Текст книги "СЛОМ (СИ)"

Автор книги: Алексей Ерошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Н-да… И поезд прибыл на вокзал,

И я ей шарфик повязал,

И потерял ее в толпе,

И телефона не сказал…

Рюмка Игоря снова звякнула, покатившись по столу. Он поспешно убрал руку подальше от посуды, на колени.

– Ты нарочно, что ли?– нахмурилась Майка.

И тут в дверь позвонили.

– Я сам,– сказал Олег.

Игорь иронично прищурился:

– Соли захвати. Всю пачку. Она который день за солью ходит.

– Соседка,– пояснила Майка.

Олег вытащил пистолет из кармана и заткнул его сзади за пояс.

– Не пересоли,– съязвил Игорь, за что немедленно и очень чувствительно получил от Майки локтем под ребра.

– Могу добавить,– пообещала Полина.

Олег встал и приказал:

– Всем – тихо!

Он открыл контроллер и взглянул на теплограмму:

– Это вообще не девушка. Мужчина. Замерзший до посинения.

Быстро и бесшумно пройдя к двери, он взглянул на экран видеоглазка и вздрогнул. И быстро щелкнул задвижкой.

– Зд-дравствуйте, Олег Влад-димирович,– немедленно поздоровался гость низким глухим голосом.– Капитана д-дома нет. Я уже д-думал, что вас тоже.

Левушкин сгреб гостя за грудки, втянул его в прихожую и крикнул:

– Репей, где коньяк?

Человек трясся крупной дрожью, что было неудивительно при его одеянии, которое состояло только из полотняного зеленого хирургического костюма и стоптанных тапочек.

– Репей, коньяк!– рявкнул Олег.

Дверь распахнулась.

– Какого дья…– начал было Иван, прикрыв ладонью телефонную трубку, и осекся, ошарашено уставившись на пришельца.

Человек покачнулся и поздоровался:

– Д-добрый вечер, капитан. Очень рад вас видеть. Вам, н-наверное, трудно меня узнать в этом виде…

– Всем – отбой!– приказал Иван в трубку.– Я потом перезвоню…

Человек снова покачнулся. Левушкин поспешно усадил пришельца на обувную полку и набросил на его плечи куртку. Полина протянула пустой бокал:

– Иван, очнись уже!

Репьев вышел из ступора, залез в карман куртки, вытащил фляжку. Налив бокал почти до краев, он приказал человеку:

– Пей.

Тот осторожно понюхал и поднял глаза:

– Вы уверены, что мне это можно? В этом теле еще д-достаточно калорий, чтобы д-довести температуру д-до нормы б-без алкоголя.

– Пей,– повторил Иван,– это приказ.

Пришелец выпил, не поморщившись, и сказал:

– С-лабость. Энергия заканчивается. Я н-нуждаюсь в питающей ж-жидкости.

– На кухню,– распорядился Иван.

Пришельца утащили в кухню и усадили на диван. Майка опасливо отсела подальше.

Олег выложил остатки картошки в тарелку и всучил ее гостю.

– Съешь это.

– Вы уверены, что это для меня безопасно?

– Перестань переспрашивать,– приказал Репьев.– Просто выполняй.

Человек, сутулясь над столом, послушно принялся поглощать картошку, так неуклюже подцепляя ее с тарелки, словно делал это впервые в жизни. В кухне повисла напряженная тишина, только отчетливо звякала вилка пришельца. Худое и бледное лицо его уже начало розоветь под действием коньяка. Заросшее трехдневной щетиной, оно выглядело крайне изможденным. Зеленый балахон раскрылся на груди, обнажив свежие рубцы огромных шрамов.

– Да-а, досталось тебе, Ганька,– покачал головой Репьев.– Как тебя занесло в это тело?

– Оно могло погибнуть. Мой долг – сохранять жизнь человека,– ответил гость.– Любой ценой.

– А вы тогда кто?– недоуменно спросила Майка.

Пришелец положил вилку, оглянулся и вопросительно посмотрел на Ивана:

– Кто я теперь, капитан?..

Репьев, задумчиво почесывая щетину на подбородке, распорядился:

– Игорь, попрощайся со своей девушкой. Полина проводит ее домой. Pardon, mademoiselle. Служебные дела.

Майка поджала губы, но ничего не ответила. Молча встала и пошла в прихожую, обуваться. Игорь выскользнул следом.

– Не обижайся,– шепнул он, подавая пальто.– Эти конспираторы всегда так. Работа у них такая,– он потрогал разбитую губу и добавил,– иногда лучше не знать. Не проболтаешься.

– Больно мне надо,– фыркнула Майка, тряхнув черными волосами.– Конспирируйтесь на здоровье.

– Но ты еще придешь?

– Посуду помыть, или плиту почистить?

– Ну… чаю выпить. Проведать. И вообще… Мало ли. Вдруг осложнение будет…

Майка надела рюкзак:

– Хуже тебе вряд ли будет, Левушкин. Зараза к заразе… сам знаешь. Ладно, забегу как-нибудь. Когда будет чуть менее многолюдно.

– Созвонимся?

– Созвонимся,– Майка подкрасила губы, чтобы не растрескались от мороза, и позвала,– Полина, ты идешь?

– Да-да,– отозвалась та, получая от Репьева на ухо последние инструкции.– Уже иду.

Полина вышла из кухни и оделась. И сделала это так быстро, словно сдавала норматив. Вжикнули три молнии, одним движением поправлена шапка. В зеркало Полина даже не взглянула. Зато взяла с полки контроллер Левушкина, внимательно просканировала подъезд, и только после этого вышла на площадку. Майка помахала рукавичкой:

– Пока.

Игорь щелкнул замком и обернулся. Дверь в кухню была уже плотно закрыта. Он подкрался на цыпочках и прислушался.

– Потрясающе,– недоуменно бурчал Иван.– Ганя, как тебе удалось? Смертельное ранение в правый желудочек, да еще и операционные разрезы…

– Я задействовал некоторые резервы этого организма,– отвечал гость, которого Иван назвал Ганей.– Мог справиться быстрее, но реаниматологи сильно осложнили ситуацию.

– И как ты сейчас?

– Сильно заторможена система координации. Наверное, от этой твердой пищи. Я ведь функционировал на глюкозе.

– Это от алкоголя. Скоро пройдет.

– Ты согрелся?– спросил Олег.

– Температура в норме. Но на восстановление надо еще несколько дней.

В кухне некоторое время молчали. Кто-то задумчиво выстукивал на столешнице пальцами нечто, напоминающее рондо из серенады Моцарта.

– У нас есть два часа,– сказал, наконец, Репьев.– На все про все.

– Ты все продумал? А разрешение на операцию?

– К черту разрешение. Операция одобрена в целом. За полномочия мы не выходим. Детали обсудим по дороге. Теперь главное…

– Постой…

Игорь поспешно отпрянул от щели, но Олег уже распахнул дверь.

– Подслушиваем служебную информацию, брателло? Смотри, запру в кладовке до утра.

– Налейте хотя бы чаю, изверги!– огрызнулся Игорь.– Даже доесть не дали.

– Ладно, командир, чего ты, в самом деле,– махнул рукой Репьев.– Пусть пацан поест нормально. У него тоже нелегкий денек был.

Гость уставился на Игоря и огорченно заметил:

– Сожалею, но я, кажется, съел все.

– Не думал, что зомби столько едят,– буркнул Игорь, шумно пододвигая к столу табурет.

Репьев прыснул в кулак:

– Кто?!

Вымакивая хлебом юшку от бифштексов, Игорь кивнул на пришельца:

– Я не совсем ку-ку. Это же тот убежавший труп из новостей. Фаер. И если вы собираетесь срулить по делам, надеюсь, вы его с собой заберете. Я не собираюсь торчать ночью в квартире один на один с живым покойником.

Теперь уже прыснул Олег:

– Ну ты отмочил, брателло!

– Представляю себе заголовки утренних газет,– давясь смехом, прокудахтал Иван.– «Монстр Франкенштейна сожрал ужин голодного студента!» Или нет, нет: «Холодная закуска в ходу. Покойник попросил добавки»

Игорь налил себе чаю и предупредил:

– Смейтесь, смейтесь. Я все равно с ним не останусь. Мне ваши дела уже во где,– он чиркнул пальцем по макушке.– Только почему вы его Ганей назвали? В новостях говорили, что при жизни его звали Максим.

– Мое имя – Ганимед, спокойно пояснил гость.– Я не человек по имени Максим Огнев. И вообще не человек.

– Ганя,– нахмурился Олег, постучав по столу пальцем,– держи язык за зубами.

Иван снова задумчиво почесал щетину на подбородке и заметил:

– Думаю, будет правильным его предупредить. Ганимеду, вероятно, придется пробыть здесь несколько дней, пока не уляжется эта шумиха с прокуратурой.

– Несколько дней?!!– поперхнулся Игорь.– Да вы с ума сошли! Даже не думайте!

– Не кричи, соседи услышат,– сказал Олег.– В этом нет ничего опасного.

– Ага! Совершенно неопасный покойный хакер, находящийся в федеральном розыске!

– Это не человек,– повторил Иван. Ганя…

– Я биокиборг,– подтвердил Ганимед.

– А я – Римский Папа,– огрызнулся Игорь и встал.– Я сам люблю приврать, но это чересчур даже для меня… Короче, делайте, что хотите, а я ухожу ночевать в общагу к Петрухе Сиротину. Пока.

Ганимед постучал ножом по бокалу:

– Прошу вас, постойте. Посмотрите сюда.

Он закатал зеленый рукав балахона и приготовил нож.

– Стой!– приказал Иван.– Что ты делаешь?

– Уверяю вас, это совершенно безопасно,– заверил киборг, и немедленно, прежде чем Репьев успел его остановить, полоснул себя лезвием по руке. Из пореза потекла кровь. Игорь сглотнул ком в горле и отвернулся.

– Пожалуйста, смотрите,– попросил Ганимед, и провел рукой над порезом. Кровь остановилась. Края раны начали стягиваться на глазах, и через минуту на коже остался только едва заметный белесый шрам.

Игорь ошарашено сел на табурет, глядя, как киборг оттирает салфеткой остатки спекшейся крови.

– Впечатляет,– нашелся, наконец, Иван.

– У человеческого тела много скрытых возможностей,– пояснил Ганимед.– Я еще не все освоил. Энергии было недостаточно.

Иван раскрыл его балахон и посмотрел на раны, оставшиеся от вскрытия грудной клетки. Рубцы стали заметно меньше и утратили воспаленную красноту.

– Феноменально,– пробормотал Иван.

– Но как же… Я же видел того, украденного, киборга. Его показывали в новостях,– сказал Игорь.– Ничего общего с этим…

– Я тебе потом расскажу,– пообещал Олег.– Что будет можно. А пока, я тебя очень прошу, присмотри за Ганей. Он недавно в этом теле, и о повседневных обыденных вещах имеет очень отдаленное представление. Даже о том, как чистят зубы.

– И принеси веб-камеру,– добавил Иван,– кое-что запечатлеть.

***

Тучи рассеялись, и луна в зените сияла, как новенькая серебряная монетка. На улице было светло, хоть выключай фонари. Пушистая изморозь искрилась радужными блестками, звонко поскрипывая под ногами.

– Ух, приморозило,– выдохнула Майка,– градусов двадцать пять будет.

– Недолго тепло постояло,– согласилась Полина.

– Знаешь, а поначалу я думала, вы меня разыгрываете. Ну, с этой конспирацией. Он же все время что-то сочиняет, не поймешь, когда врет, когда нет.

– Игорь?

– Ну да.

– Это у них семейная черта – сочинять.

До угла они дошли молча. Потом все-таки Майка не вытерпела и спросила:

– Слушай, как он тебе показался?

– Устал он. Сильно. И не постарел вроде, но… А глаза прежние…

– Да я про Игоря.

– А…– Полина улыбнулась, – Игорь… Хороший парень. Надежный.

– Думаешь? Шебутной он какой-то.

– Это пройдет.

– Да?..– спросила Майка неуверенно.– Мне он кажется каким-то… немного приземленным, что ли… Вот брат у него – совсем другое дело. Или Иван Васильевич. Для них главное – долг. А потом уже… все остальное…

Полина вздохнула:

– Долг… Провались он, долг этот…

– Полина! Не говори так! Ты меня разочаровываешь. И потом, ты сама… У тебя же призвание. Ты служишь людям. Защищаешь.

– Да какое там… Просто работа.

Майка остановилась, набычившись:

– Зачем… Зачем ты это сказала? Ведь это же неправда. Я знаю, я чувствую. Я тоже хочу, как ты. Хочу быть полезной. Ненавижу это потребительское отношение к жизни, ненавижу!

Полина вернулась и встала рядом, глядя в сторону.

– Хорошая ты девчонка,– сказала она.– Дура только. Такая же, как и я. Господи, всю жизнь в этих долгах… За что мне это досталось? За что? Черт бы побрал все эти призвания, за которые личным счастьем расплачиваются…

Майка удивленно раскрыла глаза:

– Полина…

– Что – Полина? Я уже тридцать лет Полина. Четыре контузии, два ранения. Ни семьи, ни детей – никого. Ни-ко-го. Долг… Господи, что бы ты понимала в долгах этих…

Она присела на заиндевевшую лавку возле подъезда и спрятала лицо в рукавицы. Майка осторожно присела рядом.

– Полина… Я не хотела тебя расстраивать. Извини… Разболталась, только о себе и думаю. А ведь Олег Владимирович… Он…

– Что?..

– Вы поссорились, да? Почему вы расстались? Мне кажется, это его мучает.

– Ничего, пусть помучается…

Полина отняла руки от лица, зачерпнула горсть пушистой изморози и отправила ее в рот.

– Может, вам с ним поговорить?– предложила Майка.

– Мы уже поговорили,– Полина снова засунула руки в карманы и нервно пожала плечами.– О чем еще говорить? У него долг, у меня долг. Он считал себя не вправе навешивать свой долг на меня. Он меня, видишь ли, слишком любил, чтобы заставлять страдать. Господи… Как будто я не ждала и не умирала тысячу раз, когда он выезжал на свои задания… Чистоплюй. Терпеть его не могу…

Майка поежилась от холода.

– Но ведь прошло столько лет. Вы уже совсем другие люди. Я уверена, если вы поговорите…

– Нет,– Полина подняла голову к лунному диску.– Видишь Луну? Я могу любоваться ей. Думать о ней. Гулять при ее свете. Даже потрогать ее могу, если захочу. Но она никогда не станет моей. Так и будет болтаться там одна, в этой пустоте. Как и Олег. Никакой штамп в паспорте не сделает его моим. Он живет этой чертовой работой. Он ей дышит. Ест, пьет, шутит. Стихи читает. А мысли все где-то там, там… Не со мной, а с работой. Потому что долг, долг этот… Висит, как Дамоклов меч…

– Полиночка, извини…

– Не вздумай меня жалеть. Терпеть не могу жалости. И хватит об этом. Я замерзла, пойдем.

Полина решительно встала и быстро пошла, не оглядываясь. Майка секунду помедлила, вздохнула и побежала следом.

***

– Собачий холод!– выругался Уинс, наливая виски в стакан.– Плеснуть вам?

– Пожалуй,– кивнул Майк.– Только безо льда.

Майор Эшлер взял из бара второй стакан и тоже наполнил его до половины. Протянув Майку выпивку, он снова зябко поежился:

– И как эти русские умудряются тут выживать? Неудивительно, что их тоже тянет на Ближний Восток…

Вагон дернулся, и виски плеснулось майору на руку.

– А, дьявол,– снова выругался Эшлер, отряхиваясь.– Похоже, наконец отбываем. Ну, за успешно завершенное дельце, капитан.

– Это локомотив подали,– хмуро заметил Майк.– Отбытие еще через десять минут. И на вашем бы месте я не пил за успех заранее. У русских это плохая примета.

– Бросьте, Майк. Я не суеверен. Да и что может случиться сейчас?

В дверь постучали. Панель отъехала в сторону, и в проеме показался солдат охраны.

– Майор Эшлер, сэр, позвольте обратиться к капитану.

Уинстон кивнул.

– Капитан Майерс, сэр,– сказал солдат,– вас там спрашивают, на перроне. Какой-то человек в штатском.

– Как он просил доложить?

– Сказал, что хочет видеть старого знакомого, сэр. По выправке – военный офицер.

Солдат щелкнул каблуками ботинок и вышел. Майор посерьезнел и поставил стакан.

– Вы кого-нибудь ждете, Майк?

– Нет. Но я догадываюсь, кто это может быть.

– Тот капитан?

Майк чуть отодвинул занавеску и внимательно оглядел платформу.

– Полагаю, да. Я предупреждал вас, майор: их нельзя недооценивать. Особенно этого.

– Но у них нет прав устроить обыск.

– Надеюсь, что так.

Майор чуть приоткрыл дверь в спальное купе дипвагона. Киборг лежал в ящике. Так же спокойно, как и полчаса назад. Удостоверившись, что с грузом все в порядке, Эшлер запер дверь на ключ.

– На всякий случай,– пояснил он.– Пойдемте, узнаем, что скажет этот русский. Я хочу посмотреть на него поближе.

Капитан взял с полки бутылку и чистые стаканы. Офицеры прошли мимо охраны и спустились на перрон.

– Майк!– воскликнул Иван.– Я боялся не успеть попрощаться. Думал, неловко выйдет.

Майк зажал бутылку под мышкой и потряс протянутую руку:

– Иван, я так и подумал, что это вы,– заулыбался он.– Чертовски рад. Вот, знакомьтесь: майор Эшлер, Уинстон Эшлер. Уполномоченный нашей дипмиссии.

– Зовите меня просто Уинс,– так же широко улыбнулся майор, принимая руку Ивана.– Давно хотел с вами познакомиться. Майк мне о вас очень много рассказывал. Жаль, что у нас так мало времени. Поезд отходит через четыре минуты.

Майк уже разлил виски по стаканам.

– Я выпью за наше знакомство,– заявил Уинс.– За самого храброго русского офицера, с которым мне довелось встречаться. Если, конечно, Майк немного не преувеличивает в своих рассказах.

– О, нет, нет,– заверил Майерс,– нисколько. Многие мои ребята ему жизнью обязаны. Да и я тоже, к слову говоря. Я пью за вас, капитан.

Иван чуть улыбнулся и поднял стакан:

– А я выпью за вас, Майк. За хорошего солдата. Так считают ваши подчиненные, Майк. Я это знаю. И хочу, чтобы вы тоже это знали. Вы хороший солдат, Майк. Чертовски хороший солдат. Помните об этом, что бы с нами ни случилось там, в будущем.

Тепловоз дал гудок, и офицеры поспешно поднялись в вагон. Поезд тронулся. Иван замахал рукой вслед уплывающему вагону.

Майк опустил руку и задернул занавеску.

– Думаю, капитан, вы немного склонны к преувеличению действительности,– усмехнулся Уинс.– Я никакого сверхъестественного чутья у него не заметил.

Майк задумчиво теребил подбородок. Майор плеснул виски еще в два стакана и позвал:

– Теперь-то вы не откажетесь выпить за успех дела?

Однако Майерс продолжал стоять, глядя поверх занавески на проплывающие городские огни.

– Майк…

– Что он сказал?– задумчиво спросил капитан.– Вы помните, что он сказал?

– Он сказал, что вы хороший солдат. Это неудивительно. Я тоже так считаю. И полковник Бланк мне вас рекомендовал, как хорошего солдата.

– Но…

– Бросьте, Майк. Сказал то, что сказал. А вы пытаетесь найти в этом некий скрытый смысл. Я весьма опытный политик. И если…

– Вот!– капитан обернулся.– Вот. Он сказал…

– Сказал, что вы хороший солдат. И что же, по-вашему, он при этом имел в виду?

– Что я плохой политик.

Майор перестал улыбаться, медленно поставил стакан и встал. Он старался казаться спокойным, но ключом в замочную скважину попал не сразу.

Из двери в купе рванулся ледяной ветер вперемешку со снежной пылью. Занавеска развевалась в раскрытом окне. Эшлер недоуменно оглянулся. Тогда Майк улыбнулся. Уже по-настоящему. И поднял свой стакан. И выпил.

***

Разогнув пальцы, киборг отцепился от сломанной решетки и мягко приземлился в снег. Вокруг было темно и довольно тихо, если не считать обходчиков, которые неспешно приближались, постукивая молотком по колесным буксам.

Киборг запустил руку под край платформы в условленном месте, напротив водозаборной колонки, и нашарил холодную рукоять пистолета, завернутого в старую газету. Зарядив оружие, выждал момент и нырнул под стоящий на соседнем пути почтово-багажный. Невдалеке, у прицепного вагона, курили проводник и пара пассажиров. Укрывшись за платформой, киборг прокрался под вагонами метров двести и снова выглянул наружу. Дальше состав кончался. У тепловоза возились машинист с помощником. На дальних путях работала ремонтная бригада. Путь к депо был единственной открытой дорогой.

Послышался скрип и лязг тронувшихся вагонов. Киборг тревожно оглянулся. Это уходил покинутый им поезд. Дождавшись, когда машинист почтового отвернется, киборг перекатился через платформу и очутился в темной неосвещенной фонарями полосе. Рассудив, что в темноте никто его разглядеть не сможет, он поднялся и быстрым шагом направился в проход между закрытыми корпусами депо. Окликнули его уже у самого забора.

– Ну, привет, Максим Огнев,– насмешливо позвал ниоткуда знакомый голос.

Подняв оружие, киборг направил его в темноту:

– Кто это? Выходи!

От заснеженной раскуроченной громады дизеля, лежащего у стены, отделился темный силуэт.

– Это ты!– выдохнул Огнев.

– Да уж, не тень отца Гамлета,– усмехнулся Левушкин.

Фаер быстро передернул затворную раму пистолета и резко спросил:

– Как ты меня нашел?

Олег смахнул снег с пустого ящика, лежащего в полосе света, и присел.

– Ну, положим, это не я, а ты меня нашел. Это нетрудно, если тебя вынуждают сворачивать в нужном направлении.

Фаер, не опуская пистолета, глянул назад и сказал:

– Мы здесь одни. Почему ты уверен, что я тебя не убью?

Олег улыбнулся:

– Неужели ты до сих пор не понял, насколько крепко влип? Что же, давай расставим все точки над «ё». Попробуй прицелиться и нажать на спуск. Давай. Давай-давай.

Рука киборга дрогнула.

– Что же мне помешает?

– Первый закон робототехники, конечно,– Олег поплотнее застегнул воротник куртки и закинул ногу на ногу.– Ты теперь, некоторым образом, не совсем человек, Максим Огнев. А это тело подчиняется определенным правилам, изменять которые не в интересах твоего работодателя. Он ведь тоже не дурак, сам знаешь. Он знает, что рано или поздно ты поймешь его план. А план этот очень прост. Продать это тело достаточное количество раз, чтобы хватило денег на избирательную кампанию. А потом стерилизовать память киборга, чтобы замести следы преступления. Какая роль в этом представлении отводится тебе – суди сам.

Огнев опустил пистолет. Неловко повертев его в руке, с досадой зашвырнул в снег.

– Он меня надул, мерзавец. Надул! Я сразу понял, как только влез в это тело.

Олег усмехнулся:

– У жизни не бывает легких троп,

Судьба свое всегда возьмет в итоге:

Когда глядишь вперед – ломаешь ноги.

Глядишь под ноги – расшибаешь лоб.

Огнев отвернулся и процедил:

– Да уж, не поспоришь… Сглупил я по-крупному. Но Перовский – моя единственная надежда вернуться в человеческий облик. А что можете предложить мне вы?

– Для начала – посмотреть маленькое кино.

Левушкин вытащил коробочкус диском, положил ее на ящик, встал и отошел в сторону.

– Если понравится предложение, позвони. Номер записан внутри.

Огнев нерешительно подошел и взял диск.

– Я могу идти?

– Иди-иди. Не искушай меня проделать в тебе пару дыр.

Киборг, в последний раз оглянувшись, перемахнул глухой забор. Левушкин проследил, как зеленое пятно на контроллере удаляется задворками депо к дороге, и позвал:

– Выходи, я тебя вижу.

Репьев вывернул из-за угла ангара, на ходу выбивая чечетку, от холода и от хорошего настроения.

– Ну что, удачно проводил старого друга?

– Один-ноль в нашу пользу,– ухмыльнулся Иван.– А у тебя?

– Два-ноль.

– П-поздравляю. Поедем в гостиницу к Форестеру, отметим, как полагается. Это виски ни ч-черта не греет.

– Спать хочется смертельно.

– Мне тоже. Но Форестер утром улетает,– Иван вытащил рацию и приказал в эфир.– Внимание всем: код-ноль. Всем: код-ноль. Отбой. Прохоров, машину к четвертому депо,– он спрятал рацию и шмыгнул замерзшим носом.– Страшно было, командир?

– Да нет. Забавно даже. Подумал, а что, если он сможет. Возьмет и выстрелит.

Иван осклабился во весь рот:

– Кто меня учил? При самом точном расчете доля риска есть всегда.

– Научил на свою голову… И какова же была доля этого риска?

– Не знаю. Ответ на запрос еще не пришел.

– То есть, ты допускал, что меня могут продырявить?

Репьев потупился, разглядывая носки собственных ботинок:

– Ты изменился сильнее, чем я думал, командир.

– Да,– ответил Олег.– Теперь бы я так, наверное, не смог…

– А я вот смог,– отрезал Иван.– Смог. И мог все эти годы. Потому что кто-то должен отдавать приказы, а не переваливать ответственность на других, и не рассуждать. Или тебе было бы легче, будь на твоем месте другой?

Олег в сердцах пнул подвернувшуюся под ногу жестянку с солидолом, и та, как шайба, с грохотом врезалась в кучу железного хлама.

– Нет,– сказал он.– Не легче.