Текст книги "Наемник. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Алексей Замковой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Алексей Замковой
Наемник 2

Мастер Третьей Ступени Ограм быстрым шагом – почти бегом, что совершенно не приличествует магу столько высокого ранга! – шел по коридору. Впрочем, вряд ли он сам обратил на это внимание. Судя по озабоченному выражению лица, Ограм находился где-то глубоко в своих мыслях. Настолько глубоко, что чуть не сбил с ног одного из слуг Храма, успевшего отскочить лишь в последний момент, и даже не заметил того. Слуга недовольно глянул вслед удаляющейся лысой голове, покрытой сложной вязью татуировок, указывающих на ранг мага, и снова вернулся к своей работе – доливать масло в светильники, развешанные по стенам коридора.

Ограму было от чего озаботиться. Последние новости… Скажем так – не предвещают ничего хорошего. Зато, они предвещают разговор с кем-нибудь, стоящим на Пятой Ступени, как минимум. И вряд ли этот разговор будет приятным. Кто выйдет на связь? Мастер Феерн, который молча выслушает все и, равнодушным голосом, бросит лишь одно слово – 'Разобраться!'? Словно какому-то червю, вовсе лишенному магического дара! Или, может быть, мастер Рогнун, который затеет многочасовой разговор, во время которого вытащит из Ограма все сведения, какие тот знает, и даже те, что не знает? Впрочем, закончиться все точно так же, как и в случае с Феерном. Может быть и хуже. Если на связь выйдет мастер Прой, то он обязательно припомнит какие-нибудь события, произошедшие еще за остню лет до рождения Ограма, ловко проведет параллель между этими событиями и услышанными новостями, выставит все так, будто во всем виноват именно Ограм, прочитает длинную лекцию о том, что в его время таких бездарей отправляли в Нижние Лаборатории для экспериментов… И снова – 'Разобраться!'.

Мастер Ограм ускорил шаг. Плевать, что эти ничтожества, снующие по коридорам, увидят, что он, маг, спешит! Любой из мастеров пятой Ступени, узнав, что Ограм промедлил хоть на мгновение, придет просто в ярость. А это гораздо хуже униженного достоинства. Ограм на миг отвлекся от своих мыслей и бросил взгляд по сторонам. Пройти этот коридор, потом поворот налево, вверх по лестнице на два этажа, еще один коридор, и он окажется в своих комнатах. Проклятые жрецы! Превратили свой Храм в какой-то лабиринт! Хотя, что с этих дикарей возьмешь… Он бросил яростный взгляд в спину одного из низших жрецов, только свернувшего в ответвление коридора. Да, это не башня Шести Ступеней, где никто не смеет подниматься хоть на ступеньку выше, чем положено его Ступенью. Здесь же… Высшие жрецы ходят по одним коридорам с низшими, хотя даже Верховный Жрец Храма и рядом не стоит с ним, магом! С любым магом, если уж на то пошло…

Вот и лестница. Ограм практически взлетел по ступенькам. Даже чуть не споткнулся один раз. Нет, кому-то это все даром не пройдет. Кто-то должен ответить за то, что магу пришлось бежать. Кто-то должен ответить за тот разговор, который предстоит Ограму. В конце концов, кто-то должен ответить за то, что он уже два года сидит в этой глуши, смотрит на этих грязных свиней, по недоразумению вставших на задние лапы и называющих себя людьми, что вынужден разговаривать с некоторыми из них и даже, тошно подумать – кланяться главной свинье в этом Храме! Добежав до своих комнат, маг пинком распахнул дверь и, даже не потрудившись захлопнуть ее за собой, помчался в дальнюю комнату.

Эта комната – совсем небольшая. Всего десять на десять шагов, но хватило бы и меньше. Голые стены, лишь на одной из которых мерцает голубоватым светом магический шар – не какая-то примитивная масляная лампа или, того хуже, факел, а настоящий магический шар! Прямо как дома, в Башне Шести Ступеней… Но Ограм даже не задумался об этом. Не глядя по сторонам, он подбежал к единственному предмету мебели в этой комнате. В самом ее центре стоял маленький резной столик, на котором поблескивал в свете магического шара небольшой кристалл, лежащий на золотой подставке. Ограм возложил руки на кристалл и замер. Теперь его лицо абсолютно спокойно. Ни следа не осталось на нем от тех эмоций, которые еще миг назад искажали лицо мага, хотя внутри его они продолжают бушевать с прежней силой.

– Кто это? – спустя некоторое время раздался тихий голос из кристалла.

– Мастер Третьей Ступени Ограм. – ответил маг и, чуть замешкавшись, спросил. – Мастер Эффин?

– Да. Что тебе нужно, Ограм?

– Скверные новости, Мастер Эффин. Мне только что стало известно, что не все войско, перенесенное во время битвы под Зимродом, погибло.

– И что? – голос звучал так же спокойно, как и прежде. Ни единой нотки хоть какой-то обеспокоенности.

– Как что? – Ограм опешил и голос его чуть, еле заметно, дрогнул. – Это ведь ставит под угрозу планы…

– Ограм, – тем же спокойным голосом, перебил Эффин. – Ты ведь на Горнане, если я не ошибаюсь?

– Да, Мастер Эффин. Но…

– Тогда, объясни мне, каким образом горстка этих несчастных, переброшенных на другой конец мира, может угрожать хоть каким-то нашим планам? Они что-то подозревают? – нотка раздражения, промелькнувшая в словах Мастера Пятой Ступени, заставила Ограма вздрогнуть.

– Нет, Мастер. Я не знаю, сколько их оказалось здесь после переноса. – Ограм решил, пользуясь возможностью, рассказать все в подробностях. – Сейчас их – всего несколько сотен. По тем сведениям, которые дошли до меня, этот отряд прошел сквозь джунгли, на юге Горнана, с боем прорвались через Подгорное Королевство, прошли Барьер и вышли в земли Храма. Отряду Пограничной армии Храма, который вышел им навстречу, они ссказали, что пришли сюда в поисках магов, способных перенести их обратно, на Элион.

– Я до сих пор не услышал от тебя, – после небольшой паузы снова раздался голос Эффина, – как они могут помешать нашим планам. Они видели в джунглях войско эльфов, готовящееся к переносу на Элион?

– Нет, Мастер Эффин. Насколько я знаю, они прошли гораздо восточнее лагеря эльфов.

– Может они в курсе наших планов?

– Нет, Мастер Эффин…

– Тогда, может быть, ты, – собеседник Ограма, хотя такое проявление эмоций абсолютно неприлично для его ранга, хохотнул, – собираешься выполнить их просьбу? Ты в силах переместить несколько сотен человек на другой континент?

– У меня даже мысли такой не возникло! – пораженно ответил Ограм.

– Тогда, если они обратятся к тебе, так и скажи – ты, в одиночку, не в силах помочь им. Пусть остаются в землях Храма, если жрецы позволят. А когда мы покончим с Радонианской Империей и перейдем к захвату Горнана – не думаю, что несколько сотен воинов станут нам большой помехой. Впрочем, если ты так боишься – делай с ними, что хочешь.

– Да, Мастер Пятой Ступени. – хоть собеседник и не видел его, но Ограм все равно склонил голову.

– И еще, Ограм. – голос Эффина стал тише, словно говорящий начал удаляться. – Не беспокой меня больше по таким пустякам. Думаю, тебе не следует объяснять последствия?

– Нет, Мастер Пятой Ступени.

Кристалл под ладонями Ограма похолодел, что означает – его собеседник прервал связь. Маг отступил на шаг от столика, немного постоял на месте, глядя на кристалл, словно на нечто опасное, готовящееся броситься на него, и принялся расхаживать по комнате. Пустяки? Безусловно, можно считать, что ему повезло. То, что на связь вышел именно Эффин – на это не следовало и надеяться. Если маги Пятой Ступени сочли, что новости, принесенные Ограмом, не стоят их внимания, то… Скажем так, выйди на связь кто-либо другой, он, Ограм, так легко не отделался бы. Однако, маг чувствовал, что его новости, все же, заслуживают внимания. Любое событие, выбивающееся из плана – это непосредственная угроза плану, каким бы незначительным оно не было. И если что-либо пойдет не так, то обвинят кого? Правильно – его, Ограма! И бесполезно будет указывать, что он поставил в известность вышестоящих магов, что Эффин счел новость не заслуживающей внимания… Надо что-то предпринять, иначе Ограма может ожидать судьба, гораздо худшая, чем просто смерть… Приняв решение, маг торопливо покинул свои комнаты.

Лишь только шаги стихли, в спальне мага заколыхалась портьера. Из-за висящей тяжелыми складками ткани появился молодой паренек, одетый, как и все слуги в Храме, в просторный серый балахон. То, что этот слуга услышал только что произошедший здесь разговор, было чистой воды случайностью. За много веков дружбы – хотя, скорее не дружбы, а сотрудничества – Храма с магами у первого не было никаких причин подозревать со стороны последних какой-либо злой умысел. Ведь если бы имелись хоть малейшая тень подозрения, то ноги мага не было бы в Храме! Нет, слуга не подслушивал. Он честно выполнял свою работу – убирал в комнатах гостя. Однако, каждому слуге Храма была известна странность мага. С одной стороны, он не терпел даже намека на пыль в своих комнатах. Да и не только в маге дело – узнай жрецы, что в их Храме к гостю проявляется хоть малейшее неуважение, слуг, отвечавших за эту часть Храма, ожидали бы крупные неприятности. Но, с другой стороны, заметь маг хоть кого-то постороннего, к числу коих причислял и слуг, в своих комнатах, он приходил в ярость. Роас, будто пыль сама собой будет исчезать из комнат гостя или изначально минует их! О последнем случае, когда маг застал в своих комнатах нерасторопного слугу, который просто не успел спрятаться, шепотки ходят вот уже почти сотню лет. Хоть то был другой маг, не тот, который сейчас занимает эти комнаты, но в этом смысле все маги, гостившие в Храме, походили один на другого.

Слуга остановился посреди комнаты, задумчиво теребя в руках пуховку для стряхивания пыли с мебели. Нерешительно оглянулся на ту маленькую комнатку, из которой только что до него доносились слова мага и еще кого-то, неизвестного. 'Предательство!' – это слово горело в мыслях слуги огнем маяка, бросающего луч в бурное штормовое море. А масштаб этого предательства бросал в дрожь. Он, как и все, родившиеся в землях Храма, прошел обучение при Храме, и занял место слуги только по причине того, что не смог пройти испытание. Так что, трусом слуга никогда не был. Но такое… Об этом должны узнать жрецы. Нет! Сведения надо доложить лично Верховному жрецу! И немедленно! Только, как до него добраться?

Приняв решение, слуга спешно покинул комнаты мага.

* * *

Ласковое солнышко… Зеленая травка… Птички поют… Что еще для счастья надо? Нет, лично мне еще много чего надо, но, после всего произошедшего, достаточно и этого. Мы стоим лагерем на этом лугу уже две недели. Позади темнеет мрачная стена леса. Впереди, гораздо ближе, раскинулись руины небольшого городка. В лес возвращаться у меня нет ни малейшего желания, а в руины нам вход заказан. Может, кому-то и надоело бы загорать здесь столько времени, ожидая, пока кто-то где-то решит нашу судьбу, но только не мне. Остальные ребята, судя по всему, тоже на жизнь не жалуются. И, кстати, не скучают. Десятники никому не дают скучать. После памятной встречи с отрядом пограничной стражи Храма, мы предавались блаженному ничегонеделанью не более двух дней. А потом снова начались, как когда-то под Агилом, бесконечные тренировки, лагерные работы и все прочие прелести, любезно организуемые для нас десятниками. Так что, скучать особо не приходилось. Вдобавок ко всему, я еще и взялся изучать язык, на котором говорит Нарив. Женщине я объяснил свой интерес тем, что не хочу полностью полагаться на перстень. Мало ли – украдут, потеряю… Впрочем, мой истинный мотив тут же раскусили Молин и Баин. Как я ни отбивался от их шуточек, но они, оказалось, знают меня, как облупленного. Ведь, изучая язык, я нахожусь рядом с Нарив. Она тоже была не против. Догадалась Нарив о моих намерениях или нет, но она с готовностью согласилась заниматься со мной. Заодно и сама начала изучать язык, на котором говорим мы.

– …Храм Дарена в Агиле просто огромный. – перстень, который позволяет понимать незнакомые языки и говорить на них, лежит рядом со мной на земле, а я, на языке Нарив, рассказываю ей об Агиле. По-моему, получается у меня уже неплохо.

Нарив непонимающе уставилась на меня, пару мгновений хлопала глазами, а потом засмеялась. Похоже, я переоценил свои успехи в изучении языка.

– Бьюсь об заклад, – демонстративно громко прошептал Молин в ухо Баину, – что он хотел рассказать о погоде…

– …а получилось признание в любви. – таким же шепотом ответил, обычно спокойный, Баин, в котором длительный отдых пробудил чувство юмора.

– …к нашему десятнику. – Молин заржал так, что чуть не покатился по траве. Баин не замедлил к нему присоединиться.

Мои друзья не проявили никакого интереса к изучению языков, зато редко пропускали наши с Нарив занятия. Похоже, они нашли в этом для себя новое развлечение. Что ж, пусть смеются. Я притворно нахмурился и зашарил по земле, ища, чем бы бросить в хохочущую парочку. Заметив мой жест, Баин преувеличено испуганно поднял руки.

– Все-все! – сквозь смех зачастил он. – Мы…

– …никому не расскажем! – закончил за него Молин и, за этим, последовал новый взрыв смеха.

Взглянув на Нарив, я увидел, что она указывает на лежащий рядом перстень.

– Восьми. – бросая взгляды то на меня, то на моих друзей, она подтолкнула ко мне перстень. Да, над произношением звука 'з' ей надо еще поработать…

Я поднял с земли перстень.

– Что ты хотел сказать? – спросила Нарив.

Я повторил сказанное ранее. На этот раз, благодаря кольцу, вышло правильно.

– Ты сказал, – она снова улыбнулась, – что в Храме у Дарена большой… хм… Агил.

На этот раз захохотал я. Весело, ничего не скажешь! Вроде и слова правильные, но смысл получился тот еще. Эдак я действительно ляпну что-то, подобное предположениям Молина и Баина.

– А тебе надо научиться выговаривать звук 'з'. – я напустил на себя серьезный вид, словно выговариваю нерадивой ученице, а не сам только что выдал такой перл. – Не 'восьми', а 'возьми'! А, Боги…

Я снова положил кольцо на землю.

– Зэ! Зуб. Зеленый. Змея. Забор. Слышишь?

– Суб. – повторила Нарив. – Селеный…

– Зуб!!! – повторил я, делая акцент на первой букве. – Зззз! Зззуб.

– …соленый! – донеслось от друзей, и снова раздался смех.

– Соленый зуб. – это Молин.

– Нет, лучше – соленая змея. – вторит ему Баин. – Хотя, мне больше нравится соленый забор…

Хорошо, что Нарив уже давно перестала обращать внимание на эту парочку. Думаю, будь на ее месте кто-то, лишенный чувства юмора, Молину и Баину пришлось бы несладко. Особенно, учитывая боевые навыки женщины. Однако, шутки моих друзей, когда она стала их более-менее понимать, вызывали у нее только слабую улыбку. В основном, она их просто игнорировала.

– Эй, вы там! – донеслось со стороны лагеря. – Алин, тебя Ламил кличет!

Робан размахивает руками над головой, стараясь привлечь наше внимание. Чего так орать, если можно пройти каких-то двадцать шагов? Я поморщился и, спрятав кольцо в карман, поднялся на ноги.

– И барышню свою захвати! – увидев, что он услышан, Робан развернулся и отправился по каким-то своим делам.

– Все, парни, представление окончено. – сказал я друзьям, все продолжающим ухмыляться. – В следующий раз буду с вас деньги брать. Как в цирке.

– Отличная идея! – хлопнул себя по лбу Молин. – Баин, а не рассказать ли нам остальным о том, что в нашем отряде дает представление клоун? Естественно, как заметил наш друг, вход будет платный. Треть с выручки, как думаешь, нам хватит?

Я отвернулся от остряка.

– Нарив, там десятнику что-то от нас понадобилось.

Как оказалось, понадобились мы не самому десятнику, а капитану. Ламил, когда мы подошли к нему, махнул рукой, указывая, чтобы следовали за ним, и пошел в центр лагеря. Там нас и ждал Седой, в компании с тем самым жрецом, с которым Нарив две недели назад устроила поединок. Переф – по-моему, так его звали?

– Переводи! – бросил Седой, как только я остановился рядом с ним, и махнул рукой жрецу.

– Верховный Жрец хочет вас видеть. – правильно истолковав жест, сразу перешел к делу Переф. – Вы приглашены в Храм и должны прибыть туда как можно скорее.

Я перевел его слова. Седой нахмурился.

– Что сказали маги? Им сказали, что мы пришли к ним? – капитан особо выделил слова 'ним', словно показывая, что приглашение Верховного Жреца интересует его далеко не в первую очередь.

– Я передал лишь то, что мне приказали передать. – спокойно ответил Переф. – Насчет магов мне ничего не известно.

Седой раздумывал не более пары мгновений.

– Хорошо. – кивнул он. – Я распоряжусь, чтобы сворачивали лагерь…

– Ваши люди останутся здесь. – перебил жрец. – Верховный Жрец желает встретится только с вами и сестрой.

– …видимо, он имеет в виду Нарив. – добавил я, переведя его слова.

– Также, – продолжил Переф, кивнув на меня, – вы можете взять и этого юношу, который говорит на нашем языке.

На этот раз молчание затянулось гораздо дольше. Я чуть ли не чувствую, как вьются мысли в голове Седого. Он посмотрел на меня, потом на Перефа, обвел взглядом лагерь…

– Не думаю, что это хорошая идея. – сказал Ламил, до сих пор стоявший молча. – Идти втроем…

– А хоть и трем сотням! – взорвался капитан, но тут же успокоился. – Нас мало и мы на чужой земле.

Он снова посмотрел на жреца и покачал головой.

– Алин, скажи ему, – лицо капитана ничего не выражает, а голос звучит абсолютно спокойно, – что мы выйдем через звон.

Выслушав ответ, Переф вопросительно посмотрел на Нарив.

– Около хрона. – поняв без слов, пояснила она.

Переф склонил голову, соглашаясь со словами Седого.

– Чего стоите? – это снова Ламил. И, на этот раз, он обращается к нам с Нарив. – Живо собирайтесь!

После коротких сборов, показавшихся, из-за льющихся неиссякаемым потоком вопросов Молина, Баина и остальных, еще короче, чем на самом деле, мы снова предстали перед капитаном. Я осмотрел свои пожитки, потом – вещи Нарив. Можно сказать, что мы идем практически налегке. Одеяла, небольшая торба с едой и кое-какими мелочами… Из оружия я, рассудив, что незачем таскать здоровенный щит, пригодный только для боя в строю, и короткий меч, которым удобно колоть из-за этого щита, взял только трофейную булаву и нож. Тем более, что эти орудия убийства мне всяко привычнее. Нарив же, не имея практически никаких других пожитков, взяла только свои странные мечи. Я заметил, что она так же осматривает меня, как и я ее. Увидев мой взгляд, она одобрительно кивнула.

– Готовы? – наконец обратил на нас внимание капитан.

Он, как и мы, тоже решил не нагружать себя лишним весом. Кожаный доспех, небольшой круглый щит, меч средней длины и одеяло. Правда, мешок у Седого был пообъемистей, чем у меня.

– Да, капитан. – ответил я.

– А не маловато ли припасов? – спросил Ламил, указав на наши тощие мешки. – Мы тут две недели уже кукуем. Даже если скинуть пару дней на то, что вряд ли гонец сразу попал к этому ихнему Верховному… Топать вам дня четыре в одну сторону – не меньше.

– Думаю, по дороге мы едой разжиться сумеем. – ответил ему седой, но все же глянул на меня. – Спроси у жреца, сколько нам идти придется.

– Два дня. – Переф сидит на корточках, терпеливо ожидая, пока мы не отправимся в дорогу.

– Эк… – хмыкнул десятник. – Это ж сколько они того гонца мариновали, пока к Верховному не допустили? И нас заодно.

Седой только пожал плечами.

– Мы готовы. – сказал он жрецу.

Не спеша, мы, провожаемые взглядами наемников, покинули лагерь. Шли пешком. Кстати, я отметил, что пока не увидел здесь ни одной лошади. Или здесь эти животные незнакомы, или нам просто по статусу не положено? Но это – просто размышления. Признаться, в седле я ни разу не сидел, и особого желания забираться на лошадь не испытываю. Своими ногами – оно как-то привычнее.

Лагерь остался позади. Проплыли мимо, далеко слева, руины. Несмотря на то, что нас пригласил сам, как я понял, правитель этих земель, чести пройти через руины мы, видимо, не удостоились. Переф, идущий впереди, обошел их по большой дуге. А дальше – луга, небольшие лески, изредка встречающиеся холмы… Я все смотрел по сторонам, стараясь заметить хоть какой-то признак человеческой деятельности, но природа вокруг выглядела абсолютно нетронутой. Единственный признак присутствия здесь человека – утоптанная дорога, по которой мы и идем.

Нарив, как я заметил, тоже все глядит по сторонам. В ее глазах какое-то странное выражение. Даже не знаю, как это описать. Словно Нарив пытается найти что-то знакомое, отыскать хоть какое-то сходство в окружающем с тем, что она помнит… Только вот, удается ли ей это, после четырех сотен лет забытья?

Седой идет, смотря лишь себе под ноги. Капитана словно и не интересуют виды вокруг. Размерено идет… Шаг-шаг-шаг. Лишь изредка его взгляд поднимается из дорожной пыли, ненадолго устремляясь на спину идущего впереди Перефа. А жрец… Тот просто идет. Давно и не единожды хоженой, хорошо знакомой дорогой.

– Зивери, а что это за Верховный жрец? – мне уже наскучило идти молча, и я спросил первое, что пришло в голову. Надо же хоть как-то развлечь себя! – Это кто-то, вроде здешнего правителя?

Женщина оторвалась от созерцания окружающей природы. Я заметил быстрый взгляд, брошенный в сторону Перефа. А еще я заметил, что Седой, едва зазвучал мой голос, тут же навострил уши, хотя внешне ничем не выдал своей заинтересованности. Впрочем, он ведь все равно ничего не поймет из того, что говорит Нарив.

– Иерархия в Храме Роаса состоит из четырех кругов. – ответила Нарив. – На самой нижней ступени стоят ученики. Они не принадлежат ни к какому кругу. Они даже не жрецы, а… – она пожала плечами. – ученики. Только пройдя испытание, ученик становится жрецом Роаса и входит в Четвертый, самый низший, круг. Если кому-то удается проявить себя, он допускается к новому испытанию и, пройдя его, попадает в Третий круг.

– А как ты проявила себя? – мне вдруг стало настолько интересно, что я осмелился перебить Нарив.

– Во время одного из походов против эльфов наш десяток перебросили в другую сотню. – Нарив совсем не обиделась на то, что ее перебили. – Мы отправились из своего Храма в джунгли. Когда до назначенного места оставалось два дня пути, мы попали в засаду. – она чуть помолчала, то ли вспоминая, то ли переживая те давние события. – Когда мы шли через джунгли, эльфы посыпались на нас из зарослей. Их было вдвое больше, чем нас. В том бою, из всего десятка, уцелели лишь я, один из воинов, да еще один жрец, шедший с нашим десятком. Воин умер от ран, не добравшись до своих. А мы с Комилом добрались… Оказалось, что эльфы обошли наши войска и готовили хороший удар нам в спину. Мы столкнулись с их передовым отрядом. Если бы не наш десяток… И, если бы мы не принесли весть о том нападении… В общем, многие тогда считали, что мы спасли, если не всю армию, то кампанию – точно. Если бы эльфы ударили нас с тыла, поход закончился бы, почти не начавшись.

– Понятно. – я почесал затылок, заодно поправив котомку, постоянно съезжающую с плеча. Десять человек против вдвое большего числа эльфов? Я вспомнил тот бой, после которого мы оказались здесь. Здоровенные твари, с дикими криками несущиеся на нас… Вспомнил здешнего эльфа, восставшего из маленькой золотой фигурки и успевшего убить нескольких человек до того, как Нарив убила его самого. Представил, как два десятка таких эльфов внезапно появляется из зарослей, а нас – всего лишь десяток… По всему выходило, что лично у меня проявить себя таким образом не вышло бы. Наш десяток, да еще застигнутый врасплох, не выстоял бы против сотни эльфов с их тварями и десяти минут! – А какое было испытание?

– Бой с тремя жрецами Третьего круга. – ответила Нарив. – После они решают, достоин ли их противник перейти в высший круг или нет. – убедившись, что вопросов у меня больше нет, Нарив продолжила. – Точно так же переходят и в остальные круги. Проявить себя и пройти испытание. Другого пути нет.

– А чем занимаются жрецы других кругов?

Нарив вздохнула. Однако, проявив терпение, она и здесь удовлетворила мое любопытство:

– Жрецы Четвертого круга командуют десятками в легионах королевской армии. Под командой жрецов Третьего круга находятся сотни. Жрецы второго круга командуют легионами. Жрецы Первого круга – их всего десять – управляют жизнью Храма. Они принимают решения на Совете Храма, возглавляемом Верховным жрецом.

– А к какому кругу принадлежит Верховный жрец? – спросил я.

– Верховный жрец не входит ни в один из кругов. Он правит Храмом Роаса и входит в Совет Верховных жрецов, в котором представлены все Храмы. – Нарив молчала, пока я переваривал сказанное. Чуть погодя, она снова вздохнула. – По крайней мере, так было раньше.

Когда молчание затянулось, Седой, убедившийся, что разговор между мной и Зивери окончен, потребовал изложить ему суть. Пришлось повторить для капитана все сказанное. Когда я закончил, он кивнул и снова пошел молча.

Дорога начала петлять среди холмов. Я посмотрел на солнце – время подходит к обеду. Однако, наш проводник, похоже, и не собирается останавливаться. Посмотрел на капитана – идет себе, как ни в чем не бывало. Нарив тоже вроде бы никаких намеков на то, что пора бы перекусить, делать не собирается. Оставшись в меньшинстве, я только вздохнул и прикусил язык. Осталось надеяться на то, что об обеде все же не забудут.

Когда мы поднялись на очередной холм, нашему взгляду открылась небольшая деревушка. Совсем маленькая – десяток крохотных, но аккуратных, блестящих белизной, домиков. От подножия холма, на котором мы стояли, до деревушки и дальше, насколько хватало глаз, простирались возделанные поля, на которых, кое-где виднелись людские фигурки. Мы направились прямо туда. Не знаю, как у остальных, но мои ноги зашагали легче, с новыми силами. Если мы до сих пор не остановились на обед, то уж тут-то просто должны остановиться! Для себя я решил, что, если Переф и здесь не устроит привал – выскажу ему все, что об этом думаю.

Вот мы и в деревушке. Домики здесь действительно совсем небольшие. Первый дом, мимо которого мы проходим, по размерам не намного больше моей комнатушки, в которой я жил в Агиле. Людей не видно. Если бы не те крестьяне, которых я заметил в полях, и не чистота вокруг, можно было бы подумать, что деревушка заброшена.

– Интересно, где все? – я задал вопрос, скорее, самому себе.

– В поле. – ответил идущий впереди жрец. – Сейчас самый разгар работ.

Без просьб с его стороны, я перевел капитану ответ Перефа.

– А о скотине кто позаботится? А хозяйки, занимающиеся всякими домашними делами? – прищурившись, он оглянулся вокруг. – Хотя… Что-то я не вижу никаких загонов для скота… Странная какая-то деревня.

Я передал его слова нашему проводнику.

– Люди живут здесь только в сезон сева да уборки урожая. Это временные жилища. На самом деле, все люди в землях Храма живут в нескольких больших городах. Ведь защитить эти города, в случае чего, гораздо легче, чем защищать множество деревень, разбросанных тут и там. А когда наступает время сеять или жать, людей распределяют по таким временным поселениям, за каждым из которых закреплен свой участок.

– Разумно. – кивнул Седой, когда я перевел ему ответ. – Сдается мне, что людей здесь не так уж много, раз уж они все уместились в паре городов.

Нарив же нахмурилась.

– Раньше здесь было множество деревень. – сказала она, осматриваясь. – А это… Все выглядит каким-то ненастоящим. – женщина обратилась к Перефу. – Люди работают в поле по своей воле?

– Каждый должен заботиться о лаге Храма. – ответил тот. – Когда приходит время, людей распределяют по работав, в зависимости от их способностей. Так что, – он оглянулся, не сбившись с шага, – у нас нет бездельников, как, говорят, было раньше.

– Так это что получается? – спросил Седой, когда я перевел ему сказанное жрецом. – Все люди здесь в крепостных что ли?

– Крепостных? – переспросил Переф, не понимая, о чем идет речь.

– Ну, это такие люди, которые прикреплены к земле и обязаны на ней работать. – пояснил я, как мог. – Они полностью зависят от своего хозяина и не могут отказаться от работы или уйти куда-то.

– Нет, у нас никто не прикреплен к земле. – покачал головой жрец. – Каждый раз человека отправляют в какое-нибудь другое место. Если, конечно, он не мастер какого-нибудь ремесла. Но отказаться работать никто не может. Все должны приносить Храму пользу, иначе начнется хаос. А уйти… – он пожал плечами, – Куда здесь уйдешь?

– Считай, что крепостные. – кивнул Седой, когда я закончил переводить.

– А мне больше напоминает, как у нас в роте. – сказал я. – Прямо как у нас, когда десятники выстраивают всех, и – ты пойдешь сортиры копать, ты в караул…

– Только я силой никого не тяну к себе в роту. – возразил капитан. – И никого не держу силой.

Я вдруг задумался о том, что жизнь под властью Храма Роаса действительно походит на военный лагерь. Седой, конечно, прав – меня никто не заставлял вступать в его роту. Но… А какой еще может быть жизнь, когда правят жрецы Бога войны? Как по мне, так и выходит – военный лагерь.

– В мое время, – сказала вдруг Нарив, – каждый был волен сам выбирать, чем ему заниматься. У нас не было ни… крепостных, – непривычное слово далось ей с трудом, – ни… такого, как сейчас.

В ее взгляде я вдруг заметил какую-то неприязнь ко всему вокруг. Она смотрела на домики, мимо которых мы проходили, как на что-то неприятное, раздражающее. Что творится сейчас в голове Нарив, жрицы Роаса, выпавшей из жизни четыре сотни лет назад? А как бы я сам смотрел на окружающее, если бы очнулся, а все вокруг превратилось… стало не таким, как было?

Впереди показался последний дом деревушки. Неужели мы пройдем мимо, так и не остановившись? Я открыл рот, чтобы все же напомнить об обеде – может жрецы и могут обходиться без еды, но мой желудок такая постановка вопроса не устраивает! Переф направился к двери последнего домика. Фух! Я закрыл рот, не сказав ни слова.

Вслед за жрецом и Седым, я вошел в домик. Единственная комната показалась еще теснее из-за двухъярусных деревянных кроватей, поставленных так, что между ними остались лишь узкие проходы. Все кровати аккуратно застелены – тонкие тюфяки прикрывают одинаковые серые одеяла. Кое-где на кроватях лежат не менее аккуратно сложенные вещи, но их слишком мало, чтобы, не зная, сказать, что здесь кто-то живет.

– Передохните немного. – сказал наш проводник, будто сам и не устал от полудня ходьбы! – Через хрон пойдем дальше.

Звон на отдых? Я надеялся, что привал продлится чуть подольше. Ну, да что поделаешь… Седой не возражает, да и Нарив ничем не выказывает, что ей хотелось бы отдохнуть подольше. Вздохнув, я принялся выкладывать на ближайшую кровать содержимое своей котомки.

– Держи! – я протянул Нарив кусок сушеной козлятины.

Обед закончился, как я и ожидал, слишком уж быстро. Ноги не успели отдохнуть от долгой дороги и не скрывали своего недовольства, когда я заставил их снова поработать. Вскоре деревушка осталась позади. Мы шли по пыльной дороге меж полей. Вокруг ни души. Лишь изредка где-то в отдалении виднеются одна-две фигурки работников, но разглядеть их из-за расстояния невозможно.