Текст книги "Кукук"
Автор книги: Алексей Евсеев
Жанры:
Роман
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
Распаковываюсь и традиционно сажусь на кровать. И тут удар ножа в сердце. Комната абсолютно такая же, как наша с Таней в первой квартире в Германии. Сходу начинаю плакать. Смотрю на эту фата-моргану и реву.
Понимаю, для чего на кровати лежало одеяло, которое я тут же бросил на свой шкаф,– в комнате очень холодно. Я начинаю дрожать. Но я люблю прохладу, поэтому не особо страдаю.
Приходит сестра. Просит спуститься с ней вниз – заполнить пару анкет. Расписываюсь в том, что на время лечения не буду садиться за руль. У меня нет даже прав, не понимаю смысла в своей подписи. Заполняем мои кулинарные пристрастия для кухни. Впервые вижу такие подробности. Здесь можно распланировать как обед, так и завтрак с ужином. Выбираю везде сыр вместо колбасы, ну, и т.д. – что мне там больше по вкусу.
Одна из женщин кричит мне, когда я выхожу из столовой, чтобы отдать сестре заполненную анкету: Эй, ты! Слышишь! Я к тебе обращаюсь!.. Халлё!!!
Я не люблю такие обращения, поэтому делаю вид, что не слышу и ухожу прочь. Она, однако, через пару минут вылавливает меня в коридоре: Привет, мистер Икс! У нас принято представляться. Меня зовут Так-То.
Я: Я Алексей.
Она: Алексей.
Я: Да.
Ухожу прочь.
Соседа нет. Он не появится в этот день. Вечером я сажусь записать сегодняшние новости. Заходит приветливая толстая женщина.
Она: Добрый вечер! Пришла вас проведать. У вас всё в порядке?
Я лежу в кровати с ноутбуком, уже раздевшись и под одеялом. Сажусь, протягиваю ей руку для пожатия: Да, всё в порядке, спасибо.
Не знаю, как быстро я привыкну к этой комнате. Она ужасна. Я только и делаю, что вспоминаю нас с Таней в ней. В той комнате на Berliner StraЯe. Она словно замена чайника в 3.1.
В комнате отдыха двое пациентов собирают огромные картинки из пуцлей. Очередной привет мне от Кена Кизи и Милоша Формана. У них этим делом были заняты мистер Сефелт и Брюс, которому первый отдавал свои лекарства.
Гуляя по пешеходке, замечаю Самоубивцу, парня-немца, устроившего побег с цыганом. Он живой. Развозит на велосипеде с прицепом рекламные газетёнки. Как же всё банально обернулось. Цыган, если это тот Рамадани, лежит опять-таки на своём месте. Этот хмырь на свободе. Нет у него, видать, больше причин для самоубийства. А что же остаётся мне? Почему я не ухожу и не убиваю себя? Клиника эта – сплошной обман. Что я здесь делаю?..
Опять начались дни изучения моей фамилии.
Сестра: Как произносится ваша фамилия?
Я (пытаюсь произнести по слогам): Йев…
Она: Йев?!
Я: Нет, Ев-се-ев.
Она: Как?! Боже, как сложно. Ещё раз?!
Я: Йев, как английское Yes. Итак, ЙЕВ два раза, а между ними СЕ. Йев-се-йев.
Она: Евсеев.
Я: Абсолютно верно.
Она: О! Как просто!..
Всю субботу просидел в отделении один. Всё психи поразъехались. Забавно спускаться к еде, брать свой единственный поднос и тащиться с ним в столовую. Над клиникой опять кружит самолёт. Такое впечатление, что с каждым днём он спускается всё ниже и ниже. От него в здании трясутся окна. Я подумываю о том, что если бы этот самолёт свалился бы таки на клинику, на девятое отделение, в то время когда в нём находился бы я один, то это было бы гениальным завершением моего жизнеопесания. Вместо него издатели вставили бы заметку из местной газеты:
«Такого-то числа, там-то, при невыясненных обстоятельствах, произошло крушение воздушного судна, пилоты успели выпрыгнуть с парашютами, в результате падения был полностью разрушен один из корпусов клиники, жертвой катастрофы стал лишь один из пациентов, прочие были в отпуске, сестра вышла в этот момент за тюльпанами…»
Сосед Маркус вернулся домой за полночь. Я уже спал. На утро я увидел его спящим.
Чуть позже мы с ним познакомимся. Он очень приятный молодой парень. Рассказал мне, что вчера вечером очень испугался, увидев меня. В результате долгое время сам не мог уснуть. Он уже целую неделю здесь и всё время был один. Маркус тут же сдвинул в кучу свою косметику, освободив мне тем самым место. Я положил туда свою щётку и пасту. Бритву оставил в шкафу. А большего у меня и нет.
Гляжу на его медведя. Я тоже спал со своим Стёпой до восемнадцати лет… У меня тогда не было девушки. У Маркуса есть и медведь, и куча девушек.
Перечитываю сборник выражений, фраз и диалогов с Севой. Совершенно гениальная речь. Читаю с бешеным удовольствием. При этом плачу, не переставая.
Севе 3 года, мы пишем письмо моей маме. Сева говорит, что писать, я стенографирую:
Я: Что ещё бабушке написать?
Сева: Шоколадку напиши. Бабушка какао купит, и молочко купит и зальёт какао молочком. И вкусно – какао с молочком. Ещё есть молочко у нас?
Я: Не знаю.
Значит, было дело с молоком и какао. Не помню такого.
Ну, и из чёрного юмора по теме романа:
Сева чихнул и пукнул одновременно. Комментирует:
– Я чихаю со всех сторон, и сопельки идут.
Сева пукнул.
Я: Ой, Севина попа чихнула. Будь здорова, попа!
Сева: Нет, попа не чихнула.
Я: А что она сделала?
Сева: Попа пукнула. И не будь здоров!
Сева пукнул.
Я: Что это?
Сева: Попа.
Я: Что попа?
Сева: Попа кашльнула…
Сева пукнул.
Я: И что попа хотела этим сказать?
Сева: А-пчи! Она сказала: «А-пчи!»…
Сева готовится пописать. Застыл над унитазом. Вдруг пукнул.
– Попа помогает. Попа пИсать помогает.
Смех сквозь слёзы.
Сева и Настя сидят на кровати и смотрят книжку. Настя задаёт свой типичный вопрос уже в сотый раз:
– Это кто?
Сева молчит.
Настя: Это кто?.. Это дядя плачет!
Сева: Нет, дяди не плачут. Ты видела, как папа плачет? Не видела! Дяди не плачут.
Когда я стал жить один, я столько этих слёз пролил, что теперь с трудом верится. Я плакал часами напролёт…
Пророческое (мне):
– …всех уже выбросили в окно дядей. И тебя сейчас мама (выйдет <из ванной комнаты> и) выкинет в окно. Все же дяди плохие?! И все тёти выкидывают в окно дядей. Ты же плохой?! Да? Ёжик тебя уколет и съест тебя ёжик там. Всегда тётя выкидывает в окно. Тётя выкидывает только дядю. Мама тоже будет выкидывать тебя в окно. Хорошо!? Дяди, вообще что-то, не помогают и их выкидывают в окно. Ты ничего не варишь? И тебя мама выкинет в окно. Хорошо? А потом мы тебя принесём с улицы, и ты будешь что-то варить мне. Мама скажет: «Ты будешь мне помогать?» И ты будешь маме пердавать…
– Что делать?
– Ну, подавать!..
Не полностью сбылось. Выкинули – это да. С улицы, однако, не принесли. Оставили снаружи. Прогнали…
Сева видит, как Таня красит губы:
– Мама каси-и-ива – помаду носит!
Сева проснулся утром:
– Сева в бассейн ходил – маленький в большом…
Сева приносит мне теннисную ракетку и мячик:
– Не умею! Папа, умей!..
Сева увидел на ёлке шоколадный шарик:
– Мама, сними! Сева хочет шоколадку!
– Нет, Севочка, нельзя. Она ёлочку украшает.
– Нет, Севу украшает!..
Сева едет на автобусе и смотрит в окошко:
– О..! Вон, солнце торчит!
Я бреюсь, Сева комментирует:
– Папа бороду чистит!..
Ещё:
– Папа краном моется!..
Сева сквозь сон:
– Квакадил коноретку съел…
Сева учуял, что я жую жевачку, и выпрашивает для себя:
– Папа, я тоже хочу жевачкой пахнуть!
Сева будит меня субботним утром:
– Папа, вставай! Уже солнце светит. Надо быстрее спать…
Сева кашляет:
– У меня голос болит…
—…пол седьмого. На часики посмотри! Дед Мороз выходит на Новый Год…
– Папа, выключай телевизор! И компьютер выключай!
– А ты описанный. Посмотри на свои трусы!
– Папа, хватит менять меня. Хватит менять меня на мене! Мама будет меня менять…
Накачиваю воздухом мячик:
– А-а, это под задницей лопнет!..
Таня болтает по телефону. Я говорю Севе:
– Сева, иди к маме и скажи ей: «Матушка, хватит чесать языком!»
Сева убегает, слышу:
– Матушка, хватит чесать языком себя!
– Ну что, теперь покакаешь?
– Я, вопче, теперь какать не буду. Я расти буду.
Сева в самолёте.
– Всё, выходить хочу. Хочу я на небе посидеть, вон там!
Таня приносит на кухню сгнивший кактус и выбрасывает его в ведро.
– Он уже испортился?
– Да, он сгнил. Больше не жилец.
– Он больше не железный?
– Не жи-лец! Не жи-и-лец.
– Да, кактус больше не железный…
Сева накрывает Настю одеялом:
– Вот так, Настя, надо. Чтобы «Памперс» не видно было.
Сева смотрел фильм, в котором была сцена родов. После её окончания:
– Тётя плакала… Бэби нашёлся, и тётя не плачет больше.
Повторяем с Севой алфавит. Дошли до буквы «и», которую он забыл.
Я: Какая это буква?
Сева: Ну, запомни мне!
– Настя сказала мне: «А-гу». Что это? Не знаю – что за «А-гу»?..
Я сплю. Сева о чём-то спрашивает меня. Я же не в силах ответить.
– Папа, почему ты не отвечаешь слов?
и т.д.
Теперь из Настиных речей:
Настя Севе:
– Не надо кусать! По попе ругать буду!
Настя: О, бокс!
Я: Это не бокс, это – футбол.
Настя: Кидаются мячиком?!
Настя: А это что такое?
Я: Это пенёк. Дерево спилили, и остался пенёк.
Настя: А птички будут орать!..
Я побрился.
– А кто тебе бороду отпилил?
Чуть позже:
– А когда уже будем тебе бороду делать?
Настя за обеденным столом:
– Ну, выключи уже солнце! А то мне всё в глаза светит.
Я: …невоспитанная девочка. Папа её покормил, а она даже спасибо не сказала!
Настя: Das ist aber kein Geschenk![115]
Настя мне:
– Сейчас я скажу маме, что ты плохая игрушка!
Да, я действительно плохая и сломанная игрушка. Брошенная игрушка.
Нашёл у себя также записи речей некой Марго. Сумасшедшая женщина, «претендовавшая» на роль каргИ в «Карге».
– Не надо мне тут мимику устраивать!
– Ты знаешь, как здесь историю преподают?! В школах, знаешь?! Не знаешь?!! А я тем более не знаю!..
– Они ведь лезут нахрапом. Разве я лезу к кому-нибудь, нахрапываю?!
– А всё то мерзкое, гнусное мужичьё! Которые как склочное бабьё…
В помещении типографии, где я теперь работаю (Arbeitstherapie) и зарабатываю деньги для Рустама, на стене читаю следующий текст:
Wer sagt hier: «Ich kann nicht»?
Denken Sie an die Hummel.
Die Hummel hat 0,7 qcm Flьgelflдche bei 1.2 Gramm Gewicht. Nach den bekannten Gesetzen der Aerodynamik ist es unmцglich, bei diesem Verhдltnis zu fliegen. Die Hummel weiЯ das aber nicht – und fliegt einfach.[116]
Была в «Карге» одна девушка, Марианнэ, желавшая выучиться на преподавателя немецкого. Я пытался объяснить ей все свои проблемы, связанные с изучением языка. В первую очередь о безумной скуке из-за школьной программы.
Я рассказал ей, что первые сдвиги в изучении немецкого у меня начались лишь тогда, когда я тупо зазубрил несколько фраз. Не слов, а именно фраз. Как правило, это были цитаты из фильмов. Такая вот, например, говорит Роберто Бенини: «Ich bin es, Gloria. Ich habe mein Fьhrerschein vergessen. Es liegt auf dem Tisch neben dem Obst». Эта фраза, будучи в контексте фильма, весьма смешна и каждый раз превращается в шутку. Благодаря ей учишь несколько правил сразу, и что самое главное – мелодику языка. Очень быстро я стал чувствовать, что говорю грамматически неверно, т.к. построение предложений звучало коряво. Я сразу мог себя проанализировать и поправиться. Выше приведённый текст про шмеля – один из отличных примеров для домашнего задания. Эту фразу полезно выучить новичкам, и она будет актуальна на протяжении всей жизни. Это в тысячу раз полезнее нежели «Herr Mьller wohnt in einem Haus». Нужно тупо заучивать смешные, содержательные тексты – это единственный метод для неспособных людей типа меня вылезти из постыдного языкового примитивизма.
Я объяснял Марианне также, что в отличие от немцев, русские очень завязаны на идиомах. Все мы нагружены цитатами из фильмов и книг, поговорками и прочими языковыми формулами. Выучив язык по учебнику, иностранцу не просто бывать в русской компании, т.к. он не въезжает в смысл сказанного, не слышит подтекста.
Выучить немецкий анекдот куда полезнее, чем жизнеописания господина Мюллера. Но кто в школах предлагает такие методики? Никто. Нас заставляют покупать учебники, и мы бессмысленно талдычим: «…in einem Haus». Тфу!
Тук-тук-тук! В комнату заглядывает господин Ройч. Мой первый лечащий врач из 5.2. У него подростковое лицо и вечное выражение – только что проснувшегося, но выспавшегося человека – на лице. Он ищет пациента, чьего имени я ещё не знаю. Прежде чем он успевает закрыть дверь, я задаю ему вопрос:
Господин Ройч, я слышал, что господин Рамадани опять в вашем отделении. Это так?
Он: Я не могу об этом рассказывать.
Я: Ну, хотя бы чуть-чуть.
Он: Да, он опять у нас.
Я: Давно уже?
Он: С того момента, как его вернули.
Я: Ясно…
Он: Вам не следует забивать себе этим голову.
Мощный совет.
Вау, значит, это правда!
Я уже ходил как-то мимо пятого отделения. Видел в окнах знакомые лица медперсонала и нескольких пациентов. Т.к. подсматривать часами у меня не было сил, цыгана в окне курилки я не дождался.
На следующий день в отделении была дискотека. Таким образом прощались с тремя пациентами, покидающими клинику. На вечеринке на этой я разговорился с одной девчонкой. Она только что из 5.2. Я спросил её о Рамадани. Та его не помнит. Я начинаю рассказывать его историю, говорю, что он вроде как сейчас должен всё время проводить привязанным к кровати.
Катрин: Ах, этот! Да, точно, там был один парень, которого прямо на кровати вывозили в столовую есть. Он всё время к ней прикреплён. Явно, что под медикаментами, ни звука от него не слышно.
У Катрин схожая с моей проблема: с мальчиками ничего путного не получается. Она надеется на врачей.
Я спрашиваю этого готического персонажа: И как врачи тебе могут помочь?
Она: Беседами.
Я: Ты в это веришь?
Она: Нет, но что тогда делать? Сама я не справляюсь. Не могу находиться одна. На прошлых выходных была дома и в результате сбежала оттуда сюда.
А я, чтобы сюда не сбегать, отсюда и не выбегаю. Сижу здесь сиднем.
Отделение 9.0 действительно для таких людей, как я – не безумных, но с проблемами. Здесь все пациенты адекватные и в результате малоинтересные. Я уже с грустью вспоминаю 5.2. Зачем я оттуда перевёлся?!.
У меня закончились деньги. В кармане 90 центов. Я прогулялся по пешеходке в поисках недостающих до евро десяти центов. На евро можно было бы посидеть полчаса в интернет-кафе. Не нашёл.
Деньги за работу в типографии выдадут лишь через две недели.
Первая беседа с врачом в девятом отделении. Опять всё с начала. Моя биография.
Родители-развелись—с-отчимом-никакого-контакта—детство-своё-ненавидел—учился-в-школе-плохо—запрещали-ходить-на-секции-и-кружки—поступил-в-институт—через-два-года-бросил—начал-рисовать-мультяшки—встретил-в-студии-будущую-жену—стал-счастливым-человеком—бегал-от-армии—подали-заявление-на-эмиграцию—приехали-в-Германию—работал-там-то-и-там-то—родились-дети—безработица—выучился-на-телевизионщика—стал-жену-раздражать—дошло-до-ненависти-с-её-стороны—попросила-меня-уйти—ушёл—не-справился-с-этим-и-сломался…
«Кровь наполнила рот. Вот и всё, приплыли…»[117]
Под конец, когда я сказал, что жена меня не любила, знала и говорила изначально, что мы расстанемся, врач раз десять повторил: «Das ist aber hart!»[118] Он выглядел заевшей пластинкой.
Я не стал возражать. Я тоже всегда к этому так относился.
Он: Зачем вам это было нужно?
Я: Я её очень любил. Она была самым чудесным человеком в моей жизни.
Он: Но это не жизнь. Как так можно?! Это единственная женщина…
Я: Да.
Он: Столько лет вместе и не любила… Das ist aber hart!
Я: Но жизнь без неё ещё более невыносима.
Маркус, заходя в комнату: Привет, компьютерный человек!
Я: Привет! Мой прошлый сосед говорил мне: «Привет компьютерный эксперт». «Человек», конечно, более подходящее мне слово.
Маркус: Ха-ха-ха!
Я: Компьютер стал частью моего тела…
Он: Ты компьютер-джанки.
Я: А так меня называла руководитель телевизионной школы. Здесь ты не оригинален…
У Маркуса на тумбочке лежит его «домашнее задание»:
AUFTRAGSKLДRUNG/THERAPIEZIELPLANUNG
Auftrag: …
Ziele: …
MaЯnahmen: …
Я со своей анкетой не справился. У меня нет ни задания, ни целей.
Гуляю. Мимо на велосипеде проносится Самоубивца. В следующий раз я наберусь храбрости и остановлю его. Расспрошу о побеге.
Смотрю на журнал, в который заносятся выходы пациентов на волю. Примечательна графа «цель»: «церковь», «магазин», «парк», «город», «гулять», просто «прочь»… Я хожу всегда «прочь».
Совершенно точно помню, где смотрел впервые «Кукушку». В кинотеатре на Староневском, рядом с гостиницей «Москва». Фильм произвел мощнейшее впечатление. Я плакал.
Маркус – это точная копия с Хайко из Берлина: мимика, голос, манера говорить… Хайко был одним из моих лучших друзей в берлинской анимационной студии. Хайко рисовал комиксы, Маркус их читает. Они у него здесь повсюду. Маркус очень симпатичный человек. Он тоже, как и все мои прошлые соседи, ночью пукает. Мы регулярно смотрим с ним фильмы на моём лэптопе, которые Маркус приносит из дома, берёт у друзей, в прокате. Маркуса терзают страхи. Он никогда не рассказывает об этом. Он наркоман, говорит, что 2/3 пациентов 9-го отделения регулярно курят траву, жуют грибочки. Выходные он проводит на дискотеках с обилием алкоголя и экстези.
За завтраком бездумно листаю телевизионную программку. На одной из страниц – реклама почтовых марок. «500 штук в подарок!». На картинке нахожу одну марку с портретом фюрера. Обращаю на этот факт внимание соседей по столу. Одна из женщин говорит, что у неё дома целая коллекция марок с Адольфом: Ваш Шталин был тоже не из ангелочков…
В коробке от рапидографов собралось 24 антидепрессантные таблетки. В последнюю неделю мне стало лучше. ЕСТЬ МЫСЛЬ ОТЧЕГО…
Давление стабилизировалось, утром легко просыпаюсь, появилась энергия – охотно бегаю по лестницам, перестал капать мочой в трусы.
Которую неделю уже работаю в типографии. Там очень смешная команда: малюсенькая старушка с детским телом, педик, толстый итальянец по имени Ариа (Звучит по-немецки как Arier = Ариец), через неделю сюда пришлют Шарлотту, и шеф. Увидев мою работоспособность, он спросил меня, не работал ли я раньше в печатном деле. Нет, не работал. Но тут же все процессы по плечу даже ребёнку. Это же не работа для головы, любой операции учишься за пару-тройку минут, далее – сплошной конвейер. О нет, далеко не все справляются с подобным трудом! Да, но мне-то что от этого? Ну, работаю я более качественно, чем прочие, быстрее их раз в двадцать, самостоятелен, от работы под предлогом покурить не отлыниваю. Какая такая польза от этого всего?! Я не понимаю смысл терапии. Вы работаете без стресса, у вас нет плана… Дак мне же наоборот нужен темп, нужно разнообразие… Иначе скучно. Я не могу выполнять механистическую работу. Т.е. могу, конечно, но до поры до времени, пока не отрежу себе пальцы на резаке, т.к. голова в процесс не вовлечена и гоняет отстранённые мысли.
Иду с почты, куда меня посылают из типографии, чтобы принести заказы на нашу продукцию. Это особое почтовое отделение находится на территории клиники. Туда часто заходят и врачи по своим делам. В двери сталкиваюсь со своим первым главврачом, тем что на Вуди Аллена похож.
– Добрый день.
– (удивлённо) Вы всё ещё здесь?!
– Ага…
Иду с пачкой бумаг в согнутой руке, впереди меня женщина, что-то бурчащая себе под нос. Она то и дело оглядывается на меня и начинает кричать: Не преследуйте меня! Зачем вы меня преследуете?! Я оборачиваюсь, позади меня никого нет. Преследователем, выходит, быть мне. Женщина убыстряет шаг и выкрикивает проклятия в мой адрес. Дойдя до 3-го отделения, она забегает в него и из двери кричит мне: Прекратите меня преследовать!!! Вы не мой врач!!!
Записали меня также на Kunstwerkstatt. Рисую картинки и объясняю терапевту, что нарисовал и почему. Среди пациентов – та женщина, чьи картины мне понравились в отделении 4.1. Теперь она рисует акварелью кору деревьев. Любое обращение к ней она воспринимает как агрессию и грубо огрызается. Её все побаиваются.
Здесь же я встретил Ралуку. Она ожила и с ней теперь можно общаться. Она не любит рисовать, хотя рисует очень интересно. Ей больше нравится болтать с пациентами по всяким пустякам. Она, как и дед Розенберг из 4-го отделения, многолетний клиент больницы, знает здесь всё наизусть. Занятия приелись, общение ещё нет. Фрау Диттмар, кунст-терапевт, пытается её уговорить что-либо сделать. Ралука тут же пускается в описание того, что ей хотелось бы нарисовать, какими красками, подражая какому художнику. Она болтает-болтает, болтает забавно и весело, но рисовать не начинает. Когда же её уже начинают «тыкать носом в лист бумаги», обложив красками, кисточками, банкой с водой, она просит разрешить ей сделать паузу и попить кофе. У фрау Диттмар опускаются руки…
Михаэль, которого я знаю по третьему отделению, рисующий километры абстракций, вместе с делом рассказывает практикантке о своих психозах. Однажды он очнулся в Риме…
– Стою перед фонтаном Дю Треви.
– И…
– Ну, т.е. я был у себя дома в Ганновере, а тут вдруг стою на улице Рима. Как я там очутился, я не помнил совершенно. В кошельке было достаточно денег, чтобы купить билет и вернуться назад в Германию.
– Не понимаю, как такое возможно.
– Я прилетел в Рим на самолёте, в кармане был билет.
– Но получается, что вы сами поехали в аэропорт, купили его…
– Да. И из аэропорта добрался в центр города. Но я этого вспомнить не смог. Провал в памяти.
– Удивительно.
– Хуже было в другой раз. Тогда я оказался в Париже. Была зима, и я был в одной рубашке, денег с собой не оказалось.
– Господи!
– Пришлось искать посольство, там мне дали денег на обратный билет.
– Без всяких проблем?
– Да, конечно, но я потом выплатил им всё обратно.
Михаэль – интеллектуал, поэтому-то его крышу и сносит в сторону великих городов.
Коллекции лучших работ пациентов нашей клиники мог бы, думается, позавидовать не один музей. Я регулярно наведываюсь в комнату, где она размещена, и выстаиваю там с четверть часа с чувством горькой зависти. Таких вещей мне не создать, я ещё не настолько свихнулся.
В очередной раз пересмотрел «Кукушку», а также «Making of» к ней.
Скачал из интернета текст романа Кизи. Улыбался, находя характерные для набивки текста ошибки. E-Book «Над кукушкиным гнездом» был именно набит вручную, а не отсканирован и распознан FineReader'ом.
Вот характерные примеры невнимательного прочтения с оригинала:
– Насколько я понял, мистер Макмерфи[119], раньше психиатры вами не занимались?
– Мак-мер-фи, док.
из оригинала:
«You’ve – it seems – no other psychiatric history, Mr. McMurry?»
«McMurphy, Doc.»
Мир принадлежит сильным, мой друг! Ритуал нашего существования основан на том, что сильный становится слабее[120], пожирая слабого.
из оригинала:
This world… belongs to the strong, my friend! The ritual of our existence is based on the strong getting stronger by devouring the weak.
Если на процедуры не скупятся, человека можно превратить в подобие мистера Элвиса[121], которого вы видите у стены.
из оригинала:
Enough of these treatments and a man could turn out like Mr. Ellis you see over there against the wall.
Удивляюсь исчезновению самолёта. Того, что летал над моей историей. Он пропал… Заболел?!.
Коллекционер
«Я знаю, что я для него такое. Бабочка, которую он всю жизнь мечтал поймать. Помню, когда я впервые встретилась с Ч.В., он говорил, что коллекционеры – самые отвратительные из всех живущих на земле скотов. Он, конечно, имел в виду тех, кто коллекционирует произведения искусства. Тогда я его не поняла, я подумала, он просто стремится шокировать Кэролайн – и меня заодно. Но он, разумеется, прав. Коллекционирование – это антижизнь, антиискусство, анти – все на свете».
Джон Фаулз «Коллекционер»
Первой моей пародией на коллекционирование были спичечные коробки, превращённые в солдатиков. Их я помню по отдыху с родителями в Коктебеле в начале 80-х. На юге, выброшенные коробки, оставались сухими и не испачканными, нежели в питерских широтах. Их можно было собирать и тут же пускать в дело. Коробок выдвигался наполовину, и на выдвинутом днище рисовалась рожица солдата. Помню, что насобирал их безумное количество за те несколько недель, что мы провели на курорте. Родители не разрешили везти их домой, мне пришлось закопать свою армию в саду участка, где мы снимали комнату. Я надеялся вернуться сюда на следующий год и поиграть с ними дальше.
Потом начались марки. Это увлечение длилось у меня лет пять. Я собирал марки с изображениями животных. Тратил на эту страсть все сбережения и много времени. Ездил на угол Литейного и Разъезжей в магазин филателистов. Там ко мне подходили мужики и предлагали марки, которые никогда не доходили до прилавков магазинов. Они назывались жучками. Мы шли в соседнюю парадную дома, и я улетал там на небеса. Жучки доставали свои альбомы, в которых я искал себе новинки. Мне хотелось скупить всё, но столько денег у меня не было. Приезжая домой я сталкивался с проблемой размещения марок в своих альбомах. Далеко не все коллекции можно было красиво расставить, я очень много времени тратил на их позиционирование. Часто было так, что я вынимал на кровать все имеющиеся в наличии марки и брался за композицию с нуля.
В какой-то момент, будучи уже в старших классах школы, я к этому делу остыл. Впоследствии мне удалось продать всю коллекцию за какие-то гроши, лишь бы от неё избавиться.
Началась перестройка. Почти все газеты и журналы стали публиковать статьи о музыке и музыкантах, о которых до этого было не принято писать. С этого момента началась вторая крупная фаза коллекционирования. Я стал собирать эту музыкальную критику и подшивать её в папки. К тому времени я учился в институте или, скорее сказать, много прогуливал. Был избыток свободного времени. Уходил с утра якобы на учёбу, но вместо этого ехал в город ходить по кинотеатрам, музеям, находил себе места, где можно было бы посидеть с книгой, бродил по магазинам в поисках очередной периодики. В какой-то момент я перестал их читать, т.к. в них писалось одно и тоже и забросил свою страсть. Выбрасывать это добро было жалко, и я отвёз его на дачу. Там оно и сгинуло.
На очереди появились компакт-диски. Я неожиданно увлёкся российской рок-музыкой и бардами. Я стал скупать всё имеющееся в отношении следующих музыкантов: «Аквариум», «ДДТ», «Кино», «Пикник», Александр Башлачёв, «Наутилус», Майк Науменко, Высоцкий, Галич, Окуджава, Визбор, Валентина Пономарёва…
В Германию я выехал с первой сотней дисков. Потом их набралось около пятисот. Уже из Германии я пополнился Умкой, Ольгой Арефьевой, «Аукционом», «Звуками Му», «Нолём»…
Опять-таки в какой-то момент остыл. В интернете уже можно было скачивать музыку в mp3. Плюс к тому сотни неизданных записей.
С интернетом связано моё последнее коллекционирование. Я увлёкся чтением. Открыл для себя кладези электронных библиотек. Стал читать значительно больше, нежели бумажного чтива, стал читать разнообразнее.
Теперь я более не коллекционер. Я веду неофициальный сайт – архив текстов Эдуарда Лимонова, а также собираю публицистику нескольких других авторов, но это уже не коллекции. Это всего лишь безболезненное увлечение. Это уже чистое пользование, нежели складирование. Здесь я тружусь без особой страсти, уже не готов отдать то последнее, чтобы поймать свою новую бабочку. Коллекционирование перестало быть болезнью. Это очень здорово. Здорово, потому что коллекционирование – ужасная болезнь для самого коллекционера. Она отравляет его жизнь и жизнь его близких.
* * *
Таня обвиняла меня в шантаже. Я говорил ей в ответ, что это не шантаж, это всего лишь горький итог моей жизни.
Если же это и был шантаж – этим моим самоубийством, то шантажировал я, да и то, поверьте, непроизвольно, только того, кого в зависимости от контекста пишут, либо с заглавной, либо со строчной буквы. Он, или кто-то из той сказки, дал мне способность записывать окружающую реальность, вспомнить детство, оставаясь при этом довольным написанным. Этим щедрым подарком свыше я и продержался на плаву до сих пор.
Господи, как мне стыдно за себя перед детьми! И ничего не могу с собой поделать, чтобы оставаться для них отцом. Не справляюсь с ситуацией. Я плохая игрушка.
И всё-таки, болен я или не болен? Без понятия. С одной стороны – да, т.к. столько лет люблю женщину, не отвечающую мне взаимностью. Я испортил ей жизнь. Можно сказать, что и себе самому. С другой стороны, у неё на руках остались замечательные дети, которые составляют её жизнь.
Я чувствую себя до безумия одиноким. Уже успел позабыть, как выглядит близость с женщиной. Сны больше не снятся. Они остались в 5.2.
Болен-не-болен – не столь важно. Важно то, что я никак не могу перейти в другой статус, перебраться с одного уровня на другой, измениться под действием сложившихся обстоятельств. Никакой эволюции уже давно. Тело не свыкается с потерей семьи, и я не в состоянии что-либо с этим сам поделать. Надежды все испарились. Надежд нет, планов нет, сил нет… Как встать на ноги?..
Рассказ о Марше Несогласных
Летом 2007 года я вернулся из немецкой эмиграции в свой родной город. Так уж получилось, что я сбежал из Германии – прочь от своей несчастной любви в первую очередь, и от безработицы во вторую. Долго об этом думал и понадеялся, что если время не лечит, то уж пусть расстояние, регулярная работа, новые знакомства мне помогут. (Не помогли. Подтвердилась банальная истина – от себя не убежишь).
В последний раз я был в Питере ровно десять лет назад. В августе улетел, в августе вернулся.
Город, как ему и положено, встречает меня таможней. Симпатичная женщина, держа в руках мой российский загранпаспорт, строгим голосом спрашивает: Алексей, а вы умеете писАть?
Я (тут же сознаюсь в грехе): Да…
Таможня: А почему у вас паспорт без подписи?!.
Я: Не знаю…
Таможня (возвращая мне паспорт): Проходите. И не забудьте расписаться.
Прошло несколько месяцев. Я уже пообжился, поработал, навидался много чего. Ждал очередного питерского МАРША НЕСОГЛАСНЫХ. Хотелось увидеть это действо вживую. Live. И вот он на подходе. 25 октября 2007 года.
Просыпаюсь в тот «злополучный» день в жутком совершенно состоянии. Моя дорогая двухлетняя депрессия. Обострение. Всё из-за телефонного разговора с бывшей женой накануне. Она в очередной раз наказывала мне (просящему её в который уже раз позволения вернуться в семью: к ней, любимой, к детям): взять себя в руки, стать мужчиной, занять себя чем-нибудь…
Вот я и…
Позавтракал и решил пройтись. Просто так гулять я не умею. Я умею гулять к определённой цели. В качестве таковой я наметил себе покупку последней книжки Брэта Истона Эллиса «Лунный парк», коли таковую найду. Любимый магазин – Дом Книги на Невском. На старт, внимание, марш!
Нет, на марш идти не собирался. Не до того уже было. Не до маршей. Депрессия у меня, братцы. Я не активист, хотя вроде и не обыватель, но всё-таки более овощ… Трусоват одним словом. Так глянуть, конечно, интересно… Но не сегодня. Когда там следующий раз?..
