Текст книги "Предел терпения"
Автор книги: Алексей Королёв
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Сбежав с крыльца, я подошел к Жанне, граблями сгребающую опавшую листву, и спокойно так поинтересовался:
– И как это называется?
– Я помочь хотела, – пробормотала она. – Вдвоем и легче, и быстрее.
Вот и как на такую сердится? Дотянул до того, что девушка, устав ждать, сама взялась за наведение порядка, да еще и говорит, как будто оправдывается. С трудом подавив порыв что есть силы врезаться головой о яблоню, забрал грабли.
– Давай лучше я сам, а ты отдохни – вон какую территорию убрала. Небось, встала ни свет, ни заря и сразу за сад принялась?
– Нет, я еще и покушать разогрела. На столе стоит, под полотенцем. Ведь наверняка не позавтракал, правда?
Я кивнул. Что поделаешь, если у меня такой организм – с утра есть не могу. Но Жанка какая молодец: заботится, словно о любимом муже. И вообще, она меня удивляет все больше и больше. В доме идеальный порядок поддерживает, посуда всегда вымыта, еда приготовлена, белье выстирано, да еще и мне помогать рвется. Кому то повезет с женой.
Работа на свежем воздухе выветрила из меня остатки хмеля и пробудила зверский аппетит, но я решил не прерываться, пока не закончу. Стаскивая опавшие листья в старую, проржавевшую бочку, я все поглядывал на окно, за которым время от времени мелькал хрупкий, женский силуэт. И все-таки, кто она мне? Сожительница, любовница, или просто девушка, нуждающаяся в помощи? Не знаю, но твердо уверен в одном – не шлюха, так о ней я никогда не думал. И никому не позволю!
А затем, завтракая, я поймал себя на том, что мне нравится, как Жанна, подперев личико кулачком, смотрит на меня, поглощающего приготовленную ею гречневую кашу с подливой. И вдруг понял, что образ этакой разбитной девахи – всего лишь маска, а сейчас, передо мной, сидит настоящая Жанка, жаждущая ласки, нежности, любви. Понял и испугался. Я не могу ей этого дать. Один раз уже пытался и что получилось? Хватит экспериментов!
Подвезли доски, которые я заказывал на прошлой неделе. Отлично! Будет чем заняться. Взяв ящик с инструментами, вышел во двор. Сначала беседка – последние теплые деньки хоть на воздухе провести, а дальше посмотрим – дом старый, работы непочатый край.
Весь день, с перерывом на обед, я пилил, строгал, приколачивал, и только к вечеру понял, насколько соскучился по работе, по запаху свежераспиленных досок, по мягкости стружки, по ритмичным ударам молотка. По тяжести натруженных мышц, по поту, стекающему между лопаток. И еще понял, точнее, вспомнил, какое оно – счастье. Дом, работа, женщина у плиты, готовящая тебе еду. И появилась надежда...
На улице уже начало темнеть, когда я закончил с беседкой и начал собирать инвентарь. Вновь проснулся аппетит, но в первую очередь баня – кто же парится с полным желудком. Я поднял ящик с инструментами и, направляясь к дому, бросил взгляд на дорогу. Замер... Не может быть!.. Откуда он здесь? Обознался? Возможно, но...
– Яр, – тихим, неуверенным голосом позвал я проходящего рядом с забором парня. И уже громче. – Ярослав, твою мать!
Он обернулся...
Глава четвёртая.
А после бани мы пили пиво, которое заботливая Жанна заблаговременно поставила в холодильник. Правда, сначала Яр, как он выразился, "напоролся от пуза", нахваливая кулинарные таланты хозяйки. Ну, то, что он пожрать не дурак, я еще со "срочки" помнил. У него и погоняло было соответствующее: Желудок.
Я смотрел на старого армейского друга и никак не мог поверить, что это он. Да таких совпадений просто не бывает! Чтобы после стольких лет оказаться в одном месте в одно время, для этого Госпожа Удача должна была сверкнуть улыбкой во все тридцать два зуба. И все же никаких сомнений: это был Ярослав Росич, мой друг и сослуживец, повзрослевший и возмужавший. Друг, которому я мог без опаски рассказать абсолютно все.
– Да, Андрюха, побила тебя судьба, – Яр бросил на меня полный сочувствия взгляд. – Ну ничего, время лечит. Хотя, – кивок в сторону спальни, – тебя, похоже, уже вылечило?
Не отвечая, я махнул рукой.
– Что, нет? – удивленно воскликнул мой друг и перешел на шепот. – Тогда ты не против, если я за ней приударю? Красивая деваха, а как готовит! Пальчики оближешь. Давно о такой жене мечтал.
– Я тебе приударю! Ударялка не выросла, мечтатель. Гляжу, время тебя нисколько не изменило: мало того, что жрешь без меры, так еще и кобелируешь по-прежнему. История с Инной тебя ничему не научила.
– Инна? Какая Инна? – сделал удивленные глаза Яр. – Не помню такую.
– Заливай. Забыл медсестричку, "самую красивую и желанную"? Твои слова, кажется?
– Ну, нашел о ком вспомнить. Мне было тогда девятнадцать, год без бабы, кругом одни мужики в форме, и тут такая краля. У любого башку снесет.
– Снесет, может, у любого, только на "губе" тебе чалиться пришлось. А ведь, сколько тебя предупреждали, что на нее ротный глаз положил, так нет, гормон в мозг ударил.
– Ага, а сам-то забыл визит в дом начштаба? – глаза Росича светились насмешкой. – Бедный мужик, вежливо попросил отправляющегося в увольнительную солдата занести сумку. И что? Чуть без жены не остался.
– Хорош заливать! Без жены, – передразнил я. – Кто же знал, что у сорокалетнего мужика такая молодая супруга. Я думал – дочь.
– И весь день просидел в гостях, обхаживая уши невинной девушки комплиментами. Хорошо хоть слинять успел до возвращения мужа, а то служба твоя превратилась бы в триллер плюс хоррор.
Но хватит хохмить, давай лучше думать, как тебя и Жанну из этой жопы вытаскивать. Что Остап вас в покое не оставит, тут к гадалке не ходи. Криминал не прощает предательства, а ты, как ни крути... Девчонку умыкнул, да вдобавок "быков" завалил. По их понятиям это смертный приговор. Кстати, что она такого узнала, чтобы их так тряхнуло?
– Я не знаю, не спрашивал. Жанка только в себя приходить начала, зачем ее опять дергать? Подожду, не к спеху.
– А вот это правильно, – согласился Яр. – Меня другое тревожит, точнее другой: некий персонаж, по имени Марат. Очень уж неоднозначный дядька – судя по повадкам, бывший военный, а может и к спецслужбам отношение имел. Да только нет у бывшего возможностей без проблем, да еще в кратчайшие сроки, добыть "Стрижа". Этот пистолет еще в стадии доработки и не всякий имеет к нему доступ. Так что непрост твой наставник, очень непрост. И это заставляет задуматься.
Ярослав замолчал, молчал и я, не желая отвлекать. Мысль о неоднозначности Марата мне и самому не раз приходила в голову, но для выводов было слишком мало сведений. Немногим больше их и сейчас – про тонкости со "Стрижем" я не знал. Но даже это практически ни о чем не говорило. Оставалась надежда на светлый ум и потрясающую чуйку Яра.
–Так, ладно, – прервал молчание Росич. – Как говорила одна известная героиня: "Я подумаю об этом завтра". Мало вводных для однозначных выводов, так что мне понадобится еще два-три дня, чтобы во всем разобраться. А вы оба сидите здесь и постарайтесь как можно меньше отсвечивать. Надеюсь, за эти дни вас не найдут.
Дальше. Стволы всегда держи под рукой, чтоб в случае чего не скакать точно лошарик. При себе всегда желательно иметь две-три запасных обоймы к "Глоку". Жаль, что убегая с дачи, ты не догадался захватить автомат – дробовик, конечно, мощная игрушка, но только для ближнего боя. Гранат, как я понимаю, тоже нет?
– Откуда? – вопросом на вопрос ответил я. – Не до того было. В спешке хватал только то, что под руку попалось.
– Ну, это-то понятно. Нет, ты все правильно сделал: и что на дачу заскочил, и что слинял оттуда в темпе. Да и вообще, вел себя как опытный диверсант, хорошо тебя Марат обучил – на свою голову. Я только одного не пойму: почему Остап на тебя ментов не натравил? Для этого достаточно просто скинуть информацию нужным людям и все. Тебя, как террориста, даже живым брать не будут, грохнут сразу. И что-то мне подсказывает, что ответ находится в той комнате, – Яр ткнул пальцем в сторону спальни. – Ладно, давай завязывать, пока мозги не закипели. Да и пора мне, засиделся.
– Куда собрался на ночь глядя? – возмутился я. – Оставайся. На диване переночуешь.
– Не могу, мне на заимку пора. Я же здесь лесником работаю: за зверьем присматриваю, браконьеров гоняю. Так что извини, пойду.
И ушел, как всегда не прощаясь, как будто на минуту. Только в прошлый раз эта минута растянулась на десять лет. Надеюсь, в этот раз будет иначе.
Я стоял у двери, не зная, что делать: войти, или же вновь лечь на диван. Наконец, решившись, взялся за ручку, толкнул. Жанна спала, повернувшись к двери спиной, на кровати лежала вторая подушка. Я быстро разделся, нырнул под одеяло, обнял теплое мягкое тело и, уткнувшись лицом в шелковые, пахнущие медом волосы, погрузился в сон.
Глава пятая.
Давно, еще в прошлой жизни, довелось мне увидеть по телевизору "высокоинтеллектуальную" передачу, в которой рассказывалось об изобретении израильских ученых. Простенькая такая таблетка, внешне напоминающая "валидол". Глотаешь ее, и все негативные воспоминания уходят в небытие, как будто их и не было. После смерти жены, я мечтал об этом чудодейственном средстве, чтобы избавиться от той нестерпимой боли, которая немилосердно терзала душу.
Теперь не хочу. Это мои воспоминания, моя боль и добровольно отказаться от них, значит совершить самоубийство. Без них я перестану быть собой. И кто знает, какие именно воспоминания эта химия решит зачистить?
Проснулся я рано – солнце еще не взошло. Жанна спала рядом, прижавшись, словно беззащитный ребенок в поисках укрытия, ее рука лежала поперек моей груди, согнутая в колене ножка на животе. Ночная рубашка сползла, обнажив упругую, тяжелую грудь, увенчанную темно-красным, почти бордовым соском. Меня охватило сладкое томление, захотелось разбудить девушку, снять с нее разделяющую нас преграду, ласкать, пока она не забудется в истоме. Нет! Пусть спит, пусть хоть на время избавится от страха, преследующего в часы бодрствования.
Аккуратно, чтобы не потревожить, сполз с кровати и отправился в горницу. Стакан крепкого чая без сахара сбросил с меня остатки сна. Выглянул на улицу – вчерашнее солнце подсушило дорогу, значит сегодня можно. Я натянул спортивный костюм, кроссовки. Плеер на пояс, наушники. И "Ночной ястреб". Вперед.
Бежалось легко: невесомый, густой, словно кисель, туман не мешал, скорее наоборот, помогал, остужая разгоряченное тело. Тяжелую композицию группы "Черный кофе" сменил Гарри Мур и его "Изображение луны". Здорово, то, что надо. Я добежал до развилки: левая дорога уводила к шоссе, правая в лес. Выбрав правую, я погрузился в густой, многовековой бор.
Яр появился как раз вовремя, мне не хватало поддержки и тут он, как чертик из табакерки. Человек, спасший мне однажды жизнь, когда на учениях, непонятно почему, вспыхнула как факел моя БМПешка. Система пожаротушения дала сбой, не зря инструктор вдалбливал в наши головы простые истины: "Загорелись, на х... из машины, потому как эта е...ая система все равно не сработает. Ну а если у кого хватит ума следовать инструкции и запускать ее в ручную, то и х... с этим дол...бом, не жалко". Тем самым... нехорошим человеком оказался я. Ну и как итог, промасленный бушлат вспыхнул. Благо Ярослав не растерялся и, выкрикивая "добрые, ласковые" слова, выдернул меня из полыхающей консервной банки практически здоровым. Говорю практически, потому как под бушлатом занялась "стекляшка", прилипнув к руке. В результате я на всю жизнь остался с ожогом от ладони и до локтя правой руки, как напоминанием об идиотизме. Ну и плюс подбежавший товарищ старший прапорщик пару раз приложил меня кирзачом по голове. Хоть и через гермак, но все равно больно. А после того, как меня выписали из медроты, мы с Яром стали не разлей вода до самого дембеля. Он остался на контракт, я же вернулся домой и раскидала нас судьба на десять лет.
Странная штука: я думал, что Ярослав, оставшись на контрактную службу, заочно закончит "вышку" и через некоторое количество лет станет офицером, но судя по тому, что он егерит в этой глухомани, что-то пошло не так. Хотя чему здесь удивляться – после того, как министром обороны назначили не кадрового военного, а мелкого хозяйственника, настолько же далекого от армии, как я от балета, удивительно, что у нас остались еще хотя бы напоминания о вооруженных силах.
Дорога из бора вывела меня к покосам, и я остановился, полной грудью вдыхая свежий, чистейший воздух, без малейших признаков загазованности. Нет, ни один город, особенно промышленный, не сравнить вот с этим. С чистотой, свежестью, ароматами уложенного в стога сена, с едва слышным стрекотанием кузнечиков, пением птиц, шорохом листьев. С ощущением абсолютной свободы, наконец. Потоптавшись на месте, я развернулся и трусцой припустил обратно.
Появление Ярослава принесло, конечно, облегчение, но и слегка напрягло – зная характер своего друга, я был уверен, что без поддержки он меня не оставит и влезет в мои проблемы по самое не могу. И вот здесь в полный рост вставал вопрос: а имею ли я право подвергать его такой опасности. Хотя выход есть – уговорить Яра спрятать Жанну и... Либо уводить Остапа и сотоварищи за собой, либо воевать без шансов на победу. Твердо уверен в одном: раз уж появилась возможность, прятаться всю оставшуюся жизнь я не стану.
Последние несколько сот метров я преодолел с максимальным ускорением, забежал в дом, тяжело дыша, и застыл. Жанна уже в который раз меня удивила: покажите мне кто-нибудь хотя бы одну девушку, готовящую завтрак под это:
Что ж Пеле, как Пеле, объясняю Зине я,
Ест Пеле крем-брюле вместе с Жаирзиньо.
Я сижу на нуле, дрянь купил жене и рад,
А у Пеле "Шевроле" в Рио-де-Жанейро.
Нет, против Владимира Семеновича я ничего не имею, он гений, одни "Книжные дети" чего стоят, но мне сразу вспомнилась бывшая теща. Автобус, совершающий рейс из города в село, молодой водитель, включивший Высоцкого, и истерический крик находящейся совсем не слегка под шафе Алены Кузьминичны: "Выключите этого хриплого урода и так голова раскалывается!"
– Завтракать будешь? – спросила Жанка, не отходя от плиты. – Я оладьи напекла и у соседки мед купила.
– А то ж, – бодрым голосом ответил я. – Проголодался, как волк.
– Сейчас на стол накрою.
Девушка повернулась ко мне лицом, и я едва сдержал смех – ее нос, словно пудрой, был щедро усыпан мукой. Подошел к ней, протянул руку, чтобы стереть и...
Я целую лицо, глаза, нос, губы, подбородок, руки ласкают каждый изгиб стройного тела. Запах возбужденной женщины проникает в мозг, лишая возможности мыслить, едва слышный стон сливается с моим. Ее руки обвиваются вокруг моей шеи, я отпускаю ладони на восхитительно упругие бедра и рывком поднимаю. Ноги обхватывают мой торс, грудь настолько плотно прижимается к моей, что сквозь тонкую ткань халатика я чувствую твердость сосков.
– Оладьи сгорят, – шепчет она, прерывая поцелуй.
Нащупываю ручку регулятора, выключаю плиту и, забыв обо всем, двигаюсь в спальню. Возле кровати отпускаю Жанну на пол. Вжикнула молния и халат упал на пол, выставив напоказ совершенное, молодое тело. Встаю перед ней на колени, губы ласкают плоский живот, пальцы проникают под резинку и медленно стягивают трусики. Девушка ложится на кровать, я смотрю в ее глаза, и остатки разума покидают меня.
А в горнице из динамиков ноутбука хриплый голос пел:
Дом хрустальный на горе для нее,
Сам как пес бы, так и рос в цепи.
Родники мои, серебряные,
Золотые мои россыпи!..
Глава шестая.
После завтрака хотел заняться крышей, но позвонили из райцентра – металлочерепицу подвезут только завтра. Ну и ладно, дел и без того непочатый край, например тротуары подгнили, надо бы заменить. Или забор кое-где подправить не мешало бы. Или... Да много чего.
На самом деле я хотел сбежать из дома, от напевающей под нос Жанны, от ее легкого порхания, от открытой, счастливой улыбки, от влюбленного взгляда бездонных глаз. Что я творю, господи, зачем дарю девушке несбыточную надежду? Нет у нас будущего и быть не может. Черт, да я даже не знаю, как к ней отношусь! Мои чувства не могут быть любовью – я все еще люблю свою жену. Только ее одну, на всю жизнь, до самой смерти.
А может все происходящее – это шанс, данный мне свыше? Упущенная год назад возможность спасти невинную жизнь, подарить счастье той, которая в нем уже разуверилась? А заодно и спастись самому, вырваться из объятий одиночества и начать, наконец, жить? Или я просто ищу сам себе оправдание?
– О чем задумался? – спросила Жанна, подойдя сзади и положив мне не плечи ладони. – У тебя такой вид, как будто принял какое-то важное решение.
– Да так, – я пожал плечами. – Думаю о нас, о том, что дальше делать и к чему это может привести.
– И только-то, – девушка натужно рассмеялась. – Нашел над чем голову ломать. Выкрутимся как-нибудь. Или ты о том, что произошло в спальне? Очнись! Я – шлюха, и мужиков у меня было о-го-го. И никого из них не заставляла на себе жениться.
– А ну заткнись! – рявкнул я. – Не смей так говорить. Еще раз назовешь себя шлюхой, перегну через колено и ремнем вышибу дурь из головы. Прошлое осталось в прошлом, ясно?!
– Нет, я ошибалась. Столько лет прошло, а ты, Андрюша, нисколько не изменился – все стараешься поступать правильно.
– Ты о чем? – не понял я.
– Так и знала, что ты меня не узнал. Ну же, вспоминай: Кодинск, общежитие, пухленькая девчонка, вечно лезущая, куда не просят. Давай, напряги мозг.
Общежитие... Общежитие... Стоп... Твою мать!.. Жанка?!
Это было лет десять назад, кажется, первого октября. Хотя нет, первое выпало на будний день, так что решили День учителя отметить четвёртого. Или я опять что-то напутал? Неважно, главное, что это случилось в день праздника.
Преподаватели ПТУ решили устроить себе выходной и предметы вместо них должны были провести лучшие ученики, в число которых я, разумеется, не попал. Да и кто всерьёз воспримет такого: длинные, ниже плеч, покрашенные в чёрный цвет волосы, в ухе серьга, за плечом неизменный атрибут биндюжника – гитара. Так что пришлось мне, вместе с остальными "неудачниками" сидеть за партой, выслушивая нудные объяснения так называемых "учителей на день", которые к тому же, в большинстве были младше меня. Если бы не угроза лишиться стипендии на месяц, давно бы встал и ушёл, а так приходилось терпеть. Хотя к последнему предмету, которым стала этика, я решил послать все к чертям, но тут открылась дверь и...
Для меня, истосковавшегося по обществу прекрасного пола, её появление было сродни удару обухом в лоб. Высокая, чуть ниже меня, блондинка, с необъёмной грудью, натянувшей тонкую ткань белой блузы. Длинные ноги, затянутые в чулки телесного цвета, выглядывали из-под совсем уж мини-юбки. Я был сражён в самое сердце, а уж когда она села напротив меня, слегка при этом, наклонившись, вид соблазнительных полушарий вогнал меня в ступор. Сорок минут я сидел, слушая голос, да любуясь неземной красотой, и лишь когда она собралась уходить, набрался смелости поинтересоваться её именем.
– Вы чем слушали? – с раздражением спросила богиня. – Я же в самом начале представилась: Ксения Сергеевна.
– Извините, но ваша красота лишила меня как слуха, так и речи, – развёл я руками. – Правда, сейчас, слава богу, голос вернулся, чтобы я смог узнать, как вас зовут.
– Да оно вам и не нужно – я больше преподавать не буду.
– Как это не нужно? – возмутился я.– Вот будет здорово, когда я приду к вам с букетом цветов, не зная как обращаться.
– А вы самонадеянный молодой человек. И каким, позвольте поинтересоваться, образом собираетесь прийти ко мне? Адрес знаете?
– Пока нет, но узнаю
– Следить будете?
– Нет, мне скажут.
– Посмотрим. А пока прощайте.
Ксения вышла из аудитории, а я, подождав несколько минут, рванул в учительскую. Удача в этот день была явно на моей стороне – мой лучший друг Всеслав тоже попал в число "учителей на день".
– Весь, мне срочно нужна помощь, – возопил я, врываясь в кабинет. – Нужно узнать адрес одной дамочки.
Всеслав оторвал взгляд от книги, обвёл взглядом пустую, слава богу, учительскую и бросил:
– Так, насколько я понял, у Андрюхи гормоны заиграли? И кто является предметом обожания на этот раз?
– Хорош из меня Казанову делать, – оскорбился я. – "На этот раз". Нет, сейчас все серьёзно.
– Мне кажется, или я действительно это где-то уже слышал? Ладно, не дёргайся, лучше расскажи, каким, по твоему мнению, способом я должен узнать, где живёт эта неведомая мадам?
– Так я тебе и пытаюсь объяснить. Она одна из учителей, зовут Ксюша.
– Это такая длинноногая блондинка с огромной грудью? – Всеслав присвистнул. – А у тебя губа не дура. На неё половина ПТУ положили глаз.
– Снимут. Так поможешь?
Мой друг несколько секунд помолчал, теребя затылок, затем выдал гениальное решение:
– С адресом вряд ли получится – мы все-таки здесь новички, но выход есть. Сегодня вечером все "учителя" собрались отметить праздник на даче. Ты пойдёшь с нами, я приглашаю. Ну а дальше все зависит от тебя.
Вот это я понимаю – друг. Поблагодарив Всеслава, рванул в общагу. Есть надежда на свидание, так что выглядеть надо соответственно. Если бы я знал, что мне уготовил этот вечер, сто раз бы подумал, прежде чем идти...
Тёплый, осенний вечер, дача, шашлыки жарятся, стол накрывается, компания подобралась неплохая и, как бонус, красивая девушка сидит в одиночестве. Вот он шанс подойти, завязать разговор, но меня вновь сковал ступор. Ни шевельнуться, ни слово из себя выдавить не могу.
– Так, ребята, давайте к столу, – голос Гошки, сына хозяина дачи разнёсся по округе. – Тяпнем в честь праздника. Дамам – вино, ну а мужики спиртом обойдутся. В бутылке разводить или каждый сам себе?
– Мне не надо, – дёрнул меня за язык не черт, так, дьяволёнок. – Я чистый буду.
– Сколько? – спросил Гоша, указывая на стакан.
– А ты что, краёв не видишь?
Абсолютно все сидящие за столом, в том числе и она, с интересом наблюдали за тем, как я брал со стола наполненный стакан, подносил ко рту и, резко выдохнув, выпивал, стараясь сдержать рвотные позывы. Удалось, хотя и пробрало до самых пяток. Втянул воздух через нос, выдохнул, ещё раз вдох-выдох. Охота запить, а тут ещё и Всеслав, нехороший человек, сует под нос вилку с нанизанной шпротиной:
– Закуси!
– После первой не закусываю! – с гордостью прохрипел я и отвернулся, чтобы скрыть выступившие слезы.
Спирт врезал и по мозгам, и по ногам. Внутренний голосок тоненько уговаривал больше не пить, но я его послал, вернулся к столу за добавкой, выпил. Все, мрак...
То ли проснулся, то ли очнулся в совершенно незнакомом месте. Рот сухой как у верблюда после месячного перехода, да ещё и шея затекла. Крутанул головой и замер. Мать моя, женщина, отец сантехник! Рядом со мной лежала незнакомая девушка, слава богу, одетая, но вот её грудь почему-то накрывала моя ладонь. Где я, и как здесь очутился? Кое-как поднялся с дивана и поплёлся на шум голосов. Я был все ещё на даче.
В город мы возвращались неорганизованной толпой: одни горланили песни, вторые травили пошлые анекдоты, третьи, в число которых входил и я, шли, полностью сосредоточившись на дороге. Хорошо, Весь был рядом, без него бы не добрался.
Утром проснулся от невыносимой головной боли и сжигающего внутренности сушняка. Сполз с кровати и направился в ванную комнату. Опустошил как мог мочевой пузырь, открыл кран, дал воде стечь немного и, в последний момент вспомнив, что пить нельзя, прополоскал рот. Хотел сунуть под кран голову, но, набравшись смелости, глянул на себя в зеркало. В рот мне ноги! Забыв о похмельном синдроме, рысцой поскакал в комнату.
– Весь, это как называется? – проорал я.
Всеслав, не отрывая голову от подушки, открыл один глаз и бросил на меня непонимающий взгляд:
– Ты о чем? И не ори, пожалуйста, голова без тебя раскалывается.
– Об этом, – не унимался я, тыкая пальцем в лицо.
– А-а-а, вот оно что. Помада.
– Сам догадался, что помада. Я спрашиваю, откуда она на моем лице.
– Так это девчонки перепили и отправились возвращать к жизни спящего красавца.
– И как? – спросил я, успокаиваясь.
– Даже не хрюкнул. Все? Тогда дай поспать, – Всеслав отвернулся к стене и захрапел.
Позже, перетряхивая одежду, я нашёл в кармане бумажку с адресом. Намёк понял.
Ухаживать за Ксюшей пришлось долго, я уже потерял терпение, считая, что она со мной играет, но... Однажды вечером богиня сама пришла ко мне. Роман закрутился со скоростью урагана, в котором были и страсть, и нежность, и какая-то злость. Не было только одного – любви, поэтому не удивительно, что он довольно быстро исчерпал себя. Мы расстались. Но кое о чем я забыл упомянуть: у Ксюши была сестра. И звали её Жанна.
Десять лет. И где же та пухленькая смугляночка, хвостиком бегающая за мной, куда бы я ни пошел, да врывающаяся в спальню в самый неподходящий момент? Ушла, уступив место настоящей красавице, высокой, стройной, но все с теми же повадками дьяволенка. Да, не думал я, что нам придется встретиться при подобных обстоятельствах.
– Жанка, Жанка, что же с тобой приключилось? – покачал я головой. – Как тебя вообще занесло во все это?
– Так же, как и многих других, – делано-спокойно ответила девушка. – Приехала провинциальная девчонка в Красноярск, поступать в институт и, что удивительно, ведь поступила. В медицинскую академию. Мест в общаге уже не было, так что пришлось мне снять однокомнатную квартиру, а заодно устроиться на работу в кафе, чтобы было чем за нее расплачиваться. Так и жила, потуже затянув поясок, поддерживаемая мечтой вырваться из ада под названием Кодинск. Но вот однажды вызвал меня декан и с порога объявил, что если я не заплачу кругленькую сумму, то сессию мне не сдать. А что это значит для бюджетницы, ты, думаю, прекрасно представляешь. Разумеется, таких денег мне было взять неоткуда, но тут, как по заказу, появилась "подружка", которая знала, как можно заработать намного больше, не особенно при этом напрягаясь. Только не надо думать, что я сразу ухватилась за это предложение и очертя голову поскакала раздвигать ноги перед каждым, кто способен заплатить, но время шло, а деньги с неба падать не спешили. И отправилась я в сауну, обслуживать клиентов, где меня и заприметил Остап.
Жанна замолчала, молчал и я. Типичная история девчонки-провинциалки. В России давно, кроме как за бабло, учить не хотят. Да и схема знакомая. Находят такую, как Жанна, затем ректор, декан или кто-либо еще начинают ненавязчиво трясти деньги, ставя в безвыходное положение. Затем на сцене появляется "подружка", которая так же ненавязчиво предлагает заработать: "Один раз, ну может два и все". Через какое-то время девушка соглашается и лишь потом понимает, что из этого болота не выбраться. Декан имеет свою долю, "подружка" тоже. Все счастливы, всем хорошо. Кроме девушки.
– Вот только не надо меня жалеть, – голосом, в котором звучали злые слезы, сказала Жанна. – Не маленькая, знала, на что иду и никто меня не заставлял. Могла бы плюнуть на все, собрать вещи и отправиться домой. Так нет, захотелось мне совсем другой жизни, подальше от провинции, вот и предпочла стать шлюхой. И к чему это привело? Мало того, что сама в неприятностях по уши, так еще и тебя втравила.
Я подошел к ней, обнял, привлек к себе и из ее глаз хлынули давно сдерживаемые слезы. Гладил ее по волосам, шепча какие-то успокаивающие слова. Неважно какие, в этом состоянии она все равно ничего не понимала, но вот интонация принесла результат – девушка еще сильнее прижалась ко мне, и плач перешел в рыдания. Хорошо, ей это сейчас нужно – вместе со слезами избавиться от проблем, пусть ненадолго, на день, на два, но иначе предохранитель может перегореть и тогда случится катастрофа. По себе знаю – меня спасла та самая старая гитара, висящая на стене.
Прошло еще несколько минут и рыдания сменились всхлипами. Жанна упокаивалась, но отстраняться от меня не спешила, впрочем, я и не собирался ее отпускать. По сути, она еще совсем ребенок, потерявшийся в этом мире, надломленный и уже немного уставший. Я должен не только защитить ее от Остапа и компании, но и вытащить из той ямы, в которую она себя загнала.
– Успокоилась? – спросил я и, дождавшись кивка, продолжил. – Запомни раз и навсегда – не ты втравила меня в неприятности, я влез сам, добровольно. И повторись все, влез бы снова, ни секунды не раздумывая, потому что именно это дало мне стимул продолжать жить. Если бы не ты, я бы уже давно кормил червей. Так что не смей себя ни в чем винить.
Жанна подняла голову, я с нежностью посмотрел в припухшие, заплаканные глаза и поцеловал такие манящие губы. Нежно, ласково, но без той всепоглощающей страсти, которая подталкивает к продолжению. Это было не ко времени.
– Ты, кажется, собирался тротуарами заняться? – улыбнувшись, спросила девушка.
– Да ну их к черту, – махнул рукой я. – Объявляю день безделья – у меня на ноутбуке столько фильмов накидано. Как ты смотришь на то, чтобы завалиться на диван и целый день с него не вставать?
По ее блестящим глазам и ослепительной улыбке понял – положительно. Ну что ж, значит решено...
М-да, голливудская бредятина едва не вогнала меня ступор, благо я сообразил отвлечься от происходящего на экране, вернувшись только, когда началась старая добрая "Серенада Солнечной долины". Этот фильм я знал едва ли не наизусть, но все равно пересмотрел с удовольствием. Жанна, видевшая эту комедию впервые, хохотала так заразительно, что я, весь последний год практически не улыбающийся, смеялся вместе с ней. У меня возникло ощущение дежавю – когда-то давно мы с женой точно так же лежали и смотрели телевизор: она на боку, положив голову мне на плечо, моя рука нежно обнимала ее талию. Мы были счастливы, полны надежд и планов на будущее, и ни она, ни я даже не догадывались, что его у нас нет.
А что сейчас? Есть у нас планы или просто плывем по течению? Я не знал ответа на этот вопрос, да и пока не стремился его найти – для этого нужна определенность, а ее то, как раз, и не хватало. Чтобы задумываться о будущем, надо сначала разобраться с прошлым.
Затянувшийся киносеанс завершился, когда за окном уже стемнело. Я отправился закрывать ставни, а Жанна разогревать ужин – обед мы благополучно пропустили, в перерывах между фильмами ограничившись чаем с оладьями и медом.
Глава седьмая.
Снова, как в прошлый раз, бесшумно открылась дверь и вошла ОНА. Бросила немного грустный взгляд на спящую девушку, затем на меня. Подошла ближе и остановилась рядом с кроватью.
– Здравствуй, Малыш, – произношу я. – Думал, ты больше не придешь, ведь я не выполнил твою просьбу.
– Ты же знаешь, зая, что я никогда не умела долго на тебя злиться, – отвечает жена. – Ты сделал то, что считал должным. Не мне тебя судить, но, извини, и поддержать не могу – она была какой никакой, но все-таки тетей.
