Текст книги " Агрессия. Хроники Третьей Мировой. Трилогия"

Автор книги: Алексей Колентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 36 (всего у книги 67 страниц)

Глава 8

Россия. 7 октября 2011 года. Приблизительно 300 метров от 19–го пути ж/д терминала Постниково 05.31 по местному времени. Заброшенный сервисный тоннель, северо-восточная галерея, уровень шесть. Командир разведывательно-диверсионной группы глубинной разведки фронтового подчинения ОСК Восток, позывной «Вихрь–4» – майор Андрей Раскатов. Диверсия.

Темнота не имеет цвета, она скрывает все предметы, оставляя тому, кто тщится что-то в ней разглядеть, только скупой набор запахов. Я ощущал полутона ржавого железа, крошащегося бетона и пыли. Но всё перебивал едва ощутимый аромат старой хвои и листьев, которые сюда занесло ветром. Значит, впереди выход на поверхность, и снаружи опять идёт дождь. Кто-то, мало знакомый с подземельями, скажет, что стоит влаге хоть раз попасть под землю, там вечно будет сыро и влажно. Но это не так: бетон, земля и корни растений, пробивающихся сквозь любые преграды, выпивают всю воду, оставляя лишь лёгкий намёк. Затопленные участки тоннелей остались далеко позади, мы с большим трудом миновали их благодаря мощным химическим осветителям, без которых я и Фома однозначно бы сгинули, а остальным пришлось бы повернуть обратно. Секунды складывались в минуты, минуты перетекали в часы, Фома вышел на доразведку три часа назад, до конца контрольного срока осталось полчаса. Плавный ход мыслей прервал отдалённый шорох, потом впереди мигнул красный узкий луч фонаря. Ну наконец-то… Напротив опустился Фома, лохматая накидка и особенно капюшон следопыта, все блестело от водяных капель, осевших на ворсе. Откинув с лица маску, Иван доложил:

– Есть ход на поверхность, подступы не охраняются. Там три огромных горы щебня прямо внутри периметра, видимо, янки сгребли сюда весь мусор, оставшийся после взятия узла под контроль. Свалка отгорожена от основной территории сеткой, камера только одна – стережёт ворота, через них вывозят остатки строительного мусора. Судя по следам протекторов, не чаще двух раз в сутки. На двадцать метров кругом я не нашёл ни мин, ни сигнальных устройств, часовых тоже нет, но ходит патруль. Всё стандартно: три человека, собак нет. Верхушки куч срыты, но для Ворона позиция вполне подходящая, подходы к путям просматриваются нормально. Можно пройти через ворота, когда патруль возвращается в периметр, или идёт на свалку. Постоянного поста там нету, старший смены просто сигналит в камеру рукой, и оператор дистанционно открывает ворота. Замок магнитный, отпереть проще простого. Предлагаю жёстко пройти. Гасим патруль, а потом проходим внутрь в их накидках, даже переодеваться нет нужды.

Как и предполагалось исходя из рассказа окруженцев, амеры просто понадеялись на мощь своей артиллерии. Янкесы посчитали вопрос с отступавшими под землю железнодорожниками решённым, а про сохранившийся лаз не знали до сих пор. После странной истории с туземкой я был рад ещё одному полезному сопутствующему обстоятельству. Включив на тактблоке подсветку, я вывел расположения путей и складских пакгаузов. Сейчас наше положение относительно места диверсии отстояло на восемьсот метров к северо-востоку. Согласно плану, отходить предполагалось через юго-восточные окраины терминала, где, судя по спутниковым снимкам, только ещё велось приготовление к строительству. Три больших котлована, два десятка складов и открытых площадок хранения со штабелями железобетонных балок и профильного литья. В этом лабиринте можно совершенно скрытно подойти к внутренним сооружениям охранного периметра, пока будет бушевать стихия, ведь компоненты «Плаща» рванут серьёзно, в этом сходились все опрошенные мной перед выходом эксперты. Шесть противотранспортных мин, усиленных дополнительным кумулятивным зарядом, совершенно точно пробьются к вагонам с боеприпасами. Чтобы уйти, у нас будет всего десять минут. Пока идёт подготовка к разгрузке состава, после этого всё будет зависеть только от точности расчётов штабных спецов. Ещё раз сверившись с планом, я дёрнул три раза за трос, которым были обвязаны все, кто шёл следом. Отстегнув свой конец и почти не шурша бетонной крошкой, устилавшей невидимый сейчас пол тоннеля, ко мне подошёл Мелкий Ворон. Я набрал соответствующую комбинацию цифр на своём коммуникаторе, и блок Воронина тихо пискнул.

– Мелкий, ты идёшь вперёд, страхуешь Жука и Симу. Найди хорошее гнездо с таким расчётом, чтобы бить на два сектора. Если Жук и Сима спалятся раньше времени – держи «крупняк» и группы захвата ровно три минуты, потом уходи. У тебя отмечены три маршрута: основной и два дополнительных. Сейчас тихо шурши вперёд, как осмотришься и устроишь гнездышко, дай знать, начнём работать по твоей команде.

Последним мимо меня прополз самый молодой из нас – старший лейтенант Станислав Ярцев по прозвищу Клещ. Фигура его словно состояла из лёгких обрывков тени, настолько тихо парень перетекал из одного положения в другое. Не отличаясь выдающимся ростом, Стас обладал невероятной физической силой, спрятанной в совершенно заурядную оболочку. До нашего стандарта Ярцев едва дотягивал – едва-едва набрал сто семьдесят пять сантиметров роста. С огромным трудом мне удалось его отбить у начразведки одной из фронтовых артчастей месяц назад. Тогда ко мне прибежал Фомин и рассказал почти былинную историю о непонятном последователе Чингачгука. По словам заместителя, неделю назад артиллеристы отправили в тыл к амерам группу с целью уточнения пристрелочных координат, но она на третий день замолчала, видимо, нарвавшись на засаду. Послали ещё людей, и те вернулись с доказательствами гибели разведчиков. На том всё бы и кончилось, но через семь дней в расположение заявился молодой лейтенант – заместитель командира погибшей группы разведки. Парень принёс жёсткий диск, выдранный из американского тактического компьютера, и две связки подкопченных, чтобы не портились, указательных пальцев, нанизанных на медную проволоку. Всего пальцев было двенадцать, и к каждому прилагались американские же посмертные бирки с личными номерами. Ярцева опознали только спустя сутки, до этого парень просто молчал и на все вопросы только качал головой. Но, как ни странно, крышу ему не снесло, после трёх дней в хабаровском госпитале он начал говорить. Рассказ получился короткий: группа попала в засаду, её прижали кинжальным пулемётным огнём с трёх сторон, а потом добили из миномётов. Ярцева отбросило взрывом и сильно контузило, забросав землёй, только поэтому его и не обнаружили американцы, когда пришли досматривать трупы разведчиков. Провалявшись в беспамятстве сутки или около того, Ярцев вспомнил задание и стал искать миномётную батарею, к которой их отправляли, но вместо этого набрёл на расположение отделения какой-то пехотной части. Амеры разбили лагерь на группе холмов, видимо, обустраивали новый пункт обороны, но всё это Стас узнал уже потом. Сначала, лейтенант, дождавшись ночи, пробрался в расположение американцев и, сняв часового, забрал у покойника нож. Стас показывал этот клинок: воронёная сталь, карбоновое покрытие, пятнадцатисантиметровое лезвие и шероховатая рукоять с односторонним ограничителем. На следующее утро из двух палаток, где ещё вчера уснуло шестеро амеров, никто зорьку встречать не вышел. Потом приехали другие. Вытащили трупы, осмотрев, нашли, что у каждого из покойников нет указательного пальца на правой руке. Но оружия разведчик не тронул: как он нехотя пояснил, шумной мести не хотел. Амеры уехали и вызвали авиацию. Только вот Стас пошёл следом за ними, и «вертушки», а затем и миномёты отработали по многострадальной тайге совершенно напрасно. Лейтенант отыскал расположение миномётной батареи, и в следующие трое суток амеры потеряли ещё двух солдат, пару капралов, одного сержанта и одного старлея. Мало того, офицера разведчик заставил перед смертью показать, где лежит его тактический компьютер и собственноручно извлечь из него жёсткий диск. Целиком чемодан Стас тащить не решился, поскольку амеры снарядили на его поиски внушительную партию с собаками и беспилотниками в качестве воздушного прикрытия. На вопрос, как же ему удалось уйти, Ярцев только пожимал плечами и отвечал: «Повезло, наверное». Хлопнув Клеща по ноге, я знаком приказал ему задержаться. Сев рядом, Стас вопросительно дёрнул подбородком. Подсвечивая на экран коммуникатора, я шёпотом начал излагать нашу с ним общую задачу:

– Клещ, мы с тобой страхуем Жука и Симу. Мимо пешего патруля им с грузом не пройти, поэтому, как только Мелкий даст отмашку, что обустроился, мы с тобой встречаем амеров у двенадцатого склада, вот они в ряд друг за другом. Место там с вышек не просматривается, камеры смотрят на участок справа от северного угла здания, но патруль там будет только шесть-десять секунд. Наша задача – захватить караульных до того, как они выйдут под камеру. Их трое, я работаю среднего, ты головного, а Ворон валит старшего наряда, который замыкает. Работаем, как всегда, по выстрелу Мелкого, тут без изменений.

Ярцев посмотрел на меня своими внимательными карими с рыжинкой глазами и кивнул. Вообще, после того «индейского» похода его бывшие сослуживцы отмечали сильные перемены. Нет, парень и раньше был не душа компании, но хоть общался нормально. Однако врачи в Хабаровске никаких, учитывая обстоятельства, серьёзных психических отклонений не выявили. Стас пополз вперёд, я подался следом, чуть приотстав. Поверхность встретила нас резким холодным ветром, тяжёлым от влаги пробрасывающего мелкими зарядами дождика. Низкое серо-свинцовое небо едва не задевало верхушки мусорных куч, из-под основания одной из которых мы осторожно выбрались. Лавируя между слежавшимися в плотную массу кучками битого кирпича вперемешку с землёй и осколками шифера, мы с Ярцевым обошли вокруг одну из трёх мусорных гор, которая была выше остальных и прикрывала нас от взглядов дозорных, расположившихся на вышке метрах в трёхстах справа. Ступая по крутому склону и сторожась осыпей, мы двинулись вправо, где гора распадалась на два длинных хребта. По ложбине мы проползли ещё метров сто, пока в наушнике у меня не послышался шёпот Ворона:

– Мелкий – Вождю!.. Вижу гостей справа пятьдесят от вашей позиции. Рандеву четыре-пять.

Ползший впереди Клещ дал отмашку рукой, что мол, слышу, и указал на видневшийся слева впереди узкий карниз, давая понять, что поднимется на него. И опять я только подивился, как ловко он вскарабкался по едва наклонной стене и замер на узком отрезке бетонной балки, которая нависла над извилистой тропой. Я укрылся в небольшой канаве, тоже с левой стороны тропинки, с таким расчетом, чтобы напасть на своего «крестника» с тыла. Лёжка получилась нормальная: тропа просматривается в обе стороны на десять метров, а из-за накидки меня можно разглядеть разве что наступив, накидку я щедро извалял в земле, так что риск быть обнаруженным минимален. Ворон не ошибся, и янки появились ровно через четыре минуты после его доклада. Три фигуры в тёмно-серых, почти чёрных от влаги плащ-палатках неспешно прошли мимо, даже не взглянув по сторонам. Видно, что ребята не в восторге от своей службы, небрежный формализм сквозил в каждом их движении. Чем дальше американцы отдалялись, тем выше я приподнимался из канавы, готовясь к броску. Для тихой работы я пользуюсь трофейным английским кинжалом с обоюдоострым лезвием. Поверхность кинжала покрыта серым полимерным напылением, благодаря которому клинок особо не загрязняется, не бликует, и заточка обеих кромок держится чуть дольше. Я перехватил нож кромкой так, чтобы сразу пробить ткань кокетки защитного комбинезона и артерию на шее патрульного. Вот уже они отошли на пару метров, вот на четыре… Выстрел снайпера мы не услышали, Ворон работал из глушенного «ствола», замыкающий без единого звука стал оседать на землю. Что ни говори, а старушка СВД [88] 88
  Имеется в виду самозарядная снайперская винтовка конструкции Евгения Фёдоровича Драгунова. Принята на вооружение ВС СССР в 1963 г. как снайперское оружие поддержки на уровне отделение – рота. Специально для СВД был создан специальный патрон улучшенной баллистики с пулей со стальным сердечником, однако винтовка может использовать всю номенклатуру отечественных патронов 7,62 × 54R. Мелкий Ворон использует десантный вариант, с укороченным стволом и складным прикладом, а также оснащённый тактическим глушителем типа ТГП-В. Данная винтовка зовётся СВД-С.
  Калибр – 7,62 × 54R. Длина ствола – 565 мм. Вес – 4,7 кг без прицела и патронов. Магазин: 10 патронов, коробчатый. Прицельные приспособления: открытый секторный, снайперский фиксированной кратности 4Х ПСО–1, ночной НСПУ–3, НСПУМ. Возможна установка другой оптики, под баллистику боеприпасов штатной номенклатуры.
  Ряд зарубежных специалистов и наших доморощенных «ружьеведов» считают, что тактическая роль, которая отводилась и отводится данной винтовке в Советской и Российской армиях, отличается от традиционной роли «снайпера» в западном понимании этого термина. По их мнению, СВД служит для увеличения дальности эффективного огня стрелкового отделения за пределами возможностей штатных автоматов, вплоть до расстояний 600–700 м. И если в случае с иностранцами такой реверанс понятен в силу конкуренции и иного подхода к тактике стрелковых подразделений, то наши «знахари» просто бездумно повторяют текст специалистов стран вероятного противника. СВД – безусловно снайперская винтовка, созданная на основе обобщённого опыта войн и конфликтов первой половины XX века. Отсюда сочетание надёжности и простоты: за полгода обучения владения данной винтовкой из новобранца можно подготовить высококлассного снайпера. При этом владеть СВД солдат будет так, что с большой долей вероятности сможет переиграть профессионала с дорогой «целевой» винтовкой.
  Одно из главных достоинств СВД – большая дульная энергия выстрела (около 4500 Дж), высокое убойное и пробивное действие пули. Армейский бронежилет бронебойная пуля из СВД пробивает на расстоянии 1200 м, а стальную каску – на 1700 м. Эффективная дальность стрельбы (около 800 м) находится на уровне снайперских винтовок с продольно-скользящим поворотным затвором, но благодаря автоматике превосходит их по боевой скорострельности втрое.
  Опыт последних войн на Ближнем Востоке, в Ираке и Афганистане показывает: винтовки с поворотным затвором малоэффективны в случае, когда подразделение вынуждено вести встречный бой. В дуэлях с душманскими и арабскими снайперами американские стрелки часто проигрывали из-за низкой плотности огня, малой ёмкости магазина и низкой надёжности винтовок типа Ремингтон 700 (в войсках американской армии чаще всего используется модификация этой винтовки под индексом М–24). Положение несколько выровнялось, когда со складов хранения была возвращена самозарядная винтовка М–14, снятая с вооружения после Второй мировой войны. После косметических переделок данная винтовка получила индекс М–21 и снова встала в строй, однако, как и шестьдесят лет назад, это оружие тотально проигрывает по надёжности и боевой эффективности обыкновенному чуду, созданному советским конструктором Е. Драгуновым.
  Всё вышесказанное, за исключением тактико-технических характеристик, это сугубо личное мнение автора, другим думать иначе не запрещаю.


[Закрыть]всё ещё вне конкуренции. Не зря Мелкий возился со своей винтовкой круглые сутки! Парни говорили, что часто слышат, как Ворон разговаривает с ней, словно с девушкой. Правда, он таскает в рейды укорот со складным прикладом и «тихарём». Однако на работе это особо не сказывается: дырка в башке амера есть, крови пролилось самый чуток. Труп ещё не коснулся коленями земли, а я уже ринулся вперёд и, зажав едва дёрнувшему головой американцу рот ладонью левой руки с накрученной на неё тряпкой, точным движением вогнал клинок ему в шею. Он засучил ногами, но длилось это коротких два удара сердца. Краем глаза я видел коронный номер Стаса, за который тот и получил прозвище Клещ. Едва уловимая тень оторвалась от стены, и вот уже фигура в лохматом комбезе приземлилась на плечи головного амера. Ноги разведчика надёжно прижали локти жертвы к туловищу, и, давя своим весом, Ярцев вынудил патрульного повалиться на землю. Руками Клещ намертво обхватил лицо и шею американца. Как только тот рухнул, я расслышал глухой хруст: жертва сама под давлением собственного веса свернула себе шею. Захват прошёл гладко, как и в большинстве случаев. Порядок снятия часовых всегда строится таким образом, чтобы противник не успел среагировать на опасность, грозящую товарищам, и не смог пустить в ход вбитые на занятиях по «рукопашке» рефлексы.

Дальше всё пошло по стандартной схеме: американцев раздели, особо ощупав нарукавные швы курток и продольные плотные швы штанин. Для опознания системами слежения своих на поле боя и при поисках трупов около пяти лет назад в НАТО ввели систему опознания по радиоимпульсу, который излучает микроволокно, зашитое в одежду. Сигнал слабый, но теперь можно получать чёткие сигналы от пехоты, чтобы не зацепить её при бомбёжке или артобстреле. Можно и тело найти, если, опять же, знаешь, что искать. Камера у ворот, конечно, такой сигнал не ловит, часовых пропускают по радиопаролю и визуальному тождеству личности. Однако их непременно скоро хватятся, и в наших интересах сделать так, чтобы процесс этот оказался не особо быстрым. В сторону отложили автоматы часовых и обувь, операторов систем наблюдения не особо тренируют на запоминание лиц, однако силуэты фигур, характерные очертания обуви и оружия они знают твёрдо. Жук и Сима стали облачаться в плащ-накидки, уже основательно вымокшие от дождя, неприятную процедуру примерки чужой обувки ребята оставили, так сказать, «на сладкое». Трудно надеть не подходящую по размеру обувь, а потом изобразить обычную походку человека, для которого эти говнодавы самое оно. Впрочем, профессия разведчика сродни ремеслу артиста оригинального жанра: нужно уметь всё. В это время мы с Ярцевым сложили тела в поломанный платяной шкаф и, заминировав дверцы изнутри завёрнутой в рулон старых газет «эфкой», завалили импровизированную могилу мелким строительным мусором. Шкаф мы присмотрели по пути к месту засады, рухлядь стояла метрах в десяти от поворота тропы, и при поисках на него если и обратят внимание, то только при более тщательном повторном осмотре. Дело в психологии военного человека: каждый раз, проходя место, где дорога сужается или поворачивает, солдат бессознательно замедляет ход и удваивает внимание. Поэтому искать прежде всего будут возле перекрёстков, поворотов, в тупиках, потом возьмутся за проверку заборов периметра. Но прежде всего амеры, как истинные сыны Запада, до хрипоты поорут в рацию, потом пересмотрят все записи камер и только после этого ритуала пойдут топтать ноги. Так что как минимум полтора часа до объявления поисковых мероприятий усиления постов у нас есть. Последним штрихом стал приём, который у нас называется «скатерть-самобранка». На месте боя остались следы борьбы, и никакой дождь быстро такую уйму улик не уничтожит. Поэтому мы с Клещом рассыпали три лопаты местного грунта, взятого под тем же шкафом, и высыпали землю, круто перемешанную с щебнем, на кусок брезента. Разровнять грунт по поверхности ткани несложно, сложнее аккуратно сплавить его на тот участок тропы, который необходимо замаскировать. Ярцев руками бережно пересыпал землю, где, кроме осколков кирпича, попадались битые стёкла и деревянные щепки – спасали отличные трофейные тактические перчатки с резиновыми вставками, которых от щедрот нам подкинули месяц назад изрядный запасец. Затем Стас нежно стряхнул грунт с брезента и, сложив ткань в рулон, разровнял края образовавшегося участка тропы. Теперь получалось, что патруль просто растворился в воздухе, и это тоже задержит поиски на какое-то время. Свернув брезент в рулон и передав его мне, Клещ тоже стал облачаться в плащ-накидку. Тихо в наушнике пискнул таймер, это означает, что отведённые на устранение патруля и ликвидацию следов семь минут истекли. Через три минуты разведчики, очень похоже подражая покойным янкесам, направились в сторону ворот. Я же пошёл в противоположную сторону и, обогнув шестиметровой высоты кучу щебня, взобрался сначала по ней, а затем по склону самой высокой из трёх «эверестов» горы. Не привлекая к себе внимания часовых на ближайшей вышке, удалось взобраться не так высоко, как планировалось: «мёртвый» северо-восточный сектор от меня закрывал приличных размеров кусок кирпичной стены. Отыскав щель между фрагментом оконной рамы и куском бетонной плиты непонятного назначения, я улёгся так, что теперь вид на грузовые платформы восточной части терминала был как на ладони. В той стороне находятся восемнадцатый и девятнадцатый пути, куда, по данным генштаба, прибывают также грузы с западного и северо-западного направлений. Однако вагоны, интересующие нас, сформированы в особый состав, и его продвижение отслеживается со спутников. Аналитики точно сказали, с какой стороны его ожидать, однако нет точных данных, когда это случится. По правилам, для тихого проникновения на объект такого уровня безопасности нам бы ещё дней пять-шесть предстояло ползать вокруг, выискивая брешь в обороне терминала. Но правила – это для учений и мирного быта, сейчас инициатива за противником, и всё, что мы можем, это сидеть и ждать.

На путях и окрест не наблюдалось ничего необычного, однако то место, куда прибывает нужный нам состав, я точно узнаю. По словам консультантов, компоненты «Плаща» имеют определённые габариты и укупорку револьверного типа – трубки восьмидюймового диаметра длиной полтора-два метра. Значит, будет конвой из большегрузных машин и много, очень много охраны. В наушнике послышался шёпот Мелкого:

– Ворон – Вождю!.. Скоморохи прошли, собаки пока не брешут.

Это означало, что ребята успешно разыграли потерю радиоконтакта, и их пропустили в периметр без лишних формальностей. Конечно, все переговоры операторов пишутся, но промашка обнаружится ещё не скоро, для того, чтобы скрыться, времени вполне достаточно. Погода нам в помощь: под плащами удалось скрыть прицепленные прямо к «разгрузкам» довольно тяжёлые цилиндры мин. Случись ясная погода, пришлось бы изыскивать более хлопотный способ доставки «сюрпризов», однако иногда и нам везёт…

– Клещ – Вождю!.. Скоморохи поставили балаган, иду на большую дорогу.

После доклада снайпера прошло сорок минут, Ярцев проявился неожиданно быстро. Значит, Жук и Сима сейчас скинули вражьи шмотки и ждут, пока Клещ пройдёт по путям до стрелки, там будет понятно, на какой путь прибудет состав. Способ, который был выбран для закладки мин, часто используется в случаях вроде нашего. Суть его в том, что для каждой мины из подручных средств мастерится прикрытие, исходя из характера местности. Предмет правильных размеров в первую очередь привлечёт внимание наблюдателей и наземных досмотровых групп, поэтому лучше всего прокатывает маскировка под кучку экскрементов, мусора, имеющего резкий, неприятный запах и обязательно разной формы и размера. Само собой, мастерить такое – занятие не из приятных, однако в большинстве случаев это срабатывает. Из чего всё слепят на этот раз, я не знал, однако Жук всегда проявлял особый талант, когда дело касалось маскировки «гостинцев». В качестве детонаторов нас снабдили легкими противотранспортными минами «Верба», а основой был сложносоставной фугас, имеющий свойства тандемной реактивной гранаты. Уже давно транспортные вагоны, принадлежащие службам снабжения тыла американской армии, были снабжены композитной бронезащитой. В первые недели войны немало самодеятельных партизан обломались с обстрелом из обычных РПГ и пулемётов вот таких безобидных серых вагончиков. Другое дело, что в арсенале диверсантов уже есть средства вроде того, что сейчас Жук маскирует на крутом склоне откоса, практически врывая тридцатисантиметровый тубус мины в грунт и примазывая всё это… нет, даже знать не хочу, чего он там нарыл как масксредство. Мина, которую ставит Жук – вспомогательная, она ударит в любой из вагонов, который минует стрелку пятым по счёту, в какую сторону ни пошёл бы состав, по нажатию кнопки. Этот взрыв маскирующий: амеры всполошатся, и у подрывника с прикрытием будет несколько десятков секунд для манёвра. Основную закладку сейчас делать рано, поскольку мы точно не знаем, когда пойдёт нужный нам состав.

Дождь заморосил снова, видимость немного упала, в бинокль я осмотрел подъездную дорогу, которая шла от внешнего кольца ограждения. Именно оттуда должны появиться грузовики, они-то и послужат сигналом для притаившихся где-то внизу бойцов. Ждать пришлось почти четыре часа, за это время успела начаться и утихнуть тревога по поводу исчезновения патрульных. Свалку усиленно шерстят, мимо меня пронеслись шестеро амеров, бестолково, но добросовестно лазивших по мусорным отвалам. Один даже заинтересовался тем отрезком тропы, где мы прихватили патрульных, и я испытал лёгкий интерес: смуглый парень с круглым изрытым оспинами лицом буквально нюхал землю. Затем солдат поднялся и что-то тихо залопотал капралу, бывшему в этой группе за старшего. Однако рослый негр, уныло покивав головой и поковыряв носком берца землю, так тщательно разровненную Клещом, только пожал плечами и дал отмашку двигаться вперёд. Смуглянка, как я прозвал смышлёного солдата, тихо выругался и снова стал озираться вокруг, вскинув автомат к плечу. Шаг за шагом амер приближался к тому месту, откуда я начал взбираться на мусорную гору. Не отрывая глаз от прицела, Смуглянка, присев, зачерпнул сначала одну пригоршню земли, потом ещё и ещё. Он нюхал её, пробовал на язык, при этом его внимательные чёрные глаза пристально всматривались в нагромождения кирпичей и оконных рам наверху. Я подобрался, взяв за рукоять «стечкаря», который, как обычно, вынул из кобуры и положил под руку, чтобы нечаянный случай не застал врасплох. Смуглянка, уже не нюхая землю, держал автомат ровно на линии моего укрытия и готовился выстрелить. Я тоже держал ствол пистолета как раз на уровне левого глаза дотошного амера. Случись что, я сумею опередить его на нужные доли мгновения, чтобы тот даже в конвульсиях не успел выжать спуск. Другое дело, что такого развития событий лучше избежать. Неожиданно амер опустил автомат и присел на корточки. Бормоча что-то себе под нос, он, зажав автомат между колен, вынул трясущимися руками пачку сигарет и, сноровисто чиркнув зажигалкой, прикурил, заслоняя сигарету от дождя. Окутав себя клубами сизого дыма, Смуглянка поднялся и, в три затяжки добив цигарку до фильтра, пошёл вперёд, где за поворотом уже раздавался басовитый командирский лай, надо думать, того самого негра в капральском чине. Я выждал ещё минут десять, но больше в моём тупичке никто не появился, волна чёса ушла к центру свалки, однако взрыва «сюрприза» я не услышал ни через час, ни позднее. Медленно отпустив ствол пистолета, я погладил затянутую в самодельный резиновый чехол рукоять. Вот уже двадцать лет я не расстаюсь со «стечкиным» [89] 89
  Имеется ввиду автоматический пистолет системы Игоря Яковлевича Стечкина, сокращённо АПС, в войсковом обиходе просто «стечкин», «стечкарь». АПС предназначался для вооружения офицеров сержантов, солдат отдельных специальностей и экипажей боевых машин, которым не полагалось по уставу автомат АК–47 или карабин СКС. Пистолет системы Макарова не обладал достаточной огневой мощью чтобы служить средством обороны, поэтому-то и была найдена вполне адекватная на тот момент (1951 г.) замена. АПС стреляет очередями. Для ведения более-менее кучного огня в автоматическом режиме необходимо удерживать пистолет двумя руками и стрелять только короткими очередями. Такие меры необходимы из-за значительного увода оружия вверх уже после третьего выстрела. Автоматическая стрельба при удержании пистолета одной рукой с приемлемым рассеиванием возможна только до пяти метров. Пользователи отмечают мягкую отдачу, удобный хват пистолета и высокую боевую эффективность на дистанции боя 15–25 м.
  Раскатов использует вариант пистолета Стечкина с глушителем, или АПБ (индекс ГРАУ 6П13).
  Калибр – 9 × 18 ПМ. Вес без патронов – 1650 г с глушителем и прикладом. Длина – 246 мм без глушителя, 455 мм с глушителем без приклада. Длина ствола – 140 мм. Емкость магазина – 20 патронов.


[Закрыть]и за всё это время так и не нашёл старичку адекватной замены: есть пистолеты мощнее, есть легче, но того же сочетания надёжности, убойной силы и комфорта мне так ни разу и не попалось. Дальше всё было не так напряжённо, поэтому снова настало рутинное ожидание. Морось немного унялась, видимость по главным секторам чуть-чуть прибавилась. Поисковые команды шарились по территории терминала ещё часа два, но ближе к десяти утра их отозвали, что было косвенным подтверждением начала подготовки к приёму груза. Тягучее ожидание прервал доклад Ярцева:

– …Клещ – Вождю! Слышу повозку на три-одиннадцать и тридцать.

Доклад наблюдателя стал неприятным сюрпризом после стольких моментов явной удачи. Стас слышал поезд, который прибудет к одиннадцатой платформе ориентировочно через тридцать минут. Я снова осмотрел все подъездные пути, внимательно прислушался и запросил обстановку у Мелкого. Снайпер сидел выше всех, да и оптика у него сильнее моей:

– Вождь – Ворону, подсвети на раз-два-три!

Когда изобретаешь кодовые фразы, главное, чтобы их смогли вызубрить подчинённые и при любых обстоятельствах эта премудрость не вылетела у них из головы. Поэтому чаще всего я пользуюсь методом непрямых ассоциаций, типа «цвет-цифра». К сторонам света у нас всегда привязаны либо цвета радуги, либо цифры. На этот раз был избран цифровой код, как наиболее простой, к тому же такая кодировка не особо привычна для американцев и их западных коллег, те всё больше любят буквы и цвета. Само собой, дураками амеров никто не считает, просто на перехват, привязку ассоциаций уйдёт время, они даже матерную феню умудрились правильно понимать. Непробиваемых кодов просто не существует, все это понимают, гонка обычно идёт только на время – оно в нашей работе самый драгоценный ресурс.

– Ворон – Вождю! Нечего считать, цифирь пустая.

– Вождь – Ворону, принял.

Мелкий тоже ничего не заметил, машины могли подойти с восточной части терминала, с наших позиций она просматривается не так глубоко. Но снайпер видит дальше всех нас, и за шесть лет Ворон ещё ни разу не ошибся. На проверку доклада Стаса ушло чуть больше трёх минут, и если ещё через одну я не дам отмашку на выдвижение основной подгруппы, скрытно установить заряды не получится. Так, надо быстро прокачать ситуацию: транспорта нет, но «шустрил» с облавы на свалке отозвали, поезд идёт под разгрузку по одному из двух путей с усиленной колеёй, но его никто не встречает. Первая закладка сработает, только когда Жук нажмёт кнопку и инициирующий микроразряд пойдёт по тонкому, но прочному проводу к затаившейся у стрелки мине, всё предусмотрено. Группы предварительного досмотра уже прошли во время доклада Клеща, но их задача осмотреть насыпь, точного направления они тоже не показали. Закладки вроде наших ставятся на достаточном от полотна расстоянии. Досмотрщики вроде тех, что сейчас ушли к складам, раскинувшимся на добрых три сотни метров севернее, их не обнаружат, как пропустили уже заложенную Жуком. Но надо отметить, что амеры тут какие-то особо дёрганые. Обычно в тыловых рейдах всё намного спокойнее. Захватчики, уничтожив все населённые пункты вместе с людьми, чувствуют себя очень вольготно. А тут налицо явные признаки невроза: персонал ходит с оружием, охрана пусть и не слишком умело, но усердно бегает по периметру, без всякой расслабухи. Пару раз часовые на вышке вели беспокоящий огонь по внешним секторам, что опять же нетипично. Подобное я видел во время довоенных командировок в Афган и Ирак, где амерам жарить гамбургеры и дуть «колу» мешали разного калибра моджахеды. Значит, вот в чём причина: сейчас пройдёт скорее всего отвлекающий внимание порожний состав-ловушка, а потом подгонят и наш «литерный». Напряжение не спало, но уверенности точно прибавилось. Скосив глаза вниз, я пальцем высвободил циферблат часов из-под кевларовой нашлёпки: прошло ровно две минуты. Отжав тангенту рации, отдал приказ:

– Вождь – всем артистам!.. Девятка, девятка, девятка!.. Как приняли?

Все отозвались практически в тот же миг, как только я переключился на приём. Ребята ждали, готовые в любую секунду начать действовать, азарт охотника будоражит кровь, а ожидание, что там ни говори, жжёт нервные клетки хуже никотина… или что там убило лошадь со странными гастрономическими предпочтениями? Минут десять ничего не происходило, только прошла новая смена иностранных путейцев, нагруженных своим инструментом, да проехала пара бортовых одиночных машин к складам. Когда ждёшь чего-то очень долго, начинаешь выдавать желаемое за действительное. Вот и сейчас мне послышался вдалеке паровозный гудок, причем тот самый, наш, ещё из советских времён. Поезда и вся эта тематика – не моё, однако по роду службы на слух я могу распознать до десятка гудков разного типа. Тот сигнал, что я услышал, здесь точно появиться не мог, паровоз – это не локомотив…

– Клещ – Вождю! Слышу повозку на три тринадцать и ноль!

Ярцев сбил начавшие убегать в сторону мысли, сейчас он заметил состав, который проходит где-то в секторе прямой видимости. Через пару минут доложился Мелкий, он тоже обнаружил «повозку» и уточнил направление. Ребята нервничали, чувствовалось, что они не согласны с тем, как я оценил обстановку. Дабы переключить внимание группы на конкретные задачи, пришлось снова выйти в эфир:

– Вождь – артистам! Каждый режет свой кусок. Два ноля девятка!

Это означало, что только снайпер работает по прибывающему составу, а наблюдатель и подрывники ждут на исходных позициях. Когда решение принято, хуже ошибочной оценки ситуации может быть только судорожное метание в поисках выгодной тактики. Всегда следует выждать, пока общая обстановка устаканится, чтобы не ошибиться повторно. Состав был точной копией того, который мне показывал на снимках командующий: восемь вагонов, четыре с нужной нам маркировкой на рифлёных серых боках. Локомотив забран бронелистами, стеклопакетов в кабине машиниста нет, поездная бригада для наблюдения использует только камеры, установленные внутри рубки. Состав проплыл к низкой грузовой платформе и остановился. Первая странность: состав не подошёл прямо к платформе. Он не доехал добрую сотню метров, встав у вспомогательного пандуса. Между перроном и складом глухая стена. Странность вторая: судя по схеме терминала этот склад не имеет прямого подъездного пути от дороги, ведущей к базе, только одноколейную тропинку выложенную квадратами бетонных плит, бортовая машина там не пройдёт. Далее всё замерло, я тронул кнопку запуска сканера радиочастот на коммуникаторе. Он остановился через пару мгновений, выделив интенсивный обмен только на частотах внутренних служб. Никто не стоял у ворот, грузовой транспортный ордер не формировался где-то поблизости. Состав замер, и внешне вообще ничего не менялось. Время снова как бы остановилось, потянулись долгие мгновения, потом минуты, и так прошло ровно сорок минут. Неожиданно стена склада, обращённая к перрону, медленно стала опускаться вниз. Длинные боковины вагонов состава тоже стали убираться, обнажая бронированные башенки турелей со спаренными роторными автоматическими пушками и специальные укрытия из бронелистов, обложенных с внешней стороны мешками с каким-то наполнителем. Оттуда стали организованно выходить амеры, чтобы также быстро скрыться в недрах складского помещения. Всего в вагонах сидело по десять бойцов в каждом, офицеров было визуально сложнее выделить, однако, как я понял, на восемь вагонов приходилась почти рота солдат. И это явно не местные вояки, поскольку форма, оружие и эмблемы не совпадали с теми, что имелись в собранных разведданных по району операции. Детали амуниции, этнический состав персонала поезда-ловушки, всё говорило о том, что парни часто воюют. Значит, скорее всего, катаются в этой сложносоставной банке от самого Урала, не иначе.