Текст книги "Трофейщик-2. На мушке у «ангелов»"

Автор книги: Алексей Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц)

– Ну что ты решила? Поехали?

– А что ты веселишься?

– Не знаю. Я и не веселюсь. Просто, когда приходит реальная опасность, возникает защитная реакция… Организм защищает, понимаешь, нервную систему, чтобы с ума не сойти от страха. Если бежать, то нужно это делать прямо сейчас. Пока они не сообразили, что мы можем исчезнуть.

– Кто – они? К нам еще никто претензий не предъявлял.

– В окно посмотри. Забыла про «форд»?

На противоположной стороне улицы стоял тот же самый «форд» с потушенными фарами.

– Ну и что? Мало, что ли, в Нью-Йорке машин?

– А то, что он за нами ехал аж с Бруклина!

– Ну, мало ли…

– Нет, не мало ли. Это по наши души. Я знаю.

– Откуда?

Он на секунду задумался. Действительно, почему он так уверен, что этот автомобиль их преследовал? Прямых доказательств никаких не было, но Алексей ощущал нечто большее, чем уверенность, – знание. Он знал, но не мог объяснить, что эта машина приехала за их жизнями.

– Знаю – и точка. Рассуждать некогда. Пошли.

– Как это – пошли? А собраться?

– Лариса, ты что, не понимаешь? Мы собрали все, что нам нужно. – Он встряхнул сумку с деньгами. – Кроме парадного, есть еще выходы?

– Есть пожарная лестница, но она не достает до земли метра три… Черный ход есть, как обычно…

– Ну-ка посмотрим, какой он черный…

Они спустились по ступенькам, не вызывая лифт, чтобы не поднимать лишнего шума. От площадки первого этажа тянулся длинный коридор, сворачивающий под прямым углом. Они дошли до его конца, и Алексей увидел дверь черного хода – узкую, железную, закрывающуюся на замок. Что-то заставило его остановиться. В подъезде никого не было, стояла тишина, нарушаемая лишь их дыханием, но он мог поклясться, что за дверью снаружи кто-то стоит. Он был уверен в этом на все сто, опять-таки – даже не уверен, а знал, что там кто-то их ждет и что этот кто-то – один.

– Подожди, – шепнул он Ларисе и двинулся вперед.

За дверью было тихо. Алексей осторожно повернул ручку замка и медленно приоткрыл дверь. Перед ним лежал маленький дворик. Даже и не дворик, собственно, а небольшая площадка, залитая асфальтом, – с металлической стойкой, увенчанной баскетбольной корзиной. За площадкой, огороженной металлической сеткой, шла пустынная соседняя улица, на которой не было видно ни машин, ни прохожих.

Он хорошо видел в неоновом свете витрин, что ни на площадке, ни на тротуаре никого нет. Путь был свободен, но он медлил. Затем, так и не найдя ни сейчас, ни потом объяснения собственным действиям, резко выскочил наружу и прыгнул вправо, прижавшись к стене рядом с дверью. Это спасло ему жизнь. Одновременно с ним с узкого козырька метнулась вниз черная тень. Алексей увидел перед собой высокого парня лет двадцати пяти, с длинными грязными волосами, падающими на вытянутое, с широким лошадиным подбородком лицо. Парень был одет в черные узкие джинсы, белые кроссовки и короткую кожаную куртку. «Прямо как в Питере», – мелькнула мысль. В руке у длинного сверкнул нож. Приземлившись, он стремительно крутанулся на месте и, увидев Алексея, улыбнулся, обнажив крупные ровные зубы.

Исчезли и подступивший было страх, и все остальные чувства и мысли. Сорвав с плеча сумку с деньгами, Алексей, коротко размахнувшись, кинул ее парню под ноги – забирай. Длинный на секунду замер – этого хватило Алексею для того, чтобы присесть, на долю секунды тем самым выйдя из поля зрения противника, и мощнейшим прямым ударом кулака от корпуса смять джинсовый пах лошадинолицего. Затем, продолжая движение, тотчас левой, сжатой в кулак, – снизу, в горло.

Парень лежал неподвижно, но дышал – Алексей в последний момент сдержал силу удара. В противном случае горло лошадинолицего уже никогда бы не вдохнуло ни глотка воздуха. Он оставался совершенно спокойным – вокруг никого больше не было, надо было немедленно уходить, пока не подоспели другие, из «форда», стоявшего на Кристофер. Алексей поднял сумку, закинул ее на плечо.

– Лариса! – шепнул он в коридор.

Она вышла и вздрогнула, увидев неподвижное тело, лежащее на асфальте.

– Спокойно, спокойно, живой… В отключке. Пошли!

Они перебежали через баскетбольную площадку и, перейдя на быстрый шаг, направились вверх – в сторону Сорок второй авеню…

…Милашка Таккер следовал на своей «тойоте» за такси, в котором ехали русские. Вычислив их маршрут и логически взвесив обстоятельства, он пересек Ист-ривер по другому мосту, лишний раз страхуя себя от обнаружения. Подъезжая к дому на Кристофер, где проживала подозрительная барышня, он обнаружил, что в окнах уже горел свет. Милашка позвонил Клещу, сказав, что прибыл на место, выслушал его инструкции, не слишком сложные, – отмечать передвижения парочки и особенно не прятаться. Обнаружат – быстрей зашевелятся.

Посидев в машине, он решил осмотреть дом, проверить все возможные пути бегства. Обогнув здание, он увидел приоткрытую дверь черного хода. Асфальтовая площадка для стритбола перед задней стеной дома была пуста. Стараясь не шуметь, Таккер вошел в дом и услышал на лестнице чьи-то шаги. Это мог оказаться кто угодно, но открытая дверь не давала ему покоя. Стоило подняться к нужной квартире.

Дверь в квартиру также была не захлопнута. Неслышно ступая, Милашка вошел в прихожую, и тотчас в голову, чуть выше лба, со страшной силой вонзилось что-то металлическое и острое. Ему было не больно – Таккер не успел почувствовать боль. Когда он оседал мягким мешком на ковролин прихожей, он был уже без сознания.

Джонни уныло молчал. Автомобиль с Тусклым и его напарником-здоровяком неотрывно двигался за Машиной Клеща.

– Куда везешь? – спросил Джонни.

– А как ты думаешь? – улыбнулся Клещ. – В управление, конечно. Посидишь немного в камере. Иначе шлепнут тебя, стоит тебе только из машины выйти. Тебя же все дружки твои видели, а меня в Бруклине кое-кто знает. В том, что ты работаешь на ФБР, теперь все уверены. Особенно, я думаю, те, кто за нами сейчас тащится. Кто это, кстати? Что тебе скрывать, расскажи по-хорошему?

Джонни продолжал молчать.

– Ну, не хочешь – как хочешь. Отложим до завтра.

Клещ затормозил у дверей управления. Машина с преследователями медленно проехала мимо. Они не прятались, только что ручкой не помахали. «Скоро увидимся», – подумал Клещ, вытаскивая совершен-, но размякшего Джонни из машины и волоча его через проходную.

Джек, – бросил он дежурному, – оформи клиента в отдельный номер. Он завтра понадобится, должен быть в форме.

– Что за тип? – Дежурный равнодушно оглядел Джонни без всякого выражения.

– Ну… Скажем, употребление наркотических средств в общественном месте… Придумай что-нибудь поизящней. Пусть отдохнет паренек.

– Постараюсь. Как жизнь, Макдональд?

– О’кей!

– Ну да, ты же всегда в порядке. Чуть не забыл – шеф тобой интересовался.

– Шеф? Я же сегодня у него был.

– Да спрашивал что-то. Сейчас он уехал уже домой. Это только ты у нас круглосуточно пашешь, покоя людям не даешь.

– Волк должен бегать быстро, – ответил Клещ почти, русской поговоркой. – До завтра.

Бандиты никуда от него не денутся. Сами за ним бегают – сами к нему и придут. Хорошо бы не сегодня. Нужен тайм-аут. Надо все обдумать спокойно, слишком уж много событий для одного дня. В машине он поднял трубку радиотелефона и набрал номер Сэнди.

– Алло, Сэнди? Я так соскучился… Да, хочу… И я тебя люблю… Дорогая, такси будет оплачено…

Сэнди работала в одном из баров Сорок второй. Клещ в свое время хотел ее засадить за торговлю наркотиками, но пожалел – на этот раз без всякой для себя выгоды. Если не считать, конечно, выгодой то, что Сэнди стала «неотложной сексуальной помощью». Кажется, она всерьез в него втюрилась. Клещ подозревал, что крошка имеет виды на совместную семейную жизнь. В принципе он был не против. Сэнди была женщиной надежной, Клещ разбирался в людях и после полутора лет их знакомства мог с уверенностью заявить, что не подведет и не продаст. Кроме того, она была необычайно сексуальна, а это для Клеща являлось решающим моментом в отношениях с женщинами. Но в ближайшее время женитьба не входила в его планы, и он маневрировал, держа Сэнди, что называется, на коротком поводке и в то же время не давая подкрасться к себе слишком близко.

Вечер, вернее, ночь обещала быть достойной наградой за сумасшествие дня. А что до размышлений – ими лучше всего заняться после хорошего, настоящего секса. Клещ предпочитал именно такой способ работы – совмещение приятного с полезным. Давая свободу плоти, он освобождался от лишних мыслей, от целых напластований мелких и чаще всего ошибочных версий. Ночью, выйдя на кухню и аккуратно закрыв за собой дверь, чтобы не разбудить утомленную Сэнди, он чувствовал себя словно заново родившимся. Голова свежела, и мысли выстраивались аккуратно, в нужном порядке, версии классифицировались и размещались в голове словно в картотеке…

Подъехав к дому и загнав машину в гараж, Клещ окончательно пришел в прекрасное расположение духа. До приезда Сэнди он успеет принять ванну – раньше чем через час она не приедет – шоу-программа в баре заканчивается поздно. К этому времени он будет свежим, чистым и бодрым – таким, каким она привыкла его видеть. Он вошел в дом через внутреннюю гаражную дверь, включил свет и направился на кухню, когда раздался телефонный звонок.

– Алло, – сказал незнакомый мужской баритон, – Алло, мистер Макдональд? Мне хотелось бы с вами встретиться. Речь идет об одном очень важном деле.

– Я дома не занимаюсь делами. Приходите в контору, – ответил Клещ и посмотрел на определитель номера. На табло творилось что-то непонятное: цифры бежали по экранчику прерывистой лентой, и ни одна из них не устраивала прибор, сделанный по специальному заказу. Определитель, обошедшийся в кругленькую сумму, раньше никогда не подводил Клеща.

– Если вам удобно, – настаивал голос, в котором сквозило уважение, – я мог бы к вам заглянуть. Не беспокойтесь, я нахожусь рядом…

– С чего вы взяли, что я беспокоюсь?

Он рассчитывал на встречу с преследователями сегодня, но не хотел признаться даже себе, что не готов говорить с ними сейчас. В том, что это звонил один из них, он был уверен процентов на восемьдесят. На сто Клещ был уверен лишь в том, что его зовут Брюс.

– Нет, принять вас я не смогу. Нарушение устава и служебной этики. Приходите завтра в управление.

Клещ повесил трубку, вернулся к гаражной двери и запер ее на ключ. Потом проверил парадную, задвинул внутренний засов – теперь никакому взломщику не проникнуть сюда без его ведома. Ванна, похоже, откладывалась. Сэнди… Черт, с нею могут возникнуть проблемы… Он проверил кольт, сунул его в карман. Вытащил из ящика стола револьвер, зарядил и, сняв с предохранителя, положил на каминную полку за пузатую вазу. Потом проверил вмонтированную в стене видеокамеру, которая включалась на запись либо от дверного звонка, либо в случае взлома от специальной сигнализации. Теперь в общем и целом он был готов к встрече с преследователями. Хотя что-то подсказывало ему, что до стрельбы не дойдет.

Глава 6

…Алексей шел по серой мокрой улице, мимо черных высоких домов с толстыми старыми стенами, с блестящими слепыми пятнами окон. Впереди – настолько, насколько просматривалась улица, – не было ни души. Несколько раз он оборачивался, но тротуары были пусты. Он невероятно устал. Ломило, ноги, кололо в левом боку – словно он не шел, а бежал стайерскую дистанцию. Со лба на глаза капал пот, по щекам катились капли и щекотали губы, Дыхание было хриплым… «Уж не заболел ли?» – подумал он, но мысль исчезла, не успев оформиться. Только одно прочно сидело в голове – его ждут. Ждут давно, и надо спешить, иначе будет поздно. Что будет, если он опоздает, и куда он идет, Алексей не знал. Странно, но он даже не мог сказать, какой по счету дом на этой улице ему нужен, не знал ни его номера, ни того, как он выглядит, но был уверен, что идет туда, где его ждут. Не вызывало удивления и то, что на улице было жарко, даже душно. Ноги скользили по бугристой наледи, что замедляло шаг, как ни стремился он его ускорить.

Он пробуксовывал на одном месте, едва не падал в воду, тонким слоем покрывающую лед, – обычное дело, питерская весенняя оттепель, несущая травмы горожанам, – но упорно продолжал двигаться вперед.

Преодолев последние ледяные ухабы мостовой, Алексей поднялся по щербатым ступенькам в гулкий подъезд старого дома. Лифт, зияющий черной дырой открытых дверей, естественно, не работал. Он не разозлился, не выругался даже, просто пошел наверх по крутым ступеням широкой грязной лестницы. Ему нужен был последний, седьмой этаж. Только теперь он понял, что находится на Большом проспекте Петроградской стороны, неподалеку от пересечения его с Каменноостровским.

На последней, верхней площадке была всего одна дверь. И эта дверь была открыта. Алексей вошел в квартиру. «Коммуналка», – отметил машинально. Ободранные обои, неподвластные уже электрикам сплетения открытой проводки под потолком, гроздь электрических предохранителей и словно грибы-паразиты на дереве – бугры счетчиков – пять или шесть, лоснящихся, каких-то жирных с виду, стертый линолеум на полу неопределенного цвета, старинный черный телефонный аппарат, привинченный к стене… Он прошел по длинному коридору и толкнул последнюю в череде дверей, ведущих в секции-комнаты. Он знал, что, кроме этой последней, все комнаты пусты.

Дверь открылась бесшумно. Он шагнул и увидел то, что ожидал, – все здесь несло на себе тот домашний отпечаток, который с большим трудом удается придать вещам, выпущенным в последние годы, имеющим вид казенный, какими бы интимными завитушками и кренделечками ни украшал их дизайнер. Здесь же каждый предмет был теплым, обласканным любящей хозяйской рукой, домашним.

На диване сидела незнакомая женщина, но именно к ней он бежал по льду, именно сюда стремился, не зная зачем.

– Здравствуй, Алексей, – тихо сказала она. – Иди сюда, садись.

Он подошел и опустился на диван рядом с ней. Внутри не было ничего, кроме желания – настолько сильного, что оно заслоняло все вопросы – зачем, кто она, почему он здесь? Только желание обладать этой женщиной бушевало в нем. Никогда еще за свою довольно бурную в этом смысле жизнь Алексей не хотел женщину так сильно, как сейчас.

– Ну что, будешь и дальше меня слушаться?

– Кто вы? – спросил он. – Я вас не знаю…

Он протянул руку и дотронулся до светлых, коротко остриженных волос.

– Ну вот, забыл. Какая же у тебя память короткая! Я обижусь, Алеша…

Он пытался вспомнить, где видел ее раньше, – и не мог…

– Ну, ладно, ладно… Смешной ты какой… Помнишь, как не хотел со мной дружить?

– Я? Не хотел?

– Не помнишь…

Она расстегнула ему рубашку и, наклонившись, поцеловала в грудь. Алексей задохнулся, обнял ее обеими руками и уткнулся лицом в ее волосы.

– Подожди… – Она отстранилась. – Подожди, я разденусь…

Он смотрел, как она стягивает с точеного тонкого и сильного тела легкий свитер, снимает узкие голубые джинсы, бюстгальтер и ниточку трусиков, оставившие на загорелой коже две белые полоски.

– Подожди, – она протянула руку навстречу вскочившему с дивана Алексею, – в спальню…

Первый раз все продолжалось необычайно долго. Он чувствовал, что научился полностью управлять своим телом, контролировать его и оттягивал оргазм, пока не увидел, что она тяжело задышала и вскрикнула. Тогда он перестал существовать – взорвался, разлетелся мелкими искрами, поднялся над городом, над землей и увидел одновременно все, весь земной шар, все его города, реки, океаны, увидел каждого отдельного человека. Он почувствовал себя богом. Полный покой, абсолютное счастье – иначе нельзя было назвать то, что он испытывал в эту минуту. Или секунду? Привычные временные категории не подходили, он был вне времени, вне пространства…

Поэтому же он не мог сказать, сколько они лежали рядом, но, когда ощутил, что силы вновь наполняют тело и протянул к женщине руку, она вдруг выскользнула из постели, легко вскочила на пол и сказала:

– Алеша, мне нужно идти. Ты же еще придешь сюда, правда?

– Конечно, – ответил он, становясь против всех своих правил абсолютно послушным. – Конечно, приду.

– У нас будет много времени… Главное, помни обо мне всегда. И я всегда буду с тобой. Договорились?

– Да, – пробормотал он…

Внезапно Алексей ощутил ломоту в локтях, чешущееся колено, какое-то неудобство у затылка. Он тряхнул головой и увидел вместо уютной комнаты несущиеся мимо холмы, поросшие густыми кустами, черные в рассветных сумерках. Рядом дремала или просто отдыхала с закрытыми глазами Лариса. «Грэйхаунд»! – вспомнил он. Так называлась автобусная компания, услугами которой они воспользовались, очутившись наконец на автовокзале после сумасшедшего бегства.

– One way, – сказала Лариса в ответ на какой-то вопрос чернокожей барышни, оформлявшей им билеты. «В один конец». Алексей тогда еще усмехнулся – как это символично звучит. Он чувствовал странную усталость – не физическую, в этом плане у него все было в порядке, даже чересчур – какая-то излишняя бодрость словно распирала его изнутри. А вот в остальном… Он иногда ловил себя на том, что переставал понимать окружающее, не слышал вопросов Ларисы, обращенных к нему, спотыкался на ровном месте.

Лариса, хмурясь, озиралась по сторонам. Алексей же плюнул на слежку – будь что будет. Вокзал действовал на него успокаивающим образом. Несмотря на поздний час, разношерстный и разномастный народ подходил к кассам. Черные нищие рвали из рук пассажиров багаж, желая поднести тяжелый чемодан и заработать пару долларов, торговали открытками и газетами. Кругом стоял особенный вокзальный гулкий шум, который Алексей любил и который одинаков на любом вокзале в любой стране мира.

Лариса сунула билеты в карман, они спустились в цокольный этаж и направились к автобусу, который отправлялся в Чикаго.

– Почему в Чикаго? – вяло спросил Алексей. – А Денвер?..

– Успокойся, поедем мы в Денвер, никуда он не денется. Здесь уж, будь любезен, слушай меня, – ответила Лариса.

«И то верно», – подумал он. Пусть теперь и о нем кто-нибудь позаботится, он устал ломать голову, как избежать встречи с бандитами, а впереди еще много чего предстоит, можно чуть-чуть и отдохнуть.

Автобус почти ничем не отличался от таких же рейсовых машин в России, разве что вытянутой в прыжке собакой, нарисованной на его бортах, да кабинкой туалета в конце салона. Они ехали по каким-то тоннелям и эстакадам. Алексей отметил, что с Сорок второй, на которой находилось здание вокзала, похожих транспортных развязок видно не было, чудная архитектура в этом городе, и выехали на авеню, залитую светом. Автобус мягко поплавал по холмам Сентрал-парка.

– Вот твой Гарлем, – сказала Лариса через несколько минут.

Алексей увидел в окно обычные многоэтажные кирпичные дома – вполне с виду приличные, деревца на тротуарах – пустоватых, правда, по сравнению с нижним Манхэттеном. Ничего особенного знаменитый Гарлем из себя не представлял.

– Ха, тоже мне криминальный очаг. Я думал, здесь руины, а это – как питерский Юго-Запад. Или Куичино…

Руины начались чуть позже. Бронкс выглядел словно после бомбежки – черные дыры окон с выбитыми стеклами, обрушившиеся стены зданий, горы битого кирпича на улицах, свалки мусора, совершенное безлюдье. Здесь Алексей и вырубился. А какой сои реальный, не похожий на обычные эротические фантазии…

После удивительного сновидения силы полностью вернулись к нему, голова была ясной, словно он проспал часов семь где-нибудь в летнем прохладном лесу, хватанул кислорода с избытком, сбросил городские стрессы и дал хороший отдых уставшим мышцам.

Автобус был полон, сзади сидела целая компания вьетнамцев, беспрерывно шуршала целлофаном пакетов с орешками, чипсами, печеньем. Катились по проходу пустые банки из-под кока-колы. Бардак эти пассажиры развели знакомый и даже какой-то родной – ни дать ни взять провинциалы в российском поезде или междугородном автобусе. Только те шуршат масляной бумагой с жареными курицами и сорят скорлупой вареных яиц, а вместо колы бутылки точно так же катаются по полу – водочные и пивные…

Остальные пассажиры спали, никто из них не походил на бандитов. Он посмотрел на часы – сон, оказывается, длился минут десять. Ну и ну! Алексей почесал поросший черной щетиной подбородок. С чего бы такие сны? И кто эта мадам, которая его «взорвала»? Что-то очень знакомое, где-то он ее видел… Ну ладно, это сейчас не суть. Параллельно с фантастическим трахом во сне смоделировалась программа дальнейших их действий. Был там и черный «форд»… Алексей машинально глянул в окно, стараясь как можно дальше охватить взглядом уходящее шоссе. Нет, ни черта не видно. Но он появится. И это – самая большая опасность. Правда, есть еще и другие. Вот, дьявол, какие? Во сне он точно знал, сейчас – забыл…

Алексей осторожно тронул Ларису за руку. Светлые ресницы взлетели моментально – не спала, он так и знал. Молча смотрела на него изучающе, зрачки бегали рывками, губы приоткрылись.

– Ты чего?

Она покачала головой. Глубоко вздохнула и тихо прошептала:

– Влипли мы с тобой, Алеша…

– Ладно, не кисни… Сейчас рано расслабляться. Расскажи лучше, каким образом мы будем дальше двигаться. Как тут вообще с автобусами – что за система? За нами, думаю, гонятся.

– Система? – Она продолжала смотреть ему в глаза. – Система простая. Мы едем в этом автобусе. По пути случаются остановки. Мы можем выйти и гулять по городу сколько нам будет нужно – хоть час, хоть неделю. Потом по нашим билетам садимся на автобус в нужном направлении и едем дальше. Нет проблем.

– То есть как? Мы можем где угодно тормознуть на любое время?

– Ну да. Билеты действительны несколько месяцев. Не помню точно – на них где-то написано… Алеша, ты не боишься?

– Чего?

– Всей этой истории.

– Нет, не боюсь. Сначала боялся, теперь – нет. В Питере были разборки покруче. Со стрельбой, с КГБ… Вспоминать даже страшно. А здесь – все как-то… – он улыбнулся, – как-то цивилизованно.

– Нет, дорогой. До середины семидесятых было цивилизованно. Только в семьдесят пятом в одном Нью-Йорке пять тысяч русских появилось. Ну, в смысле, новых. И потом – каждый год… На самом деле тут ужас, что происходит! Они зверствуют так, как никто до них в Америке и не думал. Все эти фильмы про бутлеггеров тридцатых годов с цементными ваннами – это все семечки. Русские друг друга на части зубами рвут.

Она продолжала за ним наблюдать, за этим русским. Хм, красивый парень. Сначала он ей даже понравился, теперь что-то появилось в нем неприятное. Лариса не находила определения тому, что вдруг стало ее раздражать. «Понт какой-то из него попер, – подумала она по-русски. – С чего бы это? Неужели в России сейчас люди загораются энтузиазмом при малейшем шансе пролить кровь – чужую ли, свою ли… За ночь стал таким самоуверенным, раскомандовался, а оставь его на денек – он же как ребенок в джунглях – страны не знает, язык – через пень-колоду, а гонору столько, будто у него здесь десять поколений предков…»

О своем будущем она старалась не думать. На Алексея, конечно, надежды мало. Вернее, вообще никакой. Надо самой как-то устраиваться. Не пропадет… Лишь бы этот искатель приключений дров не наломал.

– Почему ты думаешь, что за нами гонятся? Ты видел на вокзале кого-нибудь?

– Нет.

– Так почему?

– Я не думаю, я знаю.

Ох как это «знаю» стало ее раздражать. «Знает он! Пророк…» – с неожиданной злостью подумала она и тут же себя одернула. Он же за нее беспокоится… Если бы не он, то длинный, которого Алексей свалил возле черного хода, – она даже вздрогнула, – что б он с ней сделал? Да уж ничего хорошего…

Автобус тормозил у автовокзала какого-то города – она прослушала название.

– Пойдем разомнемся. Покурим, съедим что-нибудь. Я голодная, как сто… вьетнамцев!

Они вышли из автобуса вместе с гомонящими маленькими соседями. Прохладный утренний воздух отгонял воспоминания о неприятностях минувшей ночи. Алексей оглядывался – вот она, Америка! Конечно, Нью-Йорк – это только ворота. За рядом зданий, которые после их нью-йоркских собратьев условно можно было назвать небоскребами, угадывался бескрайний разлив одноэтажных домиков. Казалось, здесь не жалели земли. Если кто-то хотел строиться, то не теснился к соседу, а просто воздвигал свое жилище где заблагорассудится. Алексей понимал, что впечатление обманчиво, но выглядело все именно так.

Лариса в кафе попросила девчушку за стойкой принести два гамбургера, кофе и жареный картофель. Взяв у нее из рук поднос, на котором, кроме вышеперечисленного, лежала целая гора пакетиков с соусами, горчицей, майонезом, сахаром, сливками и прочими составляющими завтрака, Алексей пошел выбирать столик. Лариса быстро уселась у окна, найдя столик с пепельницей – для курящих. Алексей направился было к ней, но отчего-то затоптался на месте и поставил поднос на соседний, только что освободившийся, с пятнами от пролитой клиентами кока-колы и хлебными крошками. Правда, пепельницы здесь не было.

– Давай сюда! – махнул он рукой;

Лариса, стиснув зубы от злости, встала. Все ему не так!. Чем стол-то не приглянулся?..

В этот момент компания их соседей по автобусу, тащивших свои подносы, оказалась как раз между ней и Алексеем. Маленький вьетнамский мальчик, вдруг широко взмахнув руками, закричал, стараясь привлечь внимание взрослых. Поворачиваясь, он толкнул женщину, видимо мать, почти такую же маленькую, как и сын, в коротких широких брючках и куртке хаки, с трудом удерживающую поднос, уставленный стаканчиками с кофе, заваленный хот-догами и салатами. Она покачнулась, неловко дернула руками, и все содержимое большой разноцветной кучей расползлось по столу, из-за которого только что встала Лариса. Перевернутый поднос заскользил по горячим, сосискам и со стуком съехал на пол.

Пока вьетнамское семейство махало руками, с криком отвешивало виновнику катастрофы подзатыльники, что-то объясняло мигом подлетевшим с тряпками и швабрами юным официантам, Лариса, присев на стул, услужливо подставленный Алексеем, молча и недовольно начала разворачивать гамбургер.

– Вот так-то, дорогая, – с набитым ртом пробормотал Алексей. – Слушай меня, не пропадешь. Убедилась? Чего ты надулась, Лариса?

– Леша, не бери на себя слишком много, хорошо? – Она смутилась: ну что в самом деле, молодой парень хочет выглядеть перед ней в лучшем свете, это понятно, играет в супермена, однако реально же все-таки помогает ей. Но тем не менее надо поставить его на место…

– Разве я не прав? Сидела бы сейчас, как бутерброд, вся в кетчупе. Ладно, не дуйся! Едем или здесь тормознем?

– Здесь нам нечего делать. Ни знакомых, ни друзей. Поедем дальше. А лучше всего – добраться прямиком до твоей деревеньки. Во всяком Случае, меньше шансов, что нас найдут. Отсидимся, а там видно будет. Почему ты все-таки уверен, что за нами погоня?

Он задумался:

– Не могу тебе точно сказать. Просто чувствую. Интуиция, какое-то прозрение, что ли… Ты веришь в интуицию?

– Нет.

– А я – верю. И пока она меня не подводила.

Утром следующего дня Клещ приехал в управление совершенно разбитым. В ожидании таинственных визитеров он просидел до позднего вечера, пялясь на входную дверь, пока не пришла Сэнди и не потащила его прямо с порога в постель. Он только успел спросить, не видела ли она кого-нибудь возле дома. Ответ был невнятный – Сэнди лишь на секунду оторвала губы от его лица.

Не было никаких вестей и от Таккера – это его очень беспокоило. Клещ несколько раз пытался с ним связаться по радио, но безуспешно. Конечно, Милашка мог посчитать, что с клиентами все спокойно, и снять какую-нибудь телку на Манхэттене. Но о работе он никогда не забывал, и его молчание едва не привело Клеща в уныние – состояние, которое он не позволял себе никогда.

Едва он вошел в свой кабинет и потребовал прислать ему Джонни для допроса, как его вызвал шеф. «Вот черт!» – ругнулся Клещ. Утро начиналось погано. Шеф не вызывал его так рано, когда дела шли хорошо.

– Докопался до чего-нибудь, сынок? – после официального приветствия ласково спросил майор.

Клещ ненавидел его книжную ханжескую фамильярность. Но не посылать же майора ко всем чертям? Субординация, мать ее так…

– Пока ничего определенного, сэр, – как и при прошлом их разговоре, ответил Клещ. – Полицейские все затоптали, но ниточка есть.

– Полицейские, говоришь… Брюс, я решил забрать у тебя это дело. Тебе и так забот хватает. Сделаю тебе подарок, так уж и быть. На самом деле я же знаю, что вчерашнее убийство русского – пустяк, дурь. Нам там нечего делать. Полиция с ним разберется. Я думаю, что не сегодня-завтра убийца будет найден. Так что продолжай свои раскопки. Хотя для русских наркотики – баловство. Не думаю, что ты там найдешь что-то стоящее. Они у нас по другим специальностям всегда работали.

– Сэр, можно задать вопрос?

– Пожалуйста, Брюс, конечно, сколько угодно.

– Этот подарок – лично от вас? Или передача дела полиции – приказ сверху?

– Мы разрываемся на части, – после короткого молчания ответил майор. – Ты в курсе всех дел, что тебе объяснять. Ребята падают от усталости, – он подошел ближе и обвел глазами лицо Клеща, – ты сам бледный, под глазами мешки… Извини, Брюс, но ты ужасно выглядишь. Я понимаю, работа такая. Оборот наркотиков в Нью-Йорке растет. Мы ничего не можем с этим поделать. Теряем людей, теряем силы. Нам пошли навстречу – снимают с нас ряд дел, не связанных с управлением напрямую. Полиция не должна даром есть свой хлеб. Так что не понимаю твоей озабоченности. Я бы на твоем месте обрадовался. Спасибо бы сказал.

Клещ молчал. Его спина покрылась мурашками. Не от страха – бояться пока было нечего, – от предвкушения большой удачи. Нечто подобное он испытывал, когда понимал, что находится на верном пути, в конце которого ждет награда. Слова, которые он сейчас услышал, были лучшим подтверждением того, что дело контролируют на самом верху полиции и наркодилеров. Это как раз то, что ему нужно.

– Сэр, я, с вашего позволения, хотел бы довести это дело до конца. Тем более что оно, как вы сами сказали, несложное, а я вчера кое-что все-таки начал раскапывать.

– Что ты начал раскапывать? Что? Придурка, которого сунул в камеру? Из-за которого мне с утра плешь проели? Таких кретинов на Брайтоне в каждом доме – десятки! Ленивые русские – приехали в Штаты, думали, что им тут миллионы повалятся с неба! – Майор сел на любимого конька. Проповедовать американский образ жизни, богобоязненность и трудолюбие он мог часами. – Хотят сразу все получить! А когда сталкиваются с тем, что сначала нужно много и трудно работать, завоевать доверие окружающих, заслужить их уважение… – Поймав скучающий взгляд Клеща, он прервался. – Ну ладно. Это не предмет для дискуссии.

«Никакой дискуссии нет…» – подумал Клещ мимоходом и спросил.