Текст книги "Хроники Ледяного Королевства (СИ)"

Автор книги: Алексей Панихин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

– Ты ничтожество, передай Фениксу мой пламенный привет!

Слегка подпрыгнув, юноша оторвался от земли на добрые восемь саженей, оказавшись прямо напротив огромного зрачка, в котором застыло мрачное принятие неотвратимого рока. Лиравель пробил это зеркало насквозь… Результат не замедлил себя ждать, – рана выплеснула на изумрудные с серебром покровы одежды настоящий кровавый залп, приземлившись, Си-Кафа не успокоился и продолжил экзекуцию. Вспыхнув в свете луны, легендарный клинок играючи скользнул по шее зверя, рассекая артерии. Это был уже совершенно не нужный удар… Теперь, вместо фонтана крови на землю упало несколько черных капель, – кровь в жилах стремительно затвердевала, и Дух не мог этого не знать. Раздалось шипение, – Лиравель загорелся багровым пламенем, что в купе с черным сиянием самого мечника, напоминало уже апокалипсическую картину весьма трагичного будущего, – по пещере поплыл запах горелого мяса. Лезвие наконец-то скрипнуло, царапая кости черепа. И тут лед истончился окончательно и огромная туша сорвалась вниз, погрузившись в воду почти полностью, – торчал лишь самый кончик его отвратительного горба, покрытого вонючим сизым мехом. Сразу после этого, Кичум упал на колени, черное сияние исчезло, с глухим хлопком, наполнив комнату ослепительным алым светом и обдав давно не дремлющего Мьюту волной жара, от которого заслезились глаза. Краканур тем временем упал на дно и словно вытянулся, – массивная нижняя челюсть отвисла, покрытый язвами язык свесился набок. Кичум переводил дыхание, хаотично искал глазами вокруг сферу… с ужасом нащупав её в карманах своей мантии. Мьюту подошел внезапно… поднял с земли клинок и спрятал за спину, показав лишь эфес из-за краешков необъятной своей мантии.

– Все в порядке? – задал Мьюту невозмутимый вопрос.

Эш кивнул и ощутил какое-то странное чувство обреченности – капюшон спал за спину, обнажив поседевшие до бела волосы молодого тренера, на мгновение у него мелькнула мысль, что покемон зря так надеется, что он остался жив. Сердце бешено колотилось, рывками, бросаясь вперед и в некоторые мгновения казалось, что вот-вот и оно выпрыгнет из груди, человек задыхался, все пытался перевести дыхание. Лицо было бледным и заплаканным, глаза смотрели жалко и затравленно.

– Я просто не хотел… – Эш умоляюще посмотрел на клона и хотел еще что-то сказать, но тот все понял без слов. Мьюту упал рядом с ним на колени. Кожа на руках тренера становилась пепельно-серой, на поверхность просочились словно выжженные черные спирали [17]17
  Черные Спирали – Когда Аранор «Безликий» выйдет на сражение с Си-Кафа, тело Эша уже будет сплошь усеяно подобными «татуировками». Кичум будет сдерживать некроманта внутри себя в течении еще полутора лет, после чего поддасться его воле. Пройдет еще около года, и посох будет собран полностью. Ментал полностью исчезнет из сознания Си-Кафа, – начнется кровопролитная война в Форо.


[Закрыть]-узоры, на губах запеклась кровь, из груди вырывалось хриплое прерывистое дыхание, одежда повисла, насквозь пропитанная кровью.

– Ты единственный близкий мне человек… – покемон приблизился и в голосе прозвучал укор и почти злоба.

Кичум сглотнул…

– Уходим. – он поднялся на ноги и не оборачиваясь, направился к дальней стене, где была прорублена арка в узкий туннель с низким потолком и неровными влажными от выходившего конденсата стенами. Мьюту, пригнув голову, медленно продвигался следом, – накинул капюшон. Ментал несколько раз поскользнулся на сыром полу. Юноша потерял счет времени, в голове была одна – единственная мысль – куда девалась та Сила, которая недавно чуть было не убила его. Обернулась обратно в Сферу? Или же все-таки осталось затаенной глубоко внутри? Так, или не так… кем бы эта сила не являлась, нельзя, невозможно ей завладеть своим основным оружием, – посохом! Нельзя, что бы эта скверна попала в плохие руки! Эш делал шаг к выходу, свет был близок, вот он рассвет… Еще один шаг, еще один… Кичум понял, что необходимо сделать. Срочно, как можно быстрее необходимо отыскать древко, – собрать посох и запрятать артефакт куда подальше от безумных культистов и фанатиков… храм Дигнатеру. Да… да… собрать и спрятать. Резкий после подземного полумрака свет пасмурного дня заставил человека закрыть руками лицо и прижаться к какому-то выступу, который оказался Мьюту, тут же покровительственно зажмурившись. Когда его глаза, наконец, привыкли к свету, он обернулся к выходу, у которого застыл несколько растерянный клон. Эш странно улыбнулся, протянул руку на прощание и сказал:

– Наивно полагать, что наша жизнь – есть вечное сражение со злом, с несправедливостью и низостью, но и столь же нелепо быть чересчур доверчивым и верить, что все вокруг друзья – ведь тогда нас просто убьют…

Покемон почувствовал, как что-то буквально ворвалось внутрь его существа… это как внезапная пощечина от горячо любимой подруги:

– Да. – отозвался Мьюту и пожал руку…

Episode № 11: Final Countdown

Coldness City, Dove Fence Inn: 2007, Febraury 1–3:22

Комната давно погрузилась во тьму, лишь кое-где мерцали слабые огоньки свечей, да их отблески на чугунных канделябрах появлялись и исчезали, загадочно посверкивая в мягкой мгле. Самое тёмное время суток. Темноволосый юноша, приподнявшись на локте, чутко прислушался. Тишина. Он не мог сказать, что его разбудило. Может быть, едва заметное касание сквозняка, может быть, чей-то хриплый смех, влетевший в окно, словно из другого мира – окружение казалось словно выдернутым из реальности, оно как будто плыло по волнам, ощущение лёгкого покачивания не оставляло. Уэйн почти не удивился, осознав, что в комнате он совершенно один. Он сел и, обхватив голову руками, беззвучно застонал. Достаточно гордый, он уже жалел о том, что слабость опять взяла верх. Тихо встав, он потянулся к старому креслу – качалке. Первая попытка была неудачной, рука беспомощно упала вниз; тренер совершил следующий рывок и ухватился кончиками пальцев за джемпер, что был аккуратно повешен на спинку, – но рука вновь соскочила вниз. Лишь на третий раз, едва оторвавшись от простыни, он стянул кофту за рукав. Несколько минут спустя он уже выходил из комнаты. В одном из номеров дальше по коридору горели свечи – тёплый жёлтый свет лучом разрезал тьму, полукругом ложась на пол. Он безмолвно застыл на пороге. Кичум читал. Де Зон готов был поклясться, что от него не укрылось беззвучное появление тренера ярости. Ментал не поднял головы, ничто не изменилось в его лице, в его взгляде. Он молча и безразлично перевернул страницу. Уэйн закрыл глаза. Он вдруг с ужасающей ясностью понял, что этот, напротив, теперь даже и не вспомнит о том, что когда-то они были близкими друзьями. Он в очередной раз обманул себя. Неслышно шагнув в тень, тренер пошел прочь.

Рассвет был непривычно алым, словно весь румянец, так и не выступивший на бледных щеках, проявился в прозрачном утреннем небе. Закрыв дверь в трактир, тренер прислонился к ней спиной, досадливо переплетая пальцы. Опять. Некоторое время спустя, провел ладонями по сухим щекам. Поддаваясь странному желанию стереть здесь все следы своей жизни, чтобы найти место для своей новой, он почти яростно проводил утреннюю тренировку, – упражнялся во владении кинжалом, темным подарком и настоящим проклятием неистовой силы. К полудню изменилось всё, даже запах: вместо какой-то противной влажности нос щекотали ароматы промерзшего снега, утреннего домашнего завтрака и почти неуловимый запах мяты. Пинок в дверь внёс в ряд машинальных действий некоторое разнообразие… Какая-то девушка резко развернулась к двери и ехидно заметила:

– Дверь открывается в другую сторону.

Де зон пошел навстречу, не смутившись, высказывал честное и глубоко нецензурное мнение о неправильных дверях, о тех, кто эти двери ставит и о тех, кто таких идиотов рожает. И только после этого соизволил занять свободное место за общим столом, – несколько тренеров помладше, как можно незаметнее, отодвинулись подальше. Двое мужиков с полными кружками пива напротив, перебрасываясь сальными шуточками – а по-другому они и не шутили —, не обратив внимания, Кичум прошел мимо, оставив неизгладимый след на только что вымытом полу, подошвы его кроссовок были страшно испачканы, сбросили свою ношу на ближайшую скамью, о чём-то ругаясь и толкая друг друга снова и снова, прошли мимо две девчонки, и уже на пороге кто-то из них как бы между прочим сказал:

– Этот мой!..

Когда закрылась дверь, с лёгкой грустью Уэйн подумал, что сейчас он не против был выпить. Опять… Пускай и совсем немного, пять – шесть стопок хорошего коньяка, или на худой конец, бутылку пива. Голова гудела страшно, напоминая о том, что злоупотреблять не стоит, – завтра намечался финальный бой турнира… Как же хотелось вновь, окунуться в злостный хмель, потерять голову и бредить, рваться и рваться туда, где к небу тянутся белоснежные башни, где на острых шпилях танцуют с ветром флаги. В долину тысячи роз, в светлую крепость. Щенок. Да что там у света…. Один самообман.

– Уэйн!

Услышав своё имя, юноша поднял тяжёлый взгляд. Тренер явно надеялся, что его здесь никто не побеспокоит, а потому не обрадовался появлению Венки, своего старого друга.

– Отдыхаешь? – медовый голос прозвучал над ухом, – уроженец архипелага навис над ним. Он был как клинок – тонкий и подтянутый, готовый в любую минуту сорваться в стремительный полёт. Длинные каштановые волосы были стянуты в тугую косу и обвязаны шнурком, чёлка пострижена неровно – явно просто отмахнули кинжалом. Зелёные глаза метали молнии. Де зон мотнул головой, хмуро ответил сквозь зубы, не без вызова:

– Отдыхаю! – Венки уже достаточно давно был знаком со слугой башни Гнева, чтобы знать: такой голосок означал только ярость.

– Перед служением свету сил набираешься? – съязвил парень, садясь рядом и закидывая ноги в грязных сапогах на стол. Отпил из услужливо поднесённого бокала. – Если ты думаешь, что у света тебя примут после того, что ты им сделал, то ты ошибаешься.

Де Зон поджал губы. Помолчал.

– И что мне делать? Я просто хочу освятить, отчистить чертов кинжал, – юноша быстрым движением вынул даго из сапога и с силой, от души метнул. Бородатый тангар отшатнулся. Клинок вошёл в мишень почти по самую рукоять.

– А что теперь делать? – хмыкнул Венки. – Можешь отречься от тьмы и, когда свет в очередной раз отречётся от тебя, стать серостью, ничем. А можешь выбросить из головы все глупости и остаться верным хотя бы себе.

Шуму в трактире прибавилось. Кое-как попав в проём – первые два раза встреча с дверным косяком не заставила себя ждать – в помещение ввалился местный выпивоха и дебошир, Митек. Его не менее захмелевший товарищ был задержан местным вышибалой за попытку провести в «городьбу» своего старого, плешивого и уже привыкшего ко всему Рабидаш. Пока вышибала со скучающим видом макал неудачливого мужичонку в бочку с водой, Митек пытался шумно и немного неразборчиво – язык заплетался – усовестить хохочущих посетителей. Уэйн недовольно скользнул по нему взглядом.

– Светлые очень любят пафосные прощания, – несколько секунд спустя заявил Венки, отгоняя неловкое молчание. – Зачем тебе в белую крепость? Чтобы потом всю жизнь ощущать на себе косые взгляды? – презрительно скривился. – Ты всё равно уже ничего не изменишь. Хотя ты можешь попытаться. Только пеняй на себя, если когда-нибудь нам придётся сойтись на поле боя. И вообще… Заклинателей подобного рода ты сможешь встретить и среди тёмных, а вот друзей среди светлых точно не найдёшь, – видя сомнение друга, привел он последний аргумент.

Де Зон фыркнул:

– Торерос заявил мне то же самое, – вздохнул, и лицо тут же перекосило от ударившей в грудь и рёбра боли. В последнем сражении на Вершине Колдурстра он, несмотря на предостережения, вступил в неравный бой с двумя вампирами. С болью пришла и ярость, как часто бывало у него из-за способности берсерка. Венки тем временем вытащил из мишени клинок и вернулся с ним обратно. Кинжал, вращающийся в его ловких руках, на мгновение замер и снова закрутился, отполированная сталь отбрасывала блики огня, томящегося в тесном плене камина.

– Он без вести пропал, – бесцветным голосом ответил тренер. – Он вернётся. Когда-нибудь. Наверное.

– Вот Черт!.. Обещал же, что дождется тебя!

– Нашел какого-нибудь дракона и душит его прямо сейчас, – улыбнулся де Зон. Венки помог другу встать и увлек к выходу из таверны. Шум и пьяное веселье остались позади. Холодный вечерний воздух освежал голову, путь предстоял неблизкий, Рабидаш нетерпеливо грыз узду, его хозяин, совершенно без сознания спал на крыльце, согреваясь пламенем своего питомца…

* * *

Мы всегда желаем не задумываться о последствиях… Стоит опасаться своих желаний, вдруг они исполнятся, и твоя сказка станет твоим ночным кошмаром, от которого не убежать. Как спастись от правды, как убежать от реальности, куда бежать? Как вернуть все назад? Чувствуем как воздух сгущается и давит все сильнее с каждой секундой. Словно небо вмиг обрушилось, и стало нечем дышать… Эш знал, тот теперь не отпустит, в голове билась мысль, заставляющая двигаться, хотя силы покидали его невероятно стремительно. Лучше смерть, чем такая жизнь, он уже сделал выбор, продолжая грести к спасительной точке на горизонте, опоздал… Сил нет, воздуха не хватает, словно погрузился с головой под воду… воздух в легких сгорает с молниеносной силой, а руки и ноги отказываются шевелиться… неужели это и правда конец?.. Кичум бросил слепой взгляд на тумбочку, – библиотечная, недочитанная таки за ночь книжка лежала на месте…

Предрассветное время было его любимым. Еще не появились солнечные лучи, но ты уже чувствуешь их приближение. На душе становится тепло и хочется танцевать, кружиться в танце и ни о чем не думать. Как будто невиданная сила тянет пуститься в пляс. Кичум уже давно не ощущал ничего подобного, в холодном сердце сохранилась лишь преданная верность этому времени суток.

Он лежал на кровати и тупо пялился в потолок, сопротивляясь этой невиданной силе. Не хотелось создавать лишнего шума в невероятно тихом и умиротворенном доме. Казалось, можно пролежать так целую вечность и еще затем немного… Часа в три ночи устав бороться с бодрствованием встал и пошел в душ. Одевшись, лег на кровать, и так и лежит с тех пор, рассматривая потолок и обстановку в комнате. Меняющие форму и размеры, медленно ползущие по стенам тени деревьев. Шкаф, стоящий в углу и сначала находившийся во тьме, силуэтом напоминающий громаду Туранитара, теперь стал приобретать истинную форму. Стол, тумбочка, стул с набросанными на него вещами и торба, валяющаяся в другом углу, и все еще не разобранная. Все было каким-то не естественным. Появились первые лучи солнца, отражаясь в огромном зеркале напротив шкафа стали отбрасывать на него солнечных зайчиков, едва различимых даже в этой темной комнате. Эш никогда не понимал сам, почему он все время рвется куда-то в другие города. Сначала думал, что хочет посмотреть мир. Теперь начинало казаться, что он от кого-то бежит. Друзей, будучи менталом, не заведешь, а поэтому его друзьями стали книги. Только их и перевозил он с собой все время. Возможно они занимали много места и создавали небольшие проблемы при путешествии, но он просто не мог их бросить, словно они в самом деле были настоящими его друзьями. Тут свет от восходящего солнца достиг книжной полки, свисавшей чуть кривовато на стене. Миражи, Средние Века в Хоенне, Мифы Вольдарских Гор, Книга Тактик, История. Эпоха Дразантуса… Редко он находил новых друзей, все книги, за исключением «миражей», следовали за ним уже не первый год. Пикачу мирно спал на противоположном конце кровати, – совершенно недвижно и спокойно, хотя утренний сон известен за свою прозрачность. Кичум заставил свое затекшее от долгого лежания без движений тело подняться с кровати. Пробрался в ванную, еще раз почистил зубы, умылся, сбрил пушок на подбородке и намазавшись кремом вернулся в комнату. Зашагал к спящему покемону, с намерением толкнуть того в бок и разбудить… Боец проснулся сам, едва расстояние между тренером и кроватью стало измеряться сантиметрами, – ушки нервно задергались, он поднял сонный взгляд:

– Пошли. – сказал Кичум, развернулся и вышел в коридор, утопающий в белесом свете, по-утреннему яркого солнца. Он дождался, как покемон молнией выскочит за ним, захлопнул дверь, закрыл на ключ и зашагал вперед. Подол зеленой мантии, весьма коротковатой, от чего она напоминала скорее рыцарскую герольду, волнительно трепетала под давлением сильного сквозняка, – тренер и его ученик шагали в унисон, – начали спускаться в гостиную залу. В этот момент, входная дверь отворилась от пинка и грохнула о стену, впустив холод в странный дымный мир пива, брани и веселья. В помещении было тесновато и шумно, размалёванные девки в коротких передниках сновали между стойками, строя глазки посетителям и разнося заказы. Трактирщик, страшно похожий на большого важного анорита, деловито беседовал с кем-то у стойки. За дальним столиком несколько подозрительных личностей, низко склонив головы над каким-то пергаментом, шушукались с самым заговорщицким видом. На небольшом возвышении юлой крутилась деревянная танцовщица, компания тангаров под общий хохот метала ножи, пытаясь выбить хотя бы несколько очков. Один из карликов, вскочив на стол, чтобы быть замеченным, обличительно тыкал в мишень толстым коротким пальцем и, потрясая кудрявой бородой, в которой запутались крошки, кричал: «Она издевается! Вон, подмигивает, ехидная тварь!» и требовал ещё кружечку. У окна развесёлая шаманка зубоскалила с обаятельным парнем в красной рубахе. Парень явно терпел поражение за поражением в словесном поединке, отстреливаясь обворожительными улыбками и довольно банальными комплиментами. На середине трактира под ленивое треньканье лютни танцевала пара. Лихой одноглазый проходимец чересчур крепко прижимал к себе девушку, руки его блуждали по её спине, а где были руки скромно опустившей глаза красотки, лучше вообще не упоминать… Но вошедшего всё это не интересовало. Окинув всех пристальным взглядом, он целеустремлённо направился мимо общего стола у окна, бесцеремонно расталкивая посетителей. Самый смелый – или самый захмелевший? – попытался было тангар возмутиться, но красноречиво блеснувшая молния на щеках Пикачу, напрочь отбила желание проучить нахала. «Все эти люди… их жизни… их чувства… их эмоции… они вылеплены из пластилина в этом квадратном мире… Мерзость». – думал про себя Кичум, сдерживая нарастающую тень ярости и гнева, – хладнокровность покоев храма Дигнатеру все еще была крепка в нем и помогала контролировать каждый пиксель сознания. Посетители уплетали завтрак, поглядывая друг на друга и как всегда молчали. Кичум отворил дверь и вышел на улицу.

Полуденное солнце окрашивало стволы окружающих Подножие деревьев в нежно-алый цвет, казалось, будто бы они румянятся от смущения, как юные девки. Снег громко скрипел под ногами, изо рта вырывались густые клубы пара, мороз ощутимо пощипывал нос. Кичум прикрыл глаза. На таком морозе он меньше ощущал действие своего внутреннего холода, поэтому находиться на улице было гораздо приятнее, чем в помещении. Неспешно раздумывая о своей дальнейшей судьбе, тренер резко повернул за угол. С той стороны улицы доносились негромкие голоса и топот копыт – видно, конюхи выгоняли покемонов на улицу, чтобы не застаивались в стойлах. Во всей усадьбе, мирно погруженной в предпраздничный день, проявляли активность только крестьяне. Над крышей поварни вился дымок, камбаскены, потревоженные птичницами, возмущенно квохтали, протяжно мычали милтанки… Обстановка была крайне умиротворяющая, юноша чувствовал это, когда миновал забор, отделяющий незнакомый ему участок и горный перевал. С ветки ближайшего деревца упал снег, и ментал увидел, что на стволе сидит дрожащая Сентрет. Это его не удивило – он знал, что стараниями Гаронтра, а так же некоторых его приятелей, они здесь были совсем ручными, даже наглыми, и постоянно попрошайничали. На этот случай все обитатели Подножия носили в карманах орехи или сухарики, тем самым лишь уменьшая самостоятельность зверья. И даже Эш не явился исключением – он сунул руку в карман, извлек оттуда несколько орешков и протянул раскрытую ладонь аж вытянувшемуся от любопытства покемону. Зверек забавно зашевелил носом, крепко схватился лапками за палец юноши и бесстрашно перебрался на его ладонь, затянутую в изумрудную перчатку. Там он принялся за еду с таким видом, как будто по меньшей мере командовал серьезной атакой. Покончив с последним из орешков, Сентрет пискнула и вернулась в дупло. Кичум запетлял среди деревьев, миновал неглубокий овраг и поднялся наверх, вскарабкавшись на гребень плоского холма, – Пикачу казался безучастным. Лицо вдруг, стало суровым, взгляд холодным и расчетливым. Обменялся взглядом с тренером, кивнул и стал удаляться в сторону, к противоположному краю вершины. Расстояние остановилось на отметке в девять саженей, – Эш по очереди выпустил еще пятерых покемонов. Бравые воспитанники, большинство из которых он поймал более трех лет назад. Внешне, они ничем не изменились, да и он тоже, разве что бородка была аккуратно сбрита, да фигура видимо отощала. Выражение неподдельного равнодушия не оставляло его лица, будто бы оно и не пыталось изобразить суровость. Кичум осмотрел каждого, столь пристально и внимательно, иногда задерживая взгляд, – он не смотрел на их форму, не проверял готовность и решимость в их глазах, он искал саму тень проявления эмоций… ничего. Ноль. Он скрывал удовлетворение. Но они уловили это и шустро встали, вытянувшись. Прекрасно…

Снизел поднял лапы вверх. Ничего не мешало. Он сделал пару резких выпадов и поднял взгляд на учителя. Ничего не мешает, не тянет, не сковывает движение. Квилава попрыгала на месте. Она потянулась вверх, подготавливая мышцы. Пикачу хладнокровно наблюдал издали, – Иазур осматривал свои плети, топтался на месте, подражая Голему, который иногда хлопал себя по голове лапами и просыпался. Фироу глубоко засовывал клюв в перья своих крыльев, отчищая их от грязи, – мельчайший лишний вес, и в решающий момент схватки может не хватить ловкости для маневра. Монстры разошлись в стороны, образовав почти идеальный эллипс, центром которого был Эш Кичум…

– Нет чувств, нет эмоций, нет переживаний, нет проблем и поражений. – Глаза Кичума закрылись… мир исчез. Воздух наполнился теплом трения их тел, – порывы ветра почти осторожно сорвали капюшон серебряного плаща с головы. Ментал нарочно не говорил задачи спланированного графика тренировок, лишь упомянув что последнее занятие будет тяжелым и необычным, а когда сказал… что друзьям и напарникам придется бить друг друга, хищным взглядом пытался найти в них сомнение, удивление или даже страх. Ничего, они просто приняли факт равнодушно и спокойно, а теперь просто атаковали, словно противник – манекен на манеже. Прекрасное упражнение, – Эш открыл глаза, принявшись отдавать указания всем своим покемонам, – со стороны казалось, что юноша контролирует каждое сокращение их мышц, но он ругал себя за то, что с трудом справлялся с непосильной задачей: командование шестью покемонами одновременно, которые вместе с тем сражаются друг с другом!

Снизел едва сумел отпрыгнуть от несущегося на него Голема. Приземлившись, он занес обе лапы над головой. Пикачу рискнул. Он сделал выпад в сторону Иазура, виноградная плеть не смогла во время остановить его приближение, навстречу понеслись острые, как бритва, листья, – лишь один слегка царапнул по щеке и монстру пришлось увернуться от резкого удара хвоста грызуна. Откатившись в сторону, Голем поднялся на ноги. Квилава пыталась атаковать зверя огненными атаками, но это мало помогало. Он тотчас сворачивался в непробиваемый шар, параллельно, пришлось уклоняться от когтистых лап Снизела. Всё это мешало сосредоточиться для более сильной атаки. Голос тренера в голове, Квилава подняла мордочку вверх, – с небес приближался Фироу. Быстро – быстро, острие его клюва сокращало расстояние. Огненная сфера вылетела навстречу. Голос тренера в голове, и Фироу принялся что есть мочи махать крыльями, возвращая атаку обратно, – огненный монстр кубарем покатился в сторону, спасаясь от удара. Когти Снизела разодрали Иазуру бок, но тот, так и не почувствовал боли. Он проскользнул плетьми под своим противником, скрутил все четыре лапы, поднял высоко в воздух и принялся нещадно разрезать его острыми листьями. Голос тренера в голове. Снизел закрыл глаза и представил… занесенный снегом горный утес, крохотная пещера далеко – далеко на высоте, отец и мать, вскормившее его с самых ранних лет… сестра, убитая браконьером из низины. Боль душевная сменила физическую, – он был просто непобедим сейчас. Совершенно неожиданно, Квилава выпустила ещё один огненный шар в каменного зверя, но тот словно отвлекал её внимание и не более. Рядом бегал Пикачу и чисто символически размахивал хвостом, – противников не было… Сверху донося прерывистый визг, – Фироу атаковал. Трудно зацепить крохотного покемона с воздуха, будучи весьма большим монстром, – но эта птица была обучена приемам на отлично. Голос тренера в голове. Пикачу ловко подпрыгнул, клюв страшно захлопнулся в каких-то миллиметрах от земли, – Фироу вновь начал набирать высоту, не сразу заметив, что грызун забрался к нему на спину. Снизел вырвался из оков Иазура, – но тот даже не моргнул, продолжая словно зачарованный пытаться схватить его плетьми. Голос тренера в голове. Квилава решила предпринять отчаянный манёвр. Разбежавшись, она наступила на Голема и запрыгнула на спину к Фироу. Здесь Пикачу, уже принялся беспорядочно кромсать спину товарища, ища среди стыков брони уязвимые места. Фироу пытался стряхнуть уже обоих. Квилава схватилась с грызуном в ближней схватке, и полем их битвы надолго стала спина огромной птицы. Снизел перестал сопротивляться, выпущенная пыльца соперника обездвижила его. Голем ринулся вперед, ловко блокировав удар плети Иазура, который теперь сражался уже с двумя оппонентами. Голос тренера в голове. Покемон перехватил летящий в него валун и, орудуя им как щитом, защищал себя от несильных, но резких и точных ударов противника. Снизел освободился вновь и быстро набрал необходимую скорость, – время снова остановилось, все замерло, летящий в никуда Фироу, Голем вот-вот и сломавший огромный булыжник, коим Иазур отчаянно защищался. Квилава пыталась в упор выпустить огнеметом по Пикачу, но тот сумел вовремя увернуться и сделать выпад хвостом по ногам. Удар едва не достиг цели. Квилава отпрыгнула в сторону, чуть не сорвавшись вниз… Голос тренера в голове. Фироу сделал мертвую петлю, перевернувшись несколько раз, заставив бойцов бессильно повиснуть под страхом сорваться вниз. Голем раскрошил щитовую оборону Иазура, но к своему удивлению обнаружил, как тот уже завершил подготовку использовать Солнечный Луч. Снизел согнул ноги и заскользил по вытоптанному снегу, сильно выгибая спину назад… и в тот самый момент, как Голем пробовал на вкус чистую солнечную энергию, Снизел развел лапы в стороны, когтями подрезав сухожилия на ногах обоих, прошмыгнув точно – точно под атакой травяного покемона. Они повалились, уже не способные подняться. Снизел скрестил лапы перед лицом, – сверху пришелся удар воздушного десанта. Квилава и Пикачу почти одновременно влетели в противника, вовремя блокирующего атаку. Сотрясение оттеснило его в сторону, сзади приближался Фироу, заряжаясь для применения Гипер-Луча, который мог за раз снести всех оставшихся покемонов. Темный монстр сделал кульбит назад, Квилава и Пикачу разбежались в стороны, – атака едва не зацепила Кичума, который ни на шаг не сдвинулся. Снизел бесшумно оседлал своего агрессора, скрестил над ним лапы и нанес одновременный, режущий удар по шее… Фироу вскричал и совершил мгновенную, неудачную посадку, вкопавшись на несколько сантиметров в размокшую от сражения землю. Эш спокойно поднял руку вверх… и троица тотчас замерла на месте, прекратив использование всяких атак, – повернулась к тренеру. Боль, сжимающая горло Снизела, исчезла. Голова нестерпимо болела от тяжелого, душного аромата. Пикачу устало глядел вперед. Черные точки, пляшущие перед глазами, постепенно исчезали. Квилава тяжело дышала и посмотрела на поднимающегося с колен Иазура. Его сомкнутые лепестки плотоядно шевелились.

– Вы все молодцы. – холодно сказал ментал. – А я сплоховал… Квилава, Снизел и Пикачу станете опорными звеньями в нашей стратегии, – вы будете начинать, заканчивать или выравнивать ход матча в наших командных интересах. Голем, в твоих обязанностях откачка сил избранных врагов*… Химсул Эрель, ты как и прежде слишком самостоятелен… не слушай всегда, что я тебе говорю, если и сам знаешь, как лучше поступить. – травяной монстр коротко кивнул и спрятал виноградные плети, точно, засунул клинки в ножны. – Фироу… медлителен и никакой мобильности. – покемон словно и не услышал. – Прекрасно… я знаю где выпустить тебя… завтра, когда мы победим…

Coldness City, Mt Ice Top: 2007, Febraury 2 – 12:00

Над древним королевством благословленной принцессы Колднесс всю ночь беспощадно завывал свирепый северный ветер, самозабвенно треплющий тяжелые, будто бы свинцовые тучи за мохнатые бока. Они, точно послушное стадо, щедро сыпали вниз крупные белые хлопья, еще в полете намерзавшие на ветви деревьев и опускавшие их до самой земли. Всю ночь старуха-Зима разукрашивала свои владения сверкающей ледяной мишурой, развешивала на еловых лапах комки подтаявшей небесной ваты, расстилала по земле пушистые искрящиеся ковры. Всю ночь, до самого рассвета, в глухой чаще не смолкали яростные, торжествующие и отчаянные песни – боевые гимны стаи диких майтьен, – громадные звери, затканные в серое и серебряное великолепие своих роскошных зимних шуб. Они тенями мелькали среди клочьев бушующей вьюги, то появляясь, то вновь исчезая в вихрях колючих снежинок. И на рассвете, когда распушившееся от холода солнце осторожно выглянуло из-за горизонта, позолотив лишь самые верхушки заснеженных крон, город встретил новый день настороженным молчанием, словно не знал, чего ему от него ждать. Все молчали – звери, птицы, и даже веселые сентреты не трещали, сидя на ветках и грызя прошлогодние шишки – смирно сидели проказницы в своих гнездах, не смея и носа высунуть наружу. Единственным звуком, нарушавшим хрусткую, точно тонкая корочка льда, тишину было негромкое поскрипывание снега да хриплое, прерывистое дыхание, то и дело сменявшееся надсадным кашлем. Лишь крестьяне, так и не обратив должного внимания, брались за свои каждодневные дела и обязанности.

Мороз обжигал кожу, зимнее светило тонуло в искрах белого снега. Свет отражался от белоснежных сугробов и слепил глаза. Холодно, но очень светло. Железо заледенело и покрылось инеем. Горожане. Простые приезжие, прибывшие сюда совсем недавно и провожающие уже второй месяц в царстве вечной Зимы, взрослые и дети, тонулунды и странники – оборванцы, все шагали молчаливыми толпами к сводам Ледяной Пещеры. Вытаптывая общую дорогу, они все шагали по ней, словно в почтении склоняли головы, проходили под аркой входа, – точно показывали трепетное почтение к тому Богу, что покоиться на вершине. Он, спящий непробудным сном Гламулос, обязательно когда-нибудь проснется… Они проходили мимо могилы Краканура, – пруд уже покрылся сплошным слоем толстого льда и сиял в отблесках утреннего солнца. Гладкая его поверхность, словно отполированный щит слепила глаза, заставляла отворачиваться и идти прочь. Толпы поднимались все выше и выше по коридору, что спиралью обхватывал тело стройной вершины; вышли на утес, где слева тотчас возникла отвесная громада скалы, холодная и безучастная ко всему. А справа, пропасть и смерть, следующая бок обок с ней. Люди трусливо прижимались к телу горы и почти скреблись наверх… Вскоре появились створки гигантских ворот. Они являли собой творение в тринадцать, может чуть больше, футов высоты. Высеченные из синего льда, покрытые изображениями монстров, выкованных из альзара с такой любовью и заботой, что многие и многие узнавали в них настоящие копии живых покемонов. В самом верху была выбита рунная надпись; многие уверены в том, что создана она вместе со строительством общего сооружения. На самом же деле это далеко не так, – руны эти были весьма условно переведены с древних текстов и отбиты здесь уже в наши дни, как приветствие и напутствие претендентам на трон Ледяного Короля. Сквозь проем уже не было видно белесой поверхности ледяного озера. Сегодня, плоская вершина была с широким размахом застроена, заставлена разномастными постройками и сооружениями совсем непонятными, тут и там дымили яркие шатры. Над головой закрывался сводчатый ледяной потолок, по бокам вырастали стены, совершенно прозрачные, точно из стекла. Люди выходили на трибуны построенной арены, где ристалищем стала поверхность водоема. Все здесь прекрасно сочеталось друг с другом, – глаза было сложно отвести от фантастических ледяных узоров, покрывающих темную от влаги и мороза деревянную поверхность скамеек.