Текст книги " Агрессия. Хроники Третьей Мировой. Трилогия"

Автор книги: Алексей Колентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 62 (всего у книги 67 страниц)

– … На построение!..

Снова бегом, но теперь на лётное поле, где нас загнали в трюм грузового самолёта. Гулко простучали мёрзлые подошвы по дну откинутой аппарели и вот мы снова притиснуты друг к другу. Однако на этот раз брюхо самолёта было набито бойцами, экипированными и вооружёнными сходным, с нашим, образом. Туша самолёта дрогнула, двигатели взвыли на более высокой ноте и машина пошла на взлёт. Поскольку вес экипировки был под сорок кило, а парашютов нам никто не выдал, я уже настроился на долгую поездку с пересадками. Витёк спал, Вадим мусолил застёжку клапана одного из верхних подсумков и что-то неслышно бормотал. Остальные, жившие в соседнем домике парни, тоже занимались пустяками, как это и бывает в дороге. Я откинулся назад и закрыв глаза, мгновенно заснул.

Посадка вышла не слишком мягкой, нашу «птичку» несколько раз жёстко тряхнуло, от чего проснулись все, кто как и я решил не тратить времени на пустяки. Из-за медленно откинувшейся аппарели нам в лицо ударила снежная пурга, пахнуло сильным холодом. Мимоходом посчитав бойцов, я понял, что в с нами вместе будет девяносто человек, почти рота. Пятнадцать групп, несущих на своём горбу глушилки, это очень интересно…

– Рота! В колонну по три, становись!..

Бег, опять бег до такого же как и на базе типового ангара. Внутри нет скамей или стульев, только Лётчик и ещё какой-то невысокого роста тип в старомодном изжелта-белом тулупе, рядом с нашим инструктором. Колонна замерла, над тремя шеренгами стало повисать облако белого пара от выдоха почти сотни человек. Вопреки моим ожиданиям, заговорил тот невысокий в тулупе:

– Здравствуйте товарищи разведчики!..

Повинуясь жесту Лётчика, мы все, как это и положено, коротко выдохнули в морозную гулкость ангара:

– Зра!..

Голос девяноста человек отразился от стен и ещё некоторое время гулял под потолком. Дождавшись, пока эхо немного уймётся, Тулуп заговорил снова:

– Я – генерал-майор Маевский, начальник главразведуправления генерального штаба войск республики. Представляюсь потому, что вы идёте в бой и должны знать, кто отдаёт приказы. Вы все прошли жёсткий отбор при наборе, но ещё более жёстко вас отбирала сама война. Выжить и победить, вот что от вас требует сложившаяся обстановка, непростое время в которое нам довелось жить. Каждый из нас вносит свой вклад в общее дело, в победу над врагом! Моей задачей, задачей командования, было обеспечить вам тот участок, где вам придётся сражаться. И меня не будет с вами там, как не будет там ваших боевых товарищей из тех подразделений, в которых вы служили до набора в отряд особого назначения «Мститель». Но выполняя свою задачу, вы дадите им шанс уцелеть, дадите шанс новой, Советской России на жизнь, на свободу и независимость. Старший инструктор определит задачи для каждой отдельной группы, это всё…

После речи этого странного генерала прошло минут десять, когда к нам подбежал закутанный в такой же белый тулуп офицер, с погонами капитана, нашитыми несколько криво. Он быстро отстучал что-то на виртуальной клавиатуре и в тот же миг, у меня перед глазами появилась надпись: «Боевая задача обновлена. Приоритет – ноль один». Согласно следовавшей ниже разъяснительной записи и подробной карты маршрута, мне и остальным бойцам группы с позывным Мститель Четыре, предстояло снова лезть в глубокий вражеский тыл. Вадим без особой суеты скомандовал:

– За мной, бегом, марш!..

Короткий инструктаж Лётчика мало что дополнял к уже прочитанного мной. Уточнено было лишь, что каждый из нас несёт по два компонента генератора помех, причём второй дублируется тем, что есть у другого. Так уменьшается вероятность, что прибор в нужный момент не заработает. В принципе умно, однако необходимость таскать лишний груз мало кого порадовала. После ещё одной проверки экипировки и оборудования, группа загрузилась в бронетранспортёр, окрашенный в бело-чёрный камуфляжный цвет и мир снова сузился до залитого красным светом тесного нутра боевой машины. Машину почти не трясло, лишь изредка подбрасывая на ухабах. Все молчали, только Вадим по старой привычке крутил замызганный спичечный коробок меж пальцами. Получалось довольно ловко, всегда завидовал людям умевшим делать что-то незначительное, но в то же время очень эффектное. Странно, но именно сейчас, в спокойной обстановке, мне не удалось заставить себя уснуть. Какое-то тяжёлое, скверное предчувствие запустило свои кривые когти мне в душу и не отпускало пока мы не прибыли на передовой пункт наблюдения, как услужливо показывала карта. Натужно скрипнув, распахнулся люк и я снова оказался в царстве белой вьюжной пелены. Не видеть дальше вытянутой руки, что может быть привычнее на войне?..

Глава 9

Россия. 28 ноября 2011 года. Приблизительно 200 км от г. Углегорск. 07.13 по местному времени. Бывший штабной ЗКП 182-го гвардейского тяжёлого бомбардировочного авиаполка. Центр единого стратегического командования вооружённых сил Советской России. Председатель Государственного Комитета Обороны, главнокомандующий ВС СР – генерал армии Алексей Макарович Широков. Реальная политика.

Резкий порыв пахнущего сыростью ветра, обжёг кожу, а от вдоха перехватило дыхание. Силясь удержать приступ натужного сухого кашля, я прерывисто вдохнул. Кашель не пришёл, это была ещё одна маленькая победа над собой. Небо, всё заложенное низкими облаками, не давало возможности увидеть звёзды. Старая примета гласит, что если они будут слишком далеко, то Судьба человека готовит ему неприятный сюрприз. Порыв ветра опять набросился, приподняв воротник куртки. Она была старого образца, с большими заплатами на локтях. У каждого человека есть любимая вещь, я же отличаю эту куртку за то, что мы с ней проходим уже третью войну…

– Алексей Макарович, пора вниз, они ждут.

Голос адъютанта прозвучал откуда-то из-за спины, хотя минуту назад я был совершенно один. Вот такой он, этот Костя, везде найдёт. Рука привычно оперлась на костыль при повороте и я не глядя Ларионову в глаза просто пошёл ко входу в бункер. Снова сухой, прохладный воздух нагнетаемый кондиционерами, от уличных запахов осталось только лёгкое свежее послевкусие.

– Китайские товарищи привезли посредника от Евросоюза?

– Да, Чжан сдержал слово и на сей раз это француз.

– Чиновник или военный?

Поворот был немного неожиданный. Неужели немцы спасовали, отдав вожжи своим давним соперникам? Отвечая на мой вопрос, адъютант лишь неопределённо пожал плечами.

– Чиновник МИДа, некто Себастьян Лебелль. Разведка составила на него короткую справку, в кабинете доложу подробнее. Там не особо много, лишние пять минут при таком формате переговоров роли не сыграют.

Как только он произнёс слово «переговоры», меня слегка покоробило. Время разговоров с Европой прошло. Если они не капитулируют до момента когда амеры попятятся, ракеты будут запущены и благополучное европейское болото снова будет гореть, как в 44-м году прошлого века. Беда этих господ в том, что они слишком уверовали в американскую непобедимость.

– Вместо этой встречи и пустых разговоров, я бы лучше ещё немного побыл на свежем воздухе. Европейцев погубит их снобизм… Впрочем, это будет не в первый раз, пошли в кабинет, поглядим, что там накопала разведка…

Собственно, личность эмиссара американских сателлитов меня особо не интересовала, просто нужно воспользоваться моментом и ещё раз обдумать сложившуюся ситуацию. Допустим, европейцы соглашаются на сепаратный мир и тогда Коалиция разваливается. В Европе остаются только неофиты, принятые в НАТО на волне «бархатных» революций 90-х годов прошлого века. Поляки, прибалты, чехи, румыны – все они будут цепляться за своих новых хозяев до последнего. Однако с ними особых проблем не ожидается, армии этих стран слабы, плохо вооружены для масштабной войны. Новая советская армия без особых усилий сможет одержать победу над ними. Вопрос в другом, а вот пропустят ли старшие европейцы нас дальше, не станут ли мешать добить отступающего врага? Это и следует выяснить в первую очередь, но само собой не от этого «говорящего письма» Лебелля.

Я снова прошёл в кабинет и как можно более осторожно устроился в кресле. Монитор компьютера уже светился мягким белым светом. Но важную информацию мне на стол подавали в обычных картонных папках. Сейчас тут как раз лежала одна такая, с надписью «Переговоры». Открыв её, с неприязнью вдохнул запах краски и свежей бумаги, никогда не доверяю всему новому.

– Там биографическая выжимка, послужной список и кое-что из личных пристрастий…

Костя быстро вышел, как только я глянул на него поверх очков, которые надеваю только для работы с документами.

– Хорошо. Извести товарища Чжана о небольшой задержке по времени, я скоро приду в конференц-зал.

Сделав вид, что действительно изучаю бумаги, я погрузился в невесёлые раздумья. Операция начнётся уже совсем скоро, но данных о том, как поведут себя китайцы всё ещё нет. Санкцию на совместную тайную операцию в США они своей разведке дали, согласились практически тотчас же, как только Бережная ознакомила генерала Люй-Ши, шефа внешней разведки КНР, с имеющимся у нас планом. Однако, прямого ответа на наше предложение об открытии второго фронта и высадке на Аляске, так и не последовало. Выжидают, прикидывая свои шансы и выгоду от участия? Тут всё довольно прозрачно: участие даст Китаю шанс сбросить последнее препятствие на пути к статусу сверхдержавы, позволит сделать качественный скачок в развитии страны. Ведь не секрет, что последние два года темпы роста их экономики замедлились и продолжают падать. Ещё месяцев шесть, может быть год, и начнётся спад, который потянет назад так быстро разогнавшийся поезд. А война позволит устранить главного конкурента, вырваться не просто вперёд, а стать впереди всех. Не думаю, что лидеры КНР этого не понимают. Однако, риск тоже велик и в случае провала – затяжная война, новые расходы. Без Китая не полезут в общую драку и индийцы. Этим вообще не выгодно отвлекать свои силы, когда под боком кипит пакистанский котёл, готовый вновь взорваться. Только месяц назад, индийские спецвойска предотвратили взрыв «грязных» бомб в Кашмире и Пенджабе. Без вопросов ввяжется в драку только Северная Корея, но там всё кончится довольно быстро. Против расквартированных там сил Коалиции и южнокорейской армии, у войск КНДР нет шансов на победу, если её не поддержит Китай. А КНР ввязываться не станет, если информация агентов ГРУ об одностороннем пересмотре долговых обязательств США не будет воспринята китайским госсоветом достаточно серьёзно.

В конечном итоге, именно от нынешней встречи зависит, что и как будет происходить после того, как мы отбросим американцев в радиоактивную яму, которую они сами создали на нашей территории. Московская, Псковская, Брянская и Калининградская области для жизни совершенно не пригодны. Помнится, Наполеон тоже отступал по разорённым им же самим русским землям. Хоть было и зверски холодно, однако императорские солдаты не принуждены были пить радиоактивную воду. Потом гитлеровцам тоже повезло, а вот амерам и их табору удача явно покажет спину. М-да, каждый раз агрессору всё тяжелее уходить с нашей земли… Но покуда это лишь благие пожелания, пока враг всё ещё оседлал Урал, а мы истекаем кровью. Нужно ударить и пусть удар окажется роковым для врага…

Дверь в кабинет приоткрылась, адъютант показался в проёме, на его серое от усталости лицо было невыносимо смотреть. Молодой ещё парень, а вот оказался в самом центре большой войны. Как там говорил классик: попадая в «глаз бури», мы всякий раз задумываемся, а так ли уж сильно нам повезло?..

– Алексей Макарович, иностранец копытом бьёт. Да и Чжан нервничает…

– Хорошо, пойдём.

Пришлось снова подниматься на три уровня вверх и ещё метров тридцать идти по переплетению коридоров. Американцы уже перестали бомбить, летуны генерала Примака и зенитные батареи нового главкома войск ПВО генерал-полковника Черкасова, отучили врага от беспечной наглости первых месяцев войны. С трудом подавляя приступы боли в культе, я преодолел последний десяток шагов до раскрытой в сторону двери длинной пустой комнаты. Тут раньше был кинозал, но сейчас всё переоборудовали под комнату, где проводились оперативные совещания генштаба. По случаю приёма гостей, из обстановки остался только длинный, покрытый тускло-бордовым сукном длинный стол и десяток деревянных стульев, ужасно скрипучих и грязноватых. Костя вошёл первым и громко сказал:

– Господа, председатель государственного комитета обороны Российской Советской Федеративной Социалистической Республики – генерал армии Широков!..

Для слуха это было всё ещё не привычно, но я успел заметить, что китаец склонил голову, чтобы скрыть понимающую улыбку, от стоящего сейчас напротив него моложавого француза. Представитель Евросоюза был среднего роста, полноват и совершенно лыс. При этом, Лебелль имел ухоженные светлые усы, светло-серые внимательные глаза и я с удивлением отметил, что он пользуется косметикой. Подкрашенные губы, немного туши на редких ресницах и бесцветный лак на наманикюренных ногтях пухлых рук. В личном деле этого не было, но это не играет особой роли, выглядит очень необычно. Мы с Чжаном обменялись рукопожатиями, его широкая жёсткая ладонь была сухой, пожатие сильным и отрывистым. Нервничает, встреча чем-то важна для его хозяев. Лебелль первым руки не протянул, а я не спешил протягивать ему свою. Поэтому, ограничившись кивком, француз вынул из папки, которую всё это время стискивал левой рукой, несколько скреплённых позолоченной скрепкой листов бумаги и протянул их мне со словами:

– Господин Широков, я здесь по просьбе Антуана Фуке, специального комиссара Евросоюза по иностранным делам. Перед вами лежит меморандум о намерениях подписанный главами ведущих стран Европы.

Лебелль замолчал, в комнате повисла тяжёлая тишина. Костя, повинуясь моему жесту, взял листки со стола и сделал вид, что читает. Всё это время я безотрывно смотрел в лицо французу, пока тот не выдержав, не начал вертеть головой, пряча глаза. Говорил он по-русски, с картавым французским акцентом, но вполне внятно и бегло. Поэтому я кивнул ему и Чжану на стулья и ответил:

– У нас, у русских, есть хорошая поговорка, что в ногах правды нет. Прошу вас, господин Лебелль, присаживайтесь.

Француз сел на протяжно скрипнувший под его весом стул, напротив меня. Чжан сел демонстративно далеко от Лебелля и нас с Костей, показывая, что он тут фигура нейтральная. Француз чуть поёрзав, снова открыл было рот, но я опередил его и начал говорить:

– Не трудитесь пояснять, господин представитель, содержание этого документа мне очень хорошо известно. Как известно и то, что ваши хозяева не собираются выполнять пункты 4.9 и 5.2 данного соглашения. Остальное там – суть обычная словесная мишура, не более того…

Всё шло именно так, как мы изначально и думали. Европейцы всё ещё наедятся усидеть на двух стульях и проскочить между американцами и нами. С целью лишить Коалицию единства, российским МИДом был подготовлен договор о заключении сепаратного мирного соглашения между РСФСР и ведущими странами Евросоюза. Прежде всего Францией, Германией и Италией. Все они проводят, или стремятся проводить, наиболее независимую политику в рамках своих соглашений с американцами. Более того, на территории ФРГ и Италии размещается значительная часть вспомогательной инфраструктуры Коалиции. Если бы удалось заключить мир, или хотя бы заставить их инициировать процедуру выхода из состава Коалиции, это поможет нам на направлении главного удара зимней компании. Не сильно, однако поступление подкреплений и снабжение группировки коалиционных сил будет существенно затруднено. В дальнейшем, можно ожидать, что войска перечисленных стран будут сняты с фронта и сложат оружие, позволив нашим наступающим войскам без боя преследовать и уничтожить отступающего врага. Без союзной поддержки, боевая эффективность противника сильно снизится. Так говорят аналитики ГРУ и судя по тому, как развиваются события, я склонен с ними согласиться, пока ситуация развивается в прогнозируемом коридоре событий.

Документ удалось передать через швейцарское торгпредство в Париже. Наши агенты сработали чисто, французская контрразведка никого не смогла задержать. Как и ожидалось, прямо нам отказывать не решились. Учитывая шаткое положение Коалиции и результаты операции наших войск в последнее время, европейцы решили выиграть время. Сначала, ответа не последовало вовсе, но после того, как положение на Урале стало не таким однозначным, прислали вот этого накрашенного месье. Более того, из контекста переданного им документа, аналитики смогли выделить два очень важных для Советской России момента: дезу о разгроме подводного флота все приняли за чистую монету, а потери указанных стран как в материальном, так и в людском ресурсах порождают болезненные процессы недовольства населения и даже крупных финансовых кругов. Поэтому, многое сейчас зависит именно от того удастся ли нам победить и вынудить американо-английские части к бегству. Тогда, поняв что мы держали козырь в рукаве, европейцы тормознут военные поставки, чем существенно ослабят и без того дезорганизованные силы Коалиции на восточном фронте. Мы тоже слабы, но если вторая часть плана сработает, к этому времени Китай и Индия открыто выступят на нашей стороне. В этом случае нанесение ядерных ударов будет уже избыточным как с нашей, так и с американской стороны. В последнем случае, скорее всего даже невозможном, как уверяют меня спецы Нины Ивановны. Пока мы тут соревнуемся в политесе, вновь воссозданная североамериканская резидентура ГРУ, при негласной поддержке китайской разведслужбы, проводят внедрение компьютерного вируса в компьютерную сеть слежения за ракетными запусками американской оборонной системы НОРАД. Нечто похожее уже несколько лет тому назад запущено китайцами в системы управляющие энергопотреблением, регулирующие железнодорожный транспорт и прочие элементы инфраструктуры США имеющие двойное назначение. Как сказано в краткой справке, которую мне присылали из разведуправления, вирус создаёт нечто вроде собственной подсети, дублирующей основную. И пока не подана управляющая команда, он ничем не выдаёт себя. Но как только поступает такой приказ, созданная подсеть блокирует основную, выводя из строя все электростанции. Она перегружает городские энергосети, заставляет идти в разнос реакторы атомных станций. Поэтому в момент наступления, у американцев и их союзников возникнут комплексные проблемы, которых они не ожидают.

Все эти рассуждения кратким мигом пронеслись в сознании, пока я слушал, как француз начал нехотя возражать:

– Господин генерал, данные пункты предполагают прямое нарушение договорённостей с союзником… очень сильным союзником. Страны, которые я представляю на этой неофициальной встрече, никогда не смогут дать вам твёрдых гарантий пока… Пока в конфликте не наступит полная определённость.

После того, как Лебелль озвучил словом «конфликт» тот ад, которым обернулось вторжение в Россию в том числе и его соотечественников, мне захотелось просто от души врезать ему по морде. Сколько раз бы захватчики не приходили на Русь, всегда они прикрываются какими-то высокими словами, на деле проявляя зверскую жестокость к обычным, мирным людям. Но стоит прижать вот таких «цивилизаторов» к стенке, отобрать оружие, как тут же начинается стон о «зверствах» русских, миллионах «замученных» европейцев и прочие благоглупости. Буквально позавчера, мы с начштаба выезжали в тыл, дабы разобраться с тремя тысячами пленных американцев, тех же французов, англичан. Наёмников и наёмников из бывших советских республик до таких лагерей не доводили. Солдаты, слыша корявую русскую речь, иногда просто развешивали таких «ловцов удачи» на уцелевших фасадах рухнувших зданий, покосившихся фонарных столбах, пулю тратят редко. Так вот, я попросил на выбор поговорить с тремя пленными. И каждый старался сказать, что убивать никого не хотел, его заставили травить газом города или бомбить госпиталя. А в доказательство своих лучших качеств, все трое говорили о том, что они де, люди семейные. Наглый цинизм, помноженный на твёрдую убеждённость в собственной безнаказанности. И мне не жаль его детей, потому что они сами лишены жалости. Поэтому я отказал в просьбе представителя швейцарского «Красного креста» в освобождении всех заключённых. Здоровые и наиболее матёрые пошли в расход, а тех девяносто три человека что были покалечены или имели серьёзные ранения, приказал обменять на тех немногих солдат, офицеров и просто мирных жителей, кто так же находился по ту сторону фронта. Но вслух я ответил:

– Мы понимаем ваши опасения, месье Лебелль. Более того, советская сторона не будет настаивать на немедленном подтверждении соблюдения данных пунктов соглашения. Но поймите и вы нас. Идёт война, месье Лебелль. Как бы нейтрален не был язык дипломатии, в данном отрезке времени, важнее язык военный, он более конкретен и уместен в данном случае. И вот как военный и как председатель ГКО, говорю вам: если в предусмотренные договором временные рамки, Франция, Германия и Италия не начнут процесс вывода своих войск, технического и вспомогательного персонала с российской территории, а так же не предпримут мер по блокированию войск Коалиции в пределах её инфраструктуры, развёрнутой на территории этих стран, будут серьёзные последствия. Советское государство в этом случае нанесёт по территории Евросоюза упреждающий удар, в том числе будет использовано оружие массового поражения, включая тактические ядерные заряды.

Лицо француза не дрогнуло. Более того, весь мой опыт общения с такими вот скользкими типами говорил, что про подготовку ядерного удара он знал заранее. Другое дело, что европейцы не принимают в расчёт «потопленные» подводные лодки, рассчитывая перехватить ракеты тех немногих мобильных ракетных тактических комплексов, о которых мы намеренно допустили утечку. Очертив наманикюренным, покрытым бесцветным лаком, ногтем указательного пальца некую черту перед собой, Лебелль чётко произнёс:

– Весьма сожалею, что мы не поняли нужд друг друга, господин генерал. И ваша неуступчивая позиция ставит под угрозу принятия комплексного соглашения, составленного на взаимовыгодной основе.

Резкий приступ боли пришёл всё так же неожиданно, как и обычно. Мне едва удалось сохранить невозмутимое выражение лица и унять дрожь в голосе:

– Поверьте, мне тоже очень жаль, месье Лебелль. Однако, советская сторона оставляет дверь приоткрытой. Если вдруг, главы европейских держав, уполномочивших вас, решат изменить своё решение, мы не будем добавлять новых условий, или пересматривать уже прописанные в договоре.

Тень злорадной усмешки на мгновение промелькнула в глазах француза. Он буквально упивался отведённой ему ролью хозяина положения.

– Увы, я не вижу к этому повода, господин генерал.

Боль ушла так же внезапно, как и появилась, оставив после себя звенящую пустоту в голове и лёгкую дрожь в пальцах. Лебелль заметил это и не удержавшись от улыбки сказал:

– Вам тоже не мешает подумать о сложившейся обстановке, господин Широков. Если вдруг вы решите начать переговоры с представителями Коалиции о капитуляции, то Франция готова взять на себя роль посредника.

– И мы это очень ценим, месье Лебелль. Поэтому, у меня есть к вам встречное предложение. Если вдруг, ваши хозяева передумают, следя за тем как развиваются события на Урале и захотят вернуться к соглашению с РСФСР, пусть сделают кое-то.

Разговор свернул с тех тем, в рамках которых посланник Евросоюза чувствовал себя комфортно, поэтому на моё предложение он отреагировал не сразу, даже не сумев скрыть явного удивления:

– Господин генерал, я не уполномочен ничего обещать…

– Но передать-то вы вполне способны, на память не жалуетесь?

Француз всё ещё был в шоке, однако быстро сумев справиться со своими эмоциями он неопределённо кивнул:

– Если это не накладывает на уполномочивших меня людей никаких обязательств, то я всё передам.

Я сделал адъютанту знак и Костя протянул мне кальку масштабной карты пригородов Петербурга. На ней был отображено наиболее вероятное направление удара под Колпино. Показать это было можно ещё и по той причине, что эстонские и финские части накапливались там совершенно открыто, уверенные в своём численном и техническом преимуществе перед сводными отрядами ополченцев, курсантов военных училищ и моряков-балтийцев.

Увидев карту, Лебелль слегка помрачнел, но не особо удивился. Он тоже считал, что Серебряный город на этот раз уж точно падёт к ногам захватчиков. Поэтому очень легко произнёс:

– Мы не имеем влияния на командование союзных частей в этом регионе, господин генерал и я не понимаю…

– А я объясню, господин посланник. Силы Коалиции в этом районе состоят из прибалтов и финнов, которые сейчас проявляют наибольшее рвение в войне против России. И я не прошу их отзывать, поскольку понимаю ваше положение.

Правая бровь посланника непроизвольно поползла вверх, и он спросил опережая мои пояснения:

– Тогда в чём же состоит ваша просьба?

– Всё предельно просто, господин Лебелль. Поддержку этих частей средствами радиоразведки, артиллерией и авиацией, осуществляют французские войска. Если вдруг, связь пропадёт, самолёты с вертолётами не прилетят, а артиллерия не станет стрелять, нам этого будет вполне достаточно в качестве жеста доброй воли и фактического принятия условий брюссельского меморандума. Явно вас никто обвинить не сможет, а вскоре… Всё течёт, всё изменяется, месье Лебелль.

Француз был реально ошарашен, смущён и дезориентирован. Подобное предложение означало, что у русских либо есть какой-то убийственный козырь до которого не докопалась ни одна разведка союзников, либо это очень дерзкий блеф. Но глядя мне прямо в глаза, Лебелль сумел разглядеть нечто такое, что удержало его от возражений. Он просто кивнул в знак согласия и прошептав что-то китайскому чиновнику дал понять, что его миссия выполнена. Кивнув французу на прощание, я поднялся с кресла и мы вышли в другую дверь, ведущую к служебному лифту. Ход сделан, посмотрим, что из этого получится.

Уже в тамбуре, отделявшем длинный коридор от гулкого ангара, внутри которого уже начинал прогревать моторы тяжёлый транспортный самолёт, Костя снова спросил меня, пока рёв двигателей не заглушит любой звук совсем:

– Алексей Макарович, а зачем вы ему карту показали, ведь теперь они знают, что направление главного удара их группы раскрыто?

Имея светлую голову, когда нужно что-то достать или обеспечить, Ларионов был слишком горяч и скор в суждениях. Недостаток молодости, который скоро уйдёт, иногда позволял мне вслух проговаривать уже принятые решения, порой исправляя неочевидные с первого взгляда недоделки. Поэтому я ответил насколько возможно откровенно:

– О том, что мы знаем про чухонские бригады, натовцы наверняка знают и так. Но даже если нет, то это лишь послужит доказательством нашей осведомлённости.

– Но как же ополченцы? Ведь враг может изменить направление ударов, перегруппироваться и ударить в другом месте.

– Может, но не станет. По данным перехватов и сведениям фронтовой разведки, чухонцы слишком сильно рассчитывают именно на помощь французского контингента. Им прекрасно известно, где и сколько ополченцев им сможет противостоять. Эти неофиты буквально упиваются своим превосходством, поэтому ничего менять они не станут. К тому же, Лебелль ведь не побежит к финнам в штаб, он доложит своему начальству, а то в свою очередь не станет слишком торопиться с тем, чтобы дать «младшим партнёрам» эту информацию.

В очередной раз я заметил, как на щеках адъютанта заиграл лёгкий румянец. Костя всё ещё сердился, что не смог додуматься до подобного самостоятельно, поэтому я добавил:

– Ничего, это пройдёт. Ты всё ещё мыслишь шахматными категориями, в то время как война, это покер. Числа, точный расчёт результата тут не работают. На войне все действия строятся в расчёте на личность противника, на интуиции и тем возможностям, которые мы обязаны от него скрыть до поры. Или показать кое-что, дабы он перестал нервничать и играл по нашим правилам.

– И когда же этот козырь можно будет предъявить?

– Как всегда в игре с большими ставками, Костя – в самом конце партии…

К самолёту мы добрались, когда восточный ветер принёс стылую, мозжащую сырость. Плотнее закутавшись в бушлат и пряча слезящиеся от ветра глаза, я без посторонней помощи взобрался во вместительное брюхо транспортника. Тут нас встретил командир корабля и с некоторой предупредительностью, которую он всячески стремился скрыть, проводил в отдельно отгороженный закуток рядом с пилотской кабиной. Тут было два удобных кресла и от остального трюма нас отделяла довольно толстая переборка. Поэтому было относительно тихо и очень тепло. Вытянув ноги и отставив костыль к стене, я прикрыл глаза, чтобы собраться с мыслями. Самолёт взревел и медленно набирая разбег стал выруливать на основную полосу. Вскоре земля затряслась, сто эхом отдалось в пульсирующей резкой болью ноге. А потом, тяжёлая туша транспортника вдруг замерла в воздухе, породив восхитительный момент свободы от земного притяжения. Пилот лично заглянул к нам и сказал:

– Всё, легли на курс, товарищ командующий. Через пять минут встреча с эскортом, до пункта назначения три часа сорок восемь минут…

Летели мы в небольшой посёлок – Солнечный, что находился в нескольких десятках километров от почти нетронутого войной Комсомольска на Амуре. Там размещался контрольно-измерительный пункт военно-космических сил. Правда, сейчас он был переоборудован в нечто вроде секретной тюрьмы, первой настоящей тюрьмы новой России. Более семи уровней, пять сотен метров в глубину, полк охраны и пока всего три десятка узников в одиночных камерах.

Дело в том, что в то время, как большинство праздновало первую победу над врагом, некоторые готовились к перевороту. Молодой и амбициозный генерал Афанасьев с десятком единомышленников остановил наступление на своём участке фронта. Затем, пытался выслать парламентёров к американцем и отдал приказ группе специально отобранных солдат и офицеров из числа комендантской роты второго корпуса, проникнуть на главный КП штаба центрального фронта и арестовать меня, со всем аппаратом генштаба.

Причина по которой Афанасьев решил поднять мятеж, до сих пор вызывала у меня чувство гадливости. Он, оказывается, серьёзно верил в весь этот бред про сталинские репрессии, всероссийское покаяние. Даже высказывался, что неплохо бы монарха призвать. Уж не знаю, может даже дворянином себя ощущал. А тут ещё и карьерная ступенька подоспела. Дело в том, что чин генерал-майора, Афанасьев получил всего за неделю до начала вторжения. На тот момент ни я, ни другие офицеры этому факту значения не придали. Молодой генерал толково организовал дела в корпусе, а до этого отлично служил при штабе округа, не дрогнул как многие в тот момент. Потом было наступление, Второй Корпус воевал хорошо, грамотно. Думаю, происходило это не от того, что предатель хотел себя показать с лучшей стороны. В деле, которое я просматривал кутаясь в тулуп сидя у иллюминатора, был материал о том, что уже тогда отбирались офицеры по принципу личной преданности Афанасьеву. Его начальник разведки – полковник ГРУ Ольховников, отыскивал знакомых Афанасьева, подтягивал своих сослуживцев из других подразделений. Он же организовал устранение старшего лейтенанта Вартаняна, своего подчинённого из особого отдела корпуса. Вартанян случайно вышел на схему захвата светлогорского ЗКП и не подумав, доложил заместителю Ольховникова, также вовлечённого в заговор.