Текст книги "Клан – моё государство 4"

Автор книги: Алексей Китлинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 25 страниц)

Глава 13

В нашей стране, как и в мире, убивать умеют. Для убийства используют весь арсенал. Коротко вам перечислю странные уходы известных людей. Начнём с Ульянова-Ленина. Фрунзе (есть версия, что его застрелил кто-то из ближайшего окружения), Дзержинский, Бехтерев, жена Сталина, Орджоникидзе. О смертях поэтов и писателей не говорю, их, как правило в затылок под тарахтение трактора стреляли и с ними заодно военных, администраторов, чиновников партии, академиков, врачей и простых людей.

Алёша Пешков, упрямству глупых (авт.), очень любил конфетки драже. Просто обожал. И ему изготовили такую пилюльку, чтобы приняв её, он почил в Бозе, но так, чтобы без подозрений. Ведь астмой страдал и туберкулезом великий пролетарский писатель. Вот его кризис и добил, уж очень ему климат наш был противопоказан и, видимо, не только.

Теперь, в наш час, убивать не разучились. Чаще всего шмалят из автомата Калашникова, он как никто для этой цели приспособлен. Дал очередь и стопроцентная гарантия. Бомбу подложить пара пустяков. Снайпер с крыши. Убийца в подъезде с контрольным выстрелом в голову. Могут забить ногами, облить бензином. Да как хотите. Вон банкира Кивилиди сделали. В трубку телефона насыпали радиоизотоп и нет человека.

Способы убийства человека изобретались всю историю человечества. Головы рубили мечами, топорами, шашками, отрезали острыми как бритва ножами (тут играет огромное значение опыт), а французы (чистоплюи) придумали гильотину. К чему, мол, руки марать, дёрнул за рычаг и всё нормально, голова в корзинке. О смертях отравлением не хочу говорить, утонешь в описании. Топили и вешали, сжигали на кострах и в топках концлагерей, замуровывали живьём в подземельях, заковывали в цепи, рвали на части, отворяли кровь, морили голодом. Нет, всего не счислить. В Древнем Китае кормили сухим рисом, в Палестине закидывали насмерть камнями, оными Чингис забивал рты. И для чего Господь создатель всё это не видит?!

Наши предки особой оригинальностью в части убить не отличались от остальных. Умели взять грех на душу во все времена.

А какой способ самоубийства предпочитают люди в мире? Это зависит от многого. Прежде всего от черт национального характера. Одно явно. В маленьких населённых пунктах планеты самоубийств почти нет. Сведение счётов с жизнью – удел горожан. Нет, накладывают на себя руки везде, но 98% в крупных городах. Больше всего травятся, вскрывают вены, вешаются, бросаются в полёт с высоты. Реже всего стреляются. Психологи считают, что все самоубийцы очень боятся смерти, но жизни себя всё-таки лишают. Чем сильнее боится, тем менее страшный способ выбирают. Меньше всего боятся смерти повесившиеся.

Коля Крючков знал, что Бутырцев самоубийца ещё до того, как ему старая врачиха отдала архив. И что способ им придуманный был для него самым страшным, тоже. Он мог пустить себе пулю в лоб, имел дома пистолет, который ему выдал в августе 1991 года лично вице-президент Александр Руцкой, но не воспользовался. Предпочёл подохнуть в страшных муках, ведь алкоголь вызывал у него дикие головные боли. Почему, зачем? Какое-то символическое и страшное самоуничтожение. Врачихе Коля тоже не поверил, когда она сказала о безответной любви, возможно, ставшей причиной. Бред параноика, а не любовь, решил он. Собака зарыта не там, в другом месте, в самом не подходящем и лежащем прямо на поверхности. Он что-то хотел, кому-то такой своей смертью сказать или намекнуть. Эта смерть могла быть и предупреждением. Русские игры в политику всегда заканчиваются большой кровью. И кровушка льётся на наших просторах уже десяток лет, и всё время идёт по нарастающей. Столько сколько у нас в мире нигде не убивают. Снова мы впереди планеты всей. Мне грустно. А что поделать? Коля Крючков тоже чувствовал эту грусть. Кто не ощущает – тому чужды приоритеты в национальном согласии и взаимопонимании.

Чтобы всё поставить на своё место, он приехал к отцу, который переселился из Москвы в Подмосковье, подальше от шума и вони. И потом, что делать старику в 85 лет в столице? Чтоб мне не говорили, но чистый воздух вам не заменят ни бальзам Биттнера, ни три-ви-плюс, ни дупль-Герц, но при условии: им надо дышать постоянно.

– Па, как ты?– спросил Коля, обнимая отца.

– Что тебе ответить? Не хуже и то ничего. А что тебя привело из такой дали?

– Хочу с тобой посоветоваться.

– Заплутал?

– Да нет, па! Ещё тебя хотел проведать.

– Обсудим, обсудим. Проходи. Сейчас я соображу чаёк,– отец ушёл на кухню. Коля открыл холодильник и стал туда рассовывать привезённые продукты.

Они редко виделись. Отец приучил его к самостоятельности с пелёнок и хоть переживал внутри себя, родной ведь сын как никак, но сумел в себе зажать кнопки, что отвечали за беспокойство, чрезмерное. Поступок отца Коля оценил давно и поводов волноваться не предоставил.

– Чего ты притаранил?– спросил отец, вернувшись с кухни.

– Харчи, па, харчи. Пенсии тебе, знаю, хватает на самое самое.

– Ага! Есть можно, только и всего. А на что?

– Опять задерживают?

– К сроку платят. Что у тебя?

– Такая вот головоломка,– и Коля поведал отцу историю Бутырцева.

– А что в его архивчике? Ты его уже разобрал?

– Умолчу. Тебе привёз его рукописи. Почитай ради интереса. Там теория изложена, как мне показалось не бесспорная, но выведена лихо,– Коля передал отцу папки.– Как прочитаешь, позвони мне. Я приеду. Не хочу с этим спешить. Там всё достаточно серьёзно. Как думаешь?

– Прочту обязательно. Бутырцев человек нормальный. Это я тебе говорю впрок. У нас самоубийц почему-то принято считать идиотами. Враньё. Вот его окружавшие столько лет – психи. И это факт. Чтоб мне теперь не пытались доказывать, но Пуго был нормальным и Ахромеев тоже. Главная причина самоубийств такого рода – совесть. Вот у нынешних её нет, потому среди них никто на себя рук не наложит. Вспомни академика Легасова? Уж на что он-то к Чернобылю не имел отношения никакого, а совесть в нём сработала. Это Александров с компанией должны были пулю себе в башку, а нет совести и спроса нет. Безвинный в могиле, виновные по дачам расселись.

– Значит, он что-то узнал такое, что его совесть вынести не смогла. Так?

– Так, так, так! Пошли чай пить,– отец направился на кухню, там уже свистел чайник.

– Пошли.

– Ты семьёй не обзавёлся, часом?

– Нет.

– И правильно. Не спеши. Мужику надо жениться как можно позже.

– По выходу на пенсию?

– А что ты думаешь?!! Вот именно тогда. Во всяком случае, после сорока пяти. Если раньше – плохо.

– До такого возраста не всякий доживает, так же как не всякая птица до середины Днепра.

– И это прекрасно! Сирот будет меньше. Видел сколько по вокзалам деток с матерями пьянчужками?

– Видел.

– Вот,– отец стал наливать чай в кружки.– Значит, говоришь, твоя леди по этой смерти чуток всполошилась?

– Да.

– Слишком они своим машинам доверяют. Любят страсть как командные игры. Они его просчитать не смогут.

– Ну, положим, Лизка врачиху отыщет как пить дать. А не сможет – тогда они не у дел.

– Она совсем старая кошелка или ещё двигается?

– Шестьдесят лет, но бодрая.

– Пей, а то остынет,– предложил отец.– Ты опять к себе в Симбирск?

– Прижился я там, па! Кедры возле окон редакции и шишки падают так, что иногда бьют нам стёкла. Красиво. Приехал бы.

– Дорога не близкая, стар я стал, но погляжу. Ты пойти собираешься в одиночку?

– Нет. Один я тут не пролезу. Предполагаю, что кто-то обязан появиться в этом пасьянсе. Вот его и возьму, коль согласится.

– Логично. Умный в таком деле должен появиться. Действуй. Я тебя благословляю.

– Спасибо, па!

Глава 14

Скандалы возникают и… рассасываются. Смерть Бутырцева отгремела на страницах прессы бурно и в начале июля всё стихло. И результатом стала мраморная плита на могиле, заменившая крест из железных труб. Поговаривали, что президент Ельцин снизошел.

Начальник ФСБ встретился со своим человеком, и тот передал ему кассету с записью разговора, очень короткого и насыщенного бранью.

– Я из газеты "Известия".

– Здороваться не учили?

– Извините, здравствуйте.

– Корреспондентка?

– Да, вот удостоверение, если не верите.

– Ты мне ещё им глаза выткни! Размахалась, дура.

– Сама дура.

– Я?

– Ну не я же.

– Слушай, писанная ты моя красавица, вали отсель по добру по здорову, а то я тебя в миг изуродую. Хоть, вижу, мне не особо придётся стараться.

– Что за обращение?!!!

– Это ты ко мне обратилась, а не я. Пшла вон!

– Я вам хорошо заплачу, если ответите на вопросы.

– Сунь свои зелёные себе в п… и двигай.

– Я много заплачу.

– А войдут?

– Вы хамка!

– И ещё какая?!! Пятьдесят лет с психами. Могу и тебя подлечить, но бесплатно.

– Вот гавнючка, а?! Я ж тебя урою, карга старая.

– Что старая – верно, но не уродка. Разницу чувствуешь?

– Ладно. Хватит оскорблений. Давайте поговорим серьёзно. Я к вам по очень важному делу. У вас лечился…

– Важные дела у прокурора. У пенсионерки дело одно – с голода не сдохнуть.

– Вот и подправите свои финансы. Сто долларов даю.

– Мне хоть миллион. Эти поганые доллары сто лет мне не нужны.

– Двести.

– Ты что, на рынке, торговлю мне тут открыла.

– Назовите свою цену.

– Тыщу давай.

– Держите, можете не пересчитывать.

– Что тебе?

– Бутырцев у вас лечился?

– Не знаю такого.

– Бутырцев Пётр Егорович…

– Впервые слышу.

– Этого не может быть!!!

– Всё, иди,– слышно как хлопает закрываемая дверь.

– Деньги верни, сука.

Дальше второй голос глухо.

– Сама сука. Нет, ты не сука, кто на такую позарится.

– Ну, блядь!!

– Тебе ею не быть. В рот дать и то побрезгуют.

– Ну, тварюка! Открой дверь. Я тебе глаза выцарапаю.

Щёлкает замок и второй голос слышен хорошо.

– Ах ты, ведьма,– слышно удары, идёт драка.– Я тебе сейчас все кости переломаю, дешевка московская…

На этом запись оборвалась.

– Чем закончилось?– спросил начальник ФСБ.

– Соседи разняли.

– Деньги вернула?

– Да где там! Участковый три часа уговаривал, но она не отдала.

– Кто корреспондент?

– Елизавета Петровна Чайкина.

– Вот та мымрочка?!

– Она самая.

– Больше никто не приходил?

– Нет.

– Кто кого отдубасил?

– Досталось обеим поровну. Примерно.

– Заявления?

– Ни одна из сторон не подала.

– Нагрела, значит, старушка девицу.

– Точно.

– Ещё что выяснил?

– У Бутырцева половых связей не было.

– Где узнал?

– Нашёл его кореша по юности. Бутырцев на соревнованиях по мотокроссу врезался в ствол дерева. Ударился головой. Сотрясение мозга средней тяжести. И ещё стукнулся пенисом о руль. Результат – полный импотент, без шансов на выздоровление.

– Друг где?

– Отбывает седьмой срок.

– Вот те раз!!!

– Это он свёл Бутырцева с врачихой. У него первая судимость – ограбление с применением насилия. Год его мытарили в психиатрической. При отправке в лагерь сбежал. Тогда-то они с Бутырцевым и свиделись последний раз.

– Хорошо дружили, раз он такое другу доверил.

– Не разлей вода.

– Как Чайкина на врачиху вышла?

– Не выяснял. Но не через него. Он клятву дал.

– Сдержит?

– У него открытая форма туберкулёза. Я договорился с администрацией, чтоб его подлечили без отправки в тублечебницу. Сдохнет там.

– Что он тебе ещё интересного поведал?

– Больше ничего.

– У врачихи что?

– Квартирку обшарил с лупой, пусто. Информации от неё мы не получим. Её коллеги называли "комиссар". Нынешнюю власть люто ненавидит. Это от соседей. Злая до ужаса.

– Это я уже понял,– начальник ФСБ постукал по плейеру.– Давай присмотри за Чайкиной.

– Могу, но только тут. Она каждый месяц мотается в Европу, США.

– Туда за ней не суйся. Она же тут ищет. Если мне память не изменяет, она руководит каким-то агентством?

– Независимым Агентством Новостей. НАН.

– Странно.

– Мне странность эта сразу ударила. У неё сотрудников – не протолкнуться, а поперлась сама. На скандал, положим, врачиха спровоцировала, но нарываться на него ей, думаю, не стоило. Могла технично ретироваться.

– И мне это странно.

– Да. Она училась в МГУ в одной группе с Гайдаром.

– Сходи туда. Найди фото их группы. Из-под земли достань.

– Пара пустяков.

– Прощупай их всех там до десятого колена.

– Сделаю. Она на днях улетает в США, вот я и займусь её сокурсниками.

– Держи,– начальник ФСБ даёт пачку ассигнаций.

Глава 15

Британцев, а это известно всем, у них одна из старейших в мире внешних разведок (как наследие имперских теорий, но они в отличие от русских свою не распустили, когда перестали быть мировым лидером на морях и океанах, а, наоборот, усилили), так вот британцев на мякине не проведешь. У них надёжные кадры, воспитанные в лучших консервативных традициях. Говорят, что джентльмена можно обмануть, но только один раз. Службы Британии уже имели из-за янки неприятности и потому…, выслушав своего заместителя, начальник внешней разведки Британии произнёс:

– Сэр, прошу вас разработать мероприятия для того, чтобы засветить янки в России. Подберите кого-то из нашего тайного резерва, лучше из консервантов, в их рядах. Пусть русские долбанут их по бестолковым головам.

– Не усилит ли это позиции русских, сэр?

– Русские отлично работали. Если б не их бестолковые лидеры, могли бы иметь возможность, посадить в Белом доме своего президента. Мне жаль, что их вывели из игры. Сильный противник – залог нормального развития нашей системы. Помощь врагу, особенно в тяжёлые для них времена, нам зачтется.

– Слушаюсь, сэр. Что передать господину Гопкову?

– Поблагодарите его за информацию. Этого достаточно. Намекните ему, что всё это интересно, но нам не по плечу. Пустите за ним наблюдение. Если он станет искать поддержки в других "агентствах" – не мешайте.

– Это может бросить тень на нас, сэр. Он же сейчас под нашей крышей.

– Подозрение – не факт.

– Вас понял, сэр.

– Вы подготовили материалы по аукционам, что намечены у русских по нефти?

– Да, сэр. Доклад готов. Когда его представить?

– Завтра в 11.00 прибудут для ознакомления представители "Бритиш петролеум".

– Есть, сэр.

– Всего хорошего.

Глава 16

– Приветствую всех присутствующих!– с этими словами в помещение редакции районной газеты входит довольно молодой человек. Одет в джинсы, серого цвета рубашку, серую куртку из плащёвки, кроссовки. С ним вяло здороваются.– Я из Москвы,– сообщает парень, что ни у кого энтузиазма не вызывает. Не любят в районных редакциях гостей из столицы.

– Да хоть снежный человек с Тибета,– бурчит бородатый сотрудник, усердно вдавливая клавиши старенькой "Ятрани" своими огромными пальцами.

– Не так уж я плох как вы себе представили,– парень продвигается к свободному стулу, усаживается и всех осматривает.

– Короче, Склифосовский,– бросает ему бородатый.

– Хорошо,– соглашается парень.– Цель визита – Николай Крючков.

– Суши сухарики, Колёк,– бородатый смеётся.

– Крючков – я,– отвечает Николай, не отрывая взгляда от листов.– Внимания на то, что я делаю, не обращай, говори.

– Я представляю крупное издательство и послан к вам от имени руководства,– парень лезет в свою сумку, вынимает оттуда папку, извлекает из неё лист и протягивает Крючкову.– Это типовой контракт.

– Не слепой,– Николай вчитывается и, ознакомившись, с улыбкой возвращает.

– Не устраивает?– спрашивает парень.

– Как тебя звать?– Николай откладывает свои листы в сторону.

– Сергей Анатольевич Воробьёв,– представляется парень.– Можно по имени.

– Факультет журналистики?

– Нет. Филологический. В том году. ЛГУ.

– И что твои хозяева от меня хотят?

– Николай Иванович, я не хочу выглядеть пошло, но…, но деньги не пахнут и каждый их зарабатывает в меру сил и ума. Если предложения сделанные вам идут в разрез с вашими морально-этическими нормами – я убыл. Только вы не торопитесь с ответом. Тема достаточно интересная и люди будут её читать.

– Коль, что предлагает-то?– спрашивает бородатый.

– Книгу написать,– Николай включает электрочайник, заглянув предварительно есть ли в нём вода.

– Про чё?– не отстает бородатый.

– О группе, в которой учился.

– И скоко они дають?

– Двадцать тысяч долларов.

– Щедрые ребятишки!– констатирует бородатый.– Это составляет наш годичный бюджет. Я бы согласился.

– Книга о ваших сокурсниках нас не интересует,– говорит Воробьёв бородатому.

– Почему?

– По кочану!– огрызается парень.

– Не груби дяде,– предупреждает бородатый.

– Не буду,– парень смотрит на бородатого детину, с которым смысла цапаться нет: рост два метра, вес под 150 кг.

– Так чем мои согруппники хуже Колиных?– упрямо лезет в разговор бородатый.

– У вас, уважаемый, нет знаменитостей,– отвечает парень и тут бородатый взвивается со стула с громогласным криком.

– У меня нет??!!!! Да я в общаге Казанского в одной комнате пять лет подряд обитал с седьмым сыном шейха Саудовской Аравии. Это самый богатый в мире человек,– дружный хохот сотрудников взрывает помещение. Парень лишь улыбнулся.

– Зря ты не смеёшься,– говорит ему Николай.– Не смотри на грязный свитер Борисовича. Он действительно человек могучий. Бороду специально держит. На днях он отбывает в Лондон именно к сыну шейха. Кстати, сын шейха познакомил леди Ди с египетским миллионером и Борисович при этом присутствовал собственной персоной. Он с ней не единожды обедал. Борисыч, не жмись, покажь фото.

– Держи!– Борисович кладёт перед парнем альбом.

Пролистав, парень восхищенно произносит:

– Вот это связи??!!!

– То-то!– Борисович забирает альбом.

– Это грандиозно!! Нет, правда!! Я своему шефу доложу. Да вам же нет цены?!

– Цена, сынок, есть всему. Книги книгами, а дружба – это самое дорогое на свете,– Борисович вздыхает.– И писать об этом не стану. Кипит, Коль. Давай пои нас чайком. Не скупись. Двадцать нам в редакции пригодятся. Думаю, что цена нормальная, за информацию о хануриках, которые с тобой учились.

– Это Егор Гайдар ханурик?!!– восклицает парень.

– Пардон!! Бывает. Ошибся. Не ханурик. Всё ж в интеллигентной семье родился и воспитывался. Он – жмурик,– и пускается хохотать своим басом.

Сотрудники собираются к столу Николая пить чай. Это обычай. Поить должен тот, к кому пришёл гость. Николай достаёт из тумбочки стола сахар, печенье, пряники, разливает в кружки кипяток. Чаепитие проходит весело. Под шутки, анекдоты и веселые рассказы.

– Пошли прогуляемся,– предлагает Николай, после третьего выпитого чайника.

Они покидают здание редакции.

У нас всё было рационально. В строительстве. Любой районный центр выглядит так: райком, райисполком, милиция, универмаг, редакция газеты всё на одной улице. Ещё чаще они расположены по периметру площади, в центре которой Владимир Ильич. И обязательно с какой-то из сторон есть небольшой парк.

Городок, где жил и работал Николай, был в этом отношении стандартом. Они прошли в парк и уселись на лавку.

– Значит, твоё руководство желает про Гайдара?

– Не только. У вас была интересная группа. Вокруг неё крутились студенты других факультетов. Вы были пять лет центром. Жизнь кипела вокруг вас, и вы все ею управляли. Семёнов работает в "Голосе Америки". Каптцер величина на телевидении Израиля. Чайкина глава большого агентства в Москве. Бортников в бизнесе преуспел – нефть. О Гайдаре уж не говорю. Он взлетел выше всех.

– И всех громче рухнул.

– Разве упавший не интересен?

– Может быть, но я упавшего не бью. Не обучен. Серёжа, твоё руководство обратилось не по адресу. Я уверен, что в нашей группе отыщется кто-то, с готовностью вам изложить обо всём. Только это не я.

– Почему? Совесть?

– Да ну, что ты?!!! Дело в другом. Ну, какой из меня писатель? Я сюда добровольно распределился и работаю без всякого роста много лет.

– Ой, только мне не говорите, что вы серый. Хорошо?

– Разве в том смысл?

– Нет, конечно.

– Я умный, Серёжа. Может даже умней всех их вместе взятых во сто крат, но во мне нет амбициозности. А в них море амбиций, но нет таланта. Где ты видел, чтобы у нас талант восторжествовал?

– Это правда. Вот и воспользуйтесь случаем.

– Зачем? Чтобы всех их уличить в тупости? Так я поступить не могу. Грязно это. И для человека талантливого неприемлемо.

– Вот они и вылезли. Вы молчите, а они в стране творят что хотят.

– Я тебя понимаю, Серёжа. Ты молод. В тебе юношеский нигилизм бродит. Все они творят с молчаливого согласия президента. Чтобы их унять, надо с ним договариваться. А с ним, он более туповатый, чем они, можно сладить только…

– Упереть ему железным компроматом. Так?

– У меня его нет, у тебя его нет. Вот поэтому я в детские игры не играю.

– У Коржакова есть.

– Вот и идите к нему.

– Ходили. Отказал.

– Плохо просили.

– Он за книгу просит десять миллионов долларов,– парень крутнул пальцем у виска.– Заманьячился на крупных гонорарах.

– Это называют продажей туфты. Ему не о чем писать. Собачья она была у него, житуха. Однообразная и голая как степь.

– Наши так и говорят.

– Будь у него хоть что-то, его бы не выбросили на помойку как гавно. Дали бы престижное место.

– Согласен. Значит, мы не договорились.

– Нет и ещё раз нет.

– Вы с кем-то хоть встречаетесь из своей группы?

– Почти нет.

– Почему?

– Редко я бываю в Москве. Как вырвешься, всё не как надо. Кто-то уехал в командировку, кто-то занят, извини, старик, рад тебя слышать, но времени нет. Да они и меж собой редко встречаются. Ко всему ко мне у них отношение одинаковое. Я для них провинциал.

– И никто не предлагал перебраться?

– Были и такие предложения, но не захотел я.

– А кто предлагал? Если не секрет.

– Гайдар звал в "Коммунист". Борт звал, ему нужен был пресс-атташе. Чайкина приглашала в своё агентство. Как-то Федя Липинский звонил из Германии, он, кстати, работает в издательском концерне. Руководит там русским отделом.

– Я знаю. Они нам дают переводные вещи в тираж.

– Вот он звал.

– Зря вы тут торчите. Обидно.

– Тебе?

– Ну, а почему нет? Газета ваша хоть выходит?

– Раз в неделю верстаем. Телепрограмма, реклама, анекдоты.

– А тираж?

– Две тысячи.

– На что же вы тут все живёте?

– У каждого есть побочные заработки. Кто бланки макетирует, кто бирки на товары и визитки, кто-то вычиткой рукописей занимается, кто-то языки преподаёт детям элиты местной. Кусок хлеба есть.

– А бородатый, правда, с сыном шейха учился вместе?

– Правда. Решётки на окнах видел?

– И удивился. На третьем этаже пятиэтажного здания обычно не ставят.

– Принц подарил нам "СуперМакинтош", когда приезжал в гости два года назад. Вещь дорогая. Чтобы "альпинисты" не влезли с крыши и поставили решетки.

– А сам на старой печатает!

– Сила привычки. Он потом гонит на сканер и через программу.

– Я вас не задерживаю?

– Сегодня у меня нет работы. Ты где устроился?

– Вечерним отъеду.

– Тогда пошли смотреть городок и вечером ужин.

– Ужинать куда пойдём?

– Где холостяков кормят?

– В ресторане.

– Там кормят богатых.

– К женщине?

– Навестим одну мою знакомую. Тебе надо купить цветы. Найдёшь копейку?

– Сыщется. И не только на цветы.

– Топаем.

Проводив парня на поезд, Николай плелся домой. Шёл медленно. А чего спешить в пустую однокомнатную квартиру? Шёл и размышлял о том, кто ему этого Серёжу или Мишу, а возможно и Васю направил. Парень показался ему интересным. Он не задавал лишних вопросов и это было примечательно.

Глубинку при распределении Николай выбрал не случайно. Ему не нравилась столица. Сюда на край земли он приехал по двум причинам. Первая – природа. Он родился в маленьком таежном посёлке и его всегда тянуло в такую же среду. Вторая причина была связана с его тайной профессией разведчика. Ему было необходимо отшлифовать тесты на предмет моментального определения личности. Так вот в маленьком городке это делать проще, бегать надо меньше. Ко всему корреспондента кругом пустят и это плюс несомненный. Когда он освоил основные параметры, перешёл на более высокий уровень, стал работать по выяснению личностей приезжающих в их городок в командировки. Вся эта программа не касалась элиты. Её не было смысла расшифровывать, так как она видна кругом в стране невооружённым глазом. В конце концов программа, вспомните Шерлока Холмса, стала срабатывать.

Вот по этой программе получилось, что парень этот к нему кем-то послан. И он не выпускник питерского вуза. Это выяснилось элементарно. Женщина, к которой Николай привёл парня ужинать, закончила филфак ЛГУ. Она, когда уже уходили, сделала знак Николаю, чтоб он на минутку задержался и сказала, что парень, безусловно, филолог, но Питера не знает, сильно путается. Выяснять, есть ли некий Воробьёв С.А. в таком-то издательстве, смысла нет. У парня были хорошие повадки оперативника, которые приобрести можно только опытом. Возраст 24-25 лет. Поступил, видимо, сразу после школы, но его из университета забрали со второго или первого курса в армию (десантные войска, морская пехота или погранвойска), выдаёт сильное рукопожатие, а после службы его направили в специальную группу ФСБ, где он наработал теорию и практику одновременно, под хорошим руководством и при всём успел закончить университет, но не в Питере, а в Москве. И у него, как пить дать, золотая медаль об окончании средней школы с уклоном на английский и музыкальная, пальцы так преобразуются только от игры на виолончели. И родители у него очень интеллигентные люди. Так себя вести за столом может научить только мать или бабушка. Оригинальный парень. Так кто его ко мне командировал? Монетку кинуть, что ль? Это или начальник ФСБ или кто-то из охраны Ельцина. Но поскольку он притащился ко мне один, значит, это от начальника ФСБ посланец. Личный порученец в поиске архива Бутырцева. Начальник решил сыграть от себя. И не он один. Сейчас их соберётся много. Лизка со своим ЦРУ, ребята из службы охраны президента, влезут в эту возню и ряд европейских разведок, не сбрасывай со счетов и внешнюю разведку России, там есть отдел по внутренним расследованиям, а это работа по их профилю, Агентство по национальной безопасности США, без них как без снега зимой, наши, ожиревшие непомерно банкиры, взявшие себе в служение многих из бывшего КГБ и ГРУ отсиживаться тоже не станут в сторонке, кусок стоит того, чтобы рискнуть. Ой, что-то много набирается! Если все они ко мне станут посылать гонцов, я не выдержу. Стоп, стоп!! Если начальник ФСБ прислал ко мне парня первым, значит, Лизка вышла на старую врачиху, а этот поц её там засёк. Другой вариант отпадает. Мальчик способный и расторопный. Что это означает? Это означает только одно. Он Лизку в ближайшие пару недель вычислит. Прийти к врачихе раньше Лизки он мог только через Ангела, друга детства Бутырцева. Я правильно поступил, что не поехал к нему в лагерь, а вывел врачиху из его уголовного дела. Лизка могла пойти моим путём через архив, в котором за сотню долларов тебе дадут всё? Могла. Но она притащилась с другой стороны. Так как все абоненты сменили адреса проживания больше шести раз, то она прошла самым коротким путём для самой себя. Я их опередил, потому что стал раньше их искать. Лизка нашла домработницу Бутырцева, которую он держал, но после отставки и выхода на пенсию уволил. Но не бросил, а устроил её в Германии домработницей в семье одного, вот вот, филолога. И тут, блядь, филолог! Поэтому она и припозднилась. Я их отбрил по высшему пилотажу. Парень её тоже, похоже, отбреет по высшей категории. Он, я и Лизка гребем почти вровень. Все остальные где-то подзадержались. А может, при таком хитром раскладе, они просто сели все в засаду и выжидают, не желая афишировать свой интерес? И это логично. Отлично!! Самое плохое ожидает этого Серёжу. В этой игре ему проломят череп мордовороты по мокрым делам из ЦРУ. Елизавета Петровна Чайкина самый их ценный в России агент и её будут прикрывать зло. Таких как она в двойную отдачу не пускают. Если парень её подцепит, то он обязательно посетит меня вторично. Он должен будет подцепить меня на чём-то и через меня попытаться с ней сыграть.

Николай вошёл в подъезд дома, где встретил бородатого Борисовича.

– Колюнь! Ночевать пусти.

– Опять с Любкой спорил?

– Да ну её!!!

– Сколько раз я тебе говорил: не заводи ты её, она умней. И переубедить ты её не сможешь. Порода!

– А ты где шлялся?

– Гостя провожал. У тебя же есть ключ от моей квартиры?

– Я из дома вылетел как ошпаренный. Только тут на площадке сообразил, что забыл его. Тут же вспомнил, что ты с этим фруктом московским ушёл, стучать не стал, вот спускался. А тут ты как раз. Удачлив я в конце дня не в меру.

– Входи, спорщик,– Николай открыл свою берлогу.

– Благослави Господь дом сей и хозяина,– пропел Борисович басом.

– Заткнись!!– одёрнул его Николай.– Второй час ночи. Соседей разбудишь.

– Молчу. Жрать сыщется?

– Пошарь. Что-то было в холодильнике.

– А ты?

– Я спать. Ужинал у Альбины.

– С этим?

– Отстань, Гринь, ей богу.

– Вот бы и остался у неё.

– Тогда ты бы сидел всю ночь в подъезде.

– К Генке пошёл бы.

– Сгинь!– махнул рукой на Борисовича Николай.– К ней сестра приехала в гости с мужем.

– М-м-да!! Тебе сегодня не повезло, однако,– проворчал Борисович и исчез на кухне.