Текст книги "Мамаев омут"

Автор книги: Алексей Мусатов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– Погоди, погоди, – заинтересовался Андрей. – Здесь что-то есть…

– Конечно, есть! – подхватил Алёша. – Суслики есть, вода есть, бочки… Вот только бочек не хватает. – Он искоса посмотрел на Ваню, который с равнодушным видом стоял рядом, но явно прислушивался к разговору. – Попроси своёго отца… он часто в район на машине ездит… Привёз бы нам бочки.

– А чего его просить? – недовольным тоном ответил Ваня. – На складе «Плодоовощ» бочек сколько угодно, сам видел.

– Ой, верно! Это в Лягушечьей балке, – обрадовался Алёша. – Андрей Петрович, вот бы нам их…

– Всё равно ничего не выйдет! – буркнул Ваня.

– Почему это не выйдет? – вспылил Алёша. – Опять ты каркаешь!

– Рассохлись бочки, не годятся.

– А мы их починим.

– А знаешь, какой сторож на складе? Он и близко к бочкам не подпустит.

– Да вы его не слушайте! – пренебрежительно махнул рукой Алёша. – Он вам наговорит. У него никогда ничего не получается.

– У кого? У меня? – насторожился Ваня.

– А то нет? Да он знаете что? Он… – Алёша вспомнил, что Ваня хотел исключить его из пионеров, и у него снова вспыхнула старая обида. Он подыскивал подходящее слово, которое задело бы за живое Ваню. – Да Сорокин просто сторожа боится!..

– Это кто боится? – вспыхнул Ваня.

Разгорячившись, мальчишки принялись упрекать друг друга в том, кто из них, когда и в каком деле отступил, подвёл товарищей, струсил.

Алёша напомнил Ване, как тот, воспользовавшись его болезнью, самовольно занял его место за партой, рядом с Саней Чистовой. Ваня обвинил Алёшу в том, что, когда они играли в разведчиков, Алёша потребовал, чтобы Ваня был дневальным и никуда не уходил. Алёша не отрицал, что сказал такое, но объяснил это тем, что Ваня настоящим разведчиком быть не может, так как он трус.

– Я трус?! – взъерепенился Ваня, готовый броситься на Алёшу с кулаками. – А кто говорил, что в Лягушечьей балке страшно?

Но тут вмешался Андрей.

– Отставить! – скомандовал он.

– Ну, я тебе покажу труса! – процедил сквозь зубы Ваня.

– Уж ты покажешь! – тяжело дыша, бормотал Алёша и, обратившись к Андрею, предложил: – Хотите, я пойду на склад и посмотрю бочки?

– Оба вы, как я погляжу, храбрые на язык, – охладил мальчиков Андрей. – С бочками я сам всё выясню. А теперь марш на речку! – И, взглянув на часы, он крикнул на весь двор, чтобы ребята кончали работу и шли купаться.

Страшная ночь

Вечером, когда семья Сорокиных села ужинать, отец спросил Ваню, правда ли, что суслики в ужасной панике от того, что их ожидает в ближайшем будущем.

– В какой панике? – не понял Ваня.

– Как, разве ты не знаешь? – удивился Николай Ефимович и принялся рассказывать сыну, что он слышал о подготовке пионеров к походу на сусликов.

– Работы хватает, – спохватившись, с достоинством ответил Ваня. – Готовимся по всем правилам.

– Ну, а ты, сынок, как? – поинтересовался отец. – Говорят, Андрей Петрович вас к делу приучает, к мастерству… Чтобы руками шевелили… А ты ведь у нас заседатель. Все больше «слушали» да «постановили» любишь.

Ваня покраснел и поперхнулся чаем.

– Чем же я хуже других! Что поручат, то и делаю, – . сказал он и, чтобы скрыть своё замешательство, сам перешёл в наступление: – Это вот вы ребятам не помогаете.

– Кто это «вы»? – в свою очередь, не понял отец.

– Ну… взрослые, родители, – разошёлся Ваня. – Нам капканов не хватает, а правление не обеспечивает. Мишка Чистов сорок штук на свои деньги купил… Или вот конский волос для силков требуется. Где его достать? Так Димка взял да и отрезал у жеребца немного. А конюх его чуть не поколотил. Разве это правильно?

– То-то, я смотрю, наш жеребец без хвоста гуляет, – рассмеялся Николай Ефимович.

– И ничего нет смешного. Просто Димка у нас смекалистый! – всё больше расходился Ваня. – Вот кто нам бочки с водой в поле возить будет? Взял бы да и помог на своей трёхтонке.

– Ишь куда подъехал! – покачал головой отец. – А бочки у вас есть?

– Будут бочки… я знаю, – заверил Ваня.

– Так скажите только – когда, что, – согласился Николай Ефимович. – Поможем, дело нетрудное…

Разговор на этом закончился, и Ваня отправился в сени спать. Но сон не шёл к нему. Из головы не выходил разговор с отцом. И что Ваня только наболтал ему! И бочки-то у них скоро будут, и грузовик им нужен… А тут ему ещё вспомнилась ссора с Алёшей… Нет, он становится совсем как Алёша Окуньков… «А если в самом деле сходить на склад и отобрать бочки? – подумал Ваня. – А может быть, даже прикатить их к школе или в поле! И утереть бы нос этому хвастунишке Алёше».

Ваня ещё долго ворочался в постели, потом поднялся, осторожно вышел на улицу и направился за околицу, где находился старый склад конторы «Плодоовощ».

В старину Лягушечья балка пользовалась недоброй славой. Может быть, потому, что здесь, в низине, всегда по ночам стоял туман, а из шуршащих камышей доносилось неумолчное кваканье лягушек. Когда-то говорили, что на болоте возле Лягушечьей балки живут лешие и водяные. Но это было давно. Сейчас этого никто не говорил. Да и таких людей, которые поверили бы разным небылицам, отыскать трудно. И всё же некоторые ребята старались обходить безлюдную балку. «Мало ли что», – думал иной малодушный и робкий человек. Но если человек смел и не верит разным бабушкиным сказкам, то пройтись ему по Лягушечьей балке всё равно что раз плюнуть, особенно если его оклеветали, будто он трус.

И вот Ваня Сорокин бодрым шагом идёт на склад «Плодоовощ». Однако, когда он ступил на мягкую, податливую почву балки, шаги его несколько замедлились… Вот наконец показался и склад. За забором высились горы пустых ящиков и корзин, тускло освещённых большой жёлтой луной. Низко стелющийся туман скрадывал их очертания, и казалось, что они висят в воздухе. А лежащие бочки были похожи на спины не то тюленей, не то медведей. Из болота доносилось шуршание камышей и надрывное кваканье лягушек. Ване стало немного не по себе: «Конечно, – думал он, – никаких чертей или разных там домовых здесь быть не может. Всё это чепуха, и думать об этом даже не стоит. Но, может быть, в этих ящиках и бочках кто-нибудь притаился. Может быть, волк повадился ходить туда на ночёвку или крыса какая-нибудь. Ведь среди крыс тоже попадаются ядовитые. Она тебя цапнет, а ты потом всю жизнь ходи инвалидом с деревяшкой или без глаза».

Размышляя таким образом, Ваня вдруг обнаружил, что стоит на одном месте. Но тут он вспомнил свою ссору с Алёшкой, насмешливую улыбку Андрея и снова, но уже осторожно, озираясь и стараясь ступать как можно тише, пустился в путь. Подойдя поближе к складу, он уже почти совсем не боялся. Всё, что раньше скрадывалось туманом, стало хорошо видно, и бочки уже не казались спинами неведомых зверей. Пересчитав все бочки, он почувствовал себя настоящим героем. Последнюю лежащую на боку бочку Ваня тщательно осмотрел и даже бесстрашно заглянул в её чёрное нутро. Она была пуста и пахла чем-то кислым. Как человек, сделавший немаловажное дело, Ваня почувствовал глубокое удовлетворение. Лениво потянувшись, он даже зевнул, да так и застыл с разинутым ртом… Прямо на Ваню, медленно покачиваясь, плыла по воздуху какая-то фигура. Ваня зажмурил глаза и быстро присел за лежащую бочку. А когда вслед за тем он услышал, как таинственная фигура издала пронзительный крик, а потом провалилась неизвестно куда, зубы у Вани мелко-мелко застучали, и он на четвереньках залез в бочку.

Алёша, втянув голову в плечи, сидел на корточках на тропинке, ведущей к складу «Плодоовощ». И всё из-за этого крика ночной птицы. Если бы не этот крик, он бы и не думал присаживаться. Да и присел-то он, по правде говоря, совершенно нечаянно. Всё случилось как-то само собой: раздался пронзительный крик птицы, и Алёша не успел опомниться, как заметил, что сидит на корточках.

Впрочем, всё получилось как нельзя кстати: Алёша как раз устал. Посидит он немного, отдохнёт и пойдёт дальше. Конечно, будь на его месте Ваня Сорокин, так у того, уж наверно, все поджилки бы затряслись. Правда, когда Алёша был поменьше, скажем года три назад, может, он действительно немного струхнул бы. Но теперь – нет.

Чего тут пугаться, в самом деле! Ведь на свете ничего, кроме природы, не бывает. А хозяин природы – человек. Значит, никакого страха и быть не может. А что Алёша немного дрожит, так это ж от самого обыкновенного холода. Ну, а вспотел он, ясное дело, от тумана. Туман сгустился, осел на Алёшу, вот он и вспотел маленько. Беда невелика. Но уж то, что задумал, он выполнит. А за это и попотеть не жалко… Он докажет, что Алёша Окуньков не только умеет нечаянно оговариваться на слётах… Завтра же он отрапортует Андрею. Так, мол, и так. Бочки все обследованы. Общее количество такое-то, исправных столько-то, требующих починки столько-то, совершенно негодных столько-то… А когда Андрей Петрович удивится и спросит, когда же Алёша успел сходить на склад и произвести обследование, Алёша, даже не взглянув на Ваню, который будет стоять рядом, ответит небрежно и скромно: «Я туда пошёл в свободное время, в одиннадцать часов вечера». Правда, Андрей Петрович предупредил, что он сам займётся бочками, и запретил Алёше и Ване ходить на склад. Ване, конечно, только этого и надо. Да что запрещать! Его хоть на коленях проси сходить в Лягушечью балку, он и то с места не двинется. А Алёша вот взял и пошёл. Пусть его потом Андрей Петрович поругает, зато он выйдет победителем. А победителей, как известно, не судят…

Придя к этому выводу, Алёша почувствовал, что он отдохнул, и смело двинулся к складу. Здесь он принялся осматривать бочки. Каждую из них он проверял похлопыванием ладони, ударом кулака или ноги. На удары бочки отзывались по-разному: наполненные – негромко, пустые рассохшиеся – жалобным дребезжанием, пустые исправные – басовито и гулко.

Пересчитав все бочки, Алёша собрался в обратный путь, но неожиданно замер: прямо на него по воздуху двигалось что-то чёрное. И тут Алёше почему-то сразу же вспомнилась рассказанная ему Димкой как раз сегодня сказка об одном драконе, который питался людьми. У Алёши по спине забегали мурашки. Однако, вспомнив, что чудес на свете не бывает и что у Димкиного дракона был один блестящий огненный глаз, Алёша постарался не поддаваться панике. Чтобы показать, что ему совсем не страшно, он даже улыбнулся про себя. Но вот непонятная фигура внезапно остановилась, как-то очень противно крякнула и… заблестела своим огненным глазом. Тут уж Алёша не выдержал. Бросившись на четвереньки, он быстро подполз к лежащей бочке и юркнул в неё головой. В бочке что-то тяжело сопело.

– Кто тут? – испуганным шёпотом спросил Алёша и, не дождавшись ответа, хотел было податься обратно, но, вспомнив о драконе, не стал этого делать. – Кто это? – снова спросил Алёша, стоя на четвереньках.

Не получив ответа, он решил, что в бочке лежит собака. Ну что ж, мелькнуло в Алёшиной голове, лучше собака, чем дракон, тем более что эта собака, наверно, добрая, если она до сих пор не куснула его. Алёша начал осторожно залезать в бочку, но неожиданно вздрогнул и остановился. «Собака» заговорила дрожащим голосом:

– А ты кто?

– Окуньков я! А ты?

«Собака» некоторое время помолчала, а потом ответила голосом Вани Сорокина:

– А тебе… какое дело?

Оба мальчика очень обрадовались друг другу, но каждый из них старался не показать этого.

– Тебе чего здесь надо? – недовольно спросил Ваня.

– А тебе? – в тон ему ответил Алёша.

– Это моё дело… Может, я люблю спать в бочках…

– А может, и я люблю…

– Так занимай другую бочку. Чего ко мне забрался!

– Тихо ты! – зашипел Алёша.

Мальчики замолчали и прислушались к какому-то неясному шуму.

– Там кто-то бродит, – зашептал Алёша.

– Ага, испугался! – обрадовался Ваня. – Эх ты, трус! Вылезай отсюда! Это моя бочка!

– А ты её покупал? – возразил Алёша. – И не толкайся локтем!

– А ты не лезь своим носом в моё ухо!

– Очень мне нужно твоё ухо! – фыркнул Алёша и хотел ещё что-то добавить, но в это время в носу у него сильно защекотало, и он так чихнул, что бочка вздрогнула и скатилась с бугорка в низину.

Мальчишки невольно прижались друг к другу.

– Слышишь, там кто-то есть, – вновь шепнул Алёша, когда бочка остановилась, и, схватив лежавшую неподалёку круглую крышку, изнутри прикрыл ею отверстие бочки.

Над головами ребят раздались голоса. Один из них принадлежал Андрею, другой, старческий, скрипучий, – сторожу.

– Ну что ж, раз Василий Прохорыч дал такое распоряжение, тогда берите, – говорил Михей. – Под расписку, конечно… Тут их у меня на счету двадцать девять бочек имеется…

– Вот и неправильно, – шепнул Ваня, – тридцать две… Я сам считал.

– Верно! И я считал, – согласился Алёша.

– Из них пять бочек с капустой, – продолжал Михей, – Выходит, двадцать четыре штуки можете забирать.

– Спасибо, Михей Силыч, – поблагодарил Андрей. – Завтра же с ребятами мы их перекатим в поле, поближе к сусликам.

– А зачем их перекатывать? – как бы про себя вновь зашептал Ваня. – Мой тятька на грузовике их обещал перевезти.

– Уж и обещал! – зашептал Алёша. – Как бы не так!

– Да ну тебя! – вскипел Ваня.

Между тем, исчерпав разговор, сторож всё ещё не отпускал Андрея. Он попросил у него папироску.

– Не курю, Михей Силыч.

– Ну что ж, на нет и суда нет. Конечно, может, оно и вредно, как доктора говорят. А я вот курю… Подымлю своим самосадом, мне словно и дышать легче. – И старик, пригласив Андрея присесть на бочку, скрутил козью ножку и чиркнул спичкой.

«Вот он какой, драконий глаз! – про себя улыбнулся Алёша. – А я-то испугался!»

– Значит, сусликов будете истреблять, – рассуждал словоохотливый Михей. – И водой, и дымом, и капканами? Так сказать, всеми видами оружия. Правильное дело… Можно сказать, народное. Давно пора этих нахлебников с наших полей выгнать… А ребятишки, значит, слушаются вас… уважают. И как вы их только к рукам прибрали? Народ они бедовый, озорной, особливо Мишка… Меня-то они, конечно, побаиваются… Я человек строгий, беспорядков не люблю…

Услышав такое безудержное хвастовство, Ваня с Алёшей зашептались и даже фыркнули.

– Что это? – прислушался Андрей.

Но ребята в бочке опять затаились.

– Это, видно, капуста шипит под нами, – принялся объяснять Михей. – По-научному сказать, брожение происходит. Прошлогодняя капуста, вот в ней всякие там ми… ми… микроор-га-низмы и играют. Толкутся себе и толкутся. Иной раз до того дотолкутся, что только держись… Днище вышибают! – Старик умолк и подозрительно поглядел на бочку. – Как она сюда попала? Если бочка с капустой, так ей вон где быть полагается, под навесом. Ну-ка, милок, помоги-ка мне. Эх, люди, люди! Общественное добро не берегут.

Дед Михей вместе с Андреем принялись толкать бочку к навесу.

– Стойте! Не надо! – донеслись из бочки приглушённые голоса. – Мы не капуста…

– Чур меня, чур! – замахал руками испуганный дед Михей. – Вот так капустный дух! Вот так ми… ми… – В этот раз он так и не выговорил мудрёного слова и, подобрав полы своего брезентового плаща, пустился наутёк.

Алёша с Ваней поспешно вылезли из бочки.

– Хороши, нечего сказать! Откуда вы взялись? – удивленно спросил Андрей, но вдруг как-то странно всхлипнул и, обняв ребят, начал хохотать.

Глядя на него, засмеялись и сконфуженные ребята, сначала неуверенно, тихо, а потом всё громче и громче, и по Лягушечьей балке разнёсся такой дружный хохот, что лягушки от удивления перестали квакать.

Мишкина карта

В воскресенье Андрей устроил общую проверку. Алёша Окуньков доложил, что капканов уже набралось сто пятьдесят штук и все они исправлены и проверены. Федя Четвериков отрапортовал о безотказно действующих дымогарах. Саня Чистова сообщила, сколько у них сплетено петель, силков и сколько заготовлено лопат и колышков.

Особенно же ребятам понравилось, когда Ваня Сорокин чётко и коротко доложил, что двадцать четыре бочки вывезены в поле и наполнены водой.

– Теперь можно начинать боевую операцию? – нетерпеливо спросил Димка. – Завтра в восемь ноль-ноль. Правда, Андрей Петрович?

Андрей окинул взглядом застывших в напряжённом ожидании ребят – их стало значительно больше, чем при первой встрече.

– Можно, да не совсем, – задумчиво сказал он. – Как и чем уничтожать сусликов, мы уже знаем, а вот где они, в каких местах – это нам пока неизвестно. Разведки мы не провели и карты не составили.

– А мы и без карты их найдём, – сказал Димка.

– А всё же с картой лучше, – возразил Андрей и спросил Саню, правда ли, что её брат составляет по заданию правления карту.

– Да, он что-то давно рисует, – ответила Саня.

– Не даст он нам карту, – отозвался Алёша. – Пожалеет…

– А почему бы не дать? – вступился Стёпа Соломин. – Он же не пожалел для нас сорока капканов. Надо только Мишку попросить как следует, он это любит…

– Зачем же просить? – заметил Андрей. – Мы просто пойдём к Василию Прохоровичу и скажем ему, что нам нужна карта расположения сусликов и хороший проводник-разведчик.

Не успев смыть с лица и рук следы краски, взъерошенный, сияющий Мишка развернул перед председателем колхоза законченную им карту местности и принялся объяснять, что он хотел на ней изобразить.

– Всё, брат, ясно без слов, – остановил его Василий Прохорович, рассматривая карту. – Сам вижу, не слепой. Вот Большая пустошь. Самый первый очаг сусликов. Так здесь и отмечено. Правильно! Вот Попова поляна. И здесь сусликов много. Тоже верно указано… – А это что? А-а… понятно. Масштаб. А это? – спросил председатель, разглядывая надпись в правом углу карты, и, прищурившись, прочитал: – «Рисовал М. Чистов»… Фамилия художника, значит. Добре! Ну что ж, Михаил, карта получилась отменная. Задание колхоза выполнил. Спасибо тебе!

Как Мишка ни старался быть серьёзным, но от такой похвалы его разноцветное лицо расплылось в улыбке:

– Дядя Вася, а ещё какое поручение будет?

– Есть поручение, – засмеялся председатель, взглянув на Мишку, – важное, и притом срочное. Немедленно умыться. Да с мылом, покрепче. У тебя же не лицо, а радуга какая-то.

– Я серьёзно, дядя Вася… – обиделся Мишка и, заглянув в оконное стекло, принялся рукавом рубахи стирать со щёк и подбородка краску.

– А если серьёзно, то вот какое дело. Возьми сейчас карту и отнеси её Андрею Петровичу… – начал Василий Прохорович и, исподлобья взглянув на Мишку, осёкся и стал покашливать.

Мишка внезапно побледнел и тихо проговорил:

– Вы же карту просили для…

– …колхоза. Верно! – закончил Василий Прохорович.

– А для института? – спросил Мишка.

Но тут Василия Прохоровича снова одолел кашель. Когда приступ окончился, он накрыл чернильницу колпачком, поставил карандаш в подставку, сложил лежащие на столе бумаги в стопку, сдул со стола пыль, снял с чернильницы колпачок и только тогда ответил:

– Ну, и для института, конечно. Такая карта для кого хочешь пригодится. Её, понимаешь, и на выставку послать не стыдно… Институту она безусловно пригодится. Но у них там столько дел, что, пока до твоей карты доберутся, знаешь сколько времени уйдёт…

– Вы же говорили – срочно.

– Ну да, срочно. Никто не отрицает. Безусловно. Но для кого срочно? Срочно для колхоза. А для института не срочно. Понятно?

Мишка кивнул головой и спросил:

– А при чём здесь Андрей Петрович?

– Как – при чём? – ответил председатель. – Так ведь Андрей с ребятами делают колхозное дело? А? Или, может, они, по-твоему, стараются на чужого дядю? Отвечай, раз спрашивают.

– Ну, колхозное, – согласился Мишка.

– То-то же, – успокоился Василий Прохорович и, углубившись в бумаги, небрежно добавил: – Передай карту Андрею Петровичу и поясни ребятам, что к чему…

– Я у них не состою…

– Не состоишь? – почему-то вдруг очень удивился председатель. – Это почему ж такое?

– Не приняли, – коротко ответил Мишка.

– Не приняли? Тебя? – ещё больше удивился председатель. – Первого истребителя сусликов? Как же это так?.. Илья Степаныч, – обратился он к сидевшему в углу за столом счетоводу. – Слыхал? Что же это у нас делается?..

Счетовод оторвался от бумаг и, взглянув на Мишку поверх очков, сочувственно покачал головой и снова углубился в сводку.

– Вот что, Егорыч, ты пойди и скажи от моего имени, что я приказал принять тебя в отряд. Сейчас же. Немедленно. Понятно? Без всякой очереди. Или нет, я лучше письменное распоряжение дам. – И Василий Прохорович протянул руку к бумаге.

– Не надо, – остановил его Мишка. – Я теперь сам не хочу.

– Это что за фокусы? – нахмурился Василий Прохорович и, не получив ответа, сухо добавил: – Ну, это как знаешь. А карту Андрею Петровичу отдай.

– Не отдам, – решительно ответил Мишка.

– Это почему же? – спросил председатель.

– Вы сказали – она для института, – упрямо стоял на своём Мишка.

Василий Прохорович чуть было снова не закашлялся, но раздумал строго взглянул на Мишку и, внезапно ударив ладонью по столу, заговорил:

– Да что, понимаешь, за разговорчики такие! «Я сказал, ты сказал, он сказал! Что, да как, да почему»! Да кто ты такой, чтоб я тебе отчёт давал? Ревизионная комиссия, что ли? Ну, кто ты такой? Кто? Мишка Чистов, говоришь? Ничего подобного. Индивидуал ты! Вот кто. Тут, понимаешь, люди трудятся, ребята малые стараются, надрываются, последние силы отдают, – всё более распалялся Василий Прохорович, – а этот, понимаешь, Мишка, большой парень, здоровый, способный, можно сказать, даже умный, победитель шахматного чемпионата всей школы, будущий советский художник, ходит себе, заложив ручки в брючки, и на всех поплевывает с высокого дерева! Ну прямо не пионер, а какой-то мужик-единоличник, вроде тех, которые в доколхозное время жили… Верно я говорю, Илья Степаныч?

Счетовод снова взглянул на Мишку поверх очков и, кивнув головой, ответил:

– Безусловно.

– Слышишь, что люди говорят! – продолжал Василий Прохорович. – Куда ж это годится? Компанию какую-то себе завёл отдельную, вроде частной артели. Сколько у тебя ребят осталось?

– Один, – мрачно отозвался Мишка.

– Так, может, вы ещё из колхоза выпишетесь? Выделим вам землю, и живите себе, как индивидуалы какие-нибудь, вместе с вашими сусликами. Илья Степаныч, как ты на это смотришь?

Счетовод ответил не сразу. Он сидел, низко склонившись над бумагами, и плечи его почему-то подозрительно вздрагивали. Наконец он поднял голову и спросил:

– А паспорта у них имеются?

– Паспорта? – переспросил Василий Прохорович. – Нет. Ну какие там паспорта у таких огольцов?

– Тогда нельзя. Устав не позволяет, – с серьёзным видом разъяснил счетовод.

– Ах, да!.. – хлопнул себя по лбу председатель. – Что же теперь делать? Так и будет колхоз всё время маяться с тобой? Послушай, Егорыч! Давай, знаешь, не будем ссориться. Отдай карту Андрею, и делу конец…

– Не отдам! – упрямо ответил Мишка.

– Ну что вы скажете, люди добрые! – взмолился председатель. – Он мне последние нервы попортит! Значит, не дашь? Категорически?

– Не дам, – подтвердил Мишка.

– Так!.. – вздохнул председатель. Он достал носовой платок, пригладил им свои небольшие, подстриженные щеточкой усики и неожиданно миролюбиво заговорил: – Тогда вот что. Пойди с картой к Андрею Петровичу… Да не маши рукой! Послушай сначала. И где это ты научился взрослых перебивать? Беда с тобой!.. Так вот: пойдёшь к Андрею Петровичу и от моего имени попросишь его, чтобы он твою карту проверил. Он всё же человек понимающий. Может, твоя карта совсем никуда не годится, а может, что-нибудь исправить надо. А потом сдашь её в правление. Илья Степаныч, ты карту в сейф схорони. Ну как, Михаил, согласен? Слава тебе… Договорились! – Председатель хлопнул Мишку по ладони и, показывая, что разговор закончен, потребовал у Ильи Степановича какую-то инструкцию и углубился в её изучение.

Мишка бережно свернул карту, сунул её под мышку и в раздумье вышел из правления.

У крыльца его поджидал Колька Свищёв. «Просят… Уговаривают, – раздумывал Мишка. – Поздно спохватились… Надо было раньше звать, а то… “Мы ещё подумаем, принимать ли тебя в отряд”!.. Да ещё каким-то “индивидалом” прозвали, единоличником. А за что?..» Правда, он маленько пофорсил, когда его в отряд не приняли да ещё когда свои капканы предлагал. Ну, так что? Это же он для авторитета сделал. И больше ни для чего. Скучно вот только стало, да с авторитетом плохо получается. Все ребята почему-то перешли в отряд к Андрею, один только Колька Свищёв остался. Этот-то не уйдёт, как другие, уж будьте уверены. А только что ему делать с одним Колькой? Ни в футбол не поиграть, ни в лапту. Да и тихий этот Колька, смирный, как телёнок, со всем соглашается, что ему ни скажешь, ходит за Мишкой как тень.

– Ну чего ты как смола липнешь?.. Что ты мне на пятки наступаешь! – неожиданно набросился на приятеля Мишка. – Эх ты… индивидал!..

Ошарашенный Колька остановился и, поглядев на своего вожака, вполголоса сказал:

– А может, карту-то лучше отдать? Я ведь слышал, как тебя председатель уговаривал… Зачем она тебе?

– Вот как! И ты за них! – рассердился Мишка, окинув Кольку грозным взглядом. – Можешь перемётываться… Мне изменники не нужны!

Колька виновато шмыгнул носом:

– Да нет… Я это так сказал, к слову.

И чего там интересного, у Андрея? – продолжал раздумывать Мишка. Ну, купаются ребята вместе, на прогулки ходят, песни поют. Подумаешь, невидаль! Теперь вот сусликов собираются истреблять. А что ребята в капканах понимают? Вот если бы он был с ними… Жаль только, что капканы отдал. Хотя нет… Пусть пользуются его добром… Пусть ломают себе голову, кто их прислал, а потом, когда узнают, пусть подивятся, какой Мишка щедрый и добрый… Пусть тогда попробуют назвать его единоличником! Но морочить себе голову он никому не позволит. А то институт какой-то придумали, боевое задание. Эх, воспитатели!.. Обманывают малолетних, а теперь просят… Ну нет! Не на такого напали. К Андрею Петровичу Мишка, пожалуй, зайдёт. Отчего же не зайти? Ему даже интересно послушать, как тот будет уговаривать его. А вот карту Мишка ему не отдаст. Ни за что. Пусть что хотят делают. Не отдаст – и всё!

Проводник-разведчик

Заметив на школьном дворе Андрея, который о чём-то разговаривал с ребятами, Мишка решительно подошёл к нему и громко поздоровался.

– Здравствуй, Миша! – обернувшись, спокойно ответил Андрей.

Мишка ожидал, что тот ещё что-нибудь скажет, вроде: «Наконец-то явился!» или хотя бы: «Как поживаешь?», но Андрей молчал.

– Меня Василий Прохорыч просил вам показать… – начал было Мишка, протягивая карту Андрею.

Но Андрей даже не взглянул на неё:

– Подожди, я занят.

– Так тут недолго… – сказал Мишка.

Но Андрей снова перебил его:

– Я же сказал, что занят… Пойди к штабу и обожди меня. – И, повернувшись к ребятам, он принялся им что-то объяснять.

Мишка направился к штабу.

Оглядев со скучающим видом школьный двор, в разных углах которого кипела работа, он остановился перед стенгазетой, прочёл заголовки, фельетон, задержался на довольно длинном стишке, который кончался словами:

Товарищ, верь!

Придёт пора,

Когда родимые поля,

Очищенные от вреда,

Дадут роскошные хлеба.

Под стишками стояла подпись «А. Ч.», и Миша сразу догадался, что это писала Санька. Была в газете и карикатура на Ваню Сорокина, который ссорился с ребятами. Но что это был за рисунок? Ни пропорций, ни перспективы!.. Покачав головой, Мишка вынул из кармана карандаш и несколькими штрихами поправил карикатуру. Потом он оживил газету замысловатыми завитушками на полях и вокруг заголовка.

Оглядывая свою работу, Мишка несколько отошёл назад и неожиданно заметил Андрея, который сидел неподалёку на скамеечке. Мишка смутился, но, увидев, что Андрей тщательно чистит свои ногти, немного успокоился.

– Слушаю тебя, Миша, – сказал Андрей.

– Василий Прохорыч просил, чтобы я вам карту показал. Для проверки. Правильно ли всё в ней. Вот. – Мишка развернул карту и протянул её Андрею.

Тот взял карту и, склонив голову набок, сосредоточенно принялся её рассматривать. Наконец, после долгого молчания, он сказал:

– По-моему, всё правильно, – и, свернув карту, вернул её мальчику.

– Она для научного института сделана, – переминаясь с ноги на ногу, добавил Мишка.

Андрей понимающе кивнул головой. Мишка ещё немного потоптался на месте и, не зная, о чём говорить дальше, неожиданно спросил:

– Андрей Петрович, а правда, что у вас есть категория по шахматам?

Андрей чуть улыбнулся:

– Есть.

– Уй ты! – удивился Мишка. – А какая?

– Вторая. А ты тоже играешь? – спросил Андрей.

– Играю. Только здесь не с кем. Я всех обыгрываю.

– Так уж и всех?

– В школе, конечно… – поправился Мишка. – А можно мне с вами сыграть?

– Пожалуйста. Приходи – сыграем.

– Ладно! – ответил Мишка. Но тут, словно что-то вспомнив, он приосанился и непринуждённо добавил: – Зайду как-нибудь, в свободное время. Так я пошёл… До свиданья. – И Мишка решительно двинулся к выходу со школьного двора.

Но тут раздался негромкий голос Андрея:

– Миша.

Мальчик тотчас же обернулся. Андрей шёл за ним следом.

– Вот что, – сказал он, – ты тут нам капканы прислал…

– Догадались? – спросил Мишка.

– Да. Это ты хорошо сделал… по-товарищески…

– Ну что вы! Пустяки. – И Мишка махнул рукой с таким выражением, будто ему ничего не стоит завалить капканами хоть весь район.

– А вот как с капканами обращаться… – начал Андрей.

– Как обращаться? – оживившись, перебил его Мишка. – Так это же очень просто! Их надо устанавливать в определённом месте. Вот, например, нора. Так. А капкан надо ставить с таким расчётом…

– Погоди, погоди, Миша, – остановил его Андрей. – Ты бы это лучше ребятам объяснил… Можешь?

– А чего ж… Это нетрудно.

– И вот ещё что, – продолжал Андрей. – Мы тут у правления колхоза проводника-разведчика просили для нашего отряда. Так Василий Прохорович тебя рекомендует. Лучшего, говорит, проводника, чем Михаил Чистов, по всей округе не сыщете. Он, говорит, пока карту составлял, все сусличьи места изучил.

– Это так! – улыбнулся польщённый Мишка. – У меня теперь каждая сусличья нора на учёте. Вот хоть по карте проверьте. – И он поспешно принялся развёртывать карту.

– Нет, нет, – отстранил карту Андрей. – Раз карта для института, так надо её и отправить по назначению. Ты ребят лично в поле поведи. Ну, хотя бы в первый день, для начала…

– А когда вы выступаете? – деловито осведомился Мишка.

– В самое ближайшее время. Всё дело за проводником, – усмехнулся Андрей.

Мишка кинул на Андрея подозрительный взгляд и вдруг спохватился. Что ж это такое! Карту у него вроде как не берут, а пойти к ребятам проводником-разведчиком он почти согласен. А ведь это одно и то же. Да и как устанавливать капканы – он готов показать ребятам. Как же всё это случилось? Но размышлять об этом ему не очень хотелось. Всё равно дела не поправишь, к тому же ему не терпелось посмотреть, что ребята без него сделали с капканами.

– А вы хитрый, Андрей Петрович, – ухмыльнулся Мишка. – Боевое задание с дядей Васей придумали, карта, проводник, то, сё…