Текст книги "СЛОМ (СИ)"

Автор книги: Алексей Ерошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 18 страниц)

– Небо как небо,– сказал Виктор.– Мороз как мороз. Не горячись. Я не отказываюсь помогать. Можешь на меня рассчитывать. Инертная масса стронулась с места, маховик раскрутился. Остановиться я уже не могу. Забавное вышло свидание. Полина расспрашивала о тебе, а я думал о нашем уравнении с неизвестными.

Олег вернулся к столу и наполнил стаканы.

– Тогда выкладывай.

Виктор отхлебнул пива и сказал:

– Пояснения шофера заставили меня посмотреть на события с другой стороны. Как я понимаю, ты появился в нашей службе не зря. Тебя, а вернее, твою контору, изначально интересовал этот хакер Фаер.

– Очко заработал,– кивнул Олег.– Излагай дальше.

Некипелов откинулся на спинку диванчика. Диванчик жалобно скрипнул.

– Итак, первое неизвестное нашего уравнения. Фаер. Торгует электронными отмычками. Но продажа программ взлома для него не является основной прибылью. Отмычки его, кроме своей прямой задачи, крадут информацию клиентов: пароли, номера счетов и так далее. Фаер собирает информацию о своих клиентах, даже шантажирует их, если выпадает возможность. Деньги любит, понятное дело. Но шантаж для него тоже не основная статья дохода. Заниматься своими мелкими грязными делишками он мог бы и подальше отсюда. Несмотря на это, Фаер все время вертится рядом. Значит, у него здесь есть особая цель. Хакер знает, что ты за ним охотишься. Он пытается просчитать твои ходы, рассылая отмычки сотрудникам отделения в надежде получить хоть какую-то информацию. Фаер сильно рискует, но цель так важна, что риск он считает оправданным.

– Еще очко,– сказал Олег.– Если сформулируешь точно род занятий нашего клиента. Осталось полшага. Ну?

– Кражи технических идей?

– Не идей. Готовых технологий. На идеи он особо не разменивается. Будем считать, что докумекал. Валяй дальше.

Виктор вскочил и продолжил рассуждать, расхаживая взад-вперед по кухне:

– При операции в доме Фаера была применена психическая атака. Анизотропное гипноизлучение. Если бы наши шлемы не ослабляли волну излучателя, мы с ОМОНовцами могли перестрелять друг друга. Аналогичное оружие применил новый кибер, ШКВАЛ. Значит, Фаер напрямую связан с этим делом.

– Третье очко,– кивнул Олег.

– Дальнейшие выводы лежат в области догадок,– сказал Виктор, садясь на место.– Исходя из разговора с твоим приятелем, капитаном Репьевым, я понял, что гипноизлучатель как-то связан с тем закрытым проектом, о котором ты упомянул в доме Звягинцева, второго неизвестного этого уравнения. Звягинцев бесследно исчезает. Стало быть, Звягинцев и был целью Фаера. Или одной из целей. Проблема в том, что мы не знаем, чем занимался Звягинцев. Во всяком случае, у него было то, что Фаер хотел украсть. Знать бы, что это было…

– Вечная жизнь,– сказал Олег.– Звягинцев нелегально, частным образом, проводил эксперименты на темы, запрещенные особой поправкой к декларации о правах человека. Побочным эффектом этих экспериментов стало физическое бессмертие. Он открыл поле, в котором распадалась атомная структура живых организмов. И научился заново эти организмы воссоздавать, используя в качестве ключа генетический код.

– Стой-стой!– перебил его Виктор.– Или я совсем забыл физику, или твой Звягинцев должен был при распаде рвануть не хуже ядерной бомбы.

Олег пожал плечами.

– Наверное. Однако, вопреки логике и физике, он растворялся в пространстве не хуже куска рафинада в стакане кипятка. И потом восстанавливался обратно. Причем, представь, при этом он мог иметь не только человеческое обличие. Когда мы проводили обыск в его квартире, он преспокойно сидел в прихожей в шкуре кота. Каково, а? Вечно молод и неуловим. То, что и было нужно Фаеру.

– Ты шутишь!– оторопел Виктор.– Такое возможно?

– Теперь – вряд ли. Звягинцев исчез. Все материалы я уничтожил.

Виктор залпом осушил свой стакан, чтобы смочить внезапно пересохшее горло.

– Ты хочешь сказать, что у тебя в руках был ключ к бессмертию, и ты его уничтожил?!! Да я ни за что не поверю! Олег! Уничтожил вот этими вот руками?!!

Левушкин кивнул:

– Не сомневаясь ни минуты. И даже не потому, что этот секрет мог попасть в руки какого-нибудь Фаера.

– Но тогда почему?

– Это философский вопрос. Пяти литров пива может не хватить.

– Я сгоняю.

– Мне завтра ехать.

– Я тебя погружу. В крайнем случае, сдам в багаж. Я что угодно сделаю, чтобы узнать, во имя чего человек может оказаться от бессмертия.

– А если подумать?

– Ну, если подумать…– Виктор вновь откинулся на спинку кухонного диванчика.– Если подумать, то все получается не совсем радужно. Тысячу раз читал в фантастике. Кризис перенаселения, демографическая катастрофа… Но ведь можно давать бессмертие не всем. Только гениям, к примеру. Опять же, кто возьмется отделять одних от других…

– И это ты читал тысячу раз.

– Читал, верно. Если мыслить трезво, то ты, конечно, прав. Жизнь – приятная, но довольно бессмысленная штука. А кому нужна вечная бессмысленность?

Левушкин рассмеялся:

– Философия ищет веками ответы на вопросы о смысле бытия, а ты хотел их найти в бутылке пива.

– Ну, а ты-то в чем ищешь?– прищурился немного захмелевший Виктор.– Только не рассказывай мне о духовном бессмертии. Сколько меня будут помнить потом – лично мне будет уже все равно. Прах не может ни думать, ни чувствовать, Левушкин. Не может.

Олег неторопливо снял с кухонной полки кофейную банку с икебаной из высушенных листьев, демонстративно сдул с нее пыль и прочел:

– Облетали в парке липы,

Злата впрок не берегли.

Злато дворники мели,

Да в кострища волокли

Под метелочные всхлипы.

И витал по парку прах,

Черным пеплом падал в лужи.

Пересилив смерти страх,

Туч пронизывая туши,

Отлетали листьев души,

Воплотясь в иных мирах.

Так и мы с огнем играем

В суете земных сует.

Пламень сердца – несгораем.

Оказавшись перед краем,

Падай смело: смерти – нет…

Некипелов покачал головой:

– Это все поэзия, Олег. Эмоции. Высокий слог, и ничего больше. Я простой человек, мой мир прост. Я не умею мыслить высокими категориями.

– Мысли невысокими.

– Издеваешься?

– Шучу.

Виктор вздохнул:

– А все равно досадно. Человечество веками добывало, а ты ни минуты не сомневался.

– А что бы сделал ты?

– Я? Не знаю… В детстве я боялся смерти. Потом устал бояться. Глупо бояться неизбежного. И потом, о смерти можно не думать, пока она не подошла слишком близко.

– Беда в том, что смерть не всегда можно увидеть издалека,– сказал Олег, возвращая листья на место.– Она очень любит подкрадываться сзади. Или выскакивать из-за угла. И тогда подарок Звягинцева тебе не поможет. Бессмысленно обманывать природу, друг мой. Природа рациональна, она все равно выведет в итоге общий знаменатель, и, так или иначе, получит свой результат.

Скрипнула дверь, в кухню вошел Игорь, щурясь от яркого света, как спросонья.

– Чего это вы так расшумелись?– спросил он, положив игровой шлем и перчатки на холодильник.

– Поздоровался бы сначала,– напомнил Олег.

Игорь по игровой привычке отсалютовал двумя пальцами. Виктор ответил тем же. Левушкин старший подмигнул:

– Решил вернуться в наш скучный бренный мир?

– Игру закрыли,– пояснил Игорь.

Олег усмехнулся и заметил иронично:

– Исчез из жизни смысл бытия.

Пропал навовсе, будто канул в бездну.

Бессмысленно без смысла быть. И я

В той бездне недвусмысленно исчезну.

Что наша жизнь? Безумная игра.

В нее играя, не увидишь края,

Но на краю познаешь, умирая,

Что все на свете игры – мишура.

Левушкин младший недоуменно покосился на Виктора.

– Мы тут ищем смысл жизни,– пояснил Некипелов.– Садись, помогай.

– Посмотри под столом,– посоветовал Игорь.– Может, за бутылку закатился.

– Веселая семейка у вас,– покачал головой Виктор, разливая пиво на троих.– Мило, как в серпентарии.

Игорь взял свой стакан, пододвинул поближе пакет кальмаров и пристроился на табурете в углу стола.

– А пусть не воспитывает,– сказал он.– Тоже мне, нянька. Мне уже двадцать, а он все не успокоится. Тебя, небось, тоже поучает?

– А мне не зазорно поучиться, если есть чему,– заметил Виктор.– И вообще, зря ты сел на угол.

– Я в приметы не верю.

– Потому и торчишь в игре, а не с девчонкой в кино.

Игорь поперхнулся кальмаром:

– Вы меня решили вдвоем повоспитывать? Тоже будешь морали в стихах читать?

– Очень надо мне тебе морали читать,– фыркнул Виктор.– Обойдешься.

– И на том спасибо. Так о чем шумели-то? Небось, о политике?

– Да нет,– сказал Виктор.– Мы все больше о высоких материях.

– Ну и правильно. Политреклама уже до смерти достала. Олег, вон, всего кандидата от партии технократов дротиками утыкал. А я за него, между прочим, голосовать собирался.

Виктор внимательно посмотрел на плакат с кандидатом, утыканный дротиками, как дикобраз иглами. Доктор Перовский улыбался хорошо поставленной фальшивой голливудской улыбкой. Ниже фотографии белел броский слоган: «Чтоб жили в достатке и дети, и внуки, отдайте сегодня ваш голос науке!»

– Интересно,– сказал Виктор,– Олег а что, если этот покровитель техпрогресса и есть наш неизвестный? Потому-то он и не старается скрыться, что рассчитывает получить неприкосновенность! Эврика!

– Интересная идея,– одобрил Олег.– Но неверная. Фаер программист, а этот – физиолог. Перовский тоже порядочная сволочь, но другого рода. Впрочем, я полагаю, что наш клиент именно на него работает.

Игорь разлил по стаканам остаток пива и полюбопытствовал:

– Это вы сейчас о чем?

– О вечном,– пошутил Олег.– То бишь, о работе.

– Ясно. Значит, опять уезжаешь? И опять – «ничего опасного»?

– На свете множество дорог.

Дороги – наших судеб строки.

Прочесть бы все, да кратки сроки,

А смысл – между

Этих строк.

Игорь вздохнул:

– Слушай, Некипелов, как ты с ним ладишь? С ним же нельзя, как с нормальным человеком. Он изъясняется шарадами.

– Это интригует,– усмехнулся Виктор.

– Ладно,– сказал Игорь, извлекая из кармана компакт-компьютер.– Олег, я обещал добыть для тебя договор донорской страховки. Дай паспорт, я ее заполню.

Олег нахмурился:

– Ну тебя. Ты бы еще завещание мне дал подписать перед отъездом. Нет уж, братка, это нехорошая примета.

– Олег…

– Пустой разговор. Виктор, у тебя паспорт при себе?

– Да, но…

– Игорек, впиши его в страховку. А меня – как-нибудь после возвращения.

– Но Олег!– воскликнул Игорь.

– Братка, сделай, как я прошу. Так надо.

Игорь положил компьютер на стол и нехотя попросил:

– Виктор, дай паспорт.

– Давай-давай,– кивнул Олег.

– Но зачем?– спросил Некипелов, достав документы.

Игорь провел корешком паспорта Виктора по считывающему сенсору, подтвердил заполнение договора и сказал:

– Поздравляю, теперь ты клиент донорской службы.

– И что это мне дает?– поинтересовался Виктор.

– Шанс вернуться, если ты ушел не слишком далеко,– ответил Олег.

– Куда ушел?

– На тот свет,– пояснил Игорь.

Виктор побарабанил пальцами по столу и рассеянно заметил:

– Воистину, никогда не знаешь, когда и во что вступишь…– он еще раз побарабанил по столу и снова посмотрел на плакат.

– Игорь, сгоняй за пивом,– попросил Олег.

Левушкин младший почесал кончик носа и предупредил:

– Тебе завтра ехать.

– Я знаю.

– Так хватит пива.

– Тогда сгоняй за хлебушком.

– Конспираторы…– фыркнул Игорь, поднимаясь с табурета.

В прихожей чуть громче, чем следовало, хлопнула дверь.

– Итак,– сказал Виктор,– когда ты говорил, что времени мало, ты имел в виду выборы?

Олег кивнул:

– Очко. Не помню, какое по счету.

– Так. Значит, то, что не должно произойти – не должно произойти на выборах. Если Перовский сядет в думское кресло…

– Если? Перовский сядет. Это я тебе обещаю. Но не в кресло.

– Слушай, у меня все это в голове не укладывается. Прямо политический детектив.

– Политика – это не детектив, друг мой,– сказал Олег.– Это война. И у этой войны особая тактика. Несколько дней назад наши головастые ребята нашли новый занятный вирус. Он проникает в кибертехнику при обновлении программ.

– Обычное дело.

– Да, на первый взгляд. Но этот вирус активируется внешним сигналом. Пока он себя никак не проявляет. Он ждет.

– Чего же?

– Сигнала-детонатора, естественно. Для чего – пока не совсем ясно. Но есть предположение. Подтасовка результатов голосования – почти невозможная задача. Предположим, Перовский собирается пойти на этот шаг в самом крайнем случае. Если не будет хватать рейтинговых баллов. А если просто набрать эти самые рейтинговые баллы? Представь ситуацию, когда вирус получает сигнал к действию. Тысячи киберов по всей стране одновременно выходят из-под контроля. СЛОМ физически не может справиться с такой задачей. Наступает полный хаос. И тогда…

Виктор снова вскочил с диванчика и в упор уставился на плакат:

– Тогда появляется Перовский, силой науки решающий эту задачку. Киберы обезврежены. Электорат с восторгом бежит отдавать свои голоса за нового мессию. Гениально.

– Безумно. Но вероятно.

Виктор подошел к окну. Во дворе кипела обычная жизнь. Мамаши возили коляски с младенцами, малышня с визгом съезжала с ледяной горки. Отдельной кучкой в углу двора стояли собачники, ожидая, когда любимые питомцы вдосталь нагуляются.

– Необычное ощущение, правда?– спросил Олег.– Параллельный мир.

– Но какой из них параллельный, а какой реальный?

– Тебе решать.

Ослепительно-белые перистые облачка пересекал инверсионный самолетный след, разрезая небо напополам. Виктор обернулся:

– Как мы можем остановить Перовского?

– У нас пока всего одна зацепка: засланный казачок. Если он выведет нас на Фаера, мы из него душу вынем, но заставим выложить все начистоту.

– Но кто этот казачок? Все подозрения отпали.

– Не все. Только Штольц, пожалуй, вне подозрений. Мудрищев и Бочин – под вопросом.

– Кого берешь?

Олег смел крошки в пустой пластиковый контейнер и выбросил мусор в ведро.

– Беру обоих. В командировку поедем все трое.

– А я?

– А ты в это время глаз не спускай с Грозных.

Виктор озадаченно зачесал в затылке:

– Ты же исключил его из списка?

– Береженого бог бережет, друг мой.

– На войне как на войне?

– Именно.

***

«Ты еще не перешел предел?»– спросил твирл, разглядывая очередное пыльное строение пришельца.

«Я не могу вас различать,– ответил Антон,– поэтому не знаю, что, кому и когда говорил».

Твирл запульсировал синими сполохами:

«Неважно, с кем из нас ты говоришь. Мы – одно целое, части единого информационного поля. Вы – тоже одно целое, только не хотите это осознать. Вы отгораживаетесь друг от друга стенами, мыслями и поступками. Это ведет к одиночеству. Каждый из вас живет в своем маленьком замкнутом мирке. Ограниченный телом, ограниченный уединенным сознанием».

«Наверное, ты прав,– подумал Антон.– Я хотел абсолютной свободы, а теперь строю стены, чтобы ограничить ее».

«Ты слишком привязан к своим мыслям, и потому не уходишь за предел. Тебя снова терзает страх потерять свой мирок, отказаться от привычного существования. Ты боишься перемен».

«Да,– подумал Антон.– Я хочу и боюсь их. Я не знаю, как справиться с этим страхом».

Твирл замерцал зеленым и ответил:

«Ты просто не готов».

«Но что мне делать?»

«Вернись туда, откуда пришел. Пусть все идет своим чередом».

Антон посмотрел на бледные звезды, едва поблескивающие в облаках газа.

«Я не могу вернуться. Я не знаю дороги. Наша звезда так мала, что нельзя увидеть ее отсюда. Да и как ее найти? Миров миллиарды».

«Каждый из нас привязан к своему миру,– ответил твирл.– К миру, частью которого является. Когда почувствуешь себя маленькой частью своего большого мира, он сам найдет тебя».

Антон представил небо с бегущими облаками, травяной луг и тополя у обочины дороги. Он почувствовал, как ветер шевелит его волосы и колышет зеленый клевер. Услышав жаворонка, он очнулся.

Трава растаяла быстро. Следом осыпались тополя. Только белые облака еще долго ползли над серой поверхностью астероида, и жаворонком, неподвижно лежащим в пыли.

«Ты все еще считаешь свой мир своей собственностью,– заметил твирл, мысленно разглядывая мертвую птицу.– И этим только что убил его часть».

Глава 10. Лицом к лицу

Игорь подышал на руки, пытаясь согреться, и снова попрыгал. Кусты вокруг университета, напоминавшие с утра искристо-белые кораллы, уже утратили часть красоты. Однако мороз еще не отпустил город. Солнце слепило, но совершенно не грело.

Майка вышла минут через пять. Лицо ее было замотано в шарф до самых глаз, так что Игорь едва узнал сокурсницу.

– Ты чего мерзнешь?– осведомилась Майка.– Ждешь кого-то, что ли?

– М-м-м,– кивнул Игорь, растирая замерзшие губы.– Т-тебя и жду. С-сегодня к-эровь сд-авать. Думал, м-ожет, в-вместе п-ойдем.

Майка прищурилась:

– Я позже пойду. Мы с девчонками договорились.

Игорь шмыгнул замерзшим носом, продолжая приплясывать:

– А-а-а… А в-во сколько? Я бы тоже п-подтянулся. В очереди одному с-скучно сидеть.

Майка сунула руки в карманы и снова прищурилась:

– Что-то ты раньше так не скучал.

– Времени не было.

– А теперь времени навалом, когда игру закрыли?

Игорь снова шмыгнул носом. Майка поправила шарф и сказала:

– Холодно стоять. Наши в два собираются. Можешь подтягиваться, если хочешь.

Она кивнула и побежала к остановке. Снег под ее ботинками поскрипывал быстро, пронзительно и весело. За спиной у Игоря хлопнула входная дверь учебного корпуса.

– Ую-у-у,– протянул Петруха Сиротин, пряча под шапку торчащие уши.– Все тридцать восемь, ажно в носе слипается! Чего мерзнешь-то?

Игорь обернулся:

– Да так…

– А-а-а,– понимающе протянул Петруха, стрельнув глазами вслед Майкиной куртке.– Отшила?

Игорь промолчал. Приятель усмехнулся:

– Она на Бессонова запала. Пока ты виртуальными побоищами забавлялся.

– Это кто такой? Такой длинный задохлик в сером костюмчике?

– Ага.

Потерев нос, Игорь принялся за щеки.

– И чего она нашла в этом рохле? У него вечно все падает. То ручка, то операционка. Наверняка и все остальное…

Петруха натянул поверх шапки капюшон и захихикал:

– А может, это ее заводит? Нафига ей самодостаточная личность? Такой не покомандуешь. Девчонкам надо кого-нибудь пожалеть, как бездомную дворнягу. Им подавай либо размазню, либо безбашенного обормота. Обоим уход нужен. И сочувствие. Прикинь, какое поле деятельности? А тебя есть за что пожалеть?

– Да вроде не за что,– кивнул Игорь.

– Мой тебе совет,– подмигнул Петруха,– сломай ногу, Левушкин. Сразу станешь ей интересен. Хочешь, поспособствую?

– Иди ты со своими шутками…

Сиротин ухмыльнулся:

– Как знаешь. Ладно, пойду я, ноги стынут.

Приятель повернулся и побежал к остановке. Игорь спрятал лицо в воротник и направился к дому.

***

– Прибываем через два часа,– сообщила проводница, расставляя на столике дымящиеся стаканы.– Скоро будете дома.

Семка, ее семилетний сынишка, деловито раскладывал сахар, по два кубика, упакованных в пергаментную бумажку, на каждый стакан.

– Варфоломею Модестовичу две порции,– напомнила проводница, поправляя выбившиеся из-под берета волосы.– Он любит послаще.

– Да помню я,– заявил Семка.

Опустошив карманы, он мигом вскарабкался на сиденье к Левушкину.

– Не примащивайся,– предупредила мама.– Марш в свое купе. Ты уже всех утомил за два дня.

Мудрищев покровительственно улыбнулся:

– Ничего-ничего, Галочка, пускай сидит. Любознательный у вас мальчуган.

– Я хочу еще немножко на Ганимеда посмотреть,– сказал Семка, жадно уставившись на необычного пассажира в легком синем комбинезоне.

Ганимед улыбнулся с противоположного сиденья искусственной улыбкой киборга и приветственно помахал жесткой серой ладонью. Галина погрозила сыну пальцем.

– Если он вам будет мешать, Варфоломей Модестович, выставьте его в коридор,– попросила она, прикрывая двери.

Вагон мягко погромыхивал на стыках. Киборг, без тени эмоций на сером лице, анализировал недоигранную шахматную партию, терпеливо дожидаясь хода Михаила. Однако Бочин не торопился. Он бросил сахар в стакан и забренчал о стекло ложечкой. Мудрищев пошарил в кармане кителя, извлек шоколадную конфету и протянул мальчишке.

– Мама не разрешает ничего брать у пассажиров,– заметил тот, принимая угощение.

– А мы ей не скажем,– подмигнул Бочин, прихлебывая чай.

Михаил отодвинул занавеску, оглядел проносящиеся мимо белые придорожные кусты, снова закрыл окно и вздохнул:

– Господи, третьи сутки одно и то же, как по кругу едем…

Олег поддержал тему:

– …Или нет конца России,

Или мы с вагоном сим

Сим пейзажем бело-синим

Круг за кругом колесим.

Круг за кругом, год за годом,

День за днем, за веком век,

Наблюдая всем народом

В тех же окнах тот же снег…

– Во-во,– снова вздохнул Бочин.

– От ваших стихов, Левушкин, пессимизм один,– заметил Мудрищев.– Нет бы, чего-нибудь, в этом плане, повеселее прочесть…

Олег усмехнулся и включил сканер. Со времени последнего осмотра внутри вагона, как и снаружи, мало что изменилось. Люди в своих купе так же играли в карты, закусывали, дремали.

– А это что?– осведомился Семка, ткнув пальцем в красные пятна на экране.

– Это пассажиры,– пояснил Олег.– Это твоя мама чай разносит. Видишь точки? Это горячие стаканы. Вот наше купе, а вот соседние. Вот мы. А вот это – ты.

– А это Ганимед?– спросил Семка, показав зеленое пятно.– А почему он не красный, а зеленый?

Мудрищев, шумно хлюпнув, отхлебнул чаю и пояснил своим обычным лекторским тоном:

– Потому что красным цветом на сканере показаны горячие объекты. Работающие моторы. Кипяток. Люди. Ганимед в этом плане – не человек, а робот. Такой робот называется киборг. У киборга температура ниже, чем у людей.

– Двадцать один градус по шкале Цельсия,– подтвердил Ганимед.

Семка зевнул. Олег еще раз оглядел вагон. Пассажир соседнего купе, похоже, не вставал с места со времени последней проверки. Он все так же лежал на полке, уставившись в экран какого-то электронного устройства. Олег наклонился к Семке и нарочито-заговорщицким голосом прошептал:

– Ты видел пассажира соседнего купе?

– Немножко,– кивнул мальчуган, разворачивая конфету.

– Когда он сел?

– Не знаю. Ночью, наверно.

– А как он выглядит?

Семка пожал плечами, смакуя подаренную сладость:

– Не знаю. Большой дядька.

– Старый?

– Не-а.

– Высокий?

– Не-а.

– Как дядя Миша?– уточнил Олег, указав на Бочина.

– Не-а,– ответил Семка,– больше. Как ты.

– Ну, а еще какой он?

Мальчишка закатил глаза к потолку и снова пожал плечами:

– Еще он кашу не любит. Особенно манную. Фе-е-е!..

– Левушкин, чего ты к ребенку пристал?– поморщился майор.– Пей чай, пока не остыл, Пинкертон.

Семка тотчас оживился:

– Что такое Пинкертон?

Ганимед повернул к нему серое лицо, чуть прикрыл глаза, принимая посланный в Интернет запрос, и ответил:

– Так звали одного сыщика.

Семка, вытирая липкие руки о штаны, восторженно округлил глаза:

– Ты что, сыщик, дядя Олег? Я тоже буду сыщиком, когда вырасту.

Мудрищев развернул второй кубик сахара.

– Дядя Олег у нас всю дорогу играет в сыщика,– язвительно заметил он.– На самом деле дядя Олег – истребитель сломанных киберов, как капитан Джед. Ты смотришь сериал про капитана Джеда?

– Я тоже буду стрелять в роботов, когда вырасту,– уверенно заявил Семка.– Сначала немножечко побуду сыщиком, как Пинкертон, а потом буду как капитан Джед.

Он немного подумал и добавил очень серьезно:

– Ганимед, постарайся не ломаться, когда я вырасту. Потому что мне будет жалко в тебя стрелять.

Бочин отставил пустой стакан и снова посмотрел на шахматную доску:

– Ганимед, Семка, не механический робот. Он наполовину живой. Поэтому не может сломаться.

– Ваш ход, Михаил,– напомнил киборг.

– Дай подумать,– нахмурился Бочин.– У меня нет встроенного вычислителя, как у тебя. Мне время нужно, чтобы решение принять.

Михаил подпер щеку ладонью и сосредоточенно уставился на поле боя. Фигуры под взглядом главнокомандующего чуть подрагивали, точно опасаясь за свою судьбу. Семка выдержал небольшую паузу, глядя на бегущие над занавеской провода, и осведомился:

– Дядя Варфоломей, вы меня не выгоните, если я спрошу еще один вопрос?

Майор улыбнулся:

– Ну, впрямь, как мой племяш. Все ему интересно. Валяй, спрашивай.

– А Ганимед, правда, туда полетит?

– Куда?

– Ну, на спутники Юпитера?

Бочин хохотнул:

– Во дает подрастающее поколение! Ты откуда знаешь, что такое Юпитер, вундеркинд?

– Я мультик смотрел про все планеты,– важно заявил Семка.– У Юпитера много разных спутников. Европа. Ганимед еще спутник. А другие я забыл. Там всегда зима, и все катаются на коньках. Ганимед, когда прилетишь, передай привет этим, которые там живут. Ганимедцам.

Мудрищев хихикнул:

– От меня, в этом плане, тоже передай привет. Ганимедцам.

– В морях под ледяной поверхностью Ганимеда вполне возможно наличие микроорганизмов,– сказал киборг.– Экспедиция это выяснит. Меня бы не затруднило выполнить вашу просьбу, но путешествие будет опасным. Мое тело способно выдержать сверхнизкие температуры и даже взрывную декомпрессию. Но сложно сказать заранее, чем все кончится. Поэтому дать твердое обещание я не могу.

Семка зевнул, уставившись в щель между занавесками. Мудрищев опустил стакан:

– Перестань разглашать секретную информацию.

– Статья об экспедиции на Юпитер уже месяц висит в Интернете,– возразил Бочин,– какой же это секрет, Варфоломей Модестович?

– Проект «Юпитер»,– подтвердил киборг,– курируется партией технократов и лично доктором Перовским. Михаил, давайте закончим партию.

Бочин энергично почесал во лбу и нерешительно протянул руку к доске.

– Мат в шестнадцать ходов,– немедленно отреагировал Ганимед.

Рука Михаила замерла.

– Мат на двадцать восьмом ходу,– поставил ультиматум киборг, предупредив следующее движение Бочина.– А так – на тридцать втором… А так – в четыре хода.

– Черт побери!– воскликнул Михаил.– Ты что, мысли читаешь, чертова машина?!

Киборг изобразил на своей непроницаемой физиономии улыбку:

– Я не машина, Михаил. Вам это прекрасно известно. Я – биомеханическое устройство. И к дистанционному сканированию нервной системы живых организмов не приспособлен.

– Он не читает мыслей, он следит за движением твоих глаз,– пояснил Олег, продолжая изучать показания сканера.

– Дядя Варфоломей, а можно его потрогать?– осведомился Семка, которому надоело слушать непонятный разговор.

– Валяй,– разрешил майор.

Ганимед протянул руку. Семка осторожно потрогал ее прохладную твердую оболочку.

– Ух ты! Как жук!– заключил он.

– Точно,– кивнул Мудрищев, постучав по плечу киборга.– Это называется хитин. У Ганимеда, в этом плане, как у жука…

Семка снова зевнул и ткнул пальцем в экран сканера:

– Ну вот, за мной мамка идет. Не говорите, что я вас мучил, а то ругаться будет.

Двери купе открылись.

– Варфоломей Модестович, у нас какая-то проблема в кухонном блоке,– встревожено сказала Галина.– Там автоповар бог знает что вытворяет. Включаю программу нарезки салата, а он помидорами швыряется.

– Вызовите группу СЛОМ на ближайшей станции,– посоветовал Олег.

Майор постучал пальцем по столу. Пустые стаканы пугливо зазвякали.

– Старший сержант, пока еще я здесь решаю, как следует поступать. Сходите выясните, что там с этим поваром.

– Нам не положено покидать вагон,– отрезал Олег.– Пусть вызовет группу на ближайшей станции.

Галина собрала стаканы со стола и обиженно заметила:

– Но мне же людей кормить надо, Варфоломей Модестович!

– Старший сержант Левушкин, не обсуждайте приказы!– повысил голос майор.

– У меня приказ не покидать вагон,– также повысил голос Олег.– И я не намерен его нарушать.

Майор побагровел:

– Левушкин, соблюдайте субординацию!

Семка испуганно пригнул голову.

– Да ладно вам,– вставил слово Михаил.– Ребенка напугали. Я схожу, посмотрю.

– Сержант Бочин, оставайтесь на месте!– распорядился Мудрищев.– Левушкин, я вам приказываю прояснить ситуацию с кухонным кибером. И обезвредить его, в случае необходимости.

Олег по-настоящему разозлился:

– Чем обезвредить? Пальцем? Или у вас под подушкой дезинтегратор?

– Да ладно, не ссорьтесь,– попросила проводница.– Я же не знала, что вам нельзя. Потерпим до станции. Жаль только, скорый задержать придется.

– Я, все-таки, схожу гляну,– сказал Бочин, доставая контроллер.– В самом деле, не задерживать же поезд из-за такой ерунды.

– Вирус типа «полтергейст» – далеко не ерунда. Заприте купе,– приказал Олег.– Лучше я сам. Никому не выходить. Никого не впускать. Бочин, включи сканер, следи за передвижениями пассажиров.

– Разберемся уж как-нибудь, Пинкертон,– съязвил майор.

Левушкин встал, надел шлем и затянул ремни бронекостюма.

– Никому не выходить,– повторил он.

– Я покажу, где кухня,– оживился Семка, спрыгнув с лавки.– Дядя Олег, идите за мной. Это через два вагона.

Олег не успел и слова в ответ сказать, как мальчишки уже след простыл. Дождавшись щелчка купейного замка, Левушкин повернулся к проводнице и тихо спросил:

– Вам не показался подозрительным никто из новых пассажиров?

Галина пожала плечами:

– Да нет вроде. Люди как люди.

– А этот, в соседнем купе? Не выходит, чай не заказывает?

– Я приносила ему один раз. Он отказался. Сидит, в экран пялится. У него такая штучка с экраном, вроде вашей. Наверное, кино смотрит.

– Мне нужно на него взглянуть. Сейчас мы осмотрим вашего повара, потом вы постучите в это купе. Хорошо?

– Чудные вы, железные парни,– усмехнулась проводница.– Прям, шпионские страсти какие-то разыгрываете. Ладно, сделаем, если нужно. Кухонный блок через два вагона, Семка покажет.

***

Игорь поморщился, когда игла вошла в вену. Для него это был самый неприятный момент во всей процедуре.

Фельдшер отпустил жгут, закрепил иглу и прошел к следующему донору. Игорь повернул голову. Майка кивнула ему с соседнего кресла.

– Тебе плохо?– спросил Игорь.– Ты что-то слишком бледная.

Майка натянуто улыбнулась:

– Никак не привыкну. Тошнит каждый раз. А тут еще эти запахи больничные…

Игорь принюхался. В донорском пункте, действительно, стоял тошнотворный больничный запах.

– Если такая неженка, тогда зачем тебе все это?– спросил Игорь.

– Помочь хочу,– заявила Майка.

– Альтруистка, значит?

– А ты – нет?

Игорь потер нос и ответил:

– Мне деньги нужны. Не хочу зависеть от брата.

– Так прагматично?

– Зато честно.

– А я, по-твоему, вру?– нахмурилась Майка.

– Я этого не говорил.

– Но подумал. Так вот, я не как некоторые, я хочу приносить пользу обществу.

Игорь поправил подушку под локтем и ответил:

– Ну и прекрасно, разве я против?

– Ты думаешь, это просто высокие слова.

– Да ничего я такого не думаю.

– Думаешь. Потому что ты эгоист.

Игорь закрыл глаза:

– У кого-то из нас нарушение логики.

Майка отвернулась.

– Вот обидчивая какая,– вздохнул Игорь.– Да ничего я плохого про тебя не думаю. Совсем наоборот. Хотел предложить вместе пообедать, а ты надулась.

– Отстань,– попросила Майка.– И так тошнит, а ты про еду…

Игорь подумал, что выбрал не самый удачный момент для общения. Он повернул к себе дисплей электронного журнала и принялся выбирать статью для чтения, когда явился фельдшер и отключил аппарат отделения плазмы.

– Дуйте по домам, ребятки,– сказал фельдшер.– У нас тут возникли проблемы. Покормить вас тоже не смогут, извините. Но зато развезут, машина у входа. Это чтобы никто в обморок не хлопнулся в такой мороз.