Текст книги "Чучхе"

Автор книги: Алексей Евдокимов

Соавторы: Александр Гаррос
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

17

Почти пустой офис телецентра. Эмиль, сумрачно-сосредоточенный, сидя краем зада на краю стола, звонит по мобильному телефону:

– Да… Титаренко. Алиса. Которая инвестиции. Ваши точно про нее писали… Узнай, будь другом. И если можно, оперативно. Ага, спасибо…

18

Затылок Алисы на фоне лобового стекла автомобиля. Звонит мобильный телефон, она подносит трубку к уху:

– Да. Да… Привет, Эмиль… Что?

В зеркале заднего вида лицо ее меняется – она почти шокирована.

19

Фима, явно разбуженный звонком мобильного телефона, вылезает из постели (девушка рядом издает недовольное мычание), ищет трубку, еще не ответив на звонок, всклокоченный, в трусах, тихо бормоча нелицеприятное, шлепает на кухню.

– Да. Кто? – Он застывает, рефлекторно поднимает глаза, взгляд которых стремительно теряет полусонную расфокусированность. – Ну здравствуй. Откуда ты узнала этот телефон? Да. Я понял. Я догадываюсь, что иначе ты бы не стала мне звонить. Да, пытался, откуда ты знаешь? – долго слушает, что ему говорит собеседница. – Это точно? Кто? – Еще одна длинная пауза. – Нет, не понимаю. Встретиться? У вас? Нет. – Дальше говорит медленно и четко: – Нет, к вам я не поеду. Ноги моей никогда в России не будет. Нет, Алиса, это ТЫ не понимаешь. По-моему, ты и тогда не понимала – и, видимо, по-прежнему не понимаешь. Так вот. Я уехал из этой страны, потому что еще тогда, еще семь лет назад догадывался, что что-нибудь такое рано или поздно произойдет. И поэтому меня – да, не удивляет все, что ты говоришь. И поэтому я – ТЕМ БОЛЕЕ, понимаешь, ТЕМ БОЛЕЕ не поеду туда. Ни сейчас, никогда. И если сами вы до сих пор не поняли, что ничего, НИЧЕГО ДРУГОГО вас в этой стране не ждет, то тем хуже для вас. Нет, Алиса, МЫ – не в одной лодке.

Это ВЫ – в лодке. Я из вашей лодки свалил семь лет назад. И твой нынешний звонок только лишний раз подтверждает, насколько я был прав. И единственное, что я могу тебе – и вам всем – сказать, это посоветовать делать то же самое. Пока не поздно.

Если не поздно. Это все. Извини, больше я не хочу об этом говорить. Я вообще не хочу с тобой говорить. Ни с тобой, ни с кем-нибудь еще. Все, извини, отключаюсь.

Он отключается. Рука, держащая телефон, несильно, но дрожит. Фима замечает это, бросает – почти швыряет – мобилу. Открывает холодильник, достает ополовиненную бутылку текилы и делает долгий глоток из горлышка.

20

У парапета смотровой площадки на Воробьевых горах стоят Андрей и Эмиль. Первый – облокотившись на парапет спиной, второй – вполоборота к собеседнику. Эмиль курит.

– Бросил или не начинал? – осведомляется он.

– Не начинал.

– Молодец, – Эмиль тщательно затягивается.

– И чего Фима? – явно с каким-то подтекстом. – Послал ее?..

Эмиль хмыкает – воспринимая подтекст:

– Послал…

– И сколько нас получается?

– Четверо, – после короткой паузы. – И еще Тим.

– А что Тим?

– Не знаю… Ни у кого его координат нет.

– И ты хочешь, чтобы я его нашел?

– Ну, ты с ним хоть как-то общался, – опять после короткой паузы. – Я так до сих пор не понял – чего между вами было общего?

– Да я уже сам не помню. Давно дело было.

21

Андрей в своей студии одной рукой листает старую, потрепанную, явно извлеченную из каких-то архивов записную книжку. В другой у него мобильный телефон.

– Ало! Нина Севастьяновна?.. Это Андрей… Браве Андрей, помните такого? Мы с Тимуром в школе… Ну да. Да, все хорошо. А у вас как?.. Нина Севастьяновна, я вот про Тимура хотел узнать… Как бы мне его найти, подскажите?

Говоря по мобильному, Андрей идет по тротуару:

– Да. Тимур Тимофеев. Где?..

Подходит к своей «вольво эс-семьдесят», отнимает левой от уха мобильник, правой тыкает в кнопочку на брелоке. «Вольво» издает короткий писк и подмигивает габаритами.

22

«Эс-70» подъезжает по длинной узкой дорожке меж понурых деревьев к приземистому строению. Утро. Сильный туман. Все размыто и серо. Андрей останавливает «вольво», вылезает. Оглядывается, направляется к строению.

Проволочный забор, ржавая калитка, на калитке – жестяной щиток: «Спасательная станция № 9». Андрей трогает калитку – не заперто. Идет по дорожке к станции. За ней уже виднеется перспектива какого-то водного бассейна: объем и класс (река, озеро, водохранилище?) трудно оценить из-за тумана. Возле станции обнаруживается собачья будка. При приближении Андрея внутри происходит какое-то шевеление. Андрей приостанавливается. Из будки является изрядно свалянный и заспанный барбос. Смотрит на незваного гостя. Андрей не без опаски смотрит на него. «Гав!» – вяло произносит барбос.

– Здорово, – отвечает Андрей.

Барбос поворачивается задом.

– Э, брат, погоди. Где Тим, не знаешь?

Барбос, игнорируя его, забирается обратно в будку.

– Ну вот, – бормочет Андрей, – никто не знает, где Тим.

Он подходит к «спасалке», заглядывает в окно: темнота. Тянет на себя ручку двери. Осторожно заходит.

Кровать со смятым одеялом, стол с открытой и почти опустошенной банкой шпрот, рядом пустая водочная бутылка, возле ножки стола – еще парочка, грязные чашки, полная окурков жестяная банка. Людей нет.

– Ау!.. Ау, живые есть?.. Тим!..

Ничего в ответ.

Андрей заглядывает в соседнюю комнату – свалка хлама и снова никого, – заходит в санузел – пусто…

Андрей спускается к мосткам, идет по ним. Туман. Ничего не видно. Тихо плещет вода, покачиваются лодки. Андрей доходит до конца мостков. Видит привязанный к поручню канат, уходящий «в молоко». Чуть дергает. Канат не особо-то поддается.

– Тим!.. Тим, ты здесь?..

Ничего.

Андрей всматривается в туман. Вздохнув, разворачивается.

…Уже с веслом в руках (видимо, отыскал на станции), смешно подбирая полы плаща (а одет он вполне цивильно – плащ, под ним костюм, легкие лаковые кожаные ботинки), Андрей забирается в одну из лодок. Вертит в руках весло. Не без труда отвязывает канат. Начинает загребать одним веслом. Лодка медленно, рыская по курсу, движется. Туман расступается перед ней. Андрей, стараясь следить за канатом и чуть пыхтя, загребает. Наконец в туманной перспективе проступает привязанная к путеводному канату вторая лодка. Андрей подгребает к ней, удерживая равновесие, нагибается. Видит тело, укрытое брезентухой (под голову тела подложен ярких расцветок спасжилет). Андрей, покачиваясь вместе со своей лодкой, тычет тело в ногу:

– Э! Э!.. Подъем!..

Тело признаков жизни не подает.

Пробормотав что-то вроде «ну ладно…», Андрей ухватывает брезент и тянет на себя. Под брезентом обнаруживается человек, лежащий с открытыми и вполне ясными, осмысленными глазами. Он смотрит на Андрея. Молчит.

– Здорово, Тим, – произносит Андрей после паузы.

– Здорово, – после еще одной паузы, без выражения.

– Только не говори, что не узнал.

– Не говорю.

– Только не говори, что не догадываешься, зачем я.

Тим некоторое время ничего не отвечает – по-прежнему не шевелясь и не делая ни жеста.

– Курить есть? – спрашивает он наконец.

– Извини. Не курю.

– Зря.

В той комнате, где стол и пустые бутылки, Тим стоит у стола, Андрей сидит рядом, нелепый в таком антураже. Закипает электрочайник. Тим с хрустом раздирает пачку чая, высыпает не меньше четверти в стакан.

– Ну и? – осведомляется равнодушно.

– Ты не находишь, что это повод задергаться?

Тим наливает кипяток в стакан (получается чифир):

– Дергаться вообще не надо.

– То есть – что ты предлагаешь?

– Я что-то предлагаю? – поднимает Тим брови.

– Не валяй дурака.

Тим прихлебывает свой чифирок и держит паузу.

– А вы что собираетесь делать? – спрашивает после нее.

– Для начала мы – собираемся.

– А я вам зачем?

– Для комплекта… Тим, нас вообще-то всего пятеро осталось. Считая тебя. Ну, и не считая Фиму…

Тим держит еще одну паузу и отхлебывает еще чифирку:

– Дрон… Ты посмотри на себя.

Андрей с довольно искренним недоумением глядит на ладони и ботинки:

– Ну?..

– Нет, ты внимательно посмотри.

– Ты о чем?

– А теперь посмотри на меня… Где я – а где ты. Где вы все…

Андрей теперь тоже выдерживает паузу, потом, чуть прищурившись и чуть поджав губы, уточняет:

– О’кей. Не поедешь?

Тим внимательно, с легкой грустинкой глядит на него:

– Э-э. (Отрицательно.)

Андрей несколько раз чуть утрированно кивает – понял, дескать, – и лезет в карман. Вытаскивает футляр от очков – и на пол сыплются монетки. Андрей подбирает несколько штук, кладет обратно в карман, вынув из футляра специальную замшевую тряпочку, протирает стекла очков.

Тим наклоняется и подбирает возле ножки своего стула не замеченную Андреем монетку. Это какая-то экзотическая валюта.

– Вторая натура?.. – хмыкает.

Андрей надевает очки:

– Что-то вроде.

Тим смотрит на монетку, рассеянно крутит ее в пальцах, потом подкидывает, ловит, прихлопнув ладонью. Андрей наблюдает за ним с легким удивлением. Тим отнимает ладонь. Смотрит.

– Ну поехали, – говорит вдруг.

23

Андрей ведет «вольво». Тим сидит рядом.

– …К Алиске на дачу, – говорит Андрей.

Тим стряхивает сигаретный пепел в окно:

– На дачу?

– Ну да. Ты, кстати, еще эту дачу посмотришь. Там есть чего посмотреть.

– Крутая стала?

– Не то слово. «ТрастИнвест» – не слышал?

Тим хмыкает и затягивается.

– Между прочим, вторая по динамике прибылей инвестиционная компания в стране, – говорит Андрей. – За прошлый год. А в этом, может, вообще будет первая… А Алиска у них – спецназ ГэЭрУ. Главная по рискам. Сложные вложения… Ну, это когда можно или загрести лопатой, или просрать все.

– Так а чего этот ее, – спрашивает без интереса Тим, – Фима?

– Так Фимка же в Америку уехал – тогда еще. Ну, как нас раскидали, так он и свалил. С родителями. Родители эмигрировали – ну и он, естественно, с ними… Алиску бедную тогда здорово переколбасило, – не без иронии. – Он, между прочим, сейчас там у себя тоже крут. Есть такая конторка, «ИндиКом» – сотовая связь, спутники…

– Ну и чего тогда было плакаться, что разогнали? Все равно вон все топ-менеджеры…

– Ага, топ-менеджеры, – хмыкает. – Артем особенно.

– А чего Артем?

– А Артем у нас радикальная оппозиция, – уже почти издевательски (но все же не совсем издевательски). – Вождь, трибун и в першпективе тиран. Большая заноза в жопе моего начальства.

Тим вопросительно приподнимает брови.

– Ну… АЛАРМ – есть такая партия. Знаешь, как расшифровывается? Козырно. Ассоциация ЛеворадикАльной Российской Молодежи.

– А-а… Единый Блок Левых Организаций Молодежи? Сокращенно ЕБЛОМ…

– Примерно… Хотя, знаешь, не такие уж они и клоуны. Совсем не клоуны. У них в регионах структура организована на ять. Дисциплина опять же. Молодняк. Но это не нацболы – они тортами не швыряются… Они вообще стараются не привлекать к себе внимания. Артем умный – он знает, что делает. Они там у него не сублимируют и не пиарятся – а втихаря связи налаживают. Вот почти никто не в курсе – а у них в региональных парламентах уже люди сидят. И на местах у них завязки оч-чень неплохие… И если вдруг чего… – хмыкает, – они своего не упустят! – издевательски резюмирует. – В общем, придет к власти – и меня повесит.

– Тебя-то чего?

– Ну, мы-то считаемся президентской структурой…

– Считаетесь?

– Не, ну чем мы на самом деле занимаемся? – пожимает плечами. – Просто социологией – считаем, прогнозируем… Ну, пиар… Но главным-то образом это все не столько политика, сколько вообще наука прикладная.

– Ну, на «вольвешник» ты там насчитал… Напрогнозировал.

– «Вольвешник»? Сейчас ты увидишь, на чем Эмиль приедет.

– Негр тоже заматерел?

– Какой ты неполиткорректный. Он не негр. Он расово неопределившийся. Очень, кстати, выгодное обстоятельство в публичной профессии.

– А он чего?

– Ха. Эмиль – продюсер на телевидении. Некоторое время ведущим был – и, кстати, очень рейтинговую программу вел. Сейчас уже не ведет, сейчас только продюсирует. Еще более рейтинговые программы. Риэлити-шоу. Провокационные риэлити-шоу. Не знаю, ты слышал? Вряд ли… – но было такое шоу «Похоть», не помню, на каком канале, два, что ли, сезона назад. Так его за непристойность закрыли. Скандал вышел дикий совершенно. Но рейтинг у программы был – немереный. Немереный! В потолок упирался. Похоть – одно слово…

– То есть – все круто поднялись? Наш был бы доволен?

Андрей поворачивает голову, смотрит на него уже без ухмылки. Отворачивается, глядит на дорогу. После долгой паузы произносит:

– Да кто его знает, чем Наш был бы доволен…

24

Во дворе дачи Алисы – четыре машины. Тим стоит возле красного спортивного купе.

– На таком, значит, теперь негры ездят? – осведомляется он у захлопывающего дверцу «эс-семидесятого» Андрея, но глядя при этом на купе: – Почему только не белая?

– Чего?

– По-моему, негр должен на белых ездить.

– Ты базар-то фильтруй все-таки. – Андрей поднимается на крыльцо, где стоит Алиса. – Здравствуй, Алиса, – чмокает ее в щеку.

– Привет, Андрей.

Тот, глядя на нее, поднимает большой палец:

– Во! Загар… Это ты в горах так?

– Ну, ты тоже не прибедняйся.

– Я… Сказать стыдно.

– В солярии? – Алиса ухмыляется. – Все равно у Эмиля круче всех, – мимоходом: – Привет, Тим.

– Прет, – без выражения.

25

Пять стопок стоят на столе. Рука Артема уверенно разливает по ним водку.

– Я вообще-то не пью, – уклончиво говорит Андрей.

– Надо, – приглушенно-настойчиво говорит Артем.

Пять рук разбирают стопки.

Взгляды Артема, Андрея, Эмиля, Алисы и Тима, стоящих вокруг стола, почти хаотически перемещаются со стаканчиков друг на друга, ни на ком не задерживаясь.

– Ну, помянем Нашего… – Артем, сдержанно. – И всех… наших.

Все пьют не чокаясь: Артем опрокидывает как воду, Андрей едва пригубляет, Эмиль, проглотив, оценивающе чуть поднимает брови, Алиса аристократически чуть морщится, Тим словно внимательно прислушивается к движению водки по пищеводу.

– Лис, – спрашивает после паузы Эмиль. – У тебя вагон курящий?

Алиса молча ставит на стол пепельницу. Мулат достает сигареты.

– Дай мне тоже… – вполголоса просит Алиса.

Эмиль протягивает ей пачку, она берет сигарету, он дает ей прикурить, прикуривает сам. Все избегают смотреть друг на друга.

– Ну, кто возьмет слово? – Эмиль.

Пауза. Никто не хочет брать слово.

– Пусть товарищ Артем возьмет, – предлагает Андрей. – У него это профессиональное.

Артем быстро недобро смотрит на него, но тут же делает нейтральное лицо и пожимает плечами:

– Кому он список послал – Эмилю?

Эмиль нервно давит сигарету в пепельнице:

– Шестеро из тринадцати. С декабря по апрель. Одних убили, другие вроде несчастные случаи… Все правильно, я проверял. Ни одного обвинения не предъявлено. Ну и Серега – сами знаете…

– И, значит, все оставшиеся… – Артем.

– Нас пятеро здесь, – Эмиль. – И Фимка в Нью-Йорке.

Артем берет бутылку водки, задумчиво смотрит на нее. Вопросительно демонстрирует остальным. Алиса чуть морщится, Тим медленно качает головой, Эмиль придвигает стопку. Артем плещет ему и себе.

Алиса стряхивает пепел, раздраженно-устало говорит:

– Я ничего не понимаю…

Артем, косясь на нее, опрокидывает стопку.

– Что тут понимать, Алиса? – после паузы отвечает Андрей. – Нас – всех, кто учился в ЭКРАНе, в одиннадцатом «а»… «Технология управления»… Мочат одного за другим. Поодиночке. Отстреливают. Как… – досадливо качает головой.

Никто ни на кого не смотрит. Алиса механически втыкает в пепельницу докуренную сигарету. Эмиль растерянно вертит в руках полную стопку. Артем стоит, прислонившись к стене, скрестив на груди руки. Тим отодвинулся на задний план.

– Бред какой-то… – Алиса. – Кто?! Зачем?!

– Чем они вообще… – Артем смотрит на Эмиля. – Ну, которых… занимались?

Эмиль отставляет выпитую стопку:

– Те, про кого я знаю, – бизнесом… Разным… Совершенно… Да нет, ничего общего, и, я догадываюсь, – хмыкает невесело, – никто ни с кем не контачил… Что-то, – исподлобья обводит взглядом экс-одноклассников, – мне подсказывает…

– Это как-то связано… – Алиса, – ну, с тем, как нас закрывали тогда?

– Как?.. – Эмиль.

Артем хлопает ладонью по стене, отклеивается от нее, решительно делает шаг к остальным:

– Резюмирую. Стечением случайностей это быть не может. По определению. Мотив непонятен совершенно. Так? – обводит всех взглядом; никто не возражает, но и не поддакивает; Андрей смотрит на него внимательно, словно со специфическим любопытством. – Наши действия?

– Какие могут быть действия? – Алиса. – За бугор валить, как Фима предлагает?

– Как вариант, – спокойно соглашается Артем. – Но мне лично этот вариант не подходит, – дергает углом рта. – У меня дела здесь – и меня отсюда не выпрут. Ничего не делать – тоже не выход. Дожидаться, пока меня кто-то по-тихому оприходует, я не собираюсь. Я полагаю, никто не собирается? – обводит всех взглядом. – Но мы ничего не можем сделать, пока не представляем себе – кто.

– Как мы это узнаем? – Эмиль.

– Ну, давайте вспомним, что здесь собрались все-таки не последние люди, – Андрей. – Думаю, кое-какие связи… и возможности… есть у каждого. По крайней мере, я со своей стороны могу пробить поляну хотя бы насчет Сереги – благо это совсем недавно…

– Да, возможности есть, – Артем глядит на Андрея. – И мы их используем… И еще. Вы знаете, у меня есть ребята. Не профессионалы, но… хорошие ребята. Могу предложить, чтоб они деликатно присмотрели за каждым. Ненавязчиво, естественно. Еще раз – они не профи, но способны… оказаться кстати, если что.

– В смысле следить? – подозрительно спрашивает Алиса.

– Brother Тема watches you everywhere… – ядовито вставляет Андрей.

Артем капитулянтски поднимает ладони:

– Сняли тему.

Эмиль делает шаг вперед:

– Ребята… Ребята, я только хочу убедится, что все мы – все, кто здесь находится, – понимаем одно: нам надо держаться друг друга. У нас просто нет другого выхода. Те, кто… кого… они же погибли все потому, что были каждый сам по себе. Единственный шанс для нас – действовать вместе. Я надеюсь, все это понимают?

Он обводит всех взглядом. Никто не возражает, но на лице у каждого изрядный скепсис.

26

В садике при даче Алисы на маленькой лужайке в специально обложенной камнями впадинке горит костерок. Вокруг – обтесанные для удобства и продубленные морилкой для сохранности пеньки-седалища. На траве стоят почти пустая бутылка водки и почти полная бутылка очень хорошего вина. Андрей ворошит палкой уголь в костре. Алиса сидит с винным бокалом.

Эмиль подходит со стороны дома, садится неподалеку от хозяйки:

– Ни хрена себе встреча выпускников…

– Каких выпускников? – Андрей.

– Ну да, сорри… Что, выходит, все мы год потеряли? – Эмиль.

– Кроме Тима, – Андрей.

– А что Тим? – Эмиль.

– А у него так и нет аттестата.

Эмиль хмыкает, качает головой.

– Странный он все-таки, – замечает Алиса. – И тогда, и сейчас.

– А кто из нас не странный? – Эмиль.

– Тоже верно… – соглашается она. – Интересно, это мы, поучившись у Нашего, постраннели или он отбирал нас по такому принципу? Вы помните, чего там за вступительные тесты были? Какие-то безумненькие тесты… Что они выявляли, интересно? Чего-то я не уверена, что правда таланты к менеджменту…

Эмиль подбирает бутылку водки:

– Пару месяцев назад в каком-то журнале, не помню, про Нашего здоровенная статья была.

– В «Еже», – Андрей. – Читал.

– Че за статья? – Алиса.

Эмиль делает глоток из горлышка, морщится:

– Про карму его профессиональную. Ну, поминали этот скандал – вы помните: он школу открыл новаторскую, элитную, а потом оказалось, что через нее бандиты бабло отмывали… Ну, после чего его Горбовский подобрал… На его голову… Ну и, естественно, про то, что Голышев этот у Нашего учился.

– Эр-Пэ-Гэ… – ядовито произносит Алиса. – Когда он, интересно, из вице премьером станет?

– Я могу сказать, когда этот пидор президентом станет! – вдруг заявляет Андрей.

– Лови информацию из заслуживающих доверия источников! – подмигивает Алисе Эмиль.

– Ты даешь – пидор, – она смотрит на Андрея иронически. – Ты же – опора действующей власти…

У того звонит мобильный телефон, и он отходит в сторону.

– Ты обратила внимание, как Дрон с Темкой друг на друга поглядывали? – негромко интересуется у Алисы Эмиль.

– Политические оппоненты… – иронически констатирует она.

Мулат фыркает:

– Все равно странно. Они, ты не знаешь, не пересекались? Ну, после школы?

– Ты думаешь, что-то с тех пор произошло между ними?..

– Слушай, Лис, ты сейчас как – тут или в город?

– В город.

– Меня не подкинешь? А то я тут дернул на нервной почве – мне сейчас лучше за руль не садиться.

– Посплетничаем заодно? – хмыкает она.

– Обсудим ситуацию, – улыбается он.

27

Андрей и Тим садятся в «вольво» Андрея. Уже держась за дверцу, Андрей говорит Алисе и Эмилю:

– …И – остаемся на связи. Постоянно на связи. Не забывайте. Давайте!

Он делает прощальный жест, плюхается на водительское сиденье рядом с Тимом. Пристегивается, заводит двигатель, трогается. Тим закуривает.

– Ну и? – спрашивает он после паузы.

– Что – ну и?

– Можешь объяснить мне смысл произошедшего?

– Не, ну хоть встретились вместе все. Посмотрели хоть друг на друга. Поговорили.

– Толку от этого разговора…

– А какого результата ты ожидал? Мы же пока действительно ничего не знаем!

– Ну как не знаем… Мы знаем, что половину нашего класса кто-то замочил за пару месяцев. И не просто обычного класса обычной школы, а элитного выпускного элитной школы при скандально знаменитой конторе, разогнанной в свое время со страшным треском… Это же е-мое – это же сенсация! Да еще один из убитых – музыкальная звезда! Да это же надо хай поднимать на всех углах! У вас же всех наверняка знакомые есть в прессе. Это же такое начнется! Причем тот, кто наших завалил, делал это тайно. Соответственно, с нашей стороны первым делом логично было бы подумать об огласке. При этом никто – никто, заметь! – ни о чем подобном даже не заикнулся. И давай я угадаю с одного раза, почему. Почему этого не предложил ты? Ну так ты же у нас считаешься «президентской структурой». На кой тебе трезвонить, что учился под крылом у главного политэмигранта, который из своей Ниццы только и делает семь лет, что кроет твоего главного патрона? Давай угадаю, почему товарищу Артему тоже об этом распространяться никакого резона. Ни хрена себе Че Гевара, которого проворовавшийся олигархище на менеджера готовил! Алиска бобонами немереными ворочает – ей тоже на фиг не надо в скандалах масштабных светиться. Эмилю соответственно. Так что каждый при своем интересе. Хотя опасность вроде как общая…

Андрей внимательно косится на собеседника:

– Ну так а чего ж ты этого не предложил?

– Я? – крякает Тим. – Ты правда представляешь себе, как я всем чего-то предлагаю?

– У меня стойкое впечатление, что ты почему-то считаешь, что тебе – в отличие от остальных – ничего не грозит.

– Все там будем…