Текст книги " Агрессия. Хроники Третьей Мировой. Трилогия"

Автор книги: Алексей Колентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 61 (всего у книги 67 страниц)

Первые трое суток в лагере были одним сплошным марш-броском. В принципе, всё как заведено в армии, но были свои особенности. Нашу группу дополнили ещё двумя бойцами, взамен выбывших и начали гонять как новобранцев. Тут было всё: марш-броски на разную дальность, стрельба из доступных нам видов оружия. Причём никто не давал чего-то экзотического, мы получили обратно своё, закреплённое за каждым личное оружие. И вот тут начались странности. В учебном классе, где я вновь получил свой трофейный «глок» и АКМ, каждому предложили отстрелять по три магазина. Заправлял всем невысокий, полный человек, сильно за пятьдесят. Сначала, была стрельба по мишеням, на пятьдесят, сто пятьдесят и триста метров. Всё как обычно: стоя, с колена, лёжа, потом работа в парах, тактический лабиринт. Народ подобрался тёртый, это я видел по тому, как каждый брал оружие и занимал положение на огневом рубеже, двигался во время парных упражнений. Мы с Вадимом даже перевыполнили норматив, сработали практически синхронно при смене оружия. Человек привычный, делает это автоматически, не думая. Новички суетятся, держатся скованно, от того и проигрывают… или умирают. Инструктор смотрел в трубу, листал мишени, но прежде всего смотрел на нас. И взгляд этот изучал наши повадки, манеру стрельбы. Подозреваю, что результат его интересовал в последнюю очередь. Он не строил ребят, а с каждым говорил отдельно. Потом оружие каждого модернизировалось с учётом советов инструктора и серия упражнений повторялась снова. Как я заметил, рекомендации помогали, с учётом того, что это был лишь первый день. Меня инструктор почему-то обошёл стороной и только когда до окончания занятий осталось десять минут, попросил подойти. Именно попросил, этот полный, немногословный человек не обращался с нами по уставу, хотя по выправке был явно строевым офицером. Подозвав меня, он спросил:

– Стреляете хорошо, но слишком много интуиции, тратите больше боеприпасов чем остальные курсанты. Охотились профессионально?

– Так точно, промышлял до… до войны… ещё той, в Чечне.

– Ну, все мы где-то начинали. В принципе, вам я могу посоветовать только добавить рукоять на цевьё для переднего хвата, оптический прицел лучше не ставить, это идёт в разрез с наработанной манерой боя…

Угловая рукоять очень удобно ложилась в ладонь, перчатка перестала скользить из-за рифлёной поверхности приспособления. Кисть левой руки всё ещё иногда ныла, если перенапрячь, но с рукояткой нагрузка заметно снизилась. После окончания занятия, я улучив минуту, подошёл и поблагодарил инструктора за совет. Тот явно не ожидал чего-то подобного, однако стараясь скрыть это лишь сдержанно кивнул в ответ. Потом был короткий перерыв на обед… или это был завтрак, есть совершенно не хотелось. Но в какой-то момент, я понял, что только что умял чуть ли не котёл гречневой каши с мясом. По стуку ложек и чавканью товарищей, заметил, что аппетит проснулся не только у меня одного. И снова. В длинном помещении столовой кроме нас шестерых не оказалось ни одной живой души. Следующие шесть часов были посвящены теоретическим занятиям. Новый инструктор, наш ровесник, проверял что мы знаем от тактико-специальных дисциплинах. Строгостей особых не было, думаю, что его интересовало как мы поведём себя в той или иной ситуации, как думает каждый из отобранных в группу бойцов. Дело своё инструктор знал превосходно: лично мне удалось освежить в памяти полузабытые приёмы тактики малых групп, некоторые важные нюансы рейдовой тактики в глубоком тылу противника. Всё это всплывало как бы само собой, помимо воли. Два часа пролетели совершенно незаметно. И нас опять выгнали в темень, на мороз. Но бежать далеко не пришлось, следующий класс оказался всего в двух десятках метров, через два здания.

Здесь всё было иначе, а инструкторов стало двое. Немногословный, пожилой лысый мужчина одетый в гражданское: тёплый свитер под горло, ватные штаны и собачьи унты. Ему помогала женщина, тоже сильно за пятьдесят, одетая в глухое тёмно-серое шерстяное платье подшитые валенки. На длинном столе перед ними лежали детали какого-то устройства, судя по всему портативной радиостанции или чего-то в этом роде. Про себя, я окрестил обоих «учёными», уж больно они подходили под этот термин, было в их внешности нечто особенное. Говорить начал мужчина, причём довольно тихо. Так говорят, когда приходится повторять одно и то же много раз подряд. Думаю, что группы вроде нашей заводят непрерывно, а «учёный» не привык к подобного рода монотонной работе.

– Товарищи, перед вами изделие «Салют ИПТ– 2М». Оно представляет собой активный излучатель радиоволн определённой частоты. Правильная транспортировка и сборка устройства – залог успешного выполнения поставленной перед вами командованием боевой задачи. Прошу быть предельно внимательными, записывать и конспектировать – запрещено, будем работать по сборке и разборке изделия, пока вы всё не усвоите.

Женщина оказалась удивительно ловкой, когда дело дошло до сборки-разборки прибора. Естественно, ничего сложного в приборе не оказалось: два основных блока, плюс четыре массивных батареи подсоединяемых последовательно, одна к другой. Немного помучились с длинным тросом-антенной, который следовало закрепить на земле определённым образом, но к концу второго часа, это стало получаться у всех. Никакой теории нам не давалось, да и вряд ли она особо нужна. Всё что требовалось, это закрепить антенну на любой подходящей сопке или скале, не ниже пятидесяти метров в высоту, подключить батареи, ввести код активации и проконтролировать коммутацию с другими, похожими устройствами, для чего прибор имел монохромный дисплей и пульт с десятком кнопок.

Занятия длились не больше двух часов, при этом я не заметил за собой ни малейших признаков усталости, голова тоже была ясной настолько, что любая деталь из данного нам за весь день материала всплывала практически молниеносно. Нас снова погнали в санчасть, где опять были два укола в руку и на сей раз в бедро. Ужин прошёл в молчании, все сосредоточенно стучали ложками и по визгливому сигналу зуммера, опять бег, на сей раз в наши домики. Вместо выбывшего, к нам подселили невысокого, плотного парня. Судя по всему он был из тувинцев, однако поговорить как всегда не получилось: металлический голос с потолка возвестил, что у нас двадцать минут до отбоя. Во время всяких бытовых процедур вдруг появилось время проанализировать всё, что с нами произошло. База явно существует недавно, судя по слабой приспособленности построек к режиму секретности, поэтому нас так жёстко гоняют, чтобы не сталкивать с другими курсантами. Готовят в сжатые сроки, без должного закрепления навыков, отсюда критерий отбора именно опытных, обстрелянных бойцов. Нас проверяют на то, соответствуем ли характеристикам выправленным в особых отделах частей, откуда шёл отбор. Поэтому ничему особо не пытаются научить, просто как могут оптимизируют наши навыки под ту задачу, которую предстоит выполнить…

– Отбой!..

Последними мыслями мелькнувшими перед тем, как сон одолел меня окончательно, была догадка об уколах. Скорее всего, это никакие не прививки, нам вкатывают стимуляторы, чтобы заставить какое-то время работать на износ. Мысль о том, что так можно и подохнуть просто от истощения, оставила почти равнодушным. Так или иначе смерть ходит рядом, то заглядывая в глаза, то наступая на пятки. Лера, вот тот единственный островок беспокойства, который ещё некоторое время не давал смириться с вероятной перспективой сдохнуть от какой-то военной химии.

– … На выход! Построение!

Новый день в царстве вечных сумерек начался точно так же, как и предыдущий. Пробежка до столовой, снова закрытый ангар-стрельбище, но на этот раз под тикающие звуки метронома и жёсткое ограничение по времени на каждое упражнение. Всё получалось легче, чем вчера, гораздо быстрее и чётче, чем в обычном бою. Атмосферу дополняли звуки перестрелки, транслируемые со всех сторон. Но после часа привычной уже беготни, правила изменились. Откуда-то на полигон вольной, слегка растянутой колонной, вышел неполный взвод, экипированный для ближнего боя. Вооружены новички были пневматическими муляжами американских автоматов, экипировка больше напоминала спортивную, но это понятно: шарики из плотного пластика бьют довольно ощутимо. Бойцы прошли к противоположному от нас краю тактического лабиринта и там исчезли. Инструктор указал на закрытые брезентом длинные столы возле входа:

– Разбирайте экипировку и учебное оружие. Сейчас команда наших инструкторов проведёт с вами учебный бой. Ваша задача – продержаться шестьдесят секунд. Допускается не более одного «ранения» в конечность или в корпус. Попадание в голову засчитывается как смертельное. На сборы – две минуты, время пошло!..

Экипировка оказалась не очень отличной от обычной по весу и ощущениям, но всё же легче. Оружие выглядело подробной копией нашего АК-74М с тем обвесом, который до этого был рекомендован каждому из нас. Выставив прицел в положение «постоянный», поскольку предстоял ближний бой, я хотел было заикнуться об отстреле десятка пристрелочных… шариков, как инструктор погнал нас на рубеж. Двадцать шагов, десять выстрелов. Шарики в магазинах оказались стальными, поэтому шлемы с толстым бронестеклом и усиленные щитками перчатки не казались теперь причудой. Выходило не так скверно, как мне думалось сначала. Конечно, тех ощущений, что даёт настоящее оружие не было, но боль от попадания шариков будет вполне чувствительной.

– Время вышло! Все на исходный рубеж, разбиться на «двойки». Держать строй, прикрывать друг друга…

Дальше всё произошло очень быстро. Парни в чёрном сразу выбили двоих наших, банально выскочивших на выстрел один за другим. Потом, окружили нас с Вадимом в центре лабиринта имитировавшем комнату здания. Мы едва успели нырнуть за фанерную «стену», как та тут же взлохматилась снопом щепы. Чёрные поняли где мы и сейчас прижимали огнём, в то время как другие их коллеги наверняка готовятся обойти и расстрелять нас в спину. Глянул на товарища и наткнулся на его немного ошалелый взгляд.

– Обойдут и примут слева!..

Не я один понял что сейчас случится, это радует. Знаком показав напарнику, чтобы отползал вправо, сам боком, прижимаясь к стене, двинулся следом. Боковым зрением зацепил чёрное пятно слева и сразу же вскинув автомат выстрелил три раза подряд. Чёрные пошли сразу с двух сторон, однако не ожидая что мы разгадаем их манёвр полностью. Вадим «убил» троих, я приложил одного «наглухо», а ещё двоих серьёзно «ранил». При этом тоже поймал в верхнюю треть бронежилета два шарика. Удар оказался довольно сильным, как будто саданули молотком со всей дури.

– Влево!..

Я нарочито крикнул громко, дёрнув Вадима за плечо в противоположную сторону. За углом никого, мы быстрыми перебежками прошли вперёд метра три, повернули за угол, вышли на открытое пространство и нарвались на группу чёрных, зацеливших проход где-то впереди. Нас враг не ожидал, но каким-то шестым чувством они поняли, что сзади опасность.

– Бьём!..

И мы высадили в спины изготовившихся к штурму «чёрных» всё, что осталось в магазинах. По сути это было избиение. Шестеро «умерли» сразу, ещё троих мы серьёзно «ранили». В этот момент прозвучал зуммер и следом голос инструктора:

– Время – две минуты сорок пять секунд. Результат группы – шестьдесят восемь процентов. Лучший результат у Пятого и Второго. Инструкторам прибыть к северному коридору, группе курсантов – построение у южного входа в класс…

Поскольку ни имён, ни званий у инструкторов не было, я прозвал этого – Седым. На самом деле, седина у него хоть и была, но явно не выделялась. Вообще, выглядел Седой очень непримечательно. Глянешь раз на такого и ничего не вспомнишь уже через секунду. Мы стояли ещё не остывшие от боя, у двоих парней их соседнего с нашим домика, были видны отметины на грудной пластине «броника», даже на забрале шлема. Лицо инструктора ничего не выражало. Всё тем же ровным голосом он сообщил:

– Первый этап подготовки, вы прошли. Завтра будут командные испытания, вашему подразделению будет присвоено кодовое имя, каждый боец получит боевой псевдоним и будет назначен командир группы. На выход, бегом-марш!..

Следующий класс, был по рукопашному и ножевому бою. Нет, никаких схваток с пленными амерами, никакого боевого оружия. Видимо, подсознательно каждый из нас ожидал чего-то подобного, однако инструкторам удалось нас удивить. В пустом ангаре вообще ничего не было, кроме собственно инструктора и обычного офисного стола. Ярко горели лампы, отопления тут не было и было прилично холодно. Инструктором оказался давешний «лётчик», поэтому я и обозвал его так, для лёгкой памяти. Он встал перед строем и сказал:

– Товарищи бойцы! В бою может возникнуть ситуация, когда возможен тесный контакт с противником. Все вы так или иначе владеете холодным оружием, а кто-то даже навыками прикладного фехтования. Я не буду вас ничему учить, просто хочу посмотреть, что вы умеете.

Лётчик сдёрнул материю со стола. Там лежало несколько видов армейских штык-ножей, пара кинжалов, две малых сапёрных лопатки и два автомата, наш и американский, тоже с примкнутыми штык-ножами. Инструктор приглашающим жестом указал на всё это:

– Это муляжи, боевого оружия не будет. Выбирайте, кто к какому привык, а потом короткий спарринг со мной. Будет три раунда по одной минуте…

Видимо от того, что ожидания не оправдались, все парни немного растерялись. Двое вообще стояли несколько мгновений, они в нерешительности топтались перед столом, пока хлёсткий окрик инструктора не заставил их схватить первое, что попалось на глаза.

– Быстрее!..

Мой же выбор не был спонтанным, решение быстро оформилось в конкретное действие и я взял муляж АКМ. Штука оказалась вполне похожа на боевой аналог, а клинок штык-ножа был выполнен из какой-то плотной, но хорошо поддающейся на изгиб, резины. Я рассуждал так: ножом и лопаткой, Лётчик точно владеет лучше меня. Кроме того, он выше ростом, следовательно выиграет из-за длинных рук, более широкого шага. С автоматом это его преимущество можно немного сократить. Лицо инструктора осталось так же бесстрастно, как и в начале нашего знакомства, но во взгляде промелькнула тень интереса. Когда он увидел, что я выбрал, «лётчик» как будто слегка кивнул в такт своим мыслям.

Нельзя сказать, что поединки выглядели зрелищно. Обычно всё заканчивалось обменом двумя-тремя ударами и противник инструктора оказывался либо убит, либо серьёзно ранен. И я не особо удивился такому раскладу, тут всё решал навык. Как бы умело не бился каждый из нас в реальном бою, там это было по большей части везение. Никто из моих товарищей раньше военным ремеслом не занимался. В нарушение инструкций, мы перебрасывались репликами в перерывах между занятиями и судя по разговорам, никто кроме положенных по срочной службе двух-полутора лет, в армии не служил. Так что выходило, что я и здесь выделился, пускай и не намеренно. Ребята просто оказались более везучими, нежели многие кого нынешняя война перемалывала своими жерновами в кровавую кашу. Так что профи, вроде «лётчика», им не противники. Вскоре, очередь дошла до Вадима. Мой напарник выбрал малую сапёрную лопатку и с первых мгновений боя показал, что неплохо ею владеет. Он уверенно отбил скоростную атаку инструктора и контратаковал. С резким свистом, его лопатка крестила воздух в ладони от лица инструктора. Однако, Вадим увлёкся и после очередного финта слишком подался вперёд, чем противник тут же воспользовался. Лётчик увёл руку с оружием влево и продолжив движение прикончил Вадима, резко выбросив свою лопатку вперёд, «перерезав» правой боковой кромкой лопатки горло противника. Тот резко выдохнул, крякнув от ощутимого тычка в кадык. Но инструктор уже опустил оружие и сказал:

– Хорошо, очень хорошо!.. Следующий!..

Я поудобнее перехватил АКМ, мысленно повторяя набор приёмов, вспоминая свой крайний бой с амером в лесу. В тот раз, противник попался хоть и опытный, но с нашей техникой фехтования не знакомый. А здесь всё иначе: «лётчик» читал личное дело на каждого из нас, наверняка готовился и занимался своими железками не два дня. Слегка покачивая автомат в руках, инструктор встал передо мной в нарочито расслабленной позе и спросил:

– Готов?..

Отвечать я не стал и с ходу сделал прямой выпад, чтобы одним ударом пробить противнику горло. Лётчик явно опешил, но профи есть профи – удар отбил правильно, с отшагом влево и в сторону. Не давая противнику опомниться, я перехватил автомат за основание приклада и рукоять, так, что радиус поражения стал больше и ударил по ногам справа налево. Удар почти получился: лезвие муляжа чиркнуло по правому бедру инструктора и не отскочи тот вовремя, то непременно проиграл бы бой.

– Ха!..

Крикнув на выдохе, эффектно уйдя в боковой перекат, «лётчик» разорвал дистанцию, а потом быстро парировал мой очередной выпад направленный ему в живот. Американский штык-нож имеет два преимущества перед нашей стандартной «хлеборезкой». Он немного длиннее и имеет более продолжительную верхнюю режущую кромку. Этим инструктор пользовался не стесняясь, мне едва удавалось уходить от возвратных атак, следовавших с поразительной точностью и быстротой.

Реальность окружающего мира исчезает, когда идёт бой. Ты просто концентрируешься на противнике, стараясь сбить его с ритма, угадать слабое место и ударить. Всегда важна дистанция. Если это огневой контакт, там многое слишком обезличено: нет глаз, часто нет голоса и практически всегда отсутствует запах, а вместе с ним какой-то особенный личностный отпечаток. Пуля бьёт, ты её только отправляешь в цель. Рукопашная схватка, как и бой с холодным оружием совсем иное дело. Всегда есть связь с противником, всегда ты чувствуешь и видишь всё, почти срастаясь с ним душами…

– А-а-ах!..

Штык инструктора сделал обманный финт влево, обозначая удар в бедро. Но потому как он не дослал ногу, я понял, что сейчас последует удар в горло. Блок, нырок в сторону и приклад моего автомата впечатался в затылок противника. Обозначив двойной укол в область печени и почек, я отступил на два шага в сторону.

Стараясь сдержать сбившееся дыхание и не спуская глаз с медленно поднимающегося на ноги инструктора, я негромко, но чётко произнёс:

– Убит.

Лётчик поднялся, сразу же подобрав отлетевший в сторону муляж автомата. Рукой он непроизвольно потянулся потереть ушибленное место, но тут же отдёрнув руку сказал:

– Отличный бой, курсант. В вашем личном деле не было указано, что вы владеете боевым фехтованием на таком уровне. Но мы обыгрываем боевую ситуацию и на противнике могут быть средства защиты. Ваш штык сломался, а я снова жив. В реальном бою, учтите этот момент…

Он сделал паузу, но я промолчал. Сюрприз удался и это немного улучшило настроение, как моё, так и стоящих в строю ребят. На их лицах читалось удивление, смешанное с небольшой толикой злорадства. Оно и понятно, крутой спец оказался на полу, растеряв ореол неуязвимости. И даже его последние слова не испортили общего настроя, это было заметно по тем мимолётным ухмылкам, которые промелькнули прежде, чем нас снова погнали вперёд. Инструктор изменил правила, но реальности это не изменило. Любой их ребят знает, что учения и реальный бой это далеко не одно и тоже. Главное в реале – быстро сообразить как поступить в конкретный отрезок времени. Принял верное решение и ты жив, сделал ошибку и в лучшем случае ты лишь ранен. Никаких обид или сожалений не было, время вновь бежало очень и очень быстро.

Потом снова была короткая пробежка, новый ангар и снова испытание. Тут заправлял совсем уже старый дед, перед которым было разложено несколько пустых болванок. Я так называю оболочки мин, из которых вынули взрывчатку и поражающие элементы. Занятие вышло скучным, всё свелось к азам минно-взрывного дела, основным типам мин и свойствам взрывчатки. Я больше люблю подлянки мастерить, нежели о них рассказывать, поэтому просто отвечал на вопросы, показывал, если инструктор просил, что и как нужно сделать в том или ином случае. Дед своё дело знал отлично, но интересно рассказать у него не получалось. Наконец, снова забег до санчасти, снова укол. Потом ужин и снова отбой с провалом в короткий, словно обморок, сон.

Весь следующий день, мы изучали новый комплекс связи, больше похожий на те, что я видел у офицеров. Он назывался «Рубеж-18М» и весил значительно меньше нашей обычной «Звёздочки». Главным отличием была дальнобойная, компактная радиостанция, способная обеспечивать связь даже под землёй, а на поверхности бившая на расстояние в сорок пять километров. Обычного планшета и контроллера с дисплеем тоже не было, вместо этого, вся информация разворачивалась на объёмном дисплее, создаваемом пучком каких-то лучей, реагирующих на движение пальцев оператора. Изображение проецировалось в визор висящий на удобной наголовной повязке, которую можно отрегулировать по себе.

Управление оказалось простым, данные всех бойцов шли на компьютер командира, создавая целостную картину общей обстановки. Отдельно висели опции вызова авиаподдержки, артиллерийского огня и даже союзного флота. В любой момент можно было запросить данные разведки, причём ввести код подтверждения нужно было только один раз, при активации комплекса. Всё работало на то, чтобы между получением информации и принятием решения, задержка была исчезающее мала. После ознакомления, инструктор, которым оказалась та самая немногословная женщина-учёный, приказала вызубрить серийный номер прибора, ибо он теперь закреплялся за каждым из нас. Обед и последовавший за ним визит в каптёрку не вызвал особого удивления. Лётчик и женщина-учёный помогали нам разместить коммуникатор, который теперь занимал гораздо меньше места, да и разгрузка оказалась так хитро сконструирована, что общий вес экипировки и обвеса субъективно уменьшился примерно на треть.

Потом снова был марш-бросок на пять километров с полной выкладкой, учебная задача на полигоне и стрельбы по пружинным мишеням. Нас заставили штурмовать с ходу макет двухэтажного здания, где противник занял круговую оборону. Командиром назначили Вадима, чему я в принципе не особо удивился. Этот немногословный блондин с удивительно мягкими чертами лица лучше всех показал себя во время тактических занятий, кроме того он соображал быстрее остальных, включая меня. Мне выпала роль командира огневой подгруппы и честно сказать, это порадовало. Стрелять и выполнять конкретную задачу у меня всегда получается лучше, чем вести в бой кого-то ещё. Посылать пули в цель оказалось значительно удобнее, благодаря передней угловой рукояти. Автомат стал удобнее в управлении, кисть левой руки почти не ныла как это бывает на холоде. Перчатки оказались трофейные, американские и совершенно новые. В части мы иногда получали трофейное обмундирование и экипировку, но в большинстве своём это было снято с мертвяков. После санобработки химикатами, все такие вещи имели специфический запах. А перчатки оставляли ощущения настоящей новизны. И снова пришло ощущение уверенности, стало даже немного забавно. Выходит, что теперь и мы захватываем американские склады, а они вынуждены драпать, бросая всё. Задачу мы выполнили, ибо кроме коммуникатора и новой нашлемной камеры, остальные элементы снаряжения были всем хорошо знакомы. Витёк, наш новый сосед, отлично управлялся с «грушей». Беспилотник под его управлением плавно скользил где-то в вышине, выгодно подсвечивая позиции условного противника в здании. Да и вообще, всё выполнялось практически так, как каждый из нас делал уже сотню-другую раз, когда ходил к амерам «в гости».

Позже, я даже немного задремал, пока мы возвращались на базу. В десантном трюме БТРа было практически темно, душно-тепло от работающего движка и нашего дыхания. Основательно пованивало соляркой, оружейной смазкой и живым людским духом. Приятная тяжесть оружия, правильно подогнанной снаряги и сухие ноги настраивают на некоторый расслабон. Ибо когда всё тип-топ, то мне по жизни хочется только одного – спать…

– Группа, стройсь!..

Отрывистая команда Лётчика, оказавшегося уже снаружи, пронеслась для меня как сквозь вату. Тело помнило всё что нужно, я выскочил следом за Вадимом, лицо вновь ожгло холодом. Снова бег, сдача оружия и снаряжения. Чистка, осмотр и роспись в толстой амбарной тетради.

После ужина, поскольку обед мы съели сухим пайком, снова санчасть и только один укол в плечо. Кто-то из парней начал ворчать, что мол, надоело уже. И тут один из молодых врачей гадко так улыбнувшись пробормотал, что мол, это последний и мучения наши закончились. Поймал тревожный взгляд Вадима, когда одевался. Видимо, он всё же не до конца понял, куда и зачем нас привезли. Во время пробежки, мы держались рядом и он спросил:

– Чё думаешь, скоро уже отправят?..

Снег хрустел под ногами, подошвы ботинок упирались в закаменевший асфальт и совершенно не скользили. Раз укол последний, то вполне может быть, что сосед не так уж и не прав. Но вслух я сказал:

– Поживём – увидим, брат…

Ночь оказалась длинной, просто так вырубиться не получилось. Субъективно прошло минут двадцать после того, как в домике погас свет, обморочная занавеска сна исчезла. Меня разбудил скрип собственных зубов, всё тело покрылось липким потом. Левую руку сильно дёргало, всего меня трясло кидая то в жар, то в холод. На соседней койке метался Вадим, а Витёк вообще скатился на пол и почти на грани слышимости подвывал, свернувшись калачиком.

Теперь сомнений не было, весь этот аттракцион нам обеспечен болючими уколами. Но судя по реакции парней, никто помирать не собирался. Шатаясь, я поднялся с кровати и на подгибающихся ногах подошёл к койке Вадима. Нашарил в темноте коробок спичек, который приятель крутил между пальцев, когда выдавалась свободная минута. Раздался мелодичный перестук, коробок был полон. Чиркнул спичкой и в свете рыже-жёлтого света, лицо приятеля залоснилось от пота. Тряхнув его за плечо, дождался пока муть уйдёт из глаз:

– Ты как брат?

Огонь блестел в его широко раскрытых, диких от лихорадки глазах. С трудом разлепив иссохшие губы, он просипел севшим от напряжения голосом:

– Горит всё, пить хочу…

Вода есть в санузле, но сейчас это не главное. Нужно помочь Витьку, положить его обратно на кровать. Это отвлечёт, поможет перебороть слабость. Спичка догорела, оставив после себя серную вонь. Положив коробок на прикроватную тумбочку, я нашарил ладонь приятеля и сказал:

– Напьёмся, но пока нужно Витька на кровать положить… Валяется на полу, простынет и снова в свой стройбат поедет. Прикинь: мы с тобой в тундру, к амерам, а Витёк в теплушку, к молодухам, да соплякам!.. Не справедливо это, брат. Давай помогу…

Мы, кое-как доковыляли до свернувшегося в тугой комок тела, и с трудом разжимая ему руки, водрузили обратно на койку. Это отняло последние силы, поэтому мы тут же оба осели рядом с кроватью Витька на пол, тяжело переводя дух. Чувствуя, как снова подступает слабость, я выматерился сквозь зубы и помогая себе руками поднялся, сначала на четвереньки, а потом уже на ноги. Вадим тоже кое-как встал и мы шатаясь и натыкаясь на какие-то углы побрели в санузел. Вода была ледяная, текла из крана тонкой струйкой. Пустив приятеля вперёд, я терпеливо ждал, опираясь что есть сил о дверную притолоку. Наконец напившись, Вадим громко рыгнув побрёл мимо меня обратно в комнату. Я задержал его на полпути:

– Погоди, разбудим Витька, напоим и его тоже… может, отдыбает…

Вытряхнув из пластикового стакана наши зубные щётки, я прополоскал стакан как можно более тщательно и наполнив его водой, побрёл в комнату. Тувинец всё так же метался по кровати, нам еле удалось его растормошить. Вадим поднял его и поддерживал за плечи до тех пор, пока мне не удалось влить в дёргающийся рот Виктора всю воду. Потом, мы опустили его обратно, парень затих и больше не стонал. Игнорируя подступающую слабость, я как можно более прямой походкой дошёл до своей койки и рухнул как подкошенный. Сказать что-то не было сил, да и чего тут вообще говорить-то?..

– Подъём!..

Ревун побудки прозвучал как-то особенно резко, однако когда тело привычно подбросило вверх, ночная слабость ушла бесследно. Остался только какой-то звон в ушах и только. Вадим тоже собирался как обычно, только Витька всё ещё немного качало. На выходе я тихо спросил его:

– Ну ты как, в целом?..

Тот лишь мотнул головой, он вообще говорил не особо много. Однако потом обернулся и так же тихо сказал, глядя на нас с Вадимом:

– Спасибо, мужики… Не забуду.

На этот раз, никаких лекций больше не было. Снова бег по хрусткому от неслабого уже мороза асфальту, до каптёрки. Снова всем выдали оружие, снарягу, боекомплект и полный рацион на неделю. Понимаю как это звучит, но боевой рацион это не сухой паёк в красивой серебристой упаковке. Длинные, серо-зелёного цвета брикеты, четыре штуки по сто грамм каждый. Если залить их кипятком, то они набухают и тогда даже можно есть. Пресные, безвкусные, но после них почти двадцать часов сохраняется ощущение сытости. Пить тоже не хочется и думаю в этом их настоящее предназначение, к тому же они очень немного весят. Из дополнительного снаряжения мне выдали прибор наблюдения, синхронизированный с коммуникатором, что видно в него, тут же заносится в память и отображается на карте. Так же я получил «тихарь» на оба своих штатных ствола, а тот что шёл к «глоку» оказался фирменным. Впервые за всю войну я получил по две сотни дозвуковых патронов, причём к пистолету опять шли фирменные, австрийские «уэспэшки». Таких я не видел с довоенных времён, тем более удивительно встретить этого редкого зверя сейчас. Полчаса дали на подгонку снаряжения, калибровку оборудования и подготовку оружия. Мысленно прикинув, что и как может случиться, я снарядил два магазина к пистолету «тихими» патронами и два обычными, бронебойными остроконечными. С автоматом всё немного иначе. Стрелять из АКМ дозвуковыми почти бесполезно. Сам выстрел глушится не особо сильно, плюс затвор ощутимо стучит на откате, к тому же «уэспэшки» могут и не проковырять стандартный амеровский или французский «броник». Поэтому набив «тихими» два рожка и уложив их в подсумок слева, остальные патроны я сдал обратно, добив остальные четыре магазина обычными типа СПП [40] 40
  Патроны СПП – имеются ввиду патроны со стальным сердечником повышенной пробиваемости. Они мощнее стандартных боеприпасов, значительно сильнее по отдаче при стрельбе. Индекс ГРАУ – 7Н23 (7.62х39мм). Патроны УСП – дозвуковые, уменьшенной силы пробития. Применяются для стрельбы с прибором ПББС (прибор беспламенно-бесшумной стрельбы). Их пробивная сила значительно меньше чем у стандартных и СПП, но пуля существенно тяжелее, головка окрашена в зелёный цвет.


[Закрыть]. В качестве основного, попросил найти мне барабанный пулемётный магазин. К счастью, в этом «клондайке» такой нашёлся, что само по себе можно считать большой удачей. Теперь, вместо тридцати штатных, или даже сорока, у меня на первый раз есть целых семьдесят пять патронов. С барабаном центр тяжести чуть сместился, но новая рукоять позволила вполне нормально удерживать оружие и целиться привычным образом. В рюкзак уложены, помимо прочего, четыре батареи к той хреновине которую мы до одури собирали и разбирали во второй день вместе с пожилой парой интеллигентных «учёных». Устройство было разделено на шесть компонентов, каждый из группы нёс какую-то часть. Наконец, в устой нагар где мы возились с экипировкой, бодрым шагом вошёл Лётчик и заорал: