Текст книги "История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1"
Автор книги: Алексей Величко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 44 страниц)
В том же году Гуннский вождь пересёк Юлийские Альпы, не встретив нигде ни одного римского гарнизона, – Аэций был настолько уверен в правильности своей стратегии в прошлой кампании, что легкомысленно не допускал возможности новой войны с гуннами. Когда открылось, что варвары перешли Альпы, спустились на равнину и заняли город Аквилею, он не нашёл ничего лучшего, как срочно готовить отъезд императорского двора и Валентиниана III из Италии [645]645
Томпсон Э.А.Гунны. Грозные воины степей. С. 174.
[Закрыть]. Сам полководец метался по Галлии, тщетно пытаясь набрать войско. А Валентиниан Младший остался в Риме, даже не пытаясь, по примеру императора св. Гонория, укрепиться в Равенне и создать опорные пункты обороны.
Тем временем гунны неслись по направлению к Риму, и города один за другим открывали им ворота, страшась штурма, в надежде получить шанс на спасение. В этих трудных обстоятельствах сенат Рима решил отправить к Аттиле посольство, в состав которого были включены бывший консул Геннадий Авиен, глава сената Тригеций и Римский папа св. Лев I Великий(440–461). Главным образом, под влиянием папы св. Льва, рядом с фигурой которого во время переговоров вождь варваров видел образ старца в священническом одеянии, Аттила заключил мирный договор с Римом и даровал ему спасение от разграбления. 6 июля 452 г. он объявил послам размер дани, подлежащей ежегодной выплате гуннам, и отбыл к местам обычных стоянок, где в 453 г. внезапно скончался, деля ночью брачное ложе с юной германкой Ильдикой [646]646
ТомпсонЭ.А. Гунны. Грозные воины степей. С. 178, 179.
[Закрыть]. На время Западная Римская империя была опять спасена.
Но скоро произошли события, ускорившие её падение. Аэций вполне определённо имел право считать себя спасителем отечества и после ухода Аттилы от Рима напомнил императору Валентиниану III те обещания, которые тот давал ранее в минуту страшной опасности. А суть их заключалась в том, что римский царь обещал выдать одну из своих дочерей – Евдокию или Плацидию за сыновей Аэция – Карпилиона или Гауденция. Несложно предположить, что вследствие женитьбы Аэций получал шансы положить начало новой царской династии на Западе, против чего, как это обыкновенно случается, очень возражали некоторые придворные круги и, в частности, евнух Гераклий – особа, очень близко стоявшая к императору. Он вовремя напомнил Валентиниану III измены римского полководца и посоветовал не спешить с выполнением клятвенных обещаний. В 454 г. Аэций прибыл во дворец царя и довольно настойчиво потребовал от Валентиниана исполнения ранее данного слова; в ответ император выхватил меч и пронзил им собеседника. Слуги быстро добили ножами упавшего полководца, пока изнеженный Валентиниан лежал в обмороке. Когда пришедший в сознание василевс спросил стоящего рядом римского патриция, хорошо ли он поступил, убив Аэция, тот произнёс в ответ фразу, ставшую исторически знаменитой. Патриций ответил, что не знает, насколько хорошо или плохо поступил император, но уверен, что только что он левой рукой отрубил свою правую руку [647]647
Прокопий Кесарийский.Война с вандалами. Книга 1, глава IV, 28. С. 188.
[Закрыть].
Примечательно и показательно, насколько Валентиниан Младший не отдавал отчёта в собственных поступках. После убийства Аэция он оставил многих его верных товарищей на своей службе и даже приблизил к себе, не допуская и мысли о возможной жажде мести с их стороны; вскоре он об этом горько пожалеет.
Сам царь ненадолго пережил свою жертву. Будучи записным донжуаном, он принялся ухаживать за женой некоего богатого римлянина Максима. Прямые знаки внимания не принесли успеха, и тогда угодливые евнухи быстро придумали новый план, потрясающий своим цинизмом. Играя как-то раз с царём на деньги в одну из азартных игр, по-видимому в шахматы, Максим проиграл довольно значительную сумму и оставил Валентиниану в качестве залога своё кольцо. Один из евнухов императора быстро доставил кольцо жене Максима, сказав, что её по неотложному делу требует императрица. Ничего не подозревающая женщина отправилась во дворец, где её провели в покои Валентиниана, со всеми вытекающими последствиями. Вернувшийся домой Максим застал свою изнасилованную жену плачущей и оскорблённой – она была уверена, что муж проиграл её честь [648]648
Прокопий Кесарийский.Война с вандалами. Книга 1, глава IV, 16–23. С. 187.
[Закрыть]. Потрясённый Максим придумал план мести, и 16 марта 455 г. при осмотре войск, выполнявших военные упражнения, он и два гота, Оптила и Траустила, пронзили тело императора мечами. Никто из присутствовавших рядом сановников даже не попытался помочь Валентиниану III.
С его смертью пресеклась династиясв. Феодосия Великого в Западной империи, а новым царём Рима был избран убийца Валентиана Максим, до этого дважды избиравшийся консулом, четырежды служивший префектом «вечного города», удостоенный чести быть прославленным поставлением ему памятника при жизни. В виде мести Максим совершил крайне безобразный поступок, принудиввдову Валентиниана III Евдоксию, дочь св. Феодосия Младшего, к сожительству с собой. Отчаявшаяся женщина, для которой отмщение Максиму отныне стало целью жизни, тайно призвала вандалов Гейнзериха из Африки овладеть Римом [649]649
Грегоровиус Фердинанд.История города Рима в Средние века. С. 74, 75.
[Закрыть].
Едва на горизонте показался флот варваров, как римляне пришли в страшное смятение и 12 июня 455 г. камнями убили Максима, царствовавшего всего 77 дней, а тело его бросили в Тибр. Власть в Риме отсутствовала; папа св. Лев в очередной раз попытался спасти город, выйдя навстречу вандалам, но на этот раз из миссии ничего не получилось. Никем не охраняемый город пал под натиском вандалов, грабивших его в течение 14 дней; разорение Рима было ужасающим. Покидая опустошённый город, Гейнзерих уводил с собой в Ливию тысячи пленных римлян, среди которых была сама императрица Евдоксия и обе её дочери. Одну из них взял в жёны сын Гейнзериха Гуннерих, а вторая, Плацидия, лишь через несколько лет смогла сбежать вместе с мужем Олибием (вскоре, благодаря связи с царствующей семьёй, на короткий срок ставшим императором Рима) из плена и достичь Константинополя [650]650
Там же. С. 78, 80.
[Закрыть].
Древние историки свидетельствуют, что царствующая на Востоке династия римских императоров разгневалась на Евдоксию за то, что она ради утоления собственной жажды мщения поставила под удар Империю, и отказалась выкупать её из плена у вандалов [651]651
Малала Иоанн.Хронография. С. 483.
[Закрыть].
Последующие императоры Рима уже не имели никакой власти и являлись абсолютными марионетками в руках варваров, систематически менявших их на престоле. Наконец, 23 августа 476 г. последний царь Западной империи Ромул Август (475–476) под давлением скира Одоакра, отец которого служил ещё у Аттилы, отказался от своего титула перед сенатом; императорское правление стало совершенно невозможным [652]652
Грегоровиус Фердинанд. История города Рима в Средние века. С. 90.
[Закрыть]. Одоакр собрал знаки императорского достоинства и отослал в Константинополь. Через посланника он заявил, что в Империи хватит одногоимператора, и второй ей не нужен. Взамен лояльности Одоакр попросил титул патриция, и в этом не услыхал отказа от единоличного – теперь уже – императора Римской империи, только восточная часть которой имела ещё возможность жить и развиваться по законам своей цивилизации. Весь Запад оказался захваченным варварами, хотя формально ни Италия, ни Галлия, ни Испания не подпали под чей-то политический суверенитет и продолжали считаться пусть и захваченными, федеративными, но землями Священной Римской империи.
Переходя к описанию Третьего Вселенского Собора, следует обратить внимание не только на то, что он стал предвестником последующих многочисленных церковных расколов и неурядиц, связанных с попытками объяснить природу Спасителя. Этот Собор стал поистине беспрецедентнымсреди всех Вселенских собраний по степени творящегося на нём произвола, больно обернувшимся для православной партии «Разбойным собором» 449 г., а также по безнадёжной попытке императора уклониться от участия в богословском споре и отдать решение данного вопроса исключительно на усмотрение епископов. Что из этого получилось, мы скоро увидим. В общественно-политическом контексте Эфесский Собор 431 г. станет также настоящем полем битвы между различными патриархами за обладание высшими церковно-административными полномочиями.
Когда Константинопольская кафедра оказалась вдовствующей, по инициативе императора св. Феодосия на вакантное место был определён антиохийский монах, родом сириец, Несторий(428–431). Выбор нового патриарха, как стали уже к тому времени называть архиепископа Константинополя, не случайно пал на выходца из Антиохии, известной своей блестящей богословской школой и замечательными проповедниками. Столичный клир ещё не снискал славы, и его представители едва ли могли рассчитывать на безусловный авторитет среди первых церковных кафедр Империи. Римский престол занимал довольно самостоятельную позицию по отношению к императорам, и его клирики вряд ли могли быть заявлены в качестве кандидатов на Константинопольский престол. Александрия являлась главным городом Египта как в церковном, так и в административном отношении, к тому же история с Феофилом также не могла не запомниться царям Восточной империи. Иерусалим хотя и назывался «матерью Церкви», но, очевидно, имел второстепенное значение на фоне Рима, Александрии и Антиохии. Поэтому выбор царя пал на сирийскую кафедру, откуда был родом знаменитый св. Иоанн Златоуст. Тем самым, пусть косвенно и «задним числом», но св. Феодосий подтверждал невиновность и признание его личности со стороны императорского двора.
Объективно говоря, Несторий действительно был видным проповедником в своём родном городе и отличался строгой подвижнической жизнью. Ещё совсем юношей приняв святое крещение, он посещал знаменитые школы, которые обычно заканчивали языческие риторы и христианские ораторы. Он считался одним из лучших выпускников школы, основателем которой являлся Ливаний, и где получал образование сам Златоуст. По окончании образования Несторий удалился в монастырь Евпрепия, расположенный неподалёку, и в тишине уединения принялся изучать Святых Отцов. Но всё же Несторий не любил серьёзного чтения, его гением было ораторское искусство, и вообще склад ума избранника на Константинопольскую кафедру требовал более живой работы, чем богословских рассуждений. Тем не менее после вступления в клир по поручению Антиохийского епископа он исполнял обязанности катехизатора; примечательно, что эту должность ранее занимал св. Иоанн Златоуст. Его красноречие было столь отточенным, что толпы народа собирались на проповеди Нестория, что породило в нём трудно скрываемое высокомерие. Он обладал величавой осанкой, полным и звучным голосом, природным даром слова и обаянием.
Когда к нему поступило обращение императоров прибыть в столицу для хиротонии, пресвитер охотно его принял, но, желая соблюсти важность и подчеркнуть свою значимость, не спешил с отъездом. Более 3-х месяцев добирался он до Константинополя, не торопя свой эскорт. Наконец, 10 апреля 428 г. состоялось его рукоположение в большой Константинопольской базилике в присутствии императора св. Феодосия, императрицы св. Евдокии, сената, клира и многочисленного народа [653]653
Тьерри Амадей.Ересиархи V века: Несторий и Евтихий. С. 13–15.
[Закрыть].
Заступая в должность, Несторий решил продемонстрировать свою нетерпимость к еретикам и прочим инакомыслящим, сделав эту черту своей политики своеобразной «визитной карточкой». На процессе хиротонии Несторий, обращаясь к царю, воскликнул: «Император, дай мне землю, очищенную от еретиков, – и я воздам тебе за это Небо!». На самом деле, став архиепископом столицы, он, кроме того, проявил себя как очень деятельный администратор. Несторий весьма активно боролся с различными ересями и в скором времени организовал настоящие гонения на ариан, монтанистов, валентиан, маркионитов и другие церковные партии, добившись издания (или реанимации) целого ряда государственных законов, подвергавших еретиков ссылкам, конфискации имущества, лишению гражданских прав, заключению в тюрьму.
Первоначально всем казалось, что патриарх постарается показать свою независимость по отношению к царскому двору – его солидность и важный вид предрасполагали к такому умозаключению. Но уже на другой день после своего посвящения он явился во дворец, а затем положил в постоянную практику общение с придворными и с самими императорами. Несторий сделался записным царедворцем, обзавёлся обширными связями и, выдавая себя за знаменитого богослова, часто беседовал со св. Феодосием Младшим, который проникся к нему, как богослову, искренним уважением. Со св. Евдокией Несторий также сумел наладить добрые отношения: он напоминал ей софистов Афин и знаменитых ораторов, в среде которых она провела своё детство и юность, но св. Пульхерия весьма настороженно следила за патриархом, не очень доверяя ему.
Желая завоевать единоличноедоверие царя и царицы, заметив некоторую намечавшуюся холодность в отношениях между ними и св. Пульхерией, Несторий решил сыграть на опережение, окончательно рассорив св. Феодосия с сестрой. Как ему показалось, св. Пульхерия слишком благосклонна к уже упоминавшемуся другу детства императора Павлину; до самой августы и ранее доносились злоречивые сплетни, однако она мало обращала внимания на скрытые насмешки придворных евнухов. Но теперь упрёки о необходимости соблюдать обет девства, ранее данный ею Богу, о целомудрии и воздержании от пылких чувств были ей публичновысказаны патриархом Несторием. Конечно, внучка великого св. Феодосия I сумела поставить на место зарвавшегося клирика, но с тех пор возненавидела его всей душой [654]654
Тьерри Амадей.Ересиархи V века: Несторий и Евтихий. С. 30.
[Закрыть].
Чувствуя – конечно, излишне самоуверенно и явно ошибочно – в своей душе талант богослова, Несторий в скором времени попытался закрепить в общецерковном сознании и практике богослужения те идеи, которые вынашивал уже давно, ещё в Антиохии. Надо сказать, что Несторий был далеко не одинок в своём богословии. Ему лишь принадлежит дерзость первому публичнообъявить их и заставить признать общепризнанными изложениями истины Боговоплощения. Например, его духовный отец и учитель Феодор Мопсуэстийский со свойственной ему прямотой так и отвечал на вопрос: «Кем был Христос?» следующим образом: «Человек был во чреве Девы Марии, человек и вышел из неё. Человек этот, Иисус, ничем не отличался от людей одной с ним природы, кроме того, что Бог даровал Ему благодать» [655]655
Соколов Василий, священник.Леонтий Византийский: его жизнь и литературные труды // «Леонтий Византийский. Сборник исследований»: сб. исследований под ред. А.Р. Фокина. М., 2006. С. 192.
[Закрыть].
Как-то раз синкелл Нестория, пресвитер Анастасий, проповедовал народу в присутствии самого патриарха; остановившись на минуту, как будто желая раскрыть перед пришедшими удивительную тайну, он заявил, что не следуетназывать Деву Марию Богородицей, Матерью Божьей, поскольку она была человеком, а от человека Бог родиться не может. Поднялся страшный шум, народ возмущённо роптал, и тогда встал сам Несторий и, защищая своего синкелла, подтвердил сказанное: «Мария – не Богородица, а Христородица!».
Эта явно заранее организованная сцена имела широчайший резонанс в Константинополе и вообще на Востоке. Друзья при дворе, взволнованные народными нестроениями, предложили Несторию более категорично и ясно заявить свою позицию, должную отныне считаться официальной точкой зрения Константинопольской церкви. Нашёлся и удачный повод – канун Рождества Христова, 25 декабря 428 г. В этот день, взойдя на амвон для проповеди, Несторий долго и обстоятельно объяснял, почему, на его взгляд, Богородица должна именоваться исключительно «Христородицей». Раскол среди присутствовавших сенаторов, клириков и прихожан образовался страшный: одни защищали Нестория, другие гневно протестовали против его слов. Раздосадованный тем, что его слова не восприняты всеми, как «руководство к действию», Несторий внезапно обернул свои выпады на представителей самого Константинопольского клира, опять публично заявив, будто отдельные иереи, слабо разбиравшиеся в вопросах веры, смущают христиан и не удосуживаются поучиться у более мудрых богословов. Этот несправедливый упрёк в невежестве задел за живое пресвитеров, некоторые из которых являлись питомцами ещё св. Иоанна Златоуста. Из своей среды они срочно вызвали человека, способного отстоять традиционную точку зрения о Богородице, – титулярного епископа Прокла [656]656
Тьерри Амадей.Ересиархи V века: Несторий и Евтихий. С. 18, 19, 22.
[Закрыть].
Для публичной защиты своего мнения Прокл выбрал один из праздников в честь Богородицы и в блистательных выражениях обосновал, почему Она должна величаться именно таким образом: «Не считай, человек, этого рождения(то есть рождения Христа. – А.В.) унизительным, когда оно для нас сделалось источником спасения. Если бы Он не родился от жены, то не умер бы; если бы не умер, то не упразднил бы Своей смертью имущего державу смерти, сиречь, диавола(Евр. 2, 14)» [657]657
«Беседа Прокла, епископа Кизического, говоренная в присутствии Нестория в великой Константинопольской церкви, о вочеловечении Господа Нашего Иисуса Христа, о том, что Святая Дева Мария есть Богородица и что родившийся от нее не есть Бог только и не есть человек только, но Эммануил, который есть вместе Бог и человек, неслитно и непреложно» // ДВС. Т. 1. С. 138.
[Закрыть]. Его успех был полным; слыша овации мирян, собравшихся в храме, Несторий опасался дать немедленный отпор, сказав лишь, что не желает стеснять свободу других, но вскоре объявил сторонников Прокла еретиками. Началась открытая войнав церковном алтаре между патриархом и его же священниками [658]658
Тьерри Амадей.Ересиархи V века: Несторий и Евтихий. С. 23, 25.
[Закрыть].
Однажды во время службы, когда Несторий по обыкновению проповедовал, встал Евсевий – будущий епископ Дорилейский, в те дни ещё адвокат, и громким голосом объявил, что патриарх еретичествует. А спустя некоторое время на стенах храма появилось объявление, гласившее, что Несторий – не кто иной, как еретик, исповедующий учение Павла Самосатского. Взбешенный Несторий тут же собрал нечто вроде собора из присутствующих в Константинополе проезжих епископов и отрешил от Церкви тех пресвитеров, которые выступали против него. Но, будучи осторожным, он опять не посмел коснуться личности народного любимца Прокла. Правда, в виде ответной меры, узнав об одном собрании христиан, где проповедовали его противники, он приказал солдатам разогнать его.
Это очень не понравилось столичным жителям, которые кричали: «У нас есть император, но епископа нет!» [659]659
«Прошение диакона Василия и прочих монахов» // ДВС. Т. 1. С. 205.
[Закрыть].
Между тем волнения в Константинополе стали известны всему православному миру: будучи довольно тщеславным, Несторий рассылал свои поучения во все края света, желая тем самым продемонстрировать свою учёность и приобрести новых поклонников собственного таланта. Но тут ему пришлось столкнуться уже не с подчинёнными клириками Константинопольской церкви, а с самим св. Кириллом Александрийским – племянником Феофила, давнего врага св. Иоанна Златоуста. Это был великий богослов, организатор и администратор, сумевший в годы своего патриаршества чрезвычайно высоко поднять авторитет Александрийской церкви. Как и его дядя, св. Кирилл был убеждён в превосходстве Александрийской кафедры, присутствовал в составе александрийской делегации в позорном «Соборе у Дуба», и даже отказался включать имя Златоуста в диптихи, когда это сделали все остальные Поместные церкви. Он ознакомился с сочинениями Нестория и понял, что настал удачный час рассчитаться с Константинополем. В день Пасхи 429 г., когда Александрийские патриархи имели обыкновение рассылать пасхальные окружные послания, он подготовил послание под заголовком «Письмо к пустынникам Египта». В нём он раскрывал тайну Воплощения и предостерегал христиан следовать сомнительным учениям, к которым следовало отнести и те, где встречается отрицание Богородицы – явный намёк на Нестория, хотя тот и не был назван по имени.
Конечно, получив список с послания, Несторий оскорбился, о чём доброхоты немедленно оповестили св. Кирилла. Тогда Святитель направил Несторию открытое письмо, в котором предлагал ему отказаться от своих слов и признать Святую Деву Богородицей. «Если же этого не будет сделано, – добавил св. Кирилл в письме, – то знай, что за веру во Христа мы готовы всё претерпеть, подвергнуться узам и самой смерти» [660]660
«Послание Кирилла, епископа Александрийского, к Несторию, когда узнал о неправильном образе его мыслей» // ДВС. Т. 1. С. 143.
[Закрыть]. Таким образом, Александрийский патриарх прямо указывал, что, во-первых, хотя ему известно о расположении императорского двора к его Константинопольскому собрату, но, во-вторых, он готов к войне. Несторий посчитал ниже своего достоинства отвечать ему, и ограничился тем, что св. Кириллу дал ответ некий пресвитер Фотий – ответ получился колкий и маловразумительный. Но обстоятельства вынудили его всё же отвечать: настойчивый Александрийский архиепископ не давал ему покоя, наступая по всем фронтам; впрочем, ответы Нестория были малообоснованными. Он в основном «прощал» александрийца за дерзость, много говорил о братской любви и христианском смирении.
Всё же, поняв, что боя не избежать, Несторий, как опытный царедворец и администратор, понимающий силу связей и союзнических отношений, озаботился получением одобрения своим словам со стороны Римского папы Целестина– (422–432), к которому и направил личное послание, где объяснилась его богословская позиция. В этом письме заблуждения Нестория совершенно очевидны: рационалистически пытаясь объяснить природу Христа, он отказывался признать Его Богом, но лишь человеком, соединённымс Богом и потому названнымБогом. Поэтому в принципе Несторий был готов признать и Пресвятую Деву Марию Богородицей, но в собственном понимании этого термина. Он искренне недоумевал в своих довольно многочисленных посланиях, как можно говорить о том, что Бог мог быть двух– или трёхмесячным, что Он может страдать, умирать, переносить нужду и голод. Как следствие, Иисус Христос перестал быть Богомв понимании Его природы Несторием, а Святая Мария – Богородицей, но только «Христородицей» [661]661
Тьерри Амадей.Ересиархи V века: Несторий и Евтихий. С. 38, 39.
[Закрыть].
Надо сказать, что первоначально папа Целестин не вмешивался в разгорающийся вселенский спор. Но, получив письма от св. Кирилла и Нестория, выслушав сообщения о нестроениях, которыми была полна Константинопольская церковь, он велел перевести их послания на латинский язык, собрать собор из итальянских епископов и обсудить это дело. Не исключено, что, помимо богословской аргументации св. Кирилла понтифик обратил внимание на его слова, в которых тот в своём письме объясняет причину обращения к папе, и, конечно, наименование понтифика «отцом отцов» вместо традиционного «брат» не было неприятным апостолику. «Так как зло достигло уже крайней степени, то я почёл за непременную обязанность не молчать больше и, следуя давнему обычаю церквей входить в общение с твоим благочестием, написать тебе обстоятельно о произошедших смутах в Церкви», – писал ему св. Кирилл, и это сыграло свою роль [662]662
«Послание Кирилла, епископа Александрийского, к Целестину, епископу Римскому» // ДВС. Т. 1. С. 157.
[Закрыть].
Святитель Кирилл рассчитал правильно: Рим и ранее имел с Александрийской церковью особые доверительные отношения, обусловленные как апостольским происхождением обеих кафедр, так и многими общими интересами: отрицание второго места Константинопольской церкви среди патриархий, защита св. Афанасия Великого во времена гонений и т.д. И теперь лишь одно обстоятельство мешало Риму полностью взять под свою защиту св. Кирилла – разница позиций обоих престолов в отношении к св. Иоанну Златоусту. И тогда Александрийский патриарх, понимая, что изолированно он обречён на провал, внёс-таки имя Златоуста в диптихи, просил Римского понтифика принять его в общение с собой и послал ему поцелуй мира, возвращённый обрадованным папой обратно. Святителя приняли в Риме самым сочувственным образом, и папа заявил ему, что отныне он может действовать не только от имени Александрийской церкви, но и Римской, как её местоблюститель.
Собранный папой летом 430 г. Собор из западных епископов решил считать два послания св. Кирилла Несторию вразумлениями, и потому ограничился всего лишь одним посланием ему уже от имени папы Целестина, в котором Константинопольскому архиерею предлагалось в 10-дневный срок публично отречься от своих слов и принять учение, исповедуемое Римской церковью. Эту миссию папа торжественно возложил на св. Кирилла [663]663
«Послание Целестина Кириллу» // ДВС. Т. 1. С. 162.
[Закрыть]. В случае упорства, говорилось в решении Собора, Несторий считается лишённым епископского сана и отлучается от Церкви. Это письмо, датированное 11 августа 430 г., было направлено не только в Константинополь, но и остальным первоиерархам, а также важнейшим епископам Востока [664]664
«Послание Целестина к клиру и народу Константинопольскому» // ДВС. Т. 1. С. 179.
[Закрыть]. Вслед за этим, преисполненный значения своего долга, св. Кирилл принял новое величание Александрийского патриарха, которого велел признавать отныне «Вселенским судьей». Полный титул Александрийского патриарха, дошедший до нас из Древних веков, звучит следующим образом: «Блаженнейший, Божественнейший и Святейший Отец и Пастыреначальник, папа и Патриарх Великого Града Александрии, Ливии, Пентаполя, Эфиопии, всего Египта и всей Африки, Отец Отцов, Пастырь Пастырей, Архиерей Архиереев, Судия Вселенной» [665]665
Дворкин А.Л.Очерки по истории Вселенской Православной Церкви. Нижний Новгород, 2008. С. 881.
[Закрыть]. Помимо этого, он возложил на свою голову митру, наподобие той, которую носили понтифики, и во всём подражал им.
Получив мощную поддержку со стороны Рима, Александрийский архиепископ вновь вернулся к богословскому опровержению доводов противника. Святитель Кирилл решил соединить воедино все свои доводы против Нестория, которые получили название «12 анафематизмов» и, одобрив их на Соборе египетских епископов в том же 430 г., направил Несторию вместе с предупреждением папы Целестина. Вместе с посланием представители Александрийской церкви везли в столицу письма своего архипастыря к Константинопольскому клиру, монахам и мирянам; казалось, победа уже не за горами.
Но до этого было ещё далеко. Уже сам по себе Собор 430 г. и его решения вызывали справедливые нарекания по каноничности принятых на нём решений. Во-первых, этот Собор едва ли обладал полномочиями судить второго в церковной иерархии епископа Вселенской Церкви, только поставив в известностьостальных патриархов о собственном решении. Во-вторых, исходя из сложившейся практики, решение такого вопроса могло иметь место исключительно после рецепированияего решения императорами, чего сделано не было. Наконец, если это был суд, то, согласно канонам, судьи обязаны были пригласить Нестория на свои заседания – как видим, его право было грубейшим образом игнорировано. Лишить епископа сана можно было только в судебном порядке– даже императоры, когда возникала необходимость лишить архиерея кафедры, хотя бы для проформы созывали соборы епископов, исходя из принципа подсудности им той или иной категории дел. Здесь же даже не были приглашены в качестве судей представители Антиохийской, Иерусалимской и Константинопольской церквей. Кроме того, папа был непоследователен: если Иннокентий признавал каноничными действия св. Иоанна Златоуста по суду над епископами, подчинёнными другим митрополитам, то почему теперь статус столичного архиерея был так бесцеремонно нарушен? Разве он не имел первенства по чести после Рима? И неужели сам понтифик согласился бы, пусть даже гипотетически, спроецировать такую же ситуацию, но уже в отношении самого себя?
Очевидно, такое могло иметь место только при наличии двух условий: абсолютной внутренней уверенности Римского папы и Александрийского патриарха в том, что они вправе (или даже обязаны) руководить Вселенской Церковью как её главы, и такой же уверенности в безнаказанноститакого поведения, когда императоры ничего не могут ему противопоставить. Действительно, император св. Феодосий Младший старательно пытался уйти в сторону от конфликта, по скромности полагая, что богословские вопросы должны рассматриваться только епископами. А на Западе Галле Плацидии было явно не до далёкого Константинопольского епископа, поскольку вандалы захватывали одну за другой провинции Африки. Ну и, конечно, не малолетний Валентиниан III мог стать на пути замыслам Римского папы. Как кажется, это был удачный момент для того, чтобы и рассчитаться с Константинополем за все обиды, и иначе организовать церковную иерархию, исправив «неточности», рождённые в 381 г. при императоре св. Феодосии Великом, и до сих пор не признанные Римом.
Но тут папе и св. Кириллу пришлось несколько охладить свой пыл, с ходу натолкнувшись на мощную, как оказалось, и полновластную фигуру св. Феодосия II. Конечно, царь был крайне удивлён тем, что его статус грубым образом нарушался. Кроме того, он прекрасно был уведомлён не только о богословской стороне спора, но и политической, и его не могли не взволновать попытки двух пап перевернуть уже сложившуюся систему власти в Церкви. Святитель Кирилл только подлил масла в огонь, направив одно письмо императорам – св. Феодосию и св. Евдокии, а другое, совсем с иным содержанием и тональностью, – св. Пульхерии. Если он хотел рассорить между собой членов царской семьи или, по крайне мере, заручиться поддержкой святой сестры царя, то ему пришлось удовольствоваться диаметрально противоположным результатом: император в довольно резкой форме высказал ему свои претензии и признал его виновником церковной смуты [666]666
«Грамота императоров Феодосия и Валентиниана к епископу Александрийскому Кириллу» // ДВС. Т. 1. С. 208, 209.
[Закрыть].
Проявил известную гибкость ума и Несторий, не упустивший шанс провести аналогию своей истории с св. Иоанном Златоустом. В самом деле, и там, и здесь в дело вмешался Александрийский патриарх, имело место неправедное судилище, и потому Несторий без всяких сомнений заявил однажды в храме, что св. Кирилл организовал против него «египетские гонения» [667]667
Болотов В.В.История Церкви в период Вселенских Соборов. С. 239, 240.
[Закрыть].
Вскоре случай представил императору дополнительный шанс наказать заносчивого, как ему казалось, александрийца. Как-то в Константинополь прибыла толпа египтян, из которых выделялись три лица: Херемон, Виктор и Софроний, – с жалобами на св. Кирилла. Они упрекали св. Кирилла в вымогательстве денег, жаловались на его притеснения и т.п. Хотя апокрисиарий (поверенный) св. Кирилла в Константинополе предупредил царя и Нестория, что этоза люди, Константинопольский патриарх не преминул дать им своё покровительство. Предубеждённый против св. Кирилла, император пожелал вызывать его на свой суд, но Несторий настаивал исключительно на церковном суде под собственным председательством, абсолютно уверенный в победе. Но это играло на руку и его противнику – св. Кирилл изъявил полную готовность явиться на суд епископов, собранных со всего Востока, но при условии, что председательствовать будет кто-то иной, но только не Несторий. В принципе, это было справедливое требование, поскольку сам Несторий являлся заинтересованнойстороной по делу. В контексте минувших и происходящих событий царь оказался в тупике, не вполне понимая, как следует поступить [668]668
Тьерри Амадей.Ересиархи V века: Несторий и Евтихий. С. 44, 45.
[Закрыть].
Ситуацию, и без того острую, обострила позиция Антиохийской церкви, предстоятель которой епископ Иоанн(427–433) питал привязанность к Несторию, как одному из питомцев своей кафедры. Он и остальные сирийские епископы искренне подозревали, что «Египтянин» желает скомпрометировать всю Антиохийскую церковь, и решительно заняли сторону Константинопольского архипастыря. Они, конечно, понимали всю слабость и порочность богословской позиции Нестория и всячески уговаривали его, хотя бы ради чести сирийского патриархата, уступить предъявляемым ему требованиям. «Наименование Девы Марии Богородицей отнюдь не новое; от него не отказывался ни один из церковных учителей; употреблявших его было много и притом знаменитых», – объяснял Иоанн Антиохийский Несторию. Тот попытался найти уловку, без труда обнаруженную антиохийцем, и нет ничего невероятного в том, что вскоре примирение было бы достигнуто [669]669
Там же. С. 56–58.
[Закрыть]. Но тут подоспели посланники св. Кирилла, и огонь войны запылал с новой силой.
