Текст книги "История Византийских императоров. От Константина Великого до Анастасия I. Том1"
Автор книги: Алексей Величко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 44 страниц)
Впрочем, этот эпизод имеет второстепенное отношение к готскому вопросу. Главное заключается в том, что, по мнению св. Феодосия, с которым сложно не согласиться, любой инцидент с готами мог сиюминутно прервать сложившееся хрупкое равновесие. Жители Фессалоник, ослушавшиеся царского приказа, фактически могли развязать новую Готскую войну, и ещё вопрос, кто вышел бы из неё победителем. Поэтому, надо полагать, и последовала столь жестокая реакция императора.
Негативно оценивая решение императора в отношении готов, обращая внимание на готское засилье, с которым преемникам св. Феодосия пришлось бороться почти целое столетие, забывают, что, возможно, иной альтернативы у императора просто не было. Он не был причастен к ситуации начала своего царствования, не он довёл Империю до состояния коллапса, но, столкнувшись с этими проблемами, должен был решать вопрос с практическойточки зрения, не особенно задумываясь над тем, сколько хлопот доставят его действия будущим царям, и как оценят их историки. Просто этого будущего вполне могло бы и не быть, какой уж тут выбор! Святой император точно рассчитал, что при всех преференциях, которые получили по праву силы готы, всё равно они оставались для Империи чужеродным элементом– сама принадлежность их к арианскому вероисповеданию, помноженная на запрет браков с римскими гражданами, неизбежно со временем приведёт или к их ассимиляции имперским телом, или к полному отторжению. И тот факт, что Империя после относительно короткого готского засилья будет существовать ещё добрую тысячу лет, свидетельствует о верности стратегического выбора св. Феодосия.
Но это будет ещё не скоро. А сейчас, едва успокоив готов, император столкнулся с новыми проблемами уже на Западе: в 383 г. погиб император Грациан. Как уже рассказывалось выше, царь не сразу решился на войну с узурпатором, но, вынуждаемый обстоятельствами, вскоре блистательно победил Максима. 13 июня 389 г. царь триумфально вступил в Рим вместе с юным Валентинианом II. Он надеялся, что царствование западного царя отныне будет спокойным, но, к сожалению, этим надеждам не суждено было сбыться, и Валентиниан погиб в 392 г. вследствие измены франкского вождя Арбогаста, состоявшего на римской службе.
Задушив царя в его же спальне, Арбогаст всё же не решился объявить себя императором. Вместо этого он инициировал восшествие на престол своего бывшего секретаря ритора Евгения, прошедшего стремительную карьеру вплоть до министра двора и претендента на трон. Надо отдать должное узурпатору – в любом статусе (и на частной службе, в качестве секретаря Арбогаста, и на государственной, уже при Валентиниане II), он проявил себя умелым и преданным человеком, а его учёность и красноречие в соединении с чистотой нрава способствовали повышению авторитета Евгения среди народа. Даже то обстоятельство, что Евгений с большой неохотой принял участие в спектакле по провозглашению себя царём, сыграло ему на руку – толпе нравится зримо видеть, как якобы их безудержная воля творит нового царя.
В любом случае, послы нового правителя Запада направились к св. Феодосию с большими дарами, желая получить его согласие на передачу власти над западными провинциями Евгению. Видимо, они рассчитывали, что император был не в курсе всехнюансов воцарения Евгения, и с притворной скорбью рассказали ему о неожиданной гибели Валентиниана.
Но, надо полагать, император, состоявший в близких отношениях со св. Амвросием Медиоланским, был осведомлён обо всех деталях и реальной роли Арбогаста и Евгения в цареубийстве. Однако внешне не подал вида и отпустил послов с двусмысленным ответом. На самом деле император был глубоко возмущён убийством Валентиниана II, к которому питал тёплые чувства. Не меньше его поразило предательство Арбогаста – своего старого товарища по многим военным походам. С одной стороны, ему не терпелось наказать узурпатора и предателя, с другой – довлело понимание опасности, которой подвергнется Империя в случае очередной гражданской войны. Проявив свои таланты уже на дипломатическом поприще, св. Феодосий по существу выиграл время для подготовки к новой войне, решив в первую очередь выяснить, насколько его решение будет находиться в согласии с волей Бога.
Сказать откровенно, положение дел св. Феодосия было далеко не столь блестящим и однозначным, как это может показаться. Едва собранная из лоскутов Империя возглавлялась не столько императором, сколь пёстрой смесью различных правителей и военачальников, в воле которых было либо принять власть царя, либо отклонить её. Трудно даже в общих чертах представить себе, какую титаническую работу проделал святой император, собирая объединённые войска для войны с узурпаторами, и заручаясь поддержкой или мирным нейтралитетом лиц, формально состоящих его же подданными или подчинёнными. Хрестоматийный пример демонстрирует правитель Африки, некий мавр Гильдон, потомок древних Нумидийских королей. За свою поддержку св. Феодосия он получил в управление Африку, став комитом Империи, и вскоре, пользуясь полной безнаказанностью и неограниченностью власти, сколотил себе громадное состояние.
Целых 12 (!) лет североафриканские провинции стонали под игом этого сладострастного корыстолюбца, и царь не имел возможности сместить этого варвара без опасения новой гражданской войны. Более того, когда началась война с Евгением, и св. Феодосий, естественно, обратился к Гильдону с просьбой предоставить африканские отряды для пополнения римской армии, мавр ответил странным нейтралитетом. Правда, чаша терпения святого царя была переполнена, и едва ли он смирился со столь дерзким поведением правителя части своих владений. Но война и последующая смерть св. Феодосия отсрочили гибель тирана [468]468
Гиббон Э.Закат и падение Римской империи. Т. 3. С. 351, 352.
[Закрыть].
Пока что царь удовлетворился тем, что взял дочь Гильдона, малолетнюю Сальвину, в качестве заложницы в Константинополь. Он воспитал девочку настоящей римлянкой и христианской, а затем выдал её замуж за племянника своей благочестивой супруги Небридия. Когда вскоре муж умер, Сальвина приняла обет безбрачия и всё последующее время посвятила служению Церкви, став диаконисой [469]469
Тьерри Амадей.Св. Иоанн Златоуст и императрица Евдоксия. С. 51, 52.
[Закрыть].
Таким образом, война с Арбогастом и Евгением носила многогранный характер: помимо усмирения очередного узурпатора, она требовала восстановления той единой централизованной власти, к которой так привык Рим. Кроме того, начинающаяся гражданская война имела и религиозный оттенок. Дело заключалось в том, что в очередной раз узурпация престола была связана с попытками языческой партии вернуть почитание уходящей религии. Хотя сам Евгений был христианином, главой придворной партии в Риме стал всеми уважаемый сенатор Никомах Флавиан, редкий по своим убеждениям язычник.
Войдя во власть, он немедленно дал указание восстановить древний культ; некогда снятые статуи были возвращены на место, и алтарь Победы вновь возвращён в здание сената. В 394 г. Флавиан, избранный консулом, совершал празднества в честь Изиды и приносил очистительные жертвы, а сам «август» Евгений находился рядом и не пытался ему препятствовать. Правда, правители (Арбогаст, Флавиан и Евгений) всё же не решились вернуть конфискованные Грацианом и Валентинианом Младшим языческие храмы, но надежды языческой партии были, конечно, связаны исключительно с ними. Поэтому противостояние св. Феодосия «тройке» узурпаторов было связано не только с политическими мотивами, но и религиозными. По сути, это была последняя попытка язычества побороть христианство [470]470
Грегоровиус Фердинанд.История города Рима в Средние века (от V до XVI столетия). С. 31.
[Закрыть].
Тайным велением царя его доверенный евнух Евномий скрытно отправился в Египет, где близ города Ликополя подвязался святой отшельник старец Иоанн. Очень редко этот святой старец появлялся на людях из своей уединённой кельи, чтобы ответить на вопросы многочисленных посетителей, жаждавших получить от него совета; к нему и направился посланник императора. Выслушав Евномия, старец ответил, что война будет кровопролитной, но удачной для св. Феодосия. Вдохновлённый царь начал усиленную подготовку к войне [471]471
Гиббон Э.Закат и падение Римской империи. Т. 3. С. 277, 278.
[Закрыть]. Отправляясь в поход, весной 394 г. он объявил своего старшего сына Аркадия соимператором Востока, очевидно, опасаясь за исход кампании и желая обеспечить преемственность царской власти.
Два ближайших соратника св. Феодосия – Стилихон и Тимазий пополняли легионы новыми рекрутами и укрепляли воинскую дисциплину. Помимо этого, вскоре под римские знамёна встали союзники, так что под рукой царя одновременно находились вечно враждовавшие между собой арабы, иберы и готы. Подошли варварские отряды во главе со своими вождями, также вызвавшимися воевать на стороне законного царя [472]472
Феофан Византиец.Летопись от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта. С. 71.
[Закрыть]. Но и Арбогаст не терял времени даром. Он умело воспользовался рельефом местности и не допустил ошибок Максима, растянувшего линию обороны. Примечательно, что в Юлианских проходах Арбогаст приказал поставить золотую статую Зевса, искренне надеясь на его заступничество. Но «старый» бог в итоге ему не помог.
Позволив войскам св. Феодосия захватить Паннонские провинции, Арбогаст дал ему возможность спуститься с Альпийских перевалов, где и встретил императора в укреплённом лагере. Царь был искренне удивлён численностью и организованностью армии узурпатора, где преобладали галлы и германцы. Желая сходу разгромить врага, император дал приказ начать атаку, но иберийские отряды во главе со своим вождём Бакурием почти все пали на поле битвы, потери достигали 10 тыс. воинов. Так началась знаменитая битва на Холодной реке ( Frigidus), первая часть которой была так неудачна для императора.
Обескураженный царь удалился на соседние горы, где провёл ночь без сна и еды. Положение его стало очень тревожным, но оно могло стать критическим: св. Феодосий не подозревал, что Арбогаст, уже шумно отмечавший в своём лагере победу над императором, осмотрительно велел нескольким своим отрядам занять горные проходы за спиной римской армии. Можно догадаться, чем бы закончилась эта кампания, если бы начальники отрядов, должных напасть на св. Феодосия с тыла, внезапно не изменили бы своего решения. Ночью они явились в ставку императора и заявили, что не желают больше служить узурпатору. Конечно, не последнюю роль здесь сыграли обычные для всех варваров мотивы лёгкой наживы и желание служить сильнейшему. Вместе с тем трудно отказаться от мысли, что слава св. Феодосия, его умение располагать к себе людей сыграли и здесь решающую роль, подвигнув вождей вражеских отрядов к измене своему господину.
Впрочем, как утверждают современники, ещё одно обстоятельство укрепило уверенность св. Феодосия в своих силах. Ненамного забывшись под утро, он увидел во сне двух всадников в светлой, блестящей одежде на белых конях. Они сказали ему, что один из них послан апостолом Филиппом, а второй – апостолом и евангелистом Иоанном и что они покажут ему безопасные пути нападения на Арбогаста. Аналогичный сон привиделся ещё одному солдату его войска, пришедшему утром в палатку императора рассказать об этом чуде [473]473
Вертеловский И.О заслугах императора Феодосия Великого по отношению к вере и Церкви. С. 50, 51.
[Закрыть].
Получив свидетельства Божественной воли и пообещав перебежчикам пышные титулы и богатые награды, св. Феодосий, ободрённый ночным происшествием, на рассвете вновь напал на лагерь врага. Битва была ещё в самом разгаре, когда внезапно налетела сильнейшая буря, одна из тех, что часто встречаются в горах, и коренным образом изменила ход сражения. Ветер дул в спину солдатам св. Феодосия и в лицо врагам, он вырывал дротики из рук легионеров Арбогаста, расстраивал их ряды, вносил суеверный ужас в галлов. Посчитав, что Сам Бог помогает святому императору, галлы и германцы быстро ретировались, оставив в руках св. Феодосия пленённого Евгения. Ритору солдаты отрубили голову, а Арбогаст, проблуждав несколько дней по горам, понимая всю бесперспективность своего положения, не надеясь на пощаду, на пример римских героев прежних эпох сам пронзил свою грудь мечом. Пожалуй, единственный, кому св. Феодосий хотел сохранить жизнь из уважения, питаемого к его личности, был сенатор Флавиан, но и тот погиб в сражении. Победа была полной и убедительной. Св. Феодосий триумфально вошёл в Милан, где его ласково встретил св. Амвросий, открыто отвергавший все эти годы власть Евгения и Арбогаста.
Всем казалось, что теперь, после того, как вся Римская империя вновь обрела одного главу, ещё не перешедшего даже 50-летний рубеж, начнётся настоящая жизнь, полная политической стабильности и достатка; государство впервые за много лет вздохнуло облегчённо. Но, к сожалению, император, вынужденный сменить удобства двора и семейной жизни на палатку военачальника, тяжело перенёс последнюю войну. Здоровье его было подорвано, и симптомы болезни предвещали скорую смерть, наступившую всего через 4 месяца после победы.
Перед смертью св. Феодосий желал причаститься Святых Даров, от принятия которых сознательно отказывался на всё время войны с Евгением и Арбогастом, так как считал себя не достойным принять их за пролитие человеческой крови на поле брани. Наконец, его желание было удовлетворено, и он причастился из рук своего друга и наставника св. Амвросия [474]474
«Святого отца нашего Амвросия Медиоланского слово утешительное на смерть императора Валентиниана Младшего». С. 202.
[Закрыть].
Кроме того, святой император повелел срочно вызвать второго, младшего сына от своего брака с первой женой (от второго брака с молодой царицей Галлой он не имел наследников) малолетнего Гонория, и провозгласил его императором Запада [475]475
Феофан Византиец.Летопись от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта. С. 56, 57.
[Закрыть]. Рядом с братом находился и Аркадий.
Покидая грешный мир, император дал сыновьям последние наставления: «Вы должны от своих подданных отличаться более мудростью и добродетелью, нежели величием и властью. Тот находится в великом ослеплении, кто, давая законы всему миру, не умеет давать их самому себе. Тот не достоин повелевать народом, кто не умеет повиноваться Богу. Вы должны упрочить своё царство не собственным благоразумием, не силой оружия, но своей верностью Богу; в этом собственно заключается источник побед, покоя и всякого счастья для правителей» [476]476
Вертеловский И.О заслугах императора Феодосия Великого по отношению к вере и Церкви. С. 52.
[Закрыть].
Вечером и ночью продолжалось веселье по поводу воцарения нового западного императора, а утром 17 января 395 г. святого царя не стало [477]477
Гиббон Э.Закат и падение Римской империи. Т. 3. С. 281, 282.
[Закрыть].
Конец IV в. открывает удивительную перемену, произошедшую при последних царях пока ещё единой Римской империи. После Иовиана, Валентиниана I, в известной степени Валента, Грациан, Валентиниан Младший и св. Феодосий Великий явили пример самодержцев, открыто и масштабно вмешивающихся в дела церковного управления. Разумеется, одними характерами царей этой перемены не объяснить. Самое разумное предположить, что обстоятельства времени, общественные нестроения, вызванные церковными кризисами, потребовали от них самых решительных шагов. Самодержцы как бы вдруг внезапно поняли, что принцип неучастия царя в вопросах благочестия и церковного управления ни к чему хорошему не приведёт. Перед их глазами встал образ св. Константина Великого, исповедовавшего совсем иную практику. Особенно это сходство заметно на примере св. Феодосия.
Как и св. Константина Великого, св. Феодосия отличала замечательная черта характера, проявлявшаяся в том, что вся его личность, все помыслы и поступки были проникнуты верой в Бога, Которого он искренне и непосредственно видел своим покровителем и заступником. Святой Феодосий видел в Спасителе свою волю и желал «ходить Ему вслед»; никаких компромиссов на этот счёт он не принимал. Достаточно лишь напомнить его первые шаги, как императора Востока. Полагая, что спасти государство может только Христос, св. Феодосий определил для себя приоритеты во внутренней политике. Едва вступив во власть, святой царь наряду с первыми неотложными делами решается раз и навсегда положить конец церковному расколу и утвердить истинное благочестие и веру.
Надо сказать, что, как житель Запада, новый император искренне не любил ариан, с которыми в этих провинциях связывали церковную смуту. Ободряемый своей женой, св. Плакиллой, св. Феодосий по-солдатски без обиняков решается восстановить церковный мир вполне в римских традициях – остановив свой выбор на той церковной партии, которая казалась ему истинно православной, и запретив остальные.
Судьба благоволила его начинаниям: по дороге в Константинополь св. Феодосий внезапно и тяжело заболел в Фессалониках и принял таинство крещения от епископа Ахолия, известного никейца [478]478
Феофан Византиец.Летопись от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта. С. 66.
[Закрыть]. Это был необычный случай – ведь обычно крещение принималось в те времена уже перед смертью. Вскоре царь выздоровел, и его симпатии окончательно перешли к никейцам. Таким образом, участь ариан на Востоке была предрешена. К этому времени арианство уже внутренне изжило себя на Западе, а на Востоке держалось лишь внешней силой власти императора Валента. Теперь же, когда царём стал св. Феодосий, всё свершилось очень быстро.
В многолетнем противостоянии ариан и никейцев была поставлена точка, когда в Константинополе 27 февраля 380 г. император произнёс слова, имеющие силу закона: «Нам угодно, чтобы все народы, управляемые нашим милосердием и умеренностью, твёрдо держались той религии, которой поучал римлян св. Петр, которая верно сохранялась Преданием и которую в настоящее время исповедует первосвященник Дамас и Александрийский епископ Петр – человек апостольской святости. Согласно с учением апостолов и правилами Евангелия, будем верить в единое Божество Отца, Сына и Святого Духа, соединяющихся с равным величием в благочестивой Троице. Последователям этого учения мы дозволяем принять название христиан кафолических(выделено мной. – А.В.) , а так как всех остальных мы считаем за сумасбродных безумцев, то мы клеймим их позорным названием еретиков и объявляем, что их сборища впредь не должны присваивать себе почётное наименование церквей. Кроме приговора божественного правосудия, они должны будут понести строгие наказания, каким заблагорассудится подвергнуть их наша власть, руководимая небесной мудростью» [479]479
Гидулянов П.В.Восточные патриархи в период четырех первых Вселенских Соборов. Из истории развития церковно-правительственной власти. Историко-юридическое исследование. С. 475.
[Закрыть].
Как правильно отмечают, здесь нет никакого религиозного фанатизма – император реализовал свой идеал, скопированный с римских устоев: единое государство, единая власть и единая вера. Эту работу начинал ещё св. Константин Великий, а св. Феодосий доводил её до своего логического завершения. Надо сказать, что деятельность императора не сопровождалась каким-либо сопротивлением со стороны высших клириков и рядовых мирян. За десятилетия церковных нестроений у всех сформировалось практически единодушное мнение о том, что только император в состоянии восстановить мир в Церкви и положить конец богословским прениям. Всем надоели бесконечные соборы и споры, когда пыл сторон легко переходил границы дозволенного и материализовался в самых настоящих преступных деяниях. Один характерный пример тому, что творилось в Церкви, оставил нам Феофан Византиец, по свидетельству которого епископа Евсевия Самосатского, недавно возвратившегося из заточения, убила одна женщина арианка, попав в его голову черепком с кровли [480]480
Феофан Византиец.Летопись от Диоклетиана до царей Михаила и сына его Феофилакта. С. 66.
[Закрыть].
И если внутренне Никейский Символ уже доказал свою жизнеспособность и истинность, то внешнеещё требовались немалые усилия для того, чтобы сделать его единственным для всех церковных общин Римской империи. Это было возможно только путём закрепления его в качестве обязательного для всех государственного закона, что, собственно говоря, и сделал св. Феодосий Великий. Других форм древний мир не знал, как, впрочем, и его преемники.
По приезде в столицу, в духе своего эдикта, император вызвал к себе Константинопольского епископа Димофила(370–379), преемника Евдоксия, главу омийской партии, и потребовал либо принять Никейский Символ, либо оставить кафедру. Епископ попытался было возразить, что царь не волен вторгаться во внутренние вопросы Церкви (как будто до этого Евдоксий не использовал всю мощь власти Валента для пользы своей партии!), и был изгнан с престола. Историческая правда была не на его стороне. Со своими сторонниками он отправился за город, где ещё какое-то время совершал богослужения, как епископ, но это уже ничего не определяло. А на его место император сам выбрал св. Григория Богослова(379–381).
Новый Константинопольский епископ относился к знаменитой «Капподакийской группе» (или «новоникейцам»), куда входили св. Василий Великий (330–379), св. Григорий Нисский и другие выдающиеся представители православной партии. В отличие от св. Афанасия Великого, харизматичной натуры вечного борца, претерпевшего многие испытания за свою веру, св. Василий Великий в большей степени стремился к объединениювсех небольших по численности никейских групп вокруг себя. Он не был ригористом, как его кумир, и довольно легко в целях икономии опускал вопросы, которые вызывали отторжение у других оппонентов; если, конечно, это не касалось главных вопросов вероисповедания. Рассказывают, что однажды, ещё в 371 г., на обеде в честь памяти мученика Евпсихия зашла речь о св. Василии. Блестящие и восторженные оценки присутствующих резко прервал возглас одного монаха, также присутствовавшего здесь. Он заявил, что св. Василий – еретик, поскольку в ходе одного диспута он не решался говорить ясно и категорично о Божестве Святого Духа. Напрасно присутствовавший на обеде св. Григорий Богослов настаивал, что такое поведение было вызвано нежеланием св. Василия отторгнуть паству, не вполне ещё разбиравшуюся в столь сложном вопросе, – монах был неумолим [481]481
Карташев А.В.Вселенские Соборы. С. 141.
[Закрыть].
Заслуга «капподакийцев» перед Церковью настолько велика, что невозможно хотя бы вкратце не остановиться на личностях их вождей и особенностей их богословия. В их лице блестяще осуществилось давнее желание Оригена о призвании средств античной культуры для служения христианству. Обладая великолепным образованием, Отцы-капподакийцы в своём учении о Троице окончательно установили такую терминологию, которая одинаково отличает и момент единства Божества, и момент троичности. Всё, что свойственно Божественной природе, существует в трёх Субъектах и принадлежит всем трём Ипостасям. Ипостаси не являются простыми свойствами единого Существа, но представляют собой самостоятельных, хотя и не мыслимых в отдельности друг от друга носителей единой природы. Их отличие друг от друга касается образа их бытия в связи с взаимными отношениями. Отцу принадлежит, как характерный признак, нерождённость, Сыну – рождённость, Святому Духу – исхождение. Отец есть производящая причина Сына и Духа; Дух Святой исходит от Отца, но познаётся только через Сына. «Так устанавливается правильная середина между савеллианством и арианством, между иудейством и языческим многобожием». «Три – суть едино по Божеству, и Единое тройственно по свойствам» [482]482
Бриллиантов А.И.Лекции по истории Церкви. С. 227.
[Закрыть].
Капподакийцы не только выполнили сложнейшую задачу своего времени – научного разъяснения Никейского Символа, но и принимали деятельное участие в церковной жизни. Примечательно, и это обстоятельство будет играть очень важную роль в последующей жизни Империи и Церкви, что капподакийцы были горячими поклонниками аскетизма и монашества в целом, например сам св. Василий Великий был одним из организаторов монашества в Малой Азии. Но при всех аскетических настроениях они не были отрешёнными от жизни отшельниками, активно выступая на сцену истории, как пастыри и церковно-политические деятели [483]483
Там же. С. 228.
[Закрыть]. Сам св. Василий Великий был сыном аристократа и держался с таким достоинством и честью, настолько владел мыслью и словом, что невольно вызывал уважение. Он с полным правом мог считаться главой «новоникейцев», хотя, к сожалению, и не увидел своими глазами торжества своего богословия, скончавшись ещё совсем не старым человеком.
Необходимо обратить внимание на одно обстоятельство, последствия которого вскоре не заставят себя ждать. Начав в середине 70-х гг. IV в. активную борьбу с арианами, св. Василий Великий вполне естественно обратился за помощью в Рим, надеясь, что западная столица по достоинству оценит богословие «новоникейцев». В частности, св. Василий очень надеялся, что мнение Запада окончательно положит конец Антиохийской схизме – расколу между «новоникейцеами»-мелетианами и «строникейцами».
«Пока ещё некоторые продолжают стоять, – пока ещё сохраняется лёд прежнего благосостояния, поспешите к нам, прежде чем наступит окончательное крушение Церкви, поспешите, умоляем вас, дайте руку помощи коленопреклоненным. Да подвигнутся к нам ваши братские сердца, и да прольются слёзы сострадания. Не оставьте без внимания половину Вселенной, объятую заблуждением, не попустите угаснуть вере у тех, где она впервые воссияла». Но Рим остался холоден к его письмам: из 4-х посланий (в 371, 372, 376 и 377 гг.) только последние два удостоились ответа папы Дамаса, который ждал не диакона с письмом, а пышного посольства, просящего мира у понтифика. Более того, некоторые «западные» епископы вообще вернули послания св. Василия, найдя их малоубедительными.
Только в 376 г. под влиянием св. Амвросия Медиоланского, симпатизировавшего св. Василию Великому, папа удостоил Святителя благосклонным ответом. Но в завязавшейся переписке Рим мало интересовался богословием капподакийцев, повторяя своё учение, сформулированное ещё в начальной стадии тринитарных споров. Стоит ли говорить, что вся эта аргументация была безнадёжно устаревшей? Кроме того, некоторые лица, которых Восток в лице «новоникейцев» желал обличить, нашли свою защиту на Западе, и, наоборот, епископа Евсевия Самосатского – верного никейца, Петр Александрийский на Римском соборе 377 г. вместе с другими западными предстоятелями назвал еретиком.
Но в целом, не столько из-за помощи Рима, сколько благодаря нескончаемой энергии и терпению св. Василия Великого, осенью 379 г. в Антиохии состоялся Собор под председательством Мелетия, где собравшиеся 153 епископа подтвердили решения Римских соборов 369, 376 и 377 гг. Таким образом, наглядно и зримо все «восточные» епископы объединились под знаменем Православия [484]484
Бриллиантов А.И.Лекции по истории Церкви. С. 254–257.
[Закрыть].
Большого внимания заслуживает и другой яркий представитель «капподакийцев», св. Григорий Богослов – первый помощник св. Василия Великого. Будучи сыном епископа Назианзинского, св. Григорий Богослов, тоскуя в провинции, тем не менее до смерти отца помогал тому в управлении епископией, а затем, в 370 г., удалился в Селевкию Исаврийскую. Там он тяжело заболел, и в довершение всех бед до него дошла весть о смерти горячо любимого им св. Василия Великого (379 г.). В том же 379 г. друзья св. Василия – влиятельные Мелетианские епископы уговорили св. Григория отправиться в Константинополь, где никейцы находились под спудом омиев, и их голос вообще был едва слышен [485]485
Болотов В.В.История Церкви в период Вселенских Соборов. С. 143.
[Закрыть].
Прибыв в восточную столицу, св. Григорий начал проповедовать в доме одного своего родственника, впоследствии переделанном в храм св. Анастасии. Его проповеди имели очень большой успех среди изысканной и утончённой столичной публики, и ариане даже наняли убийц для устранения такого неудобного конкурента. К счастью, покушение не удалось. Но это было только началом в цепи неприятностей. Вскоре личность св. Григория насторожила епископа Александрийского Петра – твёрдого в своём никействе, но человека с узким кругозором. Для Александрийского архиерея всё, что относилось к Константинополю, неизменно являлось «арианским». Поэтому он быстро организовал отправку в Константинополь некоего Максима Киника, которого надеялся «перерукоположить»в епископы «нового Рима».
Однажды, когда св. Григорий лежал больным дома, разнёсся слух, будто Максима хиротонисают египетские епископы. Толпа возмущённых православных константинопольцев вторглась в частный дом, где, действительно, совершалась хиротония. Киник и остальные епископы убежали прочь от разгневанной толпы, но впоследствии неудавшийся епископ отправился к Петру и требовал отдать ему кафедру, а затем просил помощи у папы Дамаса, но также безуспешно. Когда в Константинополь приехал император, вопрос о епископе столицы практически уже не стоял: царь самолично ввёл св. Григория в храм Св. Апостолов, хотя цепь солдат сдерживала толпу ариан, окруживших церковь.
Ситуация получилась парадоксальная – на один и тот же престол одновременно претендовало сразу три лица, и св. Григорий попросил императора собрать Вселенский Собор для решения вопроса о том, кому же принадлежит Константинопольская кафедра. Неожиданно выяснилось, что вопрос о лице Константинопольского епископа способен вызвать новый кризис в Церкви, только что счастливо дождавшейся своего спасителя и покровителя в лице царя. Дело заключается в том, что «староникейская» партия естественным образом была сильна в Египте, где сохранились поклонники таланта и ученики св. Афанасия Великого. Ярким её представителем, хотя и, повторимся, недалёкого ума, являлся епископ Пётр. В своё время, спасаясь от императора Валента, он покинул кафедру и нашёл убежище у папы Дамаса, с которым у него возникли тесные отношения.
К тому же Рим и Александрия в те времена активно развивали идею об апостольстве своих кафедр и вытекающих отсюда преференциях. То обстоятельство, что император отвёрг их мнение при решении вопроса о выборе Константинопольского архиерея, вызвало у них чувство сильного недовольства. И хотя личность Максима не вызывала сочувствия у Дамаса, но для него был важен принципиальный вопрос о том, чьё мнениедолжно довлеть при принятии такого рода решений. Как видно, те полномочия, которые не так давно закрепил за Римским епископом император Грациан, уже дали глубокие ростки в их сознании. Поэтому св. Григорий Богослов был совершенно прав, попросив императора созвать Собор; это и явилось единственной причиной его созыва [486]486
Болотов В.В.История Церкви в период Вселенских Соборов. С. 143, 145.
[Закрыть].
Конечно, царь придерживался обратного мнения, чем папа Дамас, естественно недоумевая, почему он, взявший на себя ответственность за состояние церковного благочестия, обязан консультироваться по данному вопросу с одним изепископов Церкви, пусть даже и весьма авторитетным. Зимой 380 г. св. Феодосий созвал Собор в Константинополе, куда пригласил исключительно восточных епископов, которых собралось около 150 человек. Там блистали такие знаменитые имена, как Мелетий Антиохийский, св. Григорий Нисский – брат св. Василия Великого, Тимофей Александрийский (епископ Петр к тому времени уже умер), Элладий Кессарийский – преемник св. Василия Великого, Петр Севастийский – брат св. Василия Великого. Интересно одно предание, связанное с именем Мелетия Антиохийского. Рассказывают, что когда император был ещё частным человеком, ему явился во сне Мелетий Антиохийский и пророчествовал о его грядущем царствовании. И хотя до этого дня царь и епископ не были знакомы друг с другом, св. Феодосий тут же узнал его и облобызал.
Поскольку, как представлялось императору, вопрос о Константинопольской кафедре не касался Запада, никто из западных епископов приглашён не был. Можно предположить и ещё некоторые мотивы, которыми руководствовался император, решая отказать Западу в участии в Соборе. Деятельность св. Василия Великого, о которой он не мог не знать, равно как и св. Григория Богослова, привела его к убеждению, что Рим не только не помог Востоку в преодолении арианства, но невольно способствовал тому, чтобы «духоборцы», в лице Константинопольского епископа Македония, какое-то время пользовались серьёзным влиянием. Кроме того, «непогрешимости» Римского понтифика – титул, который он так упорно желал, сильно нанёс урон факт общения с Маркеллом, учение коего Восток дружно анафематствовал. Так или иначе, но в мае 381 г. Собор открыл свои заседания.
