Текст книги "Брат, Брат-2 и другие фильмы"

Автор книги: Алексей Балабанов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)

– Добрая, добрая ты душа! – прошептал Глан. – Я чувствую, что люблю тебя все сильней и сильней. Я возьму тебя с собой, когда уеду. Вот увидишь. Ты поедешь со мной?

– Да, – сказала она.

Глан едва различил это «да», скорее почувствовал, угадал по дыханию, по руке на своих волосах. Он поднял глаза: слезинка сбегала по щеке. Ева улыбнулась. Во дворе залаял Эзоп. Глан крепко сжал ее в своих объятиях.

Скрипнула дверь. Ева вздрогнула. Глан оглянулся.

В дверях стоял господин Мак. Он побледнел и плотно сжал и без того тонкие губы.

– Так-так, – не своим голосом сказал он.

Глан поднялся с колен.

– Я к вашим услугам, – сказал он и поклонился.

– Да-да, вот вас-то мне и надо, господин лейтенант. – Господин Мак быстро взял себя в руки. – Я принужден вам напомнить, что начиная с первого апреля и вплоть до пятнадцатого августа запрещается стрелять в расстоянии менее версты от мест, где гнездятся гагары. Вы пристрелили сегодня на острове двух птиц. Вас видели, мне передали.

– Да, я убил двух чистиков, – растерялся Глан.

– Два чистика или две гагары – значения не имеет. Вы стреляли там, где стрелять запрещено.

– Признаю, – сказал Глан, – я не сообразил.

– Но вам следовало бы сообразить, – холодно сказал господин Мак.

– Я и раньше стрелял из обоих стволов на этом самом месте. Это произошло во время прогулки к сушильням, когда вы лично попросили меня устроить салют.

– То дело другое, – отрубил господин Мак.

– Ну так, черт побери, вы прекрасно знаете, что вам теперь делать!

– Очень даже знаю. – Господин Мак развернулся и вышел.

Глан вышел следом, остановился и запрокинул голову. Шел теплый дождь.

И снова налетела буря. Исчезли птицы. Далеко внизу вскипало и падало море. Косая стена дождя закрыла горизонт.

Глан сидел, укрывшись за выступом скалы, и смотрел.

– А помнишь, Эзоп, мы сидели так же весной…

Услышав свое имя, Эзоп взвизгнул и беспокойно посмотрел на хозяина.

У сторожки, раскрыв свой смешной зонтик от солнца, их ждала Эдварда. Ее одежда промокла насквозь и липла к телу. Она метнулась было к Глану, но остановилась. Он молча прикоснулся к картузу и поклонился.

– Сегодня мне нужно от вас только одно, Глан. – Она волновалась, стараясь говорить сдержанно. – Я слыхала, вы были у кузнеца. Вечером. Ева была дома одна…

Глан молчал.

– Я за вами не шпионю! – крикнула она. – Я узнала об этом вчера. Вечером я вернулась домой, и мне рассказал отец.

– Ева и тут бывала, – тихо сказал Глан.

– Тут? В сторожке?

– Не раз.

– И тут! – Эдварда задрожала и опустила зонтик.

– Раз уж вы взяли на себя труд входить в мои дела, то я позволю себе порекомендовать вам доктора. Ведь ваш граф никуда не годится…

– Да он в тысячу раз лучше вас! Вы не стоите его! Он воспитан! Он умеет вести себя! Он не колотит чашек и ламп! А вы смешны. Всякую минуту вы можете выкинуть любую гадость! – зло кричала Эдварда. Она совсем закрыла зонтик, и капли стекали по лицу, рот скривился, как у больной. – Вот пускай Ева за вами и смотрит! Жаль только, что она замужем.

– Ева? Вы говорите, Ева замужем? – Казалось, Глан не понял, до того неожиданно это прозвучало.

– Сами знаете. Ева жена кузнеца!

– Разве она не дочь его?

– Уж не думаете ли вы, что я лгу? – Видя его растерянность, она натянуто засмеялась. – Так что поздравляю вас с удачным выбором!

– И я поздравляю вас. Ваш герцог – замечательный человек, вот только лыс и слегка подслеповат. Но, главное, принц не женат. Непонятно, правда, почему…

– Да, я пойду за него замуж, я день и ночь буду думать о нем. Он замечательный. Я люблю его! Запомни, что я сказала: я люблю только его. Пускай приходит твоя Ева, о господи, пускай ее приходит, до чего же мне это все равно… Мне бы только поскорей уйти отсюда…

Она побежала по дорожке, обернулась, белая как полотно, и простонала:

– И не смей больше попадаться мне на глаза!

У двери в сторожку скулил промокший Эзоп, но Глан не трогался с места.

А дождь все лил и лил.

Александр брился в своей комнате. Как и обычно, стояла нестерпимая жара. Абсолютно голый, он стоял перед маленьким зеркалом и напевал. Было не утро и не вечер – середина дня, но Александру захотелось побриться, и он брился.

В поле его зрения попал Глан с ружьем. Он стоял на краю поселка, что ближе к лесу, активно жестикулировал и отдавал какие-то команды. Слов было не разобрать. Потом прижал приклад к плечу и прицелился.

Напевая, Александр сместился к другому окну, чтобы увидеть: во что?

– О боже!

У плетеной изгороди стояла хохочущая Магги с кокосом на голове. Грудки ее подрагивали. По обе стороны стояли два мальчишки, тоже с кокосами. Александр быстро перебежал к первому окну: сомнений не было, Глан целил в них.

Александр бросился было к двери, но, сообразив, в каком он виде, побежал обратно к окну, на ходу хватая штаны.

– Глан! Глан, перестаньте! – отчаянно закричал он в окно.

Но Глан, очевидно, не услышал.

Александр судорожно натягивал штаны, когда раздался выстрел. Он рванулся к окну, но упал.

– О господи! – Он сел, провел рукой по лицу, растерянно посмотрел на пену, вскочил, схватил рубашку и выбежал из комнаты.

То, что он увидел, выскочив из-за хижин, привело его в еще больший ужас: Магги целилась в улыбающегося Глана с кокосом на голове.

– Выше! – командовал Глан. – Теперь ниже! Еще ниже…

Магги прыскала и никак не могла совладать с прицелом.

Любопытные туземцы, побросав дела, стягивались к ним.

Краем глаза Глан заметил бегущего к ним Александра и скомандовал:

– Огонь!

Выстрел – и кокос на его голове разлетелся вдребезги.

– О! – воскликнула Магги, не веря глазам и задыхаясь от восторга.

Мальчишки визжали от радости.

Глан тоже хохотал, стирая с висков кокосовое молоко.

Быстро подошел растрепанный Александр в расстегнутой рубашке со следами пены на лице, молча взял Магги за руку и потащил за собой. Она весело оглянулась на Глана и легко пошла, с любопытством поглядывая на Александра.

Глан равнодушно проводил их взглядом и сел катать с мальчишками кокосы.

Качая головами, туземцы расходились.

Александр какое-то время молча тащил беззаботную Магги, потом воскликнул:

– А если бы ты его убила?

– О! – ужаснулась она и прыснула.

– Послушай, Магги, зачем ты играешь с ним?

Она не ответила.

– Ты же мне обещала! Он что, нравится тебе?

– Да! – Магги снова оглянулась…

– Он тебе нравится больше, чем я?! – совсем растерялся Александр.

– Да, – просто сказала она.

Александр остановился перед ней. Как она была хороша!

– Зато ты ему не нравишься, Магги, – сказал он, всеми силами стараясь сохранить спокойствие и наставительный тон. – Ты для него просто дикое животное. Он смеется: «Что это она все время жует да жует, как ослица?»

Магги не поняла.

– Понимаешь, ты все время что-нибудь жуешь. Мне это даже нравится, но у нас это считается диким и неприличным.

– О! – Она по-настоящему рассердилась.

Александр вздохнул чуть легче.

– Он любит другую женщину, – быстро заговорил он, – очень знатную. Она живет далеко на севере, в большом городе. Видела у него письмо? Он скоро поедет к ней.

Магги слушала очень внимательно.

– Магги, – сказал Александр просто и твердо, – ты будешь моей навеки, хочешь? Я все обдумал: ты поедешь со мной, когда я буду уезжать, я возьму тебя в жены, слышишь? Мы вместе поедем ко мне на родину и будем там жить. Ну как?

Не веря своим ушам, она бросилась к нему на шею.

– И каждый год мы будем приезжать сюда, чтобы ты не соскучилась, – уже весело продолжал Александр. – А, Магги? – Он закружил ее и положил на траву. – Ты согласна?

– О да, да, да, мой господин! – упоенно прошептала она. – А Глан тоже с нами поедет?

– Нет, – быстро ответил Александр. – Он не поедет с нами. Ты жалеешь?

– Нет-нет, я рада. Я поеду с тобой.

И она закрыла глаза, воображая прекрасные картины будущей жизни. Александр с любовью смотрел на раскинувшуюся перед ним красавицу Магги.

Темнело. Глан пил возле домика вдовы вместе с ней, ее дочерьми и несколькими туземцами. К костру подошел Александр. На лице его блуждала счастливая улыбка. Он молча сел и так же молча взял чашку из рук вдовы. Он думал о своем.

– А! – заметил его Глан. – Наконец-то вы пришли всадить в меня пулю.

– Почему вы так решили, Глан?

– Потому что вы ревнуете, как суслик.

– Как суслик? – удивился Александр.

– Или как обезьяна.

– Напрасно вы стараетесь задеть меня, Глан. Во-первых, вы благородный человек, и вам это не идет. А во-вторых, я сегодня счастлив и не стану убивать вас. – Он захохотал, подчеркивая глупость такой идеи.

Глядя на него, туземцы заулыбались.

– Жаль, – мрачно сказал Глан и замолчал.

Александр подсел ближе и сказал:

– Глан, я сделал предложение Магги, и она согласилась.

Глан внимательно посмотрел на Александра и отвернулся:

– Простите меня, Александр. Я опять наговорил глупостей.

– Послушайтесь меня, Глан, поезжайте домой. Ведь вас там ждут. И вы любите ее…

– Тост! – объявил Глан, поднимаясь. – Я хочу выпить за все царства мира и за всех хорошеньких женщин, замужних и незамужних, ближних и дальних. За женщин! А за любовь пусть пьют суслики…

Глан и Александр брели домой по ночному поселку. Александр незаметно поддерживал шатающегося Глана. Тот оттолкнул его и пошел сам.

Возле входа в гостиницу сидела Магги. Завидев Глана, она подбежала к нему и радостно крикнула:

– Я больше не жую, смотри! Ни перьев, ни денег, ни бумажек!

Он едва глянул на нее и вошел в гостиницу. Заскрипела лестница – он поднимался к себе на второй этаж.

Александр был вне себя. Он схватил Магги за руку.

– При чем здесь Глан? Ты перестала жевать, потому что ты едешь со мной! Так или не так? – закричал он.

– Да, – испугалась Магги. – Я просто так ему сказала. Я перестала жевать из-за тебя.

– Ну ладно, пойдем. – Александр уже сожалел о своей несдержанности.

Магги замялась. Она все еще опасливо поглядывала на Александра, потирая руку.

– Через три дня мы уже уезжаем. А завтра, когда спадет жара, ты придешь, и мы отпразднуем обручение.

Магги снова заулыбалась и пошла за ним.

Вокруг костра танцевали туземцы.

Эзоп подбежал к сторожке, толкнул передними лапами дверь и вбежал внутрь. На топчане, в сполохах света разгоревшегося очага, сплелись тела Глана и Евы. Эзоп подбежал, встал передними лапами на край топчана и ткнулся носом в разгоряченное ласками тело Евы. Она порывисто вдохнула, как всхлипнула.

– Боже мой – ты замужем, Ева? – Глан опустился на колени возле топчана.

– Да, а разве ты не знал? – Она тронула его волосы.

– Нет, я не знал. – Он смотрел мимо нее.

Она молча стиснула его руку.

– Что же нам теперь делать, дитя мое?

– Что хочешь. Ты ведь еще не едешь. Пока ты тут, я и рада.

– Нет, Ева.

– Да-да, только пока ты тут!

Она жалко улыбнулась и сильнее стиснула его руку.

– Давай я погрею тебе спину, – сказал он.

Она перевернулась на живот, и он грел дыханием ее спину.

Она стояла у окна, касаясь стекла кончиком носа. Он лежал и смотрел.

– Я уже замерзла, – робко сказала она.

– Ну ладно, иди ко мне, девочка моя.

Она подбежала к топчану и легла рядом. Он обнял ее, и она тихо замерла, прижавшись к нему.

– Ева, у тебя руки в ссадинах… Это господин Мак?

– Он переменился к нам, заставляет мужа работать день и ночь. И мне задает мужскую работу… Но это ничего.

– Отчего он так?

Ева опустила глаза.

– Отчего он так, Ева?

– Оттого, что я люблю тебя, – прошептала она.

– Да как же он узнал?

– Я сказала ему.

Он взял ее руку и стал зализывать ссадины. Ева замерла, глядя на него, как на бога.

– О господи, хоть бы он подобрел к тебе, Ева!

– Это не важно. Мне теперь все не важно. – Голос ее дрожал.

– Встань вот так, девочка моя, а я посмотрю на тебя.

Ева поднялась на ноги, а Глан встал перед ней на колени, обхватив ее ноги руками и касаясь губами живота.

– Что с тобой? – спросила Ева.

– Бывает, тебя тащат за волосы, а ты радуешься. А если тебя спросят: «Что с тобой?» – ты ответишь с восторгом: «Меня тащат за волосы». И если спросят: «Помочь тебе освободиться?» – ты ответишь: «Нет». А если спросят: «Выдержишь ли?» – ты ответишь: «Да, выдержу, потому что люблю руку, которая тащит меня…»

– Как странно ты говоришь. – Ева опустилась и села рядом.

Глан поцеловал ее и тоже сел, глядя перед собой.

– Я побуду один, ладно, Ева? Завтра ты не узнаешь меня. Завтра я буду смеяться и целовать тебя, девочка моя хорошая. Мне кажется, что во всей моей жизни не будет ничего лучше этих дней с тобой.

– Не говори так, не говори…

Трещали дрова. Эзоп спал, свернувшись калачиком.

По осенней листве к сторожке подкатила коляска. Опираясь на палку, доктор осторожно соскочил на землю.

– Рад видеть вас, доктор! – Глан вышел из сторожки, держа в руках ружье и шомпол.

– Здравствуйте, лейтенант. – Доктор поклонился и приподнял шляпу.

– Заходите, заходите. А у нас, видите, с Эзопом радость, – он развел запачканными маслом руками, – открыли охотничий сезон. Так что теперь могу зажарить вам птицу. Ну, что же вы встали?

– Я, собственно, к вам по поручению. – Доктор прокашлялся. – Через несколько дней с почтовым пароходом отбывает барон Радлов. По этому случаю господин Мак собирает завтра небольшое общество, и мне приказано вас пригласить. Обязательно. – Доктор замолчал.

Глан тоже молчал и вопросительно смотрел на доктора.

– Да-да, лейтенант, вы правы, – первым не выдержал доктор. – Разумеется, вас приглашает не господин Мак и не барон. Вас приглашает Эдварда.

– Вот как. Очевидно, новая выходка, – тихо сказал Глан.

– Вот-с. – Доктор чувствовал себя как-то неловко. – Я дал слово непременно вас уговорить.

– Я приду, – задумчиво сказал Глан.

– Так я передам?.. – Доктор шагнул к коляске.

– Может быть, все же зайдете?

– Извините, лейтенант, меня ждут. – Он виновато улыбнулся.

Глан кивнул.

Коляска тронулась.

В сторожке Глан осмотрел самую приличную свою куртку и принялся ее чистить. В кармане он обнаружил старое нераспечатанное письмо, прочитал надпись на конверте и бросил его в огонь. А потом долго смотрел, как пламя ест бумагу. Отсветы играли на лице.

На этот раз вечеринка была организована с размахом. Во всех пяти комнатах толпились гости, танцевали и в большой зале. Слуги бегали туда-сюда, разносили вино, блестящие кофейники, сигары, трубки, пирожные и фрукты. Господин Мак не поскупился. В люстрах горели особые толстые свечи, отлитые для такого случая, зажгли и новые лампы. Играла музыка. Было шумно.

Барон находился в центре внимания молодежи, которая обступила его со всех сторон и донимала вопросами.

– К сожалению, я уже запаковал коллекцию… – доносилось до Глана.

Он сидел в сторонке, как вошел, с сумкой через плечо, стараясь не привлекать ничьего внимания.

Какая-то девица в очередной раз попыталась завести с ним беседу, но он только рассеянно посмотрел на нее и отвернулся. Он чего-то ждал.

Улыбаясь, в залу вошел господин Мак. Он выглядел превосходно, тем более что сегодня он изменил своим правилам и облачился в смокинг. Он по-хозяйски огляделся, радушно приветствовал Глана и пошел делать распоряжения.

Вошли Эдварда и доктор. Заметив Глана, Эдварда сразу же отвернулась и направилась к компании барона. Доктор подошел:

– Что же вы так поздно, лейтенант?

– А разве не все равно? – только и сказал Глан. Он смотрел туда, где стояла Эдварда.

– Отчего же, сегодня здесь очень весело, – как-то невесело сказал доктор.

С приходом Эдварды барон оживился. К рассказу его добавились активные и выразительные жесты, и, видимо, он имел успех, поскольку девицы вокруг то и дело разражались смехом. Звонко смеялась Эдварда.

– А не выпить ли нам вина, лейтенант? – предложил доктор.

– С удовольствием. – Глан взял предложенный доктором бокал и залпом осушил его.

Вдруг лицо его осветилось. Сквозь приоткрытую дверь он поймал нежный взгляд Евы, которая помогала на кухне.

– Извините, доктор, я подышу воздухом, – сказал Глан и вышел на веранду.

В прихожей показалась Ева, она что-то несла. Выбежав на веранду, она быстро погладила Глана по руке, улыбнулась и тут же исчезла.

Глан глубоко вздохнул, повернулся и пошел обратно. И тут он наткнулся на Эдварду. Она стояла в прихожей и смотрела на него. Они не сказали друг другу ни слова.

Глан вошел в залу и взял бокал.

– Представьте, лейтенант Глан занимается тем, что назначает прислуге свидания на крыльце, – вдруг громко объявила Эдварда. Она стояла в дверях и смеялась, словно удачно пошутила, но лицо ее было совершенно белое.

Господин Мак резко обернулся.

Среди гостей возникло легкое замешательство.

Глан выпил.

– Но почему вы не на кухне? – в деланом изумлении дуги ее высоких бровей поднялись еще выше. – Ева там. Думаю, и вашей милости следовало бы отправиться туда.

Взгляд Глана потерянно метнулся. Доктор был уже тут как тут.

– Эдварда! – тихо сказал доктор и взял ее за руку.

– Что такое, доктор?

– Вы порой выражаетесь весьма необдуманно. Я думаю, уместно извиниться перед господином лейтенантом за это недоразумение.

– Никакого недоразумения, господин доктор, – задыхаясь, сказала она и отдернула руку. – Никакого недоразумения, господин лейтенант! Вы поняли меня правильно: я гоню вашу милость на кухню.

Эдварда стремительно пересекла залу и остановилась возле господина Мака и барона, который уже начал интересоваться происходящим у входа, несмотря на попытки господина Мака его отвлечь.

– Господа, – громко объявила Эдварда. Музыка смолкла. Танцующие встали. – Папа, я хочу проводить господина барона до Курхольма. Ты дашь мне лодку с гребцами, и они доставят меня обратно. Надеюсь, вы не возражаете, господин барон?

Господин Мак торжествующе улыбнулся, а барон встал и поцеловал Эдварде руку. Он был взволнован.

– А господин лейтенант устроит нам салют, как тогда, у сушилен, помните?

Послышались аплодисменты в знак одобрения и недоуменные взгляды. Глан поклонился и пошел к выходу.

– Не уходите, лейтенант. – Доктор схватил его за рукав.

– Я не ухожу. – Глан вырвал рукав из рук доктора. – Я только хочу сделать подарок господину барону. – Он вышел в прихожую.

Там он достал из сумки сверток и вернулся в залу.

Барон сидел еще более счастливый, чем в начале вечера.

– К сожалению, я уже запаковал коллекцию… – говорил он двум девицам, тоже прослышавшим о какой-то уникальной коллекции.

Глан остановился метрах в трех от барона. Внешне он был спокоен.

– Так никто и не увидит окаменелостей барона, – пробормотал он молоденькой учительнице, которая оказалась рядом. – Сначала он их еще не распаковал, теперь уже запаковал…

– Вы недолюбливаете барона? – улыбнулась учительница.

– О, напротив…

Он решительно подошел к барону, присел рядом и заговорил, разворачивая сверток:

– Вы покидаете нас, господин барон, и напоследок я хотел бы сделать вам небольшой подарок.

Барон повернулся к Глану.

– Вчера я охотился на отмели, и море вынесло на берег этот обломок. Примите его, если он достоин вашей коллекции.

Развернув сверток, Глан протянул обломок амфоры с полки своей сторожки. Барон потерял дар речи.

– Амфора… греки… здесь… на севере… – по одному слову выскакивало из него. – Господа, – воскликнул он, – это научная сенсация! Боже!

Музыка смолкла. К ним потянулись любопытные. Доктор отвернулся и пошел к окну. Эдварда во все глаза смотрела на Глана.

– Господин лейтенант, у меня… у меня нет слов, чтобы отблагодарить вас. Если это подтвердится!.. Скажите, где вы нашли это?

Глан сделал знак, чтобы барон наклонился ближе. Барон понимающе кивнул и пригнулся к Глану. И когда его голова оказалась в нескольких сантиметрах от Глана, тот неожиданно плюнул ему в ухо.

Барон опешил и с самым идиотским видом уставился на Глана.

Глан встал и быстро вышел.

Бур вгрызался в скалу. Как одержимый, Глан бил и бил по нему молотком. Пот тонкими струйками стекал по лицу. Осенний воздух был ясен, как стекло. Ровные удары звонко неслись над лесом.

Эзоп зарычал и беспокойно залаял. Глан остановился, вытер лицо и посмотрел в сторону леса.

– Если будешь мешать, я тебя запру, – сказал он и взялся за бур.

Темнело. На фоне закатного неба одинокая фигура подтачивала основание огромного камня. Взлетала и падала рука. Звенели удары.

У старой водяной мельницы Глан встретил Еву. Она тащила тяжелое ведро с дегтем. Он взял ведро и поставил на опавшие листья рядом с тропинкой. Шумела вода.

– Что это у тебя, девочка моя?

– Это господин Мак… – Ева счастливо улыбалась. – Он дает мне теперь самую черную работу. Он поставил лодку у причала под горой и приказал мне ее смолить.

– Бедная девочка, – Глан взял ее за руку, – а почему же там? Почему не на пристани?

– Не знаю, но это не важно. Он грозит тебе. Вчера он сказал мне: «У тебя все лейтенант Глан на уме! Ну, погоди, – говорит, – он мне заплатит». Так и сказал. – Она с тревогой посмотрела на Глана.

– Ничего… Пусть его грозится. Вот я провожу барона и посмотрю на твои ножки. Они все такие же крошечные?

Ева зажмурилась и бросилась ему на шею.

Мельник смотрел, щурясь на солнце. Он на всякий случай снял шапку.

Поднявшись к огромному камню, нависавшему над бухтой, Глан увидел отпечаток длинного остроносого башмака на песке. Глан проверил шурф; все было на месте – и буры, и молоток, и порох, тщательно завернутый в кору и мешковину, все лежало в целости и сохранности.

Он выбрал бур поновее и принялся за второй шурф.

Почти совсем стемнело. Глан все еще долбил, когда над лесом показался тонкий клуб дыма, а потом красные сполохи.

Глан бросился вниз. Он бежал не разбирая дороги, падал и снова бежал, ветки хлестали его по лицу, хватали за одежду…

Когда он выбежал к сторожке, снаружи она уже была объята пламенем. Выл запертый Эзоп. Глан ворвался в огонь и, прикрывая лицо, локтем разбил окно. Эзоп выпрыгнул из окна и покатился по траве. Шерсть его дымилась.

Эзоп прыгал в стороне, как сумасшедший, а Глан стоял и смотрел, как догорает его сторожка.

Утром было уже прохладно. Дул ветер. Глан шел по пустынному поселку, когда его окликнул почтарь.

– Господин лейтенант! Господин лейтенант! – отчаянно на бегу кричал он.

Глан обернулся. Ему слегка опалило волосы, а под глазами от бессонных ночей стояли круги.

– Господин лейтенант! Вам прислали мундир. – Почтарь остановился, переводя дыхание.

– А, да, спасибо. – Глан как будто пришел в себя.

– Я еще вчера хотел занести, да узнал о вашем несчастье. – Он все еще тяжело дышал. – Где же вы теперь?

– Тут неподалеку заброшенная хижина… – Глан повернулся, намереваясь уйти.

– Господин лейтенант, а мундир?

– Оставьте на почте, я заберу. Когда отходит пароход?

– Вечером отчалим. Вот загрузим трюм рыбой господина Мака…

Глан кивнул и, не слушая, пошел дальше.

Ветер к вечеру разгулялся, и стало холодно. Карета подъехала прямо к причалу. Еще две коляски стояли чуть поодаль. Провожавших барона собралось на удивление мало. Господин Мак был оживлен и поминутно смеялся. Барон молча кивал и поглядывал на Эдварду. На ней было модное пальто с капюшоном, очевидно, привезенное отцом и выделявшее ее из общества дам. Из-под пальто выбивался белый шарф, конец которого трепало ветром. Она рассеянно улыбалась в ответ на обращенные к ней вопросы и нервно поглядывала по сторонам. Доктор стоял в стороне и не говорил ни слова. Пароход засвистел, и сразу стали прощаться. Барон пошел впереди, но перед сходнями остановился и пропустил Эдварду. Она быстро оглянулась и посмотрела мимо провожающих, махавших платками. Новым порывом сдуло капюшон, она ухватила его рукой, но белый шарф совсем выбился и жалко мотался на ветру.

Она оперлась на руку барона и сошла на палубу.

Глан, стоявший за складским бараком, повернулся и быстро пошел в гору.

Глан услышал гудок и вперился глазами в край выступа.

Вскоре далеко внизу, пыхтя, показался пароход.

Глан вскочил на ноги, поджег пороховые дорожки и отбежал в сторону.

Как только огонь достиг зарядов, пароход дал прощальный гудок, и Глан с криком «ура!» разрядил оба ствола.

Раздался взрыв, гора задрожала, и каменная глыба полетела вниз.

Глыба вкатилась в море, и пароход качнуло: огромная волна, как кит, ударила его в борт.

Глан бежал вниз по дымному следу, оставленному обвалом, и кричал. Эзоп тряс головой и чихал от пыли.

Глан молча стоял на берегу бухты перед страшной картиной: обвалившимися камнями раздавило лодку. Ева лежала рядом вся разбитая, раздробленная, и нижняя часть ее тела была изувечена до неузнаваемости. Ева была мертва.

Где-то далеко еще раз прогудел пароход.

Ночью выпал снег. Рядом с покосившейся хижиной по белому настилу, недоуменно принюхиваясь, бегал Эзоп.

В хижине на подстилке из мха, кутаясь в теплую куртку, неподвижно лежал Глан. Глаза его были открыты. Изо рта едва заметно поднимался и таял пар.

Глан смотрел, как солнце ушло в море. Опускалась ночь. Глухо всплеснуло весло одинокой лодки. Девушка медленно гребла вдоль берега.

– Где ты была, красавица? – спросил Глан. Звук его голоса далеко разлетелся в прозрачном воздухе.

Она ответила что-то по-фински.

– А я знаю тебя. Ты – Сирпа, пастушка. Ты приходила ко мне однажды ночью.

Она легко засмеялась.

– Иди ко мне, красавица, я погляжу на тебя.

Она снова засмеялась, а лодка уплывала дальше и дальше.

Первый снег стаял и лежал пятнами. У пристани разгружался пароход.

Лейтенант Глан в новом мундире шел по поселку. На пристань, навстречу ему, спешил господин Мак. Он стал какой-то маленький. От былого великолепия не осталось и следа.

– А, господин лейтенант…

Глан сухо поклонился и презрительно посмотрел на него. Он уже готов был сказать заготовленную колкость…

– Вы знаете, вам к лицу мундир. – Господин Мак улыбнулся.

И тут Глан заметил, как он сдал: глаза ввалились, лицо стало совсем серое.

– Я все хотел спросить, господин Мак, сколько я должен вам за лодку, кисть и ведро с дегтем?

– Ну что вы, господин лейтенант, вы мне ничего не должны. Это ведь был обвал, несчастный случай. Вашей вины тут нет, – серьезно сказал господин Мак и посмотрел Глану в глаза.

– Вы в самом деле не желаете брать денег? – притворно удивился Глан, но осекся. Он был слегка обескуражен тоном собеседника и его странным взглядом: он смотрел и не видел.

Повисла неловкая для Глана пауза. А господин Мак все смотрел.

– Да… вам напоследок не очень-то сладко пришлось. Вот и сторожка у вас сгорела. – Господин Мак печально улыбнулся и пошел к пристани.

Глан озадаченно посмотрел ему вслед.

Эдварда читала в гостиной. Когда вошел Глан, она на мгновение оторопела при виде мундира. Она смотрела на него, склонив голову, как птица.

– Я пришел проститься, – сказал Глан.

Она тотчас встала:

– Вы едете?

– Вечером пароход.

Они смотрели друг другу в глаза. Рот ее приоткрылся…

– Эдварда… – прошептал Глан и весь подался вперед.

Она спохватилась и чуть отстранилась.

– Значит, вы едете? – повторила она.

Глан опустил голову. Повисла пауза.

– На следующий год приедет другой, – сказал он наконец. – Сторожку-то отстроят. – Он поднял глаза.

– Да, вы уж извините, что отца нет дома. Но я передам ему, что вы заходили проститься. – Она снова села и склонилась над книгой.

А Глан все стоял и смотрел.

Она перелистнула страницу.

– Как, вы еще не ушли? А я думала, что вы ушли! – Она преувеличенно удивилась. В глазах блеснули слезы.

Глан повернулся и пошел к выходу.

– Знаете… – сказала она, не поднимая глаз.

Глан остановился.

– …я хотела бы вас кое о чем попросить, да боюсь, это будет слишком. Не могли бы вы оставить мне Эзопа?

– Да, – не раздумывая, ответил Глан.

Глан подошел к хижине в сопровождении невысокого крепкого крестьянина с мешком.

– Подожди здесь, – сказал Глан.

Крестьянин поклонился ему в спину.

Глан вошел в хижину, закрыл дверь, прошел в угол, где стояли ружья, взял одно и проверил, заряжено ли.

Эзоп радостно взвизгнул и забил хвостом.

– Нет, Эзоп, на охоту мы не пойдем. – Глан ласково потрепал пса по загривку и прижал его голову к своей.

Сухо и совсем негромко треснул выстрел. Крестьянин поднял голову.

Глан вышел, оставив дверь открытой.

– Отнесешь собаку госпоже Мак, – сказал он и пошел в лес.

Крестьянин поклонился ему в спину.

Дул холодный обжигающий ветер. Машина парохода уже работала.

Глан стоял на палубе, держась за поручень, и молчал.

– Ну, вот и все… – улыбнулся доктор. Он стоял на причале рядом с раскачивающимися сходнями, по которым сновали люди.

– Спасибо, доктор, – сказал Глан. – Спасибо вам за все.

– Ну что вы…

Они помолчали. Раздавались команды.

– Да, Эдварда просила передать дословно: «Я благодарю вашу милость за собаку». – Доктор пожал плечами в знак того, что не совсем понимает смысл.

Швартовый канат упал на палубу, убрали сходни, и пароход, приподнявшись на волне, как-то сразу отдалился.

– Прощайте! – крикнул доктор. – Возвращайтесь весной!

Стремительно удалялась пристань, в последний раз мелькнула черная вывеска «Торговля солью и бочонками», уменьшался и таял поселок.

А Глан все стоял на палубе. Дул холодный обжигающий ветер. Мокрый снег хлестал по лицу.

К вечеру жара спала.

Александр выглядел прекрасно: свежевыглаженный мундир отлично сидел на нем, он был гладко выбрит и причесан.

Вошла Диана со связкой бананов.

Глядя в зеркало, Александр последний раз провел рукой по волосам и обернулся:

– Я же сказал, не надо бананов, меня от них тошнит! Вы когда-нибудь ели черешню, Диана?

– Вы меня спрашивали. – Диана обиженно повернулась и вышла.

– Постойте, Диана! Где же ваше хваленое французское вино? – широко улыбаясь, крикнул вдогонку Александр и подошел к окну.

Через поселок к гостинице, слегка покачиваясь, шел Глан. Он был небрит, и рубашка с темными разводами под мышками была плохо заправлена в брюки.

– Глан, – окликнул Александр, когда тот проходил мимо открытой двери комнаты, – вы не забыли о моей помолвке?

Глан на мгновение приостановился.

– А подите вы к черту со своей помолвкой, – сказал он, и лестница заскрипела под его шагами.

Александр опешил.

Вошла Диана с бутылкой третьесортного портвейна и далеко не изящными, но все же стеклянными фужерами.

– Что это с ним, Диана? – спросил Александр.

– Господин Глан опять много рисовой водки пил, – невозмутимо сказала она и поставила вино на стол.

– Ну, да и бог с ним. – Александр посмотрел на этикетку и улыбнулся. – Отличное вино, Диана!

Диана важно надулась.

– А простыни? Вы обещали достать простыни, – вспомнил он.

Диана вышла. Как всегда, она сделала это с достоинством.

Александр снова подошел к окну: Магги не было.

– Это очень дорого стоило. – Диана принесла белый матерчатый сверток.

– Да-да, стелите. – Александр озабоченно смотрел в окно.

Темнело. К гостинице подошла Магги, держа за руку маленькую девочку. Она что-то нарочито громко рассказывала ей, поглядывая наверх.

Александр проснулся от того, что услышал ее голос. Он и сам не понял, как задремал. Подскочив к окну, он увидел, что Магги оставила девочку и вбежала в гостиницу. Туземец гнал стадо коров.