Текст книги "Клан – моё государство 4"
Автор книги: Алексей Китлинский
Жанр:
Современная проза
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)
– И где ты тут увидел смешное?– с лица Скоблева не сходила серьезность.
– Комичного маловато, но делать из этого научные выводы и прогнозы я бы не стал.
– Это смотря с какого бока на проблему пялиться. Ты программу обучения рукопашному бою проходил?
– В училище. Меня все преподаватели и инструкторы ненавидели.
– За что?
– Я выпадал. Все по программе работают руками, а я, сам не знаю почему, ногой старался долбануть, слава богу они у меня крутились во все стороны. Особо любил подсечки. С самбо всё было прекрасно. Кисти цепкие, тело вертлявое. Броски проводил из безвыходных ситуаций. Меня всегда ставили на роль диверсанта-лазутчика, которого доблестные гвардейцы должны обезвредить. И им от меня доставалось порядком.
– Ещё пиво?– предлагает Скоблев.
– Нет. Я за рулём.
– Прямо тебя спрашиваю. Пойдёшь ко мне?
– Кем?
– Инструктором и подопытным кроликом. Что сидеть дома!?
– Надо обсудить с женой.
– Ты с ней не расписан, но она баба боевая. Золото, а не женщина. Согласовывай. Да, чтоб не забыл. К тебе в гости недавно приходили. Что хотели?
– Их много было, гостей-то. Кого конкретно имеешь в виду?– Михаил хитро прищурился.– Ещё я в компартии состою.
– Не кусайся, не надо. Снимаю вопрос. Я в чужие дела не лезу. А ты почему из неё не вышел?
– А мне поручение старшие товарищи давали, которых я до сих пор уважаю,– ответил Михаил.– Многие из неё разбежались, а я остался. Не идеи ради, а слова в клятве данного для.
– Фрукт ты, Мишка! Думаешь я забыл, что давал тебе рекомендацию и был твоим доверенным лицом? Уколоть ты меня не сможешь,– Скоблев сложил фигу, полез в сейф, достал корочки, развернул и показал.– Я тоже не вышел. Прошёл перерегистрацию в российской. Взносы два месяца не плачу, по возрасту.
– Я мне вот приходиться платить.
– Так придёшь?
– Не обещаю.
– Тогда своей Альбине, коль её слово тебе важно, привет передай от Али Суртазы. Она знает кто это. Может она будет сговорчивее, узнав, что он выпускник моего колледжа.
– А он кто?
– Афганский таджик. Полевой командир. Помог Альбине забрать останки мужа и боевого товарища.
– К тебе как попал?
– Рачки!– Скоблев расхохотался.– Всё-то ты знать хочешь. Он приехал в 1991 году ко мне по рекомендации, прошёл специальный трехлетний курс обучения и отбыл. Время от времени звонит.
– Из знатных, поди?!
– Из рабоче-крестьян. Мозговитый малый. Он у нас учился по линии финансов и строительства промышленных объектов. Войны, Миша, рано или поздно заканчиваются. Они это понимают и заранее готовятся к гражданской жизни.
– И ты им помогаешь. За деньги.
– Им нет. Бесплатно. Туго у них с деньгами. Я их людей готовлю в счёт оплаты наших долгов. Мы ж там наворотили, сам был, знаешь. И сейчас у меня оттуда есть ребятки в обучении.
– Готовишься к мировой революции?!
– К столетнему миру готовлюсь,– передразнивает Скоблев.
– Не обижайся, Давыдович!
– Иди со своими подначками в задницу. И вообще, вали отсель, не порть мне окончательно выходной.
– Ухожу,– Михаил встаёт, но вновь садится и спрашивает:– Давыдович, мне твой телефон ничего не напоминает?
– Этот?
– Ага.
– Так я ж не провидец.
– Ну я его где-то видел.
– Вспомнишь, придёшь,– отсекает Скоблев.
– Не обманешь?
– Хочешь меня достать?
– Я его видел у одной барышни в банке Цюриха.
– Молодая, красивая, чёрные волосы, красный костюм, зелёные туфли. Ты из дверей, а она внутрь. Так?
– Так.
– Давно ты по банкам шаришь?
– Мало ли что я там делал!
– Тогда вопросы не задавай. Лишние они.
– Наверное, ты, Давыдович, прав. Что-то я сильно много болтаю. И ведь чувствую нужен я тебе сильно, зачем, не могу додуматься, но не на должность инструктора, клянусь. И ты мне прямо, как коммунист коммунисту, не доведешь.
– Как старый товарищ я дам тебе совет. Когда кто-то что-то хочет получить не внося, я посылаю на хуй. Ясно?
– Скажи тогда мне, что делать для получения ответов?
– Есть два варианта. Устраиваешься ко мне на работу и постепенно всё узнаешь. Или обмен. Только равный. Есть у тебя на что менять?
– А купить?
– Богатым стал?
– Значит, не продаешь?
– Только знания и то не всем. Некоторым они не впрок.
– Телефон на гостей,– торгуется Михаил.
– Согласен, продолжай.
– Пороховщиков и Янов.
– Внутренний.
– Ой, хитришь!!
– Отнюдь.
– Это из Швейцарии сюда внутренний?
– Я через банк, что у меня пакуется, обзавёлся. Вот ты в банк этот сунуться не смог, хоть спеца нашёл грамотного.
– Удовлетворён,– Михаил встаёт.– На следующей недели дам тебе ответ.
– Бывай.
По дороге домой Михаил раздумывал. «Стал Давыдович каким-то своим в доску парнем. Вали ему на ты, обо всём он в курсе, крестная моя у него, про Алю он знает, даже о беременности, что банки я чистил ведает, пуп земли стал да и только. Бортник, кстати, мне говорил, что его мальчишки выпустились из престижного закрытого колледжа и поступили в МГИМО. Это правда или полуправда? Сам Илья в этом банке, куда нас не пустили, консультантом. Хо! Его Женя нашла и у него просила совета как быть. Скоблев поставил такое обращение на контроль и потому в курсе. И съемка с шести точек убийства Федотова мне не кажется странной. Они предположили, что удар будет осуществляться и поставили заранее камеры в нужных местах. Между смертью Федотова и Гречаника было три месяца. Значит, камеры поставили автоматические, долговременные. Чёрт меня забирай! Надо с ребятами Бортника поговорить. Культурно их ко мне подвели. Сам ли Скоблев дал такую установку или у него завелся умный счетовод, неважно. Важно то, что меня прекрасно обложили со всех, блядь, сторон. Такое ощущение, что хотят отсечь от чего-то. А от чего? Может наоборот хотят к чему-то подвести? К чему? Наверное, информация от Жени много весит и из-за неё весь этот сыр-бор. Да нет!! Хотя почему нет. У неё могло осесть что-то из доверительного хранения и речь вообще идёт не о „банкомате“. А что она мне передала через Алю? Я этого не стал смотреть. Бестолковый я мужик и глупый. Нет, как раз нет. Я правильно поступил. Если вся эта возня из-за этой дискеты, значит мне её смотреть категорически запрещено».
Глава 6
Он въехал во двор, выскочил из машины и вбежал по лестнице.
– Кто есть дома?– крикнул с порога.
– Почтальон Печкин!– отозвалась Аля из кухни.
– Горячая ты моя!– Михаил обнял её и поцеловал в голову.– А где все?
– Поехали покупать продукты.
– У нас что, нули?
– К девочке приехал отец. У них в Красноярском крае плохо. Вся деревенька ему сбросилась и вручила список. Перечень открывает анальгин, а всего в том перечне четыреста пунктов. Его надо будет обратно сопроводить.
– Организую,– обещает Михаил.– Сам поеду. Проветрится надо.
– Что ты такой весёлый?
– Крёстную нашёл. Она в Москве. В субботу привезу в гости. Ты с ней по-матерински.
– Дочь подруги – моя дочь,– ответила Альбина.
– Ещё привёз тебе привет.
– От кого? У нас с тобой нет общих знакомых. Только Бортники. От них?
– Нет.
– От дочери?
– Нет.
– Сына видел?
– Нет.
– Ай, ну тебя!– отмахивается Альбина.
– От какого-то Али Суртазы. Так вроде.
– Он в Москве?!!
– Да нет. Мне сказали, что он в Афганистане.
– Так с ним только я знакома!!??– Альбина удивлена.
– Да вот не ты одна, так выходит.
– А кто ещё?
– Вот оболтусы наши возвратятся и, если мне не изменяет моё знание математики, у них спросишь, потому что они с ним, так мне сдаётся, знакомы, ибо в одно время учились в одном месте. Твой Али по-русски говорил?
– Очень чисто.
– Вот я был у директора того заведения.
– Откуда тогда тот директор меня знает и…
– Наверное, от этого Али,– Михаил пожимает плечами.– Мне велено тебе передать, что ты золотая женщина.
– А чего ты в частный колледж мотался? Ты же поехал искать концы на Швейцарию?
– Дак это! Когда-то я начинал, после училища, служить в КГБ в отделе по борьбе с бандитизмом под бдительным руководством этого самого теперь директора. Потом меня перекинули в другой отдел. Он до генерала дослужился, вышел на пенсию и организовал своё дело. Да я же тебе уже всё это рассказывал. На его территории пакуется швейцарский какой-то банк. К нему я по старой памяти и поехал. Ты меня сама на это надоумила. Всё, мол, человек не чужой. А он и Евгению знает и вот представь себе, что он Ксюшу из Швейцарии сюда к себе определил по своей инициативе, и я её видел. Никуда она не пряталась и никем не выкрадалась. Просто человек раньше всех остальных о ней позаботился. И весь сказ. Мы с ним поговорили и он, узнав, что без работы, предложил идти к нему.
– Опять под пули подставляться?
– Да нет же!! Предлагает работу преподавателя в колледже. Чтобы я деток учил мерам предосторожности в жизни и быту, что в нашей стране дело отнюдь не лишнее. Денег бешеных не предлагал, но что сыт и обут буду, гарантировал.
– Что-то ты мне не о том поёшь.
– Клятв не произношу, но дай слово, если ребята по возвращении подтвердят, что знают этого Суртазу, ты мне веришь?
– Хорошо, проходимец. Я тебя за язык не тянула. На всякий случай придумывай другую историю.
Подъехала машина и в дом вошли с коробками в руках сыновья Бортника и Люба с отцом, который тут же был представлен Михаилу. Отец долго тряс руку Михаила и повторял одну и ту же фразу: «Спасибо вам уважаемый за дочь». А Михаил в это время подумал: «Этот Скоблев подготовил из твоей дочки разведчицу, о чём ты никогда не узнаешь, и о чём я, старый дурак, был ни сном, ни духом. Нет, лихо они меня обложили!»
За обедом Альбина спросила:
– Любаша. Ты в частном колледже вместе с ребятами училась?
– Да, тётя Аля. А что?
– А поступила в него как?
– К нам в посёлок приехал мужчина. Па, в каком это было месяце?
– В мае,– ответил отец.
– Вот в мае 1992 года он появился. Ходил по домам, со всеми знакомился. Жил в посёлке месяц. Он собиратель всяких старинных припевок, частушек, легенд. Одним словом его интересовал фольклор. А у нас мама преподаватель иностранных языков и жуткая любительница петь. Я в семье самая младшая, шестая и у меня одной, видимо от мамы, талант к языкам. Дядька этот в школе между делом проэкзаменовал на языки деток, он жуткое количество их знает. И меня отметил. Предложил поступить в этот колледж. А тут по стране инфляция скачет. Он оставил свой адрес и просил сообщить решение до 20 августа. Мои родители были в ужасе. Такое в стране твориться, но весь посёлок был на моей стороне. Пришла председатель поселкового совета и сказала: "Ничего, мол, страшного нет, раз такой случай представился, надо его использовать обязательно. Всем чем сможем поможем". Но потом выяснилось, что колледж с полным пансионом и ничего не надо, даже платить. Мне было тринадцать и я до этого из посёлка никуда раньше не уезжала. Дядька этот приехал за мной сам. Мы с ним в поезде ехали и играли в игру. Что он якобы бывший солдат Вермахта попавший в плен и отсидевший в Сибири десять лет, а я его внучка и переводчица, которую в знак благодарности русским и России он заставил выучить язык. К нам всю дорогу в купе приходили пить чай. С ребятами я познакомилась в колледже. Сначала они надо мной все потешались и жутко подтрунивали, не раз доводили до слёз, а потом после одного случая взяли надо мной шефство. Теперь я Москву знаю, как саму себя. Мы облазили все закоулки, музеи, картинные галереи, выставки, театры. Тётя Аля, об этом можно рассказывать часами.
– В колледже только русские учились?
– Юс!– обратилась Люба к одному из ребят.– Ты там лучше всех знал, чем я. Ответь!
– Из разных стран были учащиеся,– сказал Юс.
– А ты почему не всех знаешь?– полюбопытствовала Альбина у Любы.
– Там разделение. После пятнадцати девочки учатся отдельно от ребят и входить на территорию запрещено. Среди девчат были из разных стран. И в нашей группе и в младших. Девочек всех почти знаю, а ребят – увы. Там сложно определить кто есть кто. Все как один свободно владеют несколькими языками и шпарят на них. Ну, если только явный негр или жёлтый, так цветных и в нашей стране есть много. На нашем потоке чёрных не было, а вот в младшей группе были. За год до выпуска мне досталась в воспитанницы, там принят патронат над младшенькими, девочка из Руанды. Черненькая – жуть. За год мы с ней так подружились, что когда я уезжала всю ночь проревели. Она в том году поступила в Кембридж. Мы с ребятами ездили её провожать и снова ревели. Она мне стала как сестра.
– Тогда ты мне ответь, Юс. Из Афганистана у вас учились?
– Да, тёть Аля. Много.
– Много это сколько?
– Человек сто.
– А был у вас такой по имени Али Суртаз?
– Трое было Суртазов,– кивает Юс.
– Пятеро,– уточняет Ют.– В младших было двое мальчиков. Это распространенное у афганских горных таджиков имя. Какой вам, тёть Аля, нужен? Мы сходим в колледж и там выясним.
– В 1995 году он был полевым командиром. У него шрам у правого глаза от осколка.
– Так это Буршиддин-га!– восклицает Юс.– Был такой в нашем колледже. Только он учился на спецкурсе, там с военным уклоном, а на наш поток приходил для подготовки по общеобразовательным предметам. Он старше нас всех был лет на шесть. В 1994 году его аттестовали и он уехал к себе в горы воевать. Там талибы предприняли наступление. У него на левой руке нет мизинца.
– Верно!– произносит Альбина.– Советские десантники отрубили штыком.
– Вы знакомы?!– спрашивают оба Бортника.
– Да. Это он помогал мне забирать останки мужа и товарища мужа,– Альбина благодарно смотрит Михаилу в глаза.
– Так вы ему письмо напишите. Мы его снесем в школу и там передадут. Вам будет приятно и ему тем более,– советует Юс.– Можно и посылку организовать.
– Он собирался в 1996 году жениться,– говорит Альбина.– Лучше я соберу посылку его жене, а ему только письмо.
– Дело хозяйское,– соглашается Юс.– Так понимаю, детские вещи.
– Кто из вас знает таджикский или пушту?– спрашивает Альбина.
– Все,– отвечает Люба.
– Соберу ещё лекарства для маленьких, надо составить инструкцию пользования.
– Сделаем, тёть Аля. Составьте мне список. Мы сейчас как раз по аптекам помчимся, заодно купим и для афганских друзей.
– Составлю,– Альбина встала из-за стола и проходя мимо Михаила, ласково потрепала его по волосам.
Глава 7
Как наступает весна? Каждый скажет вам, что это зависит от зимы. Вёсны бывают тихие, когда зимой нет много снега и дожди редки, тогда и весна приходит незаметно и плавно переходит в лето. Бурная весна – это снежные и морозные зимы. Тогда к весне грязь и гололед, сосульки. В реках большая вода. Такие вёсны длятся чуть-чуть дольше. В городах предвестниками весны являются коты. Те самые мартовские коты, пугающие своими криками одиноких ночных прохожих.
В 200? году весна в Москву пришла в мае. Ей предшествовала лютая зима. Температуры перекрыли все рекорды, были разговоры о новом ледниковом периоде. Ещё в апреле мороз достигал днём -15 градусов, а в январе,– самом холодном месяце года,– отметки – 55 градусов. Столь низких падений не наблюдалось синоптиками за весь период наблюдений.
7 мая тёплые фронты с юго-запада прорвались к столице и 9 мая всё вокруг потекло. Таяние было таким интенсивным, что затопило вмиг всю подземную Москву и обесточило город. В низинных частях столицы, близких к Москве-реке и Яузе, воды вышли из берегов и затопили окрестности. Впервые москвичи имели возможность увидеть, что такое ледоход, который гремел сутки и снёс начисто девять мостов. На набережных красовались льды.
В ночь ледохода Альбина родила сына. Михаил был на седьмом небе от счастья. К роддому добраться невозможно, кругом вода. Неведомо где достав четырехместную резиновую лодку, он приплыл к самому корпусу, где потешал всех своим зычным криком в прихваченный мегафон. К нему мигом обратились врачи и слезно стали просить плыть по направлению улицы, где стоят машины с медикаментами. И Михаил пошёл в рейс. Доставил. Его упросили ещё, и он уже не мог отказать. Счастье, переполнявшее его, гоняло лодку по маршруту двое суток. Столько он курсировал в ранге капитана на своей резиновой посудине, пока не свалился без сил в подсобке роддома. Когда проснулся, рядом сидел Юс. На стенке висел парадно-выходной костюм.
– Баста, дядь Миш! Моем, бреем, одеваем, забираем и мотаем отсель к чертовой матери. Вода ушла. Ют ждёт в машине. Вперёд.
Михаила не надо было приглашать. Он быстро переоделся, взлетел на четвёртый этаж, замотал свою Альбину в поданное Юсом одеяло и подхватил на руки. Юсу медсестра вручила новорожденного Панкратова-младшего, и они покинули роддом. В машине Альбина тихо промолвила:
– Спасибо вам, мальчики! Спасители вы наши.
12.01.98-26.01.98 года.
г. Хмельницкий.
УКРАИНА.
К О Н Е Ц
