Текст книги "Чучхе"

Автор книги: Алексей Евдокимов

Соавторы: Александр Гаррос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

38

Ньюсрум скандального еженедельника. Морзянка клавиш. Роение сотрудников. Хроникер добивает последние знаки в файл. Эмиль сидит рядом.

– Щас, погоди, зашлю только… – щелкопер щелкает клавишами. – Ну пошли, курнем.

…Оба в курилке. Стоят. Эмиль достает пачку, хроникер достает из его пачки сигарету:

– Ну чего – насчет «Рабства» мы железно забились?

– Я тебя что, когда-нибудь кидал? Во вторник чартер через Дели. На тебя билет есть.

– Угу. Значит, с Ровером твоим, – хроникер довольно картинно отводит сигарету и выпускает дым; вообще у него нервная жестикуляция. – Прикольно, кстати, с твоим Ровером… Удивил он меня… Не, натурально – я сколько во всем этом говне плаваю, но ни фига про это не знал. Его же все за придурка держали. За нормального такого клоуна…

– Ну?

– Ну… А ты знаешь, что твой Перевозчиков был реальный медиамагнат? Акула шоу-биза?

– То есть?

– А вот, например… его продюсеры в его же компании и работали. То есть это не они ему башли давали. Это он им зарплату платил.

– Ты хочешь сказать, что он своим бизнесом владел сам?

– Ни фига. Я другое хочу сказать. Он не только своим бизнесом владел сам. У него еще был контрольный пакет в двух рекорд-компаниях. И на русском Эм-Ти-Ви. И еще он собирался две интернетовские конторы прикупить – переговоры шли полным ходом… Вот такой вот кретин в красной бандане. И самое главное – ты прикинь, пока его не завалили – никто не кололся! Ни словом! Чудеса, блин. Это ж такой бизнес пиздливый…

Эмиль криво, натянуто улыбается – и словно бы сам себе:

– Эмулятор.

– Чего?

– Ничего.

39

Эмиль выходит из подъезда редакции. Останавливается у дверей. Достает сигарету, сует в рот. Осматривается. Поодаль, как бы не глядя на него, стоят двое давешних молодых людей. Эмиль, не зажигая сигареты, двигается по тротуару. Резко останавливается и оборачивается. Видит, что парни идут следом. Они с Эмилем смотрят друг на друга. Мулат выплевывает сигарету и идет навстречу. Парни отворачиваются. Эмиль направляется прямо к ним:

– Здорово, пацаны.

– Тебе че?

– Где-то я вас видел сегодня.

– Че те, мужик?

– Или вы за автографом? Попросить стесняетесь?

– Вали отсюда.

– Тебя что, так учили с объектом разговаривать?!

– Ты, каз-зел, вали, бля…

– А ты, каз-з-зел, за мной не ходи!

Парень, набычившись, отталкивает Эмиля одной рукой. Тот в ответ отпихивает его обеими. Парень отшатывается – и тут же бьет Эмиля в челюсть. Мулат, однако, уклоняется от удара или блокирует его – и наносит ответный, вполне успешный: оппонент, получив прямой в голову, отшатывается… Но второй парень тут же бьет Эмиля ногой сбоку, Эмиль теряет равновесие и падает на одно колено. Его бьют ногами.

40

Эмиль в ванной, кривясь, смотрит на свою физиономию: несколько ссадин, кровоподтек на скуле… Эмиль промокает ссадины проспиртованным бинтом. Звонит телефон.

Мулат выходит из ванной и берет мобильник, мельком глянув на дисплей:

– Привет, Лис.

– Привет… Как дела?

– Не дождетесь.

– У тебя все нормально?

– А что?

– Ты не замечал – за тобой никто не ходит?

– А что? За тобой ходят?

– Какие-то уроды… Я сначала заметила – не, думаю, бред, паранойя… Но потом, через несколько часов, смотрю – те же самые… До самого дома проводили… За тобой точно никто не следит?

– Следит?.. Пожалуй, следят.

– Точно? Ты тоже заметил?

– Я не только заметил… Я почувствовал.

– Что такое?

– Могло быть хуже.

– Нет, серьезно…

– Ну, пару раз по чавке дали.

– Напали на тебя?

– Ну, это скорее я на них напал…

– Сколько их было?

– Двое.

– Молодые? Такие… Здоровые. Под ежик.

– Здоровые. Под ежик.

– Слушай… Помнишь, Артем про этих своих орлов говорил?

– Говорил… Говорил… Ты думаешь?..

– Слушай… Давай Андрею позвоним.

41

Андрей сидит на полу в своей студии, отщипывая от грозди винограда на обширной тарелке. В кресле рядом устроилась девушка, слушает плеер, немо подпевая неслышной мелодии. Звонит телефон. Андрей лезет в карман:

– Да? Привет. Да. Да. И что? Ни фига себе. Нормально, – встает. Девушка смотрит на него удивленно. Андрей продолжает озабоченным и очень серьезным голосом. – Думаешь? Да… Замечал. Замечал, – отворачивается от девушки. – Угу. Согласен. Да. Знаете что? Приезжайте ко мне. Прямо сейчас. Есть чего обсудить.

Девушка снимает наушники и недоуменно смотрит в спину Андрею.

42

В студии Андрея, в «деловом» ее углу, стоят сам Андрей и Эмиль, рядом с ними сидит Алиса, нервно вертя в пальцах ключи от машины. Все очень серьезны. Моргает скринсейвером экран компьютера.

– Ребята… – говорит Андрей озабоченно. – Я должен перед вами извиниться… и объясниться. Извиниться, что не сказал всего сразу, – и подвергал вас… нас изрядному риску.

– Ты про Артема? – подозрительно спрашивает Алиса.

– Да, я про Артема. Понимаете, когда мы встретились все – в первый раз… Я не решился вот так вот сразу все сказать, сразу заставить не доверять одному из нас… Как выясняется, это было ошибкой. Как выясняется, мое торможение могло обойтись очень дорого… кому-нибудь из нас. Если не всем… Еще раз извините, ребята.

– Говори, – мрачно велит Эмиль.

– Я не сказал вам, что кое-что знаю про Артема… Я, конечно, говорю не совсем правду, когда рассказываю, что мы в нашем фонде занимаемся все больше статистикой и прикладной социологией. Конечно, мы занимаемся и другими вещами – не столь… благостными. Среди прочего… скажем так, сбором, распространением и контролем над информацией. В общем, моя работа – много знать. В том числе такого, чего не знает никто. Когда в поле моего зрения попал Артем – понятно, почему я специально и подробно заинтересовался им…

– Ну? – Алиса.

Андрей чуть медлит, словно решаясь:

– Ребята, Артем – совсем не тот, кем пытается казаться. Он организатор и лидер оппозиционной, довольно агрессивно оппозиционной партии, так? Так вот, эта партия создана им по инициативе и при поддержке Федеральной службы безопасности. И частично ею финансируется… И работает Артем в постоянном контакте и под постоянным контролем гэбухи…

Лица Эмиля и Алисы застывают; последняя уже не крутит на пальце ключи.

– Я понимаю, – поспешно продолжает Андрей, – что такие вещи просто так не произносятся, что такие вещи доказываются. Сейчас я покажу информацию, к которой вы, конечно, доступа иметь не должны…

Андрей подходит к креслу, в котором в предыдущей сцене сидела ныне выдворенная девица, отодвигает его. В стене за креслом обнаруживается тусклая дверца небольшого сейфа. Алиса и Эмиль следят за действиями хозяина. Тот набирает на кодовом замке цифровую комбинацию, ждет. В сейфе негромко щелкает. Андрей отворяет дверцу – весьма массивную. Оборачивается к экс-одноклассникам уже с небольшим предметом в руках – DVD-диском.

Под внимательными взглядами Эмиля и Алисы Андрей подходит к телевизору и заряжает диском плеер:

– Вы понимаете, само собой… что я очень круто сейчас рискую… Серьезно подставляюсь… Не только потому, что вам это показываю… Но уже хотя бы потому, что даю вам понять, что вообще вынес эту запись из конторы… – оборачивается к однокашникам с немного даже виноватой улыбкой. – Но лучше я сделаю это, чем между нами будут какие-то неясности, – включает запись.

На экране телевизора – размытый пейзажный задник и две фигуры. Одна из них принадлежит Артему, вторая – тому человеку, что давеча общался с ним на набережной.

– Это запись его встречи с куратором… – Андрей подматывает вперед. – В прошлом месяце… – переключает на воспроизведение.

– …И я это прекрасно понимаю, – доносится из телевизора голос Артема.

– И все-таки, Артем, не забывай о специфике наших отношений…

– А ты думаешь, я могу о ней забыть? Да если мои орлы узнают, что я на контору работаю… Я тогда просто исчезну по-тихому, и все. И никакая ваша чекистская крутизна мне не поможет. Так что…

Андрей снова врубает перемотку:

– Но это все, в общем, ерунда… Самое интересное, что Артем… он не просто работает на чека. Артем лично связан с одним человеком… которого вы знаете, – приглядывается к мельканию смазанных картинок на экране. – Этот человек… вице-премьер правительства эрэф, куратор силовых ведомств Голышев Роман Павлович. Вот здесь – запись их встречи. Не первой и не последней…

Изображение на экране ТВ – снова в естественном темпе. Артем приближается к черному представительскому автомобилю. Стоящий у передней дверцы массивный молодой человек распахивает дверцу заднюю. Артем пригибается, садится внутрь. В этот момент незримый оператор делает резкий наезд длиннофокусником – а Андрей кликает «стоп-кадр». На экране отчетливо видно рукопожатие Артема и сидящего в глубине салона человека. Этот человек – Голышев.

Эмиль в замешательстве пытается потереть надбровную дугу… Отдергивает руку – над бровью свежая ссадина:

– Ч-черт…

Алиса, сидящая на офисном стуле, медленно качает головой.

– Больше я говорить ничего не буду… – Андрей откладывает пульт. – Все выводы делайте сами.

Эмиль начинает и не заканчивает некий порывистый жест:

– Нет, ну… Блин… – снова пытается провести рукой по морде и отдергивает руку. – Нет, ну надо же все-таки с ним самим поговорить…

Алиса молча мрачно смотрит на него.

Андрей, глядя на Эмиля, показывает рукой на собственное лицо:

– Тебе мало?..

– Нет, ну… – Эмиль порывисто проходит по комнате, разворачивается, делает несколько хаотических жестов.

Алиса сидит и смотрит в сторону, Андрей стоит и смотрит на Эмиля. Тот переводит взгляд с него на нее.

Андрей произносит, медленно роняя слова:

– Я бы сейчас никому не советовал… лезть к Артему с расспросами. И вообще к нему приближаться.

Эмиль фиксирует непонимающий взгляд на Андрее и некоторое время, видимо, пытается осознать ситуацию:

– Ну ребята… Ну так же все-таки нельзя… Ну… Темка – он же все-таки один из нас… Надо же объясниться хотя бы… – делает паузу и с некоторым ужасом от произносимого добавляет: – Вы же не думаете… на самом деле… что это он?!

Все опять молчат.

Андрей неприятно щурится и очень ровно говорит:

– Давайте называть вещи своими именами… Темка… Артем. Он – провокатор. Двойной агент. Стукач. Провокаторам верить нельзя по определению. Потому что они всегда продают. И если он еще не продал нас, то продаст обязательно.

Ошеломленный Эмиль поворачивается к Алисе:

– Ты что, ты тоже так думаешь?

– Я не знаю, что я думаю, – она по-прежнему глядит в сторону. – Я вообще уже ничего не знаю.

Эмиль еще какое-то время переводит взгляд с одного на другую. Потом, словно что-то решив для себя и даже чуть выпятив вперед челюсть, выдает решительно:

– Я собираюсь с ним поговорить.

– Дело, конечно, твое, – Андрей чуть пожимает плечами. – Каждый волен поступать, как считает нужным… Но я… со своей стороны… очень бы тебе советовал держаться от него как можно дальше.

– Что ты хочешь сделать? – Эмиль смотрит на него в упор.

Андрей поднимает глаза и глядит в ответ с вызовом:

– Я полагаю, что семи трупов вполне достаточно.

Раздается металлическое звяканье. Оба парня быстро переводят взгляд на Алису. Она, по-прежнему не глядя на них, нагибается за упавшими ключами.

– Алиса?.. – Эмиль.

Она встает, поднимает руки – «сдаюсь». Направляется к двери. Говорит, чуть мотнув головой:

– Делайте что хотите.

43

В зеркальце заднего вида машины Алисы – ее, Алисы, глаза. Она смотрит в зеркало. Смотрит на Эмиля. Эмиля, глядящего вслед машине. Раздается звук мотора. Фигура Эмиля быстро уменьшается.

…Эмиль отворачивается в сторону. Достает мобильный телефон. Набирает номер:

– Алло? Артем? Нам надо поговорить.

44

На парковой скамейке, на спинке – ноги на сиденье – Артем. Перед ним, засунув руки в карманы и требовательно на него глядя, стоит Эмиль. Артем поднимает на Эмиля взгляд – никакого смущения в этом взгляде не читается.

– Ну? – голос Артема так же спокоен.

– То есть это правда?

– Допустим.

Эмиль отворачивается, мотает головой, словно отказываясь верить, оборачивается к Артему с очумелой улыбкой. Показывает на свое разбитое лицо:

– Твои гвардейцы?

Артем пожимает плечами:

– Я им бить морды указаний не давал. Кто тебя просил выдрючиваться?

– Зачем?! Только не надо про охрану…

– Эмиль, – слегка досадливо, – не будем играть в одиннадцатый «а». Я не могу быть уверен, что это не кто-то из вас.

– Из нас? Из нас?!. И это говоришь ты – при том что не отрицаешь, что стучишь в гэбэ?!

– Погоди, – Артем чуть морщится. – Давай по порядку. Да, я действительно работаю на них. На Контору. Хотя точнее все-таки – работаю С НИМИ. Не надо корчить из себя целок… Всем понятно, что в ЭТОЙ стране что-то можно сделать, только если у тебя есть… реальная сила. А сила в ЭТОЙ стране только одна. Как бы она ни называлась.

Тут Артем легко соскакивает со своей скамейки. Становится перед Эмилем, глядя на него очень пристально:

– Если ты правда хочешь чего-то сделать, то у тебя нет другого выхода – кроме как работать с ними. А я – я хочу чего-то сделать. Мне нужен рычаг, понимаешь? А рычаг – это они. Только они. Другого нет. И я до этого рычага доберусь… Дай год, два года…

– Дай только от одноклассников избавиться!..

Артем внимательно смотрит на Эмиля:

– Это тебе тоже Андрей сказал?

– И про Голышева Роман Палыча он мне тоже сказал. И показал.

– Роман Палыч?.. Ты всерьез думаешь, что это может быть выгодно Роман Палычу?..

– А кто нас семь лет назад?..

– Эмиль… Роман Палыч Голышев – реальный человек. Не очень хороший, факт. Но очень реальный. И семь лет назад он не с нами воевал – не со мной, не с тобой, не с Алисой… Может быть, с Горбовским, может, с Ненашевым – это не наш гемор, ты понимаешь?.. А сейчас… Сейчас Голышев – это ПОСЛЕДНИЙ человек, которому нужно, чтобы нас убивали!.. Ты же в курсе этих слухов насчет будущих выборов?.. Ну наверняка же в курсе. Так вот это – не слухи. Голышева действительно двигают в наследники. Через две недели он станет премьером, а через два месяца будет баллотироваться в президенты. И меньше всего, меньше всего ему сейчас надо замараться в таком говне!.. А кому надо, чтобы он замарался в таком говне, – ты догадайся сам.

– Ты что, хочешь сказать, что это Горбовский?..

– Говорить, – Артем поворачивается к нему почти спиной, покачиваясь с носков на пятки, – говорить… я тебе… ничего не буду. Ты сам подумай.

– Ну ладно… Предположим… И что это значит?

– Я не буду тебе ничего говорить… Я тебе кое-что покажу.

– Про Горбовского?..

– Не только про Горбовского… Про Андрея.

45

В квартире Артема Эмиль, сидя за столом с раскрытой папкой, листает бумаги – ксерокопии. Перекладывает: одну… вторую…

– Ты смотри, – подбадривает Артем, прислонившийся к стене возле окна, скрестив руки на груди. – Ты смотри, смотри… Ты же в этом грамотный… – Видит, что Эмиль задержался взглядом на одной из бумажек. – Ага. Вот это такая фирмочка, «АлМедус»… Такая хитрая фирмочка. Зарегистрирована в городе Рига, Латвия. И знаешь, кто один из трех учредителей? Вон тот листочек посмотри. Ага. Узнаешь? Ну да, Браве Андрей. К слову… Если хочешь, проверь… Двое остальных – подставные. Фирмочка торгует медом. Пчелиным. Только это неправильные пчелы… Они делают неправильный мед… Вон у тебя как раз справка о налоге с оборота… Они этого меда, Эмиль, должны отгружать сотнями тонн. Но его никогда никто не видел. Ни грамма. Объяснить почему? Или есть идеи?

– Есть. Но ты объясняй.

Артем отталкивается спиной от стены:

– А просто через эту фирмочку приходят бабки. И обналичиваются. В у.е. У них в Латвии это просто. Проще, чем на Кайманах. И получает их наш с тобой однокашник… Тебе, наверное, интересно, чьи это бобоны? – подходит к Эмилю, берет у него пачечку копий, находит нужные. – Ну вот это, например, деньги от Фонда гуманитарных исследований, зарегистрирован в городе Женева. Хороший город. Деньги в фонд через две подставные компании приходят от американского Центрального разведывательного управления… Извини за шпионскую пошлость. Ты мне не верь, не надо. Проверь. Там тоже есть бумажки… Вот… И вот… – выкладывает соответствующие копии. – А вот это – деньги от компании «Алико». Ей такой Горбовский владеет, Всеволод Олегович.

Эмиль резко отстраняется и откладывает документы:

– Откуда это у тебя?

– Андрюша очень умный мальчик… – говорит Артем почти с удовольствием. – Но чего ж ему делать в нашем-то свинарнике? Приходится работать со свиньями. И вот он с одними свиньями связался… Есть такая Демократическая ассоциация… Как бы тоже оппозиция… Ты не знаешь, тебе и не надо… Ну он, короче, быстро понял, что они свиньи. И послал их. А они похрюкали – и прибежали ко мне, – ухмыляется – широко, неестественно. – Потому что я тоже – оппозиция… Они прибежали и кой-чего в пятачке принесли… – щелкает пальцами по папочке с бумагами. – А дальше я сам, все сам.

– Зачем это ему?

– Во-первых, потому, что они платят. Деньги. Во-вторых… Потому, что Андрей правда считает себя очень умным. Умнее всех. И думает, что можно работать одновременно на всех… и всех же всем продавать. Только на самом деле зря он это думает. Потому что так не бывает. Так не получается ни у кого никогда. И кончается всегда примерно одинаково, – захлопывает папку. – И в этой связи – мой тебе совет. Держись от Андрея подальше. Его сторона улицы в ближайшее время будет особенно опасна.

46

Отодвинув занавеску, Артем смотрит в окно – во двор. Отпускает занавеску. Проводит рукой по волосам.

Возвращается к столу. Выдвигает верхний ящик. В ящике – диктофон с отдельно вынесенным микрофоном, мерцает красный огонек записи. Артем протягивает руку, выключает диктофон, выщелкивает кассету… Замечает что-то еще в этом же ящике – снова протягивает руку. Достает, разглядывает. В пальцах у него – пивная пробка с какой-то незнакомой надписью: экзотический сорт. На лице Артема появляется странное, пожалуй, озадаченное и озабоченное выражение.

47

Эмиль заходит в вестибюль престижного многоквартирного жилого комплекса. Охранники из-за стойки поглядывают на него. Он набирает на мобильном номер – видимо, не в первый раз.

Неживой любезный голос информирует его, что абонент вне зоны или временно недоступен. Эмиль сует мобилу в карман и подходит к стойке:

– Добрый день.

– Здравствуйте.

– Я к Алисе… Алисе Титаренко. Квартира восемьдесят девять.

Пока один охранник что-то набирает на пульте, второй говорит:

– Будьте добры, обождите минуточку.

…Лестничная площадка перед квартирой. У двери стоит Эмиль. Дверь открывается. На пороге – Алиса в домашнем.

– Господи… Я уж думал… Почему у тебя мобила не отвечает?

– Я ее вырубила, – мрачно отвечает Алиса, неподвижно стоя по свою сторону порога.

– Не хочешь общаться ни с кем?.. Мне уйти?

Алиса молчит, потом говорит хмуро:

– Заходи, раз уж пришел…

Разворачивается и, не глядя на Эмиля, движется в глубь квартиры.

48

Привалившись плечом к краю оконной ниши, Алиса смотрит в окно. Эмиль стоит в другом конце комнаты.

– Алиса, что происходит?

Она поворачивает к нему голову.

– Что мы все делаем?! – Эмиль.

Алиса разворачивается к нему, спиной к стенке, наклоняет голову и обхватывает себя руками за плечи.

– Почему, – не глядя на нее, Эмиль начинает и не заканчивает жесты, – почему, когда нам грозит общая опасность, мы не объединяемся, а начинаем давить друг друга?! Мы?! Из которых когда-то готовили одну команду?!

– Понимаешь теперь? – мрачно-премрачно хмыкает она.

– Ты о чем?

– О Нашем. Чего он хотел? Кого он в нас видел? Понятно, что не просто менеджеров… Может, Горбовскому он и задвинул какое-нибудь фуфло насчет подготовки будущих кадров «Росойла» – чтоб бабок на проект свой педагогический выбить… А может, и нет. Может, они вместе с Горбовским это придумали. Горбовский же тоже был идеалист, если ты помнишь… На свой лад. Он же хотел заниматься цивилизованным бизнесом. Прозрачным. Не сиделось ему на своих бобонах. На своих скважинах. Дернул его черт пытаться менять в этой стране правила игры. Его же потому и сожрали. Потому что ему больше всех было надо. Цивилизовать страну захотел… – фыркает.

– Ученик Нашего – чего ты хочешь…

– Конечно, они вместе это придумали! Потому мы и получились такие разные, что нас выбирали по принципу разности. Самых активных, амбициозных – и при этом ориентированных на разное. И учили – не профессии, не бизнесу, а – технологии успеха. Хорошо учили, согласись. Замечательно! – саркастически. – И при этом, значит, – делали из нас команду…

– …Чтобы мы, ломясь каждый по своей лесенке и забираясь все выше, выше, выше, – оставались вместе… А потом?

– Да не должно было быть никакого «потом»! Они же хреновы идеалисты были. Они же правда думали эту страну изменить! Эту помойку. Эту живодерню. Через нас. Они типа думали, что учат нас работать иначе, мыслить иначе, чем принято здесь. Чем когда-нибудь делалось здесь – со времен святого, блин, Владимира! – ядовито-ядовито. – В интернате поселили, заборчик построили два, на фиг, метра высотой, чтоб дерьмо снаружи не перехлестнуло, – возвели, блин, оранжерейку с микроклиматом… И стали растить из нас цивилизованных людей! Которые в перспективе навяжут свои правила всем остальным. Что ты на меня так смотришь? Не помнишь? Да он же сам об этом говорил не скрываясь!

Эмиль, хмурясь, смотрит на Алису. Та отвечает ему странной, кривенькой, как бы сожалеющей улыбочкой.

Девять лет назад

Из горлышка бутылки шампанского чья-то рука аккуратно вытягивает пробку. Хлопок. Пена чуть-чуть переползает через край.

Школа ЭКРАН. Школьный «банкетный зальчик» – столики, диванчик, телевизор… Музыка из стереосистемы, елка, какие-то серпантины и конфетти – Новый год! В помещении полно учеников-старшеклассников. Все галдят. Пьют шампанское, тягают бутербродики со столов…

На краю одного из столов примостился пожилой, но подтянутый человек.

– Артур Коминтыч! – расплескивая по бокалам шампанское из только что открытой бутылки, обращается к нему старшеклассник.

– Нет, Леш, спасибо, – качает Ненашев головой; извлекает из кармана фляжку – элегантную, в коже. – Издержки больного желудка. Могу пить только крепкое и только прозрачное… – улыбаясь. – У вас ведь наверняка такое же заныкано? Сделаем вид, что я про это не догадываюсь… – отвинтив колпачок, делает глоток; завинчивать обратно не спешит. – Только никогда не мешайте! Никогда-никогда. Учтите, что это правило важней, чем все, чему вас здесь учили и будут учить.

Дружный смех.

– Знаете, товарищи гимназисты… Я вам даже тост скажу.

Тусовка довольно быстро и без всяких понуканий замолкает: старшеклассники с бокалами в руках ждут тоста.

– Я уже довольно старый… И принадлежу к тому поколению, которое принято называть «шестидесятниками», – он задумчиво смотрит на фляжку. – Это последнее поколение родившихся в нашей общей стране, всерьез разделявшее разные социальные иллюзии. Почитайте моих почти ровесников Стругацких… которых я вам так часто и назойливо рекомендую, – улыбается опять. – У них случались очень оптимистические книжки, случались очень пессимистические… Но все равно вы наверняка заметите, что в совершенно разных их книжках, написанных в совершенно разное время, есть одна общая мысль. Насчет того, что человек есть объективный носитель разума… а если что-то мешает ему таковым быть – то это можно и должно исправлять. В первую и, в общем, единственную очередь – методами воспитания. У них даже термин такой есть – Человек Воспитанный. Что до меня, то меня жизнь пыталась лишить иллюзий много раз… И местами – довольно жестко… Тем не менее я все равно остаюсь при убеждении, что не только учитель, но и вообще любой человек остается человеком… профессионал – профессионалом… только до тех пор, пока не готов окончательно распрощаться с иллюзиями. И то обстоятельство, что я сейчас здесь с вами, говорит о том, что я со своими иллюзиями распрощался не вполне. То есть не считаю некоторые свои иллюзии, – снова улыбка, – иллюзиями. Теперь о вас… А вы, ребята, – первое поколение… именно вы – даже не те, кто старше вас лет на пять, нет, именно вы… первое поколение, сформировавшееся полностью вне советского опыта. Люди, на становление сознания которых эта абсолютно маразматическая, кафкианская система не успела оказать никакого влияния. И какой этой стране быть лет через десять-пятнадцать… а может быть, – улыбается и поднимает взгляд на учеников, – учитывая, что я вижу здесь людей активных и амбициозных, еще раньше… определять именно вам. И одна из главных иллюзий, от которых я не готов отказаться, заключается в надежде видеть при вас эту страну – другой. – Пауза. – Ребята… За вас.

Пьет.

Стильно обставленная, дизайнерски выверенная комната в квартире Алисы. Но посреди этой стильности и выверенности – висящая на гвозде связка ледобуров, восьмерок, карабинов, прочего альпинистского железа. Рядом в дверной косяк бесхитростно воткнуты острыми клювами два ледоруба «Чарлетт-Мозер». Эмиль почтительно разглядывает эту экстремальную композицию.

– А это что такое? – трогает ледобуры, похожие на большие трубчатые сверла.

– Ледобур. Титановый.

– И как он?..

Алиса подходит, берет в руки ледобур. Показывает:

– Вот этим концом втыкается в лед… Закручивается, – снимает со стены карабин, защелкивает в ушко. – Защелкивается… Потом сюда продевается веревка. Как любят говорить альпинисты, правильно вкрученный ледобур держит на себе трактор.

– Правда держит?

– Пока не проверяла.

– Можно? – показывает на воткнутые ледорубы.

Алиса кивает. Эмиль выдергивает один из ледорубов, делает пару агрессивных взмахов… морщится, хватается за шею.

– Ты чего? – Алиса.

– Да… Козлы эти…

– Ушиб? Или мышцу потянул?

– А хер его знает…

Алиса кивает на кресло:

– Давай сюда.

– Да ну…

– Давай, кому говорю.

Эмиль, в свою очередь улыбнувшись и разведя руками, послушно садится в кресло. Алиса становится сзади. Начинает – сначала осторожно, потом сильнее – массировать его шею. В ответ на одно из касаний Эмиль издает короткий стон.

– Тут больно?

– Угу.

– А так?

– Так… не… больно… Приятно.

Алиса продолжает делать массаж.

– У тебя… – Эмиль. – Хорошие руки.

Алиса невидимо для Эмиля улыбается.

– Не напрягайся, – говорит после паузы, тихо, как будто не ему, а себе.

– Трудновыполнимо… Попробуй тут не напрягаться…

Алиса чуть двусмысленно полуусмехается:

– Ну, ко мне же ты спиной повернулся?

– Ты меня… уже убила… Дважды…

– Обидно?..

– Нет… – улыбается.

Эмиль берет ее за руку. Она неподвижна.

…На широкой кровати Эмиль и Алиса занимаются любовью.