Текст книги "ЛЮБЛЮ "

Автор книги: Алексей Дьяченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

ным полом, потолком и батареей, с ванной голубого цвета.

– Что за сюрприз? – Спросил Фёдор, умываясь, у прибежавшего

следом и стоящего за спиной, друга.

– Да, какая-нибудь очередная придурь, – отвечал Степан. – В

прошлый раз, когда здесь был, чуть в Алтай не улетели. Выпили, и за-

хотелось вдруг Корней Кондратьичу пельменей из тигрятины.

А Емельян ему возьми тут в уши и надуй. Чуть на тигров охотиться не

– 125 –

повёз. Я один воспротивился, тогда и все, за компанию так сказать,

унялись. Что-нибудь вроде того, но только в домашнем варианте.

Может, всем раздаст по рогатине и какого-нибудь медведя, в зверинце

купленного, всей ватагой давить будем.

Умывшись, Фёдор, в сопровождении Степана, спустился на

второй этаж. Пройдясь по коридору, приятели оказались в просторной

комнате с хрустальной люстрой и деревянным барельефом во всю

стену, с широким длинным столом уставленным снедью. Комната бы-

ла до того просторна, что, казалось, – убери стол, приглашай оркестр,

да закатывай балы. Не комната, а зала императорского дворца, тем

более что люстра, свисавшая с потолка, как показалось Фёдору, была

именно оттуда. На огромном резном барельефе, закрывавшем собою

всю стену, была изображена гигантская волна, запечатлённая худож-

ником в своём апогее, уже через мгновение готовая опрокинуться и

обратиться в пену. На самом её гребне сиротливо ютился крохотный

корабль, неопределённый в своей участи, и всё это сверху было щедро

усыпано небесными светилами: луной, кометами и звёздами, а снизу

доукомплектовано страшными глубоководными рыбами.

В компании, сидевшей за столом, были всё знакомые лица. Мар-

ко, сменивший халат на пиджак. Емельян, поменявший белую ситце-

вую рубашку с красными райскими птицами на чёрную, шёлковую с

золотыми. Тот самый «пират» с блестящим от крема лицом, Богдан и

сам Черногуз. К моменту появления Степана и Фёдора Черногуз с

Емельяном о чём-то сговаривался. Заметив их, Корней Кондратьич

крикнул: «вот они» и, оставив бородача, подбежал к вошедшим.

– Вдовиченка тильки за смертью посылать, – сказал он, смеясь,

и поцеловав Степана, что бы тот не обижался, обратился к Фёдору. –

Как спали? Ну, и добре. Сидайте. Сидайте, зараз буде то, шо вам и не

грезилось. Давай, Амельян, покажи, на шо мы сильны, – продолжал

он свою возбуждённую речь и, увидев, что бородач кивком головы

дал сигнал, означавший готовность, торжественно объявил. – Увага!

Увага! Внимание! Внимание! Зараз усих на виду, Амельян Авдоки-

мыч Хребёткин... Ну, зараз сами побачите...

Начав бодро, Черногуз на последних словах что-то сдал, сел за

стол и стал вместе со всеми смотреть на Емельяна.

– 126 –

Емельян достал из-под стола две литровые бутылки водки Мос-

ковской особой, открыл, поставил рядом. Сходил и принёс специально

заготовленное блюдо, стоявшее на подоконнике за занавеской. На

блюде лежала обыкновенная селёдка, не очищенная, не выпотрошен-

ная, лежала она на толстой перине нарезанного лука. Как только всё

было готово, не говоря ни слова, Емельян взял одну бутылку и засунул

её себе в рот, засунул кверху донышком. Убрав руки и закинув голову,

он стал ждать, пока водка из бутылки переместится в его утробу. Он

так глубоко всунул бутылочное горлышко в свой рот, что казалось, он

держит бутылку не зубами, а тем, что её горлышко плотно вошло в его.

Водка выпилась почти мгновенно, так же мгновенно Хребёткиным бы-

ла произведена замена пустой бутылки на целую. Пока водка из второй

литровки лилась, Емельян, свободными от поддержки бутылки руками,

сумел нащёлкать какую-то немудрёную мелодию, чем просто вызвал

восторг у наблюдавших. Хозяин дома хохотал, глядя на удивлённого

Степана, и к концу второй бутылки стал кричать:

– Шо, бачишь? Га. То щё не усё, дивись Стефану, дивись!

Закончив пить и поставив вторую пустую бутылку на стол,

Емельян взял сельдь и с хрустом, так же быстро как пил, съел её вме-

сте с головой, костями и хвостом. После чего сгрёб с блюда весь лук и

подбросил его вверх. Завершением номера было разбивание пустых

бутылок о голову.

Черногуз ликовал, задыхался от смеха и показывал пальцем на

племянника.

– У-ой, неможу. У-ой, вмираю! Дивитесь. Дивитесь на Вдови-

ченка! Пейшов, нюхать. Ну, шо? Разнюхал? Да, шо ты лижешь её, как

пёс крынку. Це горилка Стефану. Ты ж спытай ву Амельяна, зараз

растолкует, шо воды стильки не выпьешь.

Степан действительно, сорвавшись с места, подбежал и ню-

хал осколки.

– То, щё шо, – говорил, слегка успокоившийся Черногуз. – У

прошлом годе жарища була сорок градусев. Амельян махнул горяче-

го коньяку, таким же примером. Да, в воронке споймал карася. Да,

сырого и съил.

– Ну, не сорок. Градусов двадцать семь тогда было, – сказал

Емельян, до этого всё помалкивавший.

– 127 –

– Молчи, Амеля. Молчи! – Любовно закричал на него Черно-

гуз. – Ты же невмеешь ничего красиво рассказать. Вот и горилку зараз

ты шо-то не гарно пил, медленно, – шутя, сказал он.

– Устал сегодня, Корней Кондратьич, – стал оправдываться,

серьёзно воспринявший упрёк, Емельян. – Ежели б с подготовкой, а

не вдруг, то может и того. А то, это...

Вытерев рукавом губы и кинув в рот оставшиеся на пустом

блюде два маленьких колечка лука, Емельян предался вдруг воспо-

минаниям.

– Я что? Я по природе своей малосилен, мне послабление пола-

гается. Вот отец мой, покойник, царство ему небесное, Евдоким Гор-

деич, тот слабым не был, тот бы вам веселье показал. Он хочь и с де-

ревяшкой ходил вместо ноги, а силу в себе имел. Подковы рвал, как

бумагу. За один присест мог четверть выпить.

– Ты значит, до батька не дорос? – Подзадоривал его Черногуз.

– Не дорос, – покорно соглашался Емельян. – Но, он через неё и

сгинул. Выпил как-то четверть разом, людям на забаву, и сгорел.

– Как сгорел? – Спросил не на шутку заинтересовавшийся Сте-

пан, который хоть и крепился, когда будил Фёдора, но был уже за-

метно пьян.

– Как? Так! Обнакновенно, – ответил Емельян, подмигивая

Черногузу. – Чёрный дым изо рта пошёл.

Черногуз, а следом за ним и все остальные, кроме Фёдора, рас-

смеялись, глядя на Степана.

– Да, ну, вас, – махнув рукой в сторону Черногуза, добродушно

сказал Степан, слегка обиженный смехом.

– Какие шутки, говорю тебе чёрный дым, – не отступал Емель-

ян, упорствуя в своём насмешничании. – Совсем такой же, как из тру-

бы в заводе. Вот те истый крест, – забожился он, размашисто крестясь

левой рукой.

– Ну, сгорел так сгорел, – рассерженно сказал Степан и пред-

ложил выпить за именинника.

– От за то спасибо, – сказал Черногуз и лукаво поглядывая на Сте-

пана, спросил. – А ты з Бодей, стало быть, опять чокаться не станешь?

– Его убить мало, – вырвалось у Степана. – А, что бы мне ещё с

ним чокаться. Я лучше... Я... – не зная чем закончить начатую фразу,

– 128 –

он, как бы за помощью, повернулся к Черногузу, и, не дождавшись

помощи, перестав подыскивать подходящее слово, стал с упрёком

смотреть на именинника.

– Точно! – После затянувшейся паузы ответил ему именинник и

вдруг, став необыкновенно серьёзным, достал из кармана брюк бле-

стящий револьвер и вложил его Степану в руку.

– Давай. Убей, – спокойно сказал он. – Убей, но только не злись

за моим столом.

Лукавая улыбка вновь засветилась в его глазах и пробежав по

щекам, разомкнула губы:

– Да, ты ещё пожалуй, промахнёшься! – Добавил он, еле сдер-

живаясь, чтобы не засмеяться. – Давай-ка вместе!

Черногуз взял Степана за руку, нацелился никелированным ду-

лом в лоб Богдану и стал нажимать своим пальцем на палец Степана,

лежащий на курке.

– Я, сам! – Вызывающе сказал Степан, вырвав руку с револьве-

ром из рук дяди. Он так же нацелился в лоб своему обидчику и уже

собрался стрелять, когда сидевший с ним рядом Фёдор, всё это время

находившийся словно под гипнозом, опомнившись, схватил Степана и

поднял руку с револьвером в верх.

– Ты что, с ума сошёл? – Сказал он Степану голосом, срываю-

щимся от волнения. – А, вы? – Обратился он к Черногузу. – На, что вы

его толкаете?

– То шутка, простите, – испугался Черногуз и отобрал у пле-

мянника револьвер. – А, за Богдана не бойтесь. То жук такой, шо и

захочешь, не убьёшь. И как бы в подтверждение своих слов, напра-

вил дуло револьвера в голову Богдана и выстрелил. Богдан еле уло-

вимым движением отвёл голову в сторону, а пуля, которая оказалась

настоящей, прошла мимо, расщепив плавник у одной из рыб на ба-

рельефе. Все снова, как по команде, рассмеялись. Не смеялись толь-

ко Фёдор и Степан.

– Ну, шо, Стефану, ещё палить будимо? – Протягивая револьвер

племяннику, спросил дядя. Степан, онемев от всего с ним случивше-

гося, отрицательно покачал головой и сел. Все опять засмеялись. На-

строение у сидевших за столом было весёлое. Емельян гоготал осо-

– 129 –

бенно громко, во всё своё лужёное горло, со свистами и сипами в

бронхах.

– Ну, Амельян, сегодня смотрю забрала, – сказал Черногуз. –

Уймись, дай Марселю слово. Пусть расскажет последние новости.

Марселем оказался «пират». Он не мямля, и специально не гото-

вясь, положил ногу на ногу и надменным голосом, человека, чувст-

вующего своё превосходство над всеми собравшимися, стал говорить:

– Еду в трамвае. Смотрю, сидит со мной рядом молодая, преле-

стная женщина с обручальным кольцом на пальце правой руки. Едем

мы, едем. Остановки три молча проехали. Всё не знаю с чего начать,

как подступиться. Никакая мысль в голову не идёт, ничего придумать

не умею. Смотрю, она из хозяйственной сумочки, что на коленях у

неё, достаёт батон белого хлеба. Достала, осмотрела со всех сторон и

снова в сумку спрятала. Я к ней: «Кусочек не отломите?». Она на меня

внимательно посмотрела, всё сразу поняла и отвечает: «Нечего кусоч-

ничать, сейчас приедем ко мне домой, там и поужинаем». Я ей так же,

уже откровенно: «Я понравился вам, как мужчина?». Она глянула на

меня и говорит: «Как голодный мужчина».

В этот момент Корней Кондратьевич, оказавшийся не равно-

душным к устному творчеству, рассказ его сильно взволновал, поднял

руку в верх, давая знак пока не продолжать, налил себе дрожащей ру-

кой полстакана водки, выпил и опустив руку, позволил рассказывать

дальше. Марсель в самых грязных подробностях, смакуя отвратитель-

ные мелочи, рассказал всю историю, начиная с приезда в квартиру к

женщине и заканчивая наступившим утром.

– Утром, – продолжал Марсель, – она поцеловала меня и пошла

на работу. Не успел заснуть, слышу, возвращается. Свет включать не

стала, разделась молча и ко мне под одеяло. Как легла, как прижалась

к моей спине, так я сразу и понял, что не она это, а как минимум – он.

Вот ситуация! Представьте-ка себя в таком положении. В чужой по-

стели, голый. Да, ещё и незнакомый мужик за спиной.

Все, кроме Степана и Фёдора, у которых рассказ Марселя вызы-

вал омерзение, как только рассказчик дошёл до мужика за спиной, ти-

хо засмеялись, но тут же разом затихли, давая возможность ему пове-

ствовать. Но, Марсель не спешил, он выдерживал паузу. Обвёл всех

медленным вопросительным взглядом и лишь затем продолжил:

– 130 –

– Лежу, думаю – что делать? Вставать? Узнает, что не жена,

убьёт. Страшно. А если не вставать? Тогда, глядишь, через минуту

другую он со мной как с женой обойдётся. А, это ещё страшнее. Да,

прошу учесть, что пока я лежу и размышляю, он времени зря не теря-

ет. Потихоньку гладит меня по спине, берёт нежно мою руку и кладёт

к себе, вот сюда.

Марсель встал и всем показал, куда положили его руку. Черно-

гуз тут же плюнул на пол, демонстрируя своё отношение. Но, не от-

влекаясь долго на свой плевок, он тут же угомонился и с наслаждени-

ем настроился слушать рассказчика.

– Думаю, будь что будет! – Усиливая голос и тем самым как бы

подготавливая всех к развязке, заговорил Марсель. – Пусть, думаю,

убьёт, искалечит, отбивную сделает – встаю! Так решил, вскочил и

включил свет.

На этих словах Марсель замолчал и стал смотреть на слушаю-

щих, ожидая от них вопросов. Но, слушающие молчали и ждали про-

должения, не решаясь спросить. Черногуз не выдержал затянувшейся

паузы первым.

– Не тяни, шо было? – Спросил он.

– Ничего, – тут же с готовностью ответил Марсель. – Не убил,

не искалечил, отбивной не сделал и сам от разрыва сердца не умер.

Но, прощение долго у меня просил и денег дал сорок рублей, все, что

были, так как принял меня за её мужа. Оказался таким же, как я, охот-

ником до чужих жён.

После окончания рассказа, Черногуз, потерев от удовольствия

руки, всем собственноручно налил. Подняв свой стакан, он сказал:

– Расходиться рано, а выпить самое время. Як воно, Амельян Ав-

докимыч, не помешает? – Персонально обратился он к Хребёткину.

– Только на пользу пойдёт, – громко сказал бородач, похабно

развалившийся на стуле.

– Ох, и пьют! – Шепнул Фёдор Степану, отливая ему большую

часть своей водки.

После того, как Емельян выпил тот стакан, что только на пользу

должен был пойти, он, наконец, по-настоящему опьянел и ввязался с

Марселем в полемику, обсуждая женщин и женскую красоту.

– 131 –

– Да, мне плевать на дорогие наряды, – говорил Емельяну за-

хмелевший Марсель. – Я предпочту разряженной, размалёванной

матрёшке девушку просто одетую. Главное – что бы была не неряха и

чтобы зубов золотых у неё не было, то есть, я уже пьяный совсем, го-

ворю совершенно не то. Какие зубы? Я говорю – пусть на ней простое

платье, но что бы чулков рваных не было.

Емельян влезал, перебивая:

– Тут я согласен. У каждого свой скус. По мне тоже – пусть не-

ряха, пусть простенькое платье, пусть чулки рваные, но только я тогда

люблю, что бы обязательно были золотые зубы. Слышишь? Слы-

шишь, что говорю? Не только ты таких любишь, я тоже, даже очень

таких люблю!

В половине первого ливень кончился, и под тем предлогом, что

пора работать, ждёт бумага и перо, Фёдор пошёл домой. Когда Сте-

пан вышел его проводить и они остались одни, Фёдор спросил:

– Ты что, и в самом деле выстрелил бы?

– Да. Наверное. Понимаешь, это какое-то колдовство. Я, как

только револьвер в руке почувствовал, так сразу же потянуло стре-

лять. Это необъяснимо.

– Не оставайся здесь, езжай домой.

– Нет, не могу. Если бы ты знал, чего предлагаешь. Нет. До-

мой не поеду.

– Пойдём со мной, у меня переночуешь.

– Нет. И к тебе нельзя. Никак нельзя. Э-эх, напился я, Макей-

чик, хочу говорить глупости. Ты у меня один. Я тебе одному верю, те-

бя одного люблю и считаю самым лучшим. Ну, ты сам знаешь.

Степан взял и поцеловал Фёдора в голову.

– Молодец, – говорил ему Фёдор в это время. – Уже и лыка не

вяжешь. Пошли отсюда, переночуешь у меня.

– Почему так устроено, Федя, что нельзя всем жить в дружбе?

Вот я с Бодей подрался, ты говоришь – не оставайся у дядьки, плохой.

Почему мы не дружны? Почему не дружим? От этого все беды! По-

чему, Федя, я тебя редко вижу? А? С тобой мне так хорошо, так спо-

койно. А без тебя плохо, очень плохо. А иногда, так даже ещё хуже,

чем очень плохо.

– 132 –

– Так и пойдём ко мне, слышишь? Не понравился мне твой род-

ственник, не хочу, что бы ты у него оставался.

– Да? Не понравился? Ну, что ты. Ты всё из-за того. Да, он шу-

тил. Ты видел, как он потом перепугался, когда ты его пристыдил? Он

славный, ты просто не разглядел. Эх, с Богданом подрался, кричал

«убить». И почему не устроено так на земле, что бы жить без ссор, без

драк, что бы все друг с другом дружили? А за меня ты, Макейчик, не

бойся. Я сейчас лягу спать, и ничего со мною не случится.

Степан

обнял

друга,

поцеловал

его

троекратно

по-

русскородительски и ничего более не говоря, пошёл в дом.

Выйдя из терема на улицу через то самое парадное крыльцо,

через которое ему так хотелось войти, Фёдор решил, что будет луч-

ше идти домой не по Козловке, где нет ни фонарей ни дороги, а

пусть даже и в обход, но по ровному асфальту и при свете.

С неба падала на голову мокрая, еле ощутимая пыль, шагалось

весело, хотелось петь. Оказавшись по пути следования свидетелем

драки, в которую не полез, он благополучно добрался до своего дво-

ра. Но, вот тут-то его дождь и накрыл, словно во дворе и поджидал.

Пересекая двор бегом, запыхавшись, он заскочил в беседку, стоящую

на полдороги к подъезду.

– Кто здесь? – Спросил Фёдор более от страха и неожиданно-

сти, нежели из любопытства. После паузы из темноты раздался на-

пряжённый, но знакомый девичий голос, сказавший: «Я».

– А, это вы, – успокоился Фёдор, вспомнив, что голос принад-

лежал той девушке, которую он вчера провожал. – А, что вы тут де-

лаете в такой час? Ой, извините, я кажется, глупость сморозил, мне

не следовало у Вас об этом спрашивать. Вы только не подумайте, что

я пьяница, это просто совпадения такие, что мы с Вами второй раз

встречаемся и... Я не такой, поверьте. Я непьющий. Ой, опять какую-

то глупость сказал. Вы не обращайте теперь на меня внимания, про-

сто верьте мне. Не знаю, что за причина у Вас стоять ночью в мокрой

беседке, но если вы мне доверитесь, то я от всей души буду готов

вам помочь.

Фёдор замолчал и стал приглядываться и прислушиваться. Кро-

ме темноты, застилавшей перед глазами всё, ничего не было видно, и

кроме шума дождя он ничего не слышал. «Уж не померещилось ли

– 133 –

мне?», – подумал он и представил себе всю свою длинную речь в пус-

той беседке, со стороны. Он уже готов был рассмеяться, как послы-

шался знакомый голосок, уводящий прочь все его сомнения.

– Спасибо, – сказал голосок.

– Что – спасибо? – Переспросил Фёдор, не уловив точного

смысла сказанного слова.

Разъяснений не последовало.

– Я понимаю, – грустно начал он, – что невыгодно выгляжу в

ваших глазах. Но, сердце? Ваше сердце, оно должно Вам подсказать,

что я не скверный человек, не подлец, и ничего худого Вам не желаю.

Вам верно, негде ночевать и Вы стесняетесь об этом сказать, так что

же в том постыдного? Поверьте, я как раз тот человек, который Вам

нужен. Видите, как ярко при входе лампа горит? Вот это мой подъезд.

Переночуете, а утром пойдёте куда хотите. И хоть сказано не клянись,

я готов Вам дать любую, самую страшную клятву в том, что с Вами

ничего не случится. Ну, правда. Матушка в деревне. Ляжете на её

кровать в одной комнате с сестрой, или нет, лучше мы с братом пой-

дём к сестре, а Вы будете спать одна. Утром, песней, разбудит кенар.

Пойдёмте, мало ли что. Сыро, простудитесь, заберётся кто-нибудь та-

кой же, как я. Да, и нельзя девушке ночью в беседке.

– Я не боюсь, – ответила девушка.

– Что? А-а. Ну да, вам видней, – обиженно проговорил Фёдор,

прощаясь.

Выпрыгнув из беседки, он перебежками, стараясь угадать и не

попасть ногой в лужу, побежал к подъезду. Но в подъезд не вошёл,

стал стоять под карнизом и смотреть куда-то в сторону.

Девушка в беседке, которой была Анна, только теперь узнала

вчерашнего проводника, да и то только потому, что стоял под осве-

щавшей его лампой, до этого же, напуганная угрозами Зинаиды Коно-

новны и сестриными напутствиями, хоть и не верила до конца, что

убедительно говорящий молодой человек тот самый московский раз-

бойник, который непременно зарежет и которого надо опасаться, идти

с ним не куда не собиралась. Думала, что произошло недоразумение

и её с кем-то путают. А так редко и так сухо отвечала Анна потому,

что, во-первых, промокла до нитки, а во-торых, что следовало из пер-

– 134 –

вого, все силы тратила на то, что бы удержать скачущие от холода зу-

бы и не показаться жалкой.

А в беседке оказалась так. После того как родная сестра вытолк-

нула под дождь, она, сбиваемая ветром, под этим самым проливным

дождём, направилась туда, куда несли ноги, совершенно не думая о

том, куда идёт. Таким образом и пришла к сырой, местами протекаю-

щей беседке, в которой всё одно доставали со всех сторон холодные

брызги и обдувал не по-летнему прохладный ветер.

Тем временем, проезжая через двор, мимо подъезда, тихо ехала

машина с ласково горевшим, в углу лобового стекла, зелёным огонь-

ком. Остановив машину и поговорив с водителем, Фёдор, бегом, не

разбирая, где лужа, где нет, вернулся в беседку.

– Где вы тут? Живы? – Не зная как начать, сказал он. – Вы... Вы

простите мне моё скотство. Признаться, действительно хотел Вас бро-

сить. Бог спас, не позволив стать подлецом, не позвольте и вы. Слово

за Вами. У подъезда такси, водитель согласен, это судьба. Отвезу Вас

в центр города к милым, порядочным людям. Не хотите сделать это

для себя, сделайте для меня. Только подумайте, как смогу я лечь

спать, зная, что вы тут мокнете?

Хотел ещё сказать о том, что ничего не случится, что комнат у

друзей много и их не стеснить, но вместо всего этого со свистом вы-

пустил воздух изо рта и сказал:

– Вот.

– Согласна, – еле слышно произнесла Анна.

– Как? – Переспросил он, не веря ушам своим и опасаясь, что

услышит другое, торопливо заговорил:

– Вот и поедем. Таксист ждёт. Пойдёмте к машине. Дайте руку.

Сами? Хорошо, идите сами, только не споткнитесь. Тут много бугров

и скользко.

Ехали в полнейшей тишине, нарушаемой лишь тиканьем счёт-

чика. Анна и Фёдор молчали, и таксист был угрюм, разговоров не за-

водил. Когда подъехали к дому, Фёдор попросил остановить машину

у подъездной двери. Выйдя первым, он открыл входную дверь, а за-

тем, вернувшись, предложил уже и спутнице покинуть машину. Всё

это делал не только из вежливости, но ещё и затем, что бы как можно

– 135 –

меньше мокнуть. Однако в центре города, там, куда приехали, не то

что ливня, но и моросящего дождя не наблюдалось.

Сев в такси, Анна погрузилась в приятное состояние полусна, не

заметила она и того, как оставила машину и вошла в открытую дверь

подъезда. Только на лестнице, придя в себя, остановилась в нереши-

тельности и вопросительно посмотрела на того, кто был с ней рядом.

– Пойдёмте, – улыбнувшись, сказал Фёдор. – Не бежать же Вам

обратно в беседку. Заодно и убедитесь, что я не обманул, говоря о по-

рядочных людях.

Несмотря на позднее время, Леденцовы не спали, были в их

квартире ещё и гости, Мазымарь и Случезподпишев. На столе стояла

открытая бутылка «Кагора», а вокруг стола бурлило веселье, гул ко-

торого был слышен вошедшими с самого порога.

– Ого-го! Смотрите, кто пришёл! – Восторженно закричал Ле-

денцов и кинулся обниматься с Фёдором. Тут же, вслед за ним, под-

бежали к вошедшим и все остальные. – А мокрые, как с охоты! А где

трофеи, где дичь, охотники? Где ваши ружья, порохом пропахшие?

Вина им! – Кричал Леденцов, не выпуская Фёдора из своих объятий.

Познакомив девушку со всеми присутствующими и сам впер-

вые услышав её имя, Фёдор обратился к Геннадию с просьбой пере-

одеть свою спутницу, что на самом деле было лишним, ибо Лиля,

уже предложила Анне принять горячую ванну и расторопно, как и

подобает настоящей хозяйке, увела её из комнаты.

– Мне нужно десять рублей, – сказал Фёдор, сразу же, как толь-

ко Лиля и Анна ушли. – Таксист стоит у дверей ждёт.

Леденцов достал десятку и протянул Макееву.

Вернувшись с улицы, после того, как расплатился, Фёдор застал

такую картину: Случезподпишев сидел на столе и болтал ногами, при

этом пожёвывал жвачку и улыбался, а стоявший перед ним Вадим, го-

ворил ему обидные слова. Мазымарь был зол из-за того, что Стасик

отказался бесплатно играть в больнице. Мазымарь в этой больнице

лечился и в знак благодарности хотел врачам показать свой спек-

такль, но Случезподпишев этого не понимал.

– Дурак! Они же унижают тебя этими подачками, – говорил Ва-

дим, – другому не посмела бы и предложить, а тебе кинула. Швырну-

– 136 –

ла, как собаке, кость и ты схватил. Да, ещё и доволен. Не лыбься. Они

видят тебя насквозь, что ты дешёвка, так к тебе и относятся!

– Чего это ты? – С трудом понимая, о чём идёт речь, спросил Фёдор.

– Да, вот, – стал объяснять Мазымарь. – Этому уроду итальян-

ская звёздочка, за то, что подслуживал ей в кадре, слугу играл, джин-

совку подарила. Вот я теперь и объясняю ему, что она его унизила.

Унизила, а он этого даже и не заметил.

Фёдор был в курсе, что на Мосфильме снимается совместный

русско-итальянский фильм и что Случезподпишев в нём занят.

– Ну-у, Вадим, – стал заступаться за Случезподпишева Фёдор, –

может, он по-христиански, из благодарности взял?

– Из благодарности? – Возмутился Вадим. – Да, этот человек и

понятий таких не имеет. Если хочешь знать, то он не верит в Иисуса

Христа, говорит: это попы его выдумали, для того, что бы за деньги

людей обманывать. Случись, подпишет – точно, это он. И на тебя Фе-

дя подпишет, и на меня, и на Леденцовых, которые поят его сладким

«Кагором». Такой человек.

– Его с твоей лёгкой руки в институте так и зовут «случись –

подпишет», – вставил Леденцов.

– И пусть зовут, – продолжал Вадим. – Фамилия человеку не зря

даётся. И что можно ожидать от человека, который ничем не оскорб-

ляется, ни на что не обижается, кроме одного. Скажешь: «свинья»...

Вадим не успел закончить свою мысль, как возле него мигом

оказался Случезподпишев.

– Что ты сказал? – Шипел он.

– Я для примера, – сбросив с себя пары негодования, друже-

любно сказал Вадим.

– Значит, я не свинья?

– Нет.

– То-то же.

Случезподпишев снова взгромоздился на стол и, улыбаясь, за-

болтав ногами и зажевав жвачку, достал из кармана деньги и стал их

при всех пересчитывать.

Пересчитывая, он настолько погрузился в процесс, такое испы-

тывал наслаждение, что все находящиеся в комнате невольно подда-

лись этой магии и следили за ним, не в состоянии оторвать глаз. Он и

– 137 –

нюхал купюры, и смотрел их на свет, и целовал. Переворачивал же не

иначе, как послюнявив, для большей цепкости, пальцы, словно не

деньги считал, а плов ел. У всех наблюдавших за этой процедурой

слюнки текли, так аппетитно он всё это делал.

– У тебя появились деньги? – Спросил Фёдор.

– И немалые, – самодовольно ответил Случезподпишев.

– Так может, отдашь мне тогда червонец? – Поинтересовался

Фёдор, рассчитывая теперь же расплатиться с Леденцовым.

– Какой? – Испугался Стасик и спрятал деньги в карман.

Фёдор понял, что сделал ошибку, спросив десятку, которую тот

ему задолжал и на которой он давно уже поставил крест. Но, слишком

уж велико было искушение. Исправившись, тут же, вдогонку, он сказал:

– Ладно.

– То-то же, – подхватил Стасик это «ладно» и спрятал его в

карман вместе с деньгами.

– У кого ты червонцы свои спрашиваешь? – Снова оживился

Вадим. – У этого? Забудь! Лучше послушай занимательную историю,

тоже о червонцах и об одном подонке, не имеющем ни чести, ни со-

вести, ни чувства собственного достоинства. Этой весной Стася при-

гласил меня в гости к своей невесте. Предупредил: «Ты там не осо-

бенно. Девицы будут порядочные, держи себя скромнее». Это он мне

так говорил, а я ему верил. Сначала отказывался ехать, куда ехать,

денег не было по гостям ходить. Он мне – не бойся, за всё плачу. Ку-

пили пива двадцать бутылок, на его счёт, по его совету. Рыбу купили

копчёную, скумбрию, всё по его же рекомендации, и в гости к невесте

поехали. Ехали долго, не помню куда, помню первое впечатление от

помещения. Привёз меня в ночлежку Костылева, в общежитие, в

бывшую солдатскую казарму, разделённую перегородками на квадра-

ты-комнаты. Кто живёт там, я так и не понял. В основном, конечно,

женщины. Ну, тут же и дети, и целые семьи, короче все вперемешку.

Вот одну из многих он своей невестой и называл. Пока я это всё за

чистую монету воспринимал, вёл себя, как мне и наказывалось, при-

лично. Стася напился, стал при мне своей невесте допрос учинять.

Узнал от кого-то, стороной, что накануне приходили солдаты и

спрашивает: «Ты с солдатами спала?». Невеста, не смущаясь, говорит:

«Спала. Все спали и я спала». Ну, само собой разумеется, что жених с

– 138 –

невестой другими терминами оперировали, я лишь точный смысл пе-

редаю. Ага. Я хоть и выпил тогда, до допроса, три бутылки пива, но

ещё соображал. Встал, оделся, говорю – мне пора. Стася: «Подожди,

сначала давай за пиво рассчитаемся». Отдал я ему за половину, за де-

сять бутылок, он опять не отпускает. Говорит – за рыбу плати! Я от-

дал ему и за рыбу. Остался у меня последний червонец, он забрал и

его, но не сразу. Я, одетый, иду к выходу, он меня оббежал, закрыл

собой дверь и говорит: «Не выпущу. Чего ты уходишь? Боишься, не

выгорит? Не бойся, всё будет нормально». И тут же спрашивает у од-

ной из сидевших в стороне: «Люся, скажи Вадиму, что всё будет нор-

мально». «Да, всё будет нормально», – отвечает Люся. «Люся, скажи

Вадиму, что он может лечь сегодня с тобой». «Да, Вадим, можешь

лечь сегодня со мной». А Стася, вот так же, только от пива ещё про-

тивнее рожа была, лыбится, свинтус.

– Что-о? – Завизжал Случезподпишев.

– Извини, – спохватился Вадим.

– Не свинья я? – Потребовал Случезподпишев подтверждения.

– Нет, не свинья, – подтвердил Мазымарь, – но, разумеется,

и не человек.

– Последнее приятно слышать, – сказал Стасик, пробуя шутить,

и опять заулыбался.

– Я уходить, – продолжал Вадим, – он ни в какую, не выпускает.

Стал поносить почём зря. Причём упор в поношениях, как вы сами

понимаете, делался на уничижение моих потенциальных возможно-

стей по мужской линии. Что бы, так сказать, перед девицами меня ос-

рамить. Когда не помогло, кинулся в другую крайность. С пеной у рта

начал хвалить меня в глаза и при этом ругать себя. И вот, когда всё

оказалось напрасно, когда я его от двери отстранил, силёнок всё-таки

во мне поболее, он, что же, гад, придумал! Принялся невесту свою ис-

тязать, требуя у неё десять рублей, помня, разумеется, что у меня де-

сятка осталась. Бьёт её, а сам на меня смотрит. Отдал я ему десятку и

сразу же забыл о ней, забудь Федя и ты, Бог с ним.

– Вот именно, Бог со мной, – подхватил Случезподпишев. – А

тот червонец я помню, это не ты мне его давал, это моя давала. Так

что не надо! Я всё прекрасно помню, у таксиста за двадцадку я поль-

– 139 –

скую водку тогда взял. Её это были деньги, а не твои! – Закончил он,

довольный уже и тем, что так много о нём говорилось.

– Ну, вот, – показывая на него рукой, сказал Вадим и, заметив за

спиной Фёдора только что появившуюся Лилю, обратился к ней. –

Проходи, не подслушивай. Ни о чём секретном не говорим.

– Олухи Царя Небесного, переодели бы его, он же заболеет! –

Сказала Лиля, переживая за Фёдора.

Фёдор, незаметно привыкший к своему новому состоянию и до

прихода Лили о мокрой одежде забывший, после её слов ощутил оз-

ноб и вспомнил Козловку и Черногуза.

– Да! Я же сегодня за деньгами ходил, – объявил он из другой

комнаты, где надевал на себя сухую одежду Леденцова, которая была

ему коротка и придавала фигуре комический вид.

– За какими деньгами? – Спросил Случезподпишев.

– На кино.

– Да? Ну и что? – В один голос спросили Леденцов и Мазымарь,

и, посмеявшись над таким совпадением, задумав желания на счастье,

дали Фёдору говорить. Фёдор кратко рассказал о своём пребывании в

тереме, о том, как пил и спал, а закончил тем, что сказал: