Текст книги "Клан – моё государство 4"

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 25 страниц)

Глава 10

Кто-то сказал: «Мир дурацкий на столько, на сколько мы видим идиотизм».

Его мало видеть, его надо понимать и по мере сил стараться, если есть способности и возможности, исправлять в лучшую сторону. Вы можете сколько угодно кричать, зазывая иностранных инвесторов, но коль учетная ставка по банковскому кредиту выше 17,5 % – всё, вы в конечном итоге станете банкротами. Выше это всегда заведомо известный и не прогнозируемый исход капитала, что влечёт за собой кризис. А у вас учетная ставка больше 40%. Какой напрашивается вывод? Прийдут к вам грязные деньги, чтобы быстренько отмыться, пусть даже с риском и какими-то потерями. Их кратковременное появление в стране погоды не сделает, но обязательно скажется на ваших хлипких финансах. Эти грязные капиталы своим появлением вызывают в государстве кризис неплатежей, отсутствие налогов в бюджеты всех уровней и как самый последний результат – социальную напряженность, которой есть определение данное ещё в начале века знатоком марксизма Ульяновым. Это есть революционная ситуация, при правильной корректировке которой можно смести в сторону любую власть.

Не будучи великим знатоком марксизма-ленинизма, Ельцин чувствовал, что ситуация достаточно паскудная. Он плохо учился в ВПШ, больше ударял по коньяку и бегал по бабам, вместо того, чтобы грызть гранит самой наглой науки – научного коммунизма и не передоверять лишний раз чувствам то, что явно в мире и сколь не пыжься – всё равно остаётся истиной, впервые описанной клинописью на глиняных табличках города Лагаш: "Они (цари) перестали видеть народ. И народ восстал и возвел на трон другого владыку".

Лагашские цари были не глупы. В 24 веке до нашей эры царь Лагаша Уракагина провёл в стране реформы по налогообложению, социальным программам, но народ не встал за него стеной, когда город осадил правитель другого города-государства Умма, царь Лугальзаггиси. И тому тоже не удалось провести в жизнь нормальных идей, за что его покарал Саргон Древний.

В конечном итоге всё зависит от народа. Именно народ своей самоотверженностью защищает царя, героически сопротивляясь явному агрессору. На что Сталин был урод, но вот парадокс. Народ его любил, боготворил и его окружение это чувствовало, боялось и делало всё для того, чтобы Иосиф правил. Поверьте мне на слово, что если б народ люто ненавидел Сталина, то его вообще никто бы никогда не выдвинул в ЦК, в секретари, в правители, в цари. Сталин был царь. Кровавый – да! Но время, в которое он оказался на троне, было такое. Не думаю, что всё было бы гладко, пусти народ на трон жидка Троцкого или кого-то ещё.

Борис Годунов своими глазами видел, как правил Иван Грозный и сколько сгубил душ людских, но царство не разорил, наоборот, расширил, укрепил, заставил уважать Россию Восток и Запад. А кто был Бориска Годунов? Холоп и раб при дворе Ивана Грозного, ко всему ещё и либерал. А результат? Смута в империи и разорение. Пётр Великий сколько порубил голов, а окошко в Балтику сладил и шведов образумил, показав им раз и навсегда, кто в доме хозяин.

Желающий построить что-то без крови – обречён. Это исторический факт. Сладкими речами никому ещё ничего построить не удалось.

При Борисе Ельцине стали воровать нагло те, кому он свято верил и за кого не единожды клялся с экрана телевизора народу. Вот кто есть Чубайс? Не сомневайтесь – вор. Не мелкий воришка, крупняк. А Борис его никому отдавать не хочет. Почему? Может Толян для него ворует? Да вряд ли. Слишком стар уже Борис и наворованным не воспользуется. Для внуков старается? Мало вероятно, так как они, сколько он им не оставь, после его отставки всё равно всё вернут. И так выходит, что все кто с ним у миски власти сидел, станет после его ухода потенциальным покойником. Народ устал от тупости, обмана, обещаний и лжи. Он отдаст голоса тому, кто с Бориской не ручкался.

Это главная идеология и её-то Борис плохо изучал за партой в ВПШ. Не внял он призыву Ульянова: "Учиться, учиться и ещё раз учиться". Кстати, у Ульянова проходил стажировку Сталин. Именно у Володи Иосиф научился ненавидеть отступников и сомневающихся либералов, именно у Володи Иосиф научился бескомпромиссной борьбе с врагами, именно у Володи Иосиф научился не бояться последствий пролития большой крови.

Ельцин сидит в кресле в своём Кремлёвском кабинете и взгляд у него отрешенный. Только что у него состоялся откровенный разговор с главой Кабинета Министров, главой администрации и министром обороны. В кабинете присутствовала и дочь президента, но в диалоге участия не принимала. Теперь все ушли, и он остался один.

Возвратился глава администрации, сел напротив Ельцина.

– Просрали!!– произносит президент.

– Я не думаю, что всё так непоправимо плохо, Борис Николаевич,– говорит глава администрации.

– Да дело не в том, плохо оно или нет. Дело в том, что всё просрали. Всё коту под хвост. Кому они все будут нужны, когда я сдам полномочия? Придёт Зюганов, он их из страны не выпустит. По информации коммунисты давно уже организовали исполнительную власть и займут посты в момент инагурации. И меня он в покое не оставит. Семью, что ли, вывезти заранее. До инагурации.

– Сделаем, Борис Николаевич.

– Ты об этом никому не обмолвись.

– Если у Зюганова будет много шансов, то ещё до его инагурации из страны уедут. Борис Николаевич! Может всё-таки рискнуть?

– Не упоминай! Забудь. Ты что не видишь, что не осталось никого, кому можно хоть что-то доверить. Всё просрут. Говорить научились красиво, а делать дело – нет. Военный переворот усилит смуту. Народ итак в гневе, а узнает, что я цепляюсь за это кресло, терпение лопнет.

– А если Зюганову устроить техническую смерть?

– Кто сможет это сделать? Такое я поручить никому не могу. Не доверяю. Что пишут в газетах?

– Хорошего ничего. Все воют, как волки.

– Все против меня. И пресса и телевидение.

– Но и не видно, чтобы они особо за коммунистов ратовали.

– Мне надо было гнать их всех в шею сразу после выборов 1996 года. Не сделал, не сделал. Пожалел. Хотел сдержать взятое слово. Но они подвели себя сами. Разве мне это надо?– Ельцин посмотрел главе администрации в глаза.– Мне уже скоро ничего не надо будет. Вот если б они делом доказали правильность выбранного пути, да так, чтоб народ смог почувствовать!!?? А теперь их сожрут красные с потрохами. Подготовь завтра к утру два Указа,– Ельцин выждал пока глава достанет из кармана блокнот.– Первый Указ о роспуске правительства за невыполнение возложенных функций. Всего кабинета, включая силовых. Дату пока не ставь. Второй Указ подготовь немедля. Об отстранении с поста Генерального прокурора Скуратова. Он совсем ничего не смог сделать. Заели его со всех сторон. Работать нормально не дали. Пусть уходит на отдых. Его держать лишнее время нельзя. Этим же Указом назначить исполняющим обязанности Генерального прокурора Мельника. Позвони и пригласи их ко мне немедленно,– президент встал из кресла, и пошёл в комнату для отдыха.

Глава администрации посидел минутку, дописывая, и пошёл следом.

– Борис Николаевич! Мельник это кто? Я о таком не слышал.

– Скажешь Скуратову, он знает, кто это и привезёт его с собой. Имени и отчества я не знаю,– и президент махнул рукой, дав понять, что глава администрации свободен.

Тот удалился в полной прострации. Он знал поименно всех в составе Генеральной прокуратуры и Минюста, но человека по фамилии Мельник на сколько-нибудь значимом посту там не было. Это правда. Мельник в Генеральной не числился официально. Он был тайным помощником Генерального прокурора и о его существовании знали только президент и Генеральный прокурор. Мельник был начальником секретного отдела по внутренним расследованиям. Контрразведчик из молодых, но умных. Под ружьём у Мельника было двести сорок человек состава и собрано ими было огромное количество компромата за четыре года секретной деятельности. В их сети попались не только важные чиновники самой Генеральной прокуратуры, но и правительственные во всех министерствах. У Мельника, по сути, был материал на всех и такой, что любого можно было посадить пожизненно с полной конфискацией, а по старым меркам – поставить к стенке.

Глава 11

Михаил прохаживался по аллее на Чистых Прудах. Он ожидал прихода богатой старушки-швеи, любившей тут бывать. Ему надо было её внимательно рассмотреть и по возможности раздобыть отпечатки пальцев. Ситуация ему не нравилась. Она походила на провокацию.

"Она такая же швея, как я – марсианин,– размышлял он, топая туда-сюда.– Настоящая швея уже поди сгнила. Группа, в составе которой эта дама ездила в Швейцарию в 1981 году, была с одного предприятия, а она с другого. Причём ткачихи были из Херсона, а она из Иванова. Так поступают, чтобы не всплыло лицо. Настоящую Степкову искать – пустить за собой хвост наблюдения. Вот она идёт!" Михаил сел на лавочке, чтобы внимательней видеть.

По аллее шла женщина лет 55-60. Шла спокойно. Рост средний, что-то около 165. Походка сразу сказала Михаилу о том, что она никогда не работала швеей, и вообще, не сидячая у неё была работа. Лицо её ничего не выражало, было серым и где-то даже некрасивым. Она была ни толстой, ни худой. Одета в плащ тёмно-вишнёвого цвета. Чёрные туфли не новые, но в хорошем состоянии.

Старушка заняла свободное место как раз против лавочки, на которой расположился Михаил и стала обозревать окружающих. Михаил развернул журнал, купленный в переходе полчаса назад и углубился в чтение, время от времени бросая взор на объект. Так продолжалось минут сорок. За ней он проследовал на станцию метро "Тургеневская" по Мясницкой, где она села в поезд направлением на "Калужскую". "Она живёт на улице Гарибальди, значит, выйдет на станции метро "Новые Черёмушки,"– решил он и тащиться за ней не стал.

Старушка вышла из подземки на площади Революции и медленно двинулась в сторону Тверской, с которой свернула в Борисов переулок, прошла по нему, потом проследовала по Большой Никитской и с неё свернула в Хлыновский тупик. Она прошла под аркой во двор и набрала номер на автоматическом замке подъезда. Двери отворились, и она исчезла за ними. На лифте поднялась на третий этаж и позвонила в квартиру. Открыл старичок лет семидесяти.

– Здравствуй, голубчик!– сказала она.

– Ольга?!– старик был удивлён её появлением.

– Я! Ты мне не рад, вижу.

– Входи, входи,– старик вымучено улыбнулся.– Рад я. Очень.

– Не болтай ерунды,– укорила она его.– Ты меня ненавидишь, и я это знаю.

– Давай не будем об этом,– предложил старик.

– Я к тебе по делу.

– Тогда проходи на кухню. Я тебя угощу чаем, если не побрезгуешь.

– Спасибо!– старушка прошла в кухоньку, не снимая плаща и туфлей.– У меня нет желания долго тебя видеть, а потому слушай. Мне примелькался один субъект. Вот сейчас за мной с Чистых Прудов до метро увязался.

– Как выглядел?

– Хорошо выглядел. Лет сорок, может чуть старше. Держался вполне уверенно и спокойно.

– А где ты его видела раньше?

– У банкометов. Трижды.

– Это плохо. Придётся прибить негодяя.

– Пришли завтра на Чистые к 14.00 человека, чтобы за ним проследил.

– Сделаю. Это всё?

– Всё,– старушка покинула квартиру, не прощаясь с хозяином.

Глава 12

Когда Скуратов вышел из кабинета президента, тот сказал Мельнику:

– Идём, Юрий Николаевич, в специальную комнату, где нет записи.

Помещение было небольшим. В нём помещался стол, на котором громоздился "Супер Макинтош" (компьютер) и рядом со столом стояло четыре стула.

– Присаживайся,– предложил Ельцин Мельнику.– Внимательно слушай всё, что я тебе скажу. Информация, которую ты всё это время собирал, есть на этом компьютере. Хорошие данные. Отлично поработал. Теперь я жалею, что не стал давать ей ходу. Очень жалею. Вот размышляю стоит или нет её сейчас выпускать. До выборов осталось всего ничего и объявлять своего приемника или кого-то поддерживать я не собираюсь. Как ты считаешь?

– Борис Николаевич! Даже если сильно спешить, то всё равно мы не сможем до выборов этот объём раскрутить. Время упущено безвозвратно. А стукнуть дверьми при уходе или нет, я вам советовать не могу.

– Президентом будет Зюганов,– произнёс Ельцин и смолк.

Мельник смотрел на него и отвечать не стал.

После долгой паузы Ельцин продолжил:

– Данные эти пригодятся и Зюганову. Они для любого президента станут подспорьем. Не хочу тебе отдавать приказ всё уничтожить, боюсь, что ты всё равно оставил себе копии, ты ведь умный, но…, но информации о тебе и твоей группе в прессу не просочилось ни грамма, ни капли, потому я не могу тебе не верить. Вот.

– Копии у меня действительно есть,– ответил Мельник.– Это не столько средство гарантии для меня, сколько для тех, кто собирал эти данные.

– Теперь это уже не важно.

– Одного не могу понять, Борис Николаевич. Зачем мне на пост исполняющего обязанности Генерального прокурора залезать?

– Это мой тебе подарок,– Ельцин улыбнулся.– Ты честно работал, а вознаграждение я тебе дать не могу никакого. Я многим засранцам вручал ордена, медальки, премии выдавал недостойным, одаривал льготами всякое дерьмо, это теперь очевидно. А вот честному не могу ничего предложить. Потому ты сам свою награду возьми. До выборов осталось чуть больше года, как раз хватит, чтобы крупных паскуд посадить. А вот кого – сам решай. На это время я тебе гарантирую полную поддержку. Но только. Дать гарантии, что тебя не убьют – не могу. Не в силах. Так что ты по своим зубам подыщи кандидатов. Биография у тебя чистая и сомнений не вызовет у Зюганова. Хорошо всё раскрутишь – глядь, он тебя и не станет с поста снимать. Ну, чего я тебя учу, сам ему банк данных предложишь и сторгуешься. Другого шанса у тебя нет. Они тоже ведь данные собирали всё это время втихаря. Многих станут трясти. И меня в том числе.

– А вы останетесь в стране?

– Обязательно. То, что я с шиком, как они выражаются, жил, мне упреком не поставить, но и это я готов взять за грех. Только в свой карман я копейки народной не положил.

– Как быть мне с информацией о вашей дочери?

– Юра, я её туда не толкал. Мне больно, сердце заходится, но что есть, не спрячешь. Зюгановцы о её махинациях в курсе. И тебе, если ты к ним придёшь торговаться, не поверят, если на неё у тебя не будет. Так что все данные на неё сохрани.

– Так ведь дочь она вам!!– воскликнул Мельник.

– Дочь, дочь!– утвердительно закачал головой президент.– В большой политике, Юра, родственников нет. Я поступил глупо, когда взял её к себе в аппарат. Не надо было её вообще близко подпускать к себе. Много я сделал ошибок, но они мои, мне и тянуть этот вагон. А отвечать она будет за свои дела сама. Посадят – передачи стану носить, если сам на нары не отправлюсь. Но это дело будущего. Учить тебя не хочу. С этого момента ты исполняющий обязанности Генерального прокурора. Временно или нет зависит от тебя самого. В прокуратуре есть следователь Пороховщиков, так кажется, ты с ним потолкуй и бери его первым замом. На него можно положиться, а если вы с ним сработаетесь, он тебе содействие окажет могучее в будущем.

– Я о прошлых событиях в курсе.

– Вот и ладненько. Иди. Удачи тебе.

Глава 13

Лезвие ножа прошло мимо горла благодаря хорошей реакции Михаила. Он сразу упал и сделал нападавшему подсечку. Тот не ожидал такого разворота событий и первым вскочить не успел. Ударом ногой в голову Михаил вырубил сознание убийце.

В проходном дворе было темно. Не мешкая ни секунды, Михаил подхватил лежащего за ворот куртки и стащил по ступенькам лестницы ведущей в подвал. Только они оказались внизу, как долбанула автоматная очередь. От пуль спас порог, сделанный из толстого бруса. Михаил ощупал двери. Они оказались закрытыми на навесной замок. На всякий случай Михаил подергал его и тот открылся. Он втянул прибитого в подвал, прикрыл за собой двери и расположился за косяком. Вытащил пистолет и, дослав патрон в ствол, снял с предохранителя. Но никто подходить не стал. Так он и просидел до самого утра, греясь о трубу отопления. На стрельбу никто не приехал. Мало ли ночью в Москве стреляют. Напавшего он обыскал. Парень очухался перед рассветом.

– Адрес и фамилия заказчика?– спросил Михаил, когда тот окончательно пришёл в себя.

– Это ничего не даст,– ответил парень.

– И где вы такие тупые только берётесь!? Сторона, от которой ты ко мне пришёл, длинных цепочек не имеет. Тебя наняли на один раз за небольшую сумму, но…, тебя кто-то подстраховывал. Не стащи я тебя в подвал, уже бы остыл. Мать твою!!

– Почему?

– Обстреляли нас из автомата. Сомневаешься, иди, прими очередь на грудь.

– А сколько сейчас времени?

– Пять скоро.

– Ничего себе!! Это я всю ночь провалялся!?

– Мог быть холодным, стукни я каблуком в твой бестолковый башка.

– Он до сих пор там пасётся?

– Не знаю. Сходи, коль не терпится, проверь.

– Надо дождаться рассвета. У вас сигаретки не найдётся?

– Держи,– Михаил дал парню пачку сигарет и зажигалку.– Из этого подвала есть ещё выходы?

– Откуда я знаю!– ответил парень, прикуривая.

– Как же ты шёл на дело, впрок не осмотрев место для нападения?

– Так только в кино показывают,– парень вернул пачку и зажигалку.

– Импровизатор, да?!

– Немного.

– Сопля ты зеленая. Тут не сцена театра сатиры, где можно приняв на грудь литр водки молоть всё подряд. Тут, и это правда, жизнь или смерть решают мгновения и миллиметры.

– Вам повезло, а мне нет. Вот и весь расклад.

– Так кто и за сколько меня заказал?

– Задаток двести баксов, всего пятьсот, а где живёт старичок не знаю.

– Ты для него работу делал?

– Нет.

– Помнишь его в лицо?

– Да.

– Где он меня тебе показал?

– У Чистых Прудов.

– Старик был в плаще цвета морской волны?

– Да. Сухонький такой заморыш.

– Тебе, стало быть, надо с него получить?

– Что?!

– Триста баксов на очередную проститутку.

– Я в этот сектор экономики не ходок.

– Вай-вай! Такой молоденький, а уже не стоит.

– Стесняюсь я,– произнёс парень.

Ответ его вызвал у Михаила приступ дикого хохота.

– Зря вы смеётесь,– обиделся парень.

– Ладно,– Михаил перестал хохотать.– Не буду. Заморыш, говоришь!

– Ага. Шейка тонкая, как у цыпленка.

– Уже рассвело. Можно перебежками убраться, но лучше всего поискать другой выход,– предложил Михаил.

– Вы меня отпускаете?

– А на кой ты мне сдался?! Тебе старичок-заморыш место на кладбище забронировал, а кто я есть – ты узнать не сможешь. Расходятся наши пути-дороги.

– Про могилку – точно,– парень выглянул в узкую щель подвального окошка.– Вон оттуда стреляли, из-за угла.

– Зрение у тебя хорошее. Только стреляли не оттуда. Он стоял у стены противоположного дома, а гильзы выбрасывало к углу соседнего.

– Вы правы,– согласился парень.– Я не взял в расчёт.

– Со мной пойдёшь?

– Куда?

– В гости к заморышу.

– Я его адреса не знаю.

– И я не знаю, но выясним.

– А стоит?

– Не хочешь, не надо. В таком случае стерегись,– сказал Михаил и выскочил из подвала, резко ускорившись в самом узком месте проходного двора и замедлил шаг только выбежав на улицу. Там его догнал парень.

– Постойте!– он догнал Михаила и пошёл рядом.

– Чего?

– Я согласен в гости к старику. Так и быть, возьму грех на душу. Мне надо с ним поговорить. Без его информации я не найду автоматчика.

– Соображаешь!– Михаил хлопнул парня по спине.

До центра добрались на метро, несколько раз пересаживаясь с линии на линию. Уже из центра Михаил позвонил, и ему дали адрес старика. Ребята Бортника его отследили. Осмотрев дома в Хлыновском тупике, Михаил спросил парня:

– Как у тебя с высотой? Головка не кружится?

– Я вырос на крыше,– гордо ответил парень.

– Перчатки есть?

– Имеются. Я же не совсем тупой.

– Что ж ты такой умный, а нож держал голой рукой. Где он теперь?

– Вылетел. Можно подумать, держи я его рукой в перчатке, он бы не вылетел.

– Деньги есть?

– Есть немного.

– Купить жрать хватит?

– На пять раз.

– Одень перчатки, купи куснуть вон в том ларьке и полезем на крышу, однако.

– Может, разделимся?

– Так твою и мою мордяку противная сторона имеет в виду. Мне на автомат нарываться нет резона. Старик мне нужен живым. Автоматчика сам отыщешь, если старик будет разговорчив. Так наши дороги разойдутся окончательно.

– Вопросов нет,– парень ушёл к киоскам.

На крыше ждали до 13.15. В это время из подъезда показался старик.

– Наверное, он в магазин,– предположил парень. Старик был с пакетом, но пустым.

– Спустимся к нему в квартиру и там дождёмся.

– Вы часом не вор?– спросил парень, когда вошли в квартиру старика.– Ловко вы с замками. Тридцать секунд. А их аж четыре.

– Вором бываю временно, по обстоятельствам. Замки делятся на две категории. Те, которые ты умеешь открыть, и те, которые не открываются. Запомни инструкции. Не курить, по квартире не шастать, перчаток не снимать. Твоё место вон в том кресле.

– А вы?

– Я встану за дверь. Когда он войдёт, увидит тебя в кресле, я ему рот, чтобы не заорал, заткну.

– Понял.

– Тогда располагайся и ждём.

– Сдохнем от скуки.

– Лучше от скуки, чем от неосторожности.

– А если старик придёт не сам?

– На эту квартиру он никого не приведёт. Видно по обстановке, что он тут обитает сам и гостей не принимает. Отсутствует даже телефон.

– Мобильным обзавёлся.

– В нашей ситуации это роли не играет.

В 15.26 щёлкнули поочередно замки и старик вошёл в коридор. Снял плащ, ботинки, надел, кряхтя, тапочки и вошёл в зал. Увидев парня, произнести ничего не смог, на его рот плотно легла рука в перчатке.

– Ну, что старик-хранитель, ты не ожидал моего визита. Пискнешь, я тебе башку отверну,– сказал ему Михаил и усадил старика на диван.

– Дед! У меня к тебе есть вопросы,– произнёс парень, вставая.

– В кресло сядь!– бросил ему Михаил.– И пока помалкивай. Твоя очередь последняя.

– Вижу, что за ночь успели договориться,– прошамкал старик.– Бандит с бандитом всегда договорится. Кричать я не собираюсь, повода нет. Вам, прежде чем сдохните, так сделают, что наоретесь в волюшку, токмо крика вашего никто не услышит.

– Значит, ты не бандит и с нами полюбовно договориться не хочешь?– спросил Михаил.

– Идите оба в задницу!– рявкнул старик.– Деловые нашлись. Мерзота!! Я вас давил и давить буду. До последнего вздоха. Ненавижу вас. Козлы!!

– Не козлись, старик, не надо. Успеешь ещё, когда мы станем делать так, что наорешься, только крика твоего никто не услышит,– предупредил Михаил.

– Это вы можете, но ничего уже не изменится. Хоть пытайте меня, хоть нет, но я вам ничего не скажу.

– Живёшь, стало быть, по инструкции,– Михаил присел на стул против старика.– Успел сбегать и предупредить. Так?

– Не твоего собачьего ума дело,– огрызнулся старик.

– Злой ты, старче, какой-то.

– Не тыкай мне, хамьё паскудное,– взвился старик.– Я с тобой коров не пас, урод.

– Ещё и матершиник ко всему. Где только партия набирала вас? Таких,– Михаил встал со стула.– Я тебя, дед, грохну тихо. У меня на таких как ты, зла нет.

– А это давай. Только потом спробуй отсюда живым выйти,– старик ехидно улыбнулся.

Михаил выстрелил ему в лоб. Улыбка так и осталась у старика на лице. Парень не ожидал такого.

– Зачем?

– А ты его пытать хотел?

– Ну, хоть что-то бы из него выбили. Теперь мне полные кранты.

– Есть вещи, которые ты не поймёшь никогда. Смерть единственное, что ему осталось.

– А если на выходе из дома засада?– парень пошёл к окну и чуть отодвинув шторку, стал смотреть во двор.

– Не мелькай,– бросил ему Михаил и направился к выходу.

– Вы куда?– парень последовал за Михаилом.

– Пришли крышей, уйдем крышей.

– Может, обшарим квартиру?

– Тут стерильно чисто. Сваливаем.

Вылезли на чердак и по соседним крышам ушли от дома старика. Когда выбрались на улицу и пошли по ней, парень всё время оглядывался.

– Перестань мотать головой, открутится,– сказал ему Михаил.

– Её точно открутят. Мне каюк. Упрётся всё во время. Рано или поздно, убьют,– ответил парень, вздохнул и перестал крутить башкой.

– Что ж ты раньше не думал об этом? Не надо было лезть в это дерьмо.

– Жизнь заставила. Больше я делать ничего не умею.

– А убивать тебя, где научили?

– Я за убийство сидел семь лет. По малолетке зарезал одного.

– По пьянке?

– Нет. По наводке. Они меня же и сдали.

– Подставили.

– Какая разница.

– Старик тебя как нашёл?

– Ко мне кореш заявился, отбывали вместе. Предложил тихую работу.

– Кореш гниет уж поди?

– Да. Три года. Их в машине завалили. Случились какие-то разборки, ну и нарвались.

– Старик тебя как вызвал?

– Телеграммой.

– Живёшь где?

– В Зеленограде. Жил. Теперь я туда ни ногой. Так вы меня отпускаете?

– Я тебе сразу сказал, что ты мне, тем более твоя жизнь, не нужны. Иди ко всем чертям. Будет лучше, если ты вообще из Москвы исчезнешь.

– На сколько?

– До старости хочешь дожить?

– Не думал об этом. Наверное.

– Тогда навсегда. Этот старик отвечал в компартии за мокруху, а они, похоже, выиграют выборы.

– Значит, мне надо валить из страны.

– Езжай на Украину, женись и забудь, что ты был наемным убийцей,– посоветовал Михаил.

– Легко сказать! Мои меня сыщут где угодно.

– Подельники?

– Ну да! Тысячу лет бы их не видеть.

– Расходимся,– Михаил остановился и протянул парню руку для пожатия.

– Странно,– сказал тот, пожав.– Вы даже имени моего не спросили. Я вас должен был убить, а в вас ко мне нет даже отвращения.

– Так ведь не убил.

– Но пытался.

– Глупый! Какое отвращение? Ты мне что – враг? Нет. Не друг всего лишь. А имени мне твоего знать не надо, как и тебе моего. Если тебя припрут, скажешь, как было, что я старика убил, хоть вряд ли этим своим признанием сможешь спасти свою жизнь. Это тихая война, на которой убивают без предварительных уведомлений. А мне ты не смог бы ничего сделать даже с автоматом.

– Это почему?– удивился парень.

– По качану! Стреляный я и резаный многократно. Давно я на этой войне. Опыт – великая вещь, особенно в моём возрасте. И коль меня до сих пор не грохнули, значит, уровень моей подготовки отличный.

– Прощайте! Я вас понял и всё уразумел. Вы профессионал, а я – жалкий любитель. И ваш совет сойти с тропы и не ввязываться – оценил. Можно последний вопрос.

– Давай.

– Почему вы меня не убили?

– Это только в кино профессионалы не оставляют свидетелей, а в жизни всё иначе. Ну, какой из тебя свидетель? Никакой. Ни я, ни ты, до суда не доживем. Усёк?

– Вполне,– парень кивнул и исчез в толпе.

Михаил усмехнулся, постоял немного и потопал к входу в метро.