Текст книги "Клан – моё государство 4"

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 25 страниц)

Глава 8

Который день сидим в трехкомнатной квартире в центре Москвы и самозабвенно режемся в преферанс. Квартиру для нелегала сделал Гриша Перепёлкин. Ключи от неё достались ему по случаю от одного учёного мужика, который покинул страну, отправившись преподавать высшую математику в какую-то европейскую страну. Квартира эта принадлежала отцу математика, известному в прошлом историку, ныне покойному и, у которого не заладилось в семейной жизни так, что будущий математик видел отца только во время похорон. Сам он тоже не был женат, хоть ему было под пятьдесят. Видимо, унаследовал от батеньки неприятие женского пола. Собственная двухкомнатная квартира располагалась в Измайлово и тоже была отдана на попечение Грише, как и отцовская, с условием, что не разворуют. Перепёлкин посадил обе на охрану, но потом, не сведя концов, сдал двухкомнатную за 500 долларов в месяц какой-то корреспондентке иностранной. Щедрость математика была искренней. Поздним вечером его подловили в проходном дворе хулиганы и били ногами пока не появился храбрый, тогда ещё курсант, Перепел и не наподдал забиякам. Получив два ножевых ранения он, превозмогая боль, взвалил пострадавшего гражданина на свой горб, донёс до дороги, поймал машину и отправил в больницу, а сам вернулся к месту драки, выломал из забора доску и так отделал семерых козлов, что подъехавшая группа ОМОНа была в шоке от обилия луж крови и в течение получаса безуспешно пыталась заломить разъяренного субъекта с доской в руках. Он упал без сознания от потери крови. Это чуть не стоило Грише выдворения из училища, но в конечном итоге начальство разобралось и прикрыло его задницу от закона, который ему предписывал от 8 до 12 лет лагерей за превышение необходимой самообороны. Математик сам отыскал курсанта в недрах училища и в знак благодарности за спасение предложил переписать на него папину квартиру, которую не переносил на дух, но честный и порядочный Гриша вежливо отказался. Полгода спустя математик пришёл к Грише домой и запросто отдал ему ключи от двух холостяцких берлог, сказав, что на неопределённый срок покидает эту гавённую страну.

Три трём рознь. Те три, в которых мы оказались, благодаря буйному характеру Гриши, вообще-то не три. Ибо на такой площади можно разместить не менее трёх стандартных трехкомнатных квартир. А 166 метров квадратных общей площади имели: три комнаты по 30 метров, два санузла, кухню в 20 метров, ванную, душевую, огромный коридор и массу встроенных в стены шкафчиков, забитых, впрочем, до упора книгами на историческую тематику.

При осмотре Крякин, единственный среди нас женатик, сопел, подвывал и скрежетал зубами, проклиная исторический материализм, на что Егоров не без основания подметил: "Вова, квадратные метры – есть мерило", чего, правда, продолжать не стал, увидев багровеющее лицо Кряка. Тот семь лет влачил жалкое существование в комнатке общаги с женой и шестилетним сыном.

– Сучьё продажное!– только и вымолвил Кряк, злобно пнув чемоданы с купленными шмотками для смены гардероба.

После мы осмотрели гаражи и авто и, посовещавшись, решили их не продавать, уж больно они нам понравились. Мы купили на деньги предназначенные на съем жилья пару подержанных БМВ, чем и ограничились.

Гриша притащил компьютер, подключился к сети интернет и мы, что даром время терять, сели "писать пулю", обсуждая при этом расклады по предстоящему делу и выдвигая версии. Дни летели, но в нужной части монитора всё время появлялась одна и та же схемка, обозначавшая наш резерв. Мы продолжали сдавать карты, пить пиво, делать в коридоре физу и гадать на кофейной гуще.

Глава 9

– Этот Пороховщиков серьёзный мужичонка, однако,– рассуждает Егоров, он на прикупе.– Всё у него есть.

– Солидной корпорации представитель, туды плохих не набирали,– Кряк кладёт карты на стол.– Шесть пик.

– Шесть крест,– Перепел глубоко вздыхает.– Они меня, до той драки, держали на примете, но потом отсобачились.

– Пас!– Павел бросает карты на стол.– Что-то мне в этой партии не везёт.

– И я пас,– Кряк смотрит на Гришу.

– Восемь буб,– взяв прикуп и сбросив две карты, объявляет Перепел.

– Пас,– Павел потягивается.

– Вист,– отвечает Кряк и, увидев, что Павел встаёт, добавляет:– Стоя.

– Жмурик!– обзывает Кряка Павел.– Поссать не даст сходить.

– С прикупа сбегаешь,– подзадоривает Кряк,– а то этот мерин без одной, но если мы ляжем, баста, вылезет.

– Где ты так играть научился?– Перепел бросает карты.– Согласен без одной. А?

– Это не рыбу удить, закинул и жди, преферанс – игра мудрецов,– Кряк стукает пальцем себе в лоб.– Мозги, мозги, мозги плюс голая математика.

– Твой черёд толкать версион,– говорит Кряку Павел, ибо версии излагает сидящий на прикупе.

– Мужичонка по прозвищу Порох из чужой нам лавки, но нас подрядил в дело серьёзное. Мне это не по душе. Интуиция мне подсказывает, что нас имеют за манок и не под снайпера. Другая у них там игра. Какие-то в их балагане негоразды. Возможно, раздел кто-то готовит, и мы чью-то попу будем в очередной раз прикрывать,– Кряк глотает пиво из баночки.– И падем в неравной борьбе, геройски падем. Может после моей смерти Галке, как вдове дадут, наконец, квартирку однокомнатную.

– Хорошо кумекаешь. Квартира за могилу. Ну, а твой Серж? С ним что?– спрашивает Егоров. Он вообще без жилья. Уже который год как перелетная птица обитает у своих многочисленных девиц.

– Будет какого-то дядьку звать папкой,– Кряк мученически улыбается.– Селяви! Ну, какой я ему отец!?? Три года не могу в зоопарк сводить. То мне некогда, то у них там ремонт. Я его вижу, когда он спит. И муж я никакой. Восемь квадратов. Устал я ребята от полового секса. Сколько их не приколачивай, они суки, всё равно скрепят на всю общагу.

– Кто скрипит?– Перепел такой школы не проходил.

– Доски, Гриня, доски,– Кряк начинает заразительно смеяться.– Половые.

– На досках, что ль, трахаетесь?– вопрос Перепела неподдельно искренен.

– Матрац стелем,– Кряк перестаёт хохотать.– Пас.

– Во дают!!– Гриша смотрит на Павла, но тот кивает утвердительно.– Так купил бы диван.

– Интеллигент ты, Гриня, московский. Есть у меня диван, полуторный, но Сержик на нём спит, Галка рядом на бочку, а я, как сторожевой пёс, у дверей на коврике.

– Второй купи.

– А куда я его втисну?

– Закрыли тему,– предупредительно говорит Павел, чтобы не дошло до спора.– Играю мизер.

– Дорогу начальству надо уступать,– произносит Егоров.– Я – пас.

– Чистый,– Павел раскрывает свои карты.– Гриш! Сходи глянь, может этот что-то нам сбросил. Руки, блядь, чешутся, так морду кому-то набить хочется.

– Резерв,– сообщает Гриша, вернувшись из другой комнаты.– Не может выбрать, где нам места на кладбище бронировать.

– Паша – минус 196. Гринь – минус 301. Кряк – плюс 511. Моя – минус 14,– зачитывает Егоров результат.– Ещё полсотни пуль запишем?

– Час на физу, ужинаем, потом распишем,– командует Павел.

Глава 10

Всё порядком осточертело. Всем. Заканчивается второй месяц нашего добровольного резерва. Мы перестали ощущать время. День и ночь спутались. Тяжелее всех пришлось Егорову. Отсутствие женского общества сделали из него мрачного субъекта, напрочь переставшего реагировать на юмор. Мы как в космосе, где надо совместиться психологически. В преферанс играть перестали. Крякин день деньской читает исторические опусы, Гришаня режется в Redalert на компьютере, Егоров лежит пластом на диване, а я отжимаюсь от пола. Все замкнулись на своём, и уже нет на лицах радости проживания в 166-метровом рае. Обрыдли даже новости по ТВ. Бюджет развития на 1998 год, принятый парламентом с подачи правительства и под нажимом президента, опять рухнет, как и все предыдущие. Какие-то безрукие эти властители. А что их хаять, мы сами без рук. Свой вагончик катить не можем. Нет за нами ни одного раскрытого убийства.

На кухне я готовлю обед, мой черёд. Ко мне обращается Кряк, припершись с толстенной книгой.

– Господин подполковник! Разрешите обратиться?

– Валяй, капитан.

– В договорённостях со следователем по особо важным делам при Генеральном прокуроре ничего не упоминалось об инициативе, которую принято поощрять?

– Ноги, когда не потеют?

– В трёх случаях. Они ампутированы, у покойника и просто, потому что не потеют.

– Нет. Никакой самодеятельности договоренность не предусматривала. А что тебе не нравится?

– Бездеятельность.

– Что, Володя, книга не интересная?

– Паш, я не бучу поднимаю, денег жалко. Зря проедаем.

– Твои?

– Вот мне и жаль. Я в семье над каждой копейкой как скряга трясусь, а тут море разливанное. Сколько же они в тень опускают? На подсидки друг друга, козлы эти. Ведь из бюджета не иначе эти доллары.

– Предложения?

– Давай парочку жлобов завалим.

– Что даст?

– Обрезание теневых средств.

– Кого?

– Вон, рыжего этого. Чубайса.

– Почему его?

– Он главный фигурант внутренних разборок. Нет его – команда, что он собрал, разбежится по другим курятникам.

– У тебя на него зуб?

– Нет.

– Тогда почему его, а не Немцова.

– Обоих завалим. Ведь на нас никто не подумает даже.

– Придёт Зюг и ты будешь получать исправно, и квартиру дадут, и паёк усиленный через распределитель. Так?

– Почему тогда эти скупые? Как-то же надо их лечить.

– О чём у тебя талмуд?

– Переписка отца народов с Рузвельтом и Черчиллем в период войны.

– Фамилия бывшего владельца этой халабуды в списке составителей имеется?

– Есть,– Кряк захлопывает книгу.

– Володь, ты ей-ей отмороженный. Порох мне сказал, что гарантии даёт П.

– Так ведь до выборов осталось совсем ничего.

– Не перебивай.

– Молчу.

– П. обещал обеспечить преемственность своему курсу. Он же на пост уже не претендует. На кого он поставил, не знает никто. Отмолчался. Так, думаю, не случайно. Ему же надо увидеть, кто в какую сторону потянет. Рыжий, которого ты предлагаешь в расход, поддержки не получит, но отсюда плохие дела в экономике. Кто виноват, когда плохо – президент.

– Вот зюговцы в дамки и пролезут!

– Они их всех и расстреляют.

– Логично. Мы их будем арестовывать, а они подписывать приговоры. Нормально. Тогда Порох знает имя кандидата. Так получается?

– Этого я тебе не сказал. Мне мало верится, что П. в чём-то уже участвует.

– Если этот снайпер возьмет заказ на П., то мы получим дырку от бублика. Паш, этот Порох кем был в ГРУ?

– Две на него есть у меня информации. Он либо аналитик из секретки, либо бывший резидент в какой-то стране.

– А ты сам, что о нём думаешь?

– Разведчик.

– Повадки, да?

– Ой, Володя, не могу я тебе точно ничего сказать. Он, кстати, мелкий, но очень головастый. По приходу в Гену охраны не завёл, хоть его прикопать, готовы многие. Другие важняки в бронеавто разъезжают, жилетики поддевают пуленепробиваемые, а он на стареньких жигулях одиннадцатой модельки и сам за рулём. Те, что попы свои прикрыли, никого не поймали и не поймают, им-то и бояться некого, а ему есть кого, но он пренебрёг. Я ему из-за этого дал согласие, хоть его морда мне не нравится. Да и по информации со стороны он человек зловредный. Только мне, Володя, рисковый и авантюрный, пусть и гавнюк, почти родной брат, однако, кого гавном считать? Все ценности перепутались. Вот он сто штук баксов в кейсе принёс, а о них не упомянул и я их не пересчитывал, и не сочти их Перепел, не прикоснулся бы.

– Почему?

– А он сумму не называл. Сказал: "Всё необходимое в кейсе". Поставил его мне под ноги. Он не считал, а мне на кой к ним прикасаться, он же расписки с меня не брал.

– Вот это меня и удивляет.

– Да брось ты, Володь, себе голову морочить. Как раз это меня и не удивляет. Ну что есть сто штук долларов?

– Ничто, но много.

– Для тебя, меня, Андрея – это много. Уйма! В сравнении с нашими грошиками. Пороху тоже они большие может, не от личных его доходов нам дадены. Лучше обмеркуй, кому при таком раскладе выгодно убрать П.

– Сколько за такую работу можно получить?

– От исполнителя зависит. Кому, попадя, не доверишь.

– Примерно?

– Десять – максимум.

– Мало!!

– Нормально. На больше там нет работы. Но и наличными брать же не станешь. Снайперу не нужны кредитки и перечисление. Ему нужны наличные. Причём деньги вперёд.

– Сколько он взял, интересно, за Попонича?

– Один, два, три…

– Мужики! Я голоден,– в кухне появляется Егоров и за ним следом Перепел.– О чём вы тут судачите?

– О бабках, что стоил Попонич,– ответил Кряк и тут Егоров выдал версию.

– Он за него ничего не взял. Представительский это выстрел. Порох парень грамотный. Мы сидим в резерве, потому что он обложил всех кто готов уплатить крупно за большую работу. Ждёт он появления снайпера. Этот стрелок, видимо, убрал Чёрного Принца, тех, кто был с ним вместе в гнезде и решил работать от самого себя. Он одиночка. И без концов к деньгам.

– А вдруг маньяк?– спросил Перепел.

– А маньяку ням-ням не надо?– вопросом ответил Егоров.

– Так это мелочи!– восклицает Гришаня.

– Тебе мелочи, ты сытым рос,– зло произносит Егоров.– Я в детском доме полуголодным и полураздетым. Ты пойми, чудак человек, его хлеб добывать не учили. Его готовили убивать долго и тщательно, не оставляя времени на обучение всему остальному. Остальное делали другие, а его дело – нажимать на курок.

– Версия отличная,– я разливаю в тарелки борщ.– Цепкая. Как она тебе пришла?

– Ассоциации детских воспоминаний. Мне было восемь годков, когда приехал в интернат один наш бывший воспитанник. Пятнадцать он отмотал за вооружённый грабёж. Там было убийство инкассатора. Свою долю он приволок маме Кате – директорше. Честно всё рассказал. Она плакала сильно, но деньги взяла. Всё на нас израсходовала. Кристальной была честности баба. А он снова в разбой и деньги опять ей. Сам встал к стенке. Вырос я, братцы, на ворованные рубли, измазанные кровью и смертью. Вы первые, кому рассказываю. Да и мамы Кати уж нет, и Борьки Лунёва давно тоже нет.

Часть 2
Глава 1

Именем самой загадочной планеты солнечной системы был назван отдел, в который попал служить молоденьким парнем Пороховщиков. На олимпиаде по химии его приметил какой-то дядька со смеющимися глазками, пообещавший родителям, рабочим «Трёхгорной мануфактуры», что у их сына великое будущее, которое ему обеспечит государство через интернат для одаренных детей при Академии наук СССР. Мама была на седьмом небе от счастья, отец хмурился и сдвигал брови, что было у него от стеснения, потому что гордости за сына он выразить иначе не умел. Ну, кто, скажите, не мечтал бы о приличном будущем для единственного сына?!!

В двенадцать лет Валерка Пороховщиков оказался в подмосковном центре отбора. В такие центры свозили со всей необъятной страны талантливых детей, в течение года к ним присматривались и делили на три группы. Попавших в первую отправляли обратно к родителям. Тех, кто вошёл во вторую отсылали в интернат для одаренных. Имевших несчастье оказаться в третьей, пешим строем вели к большим зелёным воротам, за которыми обычная жизнь заканчивалась и начиналась другая, специфическая.

Валерка прошёл за эти ворота легко и с надеждой, ни разу потом не пожалев об этом. Школа не имела названия, на всех дверях только номера. У директора – 16. У завуча – 29. Занятия по необычной программе с уклоном на языки и математику. По любимым предметам индивидуальный преподаватель. Ежедневные занятия физической подготовкой начинались утренним кроссом на три километра и потом раскладывались на несколько отрезков нагрузок в течение дня. Подъём в воскресенье на час раньше и целый день на природе в виде туристического похода с элементами игры в казаки-разбойники. В таких шабашах преподаватели принимали равное со всеми участие и права командовать были лишены. Воспоминания о четырёх годах проведенных в школе были единственным светлым пятном для Пороховщикова. В этом интернате он возрос духом и окреп физически. Здесь из его сознания улетучились боль и обиды, полученные от сверстников. Тут он стал равным среди равных и, не смотря на маленький рост, научился побеждать в схватках любого противника.

В семнадцать лет всех воспитанников разделили на две группы: официальную и нелегальную.

Официалы пошли учиться в военные училища и университеты, после чего их определят во властные структуры, а особо талантливых продвинут на самый верх.

Нелегалы, а Валерка попал в этот состав, получат новые имена и разъедутся по закрытым учебным заведениям, где после окончания определится их дальнейшая судьба.

Год Валерка потел в закрытом учебном центре, лез из кожи вон, чтобы попасть в первые, что было не просто. Вокруг него были талантливые одногодки, обладавшие прекрасными физическими данными. Но Валерка с отличием сдал программы трёх высших учебных заведений: юрфака МГУ, физфака Бауманки и орг. химии технологического института им.Менделеева. Ещё у него было отлично по семи языкам, психологии и стрельбе. Руководство не стало обращать внимания на его маленький рост, переведя в высшую школу разведки, что стало прямым нарушением всех имевшихся инструкций. Валерий это оценил и в высшей школе вёл себя сверхкорректно, за что был одарен сокурсниками кличкой "мамонт".

В 19 лет он получил погоны старшего лейтенанта и полугодичный отпуск, который провёл во Франции, шляясь с группой хиппи по сторонам и весям. Там же ему удалось сделать себе чистые документы и в 1969 году поступить в знаменитую Сорбонну. За два года он полностью освоил курс химии и, получив степень магистра, поимел место в государственном химическом концерне, занимавшимся разработками и производством биологического оружия. В 1989 году ведущего химика огромной империи, где он оказался после продажи государством предприятий, вдруг отозвали в Москву. Разве мог он, подполковник, разведчик группы "Плутон", не вернуться? Оставив в Париже семью, мосье Жак, объявился в столице Родины и получил пост в управлении внешней разведки.

Легко ли жить в двух шкурах? Очень. Только не всем. Валерий прекрасно ужился в роли химика и разведчика. В 1983 году он удостоился звания Героя Советского Союза. Но Родина сказала надо и офицер ответил – есть!

Ей было нелегко, Родине. В организации, к которой он принадлежал, начались перетряски, незамедлительно сказавшиеся на большом количестве невозвращенцев. Два года Пороховщиков был замом у начальника внутренней контрразведки ГРУ, но всё рухнуло в одночасье в 1992 году. Страна, столь им любимая, перестала существовать, что долбануло Валерия сильно. Он подал рапорт, но, выслушав рекомендации руководства, согласился на легализацию, прожив большую часть жизни в нелегале под чужим именем. Так он оказался в прокуратуре Москвы в должности следователя по особым делам под своим настоящим именем: Пороховщиков Валерий Дмитриевич. В 1996 году стал важняком при Генеральном прокуроре России, но связей со своей материнской конторой не потерял. А она дала ему главное – верность, раз и навсегда впечатав в его мозг прописные истины. Он свято верил ей, она ему, что для другого ерунда, но для Валеры Пороха – это высшее чувство долга, которому он следовал всю свою жизнь.

В свои 51 он выглядел много моложе, был крепким физически, что подтвердили многочисленные переломы у двух особ мужеской стати, промышлявших грабежом в лифтах, оставшихся лежать без возможности двигаться (он поломал обеим ноги и руки), которые ошиблись в выборе жертвы.

Дело, упавшее Пороху в виде задания материнской конторы и порученное генеральным прокурором – совпало. Кровь из носа, но найти снайпера убившего банкира Попонича. Гене для суда, а маме для какой-то иной цели. Приказов Порох обсуждать не имел привычки и стал осуществлять порученное.

Группу подполковника Янова он привлёк к работе из-за всяких утечек информации. Ко всему снайпера надо было взять живым, но мёртвым.

Глава 2

Ничего не выходило, а драгоценное времечко бежало, бежало быстро. Пороховщиков сводил данные, но ничего не получалось. Между снайпером и остальным миром была пустота. Два месяца рыскали оперативники уголовного розыска по столице, чётко выполняя все его поручения, но ни одного грамма информации получить не смогли.

Оперативники подобраны были опытные и имевшие связи с крупнейшими криминальными группировками, куда и уходила часть собранных данных по расследованию. Из материнской конторы Пороховщикову сбрасывали данные, полученные от скрытых агентов, внедренных в эти криминальные структуры. Никто не пошевелился.

И по линии охраны банков и коммерческих структур всё было тихо. Большинство начальников служб безопасности банков, как правило, бывшие в прошлом гэбисты, дали Пороховщикову ясный намек на то, что за поимку снайпера готовы уплатить, так как долгое нахождение его на свободе нервирует их хозяев. С согласия "мамы" Пороховщиков собрал эти платежи. На его удивление сумма получилась огромной. 300 миллионов долларов. Её размер выбил Пороховщикова из равновесия. А когда представители двух крупнейших криминальных группировок передали ему по десять миллионов и при этом выразили готовность помочь, не выставляя условий, ему стало плохо. Он сразу понял, что ловит не снайпера, а маньяка-одиночку, у которого "не все дома" и, что он будет стрелять обязательно, но где и в кого выяснить не представится возможным. С этим своим открытием он пришёл к начальнику контрразведки ГРУ. Тот внимательно выслушал и произнёс:

– Паскудно, паскудно,– и долил в бокал Пороховщикова белое французское вино.– Половину собранных средств оставь у себя.

– Мне столько не надо,– отказался Пороховщиков.

– Ты заслужил большее количество этих зелёных бумажек, но мы тебе дать ничего не можем. И помни, что я на половину этой суммы, что останется у тебя, рта не раскрою и она нигде никогда не будет фигурировать.

– Хорошо,– согласился Пороховщиков.– Я их надёжно пристрою. Что мне делать с группой Янова? Два месяца ждут.

– Пусть отдыхают. Не скиснут.

– Информация на Чёрного Принца для меня пришла?

– Получена. Устная. У него было четыре снайпера. Безымянные. Трое и он сам в могилах, а последний…вот на него и падает подозрение.

– Принц работал по ликвидациям?

– Да. Бригада секретная. Две пары двойников. Куча легенд. Они были разные, пока он не пустил их под пластическую хирургию. И о существовании друг друга они ничего не знали.

– Как же тогда этот снайпер работал?

– Валерий! Вопросов много. Принц был стар и возможно именно ему дал данные на остальных.

– Зачем он их прибрал? Концы прятал?

– Не думаю. Наши аналитики считают, что у него есть приличные средства. Возможно, он не захотел ни с кем делиться.

– Они брали заказы?

– Прямых фактов нет. Только косвенные. И все за рубежом. Заказы дорогие.

– Тогда он мог тут оставить след и убыть.

– А вернётся?

– Этого и я боюсь.

– Боятся все, не только ты. Принц их брал из неизвестности, готовил лично. Ему было чему научить. Всё-таки двадцать лет в ЦРУ кое-что весят. Валерий! Я обсудил этот вопрос с самим П. и он дал добро на вскрытие ячейки Принца в ГКО. Там был один листок.

– С именем?

– Почти. Мы вызвали, но иди знай, когда прибудет, если вообще кто-то там за этими данными есть.

– Работает?

– Консервант. Видимо, Принц ему доверял и только на случай своей несуразной смерти, оставил код.

– Так это палач!!!

– Скорее всего, так. Мы его направим к тебе по старому каналу связи. Вот ты его и направь в группу Янова. Пусть они присмотрятся к нему.

– Сделаем.

– Как они устроились?

– Не интересовался.

– Место-то хоть надежное?

– Это их проблема. Шеф, может, сделаем свою игру?– предложил Пороховщиков.

– Мыслишка такая и в моей башке бродит. Надо всё обдумать и обсчитать.

– Мне свои предложения подать?

– Обязательно. Ты теперь входишь в состав командования. Через двадцать дней будет сбор.