Текст книги "Очерки современной бурсы"

Автор книги: Алексей Чертков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Очерки современной бурсы

Они называют себя верующими, и лгут они: у них и для них не существует того бога, к которому так любят обращаться женщины, дети, идеалисты и люди, находящиеся в несчастии. И что может развить в них религиозное чувство? Уж не божественные ли науки, которые зубрят они с проклятием и скрежетом зубовным?

Н. Г. ПОМЯЛОВСКИЙ,

«Очерки бурсы».

ИСКУШЕНИЕ

Утреннюю тишину города прорезали звуки колокола.

«Бом… бом… бом…» – раздавалось с высокой колокольни кафедрального собора. Церковь скликала верующих к обедне, которую по случаю воскресного дня собирался служить сам архиепископ.

Большой каменный собор, вмещавший около трех тысяч молящихся, был уже наполовину заполнен. С разных концов города к нему благочинно направлялись верующие. Их можно было сразу отличить от людей, спешивших по своим обычным житейским делам. Женщины в большинстве случаев были в черных или беленьких платочках и имели тот особый, смиренно-елейный вид, какой свойствен богомолкам, регулярно посещающим храмы. Мужчины, шаркая башмаками, неторопливо плелись к соборной паперти.

Без десяти минут десять открылись царские врата главного алтаря собора, и духовенство вышло навстречу архиерею. Батюшки составляли довольно разительный контраст по сравнению со своей паствой. Если богомольцы состояли в основном из людей пожилых, скромно одетых, то священнослужители были среднего возраста, упитанные и выхоленные мужчины в дорогих шелковых рясах, с серебряными и золотыми крестами, усыпанными драгоценными камнями.

Духовенство расположилось по обе стороны ковровой дорожки, ведущей от входных дверей собора до алтаря. Напротив входа стояли два протодьякона с кадилами в руках. В ожидании прибытия владыки священники шепотком переговаривались между собой, а протодьяконы, дымя кадилами, с достоинством откашливались, готовя свои басы к торжественной службе.

У входных дверей стояли двое юношей, одетых в парчовые стихари и опоясанные орарями. То были иподьяконы, прислуживающие архиерею при богослужении. Сейчас они ждали, когда мерные звуки колокола сменятся трезвоном всех колоколов, означавшим, что архиепископ подъезжает к собору.

Молодые иподьяконы невольно привлекали к себе взоры богомольных старушек, которые с восхищением смотрели на этих, как они называли их, «ангелочков», в наш век связавших свою судьбу с церковью.

Ровно в десять часов удары колокола сменились трезвоном. Духовенство приосанилось. Протодьяконы зажгли свечи, которые они держали в руках, подложили ладана в кадила. Открылись входные двери, и оба иподьякона вышли на паперть, чтобы встретить у входа в собор прибывающего архиепископа.

К паперти подкатила легковая машина. Один из иподьяконов – Андрей – открыл дверцу ее и подал руку, опираясь на которую из машины вылез архиепископ – грузный старик, весом килограммов на сто пятьдесят, одетый в черную бархатную рясу. На голове его был черный клобук с маленьким бриллиантовым крестиком, на груди крест, усыпанный драгоценными камнями, и панагия – иконка, украшенная теми же драгоценностями, что и крест.

Благословив иподьяконов, владыка, поддерживаемый ими с обеих сторон под руки, с достоинством поднялся по ступенькам, и едва он переступил порог собора, как протодьякон могучим голосом рявкнул:

– Пре-е-мудрость!

– От восток солнца до запад хвально имя господне, буди имя господне благословенно отныне и до века! – пропел хор.

Андрей и его напарник облачили архиерея в мантию. Поцеловав поданный ему на подносе одним из священников крест и взяв в левую руку посох, архиепископ медленно двинулся на середину собора. Начались обедня.

Прислуживая владыке, иподьяконам приходилось не раз выходить из алтаря на амвон со свечами в руках, которые они подавали архиепископу.

– Иже херувимы… – протяжно запел хор.

Наступил один из самых торжественных моментов обедни, когда священникам надлежало перенести с жертвенника на престол чашу с вином, которое, по учению церкви, должно было превратиться в кровь Христову. Процессию священников открыли мальчики в стихарях, несшие архиерейскую шапку – митру, посох и другие предметы. За мальчиками следовали иподьяконы с горящими свечами в руках.

Андрей нес в руках трикирий – особый подсвечник, на котором были укреплены три длинные восковые свечи. Он шел, чувствуя важность момента, медленно, потупя взор. Выйдя на амвон и остановившись, как положено, по правую сторону царских врат, юноша взглянул на вышедшего из алтаря архиерея, который, взяв в руки чашу, возглашал молитву за патриарха.

Пока читалась молитва, Андрей перевел взор сперва на стоявших напротив него священников, а затем на народ. Перед ним была толпа людей: одни из них стояли на коленях, другие смиренно опустили головы. Андрею бросилась в глаза фигура девушки, почти девочки, резко выделявшейся из общей среды верующих не только своей молодостью, но и тем, что стояла прямо, не наклонив головы. Видно было, что девушка не постоянная богомолка.

Андрей смотрел на нее всего несколько секунд – разглядывать народ во время богослужения, да еще в столь важный момент, было нельзя. Но он все-таки успел заметить, что она красива. Ее юное, свежее личико выделялось на фоне старческих, сморщенных лиц пожилых богомольцев.

«Вот искушение!» – подумал иподьякон и тут же дал себе слово больше не смотреть в сторону девушки, однако ему не удалось побороть себя. Как только пришлось по ходу службы снова выйти на амвон, Андрей, повинуясь какому-то непреодолимому желанию, скосил глаза. Теперь, когда почти все молящиеся стояли в полный рост, он не сразу отыскал девушку, а найдя ее, уже внимательнее пригляделся. Она ему понравилась – ее милые черты лица, густые брови, большие глаза… Их взгляды встретились. Но, заметив, что иподьякон продолжает смотреть на нее, девушка тут же потупила взор.

Служба подошла к концу. Архиерей, разоблачившись в алтаре, вышел на середину храма и стал преподавать последние благословения. Друг за другом подходили смиренные старушки и богобоязненные старички под благословение своего духовного владыки. Оба иподьякона, как телохранители, стояли с двух сторон возле архиерея, с тем чтобы, когда он кончит благословлять народ, проводить его до машины.

Теперь Андрей уже смело наблюдал за приглянувшейся ему девушкой. Она стояла немного в стороне и, видимо, не собиралась подходить к архиерею. На ее лице промелькнула едва заметная насмешливая улыбка – ей странно было смотреть, как взрослые люди выстроились в очереди ради того, чтобы поцеловать пухлую руку старого мужчины.

Незнакомка так и не подошла к архиерею; когда толпа заметно поредела, она, не перекрестившись, вышла из собора» вместе с какой-то женщиной.

Андрея взяла досада из-за того, что он не может последовать за девушкой. Больше того, его пугала мысль, что вдруг он видит ее не только в первый, а и в последний раз: надежда на вторичное посещение собора по всей вероятности неверующей молодой особой была ничтожно мала.

После того как иподьяконы проводили архиерея к его машине и под трезвон колоколов отправили его, они сняли в алтаре свои стихари и вышли на шумную улицу, прилегавшую к собору.

– Андрюша, – хитро глядя на него, сказал приятель, – ты что-то не в духе. Отчего бы?

– Нет, я ничего, – ответил Андрей.

– Уж не причиной ли тому молодая особа, а? – с ехидцей в голосе продолжал допытываться иподьякон.

– Какая такая особа?

– Ты думаешь, я не видел, на кого ты смотрел во время службы?

– Ни на кого я не смотрел, – попытался отговориться Андрей.

– Андрюха, не притворяйся. Я, признаться, сам на нее поглядывал.

– Ну и как она? – с живостью спросил Андрей, видя, что ему не скрыть от приятеля этого обстоятельства.

– Знаешь, ничего. Хороша девчонка! А как она на меня смотрела!

– И на тебя смотрела? А я думал, только на меня.

– Ишь, какой монополист! Только на него… – поддразнил Андрея приятель.

– Слушай, Колька, как ты считаешь, придет она еще раз в собор?

– Думаю, что придет, – ответил приятель.

ЯБЛОКО РАЗДОРА

И Николай оказался прав: в следующее воскресенье незнакомка появилась в соборе. Приятели заметили ее сразу, как только она вошла в храм. Переглянулись… и улыбнулись: каждый из них решил, что она пришла ради него.

Андрей всегда искренне молился за службой и прислуживал архиерею. Но теперь в его душе воцарилось смятение. Он не мог уже всецело отдать себя, все свои помыслы богу и, волей-неволей думал о девушке. Улучив свободную минутку во время службы, он забежал в подсобное помещение при алтаре, где висела одежда, внимательно оглядел себя в зеркало, оправил складки на стихаре и туже подтянул опоясывавший его плечи орарь. Ему хотелось в более выгодном свете предстать перед юной посетительницей собора. А в те минуты службы, когда ему приходилось выходить на амвон, Андрей уже довольно смело смотрел на девушку и исподволь за Колькой. Но вот обедня кончилась, и, как в прошлый раз, не дождавшись отъезда архиерея, она ушла из собора, бросив на иподьяконов прощальный взгляд.

Так продолжалось около месяца. Девушка появлялась в соборе каждое воскресенье вместе с женщиной средних лет, стояла обедню, а затем уходила.

Она все больше нравилась Андрею. Юность всегда хороша. Даже самая, казалось бы, некрасивая девушка прекрасна уже своей молодостью. Симпатия же Андрея была не просто юным созданием. Она была по-настоящему красивой. В соборе девушка выглядела распускающимся цветком среди высохшей и поникшей травы.

В конце концов Андрей решился перейти от взглядом к знакомству. Помог случай. Как-то весенним вечером Андрей вместе с Николаем прогуливался по бульвару недалеко от собора. На одной из скамеек они заметили знакомую фигуру. Но она была не одна. Рядом с ней сидела еще одна девушка, приблизительно такого же возраста и очень похожая на нее.

От неожиданности у Андрея екнуло сердце.

– Коля, видишь?!

– Это она, – тихо проговорил Николай.

– Подойдем познакомимся с ними!

– Давай. Ты подойди, а я за тобой, – несмело предложил Николай.

– Нет уж, иди ты первый. Тебе удобнее.

– Нет, ты!..

Делать нечего. Нельзя упускать благоприятный момент. Но с чего начать?

Очевидно, заметив замешательство молодых людей, обе девушки, немного пошушукавшись, поднялись и направились в их сторону. Когда они поравнялись, Андрей поклонился и сказал:

– Здравствуйте!

Получилось естественно и непринужденно. Девушки мило улыбнулись и ответили на приветствие; видно было, что они не возражают против знакомства.

Андрей и Николай пошли рядом с ними. С минуту длилось неловкое молчание. Его нарушила юная посетительница собора.

– Я давно хотела узнать, когда день моего ангела? Не можете ли вы мне сказать? – обратилась она к Андрею.

– С удовольствием, – ответил он. – Однако для этого я должен знать, как вас зовут.

– Лида, – ответила она.

– Очень приятно с вами познакомиться, – в свою очередь, сказал Андрей. Затем он остановился, слегка наклонил голову и, протянув руку, представился: – Андрей!.. Андрей Смирнов!

Лида нежно пожала ему руку. Андрей заметил это и постарался задержать ее маленькую ручку чуть дольше положенного. Потом он представил своего приятеля:

– Николай.

– Я вас тоже видела в церкви. А теперь знакомьтесь: моя сестра.

– Муза, – немного жеманно проговорила сестра Лиды.

Знакомство состоялось. Все оказалось проще, чем думал Андрей. Его волнение было понятно: до сих пор он почти не встречался с девушками и потому побаивался их.

Андрей и Николай учились в одной школе, в одном классе и даже сидели за одной партой.

Как и все юные сорванцы в возрасте десяти-двенадцати лет, они сторонились девчонок и даже немного презирали их.

Андрею же особенно не везло. С детства он, внук священника, родившийся и выросший в религиозной семье, прислуживал в церкви, верил в бога, не скрывал, да и не мог бы скрыть это от своих одноклассников. В особенности девочки подсмеивались над ним, звали «попилой» и сторонились его. Постепенно Андрей привык к такому отношению, а мальчишеская гордость подавила желание быть дружным с девочками. «Раз они меня дразнят за веру в бога, не нужны они мне!» – твердо решил он и стал сторониться их.

Но годы брали свое. И когда Андрею исполнилось шестнадцать лет, он уже не мог оставаться равнодушным к красивым девушкам. И все-таки, памятуя прошлое отношение к нему представительниц прекрасного пола, Андрей не решался на знакомство. Ни школьные вечера он не ходил – танцевать не умел, а где еще познакомишься?..

Андрей был на верху блаженства. Еще бы! У него появилась знакомая девушка, которая ему нравится и которая, судя по всему, не презирает его за то, что он прислуживает в церкви. Напротив, она сама, правда, неизвестно почему, но посещает собор.

Он решил осторожно выяснить, почему она туда ходит.

– Вас зовут Лидой, – начал он издалека. – Я сейчас не помню, когда день памяти святой мученицы Лидии, но дома у меня есть церковный календарь. Я посмотрю и обязательно скажу вам. А неужели вы до сих пор ни разу не праздновали день своего ангела?

– Представьте себе, нет. Рождение справляем всегда, а вот именины в нашей семье как-то не отмечали.

– Почему же? Разве ваша семья неверующая?

– Я и сама не знаю, что вам ответить, – смутилась Лида. – Папа у нас неверующий, коммунист. Он работает главным инженером на заводе, – и Лида назвала одно из крупных предприятий города. – А вот мама, та ходит в церковь… изредка. Вы ее, наверно, видели, это с ней я бываю у вас в соборе. Она называет себя верующей, хотя о религии знает очень мало, правда, Муза?

– Да, – подтвердила сестра.

– Ну, а вы? – спросил Андрей.

Сестры переглянулись и рассмеялись.

– Какие мы верующие, – ответила за обеих Лида. – Мы и не знаем ничего из церковного.

– Простите за нескромный вопрос, почему же вы бываете в соборе? – полюбопытствовал Андрей.

– Как-то раз я с мамой случайно зашла туда… Просто так… И мне стало любопытно. Вот и стала я вашей «прихожанкой» – рассмеялась девушка.

Андрею стало как-то не по себе от этих слов, но его обнадежило то, что девушка хоть не смеется над религией. «Не знаем ничего из церковного», – это можно исправить, – подумал он. – Я постараюсь приучить ее к церкви, познакомить с верой».

Вечер прошел незаметно. Расставаясь, Лида с сестрой пригласили обоих друзей заходить к ним домой.

– А родители не будут против нашего прихода? – спросил Николай.

– Что вы… Маме вы оба очень нравитесь, – поспешила успокоить Лида. – Заходите!

Через несколько дней, воспользовавшись любезным приглашением, приятели зашли домой к, девушкам. Дверь открыла сама Лида. Увидев молодых людей, она обрадовалась и пригласила пройти в комнаты.

Музы не было дома. Поэтому с гостями занялась одна Лида. Но вскоре раздался звонок: пришла Лидина мать. Лида представила приятелей Вере Николаевне, которая оказалась очень любезной женщиной, умело выведшей из некоторого замешательства молодых людей. Она сказала, что видела молодых людей в храме и теперь рада их приходу. Затем разговор перешел на девочек. Вера Николаевна рассказала о дочерях, о том, как они учатся, что Лида после окончания школы хочет быть учительницей, а Муза увлекается музыкой, искусством, словно оправдывая свое имя.

Естественно, Вера Николаевна заинтересовалась и гостями, кем они мечтают стать.

– Я еще не выбрал профессии, – уклончиво ответил Николай.

– Ну, а все же, к чему у вас душа лежит? – спрашивала Лидина мать.

– Вообще-то я люблю математику, физику, – признался Николай.

– Это интересная область. В наш век, пожалуй, самая перспективная, – добавила она и обратилась к другому молодому человеку: – А вы, Андрюша, кем намерены стать в будущем?

– Я хочу быть священником, – решительно сказал Андрей.

– Как… священником? – несколько удивленно произнесла Вера Николаевна. – В наше время – и вдруг священником? Даже как-то не верится.

– А почему вас удивляет мой выбор? – в свою очередь, изумился Андрей. – Теперь открыты духовные семинарии и академии, и некоторые молодые люди идут туда учиться.

– Вы простите меня, но все же это странно, – сказала она.

– Ничуть не странно, – с жаром воскликнул Андрей. – Я верю в бога. С детства. Я знаю, что есть бог. Вот я и хочу посвятить свою жизнь служению ему. Мне кажется, что если веришь, то нужно отдавать всего себя без остатка богу!

– Верно, что всякому делу следует отдавать себя целиком. Но мне непонятно, почему молодой человек в наше время стремится стать священником. Правда, Лида?

Девушка промолчала. Видимо, ей не хотелось в первый же приход к ним молодых людей чем-либо обидеть их.

– Я изредка тоже хожу в церковь, – продолжала Вера Николаевна. – Вы спросите почему? Потому, что я привыкла к этому с детства. Тогда у нас в семье считалось хорошим тоном в большие праздники бывать в церкви. Я усвоила эту привычку и теперь, когда свободна, люблю иногда зайти туда.

– А ваш муж не против таких посещений? – спросил Андрей.

– Видите ли, Андрюша, он очень занятый человек, дома бывает редко. Нет, вообще-то он знает, что я туда хожу. Подсмеивается надо мной, но не запрещает. Он смотрит на меня, как на ребенка, который тешится церковью со скуки. Если бы я верила всерьез, тогда, наверно, он забил бы тревогу. Не советую я вам, Андрюша, быть священником. Правильно я говорю, Коля?

Николай хитро улыбнулся, но ничего не ответил.

Видя, что одному из собеседников этот разговор неприятен, Вера Николаевна перевела его на другие темы. Вскоре гости встали и попрощались. Вера Николаевна пригласила их заходить чаще. Лида проводила молодых людей до дверей. При расставании они договорились на следующий день пойти в кино.

С этих пор молодые люди виделись почти ежедневно. Вместе ходили в кино, бывали в театрах, читали книги, просто гуляли по весеннему городу. Андрей ухаживал за Лидой, которая с каждым днем все больше ему нравилась. Николай попытался было ухаживать за Музой. Но у них что-то не ладилось. Муза относилась к нему с холодком. Вскоре она под разными предлогами стала уклоняться от встреч с молодым человеком, а потом и вовсе, как выразился однажды Николай, «откололась» от их компании.

Теперь друзья вдвоем ухаживали за Лидой, стараясь ей понравиться. Но девушка отдавала предпочтение Андрею, и это вызывало неудовольствие Николая. Вскоре их отношения испортились. Николай не упускал возможности выставить перед Лидой приятеля в невыгодном для него свете, подковыривал Андрея и по мелочам старался чем-либо уколоть его самолюбие.

Лида не могла не заметить всего этого. Если еще совсем недавно они часто встречались все вместе, втроем, то с некоторых пор молодые люди стали назначать ей свидания поодиночке, старались не встречаться у Лиды. Девушке нравилось, что она является не только предметом ухаживания и известного преклонения обоих иподьяконов, но и служит своего рода яблоком раздора между ними. Это было у нее впервые в жизни и вызывало своеобразную гордость, льстило девичьему самолюбию. Поэтому она старалась не отвергать ни одного из них, принимала ухаживания обоих.

ОГОРЧЕНИЯ

Весна уже властно вступила в свои права. Приближалась пасха.

В конце великого поста, каждый день последней недели, утреннее богослужение в соборе служил архиепископ. Поэтому и иподьяконам следовало участвовать в богослужении. Но оба они занимались в школе в первую смену. Перед ними возникала дилемма: либо пропускать занятия в школе, либо – богослужения.

Правда, подобное случалось и раньше. Многие религиозные праздники приходились на будние дни, когда в школе были занятия. Обычно Николай и Андрей пропускали их, но делали это по-хитрому, так, чтобы не вызывать неприятностей в школе. Они сговаривались между собой, и кто-нибудь из них (по очереди) принимал участие в церковной службе, а другой в это время бывал на занятиях в школе. Это не вызывало неприятностей, потому что всегда можно было отговориться болезнью, да и о церковных праздниках вряд ли кто знал в школе, чтобы заподозрить юношей в прогуле ради посещения церкви. Кроме того, одно дело – прогулять день, а совсем другое дело – неделю или полторы. Это могли заметить.

Поскольку теперь отношения между обоими иподьяконами стали весьма натянутыми, то они, не сговариваясь, день за днем пропускали занятия и являлись в собор.

Это заметил даже архиепископ. Как-то после службы он спросил их:

– Вы ведь оба учитесь в школе. Как же вы бываете за утренними службами? Видимо, пропускаете занятия в школе?

За обоих ответил Николай:

– Ничего, владыка. Как-нибудь вывернемся…

– Смотрите, – покачал головой старый архиерей. – Оно, конечно, похвально, что вы имеете такое усердие к храму божию, но как бы вас не наказали в школе. Нежелательно также, чтобы и на нас падали нарекания со стороны светских властей. Скажут, что мы отвлекаем молодежь от учебы. Шли бы себе в школу, мы тут как-нибудь и без вас обойдемся.

Андрей, с юных лет привыкший проводить в храме все предпасхальные дни, и мысли не мог допустить, что он это время будет не в церкви, а за партой. Это значило бы, что праздничная радость для него потеряна. Поэтому он решительно сказал архиерею:

– Владыка, разрешите мне все же прислуживать вам. Всего несколько недель осталось до окончания школы. Надеюсь, что меня не исключат за пропуск занятий из школы. А претерпеть за веру я всегда рад!

– Больно ты горяч, Андрюша, – произнес архиерей. – Я старше и мудрее тебя, знаю, что с властью надо ладить… Иногда не мешает поступиться чем-то церковным. Помнишь, что сказано во святом евангелии: «Будьте мудры, как змеи». Запомни эти слова Спасителя и в будущей своей пастырской деятельности всегда руководствуйся ими. Словом, советую не ссориться со школой.

– А мы и не будем ссориться, владыка святый, – сказал Николай. – Все будет в порядке. Не извольте беспокоиться.

– Смотрите, смотрите. Ну, бог с вами. Благослови вас бог за усердие, – архиепископ поочередно благословил обоих иподьяконов пухлой, выхоленной рукой.

Страстные дни бежали своей чередой. Вот уже прошел великий четверг – день, когда вспоминаются последняя, тайная вечеря Христа со своими учениками, прощальная беседа с ними, предательство Иуды и осуждение Христа на смерть. Сердце Андрея содрогалось от любви к божественному страдальцу. Он мысленно представлял себе далекую Палестину около двух тысяч лет назад. Вот Христос собрал в Сионской горнице двенадцать своих учеников, двенадцать близких друзей, чтобы разделить с ними прощальный ужин. Он как бог знает, что его ждет людская неблагодарность за все хорошее, что он сделал своему народу. Он исцелял больных, воскрешал мертвых, кормил тысячные толпы народа хлебом, проповедовал свое учение мира, любви и милосердия. Но неблагодарные люди, пользовавшиеся всем этим, забыв обо всем, оставили своего благодетеля и вот-вот потребуют его осуждения на смерть. Даже ученики, которые были свидетелями чудес Иисуса, в последний момент усомнятся в его божестве, оставят его и в страхе за свою жизнь, позорно убегут. Один из них – страшно подумать! – за жалкие тридцать монеток предаст божественного учителя. А Христос? Он все знает, все предвидит, но все прощает.

Как не любить его за то, что он, как сказано и священном писании, «первее возлюбил нас»?! Андрей мысленно давал себе клятву, что он никогда не предаст Христа, его церковь, никогда не откажется от веры в бога.

Его мысль перенеслась на Николая. И они были друзьями. А теперь? Вот цена дружбе человеческой! Сегодня она есть, завтра нет. Только один бог постоянен, только он любит тебя всякого: хорошего и дурною, красивого и безобразного, молодого и старого. Для него ты возлюбленный сын. Сказано ведь: «Если и мать забудет свое дитя, я, господь бог твой, не забуду тебя!»

В таких благочестивых размышлениях провел Андрей и великую пятницу. В его душе воцарилось безмятежное состояние мира и спокойствия.

По традиции в канун пасхи – великую субботу – Андрей решил причаститься, чтобы встретить светлый праздник, соединившись со Христом через вкушение его тела и крови. Перед исповедью, по правилам церкви, полагается со всеми примириться, испросить прощения у тех, кого ты сам обидел, или кто обидел тебя, дабы совесть была спокойна и безмятежна. Мысленно перебирая тех, с кем он мог быть в недружелюбных отношениях, Андрей не нашел никого, кроме Николая. Не чувствуя за собой никакой вины перед ним, Андрей все же решил попросить прощения.

Перед началом обедни, прежде чем исповедаться у настоятеля собора, Андрей, едва в алтаре появился Николай, отозвал его в сторону и стал перед ним на колени.

– Коля, друг! Прости меня, Христа ради, если я перед тобой в чем-то виноват!

– Это что еще за фокусы! – сухо ответил Николай. – Встань сейчас же и перестань паясничать!

– Я не паясничаю, а прошу у тебя прощения. Ты же знаешь, это требование церкви. Сегодня я причащаюсь.

– Причащайся себе на здоровье. Я тебе не помеха.

– Да понимаешь ли ты, не могу я со спокойной совестью идти на исповедь, если знаю, что на меня кто-то в обиде.

– Не делай так, чтобы другой обижался. Не нужен мне твой иудушкин поцелуй, – сквозь зубы процедил Николай.

– Чем же я виноват? Ты же знаешь, что Лида ко мне хорошо относится. По-твоему, я должен перестать с ней встречаться, чтобы уступить тебе? Этого ты от меня хочешь?

– Ничего я от тебя не хочу. Отстань от меня! – с раздражением ответил Николай.

– Прощаешь ты меня или нет?

– Нет!

– Так же нельзя! – воскликнул Андрей. – Мы с тобой в алтаре! Нельзя служить богу, имея на сердце злобу и ненависть!

– Отстань от меня со своим богом! Сейчас приедет архиерей, а ты пристаешь ко мне с глупостями.

Не примирившись с другом, Андрей с тяжелым сердцем исповедался и причастился.

После обедни Андрей зашел к Лиде домой. Она только что вернулась из школы и обедала вместе с Верой Николаевной и Музой. Юношу пригласили к столу, но он отказался под предлогом того, что спешит. В действительности причина была другая. Андрей строго соблюдал великий пост. Это было для него не только выполнением предписаний церкви. Андрей любил пост и за то, что воздержание в пище в течение сорока девяти дней резче подчеркивало праздничную пасхальную радость. Кроме того, соблюдая пост, он воспитывал в себе силу воли, способность обуздывать свои желания.

Андрей перешел сразу к делу, ради которого он, собственно, и зашел сегодня в дом Вековых:

– Вера Николаевна, девушки! Завтра пасха. Надеюсь, вы об этом не забыли? Я хочу вас пригласить на пасхальную заутреню. Будет очень много народу. Мне не хотелось бы, чтобы вы теснились в толпе. Поэтому я постараюсь вас провести на клирос. Там вам будет удобнее, никто не будет вас толкать и оттуда лучше видно все богослужение. Хотите?

– Спасибо, милый Андрюша, – поблагодарила Вера Николаевна. – Муза не пойдет, а мы с Лидой придем. Воспользуемся вашей любезностью. У нас был Коля и тоже предложил провести на клирос. Выходит, мы получили двойное приглашение.

Юношу неприятно поразило это известие. Однако он не подал виду, что его оно огорчает. Договорились, что он встретит Веру Николаевну с Лидой у бокового входа в собор в одиннадцать часов вечера. Побыв еще немного и поговорив с Лидой об учебных ее делах, Андрей ушел.