Текст книги "Хроники Ледяного Королевства (СИ)"

Автор книги: Алексей Панихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Но ответ юноши был неожидан, он взмахнул руками так быстро и неуловимо, что на следующую секунду говоривший отлетел далеко назад, сделав переворот в воздухе, и упал на покореженный сарай, превратив его в груду обломков. Послышался стон, а на лице Дарна вдруг изобразилось не ликование, а некоторый испуг. Мальчик в зеленой мантии, наоборот, широко улыбнулся и дал странный сигнал девушке у костра. Миг и она совершила неуловимый рывок в сторону, Дарн громко взвыл и упал наземь, из его ног торчали два меленьких метательных ножа. Кровь стала медленно орошать белоснежную землю Ледяного Королевства, Дарн громко выл, с окрестностей стали сбегаться люди, заинтересованные непонятным шумом.

– Не стоило этого делать, Эш Кичум, – гордо произнес старик, показавшийся возле ментального тренера, – Я должен был сам его остановить.

Мальчик ничего не ответил и проводил старика надменным взглядом, Лера отступила к Эшу, встав справа от него, будто ожидала очередного указания. Антик, совершенно спокойный, продолжал лицезреть, как Фьюзер медленно двигается к своему ученику.

– Ты ничтожен, мне очень жаль тебя Дарн… и жаль себя, я жалею о том, что привел тебя в Орден Благословения. Из-за забора уже выглядывали любопытные лица, их было не менее трех десятков, среди них узнавалась испуганная Тамара, в окружении Брока и Митька, чьими стараниями, она удерживалась в стороне. Вдруг, относительную тишину нарушил звучный и холодный голос Кичума:

– Серафим! – презрительно воззвал ментал, заставив старика обернутся, – Он не опозорил тебя! Этот несчастный не отбрасывал на тебя никакой тени, и ты это знаешь. Вы оба позорите свой орден. Эш уже перекатывал в руках два покебола и было яснее ясного, чего он хочет. Серафим, впервые, злобно оскалился, со сторон послышались волнительные возгласы. Брок состроил Митьку испуганную гримасу, тот ответил глотком из пивной банки и с интересом уставился на развитие событий.

Дарн подарил Фьюзеру испуганный взгляд, – из покеболов Эша уже появилась Квилава и её верный спутник Снизел, два безоговорочных лидера команды, – дело предстояло серьезное. Ученик было потянул руку к учителю, но получил сильный удар посохом по костяшкам. Не издав не звука, Дарн стал свидетелем, как старик отцепил два покебола со своего посоха и отправил их в бой. Клефэйбл и Октилери, не менее сильные и опытные монстры, встали напротив соперников. Бой начинался.

Безо всяких предупреждений и приготовлений, две команды, – стенка на стенку, – бросились друг на друга, на ходу используя все возможные энергетические атаки. Октилери зарядил водометом, в конец избавившись от костра. Огромный поток воды и, поднятая в воздух, горсть золы полетела на встречу ментальным монстрам. Абсолютно спокойный Кичум, что-то прошептал, и Квилава ответила мощнейшим огнеметом, испарив поток воды до последней капли. В тот момент Клефэйбл уже сцепился со Снизелом в ближней схватке, получив оплеуху, второй чуть отскочил назад, но тот же заручился поддержкой Октилери. Водный монстр обхватил Снизела щупальцами, но тот мгновенно вывернулся, приняв облик шара. То же самое сделала и Квилава, поразив Октилери, перекатом. Покемон Фьюзера отскочил назад и замер на месте, вместе с «лунным товарищем». Странное сияние исходило от обоих, горячий пыл в глазах монстров Эша стремительно угасал, они едва не пропустили следующий водомет Октилери, к счастью Снизел сумел его заморозить, – превратить в ледышку, прежде чем он поразил Квилаву. Бой затягивался, Квилава и Снизел продолжали защищаться от усиленных маневров противника, контратаковали, но как-то лениво, без былого энтузиазма и это была единственная и главнейшая способность серафимов. Через некоторое время, оба монстра уже посматривали на тренера, с надеждой, что бой окончен. Было похоже, что драться с соперниками, они совсем не хотят. Клефэйбл крутил невероятные финты в воздухе, распыляя пыльцу, продолжая светится ярким белым светом. Октилери уже не брезговал покрывать поле битвы дымовой завесой, заняв некоторую оборонительную позицию, – видимо тренер надеялся потянуть время. Эша это совсем не устраивало, тянуть было нельзя, вся его тактика в одночасье рухнула, пришлось идти на жертвы. И он приказал пойти в опасную, но не лишенную надежды, атаку. Квилава сцепилась в парящего Клефэйбла с такой свирепой преданностью тренеру, что ненароком получила сильный ответный удар и рухнула у ног мастера, – глаз ментала непреднамеренно содрогнулся. Снизела ждал больший успех, затерявшись в непроглядном дыме, он использовал преимущество Октилери против него самого и выпрыгнул в подходящий момент, поразив врага быстрой атакой. Покемон моментально потерял сознание. Темный монстр скрестил когти на груди и поклонился поверженному противнику, затем оглянулся: Квилава испуганно взирала на стремительно приближающегося врага. Снизел растерялся, но вдруг услышал спасительный голос тренера, прямо в своей голове…

– Если побежишь сейчас, успеешь перекрыть врага, но не смей нападать на него, он готов контратаковать.

Снизел облизнул пересохшие губы. Страх, казалось, парализовал его, но что-то более сильное, соединившись с усилиями его собственной воли, подтолкнуло вперед и покемон ринулся на помощь. Клефэйбл уже разворачивался для удара, как вдруг явился черный монстр, весь в копоти и, выставив перед собой обе лапы, заблокировал выпад оппонента. Оставшийся боец Серафима был вынужден отступить, уверенный в скорой сдаче противной стороны. Снизел тяжело дышал, но сохранял некоторую волю к сражению, а вот Квилава заметно пятилась назад.

– Бой закончится только в том случае, если одна из сторон лишится своих монстров. – спокойно произнес Кичум, не взирая на своих бойцов, разглядывая силуэт соперника по другую сторону завесы, – Я не потерплю неповиновения от своих учеников! Теперь ментал холодно и жутко уставил свои очи прямо на покемонов и те испуганно задрожали.

Тренер не видел наблюдавших, но совершенно отчетливо слышал их непонятные разговоры, а затем заметил и огни полицейских сирен, бой следовало закончить поскорее…

Команда была отдана в тот же миг, – оба покемона ринулись на встречу сопернику, который был скрыт где-то далеко впереди, как вдруг появился, прямо перед ними. Квилава лишь успела приоткрыть рот и вылетала от удара в противоположную стену. Снизел, скрипя зубами, крепко приложился к противнику, брызнула кровь, потекли слезы, но «пришелец» не поддался и из последних сил оглушил второго монстра ментала. Он рухнул рядом со своей подругой. И бой был бы непременно окончен, если бы серафим сражался не с ментальным тренером; уже дул холодный ашеронский ветер, завеса таяла на глазах, обнажая испуганные взоры зрителей, лился колдовской шепот Кичума, Снизел и Квилава поднимались, сбрасывая с себя щебет обвалившегося строения. Прибывшие на место представители власти нацепили наручники на Дарна и уволокли его куда-то в сторону, Фьюзер даже не обернулся, когда мальчик выкрикнул его имя «Дядя Фьюзер!».

Рядом с Эшем, пробираясь сквозь толпу, появилась офицер Дженни, на её лице была написана умоляющая благосклонность, но Кичум не поддался. Стоявшая там же Лера и Антик, изучали выражение глаз ментала, но прочесть в них что-то, не представлялось возможным – бой продолжался. Дженни попыталась крикнуть: «А ну-ка прекратите!», но хладнокровный тренер презрительно бросил на неё взгляд, – и её крик умер на губах, из горла вырвался несчастный стон; только тогда Лера, Дженни, Антик и все остальные поняли, что слова здесь бесполезны, что стоявший пред ними человек, не обычный тренер, чье мнение может быть подвластно окружающему. С ним нельзя договориться, нельзя спорить, следует лишь тихо молчать и ждать когда все закончится…

Раздался тяжкий стон раненого монстра; коготь Снизела, вонзившийся в плоть соперника исчез во вспышке багрового пламени огнемета Квилавы, Клефэйбл отлетел назад, но тут же поднялся. Серафим облегченно выдохнул, взмахнул посохом и улыбнулся. Теперь он принялся отдавать команды с большим энтузиазмом. Покемон принялся крутиться на месте и в следующую секунду воздух сотряс оглушительный свист; одобрительная голубизна неба, присыпанная снежными хлопьями облаков была растерзана на части. На поле битвы стали падать десятки метеоритных камней, Снизел был повержен мгновенно, втоптанный в почву Колднесса тяжелым булыжником космоса. Квилава же пока отказывалась сдаваться и умело избегала опасных брусков. Клефэйбл все еще «колдовал» возле своего тренера, неспособный к надежному блоку. Покемон принял решение сразу и ринулся вперед, в надежде поразить врага, но что-то на секунду задержало Квилаву, опять этот несчастный белый свет! Ничтожный миг отделил победу и вывел к поражению, на Квилаву рухнул очередной метеоритный камень и она потеряла сознание.

Словно очнувшись, к Эшу подбежала Лера, Брок, Митек и даже Тамара пытаясь каким-то образом поддержать его. Ментал, не в силах отвести взгляд от того места, где исчез последний из его монстров, думал о затеянном, им же, сражении. Он уже понимал, что разучился проигрывать. Наделенный способностями Дигнатеру, он совсем позабыл о том, что может проиграть вот так, потеряв все заработанное. Сейчас, он терял лишь товарища, но мог потерять и больше. Фьюзер посмотрел на юношу так, словно проиграл сам, а затем медленно промолвил…

– Ты прав, ментальный тренер, я откидываю тень на свой орден. Ты лишь оборвал мои «крылья», которых я и так не заслуживаю. Старик повернулся и ушел, вновь накинув на голову капюшон.

Позади вновь раздались голоса. Все поспешно оглянулись – по улице шла высокая девушка в красивой белой мантии, с еще более белыми волосами, улыбаясь Тамаре и Антику. Эш потешно вертел головой, в его серых глазах застыло бесконечное удивление. Брок стоял рядом с ним, прямой и неподвижный; он страшно побледнел, и теперь было видно, насколько он все-таки «покусан» жизнью, Митек все еще посматривал вокруг, отдав свое пиво испуганной Лере, Дженни разгоняла непослушных и любопытных горожан, готовилась к допросу лучших из тонулундов восхода.

Episode № 6: Wings of Seraphim

От правды не убежать,

И преступление всегда предшествует наказанию,

Как свет предшествует тьме, а тьма предшествует свету.

Westrout Graveyard, 10 mi from Westrout Village – 17 January 2007: 18:10

Далеко – далеко на западе виден был узкий кусочек закатного неба. Солнце уже опустилось в Великое Море, но край небосклона был все еще окрашен в зеленоватые тона, а вдоль горизонта тянулась яркая, но едва заметная, багровая дорожка. На мгновение мужчине показалось, что на фоне океана он различает точечные башни пограничных островов далекого Андона, загадочного материка, лежащего за Великим Морем. Сам же он, никогда там не бывал.

Стоило ему вспомнить о прекрасных Белых Дворцах, на вершинах холмов в Долине Тысячи Роз, о вечно молодых священниках, о загадочной цитадели Белой Серафимы, где живет сам Эмергон Трули, великий Ангелион, чьим именем клянутся все серафимы, – его сердце просветлело, словно чья-то незримая воля властно сдернула серую паутину мрачных мыслей. Фьюзер поднял голову и приободрился; он даже начал тихонько напевать старинную песню, вычитанную в каком-то из белых храмов; ее пели все серафимы, в дороге, или просто во время отдыха, когда в голове царил беспорядок. Сколько бы раз, старик не пытался подбодрить сам себя, правда никуда не девалась. Он тут же вспоминал своего племянника, ожидающего суда в Ледяном Королевстве, вспоминал его родителей, вспоминал свою жизнь, свою сестру, у надгробия которой он и горевал сейчас.

Это было небольшое сельское кладбище, площадью не более 3 гектаров, на котором уже многие десятилетия находят свой покой жители окрестных городков и деревень. Раньше, здесь был густой еловый лес, теперь почти ничего не изменилось, все те же громады вековых деревьев, точно такая же тропинка, чуть заросшая и запущенная. Тем не менее, кладбище содержалось в прекрасном состоянии, не смотря на то, что здесь редко появлялись люди. Аккуратные каменные постройки окружали багряные космы небольших садов, над черепичными крышами семейных склепов пели птицы, изредка попадались ухоженные пруды с беседками и скамьями на берегах для отдыха путешественников, а памятники, монументы, статуи, так и вообще, попадались на каждом шагу. Постояльцев здесь практически не было, сейчас лишь Фьюзер Белерубиньян сидел на скамье, напротив могилы своей сестры и её супруга, да пара стариков грустно покачивались далеко впереди.

Мужчина высоко поднялся и снял с себя белый дорожный плащ, оставшись в удивительно красивом синем камзоле с алой накидкой за спиной, расшитой многочисленными серебряными нитями цветков розы. Он был гладко выбрит, под густыми седыми бровями выделялись ярко – голубые глаза; редкая сеть морщин залегла в уголках глаз, ввалившиеся щеки дополнялись четко выраженными скулами, – узкое, бледное лицо уже очень не молодого человека. Его можно было назвать красавцем, если бы не один изъян, служивший для него не столь уродством, сколь напоминанием. Длинный и широкий шрам перекрывал правый глаз, тянувшись от кончика лба до самого подбородка. От этого, зрачок постоянно наливался кровью, наполнялся слезами, – ресницы были выщипаны. Взор его был необыкновенно добрым, но не так, как у всех истинных серафимов, а наполненный неясной печалью, тревогой и болью утраты. Он почти не смотрел на могилу своих близких, взирал поверх, разговаривал с усопшими, и каждое слово будто протыкало ему сердце, отражаясь невосполнимой болью на его лице. Потом, он сел и открыл свою небольшую походную сумку, закрепленную на обратной стороне мантии. Тот час появился листок бумаги и чернильная ручка, огненного красного цвета с выгравированными инициалами – «A.R.». Старик странно вздохнул… и заплакал… слезы покрывали белоснежный лист, он взмок, стал тяжелым и упал к ногам тренера. Бедняга со страшно вспухшим лицом достал новый лист, схватил ручку с такой силой, что она едва не сломалась, согнул колено и принялся писать, завернув рукава, обнажая свидетельства страшных увечий, порезов, которые он видимо нанес самостоятельно.

Продолжая всхлипывать, серафим ощупью пробрался к своему месту и удобно уселся, прикрывшись плащом. Слезы высохли, уступив место обиде: «И с чего это он взял, что я позорю свой орден, с чего я сам уверил в это! Я не виноват в том, что дурной мальчишка пошел не той дорогой, я учил ему всему, и так, как учили меня. Он сам виноват, вот и получил наказание, за преступление!» – Мужчина перевернулся на другой бок, в глазах вновь защипало, в сотый раз он приходил к выводу «от правды не убежать, и преступление всегда предшествует наказанию, как свет предшествует тьме, а тьма предшествует свету». Слова ментала, подростка, оказались не только верными, но и решающими во всей судьбе опытного странника из Хоенна. И он начал свое письмо, как начинают его все люди, временно позабыв о самом себе… «Дорогой Дарн, пишет тебе твой дядя, заменивший отца, учитель и друг, Фьюзер «Серафим». Думаю, что когда дойдет это письмо, судебное слушание уже закончится, приговор будет объявлен. Если ты читаешь это письмо, значит ты заслужил наказание за свое преступление и сейчас отбываешь срок. Хочу, чтобы ты знал, как мне больно и грустно. Даю тебе слово, что скоро навещу тебя, едва разберусь со своими проблемами.

Но все-таки, мне ужасно не понятно, зачем ты стал алчным, злым и самовлюбленным преступником? Что двигало тобой, или ты не помнишь годы, затраченные на то, чтобы стать истинным служителем Света? Смерть твоих родителей – нестерпимая утрата и горечь, но у тебя ведь есть я…»

Старик вздрогнул, воспоминания тонули в нем, ускользали в памяти и он с трудом смог удержать их в сознании, для наиболее точного изложения. Ведь прошло уже слишком много времени…

11 January 1998 – Orphanage of Red Rose: 10:22

Круты и опасны были склоны вблизи Западного Тракта, тропинка то опасно нависала над бездонными обрывами, то упиралась в казавшиеся неприступными склоны, но всякий раз можно было отыскать совершенно незаметное ответвление, выводящее к желанной цели. В одной из лощин этого маршрута, уже многие годы стоит высокое здание с огромным участком лесопарковой зоны, сиротский приют, содержащийся на средства серафимов. По тропе в сторону главных ворот медленно шагал мужчина в ослепительно белой мантии, с капюшоном поверх головы. В правой руке он держал посох, левой подкармливал Тэйллоу, слетающихся прямо ему на руку. Фигура оказалась у высоких диковинных ворот, из стали, окрашенной в черный, с удивительной тонкости рисунком; многочисленные переплетения роз тянулись вдоль всего забора, то разрастались до невиданных размеров и образовывали ворота поменьше, либо становились едва заметными. Еще до того, как гость решился позвонить, к нему, по длинной мощеной белым кирпичом дорожке бежала женщина, примерно его возраста. Достаточно полная, но с открытым добрым лицом, покрытым румянцем, толи от волнения, толи от быстрого бега. Пришелец улыбнулся в ответ и откинул капюшон; уродливый рубец вдоль всего лица ни чуть не смутил женщину, не пряча улыбки, она отворила ворота и пропустила внутрь гостя:

– Фьюзер… как я рада, как рада! Заходи, он тебя давно ждет!

– Спасибо. – холодно заметил Фьюзер, но подняв глаза на женщину, в миг потеплел, – Большое спасибо, Лилия. Пойдем, ведь он ждет.

Они пересекли двор и оказались в узком проеме, меж густой чередой сосен и деревянной стеной детского приюта. Над ними сплетались какие-то странные растения, всюду были развешены пучки засушенных трав, чей аромат приятно наполнял воздух. Здесь было темно и немного страшно, откуда-то издали доносился веселый писк детских голосов, слева, за стеной, звенел мощный подземный поток, укрытый исполинскими гранитными камнями, поросшими мхом. Фьюзер шел быстро, прихрамывая, со строгим лицом, с ясным стремлением быстро закончить неприятное дело. Лилия шла медленнее, и ей приходилось то и дело, переключатся на бег. Её мимолетные взгляды в сторону спутника, оставались без внимания и по прошествии нескольких минут, она грустно смотрела в землю, возвращаясь к реальности, лишь заслышав голос серафима.

– Куда дальше, Лилия?

– … Ах, да… вот здесь, направо…

И они вновь шли по коридорам, минуя беседки, где можно было встретить различных преподавателей и воспитателей, переполненных радости, при появлении этой «парочки». И вот, когда мимо проплыл небольшой фонтан, в пруду которого плескалось несколько Псидаков, они оказались на заднем дворе школы. Это была небольшая игровая площадка, с огромной сосной в центре. В её ствол было вбито несколько металлических стержней, на которых крепились многочисленные качели, всюду бегали мальчишки, гоняя мяч, с трудом понимая, где здесь противник, а где партнер по команде. Девочки, почти все очень юные, играли в куклы в некотором отдалении, но всегда компаниями. В самом дальнем конце, прямо у стены, на пне сидел мальчик. Его было трудно не заметить, хотя он и спрятался в тени еловых ветвей, нависающих прямо над головой. Также как и Фьюзер, он кормил птиц, да чертил круги на земле, используя небольшой карманный ножик. Когда его заметили, он уже метил этим «оружием» в начертанный круг. После броска лезвие застряло в почве и, судя по довольному лицу мальчика, попало в нужную отметку. Лилия перепугалась, заметив новое увлечение своего воспитанника, но Фьюзер жестом попросил её успокоиться, а сам зашагал к юноше, на вид которому было не более десяти. С каждый пройденным метром, радость окружающих таяла, игры прекращались, сгущалось молчание и жуткое напряжение. Видимо «отверженный» это почувствовал и обернулся, заметив приближающего старика с посохом в руке. Он был ему не знаком, – седые брови, аккуратная седая бородка, тянувшиеся от уха до уха, да ярко голубые глаза, испорченные уродливым шрамом вдоль всего лица, но именно по нему, Дарн и узнал пришедшего. Отскочив назад, он уже с полминуты сдерживал нож наготове, занял боевую позицию, – Фьюзер остановился.

– Дядя… Фьюзер…, – промолвил он неуверенно, будто принимал решение о решающем, смертельно опасном, броске.

– Да, Дарн – это я. Брат твоей матери, Фьюзер Рэндайс.

И они замолчали, глядя друг другу в глаза, не обращая внимания на странные разговоры за спиной пришедшего. Дарн был худым, среднего роста, мальчиком со страшным следом ожога на левой ноге. В отличие от Фьюзера, глаза у него были отцовскими, черными. Смотрел он на всех, будто затравленный волк, ожидая нападения, никогда не отводил взгляда и всегда старался атаковать первым, не доводя дело до обороны. Тем не менее, в приюте никто с ним не разговаривал, и тем более не смел обидеть, он сразу дал всем понять, что этого не потерпит. Когда Кларк, заводила среди всех подростков, решил потешиться над его уродствами, то тут же обнаружил нож в своей правой ладони. Теперь, когда напротив него стоял высокий мужчина, всем похожий на волшебника из сказок, многие ожидали жестокой расплаты над этим «чертенком». Но Фьюзер задал лишь единственный вопрос «Пойдешь со мной?» и получил мнимый ответ, кивок со стороны своего племянника.

Раньше Дарн думал, что став серафимом, он сразу же овладеет великой силой и тайнами мироздания, станет понимать язык диких зверей, лесных растений, и произнося лишь слово сможет поселять в душах людей и Покемонов – доброту, свет и покой.

Но все оказалось совсем не так. Они с Фьюзером шли и шли: сначала на запад, потом на восток, возвращались в Храм Благословения, поворачивали и снова шли в неизвестность. Обогнули горы Джотто, вышли к Форо, ночевали в маленьких деревушках или прямо под открытым небом, словно жалкие бродячие артисты или какие-нибудь фокусники из погоревшего цирка. Никаких легендарных монстров они не встречали, ничем волшебным они не занимались. Двуручный посох учителя, на который сначала мальчик взирал с ужасом, теперь был и у него в руках, и он оказался самой обычной «палкой», на которую можно опираться при ходьбе. Покемонов у Дарна и вовсе не было, старик что-то пробормотал, но ловить так никого и не позволил. Лишь странно улыбнулся и скрылся в чаще леса, а вскоре объявился в окружении десятка монстров, которые без страха, принимали еду у него из рук.

Ученик уже догнал Фьюзера по росту и теперь был молодым красавцем, с крашенными, голубыми волосами, спущенными до пояса. Одет он был точно так же, как и учитель, а вот вел себя иначе. Во время привала, он как и полагается, читал книгу с молитвами, скучающе перебирая страницы. Лежал обычно на земле, или на ельнике, ел больше нужного и никогда не отказывался от добавки. И все-таки, взгляд у него изменился, стал более доброжелательным, легким и открытым. Улыбался он редко, но обаянием он обделен не был. Он делал все, что велел ему Фьюзер, приносил воду с речки, кормил птиц, поливал цветы. Как таковой цели странствий, у них не было, переходя из города в город, они находили там бродяг, нищих и всячески им помогали, – избавляли от болезней, помогали материально, выручали из передряг. Даже с преступниками, отношения у них были сугубо доброжелательные. Дарн всегда ждал захватывающего сражения, в котором его учитель раскидывает в разные стороны монстров врага, но Фьюзер лишь улыбался. Большая часть нападающих, либо тут же отправлялась в тюрьму, по собственной воле, либо испуганно убегала. А они шли дальше, в следующий город, и ждало их тоже самое. Изредка, «везло» немного больше. Им попадались другие серафимы, тогда они на славу пировали, съедая большую часть походного запаса, но никогда не злоупотребляли спиртным, и часто созывали всех желающих, если встреча происходила в каком-нибудь поселке. Дарн сидел тихонько, и слушал, слушал разговоры взрослых и мудрых мужчин, но не заметил ничего необычного в их речах. О плохом они никогда не говорили, можно было подумать, что во всем мире имеет место лишь добро, и говорить о нем уже скучновато. Интересовались о семье, о здоровье, друзьях и погоде. И традиционные сочинения стихов и их зачтение на всеобщее слушание. Дарн оставался абсолютном безучастным слушателем, будто он и не серафим вовсе, а «мужик» из числа «желающих». И однажды, когда они сделали привал где-то между городами Манкаль и Алькван, юноша набрался смелости и дерзко спросил…

– Когда же начнется мое обучение, брат Фьюзер?

Хоть старик и был на редкость молчаливым, обращался с племянником мягко и очень доброжелательно, спокойно, отвечая на все немногочисленные вопросы…

– Оно уже началось, – сказал Фьюзер.

Дарн с силой пытался удержать то, что спешило наполнить чашу наступившего молчания, и все-таки не удержался:

– Но я же совсем ничему не научился!

– Потому что еще не понял, чему я тебя учу, – ответил серафим, продолжая посадку очередного дерева в суровых землях Форо, почти уверенный в том, что оно не приживется.

Дарн ему не ответил, он хотел что-то добавить, что-то важное, но почему-то не смел…

– Ты конечно хочешь побыстрее стать сильным, – тем временем продолжал учитель, устремив свой благожелательный взор на ученика, – выучить множество различных способностей, обрести власть над сильнейшими монстрами на планете, стать сильнейшим в нашем огромном и многообразном мире, а затем остепенится… и что, что ты будешь делать дальше, когда будешь самым сильным?

– Буду защищать тех, кто мне дорог, и давать им столько, сколько они попросят.

– Этим путем ты не придешь к силе, истинная сила заключена в доброте…

– Так говорят все серафимы! – дерзко перебил Дарн своего наставника и даже вскочил с холодного камня, растянувшегося на огромном утесе, – Скажи мне учитель… что хорошего в Добре? В том, что мы делаем?

И Фьюзер не смог ответить, потупил взгляд, больше напугав собственного ученика, нежели испугался сам, у него не было ответа на вопрос, он не знал что сказать. Лицо его вдруг налилось страшной яростью, в глазах загорелся огонь, но он это умело скрывал, и Дарн ничего не заметил. Старик выпрямился, возле посаженного деревца, и мягко заговорил…

– Дарн, сила – это не только способность к физическому устранению, сила – это не только источник власти, сила – это и способность дарить жизнь, возрождать её там, где её и не могло быть, нести свет туда, где прежде была лишь тьма. Искоренение зла, дорогой мой Дарн, не наш удел. Наша задача, сеять доброту и в этом наша сила, никто в мире, на это не годится лучше нас, серафимов. Что это за дерево, что я посадил?

– Каштан, учитель…

– А до него?

– Не знаю…

– Его называют Граб, и насколько я знаю, толку в том маловато, пользы никакой. Но я, дал ему жизнь, и оно выросло на суровых склонах, где никогда бы не появилось не единого деревца. И это моя гордость, ибо это проявление моей силы. Ну а ты, Дарн, что сделал ты?

– Ничего, по сравнению с вами, учитель.

– Не правда, ученик. Лишь твое появление, стимул жизни для меня. Я не хотел жить, хотел погибнуть, но когда узнал о твоем существовании – передумал. Ты породил жизнь там, где её не могло быть. И в тебе уже есть великий дар, и я помогу тебе открыть его.

– Брат Фьюзер, я жажду мести, хочу найти убийцу моих родителей…

Старик нахмурился. Неприятно осознавать то, что все, что ты говорил – не имело роли для юного разума, столь важного человека для тебя. Однако он сдержал свои чувства и решил помолчать, продолжив работу над деревом, и когда понял, что Дарн также успокоился, поднялся с колен. Сложил дрова, у назначенного места, разжег костер, ибо становилось холодно, безжалостный морской ветер уже продувал до костей. Фьюзер тихо заговорил:

– Дарн, милый мой племянник, ты ведь здесь не на привязи. Не ты пришел ко мне, а я к тебе. Ты еще слишком молод, чтобы делать собственный выбор, но я не твой отец и сделать его за тебя – не могу. Если хочешь, то это будет наше последнее путешествие, и я приведу тебя в магическую академию Мизолар. Там обучают высоким искусствам, и я уверен, ты овладеешь ими в совершенстве, станешь вместилищем силы, которой жаждешь. Надеюсь, твоя гордыня и жажда мести, окажутся связанными терпением и силой воли. Я бы конечно, оставил тебя при себе, научив тому, что тебе не достает, но против твоей воли – я не пойду, от этого – ничего не получится. Выбирай, скитания со мной, или магическая просвещенность академии Мизолар.

Дарн стоял молча, в душе его царило смятение. Он успел полюбить своего наставника, но понял о своих чувствах, лишь сейчас, понял, что он – его единственный родственник, друг, заменивший отца и больше у него никого нет. Юноша взглянул ему в глаза, на посаженное им дерево, и чуть не заплакал, когда вновь увидел его лицо, озаряемое пламенем моментально разожженного костра. Фьюзер улыбался и молчаливо ожидал. В душе у Дарна загорелся теплый огонек и так ему захотелось остаться с дядей, ходить по лесам, горам, нести свет во тьме, сеять доброту на, охваченной злом и алчностью, планете. Просто быть рядом с этим простым стариком, и не просто быть его учеником, а служить ему, прославить его имя, и когда придет время, отдать за него жизнь…

Но в его душе кипели и иные страсти, унять которые он был не в состоянии. Жажда мести, стремление найти и изничтожить человека, отнявшего у него все, все самое дорогое – семью. Этот путь, озаряемый багровым пламенем, запятнанный кровью слишком бросался в глаза, на фоне белоснежного, затянутого туманной дымкой, и невероятно долгого пути Фьюзера. И не смотря на все душевные терзания, он все-таки сделал свой выбор…

– Учитель… я выбираю Мизолар.

– Что ж, так тому и быть, – сказал серафим. – Передай это нашему верховному учителю, Дарн. И попутного тебе ветра, милый племянник. Прощай!

И все. Фьюзер повернулся и быстро пошел вниз со склона, не оборачиваясь. Юноша оторопел, и смотрел как уходит – его Учитель… Фьюзер Рэндайс.

«..у тебя есть я…!» – старику не сиделось на месте, письмо заглохло на последнем предложении, словно натолкнулось на непроходимую стену, далее Фьюзер писать просто не мог. В голове все бубнили многочисленные голоса, становилось жарко, из больного глаза, градом струились слезы. Серафим вновь выпрямился и как-то живо стукнул ладонями об колени, даже улыбнулся. «Ничего, мы еще покажем им, Дарн. Надо просто поговорить с людьми знающими, понимающими, которые не боятся чужого мнения и в трудной ситуации всегда помогут другу. У меня такие знакомые есть, и я уверен, они меня помнят и посоветуют, что делать…»

А что делать? – Невольно задавая себе этот вопрос, тренер всегда возвращался в самое начало. – Что делать в сложившейся ситуации. Дарн нарушил закон, преступил устав ордена, использовал силу во зло. Почему же он это сделал? Деньги… ему нужны были деньги. Зачем? – и тут его, как громом жахнуло, руки опустились, лицо помрачнело. – Он одержим жаждой мести, ищет убийцу своих родителей. Фьюзер закрыл лицо ладонями и не стесняясь заплакал, впиваясь ногтями в собственный лоб. Тут же, он схватил незаконченное письмо и порвал его на мелкие кусочки, с такой яростью в глазах, будто несчастный листок бумаги виноват во всех его бедах. Рыдания прекратились, но вовсе не от какой-то радости, теперь мужчина видел спасительную лестницу, ведущую наверх, из ямы, в которую он был сброшен. Путь был только один, вернуть свои крылья и крылья своего ученика, может лишь он, вернувшись в самое начало.