Текст книги "Мост Невинных (СИ)"

Автор книги: Александра Торн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

– Отнесите узницу в камеру, – приказал дознаватель гвардейцам, спрыгнув на каменные плиты. – Которая тут самая благоустроенная?

– Та, что в соседнем крыле с моей, – подал голос Николетти. Он был бледен и выглядел нездоровым.

– Как вы? – просил Солерн. Он чувствовал по отношению к мастеру что-то смутное. Он ни за что не хотел бы находится рядом с этим существом, но, зная, что все они живы за счет его усилий, стыдился такой неблагодарности. Однако заставить себя подать старику руку Ги так и не смог.

– Было бы неплохо, если б и меня кто-нибудь отнес в мою благоустроенную камеру, – мастер, кряхтя, сполз по подножке кареты. – Но, думаю, я и сам доберусь.

– Вы двое, проводите его, – велел Ги; гвардейцам это не понравилось, но оспаривать приказ они не рискнули. Не в присутствии мастера.

Солерн обвел взглядом внутренний двор. У двери мялся совершенно потерянный лейтенант де Ларгель, капитан тюремной стражи Олльер отсутствовал, и Ги был уверен, что вовсе не им они обязаны своевременному спуску моста.

– Где Илёр? И Греналь?

– Мадам… мад-д-дмузель… там, у вас, – проблеял Ларгель: определенно, ведьма была очень в не духе, когда вправляла ему мозги. – А Гр… реналь исп-п-п-пектирует оружейную…

Ги поднял голову: в окне кабинета виднелась темная фигура.

– Выставить на стенах дозор. Я должен знать обо всех движениях горожан вокруг тюрьмы. Пошлите на кухню – нужно выяснить сколько осталось припасов. Где капитан Олльер?

– Н-не знаю, мессир…

– Так узнайте, черт вас побери! Соберите моих агентов, ваших людей и солдат тюрьмы… где-нибудь. В столовой для гарнизона.

– Но я же…

Солерн повернулся к лейтенанту и смерил его долгим взглядом. Щенок несколько раз сглотнул, пробормотал “Да, мессир” и слава Богу – убрался с глаз долой.

Ги поднялся по лестнице в кабинет Русенара. Он хотел увидеть Илёр. В его распоряжении было тридцать четыре агента, считая его самого, пятьдесят два гвардейца вместе с Ларгелем и человек сорок тюремной охраны. Итого сто двадцать шесть, учитывая Олльера, хотя Ги не доверил бы ему и мухобойку, не то что оружие. А снаружи бесновалось несколько тысяч горожан – даже за толстыми стенами он слышал их вопли.

Едва Солерн отворил дверь кабинета, как ведьма бросилась на него, словно кошка, вцепилась в кафтан и впилась в губы жадным поцелуем. Ги вздрогнул, запустил руки в ее жесткие волосы и от тепла ее тела наконец ощутил себя действительно живым.

– О чем ты думаешь?! – прошипела ему в лицо Илёр. – Ты нарочно пытаешься сдохнуть максимально мучительным способом?!

– Нет, само выходит. Регент…

– Регент – дебил! Какого черта ты потащился через весь город по приказу этого кретина?

– Он велел мне привезти в Бернарден королеву с младенцем.

– Ч… чего? – ошалело выдохнула ведьма и отшатнулась, вытаращив на Солерна мерцающие в полутьме глаза. Ги с тяжелым вздохом опустился в кресло и уронил голову на руки. Пока он вел экипаж через бунтующий город, у него не было времени толком осмыслить все безумие этой затеи.

– Ты же сейчас шутишь? – спросила Илёр. – Просто скажи, что это идиотская шутка, и мне наконец полегчает.

– Нет.

– Но зачем?!

– Ради безопасности королевы и короля.

– Ты бредишь, что ли?! – рявкнула Илёр. – Какая к черту безопасность в тюрьме! Он должен был вывезти ее прочь из города, отправить в эту чертову Амалу, обратно к папеньке, а не…

Ги с вялым интересом взглянул на собеседницу:

– А ты сможешь добраться до Эксветена, чтобы объяснить этого регенту?

– Нет, – сквозь зубы ответила ведьма. – Где она? В смысле, они оба?

– В камере около Николетти, – Ги коротко рассказал обо всем, что произошло во дворце и по пути в Бернарден. – Как ты думаешь, регент мог сделать это из-за пророчества?

– Откуда мне знать? Во-первых, ваш герцог – идиот, каких поискать, мало ли, что придет ему в голову, во-вторых, я не читала текст пророчества.

– Но он же все равно не сможет правильно его истолковать, да?

– Скорее всего. А Лотрейн вряд ли станет что-то ему пояснять, если она уже поставила на каких-нибудь Фриеннов или Монфреев.

Ги подошел к окну. На площади перед тюрьмой бурлил людской водоворот. Баольцы осыпали стены и ров градом камней, иногда звучали выстрелы.

– Мне не кажется, что сейчас мы тут в безопасности, – сказала Илёр. – А уж если они узнают, куда регент запихнул королеву… я за наши жизни гроша ломаного не дам.

– Жаль, что герцогу об этом никто не сказал, – буркнул Солерн. Вообще-то этим должен был заниматься глава Секрета Короля, но едва ли Фонтанж пошевелит хоть пальцем ради фон Тешена. Дознавателю не давало покоя другое – зачем прятать королеву и младенца-короля, единственный залог власти регента, в старой тюрьме? Если так хочется рискнуть, то логичнее было бы и впрямь отправить их в Амалу.

– Чего регент хотел добиться, отсылая племянницу из дворца… – вслух подумал Ги.

– Может, считает Эксветен недостаточно безопасным?

– Тогда бы он сам там не сидел. Этот сучий выродок слишком себя ценит, чтобы оставаться там, где его могут убить.

– Тоже верно. Но королеву Марию Ангелину слишком многие здесь знают в лицо, а я не всем тут доверяю.

– Твои сестры-ведьмы сделали ей маску-иллюзию. Королева арестована под именем своей фрейлины, фон Эйренбах, и выглядит как она.

Илёр нахмурилась:

– Погоди. Николетти чуть не удавил вас всех ореолом принуждения, когда пытался спасти. Никакая иллюзия такого не выдержит.

– Ну, значит, эта выдержала. Я видел королеву, и она до сих пор…

Илёр шарахнулась от него и яростно взвыла:

– Кретин! Ну ты-то почему такой идиот, а?! Значит, это вообще не королева! Вам всунули фрейлину, которой якобы притворяется королева, и если б не эта стычка, из-за которой Николетти… да никто бы не догадался, пока…

– Пока что? – спросил Солерн; его сердце учащенно забилось. С какой стати регенту понадобился такой грубый подлог? зачем под видом королевы запирать в тюрьме ее фрейлину? Это же совершенно бессмысленно, разве что… разве что…

– Он хочет их вывезти, – глухо сказал Ги. Чертов амальский выродок! – Он намерен выбраться из города, пока люди штурмуют Бернарден, чтобы добраться до фальшивой королевы!

– Но им же кто-то должен сказать…

– Кто-то им скажет, не сомневайся, – процедил дознаватель. – И гораздо быстрее, чем мы успеем подготовиться к обороне.

***

Старик лежал на кровати, прикрыв рукой глаза, и Солерну стало совестно: в конце концов, мастер ведь не железный, да и возраст у него уже далек от того, когда пулевое ранение кажется царапиной.

– Как вы себя чувствуете?

– Не надо так понижать голос, я еще не умираю, – раздраженно сказал Николетти. – Что вам нужно?

– Я соберу в столовой всех агентов, гвардейцев и солдат. Нам нужно готовиться к штурму. Вы же слышите, что творится на площади?

– Радуйтесь тому, что вы уцелели. Те более, что вам и этой радости немного осталось, – старик приподнялся на локте и внимательно посмотрел на Ги. – Вы не сможете оборонять Бернарден силами ста тридцати не самых лучших вояк.

Ги неприятно кольнула точность, с которой ренолец определил их силы и положение.

– И что вы предлагаете? Вывесить трехцветный флаг на воротах и выбросить наружу королеву с младенцем?

– Идея неплоха, – заметил Николетти, – хотя несколько запоздала. Дайте мне карты.

– Какие?

– Все, какие найдете. Мне нужны чертежи и планы тюрьмы, окружающих кварталов, а еще… А, ну вот они, – мастер сел и притянул к себе со стола бумаги дель Фьеоре из архива Анжерраса. – Силой вы отсюда не вырветесь. Придется применить мозг.

– А если вы ничего не найдете?

– Тогда мы все умрем, – бодро отозвался старик. – Советую заранее огласить завещание.

Дознавателю эта идея не понравилась. Тем более, что завещать ему было нечего: все, что он зарабатывал, уходило на содержание всей семьи Солернов. Хотя бы они в безопасности в своем глухом углу в горах Юга… пока король Эстанты не двинет свои армии на Далару.

– Где девушка с ребенком?

– В камере неподалеку. Я зашел к вам по пути туда – хочу проверить, хорошо ли они себя чувствуют.

– Я держал себя в руках, – холодно сказал мастер. – За кого, черт возьми, вы меня принимаете? За неопытного сосунка или убийцу детей? Так это, кажется, ваша привилегия.

Ги сжал зубы. Именно от этого ему нестерпимо хотелось отмыться, словно это клеймо отпечаталось у него на лбу.

– Это не королева, – тяжело сказал Солерн. – И не король. Нас бросили толпе, как наживку, пока…

– Я знаю, – спокойно произнес Николетти. – Регент сказал, что на королеве – иллюзия, но ведьмины чары мгновенно рассеялись бы рядом со мной, когда я использовал ореол. Так что мы привезли сюда, полагаю, настоящую Алису фон Эйренбах и какого-то младенца.

– И вы говорите об этом так спокойно!

– У меня было время, чтобы смириться с этой мыслью. Впрочем, думаю, герцог не мог предположить, что мне придется применять свои способности. Он наверняка уверен, что иллюзия ведьмы продержится еще некоторое время, и мы будем пребывать в полном неведении.

– Скоро какой-нибудь провокатор крикнет в толпе, что в Бернарден привезли королеву, – угрюмо сказал Солерн. – И тогда нам всем конец.

– Жаль, что вы так плохо разглядели пророчество, – хмыкнул Николетти. – Уверен, что всю эту суету регент затеял именно из-за того, что там написано. Но, может, там была подсказка и для нас…

***

Солерн вошел в камеру фрейлины один. Алиса фон Эйренбах укачивала ребенка, напевая что-то на амальском, но при виде дознавателя вспыхнула от смущения, замолчала и поднялась, прижимая к себе младенца.

«Ей же и двадцати нет», – с горечью подумал Солерн. Совсем юная девушка – высокая, стройная, как и королева, с белокурыми волосами, которые казались почти белыми в полумраке. Глаза у нее были ярко-голубыми, а лицо чем-то напоминало нежные лики мадонн в ренольских церквях.

– Садитесь, – сказал дознаватель и опустился на стул напротив узницы. Ее камера была такой же, как у Николетти, и отличалась от обычных комнат только решетками на окнах. Девушка прикусила задрожавшую нижнюю губу и, помолчав, прошептала:

– Разве вам можно сидеть в присутствии королевы?

Она говорила по-даларски довольно чисто, в отличие от остальных фрейлин ее величества. Что ж, хотя бы переводчик им не понадобиться.

– Я знаю, что вы не королева, – сказал Солерн, и Алиса фон Эйренбах вздрогнула всем телом. – Здесь, в Бернардене, есть ведьма и есть мастер. Неужели ваш регент думал, что они не догадаются, как только вас увидят?

Девушка опустила голову. Ее ресницы мигом намокли, и она что-то жалобно пробормотала. Солерн разобрал только слово “treue” – верность.

– Откуда у вас этот младенец?

– Это мой сын! – фрейлина вскинула голову. – Не смейте, я не позволю вам забрать его!

– Я и не собираюсь. Кто его отец?

Девушка залилась густой краской и почти с вызовом ответила:

– Он погиб, как герой, в битве при Шандоре! – через секунду до нее дошло, кому она это сказала. Она отшатнулась от Солерна и пролепетала: – То есть я… я не имела в виду, что вы… я не хотела, чтобы вы…

Дознаватель молчал. Он редко испытывал к людям настолько сильное отвращение, как сейчас – к фон Тешену.

– Почему вы согласились? – наконец спросил он.

– Ради моей королевы, ради ее сына! – пылко воскликнула девушка.

– Вы же понимаете, – мягко произнес Солерн, – что погибнете здесь вместе с вашим ребенком?

Она застыла, словно статуя, и так побледнела, что дознаватель поднялся и шагнул к ней, дабы подхватить, если она лишится чувств. Но девушка шарахнулась от него, как от чумного, и крикнула:

– Lügen! Вы лжете! Меня вернут во дворец через несколько дней, как только…

– Регент покинет столицу вместе с королевой и королем. Пока разъяренная толпа, которой кто-нибудь сообщит о том, где подложная Мария Ангелина, будет брать штурмом этот замок.

– Зачем вы так говорите! Вы должны защитить нас, вы же солдат!

– Я не солдат, и я не должен.

Это вырвалось у Ги неожиданно для него самого; девушка уставилась на него с ужасом и пролепетала:

– Как это вы не должны?

Солерн молчал; похоже, она впервые поняла, что ее бросили на милость даларцев – людей, которые имели множество причин ненавидеть всех амальцев без исключения. Девушка сжалась, пытаясь закрыть своим телом младенца от дознавателя.

– Я ничего не должен вашему герцогу, – сказал Солерн. – И все люди в Бернардене тоже. Мы ничего не должны тому, кто убивает нас, как скот просто потому, что может.

– Но… но я же не виновата! Мы не виноваты! Мы не убивали вас…

– А ваш муж – да. Впрочем, герцог и к вам относится не лучше. За стенами тысячи человек, которые через пару захватят Бернарден. Вас ждет страшная смерть, – дознаватель кивнул на сопящего ребенка. – Они разорвут вас в клочья.

– Oh Herr, rette uns… – выдохнула Алиса фон Эйренбах и прижалась губами ко лбу младенца. Он засопел во сне. Солерн стоял перед ней, сжимая эфес шпаги до боли в пальцах. Единственное, о чем он жалел – что не вонзил ее в регента, едва тот заикнулся о своем чертовом плане!

– Treue, – повторил Ги с горечью. – Неужели эта ваша treue расчетливому ублюдку стоит жизни вашего сына?

Она чуть не заплакала – глаза покраснели и наполнились слезами, но ни одна слезинка не покатилась по ее щекам. Девушка затравленно смотрела на Солерна, словно ожидая, что он сам сейчас выбросит ее окна прямо в руки байольцев.

«А я мог бы, – отстраненно подумал Ги. – Мог бы купить наши жизни – или хотя бы попытаться – если бы рассказал им, как их обманули, что регент и королева вот-вот ускользнут у них из-под носа…»

– Вы убьете нас, – почти утвердительно прошептала Алиса фон Эйренбах.

– Если у меня не будет другого способа спасти вас от расправы толпы, – сказал Солерн. Глаза девушки изумленно распахнулись.

– Н-но вы же говорите, что они ворвутся сюда…

– Сначала пусть попробуют ворваться, – процедил дознаватель.

Глава 9

8 декабря

– Почему ты им так не нравишься? – спросила Илёр, глядя в бойницу на горожан, которые плотной толпой оцепили ров и слушали речь Жильбера.

– Это мой особый талант, – буркнул Ги. – Я никому не нравлюсь.

За сутки толпа горожан вокруг тюрьмы только увеличилась – и больше того, к осаждающим явился лично Луи Жильбер и теперь произносил с телег пылкую речь, ничуть не беспокоясь ни о возможном выстреле со стен Бернардена, о холоде, от которого дыхание людей сгущалось в пар. Видимо, их всех согревала ненависть.

– Надо выстрелить, – сказал Олльер, нервно переминаясь с ноги на ногу. – У нас же есть стрелки, пусть засадят пулю в голову этому чертову оратору.

– Совсем свихнулись? – цыкнула на него Илёр. – Если мы убьем Жильбера, они голыми руками все стены по камешку разнесут.

– Почему они торчат здесь? – ворчливо спросила ведьма. – Почему бы им не пойти к Эксветену и еще разок не высказать свои претензии регенту?

– Потому что вокруг дворца – амальские пушки, а Бернарден они также ненавидят.

– Ты не боишься, что заключенные тоже взбунтуются?

– По счастью, их слишком мало.

– Но ты все равно можешь использовать их как заложников.

Солерн промолчал. Он полагал, что жизни заключенных – единственное, что еще удерживает толпу от штурма ненавидимого всеми символа монархии. С помощью Греналя и Ларгеля он более или менее укрепил оборону замка – агенты, солдаты и гвардейцы несли круглосуточный караул на стенах, к пушкам подняли запас ядер и пороха, все оружие тщательно вычистили и подготовили к сражению. Припасов в Бернардене хватило бы на месяц осады – или на три, если расходовать их крайне экономно. Ведьма поколдовала над стенами, бойницами и воротами – но по какой-то причине долг взялся оплатить Ларгель.

– Я зайду к мастеру. Он все надеется извлечь что-то полезное из груды пыльных старых планов и бумаг.

– Думаю, он не так уж и не прав, – пробормотала ведьма. – В конце концов, если в Мосте Невинных был спрятан целых потайной ход, то кто знает, что скрывают стены Бернардена. Он ведь был перестроен Людовиком в те же годы.

«Надежда», – подумал Солерн. Даже ведьмы готовы за нее цепляться. Илёр понимала, в какой она опасности, и наверняка жалела, что не укрылась в обители в Ре.

Дознаватель нашел мастера в какой-то пыльной каморке над кабинетом начальника тюрьмы. Свет в нее мог проникнуть только через узкую бойницу, и Николетти зажег несколько ламп и свечей. Густо пахло пылью, горящим маслом и воском.

– Что вы здесь делаете? – спросил Солерн.

– Ищу выход из этой крайне неприятной ситуации.

– С помощью пыльных бумажек?

– Да, – Николетти окинул дознавателя насмешливым взглядом, – это требует некоторых умственных усилий, поэтому вам лучше не напрягаться. Я справлюсь и сам.

Ги устало вздохнул. Мастер почему-то считал всех военных, полицейских и агентов Секрета Короля людьми крайне недалекого ума.

– Поскольку ваши бойцы едва ли смогут защититься даже от стада овец, не говоря уж о разъяренных толпах, то нам нужно найти другой выход… В буквальном смысле, – Николетти нежно провел рукой по горе бумаг.

– Ну и как? Нашли? – Солерн осторожно присел на табурет напротив: стога бумаг колыхались от малейшего движения. – Что это?

– Архитектурные планы Бернардена. Удивительно, что они здесь и что вообще уцелели.

Ги с внезапно пробудившимся интересом уставился на груды вовсе не бесполезных листов.

– В дневниках Теодоро дель Фьоре есть упоминания о том, что он работал над неким старым замком в Байоле по приказу короля, – продолжал Николетти. – Архитектор не упоминал названия, но я полагаю, что это тот замок, в котором мы сидим.

– А если нет?

– Зачем сразу терять надежду? Давайте смотреть на жизнь веселее. Вот, например, – мастер придвинул к Солерну карту, которую ему отдал смотритель архива из Анжерраса. – Дель Фьоре очень тщательно нанес на нее все тайные ходы и все перестройки, которые провел в Байоле. Глядите, – палец Николетти прошелся вдоль одной из линий. Она тянулась от широкого креста в круге, обозначающего Бернарден, к какому-то участку на севере Байи. Однако во времена короля Людовика он был не застроен, и Ги не смог узнать это место.

– Мы не знаем, куда он ведет, – сказал дознаватель, пытаясь укротить забившееся с безумной надеждой сердце. – Мы не знаем, не выведу ли я людей в самую гущу взбешенной толпы. Черт, да мы даже не знаем, уцелел ли тоннель!

– Ну так давайте пойдем и проверим, – невозмутимо сказал Николетти.

– Куда вы собрались идти? Тюрьма велика, несколько раз перестраивалась, откуда вы знаете, где вообще…

– Я уже говорил, что это требует некоторых умственных усилий, внимания и усидчивости. К нашему счастью, почти проекты и планы Бернардена хранятся здесь, – мастер развернул очередной пожелтевший свиток. – Я отыскал все, какие смог, перенес на черновик самый современный план и разметил все изменения, начиная с эпохи короля Людовика.

Ги поперхнулся. Да на это же должно было уйти много часов! Сколько же времени мастер здесь просидел, пытаясь найти выход для всех?

– Я… я не смогу расплатиться… – пробормотал дознаватель, подавленный угрызениями совести.

– Когда-нибудь сочтемся, если выживем. Я думаю, что вход в тайный тоннель должен быть здесь, – старик обвел пальцем участок на плане подвального этажа тюрьмы.

– Гммм… Но как вы его откроете?

– Давайте решать задачи по мере их поступления. Идемте, время не ждет.

Солерн поднялся.

– Я скажу Илёр. где меня искать в случае чего. Возьмем в кладовых свечи, фонари, веревки и приступим.

***

“Почему с этими чертовыми мастерами и ведьмами все так сложно?” – думал Солерн, то поднимая, то опуская фонарь в поисках каких-либо следов тайного хода. Он предпочел бы ведьмин светильник, озаряющий все как днем, но тот не работал в обществе Николетти. Ги почти физически ощущал, как их время утекает сквозь пальцы.

– Темно, грязно и никакой логики в планировке, – проворчал старый ренолец.

– А вы что хотели – указатели на каждом углу? Хорошо хоть, что я тут иногда бывал. Там, – Солерн посветил налево, – карцеры для особо опасных. Здесь – комнатка караульных. Чуть дальше – холодные камеры для продуктов. Еще правее – канал, по которому течет вода из Байи.

– А в остальных трех крыльях?

– Не знаю, – признался Ги. Бернарден был построен в виде равностороннего креста, который окружало двойное кольцо стен и ров. Сначала это была цитадель Эдмонтинов, графов Байольских. Но когда они не выдержали тягот борьбы за даларский престол и сдали столицу, Монбрианы превратили замок в тюрьму, где погибли почти все Эдмонтины.

– Перестройки не затрагивали основной план, – пробормотал Николетти – Так что нам туда, – слабый луч света от его лампы прорезал тьму. Ги скептически вгляделся в узкий коридор, но что еще им оставалось? Дознаватель первым ступил в коридор. Слева и справа тянулись двери и какие-то низкие арки, ведущие непонятно куда. Здесь Ги ни разу не был. Он вообще никогда не задумывался, насколько огромен замок – но, может, защитникам удастся спрятаться?

– Бернарден никогда не брали штурмом, – сказал Николетти, медленно продвигаясь вперед. – Может, и нам повезет…

– Сколько вам лет? – спросил Ги, чтобы хоть как-то отвлечься от окружающего мрака.

– Шестьдесят два. Мы, мастера, стареем так же, и обычные люди. Хотя здоровье у нас покрепче, конечно, – мастер издал короткий смешок. – Но не только вам кажется, будто мы обладаем еще какими-то сверхъестественными свойствами. Были времена, когда обычные люди охотились за нашей кровью и плотью, наивно полагая, что они излечат их от болезней, придадут силу, удачу и черт знает что еще.

Ги промолчал. Ему вновь вспомнилось, что ведьмы, вступая в общину, принимали имена тех, кто погиб много лет назад от рук людей. Впрочем, на Юге мастеров до сих пор называли выродками, и нередко дети со способностями не добирались до школ не потому, что родители их прятали, а потому, что убивали.

– А у вас есть дети? – вдруг спросил Николетти.

– Нет.

– Почему?

– Это довольно бестактный вопрос.

– Но вы же задаете мне бестактные вопросы. Почему вам можно, а другим – нельзя?

– Если вы пытаетесь вести светскую беседу, то это явно не ваш конек, – холодно сказал Солерн. – Но у меня есть четверо младших братьев и уже дюжина племянников, так что мой гордый род не пресечется в веках.

Николетти остановился, посмотрел в план и обвел стены вокруг светом лампы. Справа от них показался проем, и три ступеньки, ведущие вниз. Пол стал влажным. Здесь вообще было довольно сыро.

– Река рядом, – пробормотал Николетти и зашуршал своим планом. – Пожалуй, спустимся в этот проем. По моим расчетам, то, что мы ищем… ну где-то там, в общем.

“Где-то там” появилось быстро и неожиданно. Они спустились по трем ступенькам и шли вперед, наверное, минут пять, когда узкий коридор вдруг закончился стеной. Никаких ответвлений не было – коридор представлял собой бесполезный тупик.

– Итак, начнем, – деловито изрек старый ренолец и принялся простукивать стену. – Давайте, присоединяйтесь. Уверен, в четыре руки мы найдем дверь куда быстрее.

– Если она вообще там есть.

– С вами очень тяжело разговаривать. Вы везде видите только мрачную сторону.

– А что, есть какая-то другая? – удивился Ги, но стал послушно стучать по каменной кладке. Он ярко представил себе толпы байольцев, штурмующих стены, и Ларгеля, в панике мечущегося по тюрьме в поисках собственно Солерна. Вдруг кладка издала странный гулкий звук. Ги замер; а затем, боясь спугнуть удачу, неуверенно постучал еще раз. Звук повторился.

– О! – выдохнул мастер. Глаза у него горели, как у кошки. Он стал быстро простукивать стену вверх и вниз, словно намечал, где тут может быть дверь.

– Это оно, – прошептал Солерн. Сердце бешено заколотилось – неужели безумная надежда оказалась не безумной?!

– Слышите? – прошептал Николетти. – Надо только найти рычаг… панель… секретную пружину…

– Разобрать кладку к черту, – сказал Солерн. – Раствор давно размок, его легко выцарапать, а ваша секретная пружина уже сто лет как проржавела и пришла в негодность.

– Тут есть инструменты? Чтобы разобрать кладку?

– Еще немного – и даже гвардейцы будут делать это голыми руками, – сказал Солерн.

– Что ж, поговорите с ними. Я пока останусь здесь. Может, сумею открыть ход.

– Хорошо. Вам хватит одной лампы? Мне нужна вторая, чтобы… – Ги осмотрелся и пробормотал: – Господи, а как отсюда выбраться?

Николетти сунул ему план тюрьмы:

– Мы вот здесь. Идите сюда, чтобы выбраться к лестнице наверх. И поживей! А если, – зловеще добавил мастер, – вы не сумеете уговорить ваших гвардейских дворян, то напомните им, что я могу их заставить.

***

Илёр положила ладони на кладку и закрыла глаза. Мастер Николетти ушел, чтобы не мешать. Ведьма водила руками по камню; гвардейцы, агенты Секрета и солдаты Бернардена молча ждали.

– Да, – наконец пробормотала женщина, – там есть ход.

Раздались шумные вздохи облегчения.

– Но дальше… дальше завал. Там снова камни. А потом… – она нахмурилась. Солерн стоял рядом и в свете ведьминого огонька видел капельки пота на лбу Илёр. – Потом… там снова пусто. Рядом… что-то течет…

– Байя, – сказал Солерн. – Мы сможем разобрать стену и завал. Если начать прямо сейчас, то мы закончим за день.

– Хорошо, – кивнул Ларгель. – Мы готовы.

Полсотни благородных дворян из королевской гвардии безропотно смирились с участью работяг в каменоломне. Видимо, жить хотелось сильнее, чем сохранить руки незамаранными тяжким трудом. Вот только что они будут делать, если учесть бурящую под стенами толпу? Если отправить на разбор кладки и завала всех, то некому будет отразить возможную атаку. Если разделить силы, то работа затянется, а это снова риск.

– Приступим сейчас же, – решил Ги. – У ступеней лежит все, что сойдет за инструменты. Только, ради Бога, работайте осторожно, иначе мы не только отсюда не выберемся, но и лишимся последнего шанса. Я поднимусь на стену и вернусь к вам с подкреплением.

– Там ничего не поменялось, – покачал головой лейтенант. – Горожан только стало больше. Последнее, что я слышал – они хотят пригнать лодки, чтобы перебраться через ров.

На стене Солер встретил Николетти. Тот стоял среди немногочисленных дозорных из числа агентов и смотрел на бурление толпы внизу.

– Вы сможете их как-то задержать? – спросил Ги.

– Такое количество людей? Конечно, нет.

Уже темнело. Солерн раздвинул подзорную трубу и отыскал в толпе крытую телегу, в которой устроил свой штаб Луи Жильбер. Они уже ничего не опасались – даже прицельного выстрела со стен Бернардена.

– Я его не нашел, – вдруг сказал Николетти. – Тоже смотрел, но дикого мастера не увидел.

Солерн, честно говоря, уже вообще забыл о его существовании. Его больше волновали возгласы среди толпы – он чутко прислушивался, чтобы уловить, когда же… Ему даже хотелось, чтобы это наконец произошло. Вдруг около крытой телеги началось какое-то движение.

– Она! Она! – глухо раскатилось над толпой. – Она там!

Рука Солерна с подзорной трубой дрогнула. К телеге яростно проталкивались несколько человек, а над площадью волнами поднимался гул голосов – все выше и громче и отчетливей:

– Там королева!

Навес над телегой поднялся, и к горожанам вышел Луи Жильбер. Они помогли ему вскарабкаться на гору ящиков; и тут один из агентов тронул Солерна за локоть:

– Мессир, у нас есть пушки. Мы можем выстрелить по нему.

Дознаватель опустил трубу. Пушкам Бернардена было лет сто пятьдесят, в оружейной имелись ядра, порох, запалы, но всем этим богатством никто не пользовался почти полвека.

– Там эта женщина! – донесся до Солерна голос Жильбера посреди притихших байольцев. – Распутная девка с подложным королем, которая посадила нам на шею проклятых чужаков! Они жрут и пьют на нашей земле, они считают себя хозяевами, а нам рабами… – его голос потонул в яростных криках.

– Заряжайте, – сказал Солерн. Агент кивнул товарищам, и они устремились к пушкам на надвратной башне.

– Мы не дадим регенту-чужаку жировать, напиваясь нашей крови! – продолжал Жильбер. – Нас много, они – одни! И мы найдем его королеву, его ублюдка, найдем, даже если нужно будет разобрать эту тюрьму по камню!

Стены замка дрогнули от дикого рева.

– Если вы начнете стрелять первым, – сказал Николетти, – они разнесут Бернарден голыми руками.

– Первым нет, – качнул головой Солерн, – но я не стану уводить из тайного хода людей, которые расчищают нам путь к побегу. Если мне для этого придется удерживать толпу у стены с помощью пушек… А, черт! Как я мог забыть!

– Что?

– Алиса фон Эйренбах. Она с ребенком все еще в камере. Вот ключи, выведите ее и проводите к тайному ходу.

– А вы? – спросил Николетти.

– Я останусь здесь, – Ги бросил взгляд на ров, в который горожане стаскивали рыбачьи лодки: люди переносили их на руках, и казалось, что суденышки плывут над толпой. – Сейчас начнется.

– Отправьте кого-нибудь еще.

– Почему?

– А что вы будете делать здесь один, – осведомился мастер, – когда это начнется?

***

Фонтанж проснулся от странных звуков. Он вообще в последние дни спал плохо – потому что предпочитал делать это на пуховой перине в своей опочивальне, а не на узкой жесткой кровати в какой-то каморке. Шикарных покоев главе Секрета короля не досталось, зато и слышимость была отличная. С недовольным удивлением прислушавшись к ночным звукам, граф понял, что это топот ног, словно во дворце устроили соревнования по бегу.

“О Господи!” – в первые мгновения Фонтанж похолодел с головы до пят: неужели мятежники ворвались внутрь?! Захватили пушки, перебили амальцев и сейчас примутся за остальных!

Граф сел и схватил шпагу: в последние ночи он держал ее около кровати. И только потом осознал, что мятежные горожане вопили бы что-нибудь про народ и Далару или долой регента. Но топот сопровождался лишь приглушенными звуками голосов, а не криками.

Фонтанж встал, кое-как оделся и с обнаженной шпагой подкрался к двери. Тихонько приоткрыл ее: по галерее метался свет, слишком яркий для свечей. Кто-то бегал туда-сюда с фонарем. Граф еще не различал фраз, но уловил отдельные амальские слова. Он осторожно, стараясь не шуметь, вышел из комнаты и крадучись направился к галерее.

По ней сновали солдаты герцога, перетаскивая сундуки и тюки. Галерея заканчивалась лестницей, ведущей в один из внутренних дворов Эксветена. Солдаты торопливо спускались по лестнице, волоча свою поклажу. Фонтанж первый раз в жизни пожалел, что не настолько же тощ, как Солерн, и не сможет прокрасться за колоннами к окну, чтобы посмотреть, куда они все это тащат.

Вдруг прозвучал властный оклик; Фонтанж узнал голос посла фон Линденгардта. Вооруженный по самые уши, посол ступил в галерею, задал несколько вопросов и тоже направился к лестнице. Пока все солдаты отвлеклись на Линденгардта, граф метнулся к высоким стрельчатым окнам. Вдали, над городом, он увидел бледно-оранжевое зарево, а внизу, во дворе – три кареты. Неужели регент решился послать за помощью к старшему брату-королю? А как же королева, которую несколько дней назад отправили в Бернарден? Разве не разумнее было бы вывезти ее вместе с младенцем, раз уж регент отправляет посла на родину?