Текст книги "Трофейщик-2. На мушке у «ангелов»"

Автор книги: Алексей Рыбин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

– Парень, ты что, ничего не понял? Раз они вас нашли здесь, то найдут где бы вы ни были. А так мы хоть посмотрим на них. Может быть, прямо на месте и разберемся…

Алексею, если честно, не хотелось разбираться с теми, кто гнал их, как собаки дичь, от самого Нью-Йорка, ни сейчас, ни потом – никогда. Но старик явно знал, что делает. Лариса молчала, зажав между ног сумку с деньгами.

Они спустились на равнину, когда Биг-Бен сказал с оттенком удовлетворения:

– А вон и они. Наконец-то…

Алексей, обернувшись, увидел на сером фоне гор маленькую машинку, марку которой нельзя было различить на большом расстоянии. Она еще не спустилась на равнину и двигалась как бы наперерез «кадиллаку».

– Почему ты думаешь, что это погоня?.

– Опыт, мальчик, опыт… Смотри, вот сейчас они будут у поворота и свернут за нами.

Старик оказался прав. Машина на секунду исчезла за выступом скалы и тут же появилась, выехав на трассу. Теперь она неслась прямо по их следу.

– Что будем делать?

Биг-Бен не поворачивал головы, не смотрел даже в зеркало.

– Немножко их погоняем, а там посмотрим… – Он увеличил скорость. – Не психуйте, ребята, – нервный всегда проигрывает…

Какое-то время расстояние между машинами не сокращалось. Однако, выехав на равнину, маленькая машина стала медленно, но верно увеличиваться в размерах, понемногу догоняя «кадиллак».

– Дочка, ты хорошо водишь машину? – спросил вдруг Биг-Бен, не отрывая глаз от дороги.

– Ну, вожу, а что? Ты предлагаешь мне повести?

– Слушай внимательно. По трассе миль семь никого и ничего не будет. Увидите лес и…

– Ты решил нас бросить, Биг-Бен? – спросила Лариса.

– Не перебивай старших… Так вот, как увидите лес – сворачивайте. Дальше будет дорожка, почти незаметная тропка. Не пропустите ее. Сразу за лесом – ферма. Скажете, что от меня, – вас примут. А я попозже подъеду.

– Я все-таки хочу спросить…

Лариса не успела ни задать вопрос, ни тем более получить ответ. Старик резко затормозил. Вокруг, насколько хватало взгляда, расстилалась сплошная пустыня. Биг-Бен неторопливо вышел из машины, обошел ее и, открыв багажник, достал оттуда свою любимую «помпу».

Алексей следил за его действиями, плохо понимая, что происходит. По его мнению, нужно было удирать, пока оставалась возможность. Как он понял, скорость раздолбанного с виду «кадиллака» вполне была сравнима со скоростью машины преследователей. Те, надо сказать, приближались быстрее, чем ему бы хотелось. Их машина перестала быть сплошной жирной точкой – лобовое стекло выделялось аккуратным маленьким прямоугольничком. Биг-Бен, стоя у багажника, спокойно передернул затвор ружья, неторопливо прицелился. Резкий хлопок выстрела заставил Ларису вздрогнуть. Алексей увидел, как прямоугольник стекла вдруг резко блеснул, словно на него упал луч прожектора. Машина преследователей вильнула и остановилась.

– Мастерство не пропьешь, – сказал по-русски Биг-Бен. – Так у вас говорят, да? – Он снова передернул затвор и подошел к Ларисе: – Давай перелезай за руль. – Старик открыл дверцу, собираясь занять ее место.

Лариса медленно стала вытаскивать ногу из тесного пространства между сумкой и рюкзаком – подарком Миранды.

В этот момент Биг-Бен внезапно схватился за ремень сумки и дернул. Сумка вылетела из машины. Рокер закинул ремень на плечо, на второе положил ружье и, бросив сквозь зубы:

– Запомнили? Через лес… Не прозевайте поворот, – неожиданно понесся прочь от дороги в ту сторону, где метрах в пятистах виднелся уходящий до самого горизонта овраг. Сумка била Биг-Бена по бедрам. Скинув ремень с плеча, он поднял ее над головой, словно дразня всех: и Алексея с Ларисой, и преследователей – полумиллионом долларов, с которыми обходился так небрежно.

– Биг-Бен! Погоди! Что это значит? – закричал Алексей. – Стой!

Он посмотрел назад и увидел, что машина вдалеке снова тронулась, набирая скорость.

– Черт подери, Лариска, давай, жми на газ. Надо рвать когти, останемся не только без денег, но и… – Он не договорил и даже не стал додумывать мысль. Уж больно она была неприятной и очевидной.

Лариса со страшно злым лицом повела машину вперед.

Алексей словно прилип взглядом к Биг-Бену, бегущему к оврагу и в такт огромным прыжкам потрясающему над головой сумкой с деньгами.

Машина преследователей вдруг сбавила скорость, свернув на целину колорадской степи. Алексей не знал – прерия ли это, или еще как называется. С виду обычное дикое поле, поросшее высокой сухой травой, какими-то кустиками неизвестной ему породы. Подпрыгивая на кочках, она гналась за стариком.

– Нет худа без добра, – пробормотал Алексей.

«Надо же, каков гусь, этот Биг-Бен. А выглядел прямо благородным героем, да…» Он вспомнил экзамен, который ему пришлось пройти у дэдхедов. «Запросто мог жизни лишиться. Ничего себе порядочки у ребят…»

– …И кодекс чести у них своеобразный, – сказал он вслух.

– Что-что? – крикнула Лариса, вцепившись в руль.

– Ничего. Как он говорил – до леса и направо?

– Помню. Сядь, не маячь. Если мы сейчас от них уйдем – я буду просто счастлива. Зачем мне эти деньги? Ночами не спать? Трястись за свою шкуру? Пропади они пропадом! Леша, может быть, эти сволочи теперь от нас отстанут? За рокером будут гоняться?..

– Что за ним гоняться? Сейчас и догонят. – Алексей вдруг поймал себя на том, что совершенно не злится на старика за то, что он вот так просто отобрал – другого слова не нашлось для его поступка – деньги. Ведь Биг-Бен фактически спас им жизнь. Полмиллиона долларов за жизнь – цена небольшая… – Он не заметил, что продолжает говорить вслух.

– Конечно. Я об этом же говорю, – отозвалась Лариса. – Все отлично. Только бы уйти.

Алексей увидел, что машина преследователей почти настигла Биг-Бена, который бежал вдоль оврага. Автомобиль затормозил, из него выскочили двое. Алексей не видел их лиц, но отчетливо услышал выстрелы. Один, два, три… Стреляли не переставая. Старик неуклюже подпрыгнул, выронил сумку, скорчился и исчез. «Свалился в овраг, – подумал Алексей. – Черт, неужели убили… Жалко, боевой мужик был…»

– Что там? – спросила Лариса не оборачиваясь.

– Ничего. Биг-Бен в овраг сиганул, – ответил Алексей. – Жми давай…

…Барон первым подбежал к обрыву. Он поднял сумку с деньгами и только потом посмотрел вниз, увидел густые заросли кустов и низкорослых деревьев, среди которых текла узкая быстрая речка, берущая начало в горах и исчезающая где-то на востоке. Высокого старика, за которым они гнались, нигде не было видно. Барон прикинул траекторию падения тела и понял, что в любом случае мало этому деду не показалось. Под ногами был отвесный обрыв метра в четыре, ниже переходивший в каменистый спуск, пологий, но не настолько, чтобы по нему можно было спуститься шагом. Скорее – кубарем.

Антон Игнатьев, следователь в прошлом, знал, что, упав с такой высоты, человек, если только он не профессиональный каскадер, должен переломать себе как минимум ребра, а о руках и ногах и речи нет – это само собой подразумевалось. Вряд ли, дед отсюда выберется живым. Но проверить все-таки нужно…

Барон несколько раз приподнял сумку, взвесив ее в руке, и повернулся назад.

– Она? – спросил он шедшего следом Клеща.

– Я же еще в машине сказал, что она. – Клещ переложил пистолет в левую руку и протянул вперед правую. – Ну давай.

Антон Игнатьев с искренним удивлением в голосе протяжно произнес:

– Что-о-о?..

Рахманинов спал, пока велся поиск лагеря рокеров, пока Клещ ходил на разведку, пока гнались по пустыне за машиной, увозящей их деньги. Иногда он открывал глаза, но сознание не включалось в действительность. Он видел поля вокруг, небо над головой, и это было точно продолжение сна.

Годы унижений, постоянный страх за свою жизнь, общение с разными опустившимися ублюдками – все это измотало Мишу. Во сне Рахманинов наконец-то сумел от всего отделаться. Дом его стоял в чистом поле. На горизонте тянулась горная гряда – далекая, синеватого оттенка, с белыми снежными далекими шапками. Когда наступит зима, он обязательно поедет туда кататься на горных лыжах. Он ведь так и не успел еще попробовать – говорят, незабываемое удовольствие. Как хорошо, что он живет вот так: один, в поле и нет вокруг ни одной мерзкой рожи. Забыть бы, вытравить из памяти всю вонючую прошлую жизнь. Сколько ему осталось? Лет двадцать, ну двадцать пять от силы… Хотя в Америке люди живут долго. Да неважно это, в конце концов. Все равно все те годы, что он жил, – пустое. Сейчас каждая минута будет для него как подарок. Настоящая жизнь. А многие ведь и этого лишены. Так и бьются от рождения до смерти, так и суетятся… То ли живы, то ли нет…

Что-то сбило ход его мысли. Какие-то отвратительные, громкие звуки. Он вдруг понял, что сидит в машине, через лобовое стекло увидел двух людей, куда-то бегущих и стреляющих вперед. Потом они остановились, стали что-то друг другу говорить. Опять они. Те, кто всю жизнь ломали все его планы, из-за которых он столько лет сидел в дерьме. Но это – последние. Он посмотрел по сторонам. Ну да, он уже дома. Вот его горы, его небо. Только эти двое здесь лишние. В кармане пиджака лежал пистолет, которым Михаил никогда еще не пользовался.

– Что значит «что»? – переспросил Клещ. – Давай деньги и пошли в машину. И брось игрушку. Я с левой стреляю лучше. Если не хочешь, чтобы я тебя подранил, иди спокойно. Я тебя сдавать не буду, не волнуйся, Энтони. Но показания ты дашь. Такова жизнь. Ты – бандит, я – полицейский. Так что…

Его позвоночник резко переломился пополам. Голубое небо стало пунцовым и съехало сверху вниз, превратившись в стену, закрывшую собой горную гряду. Потом и эта стена исчезла.

– Ну ты даешь, Миша, – удивленно и одобри тельно сказал Барон. – Я и не знал, что ты стрелять умеешь…

Следующая пуля Рахманинова попала ему в живот.

Не обращая внимания на вой Барона, скорчившегося на земле, Рахманинов бросил пистолет в овраг, поднял с земли сумку с деньгами и пошел к шоссе. Машину он решил оставить здесь. Он не хотел иметь ничего общего со своим прошлым. А деньги… Они не пахнут.

Глава 5

Звягин был прав – Давид уже сидел дома, вернее, не сидел, а ходил из угла в угол в предвкушении начала бурной деятельности и неплохих заработков. Открыв дверь и впустив Александра Евгеньевича, он продолжил свой бег по комнате, не в силах усидеть на одном месте от возбуждения.

– Есть какие-нибудь новости? – с неподдельной заинтересованностью осведомился он у Звягина.

– Есть, есть. На этот счет не волнуйтесь, новости у нас были, есть и будут. Вы собирайтесь, собирайтесь, Давид, времени терять нельзя.

– Что-нибудь случилось? – Давид почувствовал напряжение, которое Звягин старался скрыть, но это не слишком хорошо получалось.

– Так… Мелочи. На ваших планах это не отражается.

Звягин хотел сказать еще что-то, но речь его оборвал звонок в дверь. Давид изумленно смотрел на своего нового босса, как тот мгновенно выхватил из-за пояса пистолет и кинулся к дверям.

– В чем дело? – успел только спросить он.

– Узнайте, кто там, – тихо сказал Звягин. – Давайте, давайте, не бойтесь. – Он передернул затвор пистолета. – С вами ничего не случится.

– А честным людям бояться нечего, – дрожащим голосом ответил Давид. Он подошел к двери и спросил: – Кто?

– Я вообще-то к Александру Евгеньевичу, – ответили за дверью по-русски. Откройте дверь, это по поводу его жены. Не бойтесь, я один. Я вам не враг.

В другой раз Ревич ни за что бы не открыл дверь в подобной ситуации, но голос на пороге звучал настолько убедительно, что руки сами собой повернули ручку замка и сдвинули засов. Дверь открылась, и в комнату вошел высокий пожилой худощавый человек в хорошем костюме, элегантный и подтянутый. Если бы не густая борода и длинные волосы, падавшие на плечи, он был бы просто образцом банкира из Даун-Тауна.

– Здравствуйте, – широко улыбаясь, приветствовал oil Давида. – А где же ваш гость?

– Вы кто такой будете? – спросил Давид, протягивая руку для пожатия.

– Где же господин Звягин? – повторил вошедший, не спеша представиться.

– Я здесь. – Звягин вышел из-за угла коридора, ведущего в закуток, переделанный Давидом Ревичем под кухню. Двумя руками он держал пистолет, направленный в голову вошедшего.

– Ах, разумеется, – сказал вошедший без тени испуга. – И конечно, с пистолетом. Господин Звягин, опустите пистолет, пожалуйста, он вам не пригодится. По крайней мере сейчас. Да и бесполезно вам в меня стрелять. Во-первых, вряд ли вы в меня попадете, во-вторых, даже если попадете, то жену свою уже не увидите. А она жива-здорова, все с ней в порядке.

Он посмотрел на наручные часы – плавно, аккуратно, чтобы не испугать Звягина резкими движениями.

– Ну вот. Как раз вовремя. Я уж боялся опоздать. Давид, извините, не знаю вашего отчества, будьте так любезны, телевизор включите, пожалуйста. Да опустите вы пистолет, Бога ради, не дети же мы, в самом деле, – слегка раздраженно бросил он Звягину, продолжавшему держать его на мушке.

Давид, вспотевший от страха, подошел к телевизору и включил.

– Новости, новости давайте. Вот! Вот! Звягин, слушайте, смотрите. Мне крайне интересно ваше мнение.

Ведущий новостей, проникновенно глядя с экрана в глаза зрителям и со скорбным выражением лица, за которым угадывался внутренний восторг от потрясающих известий, которые выдалось ему сообщать гражданам Америки, говорил о том, что банда неизвестных террористов напала на маленький городок в Скалистых горах, сожгла церковь, разгромила полицейский участок, захватила оружие, боеприпасы, убила троих полицейских, нескольких ранила, пытала местных пастора и единственного в городе журналиста, продержала всех в страхе около двух часов, потом неожиданно исчезла, не предъявив никаких требований и ничего, кроме оружия из полицейского арсенала, не взяв с собой. Рассказ сопровождался кадрами, демонстрирующими обгоревший остов церкви, разбитые компьютеры в полиции, разбитые машины, ломаную мебель, сожженные бумаги, потом на закуску жадным до сенсаций, особенно если в них есть элемент ужаса, американцам показали трупы троих несчастных полицейских, изуродованное лицо пастора и крюк в его спальне, на котором он висел полтора часа.

– Что скажете? – весело спросил странный гость у Звягина. Давида он вообще игнорировал.

– Вы, наверное, тот самый Маратик? – вопросом на вопрос ответил Звягин.

– A-а, Таня вам уже изложила свои соображения… Да, тот самый и есть. Но это в данный момент неважно. Так каково ваше мнение?

– Насчет чего?

– Ну не валяйте дурака. Вы же хотите поскорее встретиться с женой, так зачем нам тянуть время?

– А это что, ваши орлы?

– Мои, – с гордостью в голосе ответил Маратик.

– Полный бред. Если нужно захватить город, у нас это делают проще. Захватывают, например, школу или больницу. Безо всякой стрельбы, быстро и просто.

– Э-э, вы не понимаете разницы! Захвати мы школу или больницу, они бы вызвали вертолеты, солдат и покрошили бы нас всех вместе с больными. У них же есть указания насчет заложников. Если процентов двадцать пять из них при захвате погибает, операция считается удачной. Если больше, то не очень удачной. В любом случае заложники их не особенно смущают. А здесь видали, как они растерялись?! А?! Сатана на них напал! Церковь сжег! Пастора к потолку подвесил! Вот ужас-то! А главное – непонятно! Страшно! И не просят ничего! Каждый из них в душе с самого детства такого случая ждал. Это для них как сказка наяву. Как Стивен Кинг, которого они все обожают. Дьявол сошел с небес! Вот они и прошляпили, вызвали войска только тогда, когда мои парни уже свалили оттуда. Упустили время. А вы говорите – школа, больница…

– Где Таня?

– Да успокойтесь вы, все с ней в порядке, я же сказал. Увидите ее скоро. Через несколько минут.

– Что тебе нужно? – спросил Звягин, сев в кресло и перейдя на «ты». Не нравился ему этот воскресший из мертвых. А когда кто-то ему не нравился, он мгновенно выносил ему приговор.

– Я вижу, – вглядевшись в глаза Звягина, ответил Маратик, что я вам пока что не внушаю доверия. Что мне нужно? То же, что и всем. И вам в том числе. Власть мне нужна, не хотел я это слово вслух произносить – так банально оно звучит, просто тошно делается. Так ведь она же всем нужна. И все стесняются. В вашей вот, России-матери, в любой очереди услышишь: «Вот я бы на его месте…» А дальше вариации идут. Или бы он на его месте – месте президента, генерала или там министра какого-то, уж не меньше, на меньшее мы не согласные, – либо, к примеру, жидов бы пострелял всех, или войну грузинам объявил, или всех проституток к стенке поставил, или водку бесплатно раздавал на предприятиях – каждому по потребности… А я подумал, неужели и мне всю жизнь вот так же думать придется, как алкашу у пивного ларька? Вот собрал ребяток, поставил им сверхзадачу. Ну, личным примером поспособствовал. Я ведь для них – сверхчеловек, мессия. Вот так-то. Мне нравится, а что? Сверхчеловек! – Он посмотрел на себя в зеркало, висящее на стене.

– Как ты здесь оказался, парень? – спросил Звягин.

Ему действительно было интересно, как этот тип сумел обмануть таких профи, как Сумской и его команда.

– О Господи, да проще пареной репы! Вы что, имеете в виду мою смерть в Казахстане? Да вы просто, наверное, не думали на эту тему, или Таня вам слишком сумбурно все рассказывала. Было нас два брата. У меня способности с детства еще проявились, ну, вы знаете какие. Как только люди меня не называли – экстрасенс, йог, маг, волшебник, – в общем, ясно. Сразу хочу сказать, что никакого тут волшебства нет. Трудолюбие – вот основа основ. Ну и, наверное, я хороший, действительно хороший психолог. Так ведь это тоже все своим трудом, своим горбом. Большую роль, пожалуй главную, сыграло отсутствие комплексов так называемой этой морали. Как я это все не люблю, если бы вы знали! Да и сами вы, я так понимаю, не очень-то ее нормам следуете… Так вот, когда люди сталкиваются с полным пренебрежением, с отсутствием этих норм по большому счету – не в мелочах, а в глобальном масштабе, – они просто теряются. Им кажется, что это дьявольщина. Поймите, я говорю о вещах глобальных, подчеркиваю, тут надо смотреть в корень, в самое ядро человеческого мышления. Вы скажете… – Он увлекся и словно читал заученную давно внутри себя речь, которую, видимо, ему не перед кем было раньше произносить, и не заметил, что Звягин ничего не говорил. Маратику же виделось, что в этом месте повествования должен последовать вопрос из зала, так сказать. – Вы скажете – Гитлер, вы скажете – царь Ирод… Гитлер ваш – мелочь. Дешевка. Вернее, потуги у него были, не больше. Мышление неандертальца. Впрочем, как и у всех остальных. С той поры мозг человеческий в размерах-то не увеличился, да-с. – Маратик ходил по комнате.

Звягин вдруг подумал, что может спокойно – пистолет все еще был у него в руке – выстрелить и покончить с этим уродом, но где потом искать Таню… Лучше обождать.

– Даже не в размере мозга дело. Комплексы, комплексы, шоры, которые люди сами установили перед собственными носами и привыкли к ним так, что весь мир им теперь видится только через узкую щелочку. А в мире так много всего, столько разного, чего никто практически не видит. Только из-за того, что не хочет видеть. Вся эта ахинея – цепи, которыми они сами себя сковали. Государство, институт брака, семьи, да, черт возьми, любая сторона человеческой жизни полностью извращена, и из нее выхолощено все более или менее живое, человеческое. Подчеркиваю – человеческое – это не означает добрую улыбочку. Необязательно… Так вот. Продолжаю. Взять, например, армию. Что за чудовищная форма жизни – болваны считают чуть ли не за честь строиться в колонны и выполнять приказы каких-то идиотов, идти и убивать таких же болванов, которым другие идиоты что-то тоже приказали. Два кретина что-то там не поделили, а я, к примеру, должен за них отдуваться. И так во всем! – Щеки Маратика раскраснелись, он действительно увлекся. – А это их Добро и Зло, на которых все и строится, вся их трухлявая пирамида? По их выходит, что добро, настоящее, большое, как они считают, не является добром, пока оно не наказано. Чем больше добро, тем мучительнее за него наказание. Натаем с Христа. Главный их символ добра, да? – Он заглянул Звягину в глаза. – И что же? Показательный процесс, мучительная смерть, святой Антоний, святой Франциск. Да все великомученики – великомученики, заметьте! Мучаются все! Это – добро. Ужас какой-то. А сказки детские взять – то же самое. Вот я и воплощаю в жизнь то, что они, видимо, подсознательно хотят все. Они не чувствуют себя по-настоящему хорошими, пока не пострадают. Или они, или их близкие. Но это я так, – заметил он, взглянув снова на Звягина, – это не главное. Я на эту тему долго могу говорить, сейчас не время. Потом как-нибудь, если вам будет интересно. А как я все устроил? Братец мой – близнец, был алкаш записной. А я, плюнув на комплексы, еще тогда начал сотрудничать с органами. Хоть какое-то удовлетворение плотское от жизни получал. Подобие власти – но все равно приятно. Мне же ничто не чуждо, в том числе и деньги проклятые… Завез я своих лекарей доморощенных в Казахстан – среди них, кстати, надо признать, талантливые были ребята. Особенно Таня, поэтому я ее в Питере придержал. От греха. Мало ли что могло случиться? Она – умница, могла раскусить всю эту историю, больно уж примитивно было сработано. Сейчас я это отчетливо вижу, тогда же казалось – чудо, а не комбинация. Я, кстати, как понял – начал в органах наших доблестных сомневаться. Они, по-моему, до сих пор считают акцию образцовой. Насколько мне известно, даже что-то похожее несколько раз устраивали своими силами…

Что было дальше? Дальше – сбросил я с горы мужика, по весу и росту на меня похожего, – уголовника какого-то, органы мне его и порекомендовали. Справиться с подобной задачкой я мог достаточно легко – не зря же изучал различные боевые школы… Не улыбайтесь, не улыбайтесь, – заметил он Звягину, который и не думал улыбаться. – От меня, кстати, органы получили первые уроки русского рукопашного боя. Я ведь тогда любого их каратиста заваливал – они не понимали, что происходит. А братика – Игорька моего – мы закололи наркотой под завязку и вместо меня в психушку определили. Я же остался в Казахстане. Преподавал в спецлагерях психологию и боевые искусства. Команду нашу к тому времени большей частью пересажали. Кто поспособнее – к себе переманили, как Таню. Кто был бездарен – так запугали, что глазом моргнуть боялись, не то что на контакт с «Маратиком» питерским, с братцем моим, выходить. Когда мне наскучило с ментами возиться, я через границу утек на Восток. Гипнозом промышлял, денег заработал, купил себе все – документы, общественное положение. Я свободный человек, господин Звягин, теперь мне проще. В Америке несколько лет как живу, дружину себе сколотил. Но это так, от нечего делать. А сейчас другая работа подвернулась – посерьезнее.

– Ты имеешь в виду Мясницкого? Что тебе от него было надо? Зачем все эти штуки?

– Это не штуки. Это называется психотеррор. Отлично действует. Люди начинают совершать ошибки, столкнувшись с неведомым. Когда это происходит, они, сами того не ведая, выдают мне свои дальнейшие планы, утрачивают бдительность.

Первая проба по захвату фирмы Мясницкого состоялась, когда я подставил под удар их дилера. Хотел заработать полмиллиона, но вышла досадная случайность – парня убили местные наркоманы, деньги исчезли. Я их поискал, потом плюнул, отдал дело на откуп своим орлам. Ищут вот по сию пору. И уверяю, найдут.

– Хватит! – Звягин говорил с неприкрытой злобой в голосе. – Где Татьяна? Зачем понадобилось похищение? Опять психотеррор?

– Какое похищение? Просто я хотел побеседовать со старой знакомой. Столько лет не виделись. Она ведь меня дважды похоронила… А сейчас – о главном. Александр Евгеньевич, я вам предлагаю работу. Фирма ваша на грани краха. Кроме вашего хваленого Джошуа Бронски на земле найдется не один умный человек, который сможет управиться с его капиталами. Так как? Все права и обязанности у вас будут прежними. Начальство будет другое.

– Это ты, что ли, начальство?

– Не будем конкретизировать… Короче говоря, обдумайте мое предложение. Засим все. Сейчас вы сядете в машину, она стоит у подъезда. Ключи в «бардачке». Поедете к себе в офис. Ваша супруга находится там.

– А если ее там нет?

– Зачем мне вас обманывать? Я мог вообще здесь не появляться. А вас, была бы нужда, хлопнул снайпер, – он взглянул на окно, – вот хотя бы с той крыши. Вы же этого не ждали, правда? Да, совсем забыл. В магнитоле машины – кассета. Включите ее, когда поедете. Это будет вам интересно послушать. – Он неожиданным шутовским жестом выхватил из кармана брюк конверт, помятый по углам, и кинул на стол. – Держите, Давид!

– Что это?

– И последнее. – Маратик уже шел к дверям. – Александр Евгеньевич, когда начнете здесь работать серьезно, учитывайте, пожалуйста, американский менталитет. Не пережимайте. Они довольно трусливый народ. Да вы видели уже по телевизору…

Он взялся за ручку двери, повернувшись к Звягину спиной. Александр Евгеньевич превзошел самого себя. Он давно уже прекрасно владел оружием, но только через несколько секунд после того, что сделал, оценил скорость, с которой метнулась его рука с пистолетом вперед и выпустила одну за другой четыре пули в спину Маратика. Он не упал, лишь вздрогнул всем телом, повернулся к нему, пошатываясь, с неподдельным глубочайшим изумлением на лице. Говорить он уже не мог: пули пробили легкие и изо рта хлынула кровь. Но сознание он все еще не потерял.

– Ты отвык учитывать русский менталитет, парень, – сказал Звягин, глядя в его глаза, тускнеющие и расфокусировавшиеся. – Давид, – он повернулся к парализованному звуками выстрелов хозяину, – дальше – ваше дело. Деньги у вам теперь есть, я вам помогу чем могу. Сейчас вам нужно отсюда исчезнуть. Связь будем держать через фирму. Хотя… Не знаю, – закончил он задумчиво, перешагнул через сползшее по дверному косяку тело уже мертвого, теперь наконец по-настоящему, Маратика и вышел на улицу, так и не закончив прощание с Ревичем.

Он сел в машину, действительно стоявшую возле дома, вынул из «бардачка» ключи и поехал в офис. Вспомнив о кассете, он включил магнитофон и услышал голос, который только что вещал ему о смысле жизни:

– В багажнике для вас лежит письмо. Но у вас, Александр Евгеньевич, всего две минуты. Когда вы включили магнитофон, вы тем самым запустили часовой механизм мины, что аккурат под вашим сиденьем. Это – тест на скорость. Если вы не успеете, то как работник вы мне не нужны…

– Сука! – крикнул Звягин.

Машина неслась по мосту через Ист-Ривер. Он дал газу и, съехав наконец на развязку Манхэттена, бросил машину к обочине, выскочил и кинулся к багажнику. Ломая ногти – слава Богу, ключ на связке подошел, – царапая в спешке руки, он рванул крышку наверх и увидел скрюченное связанное тело жены. Она, похоже, была без сознания, но дышала – он сразу это заметил. Схватив ее в охапку, рванул вверх, чувствуя, как трещат спинные мышцы, прижал к себе и, перешагнув ограждение, рухнул вместе с Таней в мазутную воду Ист-Ривер. Еще не долетев до воды, он услышал наверху страшной силы взрыв.

Джошуа Бронски ехал в управление, чувствуя злобу, нараставшую по мере приближения к отделу по борьбе с наркотиками. Сегодня он пригласил майора Гринблада к себе на обед, но тот неожиданно холодным, чуть ли не грубым голосом сказал, чтобы Джошуа явился к нему немедленно, и повесил трубку. «Старик совсем забыл, с кем имеет дело, – думал Джошуа, – привык к вольготной жизни, грубит тем, кто его кормит. Как говорят русские, рубит сук, на котором сидит. Правда, пользы от него, конечно, очень много, этого отрицать никак нельзя, но и проколов у него в последнее время достаточно. Упустил этого торопыгу-полицейского Клеща, злосчастные полмиллиона исчезли в неизвестном направлении, просил помочь Барону с Рахманиновым, так старик их уже несколько дней не может найти – как в воду канули оба, так что мог бы вести себя посдержаннее».

– Ну, здравствуйте, майор. – Широко улыбнувшись, он приветствовал старика как обычно, не показывая своего недовольства. Перед тем как войти в его кабинет, он собрался, согнал с лица недовольство и решил не обращать внимания на старческие причуды. В конце концов, главное – это конечная цель, а нервы на работе у каждого могут на какой-то момент сдать.

– Садитесь, Бронски. – Майор не ответил на улыбку Джошуа, махнул рукой на кресло перед его столом. Он старательно прятал глаза, и это удивило Джошуа – обычно майор сразу лез целоваться, расспрашивал о здоровье и жаловался на нерадивых подчиненных. – Что у вас? – спросил майор, уставившись в какие-то свои бумаги.

– Майор, я не понимаю. Что происходит?

– А то происходит, сынок! – майор неожиданно заорал на него, выплескивая то, что, видимо, давно копилось у него внутри. – А то, что против вас, сэр Бронски, начато расследование! И на самом высоком уровне.

– Что это еще за расследование?

– Вас, сэр Бронски, обвиняют в мошенничестве. С ваших счетов регулярно исчезают деньги. Десять миллионов – только за последнюю неделю. Официальное обвинение будет предъявлено сегодня. Я, по старой памяти, вас предупреждаю об этом и советую убраться из города куда-нибудь подальше.

– Какой бред… Куда исчезают? Что за чушь?

– Это не чушь. Это очень даже серьезно. Вашей компанией заинтересовались все, начиная с налоговой полиции и кончая нашим ведомством. И я вам ничем помочь не могу! – Гринблад сорвался на старческий визг – истеричный, словно у базарной торговки: – Больше я вас не задерживаю!

Бронски побледнел.

– Хорошо, – сказал он, медленно поднимаясь. – Спасибо, майор.

– Что это?

Лариса сбросила скорость, пристально вглядываясь в черную точку на горизонте, которая по мере приближения вырастала, приобретала отчетливые очертания и наконец превратилась в фигуру мотоциклиста, стоящего поперек шоссе.

Алексей напряг зрение.

– Ё-мое, по-моему, это Миранда!

– Ей-то что нужно? И как она здесь оказалась?

Леша, посмотри, сзади никого нет?

Дорога, насколько ее охватывал глаз, была пуста.

– Тормозни-ка, – сказал он. – Узнаем, что она хочет.

– Привет, ребята. Медленно ездите. Чего это у вас вид такой хмурый?

«Ребята» молчали. Алексей подумал, какой бы вид имела эта амазонка, пройди она между жизнью и смертью, мимоходом потеряв полмиллиона долларов.

– Поезжайте за мной. – Миранда даже не спросила их о Биг-Бене.

– Куда еще? – огрызнулась Лариса.

– Что значит – куда? Вы же договорились с Беном. На ферму Ливера.

– Мы-то договорились, но он…

Миранда взревела двигателем мотоцикла, заглушившим слова Алексея. Развернувшись, понеслась прямо на высокий куст, росший на обочине и переходящий в подлесок. Притормозив и начав его объезжать, она махнула им рукой, приглашая двигаться за собой.