Текст книги "СЛОМ (СИ)"

Автор книги: Алексей Ерошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

– Что ж ты, Сусанин, в кухню завел?– спросил Виктор.

Левушкин постучал по контроллеру:

– Осечка вышла.

– Что там у вас, доложите!– приказал снаружи Ермаков.

– «Ермак», у нас минус один,– доложил Жилин.– Ребята повара уработали. «Заря», как наверху?

– Наверху чисто,– отозвалась Полина.

– «Взмахнул Эсельред своей палицей,– снова заговорил кот,– и ударил дракона в голову, и тот упал перед ним и испустил свой заразный дух, с криком таким страшным, и с таким пронзительным, что Эсельред должен был плотно закрыть себе уши руками, чтобы предохранить себя от страшного шума, подобного которому он никогда не слыхал».

– Вы слышите?– спросил Жилин.

– Что?– не понял Виктор.

– Этот гул…

Олег прислушался.

– Я ничего не слышу.

– Я тоже,– подтвердил Некипелов.

– Да как же?– сморщился Жилин.– Давит… На виски давит…

Жилин побледнел и привалился к стене. Держался на ногах он теперь только благодаря броне.

– Вы видите?– прохрипел он.– Эти окна – они смотрят на нас… Эта сухая осока… «Не знаю почему… только взглянул я на здание, чувство нестерпимой тоски охватило меня…»

– Олег, он бредит!– констатировал Виктор.– «Заря»! Как наверху? Полина!

Рация молчала. Доносился только вкрадчивый голос кибера:

– «И тут-то мужественный рыцарь, избегнув страшной ярости дракона и

вспомнив о медном щите и о разрушенном волшебстве, что было над ним, отодвинул с дороги труп и смело подошел по серебряному полу к стене, на которой висел щит; и еще не успел он подойти вплоть, как щит сам упал к его ногам на серебряный пол со страшным дребезжанием и тяжелым грохотом».

Наверху ахнул взрыв шумовой гранаты. Зазвенели выбитые стекла. Дверь прогнулась, но удержалась в петлях. Ломов у входа сполз на пол, уткнув шлем в колени.

– Полина! Что у вас там?!– крикнул Некипелов, но вопрос его остался без ответа.– Олег, что происходит? На уши давит.

– Похоже на инфразвук. Усиленный психотропным сигналом на альфа-частоте. Анизотропное гипноизлучение, и очень мощное. Наши шлемы и костюмы его ослабляют, а бойцам совсем хреново. Они себя не контролируют. Надо уходить!– сказал Олег.– Все наружу! Быстро! Виктор, держи его за ноги!

– «Я слышал,– закатив глаза, хрипел Жилин,– много, много дней назад – но не смел говорить! И вот – разломилась дверь отшельника, и дракон закричал, и щит загремел! Куда мне бежать? Разве она сюда не придет сейчас? Разве она не бежит сюда? Вот, вот я слышу, как бьется ее сердце! Сумасшедший! Сумасшедший! Я говорю вам, что она стоит за дверью!»

Лестничная дверь, действительно, распахнулась так, что слетела с петель, ударившись о стену. В режиме ночного зрения кровь на лице Полины казалась изумрудно-зелеными ручейками.

– Виктор, держи его!– запоздало крикнул Олег, получив от Жилина чудовищной силы удар локтем в грудь.

Перелетев кувырком до двери, он очень удачно сбил Полину с ног, не дав ей поднять автомат. Выкручивая у нее из рук оружие, Левушкин слышал, как позади пыхтит Некипелов, пытаясь управиться с дюжим ОМОНовцем.

Драка в экзоброне походила на схватку носорогов. Казалось, от ударов сотрясался весь дом. Легкие межкомнатные перегородки рвались, как бумажные, осколки стекла, дерева и фарфора разлетались по полу, хрустя под ногами, перемалывались в пыль.

Некипелов так и не смог вырвать у Жилина штурмовой пистолет, но умудрился плечом прижать его руку с оружием к двери. Над ухом Виктора раздался треск выстрелов. Пули крошили потолочное покрытие. Сверху сыпался мусор и ошметки штукатурки. Обойма опустела, и противник ослабил хватку. Виктор быстрым апперкотом отбросил его от себя, и немедленно ударил ногой в живот. Жилин долетел до самой двери, подмяв под себя Ломова, который как раз пришел в себя и тянулся к оружию.

По потолку снова затопотало. Однако поврежденное перекрытие не выдержало кибера, и робот рухнул вниз, прямо на Некипелова. Виктор перехватил его поперек корпуса, но не рассчитал силы брони, разломив игрушку пополам. И только тогда заметил, что гул в ушах прекратился.

– Левушкин, отпусти руку: больно,– попросила Полина.

Олег разжал пальцы, поднялся и помог встать ей тоже. Полина была немного оглушена, но не ранена.

– Где твой напарник, жив?– крикнул Некипелов, увидев, как она тряхнула головой, пытаясь прийти в себя.

– Да. Я выбросила его на улицу, когда началось…

– Вот молодец девчонка! А гранату зачем кидала?

– Гул… Он из вентиляции шел…– пояснила Полина, промакивая кровь под носом занавеской.

– Позывной у тебя красивый,– заметил Виктор.

– А… Это по фамилии – Зорина…

– Ребята, почему молчите? Что у вас там? Доложите обстановку!– потребовал Ермаков.

– Минус два,– ответил Олег.– Основной объект не обнаружен. Отбили психотропную атаку. Двое контужено, еще один без сознания. Требуется эвакуация.

В проеме двери показались ОМОНовцы, подхватили Жилина с Ломовым и потащили наружу. Полина вышла без посторонней помощи. Сейчас же двое других бойцов явились на смену выбывшим. Один встал у двери, а второй занял место Жилина, прикрывая тыл. Олег с любопытством оглядел разорванное потолочное покрытие.

– Сукин сын этот Фаер. Посмотри, он использовал подвесной потолок в качестве резонатора инфразвука. Умно, черт возьми.

Виктор поднял контроллер, чтобы подать его Левушкину, и вдруг заметил:

– Олег, сканер! Он работает! Смотри-ка…

– Смотрю. Здесь никого нет, кроме нас.

– Ушел, гад!

– Или поврежден шумогенератор, а Фаера здесь и не было.

– Вот мать-перемать, в пень дырявый всех драконов, славного рыцаря Эсельреда и бабушку его!

– Вспомнил,– сказал Олег.– Наконец-то вспомнил! Это Эдгар По, «Падение дома Эшер».

– Падение?– переспросил Виктор.– Он что, упал? В смысле, рухнул?

– Да, в конце. Кажется.

– Что ж ты молчишь, балда! Он же маньяк, этот Фаер! Ходу отсюда! Сейчас же!

– Черт! Ты чуешь?

– Газом пахнет! Все вон!– крикнул Виктор, бросаясь к выходу.– Все наружу!

***

Взрыв расколол здание пополам, разбросав обломки крыши в радиусе трехсот метров. Стены простояли еще несколько секунд, потом сложились и осели, словно карточный домик.

– Поехали,– сказал Ермаков,– пожарные сейчас будут.

– Поехали,– кивнул Олег.– Спать смертельно хочется.

Виктор покачал головой:

– Везунчик… Я теперь, точно, не усну.

– Пока не спишь, подумай, кто вас мог сдать,– посоветовал Ермаков,– потому что с нашей стороны об операции знал только я.

– Я до последней минуты тоже ничего не знал,– возразил Виктор.

Олег поддал ногой камешек, и тот улетел в сторону пожарища со скоростью метеора.

– И все-таки, нас ждали, это факт. Хоть я и видеофонил шифрованным сигналом.

– У меня есть предположение. Бэрримор! Подхватил вирус, подслушал твой разговор, дешифровал его и настучал.

– Бэрримор исключается. Стюард неспроста научился варить кофе: его я проверил в первую очередь. И перенастроил. Он стучит мне, а не на меня.

– Что, на всех?

– А ты как думал?

– Снова «на войне как на войне»? Тебе всюду мерещатся враги.

– Бочин и Штольц. Что скажешь?

– Бочин салага. Только-только из академии.

– Это верно. Значит, под подозрением Штольц. Загадочная личность. Нестандартная.

– Прощупай его,– согласился Ермак.– Времени остается мало.

– Чего-то вы оба недоговариваете,– сказал Виктор.– До чего остается мало времени? Что должно произойти?

– Не должно, друг мой, именно «не»,– подмигнул Олег.– Не торопись. В охоте главное – терпение. Кто торопится, из охотника сам превращается в добычу. Будем выполнять задачи по порядку. Мы должны выйти на Фаера. Для этого мне нужно вычислить засланного казачка. Поэтому я займусь Штольцем.

– А я что должен делать?– набычился Виктор.

– Возьмешь на себя Бочина. Если хочешь.

– На танцульки с ним ходить? Нос вытирать?

– Если понадобится.

– Не хочешь ничего говорить – не говори, а дурачка из меня не делай.

– Хочешь играть на моей стороне – играй по моим правилам. Так берешь, или нет?

Некипелов усмехнулся:

– Беру. Будем играть по правилам.

– Я рад за тебя,– кивнул Олег, и шутливо продекламировал:

Благодаря судьбе, умнейшей даме,

В нас мудрость умножается с годами.

Но часто те же самые года

Ее и отнимают навсегда.

Глава 6. Игры разума

Некипелов постучал по кафедре согнутым пальцем и заметил, старательно подражая Мудрищевским интонациям:

– Рыжов! Как вы намерены, в этом плане, слушать вводную, если ваши уши топорщатся в направлении Лапина? Если вы такой умный, курсант Рыжов, расскажите нам о методах борьбы с вот этой электронной новинкой, заполонившей прилавки.

– Так точно!– дурашливо гаркнул Рыжов.

– Что – «так точно»? Вы хотите, в этом плане, лишить меня слуха, курсант? Вам это удалось бы, будь у меня слух. Назовите основную функцию данного устройства.

Рыжов, включаясь в игру, закатил глаза к потолку:

– Э-э-э… Утилизация отходов жизнедеятельности живых существ?

– Именно, курсант. Это во-первых. А во-вторых?

– Э-э-э…– замялся Рыжов.

Виктор тряхнул пакет, и оттуда полилась бодрая писклявая мелодия. Под ее аккомпанемент сюсюкающий голосок с легким восточным акцентом пропел: «Нас для ваших малышей не отыщешь хорошей. Мы напомним вам с утра, если нас менять пора!»

Курсанты засмеялись. Некипелов забарабанил пальцами по кафедре:

– Ну-с, кто, в этом плане, определит класс опасности устройства?

Рыжов округлил глаза в деланном испуге:

– Неужели четвертый?!

– В точку, курсант! Высший класс опасности. Киберы собрались подорвать устои человеческой расы, так сказать, на корню, воспитав из невинных младенцев тупыми стишками поколение бескультурных идиотов. На следующем этапе кампании планируется, в этом плане, приобщение человеческих особей к рекламным продуктам еще до рождения. Так сказать, тотальная дерьмизация. Странно ждать чего-то другого от устройства, призванного поглощать отходы жизнедеятельности.

– Дай угадаю,– предположил Грозных.– Вышла новая серия похождений капитана Джеда, в которой он раскрывает очередной заговор машин против человечества?

– Не угадал,– усмехнулся Виктор.– А теперь, внимание, правильный ответ…

– Вышел новый рекламный ролик,– вставил слово Бочин.– Эта штука там пела и плясала. Зрелище не для слабонервных. Только песенка была другая: «Я затейник хоть куда, вам готов помочь всегда. Утром песней разбужу, на ночь сказку расскажу. Слез и скуки не терплю, что-то там… э-э-э… развеселю. Распотешу-рассмешу, будет славно малышу».

– Совершенно верно, герр гроссмейстер!– подтвердил Виктор.– Бэрримор! Выдать сержанту Бочину мороженое за догадливость!

Стюард с готовностью извлек из недр своего корпуса холодный вафельный стаканчик и протянул его Бочину.

– В этой шутке есть много правды,– неожиданно сказал Штольц.– Я бы никогда не купил своему ребенку этот вещь. Никогда.

Йозеф поднялся и быстро вышел вон. За стеклянной перегородкой, в полутьме, вспыхнул огонек его сигареты и замаячил туда-сюда по коридору.

– Чего это он?– удивился Рыжов.– Обычно из него слова не вытянешь.

По коридору знакомо зацокали майорские ботинки. Виктор взглянул на часы:

– Задержал вводную на двадцать минут. Что-то небывалое. К морозу, что ли…

– Угу, к очередному взысканию,– предположил Грозных.

Штольц потушил сигарету, вернулся, ни на кого не глядя, и сел за самый дальний стол. Следом вошел майор, заметив с порога:

– Бочин, почему с мороженым? Тут вам не кафе, в этом плане. Протрете все столы после брифинга. А это кто принес?

Мудрищев ткнул пальцем в пакет, забытый на кафедре, и тот сейчас же замурлыкал: «Баю-баюшки-баю, песню я тебе спою. Птички по небу летят, нашей детке спать велят» Пакет кончил петь и заагукал. Все, кроме Штольца, прыснули со смеху.

– Я спрашиваю, кто разложил здесь памперсы?– нахмурился Мудрищев.– Что за детский сад, в этом плане? Убрать немедленно.

– Мы прикидывали, Варфоломей Модестович, когда этот объект включат в список опасных устройств,– пояснил Виктор, убирая пакет, который вновь оживился и затараторил: «Жил возле горы Шикоямы храбрый маленький покемон. Звали покемона Крошка Ицумото…»

Некипелов бросил пакет в утилизатор.

– Когда включат, мы вернемся к этой теме. Если вы хотите, в этом плане, узнать мое мнение, то я тоже думаю, что изготовители немного того… Хватили через край. Уж хоть бы они русские сказки читали… М-да… Ладно, сядьте, Некипелов. Возрадуйтесь, время для вводной вышло. Мы с полковником Семашко решали, как поступить с одним документом…

Мудрищев извлек из папки с надписью «Отчоты» бумажный конверт, густо изукрашенный почтовыми штемпелями.

– Давно я, в этом плане, не получал подобной почты. Письмо пришло из области, из деревни Пеньки, четыреста двадцать километров одолело за четыре дня. Своего рода показатель преимущества электронной почты, в этом плане.

– Настоящее письмо?!– удивился Бочин.– Товарищ майор, можно будет его забрать? Я эпистолярные раритеты собираю.

– Письмо зарегистрировано,– возразил Мудрищев, на всякий случай сунув конверт обратно в папку,– и должно быть подшито к делу. Вкратце, ситуация такова: в населенном пункте, вследствие действий неопределенного устройства для истребления грызунов, отмечен, в этом плане, мелкий падеж скота. То есть, я извиняюсь, падеж мелкого скота. Как-то: кроликов, кошек, собак и куриц.

– Курицы – это птицы, Варфоломей Модестович,– вставил фразу Некипелов,– а собаки…

Мудрищев убрал папку за спину и наставительно посоветовал:

– Вас, Некипелов, я попросил бы не умничать. Берите пример с вашего напарника. Сидит и не умничает. Так вот. Сигнал получен, и мы на него, в этом плане, обязаны реагировать. Посовещавшись с товарищем полковником, мы решили командировать на место происшествия боевую группу. Неизвестному объекту предварительно присвоен четвертый класс опасности. Гибель животных, сами понимаете. Н-да… Такими объектами у нас, как известно, занимается легионер Штольц. Однако, ввиду отдаленности места операции, мы, в этом плане, не можем отправить вас на задание одного, Йозеф. Я рекомендовал товарищу Семашко командировать с вами курсанта Лапина, как самого исполнительного. Однако полковник настоял на другой кандидатуре. Поэтому с вами едет сержант Левушкин. Вопросы и возражения есть?

Йозеф нахмурился:

– Ехать одному не есть возможно? Я привык один.

– Это не подлежит обсуждению,– отчеканил майор.– Либо едете в паре, либо с Левушкиным отправится Грозных.

– Когда ехать?– немедленно спросил Штольц.

– Машина будет готова в двенадцать ноль-ноль. У вас, в этом плане, два часа, чтобы собраться и получить пайки. Еще вопросы есть?

– Никак нет,– ответил Олег.

Мудрищев обернулся у двери:

– Бочин, обратитесь по поводу письма после закрытия дела. Заберете ваш раритет, как исключение. В архив пойдут заверенные копии. А столы, все-таки, протрите.

Майор заклацал коваными ботинками по коридору, удаляясь в свой кабинет. Бочин, тоскливо созерцая молочную лужицу от растаявшего мороженого, передразнил:

– «Заберете, как исключение…». Любопытно узнать, как он собирался подшить бумажное письмо к электронному архиву?

– Иди за тряпкой, коллекционер,– посоветовал Виктор, видя, что Левушкин делает ему знак задержаться.

Бочин бросил испорченный десерт в утилизатор и скрылся за дверью. Тогда Левушкин вынул из кармана использованный диск с уже примелькавшейся эмблемкой, положил его на стол и пояснил:

– Это бросили в утилизатор. В пятницу. После того, как взломали архив. Стюард обнаружил. Отмычка прихватила записи всех видеозвонков. В том числе тот, где мне сообщили место и время операции. Сигнал был шифрованный, однако коды, похоже, устарели. Вот мы и угодили в собственный капкан.

Виктор присвистнул:

– Это шутка? Здесь, у нас, крот? Но кто мог это сделать?

– Вот это мы и должны выяснить. Взлом был совершен в пересмену. Второй состав находился в это время на брифинге, и потому вне подозрений. Из наших в штабе оставались трое: Бочин, Штольц и Мудрищев. Грозных трепался по видеофону.

Виктор озадачено почесал в затылке:

– Не умею я подозревать. Не могу себе представить в этой роли никого. Бочин – пацан совсем. Опыта нет, да и вообще… На виду весь. Майор для этого…– Некипелов понизил голос,– да глуповат он для таких дел.

Олег повертел в пальцах диск, иронично заметив:

– Таких дел можно натворить и по глупости. Не так давно один мой знакомый чуть было не натворил. Хорошо, что расторопный стюард подсуетился…

– Да ладно,– отмахнулся Виктор,– не запустил же я ту отмычку. И не запустил бы. Наверное… Но почему ты сказал о троих? И вчера проигнорировал Грозных. А он, между прочим, толкался у видеофона, когда ты звонил. Я уважаю Ярика, он хороший парень, но все-таки?..

– Дело в том, друг мой, что не тебе одному предложили такую игрушку. Ты свою припрятал на черный день, а Грозных сдал ее Мудрищеву вместе с рапортом. Так-то, дорогой.

Виктор набычился:

– Значит, он герой, а я – портянка?

– Не дуйся,– усмехнулся Левушкин.– Пока что мой напарник – не Ярик, а ты.

– Да-да, помню-помню. Как выразился Ермаков – протеже. Интересно, почему ты выбрал именно меня? А не того же Бочина, скажем? Нет, я не то, чтобы против, совсем наоборот, но интересно…

– Так насчет Бочина ты сам сказал – зелен еще.

– А Ярик? Хороший боец. Опять же, сознательный, в отличие от меня.

– Все так. Только слишком часто с таинственными незнакомками по видеофону треплется. И мыслит стандартно, без фантазии.

– А я, значит, нестандартный, с фантазией?

– С бурной фантазией.

– Черт возьми! Меня распирает гордость за свою персону! Я ощущаю себя, прямо-таки, тайным агентом!

– С крайне бурной фантазией,– уточнил Олег, вставая.– Мне пора. Надо заскочить домой, предупредить брата.

– У тебя есть брат?

– Скорее, источник мигрени. Младше меня на двенадцать лет. Живет в моей комнате, учится на программиста и борется за независимость.

– Сочувствую,– ухмыльнулся Виктор.– Я тоже младший брат. Но лагерь бунтарей уже покинул. Могу помочь в неравной борьбе. Ты спрашивай совета, если что: одна голова – хорошо, а две – лучше.

– Одна голова – хорошо, а две – патология,– отшутился Олег, столкнувшись в дверях с Бочиным, принесшим тряпку.

– Левушкин, подожди,– попросил Михаил.– Хорошо, что вы оба тут. Мне с кем-то посоветоваться нужно. Я на днях странную бандероль получил… Вот…

Бочин вынул из кармана диск с отмычкой, точную копию которого Левушкин только что спрятал в карман. Только неиспользованный: тонкая светозащитная пленка не была снята.

– Такой же получил недавно Грозных,– сказал Михаил.– Он мне показывал. Я и подумал, не проверка ли это на «вшивость». Если да, то хочу эту дрянь Мудрищеву прямо на стол швырнуть.

Левушкин с Виктором многозначительно переглянулись.

– На ловца и зверь бежит,– заметил Некипелов.– Как-то все складывается чересчур гладко, как в романе. И диск этот, и командировка твоя…

– Вы о чем?– не понял Бочин.

– Виктор тебе пояснит,– сказал Олег, взглянув на часы.– В рамках полномочий, конечно,– и добавил полушутливо-полусерьезно:

Что б ни пророчили пророки,

Я убеждаюсь всякий раз:

Куда б ни шел, придешь в итоге

Туда, где сходятся дороги,

Что сами выбирают нас.

***

Тихий ветерок неторопливо протягивал клубы дыма по площади, и от этого казалось, что городские руины то приближаются, то вновь откатываются назад, как волны прибоя. Спереди, через два квартала, доносились торопливые автоматные очереди ожесточенной перестрелки.

– Туго им приходится,– заметил Хлюст, вставив новую обойму и хищно лязгнув затвором,– товарищ Сухов убит, герр Фогель тоже убит. А без них у наших нет шансов. Продержатся, от силы, полчаса. Город не удержать.

– Нам не перейти площадь,– сказал Игорь, оглядывая в снайперский прицел задымленные развалины.– Даже до середины не доберемся. Или на минах подорвемся, или страж снимет. Неудачно нас десантировали.

– Катапультировали,– поправил Хлюст.– Лучше, чем упасть с вертушкой. А здесь отсиживаться тоже нет резона. И так, и эдак – трандец нам. Так что давай прорываться. Еще посмотрим, чей верх будет. Первый пункт – вон та упавшая статуя. Прикрывай, пошел я.

Хлюст забросил автомат за спину, оставив только штурмовой пистолет, пригнулся и побежал зигзагами, быстро перебирая ногами. «Хамелеон» проявился, когда Хлюст был уже на месте. Маскировочка у «хамелеонов» – что надо. Лежал прямо на виду, каменюкой прикинулся. При виде врага подскочил и стрекательную трубку выдвинул – ядом плюнуть приготовился. Хлюст его с первого выстрела срезал, сходу, только дым пошел из электронного нутра. И еще прикладом автоматным добавил, для верности. Занял позицию на куче щебня и замер.

– Как там? Все тихо?– спросил Игорь.– Хлюст, прием!

Хлюст неопределенно хмыкнул. Игорь чертыхнулся, подхватил поудобнее винтовку и бросился вперед, стараясь максимально точно повторить путь напарника: «хамелеоны» любят разбрасывать мины. Добежав до статуи, он распластался на щебенке, разглядывая недвижного робота. Кибер, утративший защитную окраску, покоился в обломках кирпичей невзрачным серым крабом. Яд из разбитых стрекательных капсул капал на мостовую. Камни под его воздействием становились белесыми и рыхлыми. Попади такой состав на броню – голым останешься. А на кожу – верная смерть.

– Говорят, парой «хамелеонов» можно стену прожечь,– заметил Игорь,– или решетку. Только ждать долго. Проверить надо, если завалит в метро.

Хлюст промолчал, не отрывая взгляда от развалин впереди. Игорь нетерпеливо сказал:

– Надо двигать дальше. Мы тут светимся, как две сосиски на тарелке в студенческой столовке. Сожрут – пикнуть не успеешь. Эй! Ты что, уснул там, что ли?

Игорь дернул приятеля за ногу, тот сполз вниз вместе с маленькой лавиной щебня, перевернулся и уставился в небо незрячими глазами. Аккурат в геометрическом центре лба Хлюста чернело пулевое отверстие. С такой точностью мог выстрелить только страж.

Игорь перекатился под защиту бетонного обломка статуи, привалившись к нему спиной. Подняв осколок стекла, он осторожно выдвинул его сбоку своего укрытия, пытаясь по отражению определить позицию противника. Он осторожно поворачивал это подобие зеркала, метр за метром разглядывая руины, но ничего не находил. Сквозь дым на секунду прорвался солнечный луч, отразившись в стекле, и осколок в руках Игоря, разбитый пулей, немедля разорвался колкими брызгами. Площадь простреливалась стражем.

Игорь взглянул на карту. Союзники были в крайне тяжелом положении, выручки ждать не приходилось. Отметив позицию киберснайпера, Игорь отбросил бесполезный теперь планшет и достал гранаты. Шансов против скорости робота не было никаких, но так просто он сдаваться не собирался. В конце-концов, прецеденты были. Герр Фогель обманывал стража и уходил. Два раза. И товарищ Сухов тоже уходил дважды. А в третий раз при помощи старой уловки не ушел никто. Старый способ не сработает. Нужно что-то новое, к чему страж не готов. Нужно что-то…

– Игорь, выходи!– донеслось до него издалека.

Игорь вздрогнул. До этого момента киберы не пытались разговаривать со своими жертвами. Да и чистильщики не собирались разговоры с роботами разговаривать. Тут не до разговоров, когда либо ты, либо тебя. Разинул варежку – считай, труп.

– Игорь, нам нужно поговорить,– вновь донеслось откуда-то из развалин.– У меня нет времени. Выходи по-хорошему.

– Черта с два!– крикнул Игорь, швырнув первую гранату и перекатившись под градом осколков и щебня в следующее укрытие.

– Не вынуждай меня на крайние меры,– рассердился страж.– Маму пожалей.

Голос кибера почему-то казался очень знакомым.

– «Напрасно старушка ждет сына домой. Ей скажут, она зарыдает!»– отчаянно пропел Игорь, бросая еще две гранаты в разные стороны и перебегая к следующему укрытию. До спасительной стены оставалось совсем чуть-чуть. Не давая киберу опомниться, Игорь швырнул последнюю гранату и опрометью кинулся вперед, прямо в оранжевую вспышку взрыва.

– Ну что же, по-плохому, так по-плохому,– согласился голос.

Игорь почувствовал, как взрывная волна подхватила его, и повлекла, как цунами, через площадь, через квартал, через весь проклятый, плюющийся смертью, разрушенный город. Выжженные поля скручивались в спирали, складывались в причудливые фигуры-оригами, а его все влекло и влекло вперед и вверх, в безвоздушную звездную темноту.

Игорь судорожно вдохнул и, что было сил, вцепился в подлокотники кресла.

– Добро пожаловать в реальный мир!– язвительно сказал Олег, возвращая брату игровой гипношлем.

– Черт возьми!– поморщился Игорь.– Я его почти сделал!

– Очень полезное занятие,– снова съязвил Олег.– Намного важнее учебы и мытья посуды.

– Да ладно, завелся! Откуда я знал, что ты днем заявишься? Помою я твою посуду.

– Свою посуду я мою сам. А тебе, боюсь, чистых тарелок до конца моей командировки не хватит.

Игорь отложил шлем и побрел на кухню.

– Опять уезжаешь?– дежурно осведомился он, пытаясь отскрести ножом присохшие к тарелке остатки макарон.– Опять будешь по госпиталям валяться и маме писать, будто в отпуске прохлаждаешься, в санатории? Когда ты ей вообще писал в последний раз?

– Я вот напишу ей, как ты время и деньги на игрушки растранжириваешь, она живо тебя образумит,– пригрозил Олег, пакуя белье в дорожную сумку.

– Ябеда,– буркнул Игорь, заливая грязные тарелки водой.– Отмокнут, потом вымою. И вообще, кому какое дело? Я взял этот шлем в аренду, на донорские. А если попаду в команду, он достанется мне за полцены.

Олег недоверчиво прищурился:

– С каких это пор кровь программистов так дорого ценится?

– Да не кровь. За нее платят мало. А за это – много,– Игорь постучал по виску.– Мы всей группой в доноры ходили записываться.

Олег оставил сумку и фыркнул:

– Почем же сегодня серое вещество с зачатками интеллекта?

– Да ну тебя,– отмахнулся Игорь.– Ретроград. Питекантроп. Даже газет не читаешь. Студенты в доноры табунами идут. Там платят – будь здоров. Только не всех берут и не все выдерживают. Режим соблюдать надо. Есть не что попало, спать норму. Курить нельзя. Хотя на курево все равно денег не хватит. Алкоголь тоже в очень малых дозах. Анализ крови – каждую неделю. За нарушения режима в два счета увольняют. В общем, зря денег не платят.

– Так что вы сдаете-то?– не понял Олег.

– Жилплощадь,– пошутил Игорь.– Пустующую. Ты слышал что-нибудь о глубокой регенерации?

– Это когда кого-нибудь растворяют в биомассе, и заново выращивают, что ли? Не только слышал. И видеть приходилось. Зрелище, я тебе скажу, преотвратное.

– Верю на слово. А ты в курсе, что в особо тяжелых случаях эта процедура занимает почти полгода? Когда регенерацию начинают с одной стволовой клетки? Как ты думаешь, куда на это время помещается сознание субъекта?– Игорь снова постучал себя по виску.– В голову донора. В латентном состоянии, разумеется, чтобы никаких раздвоений личности. Кстати, это единственный случай, когда донор одновременно является реципиентом.

Олег, недоверчиво покачав головой, заметил:

– Как жизнь устроена чудно:

За мудрость расплатившись потом,

Познаешь все на свете, но…

Помрешь все тем же идиотом.

Как это возможно, Игорь?

– Я в детали не вникал,– ответил Левушкин-младший.– Если интересно, сходи на инструктаж. Может, пустят. Только с твоей работой в доноры не принимают. Ты, скорее, потенциальный пациент. Не дай Бог, конечно. Страховку донорскую еще не подписывал?

– Нет.

– Подпиши. Пожарные уже поголовно наши клиенты.

– И много ты постояльцев приютил в голове?

Игорь отмахнулся:

– Пока нисколько. Может, и вообще не придется: такая процедура нечасто требуется. Только если пациенту грозит смерть мозга.

Снаружи коротко взвыла сирена патрульной машины.

– Это за мной,– сказал Олег.– Время. Потом расскажешь подробнее.

– Да-да,– рассеянно ответил Игорь, глядя в окно.– Слушай, ты что, в СЛОМе работаешь? И давно?

– Три месяца. А ты не знал?

– А ты никогда и ничего о своих делах не рассказываешь.

– А ты никогда и не спрашиваешь.

Игорь усмехнулся:

– Тебя спросишь… Одни шуточки. Камни гораздо разговорчивей.

– Ты не видел старлея Штольца. Вот кто – камень. Ладно, побежал я, не то этот Штольц мне скажет что-нибудь малоцензурно-немецкое. Вернусь, наверное, послезавтра. В магазин заехать не успел. Денег дать?

– Обойдусь,– гордо заявил Игорь.– Я тебе теперь могу занять, если что.

Олег выскочил из подъезда, на ходу застегивая форменную куртку. Молоденькая соседка Маринка, которую он второпях едва не зашиб дверью, ошеломленно впилась глазами в желтую эмблему на рукаве его куртки. И, замерев, проводила Левушкина взглядом до самой машины.

Штольц демонстративно постучал пальцем по циферблату. Минутная стрелка показывала четверть первого.

– Извини,– сказал Олег.

Штольц так же молча тронул с места, аккуратно лавируя между расставленными во дворе машинами. Левушкин, привыкший к штурманским обязанностям, достал контроллер, но Йозеф, сделав предупреждающий жест, кивнул на лобовое стекло, где светилась карта с указателем направления.

– Ты сегодня особенно неразговорчив,– заметил Олег.

– Привык.

– А тебе не бывает скучно?

Йозеф на секунду призадумался, стоит ли продолжать разговор, и соизволил ответить:

– Я не развлекаюсь. Я работаю.

– А после?

– Это есть мое дело.

– Ясно. Избегаешь привязанностей. Боишься терять близких людей?

Йозеф не обернулся, но сжал руль так, что костяшки пальцев побелели:

– Что тебе обо мне рассказали еще?

– Не больше, чем другим.

– Больше и не надо,– холодно сказал Штольц, надевая наушники плеера в знак того, что разговор окончен.

Из наушников послышались басовитые раскаты органа. Йозеф задал маршрут автоводителю, откинулся в кресле и закрыл глаза.

***

После городского шума деревенская тишина казалась оглушающей. Казалось, и время, и сама жизнь замедлили здесь ход. Как если на полном ходу соскочить с поезда в глубокий мягкий сугроб. В ушах еще грохочет, еще инерция движения не погасла, но вдруг обрывается канат, волочивший тело вперед, и оно повисает в сумеречном безмолвии, как в невесомости, теряя все временные и пространственные ориентиры, наслаждаясь абсолютным покоем.

– Я бы хотел остаться в таком вот месте,– тихо сказал Штольц, упиваясь коктейлем из тишины и чистого пьянящего воздуха.

– От цивилизации не скрыться, Йозеф.

– Это так. Но я попробую.

– Здесь, наверное, даже электричества нет.

– Значит, нет и киберов.

Олег в ответ негромко продекламировал:

– В морозную ночь

Уплывает березовый остров.

Колючий куржак

Обживает пустые дома.

Скрипучий журавль,

Да тропинка в снегу –

До погоста.

Да липовый крест.

Да поземка.

В деревне – зима…

Штольц, разглядывая заколоченное окно ближайшего дома, спросил:

– Что есть погост?

– Кладбище, Йозеф. Здесь никто не живет, кроме пары-тройки старух.

– Почему?

Олег пожал плечами:

– Молодые разъехались. Старики умерли. Кругом болота и тайга. Здесь нечего делать, кроме как за клюквой ходить. Кто захочет жить в глуши?

– Я,– сказал Йозеф.– Заслужу пенсию и буду жить в глуши. За клюквой ходить.