Текст книги "История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1"
Автор книги: Алексей Величко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц)
Новое положение дел ещё более наглядно сказалось на формировании римской армии. Ещё и ранее пленных варваров, сдававшихся без боя, именовали «dedititii»– «рабами Империи», иногда вербовали в войска – первому эта мысль пришла в голову императору Пробу(276–282). Он набрал первый отряд численностью 600 человек, а его преемники сделали такую практику постоянной. Римская армия переставала быть армией патриотов и становилась варварской армией, хотя и хранившей римские традиции и порядки [367]367
Кулаковский Ю.А.История Византии. В 3 т. Т. 1. СПб., 2003. С. 67.
[Закрыть]. Сами не желая того, римляне открыли доступ варварам к политической сфере. Становясь начальниками военных отрядов, играя с каждым годом всё более заметную роль в деле обеспечения безопасности римских границ от новых толп варваров, германцы начинают участвовать в таких важнейших вопросах, как выборы императора.
В отличие от старых республиканских времён, христианская Римская империя под влиянием Православия постепенно изменяла своё отношение к варварам. Стараясь примирить свою веру с фактом культурной отсталости варварских народов, византийцы начали называть их «полуварварами», распространяя этот термин и на тех римлян, которые забыли цивилизованные привычки и культурно опустились [368]368
Оболенский Д.Д.Византийское содружество наций. Шесть византийских портретов. М., 1998. С. 291.
[Закрыть].
Не известно, насколько долго продолжалась бы эта ситуация на границах Империи, но в IV в. она вновь резко обостряется. Гунны– союз тюрских племён, извечно кочевавших по берегам Каспийского моря, внезапно пришли в движение направлением на Запад, сметая всё на своем пути. Первыми их удар ощутили на себе аланы, которые на время после этого просто перестали существовать. Затем интервенции подверглись готы, вынужденные, спасаясь, постепенно уходить на Юго-Запад, тревожа попадавшиеся на их пути германские народы, и создавая серьёзную опасность Римской империи. На их плечах висели гунны, которым достанется сомнительная слава разрушителей Рима – об этом мы расскажем подробнее в другой части. Вместе с готами вглубь Империи уходили искать спасения – и одновременно грабить – вандалы, соединившиеся к тому времени с аланами, гепидамии свевамив один временный союз. Они захватили Галлию, затем, под давлением гуннов, двинулись в Испанию и, перебравшись через Гибралтар, растеклись по Северной Африке [369]369
Спасский А.А.Эпоха Великого переселения народов и ее ближайшие результаты // Спасский А.А. Лекции по истории западно-европейского Средневековья. С. 76, 77.
[Закрыть].
Но это печальное событие также произойдёт ещё нескоро, а в описываемый нами период из всех бродивших по границам Империи варваров наибольшую опасность представляли собой готы.
Не обладая первоначально возможностью захватить земли западных германцев, готы медленно подходили к берегам Чёрного моря, поскольку территория обитания – лесистая и болотистая – не давала возможности прокормить всё увеличивающееся по численности готское племя. Около 230 г. готы, осевшие на северном побережье Чёрного моря, разделились на две группы: вестготови остготов. Над первыми властвовал род Балтов, над второй группой – род Амалов. Там готы проживали какое-то время, занимаясь, главным образом, разбоем и грабежами. Мало-помалу они овладели морским делом и начали заниматься пиратством. Первый морской поход готов традиционно относят к 256 г., когда они попытались высадиться на восточном берегу Чёрного моря, но были отбиты с тяжёлыми потерями близ города Фазис (ныне – Поти). Вслед за этим они штурмом овладели Трапезундом, захватив громадную добычу и почти не встретив сопротивления.
В другой раз, в 269 г., точкой нападения готов было избрано устье Днестра. Морская экспедиция поддерживалась сухопутными войсками, которые были вместе с жёнами и детьми. Варвары направились к Афонскому полуострову, но были разбиты императором Клавдием II Готским(268–270) в верхней Мезии в 270 г.; погибло около 50 тыс. готов. Однако уже в следующем 271 г. император Аврелиан(270–275), отдавая себе отчёт в полной безнадёжности борьбы с готами, отдал им Дакию, переставшую быть римской провинцией. После этого почти 100 лет готы жили в относительном мире с Римом, лишь иногда беспокоя приграничные районы своими набегами [370]370
Васильевский В.Г.Лекции по истории Средних веков. С. 77, 78.
[Закрыть].
В это же время произошло большое нападение союза германских племен певкинов, грейтунгов, австронгов, тервингов, визов, герулови гепидовна земли в устье Истры. Более 500 варварских судов в 267 г. направились к Боспору Фракийскому, но потерпели поражение от римлян. Затем потерпел поражение и флот варваров, но они всё же продвинулись на Север через Беотию, Эпир и Македонию. Наконец, разбили и их. А в 269 г. новая коалиция племён вторглась в римские земли и произвела опустошение. Поход начался от Днестра через Мезию. Они попытались взять штурмом Томы и Маркианополь и даже произвели нападение на маленький Византий – прообраз будущего Константинополя. Но, в конце концов, разгромили и их. Вообще, 270 г. стал пиком успеха римлян в войнах с варварами-германцами, хотя уже в 275 г. Рим потерял Дакию, захваченную германцами [371]371
Буданова В.П.Великое переселение народов. Лекция 3.
[Закрыть].
Как известно, готы не имели своего государства и единого правителя; так, в отдельные периоды времени они насчитывали до 4-х королей одновременно. Даже в конце IV в. у них сохраняется многоначалие – короли Фритигерн, Атанарих и правитель самостоятельного племени Германрих [372]372
Успенский Ф.И.История Византийской Империи. Т. 1. С. 153.
[Закрыть].
После начала смертоносного гуннского нашествия остготы попытались организовать сопротивление, но битва, данная захватчикам в 370 г., закончилась для них катастрофически: они были разбиты, король Эрменрих (или Эрманарих) в отчаянии покончил с собой, а его преемник Витимир вскоре погиб от гуннского оружия. После этого победоносные гуннские орды распространились по территории нынешней Украины и отбросили деморализованных готов за Днепр [373]373
Альфан Луи. Великие империи варваров. От Великого переселения народов до тюркских завоеваний XI в. С. 17.
[Закрыть]. Некоторая часть остготов предпочла сдаться на милость гуннов, остальные, ведомые юным королём Видерихом, оказали гуннам серьёзное сопротивление на берегах Днестра. Вестготы также разделились: часть во главе с Атанарихом вернулась из Трансильвании на плоскогорье.
Когда гунны подошли к новым границам владений Атанариха, тот попытался вывести против них войско во главе со своими полководцами Мундерихом, Алатеем и Сафрахом. Но хитрым манёвром кочевники обошли передовые отряды и внезапно напали на основные силы остготов. Потрясённые поражением, готы попытались ещё спасти положение, срочно сооружая защитные укрепления между Дунаем и Прутом; единственное, что спасло их от немедленного и тотального уничтожения, – это то, что гунны были очень обременены добычей и медленно продвигались по направлению к ним. Готы были охвачены паникой и толпами оставляли своего вождя Атанариха. Они устремились к Дунаю под защиту римских крепостей и гарнизонов, на плодородные земли Фракии [374]374
Томпсон Э.А.Гунны. Грозные воины степей. М., 2008. С. 39, 40.
[Закрыть].
Другая часть – вестготы Фритигерна также попросили разрешения у императора Констанция поселиться в Империи, и царь сделал этот роковой для себя шаг, разрешив им разместиться на территории провинции Вторая Мезия (нынешняя восточная Болгария). Таким образом, на границах Империи постепенно стали собираться неисчислимые толпы готов, выдавливаемые гуннскими ордами в римские владения.
Таковы были новые враги Рима, с которыми им пришлось считаться на протяжении следующего столетия и которые вскоре коренным образом изменят портрет Империи и сам ход истории человеческой цивилизации.
ДИНАСТИЯ ВАЛЕНТИНИАНА
V. ВАЛЕНТИНИАН I (364–375), ВАЛЕНТ (364–378), ГРАЦИАН (367383) И ВАЛЕНТИНИАН II (375–392)
Глава 1. Эпоха четырёх императоровКонец царственной династии святого императора Константина ознаменовался возвратом от единоначалия к многовластию, когда вновь власть в Римском государстве оказалась разделённой между несколькими царями. Вообще, эта «эпоха четырёх императоров» чрезвычайно интересна. По одному справедливому замечанию, в некоторые времена история народов представляет удивительное зрелище. «Она или воспроизводит – то в ослабленном, то в преувеличенном виде – черты прежних событий или исчезнувших личностей. Или представляет как-бы неопределённые очертания новых обстоятельств и будущих героев. Кажется, что так именно было в те царствования, которые следовали за Юлиановым. Валентиниан имеет некоторое подобие Константина, Валент повторяет в преувеличенном виде промахи Констанция, Грациан предвещает Феодосия и подготавливает ту перемену, которая произойдёт при том последнем государе в отношениях государства к двум соперничавшим религиям» [375]375
Аллар Поль.Христианство и Римское государство от Нерона до Феодосия. С.233.
[Закрыть]. Впрочем, нам предоставляется возможность самим убедиться в справедливости этого тезиса…
После неожиданной смерти Иовиана Римская империя на 10 дней оставалась без императора. Армия и двор расположились в Никее, где на очередном военном совете вновь решался вопрос о преемнике. Малютку Варрона, сына Иовиана, никто, конечно, не рассматривал в этом качестве: Римской империи был нужен полководец и государственный муж, способный поставить её с коленей на ноги. Вначале предложили кандидатуру некоего Эквиция, трибуна первой схолы скутариев (первого взвода телохранителей), но она была отвергнута большинством собрания. Затем была отклонена фигура родственника покойного царя Януария, провиантмейстера, поскольку тот находился очень далеко от ставки и не мог прибыть на совет. Наконец, «по внушению Бога», как указывает современник тех событий, 22 февраля 364 г. императором был избран Валентиниан I, трибун второй схолы скутариев (второго взвода телохранителей), находившийся неподалеку в Анкире. Его избрание не вызвало ничьего возражения, более того, этот выбор был одобрен самим Саллюстием. Гонцы помчались к Валентиниану с общей просьбой принять в свои руки управление державой. Но тот, встревоженный неблагоприятными астрологическими приметами (это был високосный год), задержал свой ответ на сутки [376]376
Марцеллин Аммиан.Римская история. Книга XXVI, глава 1. С. 383.
[Закрыть]. Через день Рим узнал имя своего нового владыки, когда он, в пурпурной мантии императора и с царской диадемой на голове в Вифинии вышел навстречу войску, радостно приветствовавшему его.
Новый император был уже не молод. Он родился 42 года назад в семье дукса Грациана, родом из Кибалиса, что в Паннонии, возвысившегося из простых солдат до командира воинских соединений в Африке и Британии, благодаря своей физической силе, ловкости, бесстрашию и некоторой неразборчивости в средствах, в первую очередь, когда имелась возможность хорошо поживиться. Как говорят, его отец в юности он имел прозвище «Funaris»(«Верёвочник»), поскольку торговал верёвками. Однажды пятеро солдат набросились на него, желая отобрать товар, но Грациан в одиночку справился с ними. Ловкость, сила и смелость отца передалась и Валентиниану [377]377
Кравчук Александр. Императоры. С. 548.
[Закрыть]. В своё время отец стал первым наставником Валентиниана и составил ему хорошую протекцию при дворе. Молодым человеком новый царь рано начал военную службу, и известно, что уже при Юлиане он служил начальником конного подразделения и многократно отличился во время войны с германцами [378]378
Марцеллин Аммиан.Римская история. Книга XVI, глава 11. С. 91.
[Закрыть].
Император был высок ростом, имел величественную осанку, мужественную, но вместе с тем приятную наружность. От отца он унаследовал крепкое, мускулистое телосложение и неустрашимый дух воина. Светловолосый гигант с голубыми глазами, жёстким и прямым взглядом был сдержан, целомудрен, умерен в плотских наслаждениях и еде, верен дружбе и данному слову, чем снискал уважение со стороны остальных товарищей. Хотя он не был знаком с греческим языком и литературой, не упражнялся в риторике и не являлся сведущим в законах, кроме законов войны, в случае необходимости Валентиниан умел кратко, уверенно и содержательно излагать свои мысли. Император был христианином и открыто презирал язычество, искусственно получившее преференции при Отступнике. Его открытость, прямолинейность и твёрдость в вере привели к тому, что, несмотря на отчаянную храбрость и полководческие таланты, Юлиан перед Персидским походом изгнал Валентиниана и его брата Валентав ссылку за отказ отречься от Христа, и он был возвращён ко двору только при Иовиане [379]379
Гиббон Э.Закат и падение Римской империи. Т. 3. С. 80.
[Закрыть].
Рассказывают, что как-то Отступник вместе с телохранителями отправился в храм Фортуны, чтобы совершить жертвоприношения. Жрецы, стоявшие у входа, кропили входящих лустральной водой по языческому обряду. Валентиниан – тогда ещё трибун щитоносцев, шёл впереди Юлиана и, получив несколько капель воды на свой плащ, настолько разгневался, что ударил жреца, осквернившего его. Царь велел схватить виновника скандала и обязал его принести языческую жертву; конечно, Валентиниан отказался и был сослан с воинской службы. Это также подняло авторитет Валентиниана среди армии и христиан: солдатам нравятся такие бесстрашные натуры, а христиане не могли не уважать человека, способного отказаться от карьеры и расстаться со своей жизнью ради веры.
Царствование раскрыло во всём блеске и его добрые качества, и некоторые негативные черты характера. Современники были практически единодушны в том, что новый император являл собой тип очень твёрдого, порой жестокого человека. Например, он никогда не миловал преступников, приговорённых к смерти, и, глубоко озабоченный проблемой политической стабильности, без всякого снисхождения приказывал казнить тех, на кого указывали в качестве потенциального заговорщика. Соблюдая строгость во всём, царь очень не любил богатых и хорошо одетых людей, а также лиц, кичащихся своей образованностью. Будучи очень храбрым человеком, Валентиниан не благоволил к трусам, говоря, что они – позор человечества. Никогда намеренноне назначал жестоких правителей, но всегда требовал от них строгости ко всем правонарушителям. Замечая, что правители провинций проявляют жесткость, он радовался, что нашёл «Ликургов и Кассиев, древних столпов справедливости, и в своих рескриптах наставлял их строго карать за проступки, хотя бы незначительные» [380]380
Марцеллин Аммиан.Римская история. Книга XXX, глава 8. С. 529–532.
[Закрыть].
Однако жестокое отношение императора к потенциальной оппозиции вызывалось отнюдь не его патологической трусостью: Валентиниана нетрудно было увлечь в заблуждение сознательной ложью, если речь шла о безопасности Римского государства, но он никогда не принимал мер в отношении тех, на кого показывали как на его личных врагов; все намёки на заговоры против него он опровергал презрительной улыбкой храбреца. Государственник до мозга костей, блестящий образец уже вымирающего типаримлян, император радел не о личном авторитете, но о должном отношении к власти и её носителям. Поэтому оскорбление себе он воспринимал, в первую очередь, как оскорбление государства. «Валентиниан редко оставлял безнаказанной обиду, но никогда не оставлял безнаказанным оскорбления; его могли упрекать в неблагоразумии, но все отдавали справедливость его мужеству, и самые гордые и влиятельные военачальники боялись прогневать этого бесстрашного солдата» [381]381
Гиббон Э.Закат и падение Римской империи. Т. 3. С. 91.
[Закрыть].
Аскет от рождения, Валентиниан всю жизнь был невероятно строг в вопросах нравственности, нисколько не соблазняясь на фоне распущенности царского двора, где вскоре после начала его правления кардинально изменились этические предпочтения. Сплетничали, что Валентиниан был многоженцем, что очевидная ложь. В своей жизни он имел двух жен (Северу и Юстину), использовав предоставленную ему римским законом возможность развода, и никогда не знал лёгких увлечений. Это был настоящий моралист своего времени, римский пуританин, не допускающий никаких поблажек для себя и своей совести. Имея возможность выдвинуть на первый план своих родственников, император тем не менее никогда не потворствовал родне: он или оставлял их безвестными, запрещая занимать публичные должности, или предоставлял им очень невысокие посты [382]382
Марцеллин Аммиан.Римская история. Книга XXX, глава 9. С. 532, 533.
[Закрыть].
Валентиниан был довольно снисходителен к язычникам, которых откровенно презирал, но не препятствовал в свободе вероисповедания. Единственное исключение составляли колдуны и поклонники сатанистских культов, которых он ненавидел и безжалостно судил. Будучи весьма сдержанным по части женского пола, император предавал суровым наказаниям, вплоть до смертной казни, прелюбодеев и неверных жён. Избежать ссылки или усекновения головы не удалось и представителям старинных, знатных фамилий. Дело дошло до того, что в 368 г. сенат даже направил к Валентиниану посольство с просьбой смягчить наказания виновным, но это ходатайство не повлияло на общую политику царя: «Знатные по происхождению люди облекались в простые одежды, и каждый был в тревоге за себя» [383]383
Марцеллин Аммиан. Римская история. Книга XXVIII, глава 1. С. 445–454.
[Закрыть].
Как строгий, но справедливый император, он повсюду облегчал бремя податей, своевременно и умело воздвигал новые укрепления вдоль границы Империи, строго держал воинскую дисциплину, наказывая солдат даже за незначительные нарушения. На войне Валентиниан был умён, осторожен и очень предусмотрителен. Таков был новый правитель Рима, на плечи которого легла сложнейшая задача восстановления порядка, приведения армии к повиновению, отражение варварских набегов и прекращение брожения в Церкви.
И, надо сказать, в целом Валентиниан показал себя лицом, достойным выбора величайшей Империи. Правда, процедура восшествия Валентиниана на престол не обошлась без некоторых неожиданностей, существенно изменивших характер предстоящего царствования. Любой непредубеждённый ум легко приходил к вполне естественному выводу, что в условиях ослабевшей императорской власти и частой смены царей только единоличное правлениеВалентиниана могло спасти Римское государство. Очевидно, таково было настроение и самого вновь избранного василевса. Но уже вскоре действительность перечеркнула его планы.
Облачённый в императорские одежды, новый царь уже собирался обратиться к войскам с благодарственной речью, как внезапно поднялся страшный шум: это центурии и манипулы, когорты и схолы требовали, чтобы Валентиниан разделилсвоё царство с другим императором. Такое требование было совершенно неожиданным для самого Валентиниана и окружавших его соратников. Вначале всем пришла логичная мысль о происках конкурирующих партий, но она была опровергнута царём (по свидетельству современника), поскольку требование исходило не от отдельных подкупленных лиц, а от всейармии. Солдаты были страшно возбуждены; казалось, ещё немного – и они будут готовы пойти на непредвиденные поступки.
И тут Валентиниан показал, что умеет владеть ситуацией. Он обратился к войскам, но уже с другой речью, чем задумывалась ранее, и пообещал исполнить их волю при некоторых отлагательных условиях. «Как учат мудрецы, – сказал он, – не только в делах управления, где опасности столь велики и столь часты, но и в нашей частной обыденной жизни каждый должен делать другом чужого человека лишь после суждения о нём, а не судить его тогда, когда он им стал». Император пообещал в самое ближайшее время подыскать себе сотоварища по трону, после чего солдаты, получив обычные подарки по случаю воцарения, спокойно разошлись [384]384
Марцеллин Аммиан. Римская история. Книга XXVI, глава 2. С. 385, 386.
[Закрыть].
Чем были вызваны столь неожиданные экспромты со стороны легионов? Остаётся только гадать. Возможно, солдаты «вдруг» вспомнили (или им всё же напомнили), что ещё не так давно нормальным считалось управление, разделённое между несколькими царями. Не исключено, что таким образом войско, итак уже удручённое частой сменой императоров и вытекающими отсюда трудностями, хотело подстраховаться на случай внезапной смерти Валентиниана. А римская армия, как и сенат, в ту пору считала себя не только одной из авторитетнейших и могущественнейших политических сил Империи, но и ответственной за безопасность государства. В те древние времена право управления государством неизменно считалось производным от обязанностиего защищать и класть свои жизни за отечество. Поэтому император не мог проигнорировать мнение тех, благодаря кому он получил трон.
Во всяком случае, сложно соединить вместе два взаимно исключающих факта – массовыйхарактер солдатских требований и совершенная неосведомлённость об этом Валентиниана и его ближайшего окружения, в котором состояли командиры как раз этих же воинских частей. Как известно, общенародное требование никогда не возникает на пустом месте, и отзвуки грядущих настроений не могли не прорваться к императору, если бы всё дело заключалось в некой идее, постепенно овладевавшей массами. Скорее всего, как можно догадаться, имелась определённая группа лиц, пытавшаяся насадить Валентиниану своего представителя в соимператоры, и она-то и разожгла толпу. Причём, видимо, опасаясь быть опознанными заранее, распространители новых политических лозунгов отложили усилия на последний день, надеясь на успех своего начинания. В пользу этой версии говорит то, что уже в скором времени с Валентинианом и его братом Валентом случится беда – они внезапно и на длительный срок удивительно синхронно заболеют.
И хотя закалённые организмы, привычные к лишениям и невзгодам, выстоят в борьбе с болезнью, вольно-невольно навевается мысль о том, что им помоглизаболеть.
Но это произойдет в ближайшем будущем, а сейчас то, каким образом император справился с очень непростой ситуацией, лучше всего свидетельствовало о его уме, сообразительности и твёрдости характера. Он принял удар и использовал ситуацию в свою пользу. Экстренно созвав совет для определения кандидатуры сотоварища, Валентиниан предложил своим командирам назвать достойные кандидатуры. Но все молчали, и лишь командир имперской кавалерии Дагалайф неожиданно посоветовал назначить соимператором Валентиниана его брата Валента; других предложений не поступило, из чего можно было сделать вывод о некоторой предварительной режиссуре совещания со стороны царя. Внешне он разгневался на автора предложения, но уже 1 марта 364 г., прибыв в Никомедию, назначил Валента трибуном, а спустя 28 дней в Константинополе Валентиниан объявил о назначении Валента августом. Так, 35-летний Валент стал соправителем Римской империи [385]385
Марцеллин Аммиан. Римская история. Книга XXVI, глава 4, С. 389.
[Закрыть].
К сожалению, второй царь слишком отличался от своего брата, чтобы это не бросалось в глаза. Малоизвестный до своего назначенияимператором, он не имел ни энергии, ни мужества Валентиниана, ни его блестящих государственных дарований. Если заурядностьследует считать дурным качеством, то тогда его нужно признать плохим правителем; но только в этом случае. Из черт характера в качестве положительных можно выделить, пожалуй, безусловную преданность брату и верность в дружбе, хотя Создатель не лишил его и некоторых иных добродетелей. Как и Валентиниан, Валент был сторонником строгой дисциплины, не лишён осторожности в выборе чиновников и правителей провинций, был очень добросовестен в охране границ государства. Как бережливый правитель, он снискал уважение своих подданных тем, что постоянно смягчал тяжесть налогового бремени, был снисходителен при взыскании недоимок, но жесток по отношению к ворам и казнокрадам. Был щедр, но в меру, и в то же время глубоко убеждён в необходимости обрамлять царский титул пышностью двора. При нём восточные провинции процветали, в связи с чем Марцеллин замечает: «Восток не помнит лучшего в этом отношении времени ни при каком другом императоре».
Когда ум Валента не волновался страхом, а Валентиниана – яростью, пишет один историк, цари вели себя так, что заслужили название отцов своего отечества. Во всяком случае, во время их царствования ни образ поведения царей, ни дворцовые нравы никогда не вызывали краски стыда на лицах римских граждан [386]386
Гиббон Э.Закат и падение Римской империи. Т. 3. С. 92.
[Закрыть]. Историки не преувеличили их славы – в условиях не прекращавшихся войн, когда последние средства государства шли на содержание армии, Валентиниан прилагал много усилий для блага подданных. Например, он законом запретил подкидывать новорождённых детей (обычная практика для развращённого города) и назначил по одному искусному медику на каждые 14 кварталов Рима.
Не имея высокого образования, он тем не менее понимал все его выгоды и основал многие учебные заведения для юношества, содержащиеся за счёт казны. Интересны сведения об одной из таких школ, открытой в Константинополе, где преподавал 31 профессор по таким отраслям знания, как правоведение, риторика, грамматика, философия, а также готовились софисты и антикварии. Студенты набирались в эти учреждения всего лишь при наличии свидетельства о месте их рождения (по-видимому, для того, чтобы убедиться в их правоспособности как римских граждан), находились на государственном содержании и заканчивали обучение по достижении 20-летнего возраста. Примечательно, что во время учёбы им строго запрещалось посещать театры, увеселительные заведения и вообще тратить время впустую. Это – не университеты, где учились разбитные школяры Средневековья, это была школа воспитания государственной элитыи профессионального чиновничества.
Для обеспечения прав муниципалитетов Валентиниан ввёл должности защитников городских интересов, которых назначали по выбору сами граждане. В целях облегчения финансового бремени оба царя отменили многие налоги, чем снискали расположение населения. В целом, они очень внимательно следили за финансами, пресекая любые злоупотребления со стороны государственных чиновников [387]387
Там же. С. 93, 94.
[Закрыть].
В области свободы вероисповедания оба брата держались того же принципа по отношению к иноверцам, что и их царственные предшественники. Они оградили от произвола и мести толпы всех, кто готов был признать Христа, но отказывался поклоняться Ему. Из всех языческих вероисповеданий только колдуны и ворожеи были запрещены законом, а любители старинных обычаев беспрепятственно служили культы отеческим богам [388]388
Там же. С. 95.
[Закрыть].
Оба христиане, братья тем не менее придерживались разных церковных партий, о чём дальше пойдет более подробное повествование. Но и твёрдый никеец Валентиниан ни в чём не мирволил слабостям и нарушениям со стороны христиан, периодически демонстрируемым отдельными епископами и клириками. Так, в своем эдикте к Римскому папе Дамасу(366–384) он отмечал многочисленные неблаговидные проступки со стороны верующих и священства и запретил иереям под страхом наказания посещать дома вдовиц и девиц. Вводился также запрет на личноеполучение священниками имущества по завещаниям; им предлагалось довольствоваться естественными правами наследования. Дело в том, что в то время было чрезвычайно модным со стороны богатых и ещё не старых женщин делать соответствующие завещания при своей жизни, вследствие чего их духовники фактически откалывались от христианской общины и жили жизнью обеспеченных людей, не снимая при этом с себя духовного звания. Как бы не был обиден этот эдикт, но его справедливость признавали и Римский папа, и св. Амвросий Медиоланский, и блаженный Иероним [389]389
Гиббон Э.Закат и падение Римской империи. Т. 3. С. 97–100.
[Закрыть].
Царственные братья находились между собой в совершенном согласии, хотя младший, конечно, рассматривался Валентинианом только в качестве своего ближайшего помощника, а Валент и не претендовал на большее. Но обстоятельства внесли в эти планы кое-какие коррективы. После нескольких неудачных лет правления Юлиана и внезапной кончины Иовиана, когда западные границы остались почти без охраны, «словно по боевому сигналу труб», как пишет Марцеллин, «поднялись самые свирепые народы и стали переходить ближайшие к нам границы». Британия, Галлия, Африка, Фракия, обе Паннонии подверглись нападениям многочисленнейших орд варваров; в довершение всего персы совсем обнаглели и, не довольствуясь разгромом Армении, требовали себе всеазиатские владения римлян, ссылаясь на смерть Иовиана, как очевидное основание для расторжения заключённого при нём мирного договора.
В таких условиях Валентиниан уже не мог справиться с врагами во всех провинциях: в условиях войны возникала настоятельная необходимость предоставить полководцу особые, царские полномочия. Братья собрались в Медиане, где разделили между собой территории и войско, последний раз обнялись и отправились: Валентиниан в Медиолан, Валент – в Константинополь. Так заканчивала своё существование старая Священная Римская империя, наступало новое время. Формальноещё цельная, единая в своих политических границах и областях влияния, Империя всё же фактически с этого дня всё более и более разделялась на две непохожие, различные по настроениям и традициям, нередко противоборствующие половины – Восток и Запад.
Как указывалось ранее, едва приняв власть в свои руки, Валентиниан внезапно и очень серьёзно заболел; настолько серьёзно, что две главные придворные партии старались оперативно подготовить почву для коронации своих ставленников. Галлы, состоявшие при особе императора, намечали в его преемники Рустика Юлиана – магистра императорской канцелярии рескриптов. Это был человек со звериными инстинктами жажды человеческой крови, как говорили о нём современники, старающийся скрыть своё естество мягкими манерами. Другая партия ратовала за Севера, магистра пехоты, который был более терпимым к чужим недостаткам.
К счастью, Валентиниан всё же выздоровел и, не решаясь более ставить благосостояние Рима в зависимость от тех или иных событий, желая укрепить положение своей фамилии и Валента, о государственных качествах которого был прекрасно осведомлён, объявил августом, то есть императором, Грациана, своего 8-летнего сына от первого брака с Северой. Это было неожиданное событие – и ранее цари, желая укрепить престол и фактически ввести наследуемый титул василевса, назначали своих сыновей кесарями, но в данном случае Грациан, пусть даже формально по своему малолетству, становился императором. В связи же с тем, что Империя представляла, хотя бы и на бумаге, единое государство, юный август признавался полноправным владыкой и Запада, и Востока. Конечно, при том условии, опять же нигде не оговорённом письменно, что его дядя Валент полновесно и самостоятельно правил восточными провинциями. Теперь на правительственных документах совокупно значились имена всех трёх царей.
Конечно, Валентиниан отдавал себе отчёт в том, что данное событие может вызвать известные волнения и вообще вовсе не обречено на успех. Он заранее подготовил почву, предпринял определённые меры предосторожности и, прибыв к войскам, обратился к солдатам с речью, в которой объяснил им своё решение необходимостью обеспечения общественного спокойствия. Последние слова долгой речи императора были поглощены шумом рукоплесканий и одобрительными криками легионеров. Счастливый отец тут же надел на сына знаки императорской власти [390]390
Марцеллин Аммиан. Римская история. Книга XXVII, глава 6. С. 423, 424.
[Закрыть].
Между тем в Константинополе происходили волнующие действия. Военноначальник Юлиана-Отступника Прокопий, проживавший до сих пор в Капподакии в своём частном владении, испугался перемен во власти и, не дожидаясь вызова к императорам, решил скрыться. Ещё Иовиан опасался попыток с его стороны захватить власть, а сейчас это опасение разделили уже Валентиниан и Валент, и неспроста. На Прокопия не раз указывали как на возможного преемника Юлиана, и даже распускали слух, будто бы незадолго перед смертью в городе Карры Отступник возложил на него императорскую порфиру. Другие доказывали его причастность к семье св. Константина Великого. Всего этого было достаточно, чтобы Валент принял решение пресечь опасность в зародыше. Но его враг оказался весьма расторопным.
