Текст книги "Меткий стрелок. Том III (СИ)"

Автор книги: Алексей Вязовский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Глава 17

Сразу после судьбоносной встречи в «верхах», в Нью-Йорке высадился «десант» орегонцов. Адвокат Дэвис привез из Портленда клерков и патентных поверенных, которые заинтересовались переездом в «Большое Яблоко». Таких оказалось немало – семнадцать человек.

На вокзале нам пришлось нанимать дополнительные экипажи и дюжину носильщиков, чтобы перевезти весь этот человеческий и имущественный поток. Орегонцы походили на юных орлов, жаждущих взлететь, но еще не научившихся толком махать крыльями, с горящими глазами и суетливыми движениями. За ними следовали несколько поверенных по патентным делам – они были постарше, лет тридцати – и готовых начать работу прямо в фойе отеля. Это был настоящий оплот деловой активности, живой символ того, что мы не просто затеяли авантюру, а всерьез и надолго пришли сюда, чтобы занять свое место под нью-йоркским солнцем.

Я снял целый этаж в «Плазе», чтобы всех расселить. Это было единственное решение, которое могло хоть как-то упорядочить этот хаос. В коридорах отеля тут же закипела жизнь, не свойственная этому месту: папки и документы, разложенные на мраморных столах, оживленные, но пока еще неуверенные переговоры. В их глазах «орегонского десанта» читалась смесь благоговения и трепета перед финансовой столицей Америки, и я, признаться, немного завидовал этой юношеской наивности. Они еще не знали, что Нью-Йорк, как океан, может не только подарить невиданные сокровища, но и утащить на самое дно.

И вот в этот момент мне стало ясно, что мне нужен свой собственный оплот, что-то большее, чем этот временный приют. Офис, не просто комната для переговоров, а настоящий штаб, где я мог бы контролировать потоки информации, денег, людей. И постоянное жилье, место, которое стало бы моим домом, моим замком, моей крепостью в этом бурлящем и чуждом мне городе. Я вызвал Кузьму и Артура. На них я всегда мог положиться, несмотря на их непредсказуемость.

Они явились, едва держась на ногах, – от них за версту несло дешевым пойлом. Я увидел их помятые лица, расстегнутые жилеты и сразу понял, где они провели последние часы. Они набрались, как мальчишки, сбежавшие от надзора. Внутри меня все закипело. Гнев поднимался, как горячая волна, и я едва сдерживал себя, чтобы не накричать на них прямо в коридоре, где сновали другие постояльцы.

– Где вы были?!?

Они синхронно вздрогнули, но тут же попытались изобразить на лицах невинность. Получилось плохо. Артур виновато потупился, а Кузьма… Кузьма, этот старовер, который клялся мне не пить, отводил взгляд. Он всегда казался таким незыблемым, как утес, а тут вдруг оказался… уязвимым.

– В варьете – тяжело вздохнул Кузьма – Там девчонки на сцене такое вытворяют!

– Ты поклялся не пить! – напомнил я ему.

Он поднял на меня мутные глаза.

– Всего рюмашку, Итон. Одну рюмашку. Сказали, что какой-то модный абсент… на полыни. Вся богема пьет. Кто же думал, что он с ног валит… Просто попробовать взял.

Он произнес это так искренне, с такой детской непосредственностью, что весь мой гнев почти прошел. В принципе все было понятно. Соблазны большого города, усталость от тяжелого переезда…

– Хватит вам бездельничать, – резюмировал я, чувствуя, как злость уступает место прагматичности. – Утром, как только протрезвеете, начнете работать. Дел у нас здесь по горло.

Я достал из кармана две газеты с разделами о продаже недвижимости.

– Кузьма, с утра займешься одним делом, которое не терпит отлагательств. Пойдешь на Уолл-стрит. Ищи здания, которые выставлены на продажу. Нас интересуют те, что расположены на самой улице или в соседних кварталах, чтобы там можно было открыть представительство банка, а еще сделать просторный офис для брокерской компании и Юконской транспортной. Узнаешь все – цену, условия, площадь, состояние. Я хочу, чтобы ты все проверил, не доверяя чужим словам.

Я протянул Кузьме газету. Он взял ее дрожащей рукой и кивнул. Артур, увидев, что его черед еще не настал, попытался казаться как можно более трезвым и ответственным. Выглядело это уморительно.

– А ты, Артур, – я перевел взгляд на него. – У тебя будет своя задача. Я хочу, чтобы ты нашел для нас поместье. Не просто дом, а резиденцию, которая бы соответствовала моему новому положению. Я хочу, чтобы там было все, что нужно для комфортной жизни и для представительства.

Я начал перечислять ему свои требования, которые уже давно сформировались в моей голове и которые я тщательно обдумывал в поезде.

– Главное здание, разумеется, большое, с просторными залами для приема гостей. Не меньше десяти тысяч квадратных футов. И чтобы не стыдно было принимать самых влиятельных людей этого города. Чтобы было место для библиотеки, для моего кабинета. Служебные постройки – конюшня, угольный сарай… И обязательно причал для яхт – задумался, что я еще забыл… – Ага, дом для охраны и прислуги. Если будет свой парк – вообще отлично.

Артур кивал, его глаза округлились. Эта задача явно пришлась ему по душе.

– Ищи объявления в газетах, общайся с брокерами, – продолжил я. – Я не жду, что ты найдешь идеальный вариант сразу, но я хочу, чтобы ты составил список, а потом мы обсудим его вместе.

Они ушли. Я вернулся в свой номер, в котором мне предстояло провести еще какое-то время. В голове уже начали складываться строчки письма, адресованного Марго. Нужно было описать ей все, что произошло, все мои планы и надежды. Я собирался в деталях расписать ей, каким вижу наше будущее. Но я не мог не задаться вопросом, совпадут ли они с ее собственными жизненными планами? Она хотела спокойной жизни в провинциальном Портленде, а я предлагал ей мир, где каждый день – битва.

* * *

Первым «отстрелялся» Артур. Мне казалось, что он выполнил свою задачу с энтузиазмом и поразительной скоростью, словно мальчишка, которому поручили самое важное в мире дело. Парень явился ко мне уже в обед, сияя, с кучей газет и вырезанными объявлениями, аккуратно подшитыми в папку. Я быстро просмотрел варианты. Да, тут кое-что было интересное. Но цены, конечно, впечатляли… Не откладывая в долгий ящик, уже после обеда мы ехали в двух нанятых колясках в пригороды Нью-Йорка.

С нами ехал риэлтор по имени Джон Харрингтон – старый, седовласый джентльмен, похожий на сову в своем строгом, но старомодном сюртуке, из-под его шляпы торчали рыжие волосы. Он представлял собой живое воплощение чопорности и деловой хватки. Мы промчались по пыльным дорогам, минуя фермы и поля, постепенно удаляюсь от деловой суеты Нью-Йорка.

Первой остановкой стал Лонг-Бранч, в Нью-Джерси. Это был популярный морской курорт с шестидесятых годов. Воздух здесь был пропитан запахом соли и водорослей, а на побережье, поросшем чахлыми кустарниками, виднелись старые, потрепанные дома. Предлагаемое нам поместье было массивным, но каким-то усталым, словно старик, переживший свой расцвет. Главный дом из серого камня, с высокими окнами и башенками, был построен в семидесятые, и время оставило на нем свои неизгладимые следы. Крыша местами прохудилась, краска на стенах облупилась, а сад, некогда, вероятно, ухоженный, превратился в непроходимые джунгли. Кроме главного здания – никаких построек рядом не было. Парка тоже не наблюдалось.

– Владелец, – начал Харрингтон, словно заправский актер, представляющий декорации, – потерял все на бирже в девяносто пятом. Это место для него стало символом былой славы, которую он не может себе позволить. Хочет продать, чтобы расплатиться с долгами. Это идеальный вариант для постоянного проживания и приёма гостей. Цена – двести двадцать тысяч долларов.

Я пожал плечами:

– Может это место и подойдет для постоянного проживания, но я не думаю, что оно достойно тех приемов, которые я буду устраивать, – заметил я. – Слишком ветхое. Мне нужно что-то более монументальное.

Да, поместье было большим, но в нем не было ни одного признака жизни. Я заглянул в угольный сарай – там пол провалился. Мы покинули его место с легким сердцем.

Следующей остановкой был Монтаук, на Лонг-Айленде. Когда мы приехали туда, я сразу понял, что это совершенно другое место. Тут воздух был чище, а горизонт шире, был даже красивый маяк. Поместье называлось Гринвич. Три здания, семьдесят тысяч акров – большое.

– Этот место быстро становится новым пристанищем для состоятельных семей, которые хотят избежать суеты Нью-Йорка, но при этом иметь к нему удобный доступ, – объяснял Харрингтон, его пальцы скользили по карте. – Сюда переезжают брокеры с Уолл-стрит, банкиры. Им нужна приватность и пространство.

Главный особняк, построенный всего десять лет назад, был выполнен в модном тогда романском стиле с элементами Beaux-Arts. Он был из красного кирпича и серого камня, с резными украшениями, высокими арочными окнами и широкой верандой и большим помпезным крыльцом. Beaux-Arts означало наличие богатого декора, симметрии, использованием архитектурных элементов из разных эпох, особенно классицизма. Мы обошли здание – крыши из шифера, многочисленные трубы… Внутри были просторные, залитые светом комнаты и залы. Общая площадь дома составляла почти тридцать тысяч квадратных футов или больше двух с половиной тысяч квадратных метров, не считая подвалов. Много.

– Поместье принадлежит семье Сэндерс, – пояснил риэлтор. – Глава семейства получил наследство в Англии и решил вернуться на родину. Они не торопятся с продажей, но готовы рассмотреть предложение. Цена – триста тысяч долларов.

Морально я был готов к сумме, поэтому даже не поморщился. Мы обошли смежные здания – для прислуги, охраны, конюшню на восемь мест с угольным и каретными сараями.

Я внимательно слушал пояснения Харрингтон, и мое сердце сжималось от предвкушения. Это было то, что я искал. Не просто дом, а резиденция, которая соответствовала бы моему статусу. Здесь было всё, о чем я мечтал: и просторные залы для приемов, и библиотека, и место для моего кабинета. А самое главное – личный причал для яхт на побережье залива.

Я посмотрел на Харрингтона.

– Я беру его, – сказал я, не раздумывая.

Он удивленно посмотрел на меня, но тут же расплылся в улыбке.

– Вот так? Сразу и без торговли?

– Если собьете цену – пойдет в вашу комиссию. Сколько она у вас, кстати?

– Три процента.

Не хило… Похоже риэлтор что-то понял, залился опять соловьем.

– Вы не пожалеете, мистер Уайт. Это лучший выбор из всех возможных. Здесь рядом живет сам Корнелиус Вандербильт Второй! Железнодорожный король.

– Знаком с ним – кивнул я – Действительно, представительная локация.

Мы покинули его офис, но я все еще чувствовал энергетику этого места. Оно было пропитано силой и роскошью, и ждало нового хозяина, который вдохнет в него новую жизнь. И я был готов им стать.

* * *

Кузьму пришлось ждать долго. Я уже закрыл сделку по поместью, заказал мебель, проводку телеграфного и телефонного кабеля к Гринвичу – англичанин почему-то этим не озаботился. Даже получил смету – сколько будет стоить перевести отопление с каминов и печей на паровое и сделать электрическое освещение. Бюджет впечатлял. А Артур нанял фотографа – он снял все виды, основное здание и я послал фотокарточки Марго. Пусть морально готовится.

Как только объявился старовер, мы все вместе, с Артуром и охраной отправились смотреть офисные здания. С нами увязался даже мистер Дэвис, которого я сманивал возглавить нью-йорское отделение банка Новый Орегон. Тридцать тысяч долларов годового оклада до вычета налогов произвели на него сильное впечатление. Столько не платили своим управляющим ни Морганы, ни Голдманы.

Мы не стали арендовать экипажи, а отправились на Уолл-стрит пешком, чтобы по дороге Кузьма мог рассказать мне о своих наблюдениях. Нью-Йорк, в отличие от Орегона, никогда не спит, и его деловое сердце, Уолл-стрит, пульсировало с невероятной силой. Воздух был пропитан запахом денег, успеха и амбиций. Мы шли мимо зданий из серого и красного камня, которые возвышались над нами, словно горы. Тротуары были забиты людьми в строгих костюмах, которые спешили по своим делам, не замечая никого вокруг. Слышался грохот конных экипажей, крики газетчиков, гул разговоров. Кузьма, который привык к тишине и спокойствию дикой природы, выглядел среди всего этого великолепия немного потерянным, но держался с достоинством. Видно было, что уже привыкает. Не зря я его взял с собой в Нью-Йорк.

– Я осмотрел несколько зданий, Итон, – начал он, развязывая бечевку на папке. – Но, как ты и сказал, я обращал внимание на те, что продаются целиком, а не просто сдаются в аренду. Не знаю, насколько это соответствует твоим планам, но, по-моему, это лучше, чем каждый год искать новое место.

– Ты все правильно понял, – кивнул я – Арендатор может разорвать договор

Кузьма достал из папки несколько листов бумаги, на которых были нарисованы небрежные эскизы и сделаны заметки. Его почерк был аккуратным, но буквы плясали, словно он торопился. Он указал на первый лист.

– Это American Surety Building, – сказал Кузьма, и я поднял глаза.

Здание возвышалось над нами, словно колосс. Его двадцать один этаж, девяносто два метра в высоту, были поразительны. Оно было построено всего два года назад, но уже успело стать символом Нью-Йорка. Я почувствовал, как я сам, мой банк, моя империя, могут стать такими же. Здание было выполнено в строгом, монументальном стиле, с колоннами и резными украшениями, и выглядело так, будто было высечено из одного куска скалы. Внутри, как объяснил Кузьма, были самые современные лифты и система отопления.

– Владелец, господин Роджерс, продает его из-за разногласий с партнерами, – рассказывал Кузьма. – Они не сошлись во мнениях по поводу управления, и он решил уйти из бизнеса. Его доля, как мне сказали, составляет тридцать процентов, но он готов убедить других партнеров тоже продать доли если сторгуются по цене.

– Сколько? – коротко поинтересовался я

– Шестьсот двадцать тысяч.

Мнда…

– Внушительное здание, – пробормотал я, разглядывая входную группу. Там крутилась огромная круглая дверь.

Мы зашли внутрь, прошлись по этажам. Кого тут только не было… Страховые компании, банки, юридические конторы.

– Мне не нравится, что оно уже обжитое – подал голос Дэвис – Зато идет стабильный денежный поток по договорам. Арендный бизнес – сам по себе хороший. Кузьма мог бы им заняться.

Старовер вытаращил глаза на адвоката. Потом перевернул лист в папке, повел нас дальше.

– А это Equitable Life Building – мы подошли к старому зданию, похожему на почтенного патриарха. Оно было построено еще в семидесятые годы, и это чувствовалось. Его стены были из темного камня, а окна – узкими. Оно было не таким высоким, как American Surety, но внушало уважение своей историей. Это было первое офисное здание такого масштаба в Нью-Йорке, и в нем тоже уже было много арендаторов, которые, казалось, никуда не собирались уезжать.

– Это место с историей, – сказал Кузьма. – Он принадлежит семье, которая его построила, но сейчас они хотят вложить деньги в другие, более доходные проекты. Кажется, в прииски на Аляске.

Мы заулыбались. Гуггенхайм уже вложился…

– Цена ниже, чем у American Surety, на сто тысяч. Но там проблемы с перекрытиями. Понадобится ремонт.

Мы снова зашагали по улице. Артур был прав, когда говорил, что у Кузьмы острый глаз и чутье. Он видел не только красоту, но и практичность. Он не был риэлтором, но понимал, что мне нужно. Старовер перевернул последний лист.

– Тогда, может быть, Mills Building? – сказал он.

Мы прошли еще немного и остановились напротив здания, которое не было таким высоким, как American Surety, и не таким старым, как Equitable Life. Золотая середина. Оно было выполнено в строгом, но элегантном стиле, с высокими окнами и широким входом. Самое главное – оно находилось в непосредственной близости от Нью-Йоркской фондовой биржи. Был еще один огромный плюс. У Mills был стальной каркас из балок. А это значит, что здание можно надстраивать новыми этажами.

– Похоже, это то, что нужно, Кузьма, – сказал я, разглядывая ценники на бумаге. Полмиллиона. Кусается!

– Я знал, что тебе понравится, – сказал он, улыбаясь. – Владелец – один из первых банкиров Нью-Йорка, и он решил уйти на покой. Уезжает во Флориду.

– Как его зовут?

– Александр Гамильтон Второй.

Ого! Да эта семейка владеет Банком Нью-Йорка. Он кстати, потом станет ключевым в Федеральной резервной системе, а его директора будут занимать пожизненные должности в ФРС.

Я смотрел на здание, и в моей голове уже складывались планы. Я представлял себе, как на входе будет висеть вывеска «Банк Новый Орегон», как внутри будут работать наши клерки.

– Я хочу осмотреть его со всех сторон, – сказал я Кузьме.

Кузьма кивнул, и мы начали обходить здание. Вся наша компашка потопала за мной. Мы прошли по узкой улочке, которая отделяла Mills Building от соседних. Здесь уже не было той суеты, которая царила на Уолл-стрит. Людей стало меньше, и воздух был уже не таким чистым. Здесь пахло гнилью и чем-то еще, что я не мог определить. Я чувствовал, как атмосфера меняется, как будто мы перешли невидимую черту, которая отделяла мир богатства и успеха от мира нищеты и отчаяния.

Мы повернули за угол, и мои глаза сразу же уловили мрачную картину. Здесь не было тротуаров, а под ногами хлюпала грязная жижа. Сзади здания не было окон, только черные, грязные стены. Здесь не было дверей, только узкие, темные проходы. У помоек стояли бочки, из которых вверх вздымались искры и столбы дыма. Вокруг них тусовались подозрительные люди, их лица были скрыты в тени. Они были грязными, в рваной одежде, было много инвалидов.

Мой начальник охраны, Симерс, тут же напрягся.

– Мистер Итон, нам нужно уходить, – сказал он.

Я кивнул, но было уже поздно. Мы оказались в ловушке. Люди у бочек заметили нас. Наперерез нам вышла целая банда местных. От бочек тоже подтянулась толпа бродяг.

Мы были окружены.

Глава 18

Двое охранников начали расстегивать пальто, чтобы достать револьверы – я схватил их за руки. Уже поздно. Местные стоят почти вплотную, в руках у них дубинки, ножи.

– Забьют – тихо сказал я

Из толпы, которая окружала нас, вышел человек. Он был огромен, как медведь – выше Кузьмы, и выглядел так, будто сам вышел из каменного века. Его лицо было покрыто шрамами, а глаза, маленькие и злые, словно у свиньи, сверкали из-под нависших, густых бровей. Он был одет в рваную, грязную одежду, но даже она не могла скрыть его мощного телосложения. Что любопытно, на голове у него был модный, дорогой цилиндр с зеленой лентой. Ворованный? В руке «горилла» держал большой мясницкий нож, и ловко перебрасывал его из руки в руку, словно игрушку.

– Что, заблудились? – его голос был низким и хриплым. – Забрели не туда, куда надо? Проход по нашей улице платный, джентльмены. Скидывайте пальто, отдавайте бумажники и ботинки. И не сопротивляйтесь, а то будет хуже.

Я сделал шаг вперед, чувствуя, как адреналин начинает бурлить в моих жилах. Никогда не был трусом и не собирался становиться им сейчас.

– Меня зовут Итон Уайт, – сказал я, и мой голос был твердым и уверенным. – Я – Шериф Юкона. Слышал?

Главарь рассмеялся.

– Шериф Юкона? – он выплюнул эти слова, как будто они были грязью. – Здесь, asshole, не Юкон, здесь Нью-Йорк. И здесь свои правила. Мы возьмем все, что нам нужно, а потом вы будете репортерам голыми рассказывать что-то о своих правилах. Богачей развелось…

«Гризли» сплюнул в снег.

– Наверное, вы сможете взять все, что вам нужно, – сказал я, – но перед этим мы многих из вас положим. Я предлагаю решить все один на один, – сказал я, и его глаза расширились от удивления. – Ты и я. Если ты победишь, мы отдадим все без драки. Если я, то вы уйдете, и больше никогда не будете нас беспокоить.

Толпа загудела. Главарь расхохотался, обнажив желтые зубы.

– Ну давай. Посмотрим из какого теста сделаны юконцы. Сдается мне, кровь у вас такая же красная.

– Да уж не голубая – сказал я, снимая пальто и отдавая его Артуру. Тот на меня смотрел широко раскрытыми глазами.

– Мистер Итон, не надо! – зашептал на ухо Симерс

– Их тут человек тридцать – также тихо ответил я – Даже если успеете достать револьверы, перезарядиться не дадут.

Люди отступили, образуя широкий круг. Охранники держались настороже, понимая, что дело может обернуться кровью.

Главарь сделал шаг вперед, нож сверкнул в тусклом свете фонарей. Он крутил клинок так умело, что сразу было видно – человек не раз пользовался им по назначению.

Я вздохнул. В руке у меня была только трость. Она всем казалась смешным оружием рядом с его ножом, но в нее был встроен клинок. Вот и пришел час, когда этот девайс должен пригодиться. Сработает? Выпишу премию Картеру.

Мы начали сходиться. Главарь шел медленно, раскачиваясь, играя ножом, будто дразня меня. Я понял, что у меня есть только один удар – уроки фехтования еще не начались, только-только нашли школу. Времени на вторую попытку не будет. Жаль, что шелковые жилеты, о которых мы говорили с Картером еще не были пошиты. Они бы мне пригодились.

– И ты здесь⁉ – я посмотрел за спину главаря, развел руками

«Гризли» купился на эту немудреный трюк. Оглянулся, я тут же щелкнул фиксатором, резко отбросил трость-ножны и сделал длинный выпад клинком. Всё случилось быстрее, чем успел подумать кто-либо. Главарь даже не успел обернуться. Клинок вошел ему прямо в сердце. Он издал хрип, нож выпал из руки, а сам он, взмахнув руками, повалился назад в грязный снег.

Толпа застыла. Я выдернул клинок, махнул им, сбрасывая капли крови. Поднял трость. В этот момент мои люди уже успели выхватить револьверы. Кузьма тоже. Симерс выстрелил в воздух. Грохот отразился от стен домов, и бандиты, мгновенно потеряв всю свою спесь, бросились кто куда.

– Хватит, – сказал я, когда Кузьма дернулся было следом. – Пусть бегут.

Артур подскочил ко мне, подал пальто.

– Это было невероятно!!

– Валим! – Кузьма был готов уже «смазать лыжи»

– Надо дождаться полиции, – решил я. – Это не Юкон. Здесь законы другие.

Главарь лежал на спине, глядя открытыми глазами в серое небо. Его лицо застыло в мертвой гримасе.

Я послал одного из охранников за полицией. Остальные держались близко, наблюдая за улицей. Люди выглядывали из окон, кто-то пытался подойти, но отступал, видя оружие. Собаки выли в переулках, кто-то хлопнул дверью, скрываясь внутри. Снег под ногами превращался в кровавую кашу – из «гризли» порядком натекло, а запах гари от выстрелов смешивался с вонью конского навоза.

Прошло не так уж много времени, прежде чем на улицу выехала повозка с фонарями. Полиция прибыла в составе детектива, лейтенанта и двух сержантов. Лошади сопели, сбивая копытами снег, фонари метались по стенам домов, вырывая из темноты лица зевак.

Детектив, невысокий, сухощавый человек с внимательным взглядом, наклонился над телом и сразу узнал его.

– Черт побери, – сказал он. – Да это же Патрик Мэллони. Мы его уже семь лет ловим. Особо опасный преступник. Убийца, грабитель, вымогатель. Ваша удача, что вы остались живы.

Сержанты переглянулись, один из них даже перекрестился, словно боялся, что мертвец сейчас поднимется. Второй присвистнул сквозь зубы и сказал вполголоса, что на голову Мэллони была назначена награда.

Лейтенант, высокий и плотный, снял перчатку и протянул мне руку.

– От имени департамента благодарю вас за то, что обезвредили этого человека, – сказал он. – У нас к вам никаких претензий. Только благодарность. Нью-Йорк стал чуть спокойнее.

Я пожал его руку. Его пальцы были холодны, но хватка уверенная. Он пригляделся ко мне внимательнее.

– Простите, сэр, но лицо ваше мне знакомо. Не вы ли тот самый шериф с Юкона, о котором писали газеты?

– Да, это я, – ответил я. – Мы недавно прибыли. Я осматривал здешнее здание, думаю о покупке. Хотелось убедиться, что место подходящее.

– Вы кажется заработали свое состояние на золотой лихорадке?

На лице полицейского появилось угодливое выражение.

– Да, это так.

Лейтенант кивнул, его взгляд метнулся к грязному снегу, к застывшему трупу, потом поднялся к небу. Он выдержал паузу, словно подбирая слова.

– Район непростой, – сказал он тихо. – Много таких, как Мэллони. Если хотите очистить кварталы вокруг вашего будущего здания, это можно решить.

Он не смотрел мне в глаза, всё больше косился в сторону и на серое небо, как будто ждал, что я сам пойму намёк.

Я достал из кармана конверт, заранее приготовленный для подобных случаев – у меня их с собой было семь штук и в каждый было помещено по триста долларов, вложил ему в ладонь. Он даже не открыл его, только сжал в пальцах и спрятал в карман кителя.

Его лицо заметно просветлело.

– Считайте, что вопрос решен, – сказал он уже более бодро. – Я пошлю людей, будут облавы, зачистим всё за неделю. Чтобы ни одного мерзавца не осталось.

Он обернулся к своим.

– Сержант, сбегайте к участку, приведите подмогу. Пусть завтра же начнут прочёсывать дворы и подвалы.

Один из сержантов торопливо зашагал в темноту.

Лейтенант достал визитку, протянул мне.

– Если будут вопросы или новые проблемы, обращайтесь. Решим всё быстро.

Я взял картонку, сунул во внутренний карман и едва сдержал усмешку. Внутри меня шевельнулась мысль: стоило бы попросить у него прайс-лист на услуги.

* * *

9 февраля 1898 года в газете New York Journal American «взорвалась бомба». Было опубликовано похищенное личное письмо испанского посланника в Вашингтоне де Ломе своему другу на Кубе. В нём президент США Мак-Кинли получил нелестную характеристику и был назван «дешёвым, угодливым политиканом». Ну и другие эпитеты в адрес Мак-Кинли тоже впечатляли. В воздухе отчетливо запахло жареным. Я как раз первый раз завтракал в своей новой столовой в Гринвиче. Прислуживал мне Джозайя, он же и принес утренние газеты. Прямо к кофе.

Я посмотрел на часы. Лег я поздно, много работал со справочниками и патентными журналами, делал выписки для работников бюро. Поэтому и проснулся поздно. На пустой желудок поупражнялся с рапирой, пострелял в тире, который мне на скорую руку построили в подвале. Сел завтракать поздно. И сразу понял важность новости про похищенное письмо. Это первый выстрел в еще необъявленной войне – четвертая власть готовит общественное мнение в Штатах. Я не помнил точно, когда взорвут крейсер Мэн, но было ясно, что это случится совсем скоро.

Банк Новый Орегон еще не начал полноценно работать – шли отделочные работы и ремонт в новом здании, но место на нью-йоркской фондовой бирже уже было куплено и даже арендованная комната в здании. Я срочно, по телеграфу связался с маклерами. Отдал приказ продавать с плечом векселя и бонды Испании, покупать долговые бумаги американского казначейства. Особенно большой заработок будет, если удастся вложить в биржевые спекуляции кредитные средства.

* * *

Раздав все поручения и проведя несколько встреч с банкирами Уолл-Стрит – идея ФРС продолжала будоражить их умы – я начал готовиться к поездке в Россию. Решил ехать один, инкогнито, без шумихи. Так сказать, на разведку. Надо было торопиться, пока не начались военные действия. И я должен был вернуться в Штаты до родов Марго в конце марта-начале апреля.

Маршрут вырисовывался такой. Из Нью-Йорка в Либаву, которая Лиепая, судном Русского Восточно-Азиатского пароходства. Десять суток. Дальше поездом из Либавы в Санкт-Петербург. Еще два дня с пересадками. Слава богу, никаких виз не требовалось, все, что нужно – получить заграничный паспорт. Дело это было муторное, но при наличии денег все решалось мгновенно. На столицу я отводил неделю. Еще на пару дней планировал заехать в Москву. Обратно тем же маршрутом – Питер, Либава, Нью-Йорк. На все про все месяц с небольшим.

Труднее всего было убедить Дэвиса с Артуром. Кузьме я вообще решил пока не говорить – он сто процентов сорвется посмотреть Россию. Пусть лучше занимается вопросами ремонта и переезда в новый офис. А вот новый директор нью-йоркского отделения Нового Орегона встал на дыбы:

– Совершенно невозможно, мистер Итон! Человек вашего положения просто обязан путешествовать с охраной, секретарями и слугами!

Что же… Ожидаемо.

– Мистер Дэвис, вы забыли откуда я родом. Дикий Запад и Юкон меня многому научили. И главное это не только выживать, но и маскироваться. Стоит мне отправиться официально, со свитой из слуг, охраны, как об этом мигом станет известно властям.

– Что же в этом плохого? – удивился Артур, который тоже активно выступал против моей стремительной поездки на Родину. Большей частью из-за того, что он сам не может поехать. Даже пригрозил раскрыть мои планы сестре. На что я ответил – вперед, Марго и так знает. Это было, конечно, преувеличением. Она знала о моем интересе к России, но без конкретики.

– Плохого в том, что это Россия – это огромный кладезь различных выгодных проектов. Но любое прибыльное дело там – сфера интересов Романовых. А они делиться не любят.

Перед глазами встал недавний отчет «Пинкертонов» об империи.

Центр всей системы – молодой государь. Но он… слаб. Агенты отмечают его чрезвычайную податливость влиянию двух женщин: вдовствующей императрицы Марии Федоровны и его супруги, Александры Федоровны. Он ищет у них одобрения, он выполняет их мелкие, капризные указания. Это слабость. И эта слабость создает вакуум, который жадно заполняют окружающие высокопоставленные аристократы. Но самое тревожное – начавшийся крен в мистицизм. В Царском Селе уже появилась какая-то Матронушка Босоножка, царская чета слушает ее бормотания часами. Кто поставляет этих юродивых ко двору? «Пинкертоны» выяснили. Это дело рук Великого князя Михаила Николаевича. Председатель Государственного совета, брат покойного Александра Второго, сам одержим всяческим мистическим бредом. Получается, что через старого мистика на самого царя оказывается влияние, которое невозможно проконтролировать и которое абсолютно иррационально. Это бомба замедленного действия. Распутин, который уже начал странствовать по стране, не даст соврать.

А государством тем временем правят Великие князья. Царь – лишь номинальный вершитель их воли. Они поделили империю на сферы влияния, как пирог.

Во главе этой «камарильи» Великий князь Владимир Александрович. Дядя царя. Командующий войсками гвардии и Петербургского военного округа. Это значит, что в его руках – вся военная мощь столицы, да империи тоже. Элитные полки, вся охрана, весь гарнизон. Он – ключ к трону. Без его одобрения не поднимется ни один штык в Петербурге. Агенты отмечают, что сам Николай перед ним робеет, будто мальчишка. Владимир – честолюбив, умен, обладает железной волей. Он – столп, на котором все держится.

Противовес ему в Москве – его же брат, Великий князь Сергей Александрович. Генерал-губернатор первопрестольной. Жесткий, непреклонный консерватор, глава «русской партии». Антисемит и по слухам, не совсем традиционной ориентации. За что и был сослан отцом Николая в старую столицу. Москва – его личная вотчина, он правит ею единолично и часто вопреки указам из Петербурга. Он создал свой собственный, замкнутый мирок, где его слово – закон. Он – второй столп. Но столп, стоящий особняком.