Текст книги "Октябрь [СИ]"

Автор книги: Алексей Гасников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Глава четвертая
Сот Эрн

Редакция «Глашатая» занимала невзрачное здание красного кирпича в дюжине кварталов от центра. И даже в этот поздний час в ее коридорах все еще было людно и шумно. Внутри витали знакомые запахи чернил, табака и свежих новостей.

Уверенно двигаясь среди знакомых и незнакомых лиц, Сот Эрн направился прямиком в сторону кабинета главного редактора. По пути он поздоровался с несколькими приятелями и игриво подмигнул Агнесс, молодой миловидной секретарше.

Кабинет Папы располагался в дальней части здания. Перед его дверями Соту встретился еще один знакомый – Йозек Вайс, начинающий литератор. В свое время Сот помог ему устроить в "Глашатай" несколько очерков из жизни городского дна, после чего парень стал периодически приносить что-то новое, но, за исключением первой удачи, напечататься ему удавалось редко. Сейчас Вайс выглядел не самым лучшим образом: бледная кожа, ввалившиеся, обведенные темным глаза, сальные волосы – казалось, он болен.

Он стоял в глубокой задумчивости, словно оцепенев, и сжимал в правой руке какие-то бумаги.

Сот поздоровался.

– Господин Вайс, с вами все в порядке? – спросил он. – Вы скверно выглядите.

Очнувшись от своего странного состояния, Йозек Вайс посмотрел на него, словно бы заметив лишь сейчас.

– А, господин Эрн, очень рад… – произнес он. – Да, да, не беспокойтесь… Со мной все в порядке… То есть не совсем… Кажется, я немного болен.

Он неуверенно улыбнулся, отчего выражения лица приняло крайне жалкий вид

– Вам нужно доктора, – наставительно произнес Сот. – Вы были у доктора?

– У меня нет на это денег. Да и все не так уж серьезно. Меня лишь слегка знобит – думаю, это скоро пройдет. Обычная лихорадка.

Он хотел еще что-то сказать, но передумал и осекся.

Сот тоже молчал. Повисла неловкая пауза.

– Вы сейчас от старика? – после спросил он.

– Да, – ответил Вайс. – Я написал серию очерков об истории улиц старой части Делла и думал, что возможно что-нибудь из этого можно будет пристроить… Но господин Хумертад объяснил мне, что тема не актуальна… И… В общем, он сказал, что людям наплевать на историю и предложил написать что-нибудь из жизни обитательниц "домов терпимости" или курителей морока…

Сот понимающе покачал головой. Отчего-то ему хотелось помочь Вайсу.

– Это они, ваши очерки, – кивнул он на бумаги, которые молодой человек сжимал в руке.

– Да.

– Знаете что – давайте их сюда. Я сейчас иду к Папе и… Может быть, что-нибудь из этого все же придется кстати. Вы куда-нибудь торопитесь?

– Нет, – Вайс выглядел растерянным.

– Тогда дождитесь меня, – сказал Сот, и взяв бумаги, вошел в кабинет.

Кабинет Папы Хума являл собой сущую берлогу. Бумага, дерево и пыль – вот три компонента, из которых, казалось, состояла основная часть его обстановки.

Когда Сот вошел, Папа внимательно просматривал гранки, предназначенные в утренний номер. Это был человек застрявший на полпути между поздней зрелостью и ранней старостью. Крайне упитанный, среднего роста, он носил пышные усы и короткую армейскую стрижку. Услышав стук двери, Папа поднял от работы глаза.

– Сот, это ты… А я только про тебя думал. Садись, – он указал на одно из гостевых кресел, стоящих перед столом. – Какие новости?

Сот сел.

– Резервная колонка в вечернем выпуске еще свободна?

Вернувшись было к своему прежнему занятию, Папа посмотрел на него с интересом.

– Да. Ты же знаешь, я всегда держу ее на случай необходимости… А что? У тебя есть что-то стоящее… Рассказывай.

– Я был сегодня в театре…

– И?

– Умерла Иза Данк. Вот, – вынув блокнот, Сот вырвал из него страницы с репортажем и протянул Папе. Тот жадно заметался по тексту глазами.

– Так… Так… Ага… Очень хорошо!

Схватив лежавший среди бумаг и писчих принадлежностей ручной колокол, он несколько раз в него ударил, на что явился служащий. Не поднимаясь со своего места, Папа протянул ему бумаги, велев сейчас же передать их в набор с расчетом, чтобы материал успел попасть в вечерний выпуск.

Когда же человек вышел, из стола появилась бутылка лодхедского вишневого бренди. Разлив напиток в стаканы, Папа протянул один Соту, а второй оставил себе.

– Ну, а теперь выкладывай, – велел он. – Мне нужны подробности.

– Подробности?

Собственно, добавить что-то существенное к статье Соту было нечего.

В театр его привели слухи. Когда занимаешься таким ремеслом, как журналистика, нужно уметь не столько говорить, сколько слушать. Последнее же время только и было толков, что о необычайном преображении эстрадной примы Изы Данк. И хотя мадам Данк была уже несколько отгоревшей звездой, потесненной на эстрадном небосклоне более молодыми дарованиями, имя ее обладало еще достаточной известностью, чтобы стать поводом к небольшой сенсации, которая сейчас вовсе не была бы лишней.

Занимая одинаково удобное и опасное положение между дешевыми "желтыми" газетенками и неповоротливыми, консервативными изданиями, "Глашатай" придерживался определенных принципов. Он никогда не опускался до сплетен и откровенной лжи, но вместе с тем и не пренебрегал громкими историями, способными положительно сказаться на тираже. Однако с последними теперь было явно не густо. ("Мертвый сезон", – вздыхал Папа Хум).

И внезапное омоложение известной певицы вполне могло сойти на эту роль.

Впрочем, взявшись за это дело, Сот получил даже больше, чем мог рассчитывать.

Лишь стоило мадам Данк выйти на сцену, как все убедились в свершившемся чуде. Молодость ее была настолько же откровенной, насколько и невероятной. И это действительно поражало. Зал вздохнул единым звуком, и тут же зашумел, на месте рождая новые версии и сплетни.

Завершение первого отделения было встречено бурными овациями, и на антракт публика отправилась в крайне возбужденном состоянии.

Для Сота же оставаться дальше не имело смысла. Он и так видел уже все что хотел. И уже собирался уходить, когда поднялся переполох.

Соту понадобилось всего несколько минут, чтобы сообразить, что источник волнения находится за сценой. Сквозь беспокойное человеческое море, в которое тут же превратился зрительный зал, он двинулся в его направлении.

К тому времени, как Сот добрался до гримерной мадам Данк, которая собственно и оказалась эпицентром поднявшегося переполоха, перед ее дверями собралось уже порядочное количество людей. Работники сцены, музыканты, зрители. Сот смотрел из-за спин. Разметавшись, Иза Данк неподвижно лежала на кушетке напротив гримерного столика. Ее глаза были закрыты, а кожа приобрела мертвенно бледный оттенок. У рта засохла какая-то розовая пена. Но поразительно было другое – за прошедшие несколько минут певица постарела, кажется, на десяток лет. Немного времени спустя, активно требуя его пропустить, сквозь толпу, закупорившую вход, пробился невысокий верткий человечек. Он объявил себя доктором, и сделав над телом несколько проб, сообщил, что мадам Данк мертва.

Тут же появилась полиция, и всех попросили разойтись. Быстро набросав кое-какие заметки, Сот тоже поспешил уйти.

– И что ты намерен предпринять дальше? – спросил Папа Хум, когда Сот окончил свой рассказ.

– Небольшое расследование. В этом деле определенно имеет место какая-то тайна.

– Расследование? – повторил бывалый редактор, будто бы пробуя слово на вкус. – Что ж, это может оказаться интересным. Люди любят всевозможные тайны. А знаешь почему? Это дает им ощущение причастности к чему-то большему, чем их ничтожный повседневный мирок. Позволяет хотя бы ненадолго выйти за границы собственной жизни.

– Должно быть, – согласился Сот, не особо вникая в смысл сказанного.

Папа Хум задумался.

– Что ж, раз так… Полагаю, тебе понадобятся деньги, – сказал он и вновь обратился к содержимому своего бездонного стола. – Вот. На первое время.

Увидев деньги, Сот только теперь вспомнил об оставшемся снаружи Йозеке Вайсе, рукописи которого он все это время нервно теребил в руках.

– Да, вот еще что, – сказал Сот. – Там за дверью меня ждет этот молодой писатель, Вайс… Он сказал, что был у тебя сегодня, и ты ему отказал.

Папа посмотрел на него с некоторой укоризной.

– Черт побери, Сот, но я же уже объяснил парню, что тема его писанины никому не интересна… Пусть напишет что-нибудь о жизни. Про шлюх, про "замороченных"… Но, скажи мне честно, кому кроме него на хрен дались эти чертовы улицы?

– Я понимаю, но все-таки. Он совсем плох. Болен и, кажется, толком не ел уже несколько дней. Ему просто нужны деньги. Да и что тебе стоит втиснуть в вечерний номер пару очерков? В конце концов, "Глашатай" не какая-нибудь уличная газетенка, и несколько серьезных материалов лишь прибавят ему весу.

Папа Хум нахмурился.

– Весу… Только давай ты не будешь учить меня редакторской политике, – раздраженно буркнул он. Но, уже мгновение спустя, сменил гнев на милость. – Впрочем…Давай уж – что ты там принес.

Сот протянул ему рукописи. Папа же, вновь заглянув в стол, выудил оттуда еще несколько банкнот.

– Будем считать, что на этом с благотворительностью в текущем месяце покончено, – сказал он, обменивая деньги на бумаги. – Доволен?

Ничего не произнеся в ответ, Сот лишь улыбнулся.

– Кстати, ты уже подумал с чего начнешь свое расследование? – напоследок поинтересовался старый редактор.

– Да. Я начну оттуда, где большинство историй заканчиваются.

Серые стены, узкие проемы окон – сам вид здания производил мрачное впечатление, вполне соответствующее его назначению. Городской морг. По роду занятий Соту и прежде приходилось наведываться сюда, но всякий раз после посещения этих холодных каменных коридоров, где мертвые находили свой предпоследний приют, внутри него еще долго оставалось какое-то неприятное чувство.

Хозяином и управляющим этого Тихого Дома был доктор Селиус Брах. Рассудительный, не склонный к мистицизму и пустым фантазиям, он как нельзя лучше подходил на эту роль.

Доктор принял Сота в своем кабинете. Основную часть его убранства, за исключением неизбежных письменного стола и кресел, составляли всевозможные анатомические карты и модели. Скелеты, отдельные кости, разнообразные препараты. В стеклянных шкафах по обе стороны от стола стояли заполненные желтым химическим раствором контейнеры с уродливыми человеческими органами и младенцами. Коллекция была настолько внушительной, что всякий раз производила на Сота пугающий эффект своим разнообразием.

– Рад вас видеть, мистер Эрн, – приветствовал его доктор. – Все еще гоняетесь за горячими новостями?

– Это мой хлеб, – согласился Сот.

– И что же вас привело ко мне на этот раз?

– Я хотел бы поговорить с вами о смерти Изы Данк?

– Ах, значит, вот что. Мне следовало бы догадаться, – без улыбки заметил Брах. – Ну а более конкретно?

– Отчего она умерла?

– Что ж, возможно я удивлю вас своим ответом, но мадам Данк умерла от сердечного приступа.

– От сердечного приступа?

– Это кажется вам невозможным.

– Отчего же. Вполне. Но… Сколько ей было лет?

– Тридцать девять, – ответил доктор Брах. – Однако факт остается фактом.

Вынув блокнот и карандаш, Сот принялся делать пометки.

– Ну а при вскрытии, – спросил он, – при вскрытии вы не обнаружили ничего необычного?

– Необычного, – удивился Брах. – Боюсь, что не понимаю вас, господин Эрн.

– Я был в тот день в театре, – сказал Сот. – Я видел, что с ней произошло…

– И что же, по-вашему, произошло с мадам Данк?

На минуту Сот замолчал, погрузившись в собственные мысли. Ему вспомнилось то стремительное физическое увядание певицы, свидетелем которого он стал накануне.

– Она… как будто бы внезапно постарела, – сказал он.

– Внезапно постарела? – с сомнением переспросил доктор Брах. – Простите, но такое просто невозможно. Человек не может постареть в один момент.

Сот не знал, что на это возразить.

– Возможно, вам просто показалось, – предположил Брах. – Плохое освещение. Вы были взволнованы. К тому же смерть накладывает свой отпечаток. Могло быть так?

– Возможно, – ответил Сот. – А нельзя ли мне увидеть тело мадам Данк?

Брах внимательно посмотрел на Сота.

– Боюсь, я не смогу вам в этом помочь. Для того, чтобы позволить вам это, мне потребовалось бы разрешение родственников покойной. Иначе я бессилен.

– Что ж, понимаю, – поднявшись из кресла, произнес Сот. Он протянул руку. – В таком случае, благодарю за помощь.

Брах сделал ответный жест.

– И еще, господин Эрн, – голос доктора остановил Сота практически в дверях.

– Да?

– На тот случай, если вам интересно мое мнение… Мне кажется, вы зря взялись за это. На самом деле, вся эта история гораздо проще, чем вам бы хотелось. Вы же пытаетесь отыскать сенсацию там, где ее нет.

– Может и так, – ответил Сот, – может и так.

И попрощавшись, вышел из кабинета.

Была полночь, когда Сот вновь подошел к зданию морга. Но в этот раз его интересовал не главный вход. Войдя в проулок и обойдя здание с торца, он остановился у двери черного хода.

Некоторое время спустя дверь отворилась, и в ее проеме показался немолодой мужчина. В руках он держал лампу. Заметив репортера, он приоткрыл дверь шире, и Сот вошел внутрь.

То, что Брах ему чего-то недоговаривает, Сот раскусил сразу же. И теперь он пришел разобраться, что же именно хотели от него скрыть.

Унылым, темным коридором сторож провел репортера в одну из мертвецких. Помещение освещал слабый свет газовых рожков. У стен в два ряда, образуя между собой проход, стояли металлические каталки, на которых, укрытые желтоватыми от постоянных стирок простынями, замерли мертвые.

Сам не понимая отчего – то ли от царящего внутри холода, то ли от неприятной атмосферы – Сот поежился.

Сторож указал Соту нужную каталку. Вынув из-за пазухи, репортер протянул ему деньги. Когда сторож ушел, Сот откинул покрывало. Во внешности лежавшей перед ним старухи Сот с трудом смог угадать черты той Изы Данк, которую еще вчера видел в театре. Дряблая серая кожа, запавшие глаза, редкие седые волосы. Казалось, время разом отняло у нее все то, что должно было принадлежать ей еще долгие годы.

И в этом было что-то жуткое и противоречащее здравому смыслу.

Уже на улице, вне стен морга, этот образ еще долго преследовал Сота.

На следующий день, когда Сот приехал в редакцию «Глашатая», Папа Хум встретил его радостным приветствием.

– А вот и наш герой дня, – воскликнул он, когда Сот вошел в его каморку. – Садись, садись. Хочешь выпить? Нет? Что ж, дело твое. Ты должно быть уже в курсе, что оба номера с твоими статьями разошлись двойным тиражом? Газеты расхватали быстрее, чем дармовое пиво в жаркий день. И теперь в городе только и разговоров, что о загадочной смерти этой певички. Кстати, как там продвигается твое расследование? Я могу рассчитывать на новые материалы?

Ответить на это Соту было нечем. После посещения морга, он побывал в полиции, но и там ему не удалось узнать ничего существенного. Да, определенно в этом деле есть какая-то тайна, согласился с ним невысокий, чистенький комиссар, но полиция раскрывает преступления, а в данном случае, согласно врачебному заключению, смерть наступила вследствие сердечного приступа. И хоть все это крайне загадочно, но находится вне их компетенции. Так что, подвел он итог, дело скорее всего будет попросту закрыто. И с тем вежливо выпроводил Сота за дверь.

Что же до слухов, среди плевел которых Соту порой удавалось отыскать редкие зерна истины, то на этот раз они были настолько нелепы и фантастичны, что не вызывали абсолютно никакого доверия.

Иных же зацепок у него не было.

– Скверно, – согласился Папа Хум. – Ну что поделаешь? Мы и так уже достаточно наварили с этого дела, так что особых причин расстраиваться нет. И все же – очень жаль. Таких тиражей у "Глашатая" не было со времен Черного Вдовца, маньяка, что промышлял в окрестностях Торговых Рядов. Его жертвами становились молодые торговки. В итоге убийцей оказался какой-то юнец, отвергнутый возлюбленной. Таким образом он пытался отомстить за свое разбитое сердце. Любовь и кровь – как же это все банально. Впрочем, в тот раз нам тоже удалось на этом неплохо заработать.

Папа Хум на мгновение задумался, словно что-то вспоминая, после чего оживленно произнес:

– Да, кстати, чуть совсем не забыл… Тебе тут пришло письмо.

– Письмо?

Открыв один из множества ящиков своего стола, Папа извлек на свет и протянул Соту простой белый конверт, скрепленный обычной почтовой печатью. Казенным почерком на чистовой стороне был проставлен адрес редакции и имя Сота. Обратного адреса не было.

– Почтальон принес сегодня утром. Может быть это как-то связано с твоим расследованием, – предположил Папа.

– Возможно, – согласился Сот.

Сломав сургуч, он вскрыл конверт. Внутри оказался голубоватый лист бумаги, чуть ощутимо пахнущий духами. Содержание – всего несколько строк. Сот прочитал письмо вслух.

Если хотите больше узнать о смерти Изы Данк, приходите вечером в таверну «Королевский погреб». Буду ждать вас с шести до семи за угловым столиком.

Ниже шел адрес. Подписи не было.

– Вот тебе и новая зацепка, – сказал Папа. – А история становится все интересней и загадочней. Думаешь поехать?

– Почему бы и нет? – ответил Сот. – Обычно анонимные письма пишут те, кому есть что скрывать.

Таверна «Королевский погреб» находилась в старом, тихом квартале Делла, напротив бывшей Охотничьей Рощи, что теперь называли просто Парком. Это было вполне приличное место с постоянной публикой, по большей части состоявшей из мастеровых и средней руки торговцев, которое как нельзя лучше подходило для всякого рода тайных свиданий.

Приехав специально немного раньше, Сот не пошел сразу же за указанный столик, а сел за один из соседних, решив, что разумно будет вначале посмотреть на таинственного осведомителя, а уже там думать, что предпринимать дальше. В конце концов, вся эта история с письмом выглядела достаточно подозрительно, и могла оказаться как обычным обманом, так, и того хуже, ловушкой.

В назначенное время в таверну вошла женщина. Темное платье цвета майской ночи, шляпка. Лицо незнакомки летучей тенью скрывала вуаль. На мгновение словно бы в какой-то нерешительности замерев у входа, она осмотрела зал, после чего быстрым и несколько нервным шагом направилась к тому самому месту, где было назначено рандеву.

Усевшись, она заказала кофе.

Движение ее были немного резкими, точно она всякое мгновение опасалась чего-то. Механически мешая ложечкой темный густой напиток, она то и дело бросала ожидающие взгляды в сторону двери. Казалось, она чувствует себя не совсем удобно в сложившейся ситуации, но вопреки этому готова идти до конца.

На ловушку это вроде бы было не похоже…

Выждав еще несколько минут, Сот поднялся со своего места и подошел к незнакомке.

– Мадам, – чинно произнес он. – Мое имя Сот Эрн. Это вы прислали мне письмо?

Женщина подняла на него взгляд. Сквозь тень вуали с трудом угадывались черты лица, но даже по тому немногому, что удалось различить, Сот определил, что она молода и довольно-таки красива.

– Вы действительно мистер Эрн? – спросила она. – Журналист?

Сот кивнул.

– Вполне определенно. А как зовут вас?

– Это неважно, – отмахнулась незнакомка. – Садитесь. Я хочу вам кое-что рассказать.

Сот сел.

– Я знаю, вы занимаетесь смертью Изы Данк… – продолжала она. – Нельзя сказать, чтобы мы были близкими подругами, но… я знала ее. И мне известно, что послужило причиной ее смерти…

Женщина замолчала, будто бы собираясь с мыслями. Сот ждал.

– К сожалению, я не могу сказать вам всего напрямую, – произнесла она после. – Здесь замешано много различных людей. Большинство из них влиятельны и могут быть очень опасны. Но я могу дать вам нить, указать путь, по которому нужно идти, если вы хотите отыскать разгадку. Вы верите мне?

– А разве мне остается что-то иное? – ответил Сот, про себя отметив, что его визави склонна изъяснятся в духе героинь дешевых любовных романов.

– Тогда вот вам ключ: Джонатан Нэйк. Вы слышали о нем раньше? Нет? Узнайте больше про этого человека, и многое вам станет понятно.

Вынув блокнот, Сот записал это имя.

– А теперь идите. И будет лучше, если как можно меньше людей будет знать о нашей встрече. Вы готовы мне это обещать?

– Обещаю.

– Тогда прощайте, – в заключение произнесла она.

– Прощайте, – ответил Сот.

Поднявшись со своего места, он поклонился и направился к выходу.

Уже оказавшись на улице, Сот с ухмылкой подумал, что все это до ужаса напоминает пошлые бульварные страсти. Загадочное убийство, прекрасная и таинственная незнакомка… Для полноты картины не хватало лишь главного злодея.

Впрочем, кто знает. При всей своей эксцентричности было не похоже, чтобы эта загадочная дама-с-вуалью лгала. И возможно во всем этом что-то есть.

По крайней мере, теперь у него имелась зацепка, и имя ей было Джонатан Нэйк.