Текст книги "Чучхе"
Автор книги: Алексей Евдокимов
Соавторы: Александр Гаррос
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)
– Но он-то, Водопьянов, – собралась с мыслями Кира, – не мог не понимать, что вы его намерены во что бы то ни стало укокошить?
– Надеюсь…
– Тогда почему он в вас сам не стрелял?
– Из чего?
– Из пистолета. При нем нашли «макарон». С полной обоймой.
Псих хлопал глазами. Ей даже немного смешно стало:
– Смотрите, что получается. Он сбегает у вас из-под носа, ложится на дно, несколько дней ничего о себе не сообщает паникующей жене – а потом вдруг звонит ей с городского. Имея ключи от машины – бежит к метро. Имея пистолет – не достает его, хотя знает, что вы собираетесь его убить…
– Что вы хотите этим сказать?
Понятия не имею, подумала Кира. А произнесла зачем-то:
– Подумайте. Может, он и не хотел вовсе от вас убежать?
– Зачем тогда вообще бегал?
– Я имею в виду – подсознательно не хотел?
Что я мелю? – поразилась она себе.
– Бред, – поморщился Рутковский.
Но Кира видела, что выбила его из колеи. Прежней столь странной в допросном кабинете самоуверенности в нем не было. Он, кажется, занервничал.
– А как вы думаете – зачем он убил вашу женщину?
Псих вытаращился на Киру. Набычился:
– Вы это о чем?
– Вы ведь никогда не могли этого понять, правда? Каких только причин не выдумывали – но все они смотрелись одинаково неубедительно…
Она испытывала странное ощущение – словно ее подзуживал кто провоцировать подследственного. На хрена? Дался он мне…
– С первого января начинаю новую жизнь… Таким вот интересным образом. Это ж постараться надо было… А зачем? Неужели вы верите в то, что он так от кары за содеянное бегал?
– А зачем, по-вашему? – он поднял глаза. Что-то в них странное было, в этих глазах.
– Вы его сколько знали как Градова?
– Меньше года…
– Вот именно. Он же не от вас бегал. И не от милиции.
Рутковский прикрыл глаза, медленно запрокинул голову:
– От себя… – едва слышно.
– Представьте: это ж как надо было обрыднуть самому себе! И вдруг в какой-то момент в какой-то из этих жизней… а может, не в момент, и не в одной жизни… он или понимает, или догадывается, или чувствует, что кем бы он ни был – все равно остается собой…
– Дайте закурить… – сипло сказал псих.
Она протянула ему пачку.
– Почему он тогда не повесился? – Рутковский, держа сигарету в руке, посмотрел на нее.
– Когда-то, – Кира бросила ему спички (сигареты у Петьки украла, а зажигалку забыла. Не сообразила – и то: сколько лет уже не курила…), – я читала заметку про одного врача, который несколько раз пытался покончить с собой. Он и вешался, и травился, и стрелялся. Веревка обрывалась, отрава не действовала. В пистолете все патроны оказались почему-то без пороха…
Он затянулся:
– Н-ничего себе… – о сигаретах, отстраненно.
– «Дукадос». Испанские.
– Выходит, я просто на него поработал… – псих покачал головой. – Помог… Избавил… С-сука, – наросший на сигарете пепел упал на пол. – Да если б я знал – пальцем бы его не трогал… Охранял бы…
Кира подвинула ему пепельницу. Подследственный посмотрел на нее бессмысленно, потом ткнул сигаретой в кучку оторванных фильтров.
Он как-то разом сдулся, обмяк, замолк. Плохо быть деревянным на лесопилке, несколько невпопад подумала она (чье это дурацкое выражение?… не помню) и выключила диктофон.
Она шла по бесконечному коридору ментовки – сумрачно-тоскливому, как все бесконечные казенные коридоры, а в пустой с похмелья голове бессмысленно крутилось непонятно откуда залетевшее: «С Колымы не убежишь…»
2005 [2]2
Сокращенный вариант повести опубликован в рождественском номере журнала «Афиша» за 2005 год.
[Закрыть]
Алексей Евдокимов
Люфт
1
Сразу за обгрызенными ступеньками узенького крыльца начиналось пространство раскисшего снега и жидкой грязи – собственно, ничего кроме в непосредственной близости и не было. Железная дверь, помедлив, тихо ухнула за спиной. Я втянул облипаемую моросью голую башку в воротник, спустился, захрумкал, зачавкал, зашлепал, мимолетно тоскуя по куреву… все наращивая шаг… не оборачиваясь… не оборачиваясь…
Снаружи набор впечатлений был еще скудней, чем внутри, – и все равно это выглядело совершенно невероятным. Невообразимым. Потусторонним. Эта грязища. Вросший в нее древний мятый уазик-микроавтобус. Эти серокирпичные коробки напротив ворот, поодаль. Обглоданные березы. Того же цвета, что абсолютно все окружающее, включая небо, бетонный глухой забор – С ОБРАТНОЙ СТОРОНЫ!..
Интересно, что никаких особенных ощущений не было. Да вообще никаких. То ли не верилось в происходящее, то ли оно все никак не доходило до сознания. Мокро. Сверху мокро и снизу. Курева бы. Всё.
В городе снег оставался только в виде черных спекшихся валов на обочинах. Лужи на перекрестках раскинулись такие, словно под мостовыми прорвало все трубы разом, – легковушки, испуганно притормаживая, зарывались по бамперы. Отсыревшие афиши упорно звали на какого-то блатного шансонье.
При виде первого же киоска я рефлекторно свернул к нему – но в двух шагах от окошка (мужик с испачканной спиной дребезжащим голосом алкаша перешучивался с киоскершей) вспомнил. Поколебался, бессмысленно пялясь на журнальные обложки с неотличимыми девками. Передернул плечами и двинул дальше.
На автовокзале я заметил, что на меня поглядывают. Наверное, было на что.
Я пошел в конец салона, скорчился у окна. Отпускал некий наркоз, начинался отходняк – вдруг продрало до костей. Я зажмурился. Издалека, от водилы, попискивал мокрощелочий попс. «Три ящика штука», – сказал обиженный голос под кряканье сиденья. Ему в ответ заболботали увещевательно на языке числительных. Движок всхрапнул, автобус дернулся. Я открыл глаза. Назад отплывали грязные такси, два раздутых мента с «калашами», пустые прилавки под низко надвинутыми навесами, пропитой бомж у входа на базарчик.
Душно тут было страшно – все окна задраены… Я оттянул вниз ворот свитера, морщась, повертел шеей.
По проходу прокатился легкий топот – в самый конец, то есть ко мне, прибежала девочка лет пяти. Развернулась бежать обратно, задержалась, глядя на меня огромными изумленными глазами. Я попытался улыбнуться ей. Не получилось.
Можно было бы сказать, что не так я это себе представлял – но на самом деле я это себе не представлял вообще. Я не позволял себе думать об этом. Да и не верил в это. В то, что смогу когда-нибудь оттуда выйти…
Но я оттуда вышел (вышел… господи… вышел!). Причем гораздо быстрее, чем следовало даже по самым оптимистичным прикидкам…
Почему?! Как так получилось?..
Ожидания не оправдываются – никогда. Ни хорошие, ни плохие.
За окном волоклись плоские пустоши в сером снегу, вкривь и вкось нарезанные голыми неопрятными перелесками, жуткие полусгнившие деревеньки, свалки. На приплюснутой «стекляшке», все стекла которой были густо забраны облупившимися решетками из толстенных прутьев, покривилась гигантская вывеска: «ЕВРОМАРКЕТ».
Самое странное занятие – возвращаться.
К дому я подходил в темноте – и только радовался, что почти ни один фонарь не горит в здешних панельных лабиринтах: меньше всего мне сейчас хотелось быть замеченным кем-нибудь из соседей. Видеть это смешанное выражение испуга и любопытства. Представлять, как, торопясь от возбуждения, оно будет придыхать в трубку: «А знаешь, кого сегодня встретило? Ага, уже выпустили! А может, сбежал?..»
У двери подъезда я обнаружил, что забыл код. Начисто. Я и раньше-то его помнил нетвердо – жал кнопки, автоматически складывая фигуру из пальцев… Но за эти годы у меня выработался новый автоматизм; прежний подутратился.
Сидя на корточках под куцым козырьком в ожидании, когда кто-нибудь войдет или выйдет, я воображал, как долблю сигарету за сигаретой, и старался не думать о том, что предстояло пятью этажами выше.
Хотя она приезжала ко мне ТУДА и я знал, как она за последнее время постарела, – все равно я оказался не готов к тому, что увидел. Она была настоящая старуха…
Мы так и стояли по разные стороны порога, молча глядя друг на друга. Она с мучительной и, скорее всего, бессмысленной пристальностью вглядывалась в мое лицо, схватив правой рукой себя под горлом, – а дыхания почему-то не хватало у меня.
2
дата: …
от кого: [email protected]
кому: [email protected]
тема: на свободу с чистой совестью
Ну, с возвращеньицем. Как ты быстро, однако, – мы тут даже соскучиться толком не успели. Это все, что ли? Легко отделался, молоде-ец…
от кого: [email protected]
кому: [email protected]
Это ты, что ли, ДЕнис МАСлов? Чего тогда анонимно? И что это за ДИнис такой? Если ты полагаешь, что нам есть о чем поговорить, объявись сам. Потому что я твоих новых координат найти не смог, хотя пытался.
от кого: The Post office [email protected]
кому: [email protected]
К сожалению, адреса [email protected] не существует. Уточните адрес и пошлите письмо еще раз.
Яндекс. Почта
Когда я узнал, кем теперь работает Динка, то сначала даже не поверил. Это звучало несмешным стебом. Я бы себя скорее представил в подобной роли, чем ее…
Пару дней я себя сдерживал, но потом все-таки поперся в этот, блядь, банк. Хотя отлично знал, что зря туда иду.
В отделении на Энергетиков топталось довольно много народу. По ту сторону стойки сидела сплошь молодежь: три самоуверенные девицы и парень. Эдакое щекастое чмо в галстуке (я вспомнил, как представлял в этой роли себя, и хмыкнул вслух).
Динку я и впрямь не сразу узнал. И не только в напрочь изменившейся внешности дело – хотя, конечно, в свое время мне и в голову не пришло бы, что этот человек может выглядеть так…
В конце концов я пристроился в хвост «ее» очереди. Минут через пятнадцать она подняла на меня аккуратно намазанные безразличные глаза. Секунда равнодушно-любезного ожидания, потом она застыла, потом рефлекторно отодвинулась – почти шарахнулась. Испуг и отвращение. Ничего больше. Испуг и отвращение.
Я молчал. Она переполошенно огляделась, предчувствуя служебные неприятности:
– Иди отсюда, – сдавленный панически-злобный шепот. – Быстро вали отсюда! Я охрану зову, ты понял?..
Я посмотрел в абсолютно незнакомое кукольное лицо, выдавил на светлую полированную стойку вязкую харчу и пошел вон.
Принявшись обзванивать прежних знакомых на предмет работы, я столкнулся со столь дружной кислой уклончивостью, что очень быстро убедился – ни черта мне теперь не светит. Нигде.
Впрочем, нельзя сказать, что я этого не ожидал.
– Ромка?
– Привет, Валя.
– Привет… Слушай, я вот чего. У тебя Дениса координат нету? Маслова? А то я все пытаюсь его найти и не могу.
– Дениса? Нет, я сам его давно потерял… Хотя погоди… что-то я про него слыхал, про Дениса. По-моему, он уехал куда-то, уже пару лет как. По-моему, вообще в Москву…
– В Москву?
– Не ручаюсь. Мне так казалось…
– А нового адреса, там, «мыла», телефона у тебя нет?
– Нет…
– А у кого могут быть, не знаешь?
– Не, Валь…
Тетка в Центре занятости, ознакомившись с моими документами, глянула на меня как на инопланетянина.
Чего уж там…
Медленно прогнав всю папку «Контакты», я бросил мобилу. Некому было звонить. И не о чем говорить…
Я все-таки не очень понимал, что происходит.
Сначала я, конечно, полагал, что дело в этих нескольких годах. В том, как неожиданно и бесцеремонно выдрали меня из жизни (потому, думаю, я все никак не могу адаптироваться к ней опять). В том, что все мои прежние друзья-знакомые знали, естественно, где я эти годы провел. И не так даже важно, верили ли они впрямь, что я невиновен, – теперь ничего уже было не поделать с возникшей между нами и далеко не всегда скрываемой дистанцией…
Но чем больше времени проходило, чем внимательней присматривался я к окружающему и окружающим – тем явственней становилось подозрение, что причина тут отнюдь не во мне. Не во мне одном, во всяком случае.
Например, что до знакомых – я постепенно убеждался: они не просто избегают общаться со мной. Они, похоже, вообще теряют желание и способность общаться с кем бы то ни было – по крайней мере без конкретного повода и темы…
Что-то, безусловно, менялось вокруг – что-то трудноуловимое, но чрезвычайно существенное. Реальность странно окостеневала – и люди вместе с ней. При этом в них вдруг обнаружилась неожиданная самодостаточность – и не вполне беспочвенная: я обратил внимание, что многие стали не только уверенней себя чувствовать, но и отчетливо лучше жить. В самом прямом, материальном смысле. Это подтверждалось даже на уровне СМИ, хором долдонящих о повышении, укреплении и чуть ли не процветании. Оказалось ни с того ни с сего, что у нас СТАБИЛЬНОСТЬ: которую одни (в зависимости от декларированной степени свободомыслия) объясняли мудрым властным руководством, другие – высокими ценами на экспортируемую нефть…
Это, однако, никак не умеряло сосущей тоскливой жути, которой по-прежнему (и даже острее – может, по контрасту с объявленным благолепием) веяло от всего вокруг, не сказывалось на безобразии привычных городских примет, повсеместном хамстве и всеобщем озверении. Только если прежде откровенная отвратность российского бытия пусть никого ни к чему не побуждала, но хотя бы воспринималась всеми как нечто безусловно плохое, то теперь, ни на йоту не облагороженное, бытие это стало, по-моему, всех устраивать.
Было нечто глубоко, категорически – катастрофически – неправильное в происходящем; впрочем, я отдавал себе отчет, что любой, кому я бы попытался об этом сказать, объяснил бы все переносом мною на окружающее собственных сугубо индивидуальных проблем. Одно правда – мне в новой реальности места, кажется, не осталось вовсе.
Чайник барственно забурчал, изошел кудрявым паром и со щелчком самоустранился. Я залил кружку, поболтал в ней пакетиком, вынул его, капая на стол, поискал глазами, куда пристроить, не нашел. Опустил его обратно, встал, с кружкой в руках доковылял до мусорного ведра, утилизировал. Пошел назад, осторожно прихлебывая, замечая на соседней табуретке тощую бумажную пачечку, не иначе извлеченную матерью из почтового ящика. И вдруг поперхнулся.
Кипяток хлынул в гортань, дыхание остановилось. Я кое-как, расплескивая, поставил кружку на стол, страдальчески морщась, пытаясь вдохнуть. С острой болью скрутило легкие.
Наконец продрался кашель – и долго еще колотил. Продолжая кхекать, я схватил почту. Поверх рекламных газетенок («Матрасы всех размеров!!!») лежали два конверта: какой-то коммунальный счет и письмо.
Письмо как письмо. В графе «куда» печатными буквами синей ручкой был выведен наш адрес. А в графе «кому» значилось: ДМИТРИЮ СЕВЕРИНУ.
Я уронил конверт на стол, в мокрое пятно. Глухо неравномерно кашляя, стоял и смотрел, как он медленно сереет с угла.
3
– Статья сто пятая, часть первая… – я не видел, но очень хорошо представлял его ерзающую похабную ухмылочку. – От шести до пятнадцати. Пишешь признательные показания – пойдешь просто за убийство. Получишь свой шестерик…
– Я не убивал никого…
– Сто пятая, часть вторая, – интонация прыгнула вверх, дополнившись блатным подвыванием. – Пункт «д»: с особой жестокостью… Или пункт «и»: из хулиганских соображений… От восьми до двадцати… Считать умеешь?
Я знал, что сейчас будет. Я стоял мордой к стене, с руками, сцепленными наручниками за головой, ноги врозь – и ждал удара сзади в пах. В любую секунду. Ногой. Говнодавом. С размаху. Или дубиналом по почкам. Вот сейчас.
– Я не убивал… Я вообще его не знал…
Сейчас… Ну?..
Нет…
Удар.
от кого: [email protected]
кому: [email protected]
Начал жизнь с чистого листа? И как? Плоховато получается?..
Re:
Кто ты? Чего тебе надо?
Re:
Узнаешь.
– Почему ты убил Северина?
– Я не убивал никакого Северина…
– Ты его знал?
– Нет.
– Не знал?
– Нет.
– Хули тогда он тебе звонил?
– Он мне не звонил.
– Это твой мобильный номер – 6101371?
– Мой.
– Он трижды повторяется в его телефоне в списке исходящих звонков. Причем это были его последние звонки. Самый последний – за пятнадцать примерно минут до смерти.
от кого: [email protected]
кому: [email protected]
Я не знаю, чего вы добиваетесь, но имейте в виду: никого я не убивал. Я вообще его не знал, Северина. Менты сказали, в его мобиле, в списке исходящих, был мой номер. Якобы он мне звонил. Мой сотовый в этот момент вообще был отключен.
Ментам как? Ментам по барабану. Они взяли первого попавшегося и давай выбивать признательные показания. В курсе, как это делается?
Может, и был там мой номер – почему иначе повязали меня, кому я на хрен нужен? Но откуда он там взялся, я не имею понятия. Может быть, меня подставили. Но у меня до сих пор нет версий – кто.
Re:
Ну и что, ты не хочешь узнать, из-за кого ты оказался в такой заднице?
Интересно – а почему этого хочет кто-то еще? Или чего он (она, оно, они) хочет на самом деле?..
Это кто-то из его знакомых?.. Верящих, что меня тогда и впрямь подставили, – и ищущих реального убийцу?..
Возможно, кстати. Ведь действительно – с чего бы им верить в мою виновность? Мотива нет. Прямых улик нет. От признания я отказался. Я всегда говорил, что убитого вообще не знал. И ведь никто из его знакомых не знал меня.
Знакомых… До меня вдруг дошло. Динка!.. Он же был панк, а Динка в свое время приятельствовала чуть не со всеми городскими панками…
Меньше всего мне, конечно, хотелось ей звонить. Но в этой ситуации было уже не до гордости и предубеждений.
– Только на один вопрос ответь…
– Ну?
– Скажи, ты же, наверное, знала его?
– Кого?
– Ну, этого Северина. Дмитрия.
– Что?
– Ты же знала его…
Она отключилась.
4
В первый момент я подумал, что где-то ее уже встречал, – но потом решил: нет, показалось.
– Здравствуйте, – поймав ее взгляд, я подошел к столику, – это вы Настя?
Она чуть кивнула, глядя на меня с непонятным выражением. Я отвел глаза и с преувеличенной осторожностью поместился напротив. Я представления не имел, что она на мой счет думает и как себя с ней вести. Удивительно было уже то, что она согласилась встретиться.
– Мне, видимо, необязательно представляться… – пробормотал я, не в силах заставить себя прямо на нее посмотреть. Вдруг пришло в голову: она же, наверное, на суде была – вот почему лицо ее мне смутно знакомо…
– Пожалуйста, – с отвращением выдавила подошедшая официантка.
– Кофе, будьте добры…
– Всё?
– Всё.
Мы с Настей молчали.
– Я не убивал его, – сказал я неожиданно для себя. – Я не знаю, что вы думаете, но я действительно этого не делал. Признательные показания я подписал после того, как меня три дня подряд били на допросах. Я потом от них отказался – но никто уже на это внимания не обращал, им просто надо было кого-то посадить. На самом деле я Дмитрия вообще не знал…
– Откуда у вас мой номер? – без выражения спросила она после паузы.
– Мне его прислали… Не знаю кто.
– То есть?
– Простите… такой и-мейл: дима-эс, «собака», рамблер-ру – вам не знаком?
– Нет.
– Это… не был адрес Дмитрия?
– Нет.
– А… простите… не может такого быть, что у него был адрес, которого вы не знали?
– Не думаю. К чему эти вопросы?
– С этого адреса – ну, который я назвал – мне… после того, как я вернулся… со мной связался некий аноним. Сначала я думал, что это какой-то знакомый Дмитрия… знакомые… которые думают, что я… действительно виноват… Думал, пугают меня, грозят, я не знаю… местью. Но потом… я не пойму, чего от меня хотят… но чего-то хотят. В последнем письме был ваш мобильный номер…
– И что?
– И все. Без комментариев.
Очередная пауза. Настя глядела на меня по-прежнему – изучающе. Что стояло вторым слоем за этим нарочито-равнодушным интересом, я так и не разобрал. Только сейчас я отдал себе отчет, что девица исключительно хороша собой…
– Так что вы хотите от меня – я не поняла…
– Я пытаюсь понять, что происходит. Почему и кто по-прежнему тянет меня в эту историю. Я надеялся, что с ней покончено – но, видимо, нет. И у меня есть подозрение, что тогда меня обвинили в убийстве Дмитрия не случайно. Что все это как-то связано…
– Вы имеете в виду, что меня тоже – тянут? – Она нахмурилась.
– Получается так.
– Я-то тут при чем?.. – Она посмотрела куда-то в сторону, кривя рот. – А вам я чем могу помочь?
– Я хотел бы побольше узнать про Дмитрия. И про его знакомых…
Я уже вынул из кармана руку – взяться за ручку двери подъезда, – когда услышал сзади: «Эй!» Я обернулся скорее рефлекторно – но, обернувшись, понял, что обращаются действительно ко мне. Какой-то парень – довольно здоровый, – пялясь на меня, захлопнул дверцу серебристого джипа.
Я посмотрел на подъездную дверь, на приближающегося парня. Повыше меня и пошире. Правда, один.
Он подошел вплотную и оказался неожиданно интеллигентным с виду, хоть и пытался делать морду кирпичом.
– Слушай, ты, – вполголоса просипел он неубедительно-угрожающим тоном, – если ты еще раз к ней подойдешь или хотя бы позвонишь – тебе пиздец. Ты понял, козел?
Я сначала даже не сообразил, к кому я не должен подходить… А, ну да. Я вгляделся в его гладенькую рожу – тоже небось какой-нибудь банковский работник…
– Ты понял или нет?
Я прицельно лягнул его в коленку – он, вякнув, скрючился – и несколько раз от души добавил ему в рыло. И еще – по шее. Он повалился на бок, выставив руку, чтоб не распластаться совсем, – а я зашел ему за спину и обхватил правой под горлом. Нажал, подождал. Он слабо завозил по грязи ногами, едва слышно захрипел. Я хорошо представлял, как мутится в башке от нехватки кислорода…
– Знаешь, где я был? – ласково спросил я его на ухо. – Знаешь, за что? Смотри, петух, будешь следующим…
– Настя? Это опять я, Валя. Извините, ради бога. У меня еще один к вам вопрос. Вы случайно не знали такую Дину Масохину? Среди знакомых Дмитрия ее не было? Нет? Извините еще раз…
Только сейчас до меня дошло. DIMAS – это же может быть и ДИна МАСохина…
Дина… Или все-таки Дина? Или кто-то стрелки на нее переводит?..
Не знаю. Странно.
Fuck yourself, motherfucker…
