Текст книги " Агрессия. Хроники Третьей Мировой. Трилогия"

Автор книги: Алексей Колентьев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 67 страниц)

Глава 6

25 ноября 2011 года. 04.01 по корабельному времени. Тихий океан, нейтральные воды. Примерно 1855 км от базы «Осиное Гнездо». Борт подводной лодки ВМС США «Шайен». Командир оперативно-тактической ударной группы SOCOM «Варлок», лейтенант Зак «Фрости» Мак-Адамс. Вода под мостом, или почему воспоминаниям не место на войне.

Народное присловье гласит, что человек может привыкнуть к чему угодно. Ещё пару месяцев назад, я бы с радостью согласился, что так оно и есть. Однако жизнь всегда хитрее, а её сюрпризы могут поставить устоявшееся за годы мировоззрение с ног на уши. Надводное десантирование – устаревший и очень небезопасный способ попасть к русским в гости. Но вот именно так мне и ещё пятерым парням предстоит это сделать на этот раз. Обычный в таких случаях выход на глубине в последний момент запретили. Якобы в районе операции работают сразу несколько противодиверсионных групп противника. Может быть это и так, но лично у меня информация агентов Лавки вызывает сильные сомнения. Русские только что получили сильнейший удар под рёбра, собирают все силы чтобы прикрыть обычные, наземные участки фронта, а тут откуда-то взялись настоящие подводные диверсанты. Но приказ есть приказ и вот мы тут, на предельно возможной глубине, пробираемся к точке в океане чтобы всплыть у русских радаров на виду. Глупость, помноженная на ещё большую глупость. Небольшая, похожая на перекормленную касатку лодка, тихо пробиралась на предельной глубине к русскому берегу. Коммандер Браудер, перед отходом из базы сухо приветствовал нас, на борту «Шайена» и после погружения я ни разу его не видел. Капитаны всех лодок этого типа терпеть не могут случайных пассажиров, полагая что от нас всегда одни проблемы [33] 33
  USS «Cheyennе». Реально существующая атомная подлодка ВМС США. АПЛ типа «Лос-Анджелес» являются многоцелевыми подводными лодками, основное назначение борьба с ПЛ и надводными кораблями противника, ведение разведывательных действий, поддержка специальных операций комбинированного типа, переброска спецподразделений, нанесение ударов, минирование, поисково-спасательные операции. Оборудованы 12 вертикальными пусковыми установками для крылатых ракет. Вооружены крылатыми ракетами типа «Томагавк». Сохранена возможность пуска противокорабельных ракет через торпедные аппараты. КР «Томагавк» в варианте для атаки береговых объектов имеет дальность 2500 км (с ядерной боеголовкой), 1600 км с обычной.


[Закрыть]. Лёжа на узкой койке, втиснутой в тесный, похожий на пенал отсек, я чувствовал себя словно во сне. Ещё вчера мы с парнями прибыли в военно-морскую базу Норфолк, а перед этим пару дней болтались в самолётах, перескакивая сотни миль за сутки. Конечно, так бывало и раньше, особенно во время первых командировок в Афганистан, когда наземные силы ещё не закрепились на территории страны. Столько времени мечтал попасть домой, а в результате вижу его только мельком, при пересадке с борта на борт.

Один раз получилось выйти в город, пока ждали припозднившийся самолёт. Сном казалась мирная жизнь, люди свободно ходящие по улицам без оружия, совершенно открыто не пригибаясь и не ища глазами блеск чужой оптики где-то вдали. Потом, через пару недель, всё уравнивалось и тогда ситуация менялась на противоположную: теперь Афганистан казался эфемерной, но очень реалистичной и навязчивой фантазией. Безотчётно и совершенно помимо воли меня снова захватили воспоминания. Почему сейчас всё иначе? Оглядываясь на все прошлые передряги в которых пришлось побывать, теперь могу с уверенностью сказать, что война с русскими ни на что не похожа. Сербы, афганские моджахеды, иракский сброд с которыми пришлось порядочно повозиться, это мелочь в сравнении с той дремучей силой, которую приходится встречать тут, в России. Всего трое суток назад, мы с парнями столкнулись с невероятной ситуацией, воспоминания о которой до сих пор заставляют внутренне содрогаться. После того, как русские внезапно контратаковали, под Новосибирском образовался хаос: мы то пятились, то снова отбивали построенные нами же укрепления и базы, но каждый раз русские отбивали их обратно и упорно пёрли вперёд и вперёд. Дядя Тэд использовал «Варлок» как универсальную отмычку, словно мы одни могли выиграть каждый бой, заменить собой откровенно трусящих резервистов или корыстных наёмников. И те и другие бежали от первого же выстрела, там, где появлялся десяток русских им мерещился целый батальон, а взвод русских танков едва-едва появлявшийся на горизонте вызывал общую истерику в эфире. Нас дёргали с одной миссии на другую, иногда вертушка не успевала даже приземлиться, а мы уже снова летели туда, где жарко. Изредка выдававшиеся часы отдыха оборачивались тупыми шатаниями по базе или временному передовому аутпосту. События, лица солдат, трупы и умирающие, всё это слилось в одну бурую мозаичную картину, в которой я уже не видел ни капли смысла. Спасали рефлексы, намертво вбитые инструкторами, кажется уже вечность назад. Помню как в лагере столкнулся с напившимся до зелёных соплей капитаном-вертолётчиком. Вертушки были общей палочкой-выручалочкой, парни почти не бывали на земле, а в последнее время их всё чаще сваливали новые русские зенитки, чёрт, слово похожее на «броненосец» [34] 34
  Мак-Адамс имеет ввиду зенитную самоходную установку «Панцирь-С1» Принятую на вооружение российской армии в 1995 году.
  Новый комплекс смонтирован не на гусеничном шасси (ЗСУ «Шилка» или «Тунгуска» например), а на автомобиле «Урал-53234» с двигателем КАМАЗ-7406 мощностью 260 л.с. Это связано с назначением комплекса. Должен прикрывать не войска в боевых порядках, а тыловые объекты. В ходе разработки новой ЗСУ учтён опыт самых последних локальных войн, в которых самолеты и крылатые ракеты летали на низких и сверхнизких высотах. При массированных налетах на сверхмалых высотах в условиях силового радиопротиводействия и сложного рельефа местности современные тяжелые ЗРК типа «Патриот» (США) или С-300 (СССР) могут оказаться неэффективными. Кроме того, перехват дешевых малоразмерных целей подобными комплексами экономически нецелесообразен. Поэтому и создан «Панцирь» – сравнительно дешевый зенитный комплекс, весьма эффективно действующий в условиях хорошей видимости. У «Панциря» нет необходимости вести огонь с ходу и иметь броню. Помимо варианта, на автомобильном шасси имеется вариант в стационарном исполнении. Особенности его состоят в том, что боевой расчет может размещаться в укрытии и вести работу с выносных пультов управления.
  Комплекс «Панцирь» оснащен двенадцатью новыми зенитными управляемыми ракетами, превосходящими 9МЗ11 по всем параметрам. Комплекс может одновременно наводить до трех ракет. Внешне и по компоновке новая ракета похожа на 9М311. Корпус ракеты бикалиберный, двигатель находится во второй отделяющейся ступени.
  Артиллерийское вооружение «Панциря» состоит из двух 30-мм автоматических пушек 2А72. Эти пушки входят в состав вооружения БМП-3 и несколько лет находятся в серийном производстве. Пушки одноствольные, темп 2А72 в семь с лишним раз ниже, чем у 2АЗ 8 на «Тунгуске». Такой низкий темп стрельбы был заложен в пушках 2А42 и 2А72, установленных в БМП-2, БМП-3 и БМД-3 только потому, что их назначением была борьба в первую очередь с наземными целями, а во вторую – с вертолетами, но никак не с истребителями и крылатыми ракетами.


[Закрыть], точнее сейчас не вспомню. Пилот стоял на коленях возле палатки, мимо которой я проходил и мощно блевал, попутно бормоча себе под нос нечто ругательное. В какой-то момент его рука соскользнула и с чавканьем ушла в большую лужу состоящую из грязи, талой воды и само собой его же собственной блевотины. Видя, что он вот-вот рухнет туда сам, я подбежал и прихватив бедолагу под мышки, оттащил его чуть в сторону и прислонил к ящикам спиной. Капитан поднял на меня мутные, полные неизбывной тоски глаза, увидел мои нашивки, криво ухмыльнулся и сказал удивительно внятно:

– Ты видел как горит человек, спецура?.. А я вот видел как сгорел бедняга Доджер вместе со своим вторым номером. Ремни заклинило, его словно поросёнка в духовке запекло… вся кабина как долбанный гриль…

Я попытался проводить его в палатку, но летун упёрся и неожиданной силой вывернувшись из захвата сделал пару шагов в сторону и растянулся в грязи, подняв целую тучу брызг. Плюнув с досады и кое-как почистив одежду, я развернулся и пошёл прочь, но в последний момент что-то заставило меня оглянуться. Капитан сел в луже и забрав в обе руки две пригоршни жидкой грязи, опять громко произнёс:

– Чёрная, проклятая земля! Зачем я согласился, почему не уехал неделю назад?!

Отчим всегда говорил, что если у мужика «сорвало нарезку», самый лучший способ помочь, это оставить его в покое. Оставив пилота загребавшего холодную чёрную жижу в пригоршни и тихо бормотавшего проклятья всем русским, я направился было в расположение батальона, но по пути туда, меня нагнал джип. С крыши из-за турели свесился Фонарщик и перекрывая гул заходящего на посадку транспортного вертолёта крикнул:

– Садитесь, босс!.. Ситуация Два Пять Ноль, «птичка» уже под парами, я только вас искал.

Молча кивнув, я забрался на переднее пассажирское сидение и пожал руку Напёрстку, угрюмо катавшему во рту измочаленную зубочистку. Райли зло дёрнул баранку и джип резко взяв с места повернул на дорожку ведущую в сторону лётного поля. Спохватившись, я повернулся к Фонарщику.

– Сержант, что опять стряслось?

Джош умильно возвёл очи к потолку и изобразил рукой характерный неприличный жест, обозначавший на нашем внутреннем жаргоне срочный вызов. В последнее время все наши задачи сводились к помощи там, где ситуация так или иначе выходила из-под контроля. Чаще всего приходилось эвакуировать штабы, проводить конвои с имуществом через отступающие порядки передовых частей в оперативном тылу. Работёнка не из простых: русские диверсанты действовали нагло, словно ситуация первых месяцев войны обернулась к нам своей изнанкой. Теперь чаще всего в роли дичи были именно мы. Только всё чаще я отмечал одно существенное отличие: у отступавших русских я видел только отчаянье и злость, страха наблюдать почти не приходилось. А у нас страх царил повсеместно, иногда его липкая плёнка ощущается почти что физически…

– Обычное дерьмо, Эл-Ти… Русская мотопехота прорвалась у шоссейного моста на северо-востоке в сорока километрах отсюда. Парни из сто шестнадцатой пехотной бригады полковника Мак-Мастерса попытались их окружить. Но основная группа прорвалась и отошла от шоссейной развязки, оставив для прикрытия два танка и до трёх отделений пехоты. Их удалось блокировать. Но русские сидят плотно, выкурить пока не получается.

– Они что там, охренели совсем?! Что мы вшестером сможем сделать против взвода русских усиленного танками.

– Мак-Мастерс самолично просил Дядюшку Тедди об одолжении. Судя по всему, там какая-то непонятка, босс.

Информация нисколько не радовала. Какого чёрта мы опять лезем на передовую, это равносильно стрельбе из пушки по воробьям. Теперь понятно, почему мы попятились: когда специалиста по диверсиям бросают в лобовую атаку словно рядового новобранца, это бардак! Фонарщик кивнул, указывая пальцем на опущенную аппарель тяжёлого транспортного самолёта.

– Эй, Напёрсток, правь прямо туда, видишь – Нюх машет своей бородой, парни уже в седле!..

Когда-то это была обычная придорожная заправка, совершенно такая же как в любом американском или немецком городке. Но сначала тут прошли отступающие части русских, а потом закрепились наши морпехи, превратив заправку в укреплённый опорный пункт. Две линии полнопрофильных окопов, с укреплёнными брустверами и пулемётными стрелковыми ячейками о углам. Теперь здание заправки было обложено мешками с гравием по самую крышу, на которой тоже имелась зенитная точка, но сейчас трёхствольный «гау» [35] 35
  Имеется ввиду трёхствольная крупнокалиберная система GAU-19, базирующаяся на конструкции пулемета M134 'Minigun'. GAU 19 также использует автоматику с внешним приводом механизмов от электродвигателя постоянного тока, питаемого от бортовой сети носителя или от отдельной аккумуляторной батареи. Конструктивно этот пулемет практически полностью повторяет пулемет М134 Minimun. Его главными конструктивными отличиями являются меньший темп стрельбы, а также уменьшенное до 3 число стволов.
  Описываемый в романе вариант это турельная кольцевая установка, монтируемая на автомобили типа «хамви». Однако в некоторых случаях GAU 19/A монтируют как неподвижную огневую точу на блокпостах и передовых базовых лагерях армии США. Пользователи отмечают исключительную точность при стрельбе короткими очередями и высокую степень поражения групповых целей с накрытием по площади. Из известных проблем – частое заедание механизма подачи ленты в условиях агрессивной внешней среды (песчаная пустыня, области крайнего севера).
  ТТХ: калибр – 12,7х99мм; вес (с устройством подачи ленты и электродвигателем) – 63 кг. Общая длинна оружия – 1181 мм. Максимальный темп стрельбы – 2000 выстр/мин.


[Закрыть]развёрнут в неверном направлении и если верить местным воякам, за турелью сидит русский десантник. Все укрепления сильно разрушены, по заправке вели огонь из батальонных миномётов, а по характерным следам копоти у пробоин в стенах я узнал работу «апачей». Работали из бортовых орудий, бомбить или нечем или просто не решались. Опорный пункт занимал выгодную позицию: с трёх сторон на пятьсот метров открытая местность, а с восточной стороны – берег небольшой речки. Мост через реку русские взорвали, видимо понимая, что окружены и помощи ждать неоткуда. Танки о которых говорил Напёрсток, были врыты и замаскированы обрушенными в ходе штурма заградительными конструкциями. Судя по очертаниям это старые советские «восьмидесятки», с которыми в последнее время пришлось близко познакомиться. Всего их было два, третий чадил дымным шлейфом у взорванного моста. Пехота не удосужилась сообщить, что они не смогли предотвратить подрыв единственной переправы через речку. Русские минировали, а танк их прикрывал. Судя по всему свою задачу он выполнил, хотя неизвестно, удалось ли противотанкистам из бригады Мак-Мастерса уничтожить экипаж. Вдруг от башни левофланговой машины вспухло мутным облаком и потянулось прямо ко мне цепочка трассеров. Изображение на экране монитора мигнуло и погасло, русский сбил БПЛА из зенитного пулемёта, хотя при такой-то погоде разглядеть юркий разведчик было не так-то просто. Я захлопнул крышку «такткома» и вызвал по короткой связи Фонарщика:

– Тройка, как настроение?

Сэм ушёл метров на триста назад, отыскав себе уютное гнёздышко в холмах на юго-востоке от шоссейной развязки. Как бы ни торопил меня приятель нашего полковника, соваться к отчаявшимся русским наобум я не стану. Вот отбомбились бы как предлагал, сейчас уже давно наладили бы переправу.

– Нет контакта с целью… «Шишка» пуста, больше ничего нет.

За турелью никого нет, но это вряд ли что-то означает. Наверняка стрелок прячется в помещении, а высунется только когда для него будет работёнка. Снова ожила рация на командной выделенной частоте, в наушнике забасил полковник Мак-Мастерс:

– Варлок главный, что у вас?

Непроизвольно рука на рукояти автомата сжалась чуть сильнее, чем я того хотел. На верх уже точно доложили, сто русские уничтожены и кто-то припекает полковничий зад на предмет восстановления движухи по магистрали.

– Работаем, сэр.

Голос Мак-Мастерса стал ещё более нетерпеливым, вот-вот прикажет идти на штурм не считаясь с потерями.

– Поторопитесь, Варлок.

– Делаю всё, что могу, сэр. Разрешите удар по позициям противника корректируемым фугасом, перед началом операции, сэр?

Ответ последовал незамедлительно, хотя такого я не ожидал. Полковник видимо был в отчаянии, раз сдался. Полчаса тому назад, он чуть ли не трибуналом угрожал, когда я заикнулся о чём-то подобном.

– Даю вам канал на бригадную артиллерию, их позывной – Дракон Два Шесть. Помните, что удар должен получиться хирургическим, Варлок.

Пиликнула рация, наручный тактблок дёрнулся от виброимпульса, пошёл обмен протоколами безопасности и через пару секунд на небольшом голографическом экране у запястья возник ещё один пункт меню. Расчехлив бинокль, я навёл оптику на позиции русских. Танки и пулемёт на крыше тут же высветились красным и спустя пару мгновений обрели рамки того же цвета. Сейчас вся информация о целях ушла через спутник на блок управления бригадного артиллериста.

– Подгруппе прикрытия внимание. Штурмовая приготовиться, ждать звуков грома. Вперёд по готовности.

Быстро переключившись на волну бригады, я вызвал артиллериста. Ответил почти не искажённый помехами, приятный женский голос. Это было неожиданно и почему-то неприятно, это рефлекс, оставшийся с Афганистана. Тогда нас здорово подставили вертушки, за штурвалом одной из которых была какая-то бабёнка. Погибло трое хороших парней, а летуны получили нашивки и вроде бы даже премиальные. Нехорошо начинается дело, ой как нехорошо!

– Варлок Главный, это Дракон Два Шесть.

– Прошу немедленный «адский огонь» по координатам 56–78, Альфа – Зулу – Ноябрь.

– Принято, приказ подтверждаю. Доставка по координатам через тридцать секунд.

Снаряды эти ещё с прошлого раза не оставили приятных впечатлений. Их хвалёная точность слишком сильно засвистит от всякого рода случайностей вроде радиопомех или погоды. Хотя это всё же лучше чем обычный артудар, которые в последнее время всё чаще цепляли своих. В оптику позиции русских выглядели брошенными, но я кожей чувствовал на себе чей-то пристальный и враждебный взгляд. Он не искал конкретно меня, он высматривал любое движение, но пока не находил цели. В тот же миг воздух вокруг заправки дрогнул и следом всё заполонил собой гул сдвоенного разрыва. Земля потомной колыхнулась, зубы клацнули а в ушах повисла ватная тишина.

– … Дракон Два-Шесть!.. Посылка доставлена! Подтвердите… пораже…е целей Варлок!

Женский голос доходил не сразу, баба всё делала чётко, как на полигоне. Прошедший недавно дождь не дал подняться пыли, поэтому результат бы виден почти сразу же. Снаряды легли почти что точно в цель, когда дымное марево прибило к земле порывами ветра, заправка превратилась в груду размётанного мусора. Танк на правом фланге опрокинуло взрывом и теперь почти непострадавшая внешне машина лежала на боку. Турель провалилась внутрь здания, а внешняя ограда периметра зияла большими проломами.

– Отличная работа, Дракон Два-Шесть! Посылка доставлена, подтверждаю. Дайте «занавес» по тем же координатам с установленным интервалом. Как приняли, Дракон Два-Шесть?

– Принято, Варлок! Даю «занавес» через тридцать секунд…

Женский голос всё также чуть искажённый помехами, едва заметно потеплел, видимо девчонке нравилась её работа. Одновременно я наблюдал как мои парни рассыпались цепью в старой воронке, метрах в трёхстах левее периметра разрушенного «опорника». Нюх был в паре с Напёрстком, а Кабан и Крюк уже не сговариваясь нацелились на бросок к северному участку полуразрушенной стены. Всё шло как обычно, но ощущение того давящего пристального взгляда не давало покоя, во рту тут же пересохло.

– Фонарщик, Мэнни, готовность по «занавесу», предельное внимание!

Мэнни присоединился к нам сразу же после эвакуации из Нью-Нортвуда. Парень пришёл к нам из разведбата сто пятидесятой бригады, с пулемётом управлялся как бог. Сейчас он держал под прицелом предполагаемые позиции русских, на случай если те попробуют высунуться. Прозвища как такового у него не было, почему-то и в бригаде и тут все звали пулемётчика только по имени. Невысокий, кряжистый уроженец Висконсина, рядовой второго класса Манфред Дженнингс успел получить репутацию человека неразговорчивого. Пока он никак себя не проявил, но талант как раз и раскрывается в бою.

С протяжным воем перед развалинами разорвалось сразу четыре дымовых снаряда одновременно. Девка своё дело знала, дымовая завеса получилась ровной и плотной.

– Четыре, четыре, четыре!

Дальше всё смешалось в каком-то причудливом калейдоскопе обгоняющих друг друга событий. Четыре едва уловимые тени поднялись со дна воронки и стремительно сокращая расстояние до стены рванулись вперёд. Я пристально следил за развалинами, силясь уловить малейшее движение, может быть поэтому мелькнувший на краткую долю секунды отсвет… нет, даже тень тени похожая на блик от прицела ускользнула от моего внимания.

– Есть контакт Эл-Ти!.. Вижу… Ах!..

Мгновением позже эфир разорвал быстрый доклад пулемётчика, одновременно с этим открывшего подавляющий огонь по развалинам.

– Снайпер на три часа! Фонарщик убит…

Только что молчавшие руины словно бы ожили. Перед тем как укрыться за бруствером из наполненных щебнем мешков, я успел разглядеть шесть дульных факелов от оружия русских. Парни залегли, дым позволил штурмовой подгруппе убраться в длинную промоину у разрушенной автобусной остановки. Плохо пришлось прикрывающим отход штурмовиков Крюку с Кабаном. Второй русский танк остался неповреждённым и сейчас оба моих бойца вжимались в раскисшую земляную жижу, примерно в двух сотнях метров от заправки. Экономя патроны, русский танкист бил скупыми очередями, силясь достать цель сквозь ещё плотную дымзавесу. Слева, от позиций передового отделения приданного мне взвода морпехов, коротко чавкнуло и к позициям русских понеслось две противотанковых ракеты. Спустя несколько томительных секунд раздалось сразу три взрыва слившиеся в один. Русский пулемёт оборвал свой «разговор» на полуслове и замолчал. Гулко застрекотал пулемёт Мэнни, я снова выглянул из-за укрытия, чтобы увидеть как пули пляшут по развалинам здания заправки.

– Прикрываю, отходите парни!.. Три «бандита» на двенадцать часов!..

Не отрывая взгляда от поля боя впереди я нащупал винтовку и тоже не глядя расчехлив оптику утвердил ствол на мешке. В последнее время из-за жёсткого приказа командования запрещающего командирам разведподразделений возглавлять штурмовые операции, приходилось искать компромиссы. Я неплохо стрелял из нового «ремингтона», лёгкой и удобной игрушки более всего похожей на детский конструктор. Восьмикратная оптика позволяет уверенно работать с пятисот метров, почти не принимая поправок. Сейчас я нащупывал позиции дерзкого стрелка, убившего Фонарщика, потеря которого зацепилась где-то на периферии сознания, представить друга мёртвым пока не выходило. Позиции русских после работы артиллерии представляли собой хаотичное нагромождение обломков, по здравому рассуждению там вообще никто не должен был выжить. Однако то тут то там появлялись всполохи дымного пламени, развалины огрызались автоматно-пулемётным огнём. Я дважды ловил в перекрестье прицела неровный силуэт стрелков, обрывая, гася далёкий треск выстрелов теперь уже навсегда. Но снова, где-то на грани восприятия я почувствовал того единственного противника которого искал. Захлебнулся и замолчал пулемёт Мэнни, сам он тоже не отзывался на вызов по рации. И всё же дымовая завеса спасла остальных ребят, под её прикрытием им удалось отойти на исходный рубеж.

– Варлок, это Кабан! Мы выбрались, босс… Мэнни и Фонарщик… парней больше нет Эл-Ти.

Что-то пошло наперекосяк, из-за упущенной мелочи и тотальной спешки опять погибли люди. Мэнни я почти не знал, но вот Фонарщик… Десять лет мы бок о бок ходили в бой, пережили и иракскую канитель, хлебнули лиха в Афганистане и вот всё закончилось именно тут в непонятной и на сто процентов неправильной России. Я три года учил их язык. Многие годы изучал армию и приёмы ведения боя, но понять до конца. Почувствовать этих людей от чего-то не получалось. Выровняв тон, я спокойно скомандовал на частоте отряда:

– Группе передислоцироваться в квадрат четыре и ждать. Как приняли?

– Принято, босс. Выдвигаемся в квадрат четыре.

Уловить настроение бойцов оказалось не просто. Всех нас опыт приучает к тому. Что на войне потери неизбежны, но всерьёз проигрывать всегда очень паршиво…

Из задумчивости меня вывел голос вестового матроса. Лицо его в красных отсветах аварийного освещения отливало нездоровым багрянцем.

– Сэр, капитан просит вас пройти на мостик.

Осторожно поднявшись с койки, чтобы ничего не зацепить, я оправил куртку и молча кивнув в знак согласия пошёл следом. Теснота, узкие люки и нагромождение всяких труб вперемешку с проводами, ко всему этому я привык ещё в Норфолке. Долгих пять минут мы плутали по коридорам, пока не вошли в самую просторную часть лодки. Тут все ходили не согнувшись, дежурная смена занималась своими делами. Рулевой смотрел куда-то вперёд, едва шевеля штурвалом немного похожим на гоночный руль. Браудер повернулся ко мне всем корпусом, кивнув в знак приветствия. Невысокий, плотного телосложения и с характерным медленным говором уроженца южных штатов, капитан походил на сильно пьющего Санта Клауса.

– По вашу душу пришла шифровка из штаба ВМС в Чарльстоне, лейтенант. Мне предписывается взять курс согласно вашему приказу. Как только соизволите, дайте знать, где вас высадить, лейтенант. Не задерживаю, можете идти.

Старик цепляется ко мне так, будто я по собственной воле гощу на его мыльном пузыре. Но раздувать скандал не стоит, нам ещё предстоит обратная дорога домой. Приняв конверт и отдав честь, я вернулся в свой закуток, где дрыхли остальные парни. Расшифровать четыре столбца чисел было делом пяти минут. Кликнув вестового, я передал ему точные координаты места высадки и время которое на эту процедуру отводилось, а сам вынул из мешка компьютер и включив его снова начал прорабатывать план операции шаг за шагом. Лодка высадит нас на воду ближе к ноль шести часам сегодня. Далее, на двух моторных «резинках» подойдём к берегу, возле мыса Белый Нос. Там, в сорока километрах южнее, будет ждать человек, оперативник из Лавки. Согласно профилю, его оперативный псевдоним – Николай. Этот шпион давно работает на ЦРУ, маскируется под какого-то местного. Я взглянул на фото. Обычное скуластое лицо, узкие щёлки глаз, короткие прямы волосы. Чукча, или индеец кри. Когда я бывал в Анкоридже, мы часто встречали местных. Низкорослые, с невыразительными плоскими лицами. Как этот человек мог являться оперативником Лавки, ума не приложу. Хотя наверняка он именно так и должен был выглядеть – серый, незаметный, безликий. В глубоком тылу именно так и можно выжить, оставаясь невидимым для ищущих глаз. Этот Николай должен провести нас мимо постов охраны на территорию базы подлодок. У него же будет часть оборудования, которое нам нужно установить. После акции, Николай должен уйти вместе с нами. Санта на своей посудине подбирает лодки в море и мы идём в Ном, где последуют дальнейшие инструкции. На бумаге всё как обычно выглядит очень просто, а как оно будет на самом деле, одному Богу известно…

– Босс, что хотел этот жирный боров?

Скрипнул гамак подвешенный у противоположной стены напротив моей койки. Моряки постарались оборудовать для гостей всё с максимальным комфортом, но ограниченное пространство не оставило места для приватности. Майк Санторо – наш новый радист и по совместительству фельдшер, смотрел на меня исподлобья своими пронзительными водянисто-серыми глазами. Из моей старой команды не осталось никого, война так или иначе прибрала всех. Выжил только Нюх, но его комиссовали. Мы расстались у ворот базы Эддингс, в Миннесоте. Там сейчас был один из пяти пунктов переформирования войск, там же недалеко в городке Ратлервиль, разместился военный госпиталь. Белые многоэтажные корпуса, за невысоким сетчатым забором. Белый цвет всегда наносят поверх чёрного и на нём так хорошо видна кровь. Всё это быстро промелькнуло перед внутренним взором, так что Санторо не успел повторить вопрос.

– Пришли координаты точки рандеву. До полной готовности ещё два часа, отдыхай.

– Идём в гости к русским, в самую пасть… Можно вопрос, Эл-Ти?

Майк и пятеро других парней были из моей старой команды. Мы все вместе служили под началом майора Брейтуэйта, вместе штурмовали Тегеран и глотали радиоактивную пыль. После этого пути разошлись, но вот довелось повстречаться при не очень удачном стечении обстоятельств. Санторо – один из немногих кого я действительно рад был видеть. Мрачноватый, резкий на язык, он всегда был барометром нашего отряда. Парни прислушивались, о чём ворчит Тихушник и делали ставки, насколько он окажется прав по финальному раскладу. И я не стал исключением, игла беспокойства кольнула ледяным остриём в затылок, когда Санторо заговорил.

– Валяй.

– Вы часто допрашивали пленных русских?

На миг я увидел развалины заправки, месиво из земли, окровавленных тряпок и обрывков тел. В тот раз выстрелить мне не дали, кто-то в штабе батальона отдал приказ обстрелять заправку с использованием новых боеприпасов. Ребята еле успели уйти под прикрытием новой порции дымзавесы, когда в двух сотнях метров впереди выросла стена рыже-чёрного пламени. Волны горячего, почти расплавленного воздуха накатывали одна за другой минут пять. Когда всё закончилось, поступил приказ выдвинуться на место и осмотреть развалины. Артиллеристы сделали всего пару выстрелов, но этого хватило чтобы превратить руины в гору оплавленного стекла. Морпехи принесли с собой шанцевый инструмент и через час мы стаскали в одну из воронок останки тел русских и наших военных полицейских, за которыми раньше числился этот опорный пункт. Один из морпехов, медик, взмахом руки подозвал меня к воронке, видимо нашлись выжившие. Уже подойдя ближе внутренне невольно содрогнулся от увиденного. На меня смотрели упрямые серые глаза умирающей русской девушки-солдата. Левая половина её лица сгорела до угольной черноты, грязные соломенного цвета волосы торчали клочками. Русская лежала навзничь на краю воронки откуда её достали морпехи Мак-Мастерса. Они срезали с девушки бронежилет и разгрузку, в прорехе разорванного ворота я увидел белую, тонкую шею. У неё был перебит осколком снаряда позвоночник и теперь девушка лежала абсолютно неспособная двигаться. Я подошёл ближе и присев рядом, спросил по-русски. Говорю почти без акцента, но сейчас волнение сделало голос непослушным.

– Как тьебья зовут? Имья? Звание? Номар части?!

Губы девушки кривились в попытке произнести какие-то слова. Я ждал ругательств или просьб, но услышал только два слова:

– Мама… больно…

Потом она судорожно втянула воздух и издав тихий едва слышный вздох закрыла глаза. Было похоже, что она просто заснула. Очнувшись от нахлынувшего. Острого воспоминания, я снова поднял глаза на Санторо и отрицательно покачал головой:

– Один или два раза, но допросом это не назвать: два, три слова и все матерные.

Майк согласно покивал головой и снова откинулся назад, поудобнее устроившись в гамаке. Он машинально вынул никелированный кистевой эспандер и взяв его в левую руку размеренно начал его выжимать.

– И я о том же. Песчаные иракские ниггеры или там иранские гвардейцы-федакины, все говорили мало. Но ведь говорили же. А русские… проклятая эта земля босс. Поскорей бы сделать чего там надо умникам из Лавки и снова домой.

Мёртвое, но удивительно спокойное лицо девушки присыпанное бетонной пылью, с пятнами ожогов и свежая струйка крови вытекающая из необожжённого уголка рта. Эта картинка снова и снова вставала перед глазами. Но в слух я сказал другое:

– Это обычная работа, Майк. Мы справимся, я уверен.

– Ну, поэтому вы командиры и получаете своё «огромное» жалование и расшитую галунами красивую форму, от вида которой девки сами выпрыгивают из трусов! Очень рассчитываю, что ты прав, Фрости.

Работа с картами успокоения не принесла. Оборудование и лодки были проверены за предыдущие трое суток несколько десятков раз, оружие и снаряжение тоже. Поднявшись с койки, я вышел в узкий коридор и направился в отсек, где был наш временный склад. На часах стоял второй мой боец – мастер-сержант Ник Сайлас или Викинг. Капитан настаивал на своей охране, но после звонка из штаба, умерил пыл. Караул всё время несли мои ребята, что было ещё одним отвлекающим фактором во время похода и хоть как-то помогало бороться со скукой. Ник стоял в полном вооружении, но без автомата. Зато клапан набедренной кобуры был расстёгнут и это мог видеть любой, кто так или иначе проходил мимо. Заметив меня, Сайлас кивнул, молча пропустив внутрь. Задраив люк, я отпер контейнер со снаряжением и в сотый уже раз начал перекладывать автоматные магазины. Проверять наличие аптечки, сапёрного набора и питание радиостанции. На секунду это помогло, но чем дольше я этим занимался, тем чаще перед внутренним взором снова и снова появлялось лицо русской девушки. В конце концов я снова запер ящик и пройдя в дальний угол бокса сел на пол. Откинувшись назад, прижался к толстой прохладной переборке и ощутил лёгкую дрожь от работающих механизмов подлодки. Боже, как же я устал!..

– Боевая тревога! Всплытие! Боевая тревога! По отсекам стоять!

Видимо я отключился, ревун вырвал из обморочного чёрного сна. Но тело не подвело, всё что положено проделывалось с заученным автоматизмом. Через положенные по нормативам несколько секунд, я стоял полностью экипированный. А перед левым глазом в глубине визора бежала тестовая таблица состояния боевой информационной системы. Парни тоже были уже в боксе, давно отточенная процедура заняла не больше времени чем у меня. Проверив их снаряжение и связь, я махнул рукой и мы уселись на корточки вдоль левой стены отсека. Лодка дёрнулась, уши привычно заложило и я ощутил как вся эта махина быстро идёт вверх. Ещё один сильный удар и всё стихло. Минуту спустя, вошёл вахтенный офицер. Мы цепочкой двинулись следом за ним, пока не попали на верхнюю палубу. После относительного комфорта и тепла, нас встретил пронзительный ветер и плотная завеса из мокрого снега.

Тихое гудение мотора заглушал адский свист встречного ветра. Видимость снизилась на столько, что вытяни руку и не различишь кончики пальцев.

– Активировать визор! Приготовиться идти по приборам!..

Свинцово-серая пелена сменилась на зеленовато-чёрную, но теперь впереди появилась цепочка из бледно мерцающих прямоугольников с координатной сеткой. Что там ни говори, а спутниковая навигация это спасительное благо.

– Бобёр! Лево тридцать градусов, дистанция пятьдесят, скорость двенадцать!..

Если смотреть со стороны, то два резиновых катера и небольшой продолговатый плот, почти сливаются с волнами, становясь едва различимы на их фоне. Все звуки поглощает мощный, грозный рык ветра и бьющейся друг о друга стальной массы воды. Санторо сидит у руля, сразу за мной приник к кофрам с оборудованием ещё один из нашей команды смертников – Мозес Эггерт, или просто Жук. Мо получил свой псевдоним ещё в Ираке, за ловкое обращение с разного рода электроникой. Плюс, Жук у нас свободно болтает по-русски. В эту войну Эггерт десятки раз ходил в рейды по глубоким тылам русских, где отличное знание местной специфики общения спасало от дополнительных проверок, а пару раз уберегло от реального провала.