Текст книги "Артековский закал"
Автор книги: Алексей Диброва
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
ЗДРАВСТВУЙ, НОВЫЙ ГОД!
Во все тяжёлые моменты жизни, во все трудные минуты её, моё сердце пело всегда один гимн: «Да здравствует человек!»
М. Горький.
Дни летели, словно на крыльях. До позднего вечера тренировались юные артисты, готовя разностороннюю праздничную программу. Вожатая Тося Сахарова едва поспевала от одной группы к другой, давала методические советы детям. Володя Аас заканчивал репетиции с группой гимнастов. Мы подготовили несколько групповых пирамид и очень гордились своими успехами. Вовка Николаев приветственным жестом представлял гимнастов:
– Сила! Молодость! Красота!
А лагерный художник Юра Мельников рисовал праздничную стенгазету «Артековец». Он любил, чтобы никто не мешал и уходил от ребят рисовать в столовую или на склад. А ребята донимали его:
– Наш Юра пока нарисовал газету – поправился на десять килограммов!
А Игорь Сталевский кричал ему вслед:
– Юра! Нарисуй мне кусочек сахара!
– Ты что, хочешь оставить какого-нибудь пацана без порции? – полушутя отвечал Мельников.
Для ребят самым главным человеком в лагере был теперь вожатый Толя Пампу: он должен был достать ёлку на праздник. Поэтому главное зависело от него: привезёт ёлку – будет новогодний вечер, а не достанет – всё пропало, всё сорвётся.
Неизвестно, каких трудностей стоило это Толе, наверное, выручила присущая ему энергия и находчивость, с которой он брался за любое дело, – ёлка в нужный день появилась на четвёртом этаже.
Утром тридцать первого декабря её, как чужестранную принцессу, осторожно установили в столовой, убрали столы, скамейки, а ёлку приукрасили самодельными игрушками, электрической гирляндой, и с нетерпением ожидали вечера. Все похаживали немного возбуждённые предстоящим весельем мимо столовой, поглядывая на красавицу-ёлку. Новогодний вечер открыл начальник лагеря. Он обвёл всех внимательным взглядом искрящихся глаз и весело начал:
– Дорогие артековцы! К нам на новогодний вечер прибыла, наверное, из андерсеновской сказки роскошная лесная красавица-ёлка! – и он сделал жест в её сторону. – Видите, какая она прекрасная!
Все очарованно, будто впервые, рассматривали освещённую лесную гостью. Не беда, что на ней не было дорогих украшений и подарков, а одни лишь бумажные поделки, флажки, но она действительно была чудесной и казалась всем – просто сказочной.
Каждый вспоминал домашнюю довоенную ёлку, и, казалось, что рядом с артековскими друзьями сидят школьные товарищи, родные. Дети на миг отвлекались от суровой военной действительности и забыли, что где-то, не так уж и далеко, гремит война, – их пленила эта праздничная ёлка, они дышали её смолистым ароматом, не пропуская ни единого слова Гурия Григорьевича.
– Сегодня давайте не вспоминать лишений и трудностей, которые принесла нам война. Сегодня мы будем говорить только о хорошем, о приятном. Сначала принесём пионерскую благодарность родной Партии и Советскому правительству за их заботу об Артеке и за эту новогоднюю ёлку!
Все дружно зааплодировали.
– Поздравляю вас, дети, с наступающим Новым годом! Пусть он вам принесёт много радости в вашей пионерской жизни, укрепит вашу веру в победу советских людей над фашистскими захватчиками! Желаю вам крепкого здоровья, праздничного настроения, душевной бодрости!
Потом ребят поздравил Дед-Мороз, из большого мешка он раздал малышам сладости, зачитал поздравительные телеграммы. Володя Дорохин прекрасно исполнил роль «холодного дедушки».
А потом начался новогодний концерт. Звучали песни на многих языках советских республик. В сопровождении весёлой музыки на сцену вышла шеренга поварят – в белых фартуках и колпаках, впереди двигался маленький ростом Петя Кацман с большой поварёшкой, а остальные держали в руках по тарелке и ложке. Зрители прыскали от смеха, взирая на замысловатые па поварят. Выступление гимнастов восприняли с большим восторгом – это был новый жанр. Чётко исполнялись повороты, перестроения и, особенно, акробатические пирамиды. Володя Аас приложил много усилий на тренировках, отшлифовывая каждое движение юных гимнастов. За время пребывания в Артеке Володя научился почти свободно говорить по-русски с небольшим акцентом, он крепко врос в детский коллектив.
Вершиной веселья было выступление двух клоунов, которые показывали вполне интересную клоунаду. Не все сразу узнали в них под париками и гримом Юру Мельникова и Натана Остроленко, которым удалось до слёз рассмешить зрителей. Володя Дорохин тоже смеялся, как ребёнок, покачиваясь взад-вперёд, смех у него был почти беззвучный, при этом он закрывал глаза.
Потом начались массовые танцы, игры и аттракционы. Каждому хотелось получить хоть какой-нибудь приз. Масса желающих обступила сражающихся и мешала девушкам танцевать.
Света Косова не вытерпела:
– Ребята, милые, убирайтесь-ка подальше отсюда, дайте нам хотя бы сегодня потанцевать! Идите в коридор!
Её поддержали другие девушки, и ребята уступили представителям слабого пола, перекочевали в коридор с удочками, кольцами, деревянными шпагами, канатом и другим реквизитом.
А вокруг ёлки закружились раскрасневшиеся девушки. Им явно не хватало кавалеров. Этот пробел старались восполнить Володя Аас и Толя Пампу, которые кружились в вихре вальса легко и грациозно.
Долго веселились артековцы, забыв сегодня, что война катится по окровавленной земле, что где-то в родном доме в эти минуты о них вспоминают и вздыхают папы и мамы, – всё отступило на задний план, всех увлёк и закружил веселый новогодний вечер.
НАШИ УНИВЕРСИТЕТЫ
Назначение человека – в разумной деятельности.
Аристотель.
Война наложила отпечаток на все стороны жизни советских людей. Своим чёрным крылом задела она и детей, нарушив их спокойный мир учёбы и досуга. В Сталинграде большинство школ не работало по многим причинам: помещения нужны были госпиталям, много учителей ушло на фронт, ученики пошли работать на заводы, фабрики, заменив ушедших на фронт старших. Лишь немногие школы, преимущественно младшие классы, продолжали работать. Артековцы в школу не пошли. Во-первых потому, что первую четверть мы пропустили на Дону, во-вторых, лагерь не мог снабдить детей необходимыми принадлежностями, к тому же – в нашем Ворошиловском районе не было функционирующей средней школы, мы сами занимали помещение таковой в прошлом.
И всё же «по инерции» мы хотели учиться, да и свободного времени было достаточно. Думали-гадали, как быть?
Как-то вечером Володя Дорохин – наш главный идеолог – предложил:
– Ребята! Если кто желает учиться, – давайте организуем школьные занятия в форме самостоятельного обучения!
– Как это понимать?
– Повторяю: са-мо-сто-я-тель-но-го обучения! – по слогам повторил он.
– Не совсем ясно.
– Что же тут неясного: приобретём учебники, вы берёте их, садитесь друг возле дружки и изучаете.
– А кто будет разъяснять, показывать?
– Вот в том то и весь фокус, что никто не будет ни показывать, ни рассказывать, ибо учителей нет, разве, что мы с Толей сможем кое-что показать, разъяснить, а остальное – долбите сами!
– Ага-а-а, вон как…
– Ну, так что же, есть желающие учиться таким образом?
После некоторых колебаний многие изъявили желание.
– О чём вы думаете, чего колеблетесь? – сердился Дорохин. – Да знаете, что Максим Горький без никакой школы и университетов стал высокообразованным человеком, для него школой была жизнь, и самообразованием, упорной самостоятельной учёбой он достиг, казалось бы, невозможного и стал, как вы знаете, известным всему миру пролетарским писателем. Вот ты, – ткнул он пальцем в Юру, – какие знаешь произведения Горького?
– «Челкаш», «Песня о Буревестнике», потом…
– Роман «Мать», – добавил кто-то из-за спины Юры.
– «Детство», «В людях», «Мои университеты»…
– «Дело Артамоновых», «Фома Гордеев»…
– «Жизнь Клима Самгина», «Трое»…
– Вот видите, – сколько назвали, но это лишь небольшая часть его произведений. А теперь назовём его драматургию!
И снова ребята выкрикивали:
– «На дне».
– «Враги».
– «Мещане».
– «Варвары».
Через несколько дней у нас появилось несколько учебников, вездесущий Дорохин притащил их невесть откуда. Были среди них учебники физики и литературы, алгебры и химии и даже история партии первого издания, за которую сразу взялся Виктор Пальм.
Ребята с удовольствием засели за учебники, была установлена строгая очерёдность: кому, когда, каким учебником пользоваться.
Но не каждый смог одолеть без учителя теоремы и формулы, и, спустя несколько дней, над уроками сидели, склонившись, считанные энтузиасты. Я смог самостоятельно осилить раздел алгебры «Прогрессии», решал на этот материал задачи, но дальше темпы стали снижаться – алгебру пришлось пока отложить в сторону и заняться русской литературой.
Удивительную усидчивость и упорство проявлял только Виктор Пальм. Никто, кроме него, не читал «Истории партии», а ему под силу была и четвёртая глава – о диалектическом материализме. Мы лишь удивлялись силе его абстрактного мышления, но сравниться с ним никто не мог. В очках, сосредоточенный и серьёзный он казался старше своих лет, был всесторонне эрудирован, отличался пытливостью ума, оставаясь хорошим товарищем, активным комсомольцем. Ребята любовно прозвали Виктора «профессором». Никто из нас, конечно, не мог тогда знать, что через полтора-два десятка лет Виктор действительно станет профессором химии, доктором наук, будет преподавать в Тартуском университете, любить студентов, а они его.
Дорохин часто проводил интересные викторины на литературную или историческую тематику, вечера вопросов и ответов, демонстрируя всестороннюю эрудицию. Ребятам очень хотелось позаимствовать у него хотя бы часть универсальных знаний.
Однажды Дорохин пришёл из города в приподнятом настроении, немного возбуждённый.
– Ребята, обратился он к старшим, – довольно бить баклуши, – я нашёл для вас интереснейшее занятие!
Заинтригованные таким вступлением дети молча уставились на старшего вожатого.
– По порядку: старших ребят, комсомольцев, желающих, конечно, приглашает городской театр юного зрителя – ТЮЗ.
– А что там делать? – поинтересовался первым Мельников.
– Будем вместо табуретов стоять на сцене! – хихикнул кто-то.
– Делать будете то, что вам прикажет режиссёр или декоратор, – то есть, будете действительно работать на сцене, но не главных ролях, разумеется.
Дорохин вкратце рассказал, какими будут наши обязанности, и ребята с удовольствием согласились помочь тюзовцам. Несколько раз мы посещали репетиции, а потом смотрели спектакль «Золушка», который многие смотрели впервые.
Работать в театре было интересно и нетрудно. В обязанности ребят входило менять декорации во время спектакля, орудуя сложной системой блоков и полиспастов.
А вот, когда здесь проходило партийное совещание коммунистов всего города, на котором выступал маршал Будённый, нас туда не пустили. Гурий Григорьевич был участником этого совещания и после рассказывал о его работе.
Иногда мы ездили по городу, знакомились с его достопримечательностями. С нами всегда был кто-нибудь из вожатых. Как-то, когда мы возвращались к себе на Кронштадскую, литовец Митюнас соскакивая с подножки трамвая первым, нечаянно зацепился ногой и упал лицом на тротуар, из него брызнула кровь.
– Ты что, надумал носом асфальт ковырять, бедняжка! – шутил, поднимая товарища, Юра.
Бывали случаи, когда отбившиеся от группы одиночки блуждали по городу несколько часов, прибегая иногда к помощи милиции. Но со временем все изучили город достаточно хорошо и даже самые маленькие никогда не блуждали.
В свободное после ужина время ребята собирались в просторном классе, превращённом теперь в жилую комнату, рассаживались на свёрнутых матрацах и проводили понравившийся всем «турнир городов и республик». Эта игра состояла в том, что каждый её участник в порядке очерёдности пересказывал богатства и достопримечательности родной республики, области, города. Конечно, побеждал всегда тот, кто лучше знал географию и историю родного края. Представители Украины, хотя их было немного, с честью отстаивали свою республику.
– У нас всё есть: уголь и железная руда, хлеб и дешёвая электроэнергия!
– Постой, постой, – возможно, было, а не есть, – ведь там сейчас немцы!
– Ну, что ж, что временно там враги, вернее – это очень даже плохо, что фашистам удалось временно оккупировать нашу землю, но ведь это – временное явление, а, кроме того, значительная часть украинских заводов и фабрик эвакуировались на восток и продолжает давать продукцию стране! – доказывали украинцы своим оппонентам.
Эстонцы рассказывали о своих рыбных промыслах, горючих сланцах, деревообрабатывающей промышленности, одним из предприятий которой была лыжная фабрика в городе Пярну – родном городе Володи Аас.
Латыши расхваливали свой лён, рыбные богатства, прелесть Рижского взморья и поля Латгалии, а молдоване рекламировали свой виноград и фрукты, во вкусовых качествах которого никто из ребят не сомневался.
В этих турнирах часто побеждали русские ребята, ведь им было о чём рассказать, и доводы их были очень убедительны. Иногда турниры городов оканчивались очень бурно и тогда вожатый охлаждал воинственный пыл разошедшихся патриотов своих республик.
Толя Пампу, улыбаясь, успокаивал потерпевших поражение:
– Будем считать, что побеждённых сегодня нет! Вы не учли главного, ребята: все республики нашей страны имеют одинаковые права, как суверенные союзные республики. Это записано в нашей Конституции и в этом отношении – вы все тоже – равны и непобедимы! А насчёт экономики – дайте время, несколько десятков лет – и вы не узнаете современную Молдавию или Литву, будут и там мощные индустриальные комплексы, новые города и посёлки, красивые дороги и дворцы, о которых сейчас мы можем только мечтать!
И ребята понемногу утихали, успокаивались, а Сусеклис весело произносил:
– Приглашаем, друзья, посетить наши курорты на Рижском взморье – жемчужину Прибалтики!
– И наше янтарное взморье посетите! – добавлял Вацлав Мачулис.
– Когда приезжать? – в тон им спрашивал Алёша Култыгаев.
– Ты же слышал – через несколько лет!
Ребячьи споры, игры и турниры давали ребятам возможность лучше узнать свою страну, особенности экономики многих прибалтийских республик, познакомится с их культурой, народом – частицей великого Советского народа, сплочённо поднявшегося на священную битву с врагом.
ШАГАЙ ВПЕРЁД, КОМСОМОЛ!
Настала пора, и теперь мы в ответе
За каждый свой взнос в комсомольском билете.
М. Алигер.
До отъезда Гены Лихонина в лагере было два комсомольца, а теперь остался один – Гунарс Мурашко. Однажды старший вожатый начал разговор о том, что пора пионерам вступать в ряды ВЛКСМ. Был образован кружок по изучению комсомольского Устава, биографии В. И. Ленина, текущей политики.
Я оказался в затруднительном положении и обратился к Дорохину:
– Как мне быть? Я был принят в комсомол ещё в апреле прошлого года, но когда ехал в Артек, мне в райкоме посоветовали оставить билет дома, чтобы не было никаких осложнений. А теперь – как мне быть?
– Мда-а-а-а, – задумался Дорохин, – ситуация…
После минутного молчания он посоветовал:
– Придётся вступать на общих основаниях, и лучше никому не говори, что ты оставил дома билет. Вступать придётся снова!
После этого разговора я тоже стал слушателем политкружка. Заблаговременно мы сфотографировались в дешёвой фотографии за Царицынским мостом.
День двадцатое января 42-го года для старшей группы артековцев стал памятным днём. С утра нас вызвали в Ворошиловский райком комсомола и к обеду мы все уже были приняты в ряды Ленинского комсомола. Теперь в лагере создавалась своя комсомольская организация в составе 28 человек, куда вошли Володя Дорохин (секретарь), Толя Пампу, Нина Храброва, Володя Аас, Алексей Диброва, Миша Фаторный, Виктор Пальм, Натан Остроленко, Светлана Косова, Борис Макалец, Лена Гончарова, Валя Трошина, Тамара Крончевская, Иоланда Рами, Лайне Теесалу, Айно Саан, Гунарс Мурашко, Аустра Краминя, Беня Некралжус, Эвальда Овсянко, Ядвига Блажиевская, Леня Чабан, Жора Костин, Володя Катков, Виктор Кескола, Ада Салу, Валя Тазлова, Вацлав Мачулис.
Первым комсомольским поручением для нас было – собрать художественную литературу и посуду среди жителей города для Сталинградских госпиталей. Попарно мы ходили в определённых районах с большими рюкзаками, к этому привлекались и старшие пионеры.
Я ходил в паре с Мишей Фаторным. Наш участок был на рабочих окраинах Баррикад и Дар-Горы. Без стеснения заходили в каждый дом, квартиру. Возле большого коммунального дома на верёвке сушилось бельё, в подъезде толкались детишки. Мы постучали в первую попавшуюся дверь, услышав разрешение, вошли, поздоровались.
– По поручению райкома комсомола мы собираем среди населения города посуду и художественную литературу для раненных бойцов. Что вы сможете пожертвовать?
Пожилая женщина развела руками:
– Литературы подходящей у нас нет. С посудой тоже не густо. А какая нужна посуда?
– Любая!
– Кроме чугунов, – уточнил Миша.
Хозяйка улыбнулась.
– Я могу дать пару тарелок, ложек, чашку, стакан, а больше такого… – и она скромно развела руками.
– Это для начала будет очень хорошо! – обрадовались мы.
В другой квартире нам дали несколько книг, немного посуды.
…На втором этаже, куда мы вошли, на упакованных вещах сидел мужчина в глубоком раздумье, охватив голову руками. Рядом стояла заплаканная женщина. Мы остановились в нерешительности у порога, выученные слова застряли во рту.
Мужчина поднял голову, первым заговорил:
– Что вам нужно, товарищи?
Мы кратко рассказали о цели прихода.
Хозяин понимающе покачал головой:
– Так, так. А мы собрались уезжать и вещи запаковали. Маша, а где наши дорожные чашки?
Женщина развязала один узел, переложила некоторые вещи и протянула нам две большие белые чашки с голубыми буквами «РККА».
– Извините, пожалуйста! Посуда у нас есть, но она упакована в ящики и некогда их открывать.
– Большое спасибо за чашки, – они очень красивые, и бойцам будет приятно из них пить чай, – благодарили мы женщину.
Жители города понимающе отнеслись к помощи госпиталям литературой, посудой, ведь они прекрасно понимали, что пользоваться ими будут выздоравливающие советские воины – герои фронта.
В одной квартире хозяйка отдала нам ту чашку, из которой она только что пила чай, – лишнего у ней не было, поделилась последним.
Но, к сожалению, изредка попадались людишки с мещанской психологией, которых советская власть не успела перевоспитать.
…В парадные двери одноэтажного домика с кружевными занавесками на окнах мы стучались долго, пока, наконец, дверь открылась.
– Что вам нужно? Вы к кому? – спросила строгая женщина.
– К вам, уважаемая. Мы ко всем заходим!
– А в чём дело? – смерила она нас с ног до головы. – Ну, заходите. Вытирайте ноги!
В коридоре белела ковровая дорожка, слева и справа лился свет из открытых дверей комнат. Прямо по коридору в комнате виднелся книжный шкаф, ровными рядами стояли в нём дорогие книги в крепких переплётах. Из соседней комнаты в разукрашенном халате выплыла полная женщина и с удивлением уставилась на нас.
– Что за делегация? Детдомовцы? – проскрипел её голос.
Мы обстоятельно разъяснили цель прихода.
– Ах, Бог ты мой, ну где его набрать для этих госпиталей? Мы сами с магазина живём! – она отвела взгляд в сторону и скрестила на животе полные, выхоленные руки.
Из кухни распространялся аромат выпеченного теста, щекотал в носу.
– Пошли! – не вытерпел Миша, метнув ненавидящий взгляд на хозяйку.
Вышли на крыльцо. В дверях щёлкнул замок.
– Вот буржуи проклятые! – не стеснялись мы в выражениях.
– Просто не верится, что у нас есть такие люди!
– Видимо, ей особняк от купца в наследство достался.
– И скупость тоже.
– Пошли дальше, ведь скоро вечер! – и мы зашагали по рабочему посёлку.
Короткий зимний вечер закончился для нас успешно. Домой мы принесли полные рюкзаки, еле на четвёртый этаж втащили. Дорохин сидел, как скупщик-букинист, среди куч книг и пирамид посуды.
– Как на товарной базе! – улыбался Пампу.
– А что ты думаешь, – парировал Дорохин, – попадается хорошая литература, есть редкостные издания. Есть почти все российские и европейские классики, почти полное издание Горького, Шолохова, – есть что почитать и из чего составить библиотечку для госпиталя. Завтра закончим обход, потом отсортируем литературу и передадим госпиталю.
– А что похуже – оставим для лагеря, – в тон ему подсказал Толя. – Ребятам ведь заняться буквально нечем, особенно малышам.
– Да, подумаем и об этом! – согласился Дорохин. – Конечно, посуду нужно передать полностью, мы как-нибудь обойдёмся и своей.
Через несколько дней два госпиталя, размещённые в нашем районе, получили библиотечки около тысячи книг каждая и набор всевозможной посуды. За эту операцию комсомольцы Артека получили благодарность обкома комсомола. Об этом Дорохин объявил на линейке:
– Товарищи комсомольцы! Наша комсомольская организация провела большую работу по сбору литературы и посуды для госпиталей. Разрешите объявить всем участникам этого рейда благодарность обкома комсомола и начальника сануправления Приволжского военного округа!
Пионеры дружно приветствовали своих товарищей, с детской завистью посматривая на счастливцев.
