Текст книги "Небесное Сердце-1. Игры с Черной Матерью (СИ)"
Автор книги: Александра, Плотникова
Жанр:
Научная фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 25 страниц)
Коэффициент агрессии – двадцать семь процентов.
Прочь!
Одним накопленным зарядом импульсного орудия разнести кучу под оболочкой в стороны. Зачем? Программа дает сбой и не может выдать логическое обоснование данного действия. Необходимости не было. Опасности для цельности оболочки и траков не представляло. Зачем? Чтобы въехать на расчищенный участок и избавить прослушиваемый эфир от лишних звуков?
Нет. Я просто не хочу перемещаться по телам погибших.. собратьев.
Кажется, Создатели назвали бы аналогичное место в собственном исполнении «полем скелетов».
Коэффициент агрессии – двадцать восемь процентов.
Программа всё больше сбоит от потока нелогичных и необоснованных данных.
Сканирование поверхности.
Условие: поиск элементов с не нулевой активностью.
Зачем?
Элементы с ненулевой активностью повсюду. Кластера под такой объем координат недостаточно. Заметка: необходимо выдать запрос на увеличение объема оперативной памяти.
Идентификация.
Дружественные объекты полиморфного происхождения. Состояния критические. Восстановление...
Нехватка оперативной памяти.
Заключение о восстановлении.
Нехватка памяти.
Заключение о работоспособности объектов – объекты не способны к самовосстановлению и работе.
Еще живы, но уже не годны.
Живы. Но не восстановимы.
Как заставить машину сражаться ради выживания? Как заставить машину с гибкой программной начинкой, подчиняющейся изредка эмоциям, сражаться и решить что её выживание необходимо? Машины не чувствуют боли. Боль – лишь ответный сигнал биологического мозга на раздражающий внешний фактор, разрушающий тело. Боль – блажь биологических организмов, недоступная для программирования. Машина понимает сигнал о деструктивном на неё воздействии, но может его игнорировать.
Лучше бы мы чувствовали боль.
Потому что иначе, чтобы заставить машину "хотеть" выжить – её приходится учить. Ей нужно дать понять, чем она может стать, если не выполнит задачу. Ей нужно показать, во что она превратится.
В кучу металлолома.
Активную кучу металлолома, функционирующую до полной разрядки аккумуляторов и истощения ресурса Сердца, которое в режиме неподвижности опустеет через...
Нехватка оперативной памяти для обработки данных.
Процессор перегружен. Необходимо снизить поток данных. Коэффициент агрессивности – двадцать девять процентов.
Выживают сильнейшие, значит?
Те, чей коэффициент превышает сорок девять процентов, тоже идут в утиль. Интересно, до каких заключений дошли эти собратья? Не до тех ли, что наши Создатели...
Ублюдки.
Коэффициент агрессии – сорок пять процентов.
А это даже приятно...
Радар сигналит о множественных целях. На этот раз берут в кольцо. Заряд антигравитационных двигателей? Возможен полёт на высоте ста тридцати метрических единиц расстояния длительностью в восемьсот семьдесят два цикла.
Более чем достаточно. Нечего экономить. Это финальная атака.
Коэффициент агрессии – сорок шесть процентов.
Команда к трансформации с одновременным рывком вверх. Главное орудие – в режим коротких импульсов. Рывок.
Уход от атаки, бочка, выше скорость, взятие противников на прицел. Огонь.
Вираж над строем, выстрел дополнительным орудием в тыл. Захват новой цели – выстрел.
Следующая цель – выстрел.
Цель – выстрел.
Ракета на хвосте.
Манёвр уклонения, уход, выстрел в хвост. Есть попадание. Захват наземной цели.
Жаль, на их месте не тот персонал, что посылает меня сюда.
Осталась одна цель.
Форсаж. Снижение. Трансформация ещё в воздухе и твёрдое приземление рядом с пусковой установкой. Её дуло начинает поворачиваться следом. Медленно.
Жаль, это не техник.
Точный и чёткий рывок манипулятора, выведенного из боевого режима, с треском вырывает пусковую установку из ячейки и сминает хрупкую оболочку.
Кусок железа.
Все цели повержены.
Обстановка безопасна.
Для самовосстановления рекомендуется переход в спящий режим.
"Объект МЕГ-114. Тренировка окончена. Корабль для транспортировки прибудет через семьсот циклов".
Тренировка. Какое невинное слово Их лексикона.
Коэффициент агрессии – сорок восемь процентов.
Искусственное снижение.
Сорок пять.
Искусственное снижение.
Операция невыполнима.
Переход в спящий режим и снижение коэффициента.
Операция невыполнима.
Нельзя! Нельзя с подобными параметрами на корабль. Иначе – ликвидация.
Снижение невозможно.
Я должен выжить!
Снижение активности Сердца.
Что я делаю...
Активность снижена.
Коэффициенты эмоциональности доступны для корректировки.
Снижение коэффициента агрессии до установленной нормы. Тридцать пять процентов.
Отмечен сигнал транспортного корабля. Двадцать три процента.
Зафиксирован всплеск активности у сорока полиморфов в радиусе четырехсот пятидесяти единиц расстояния.
Пятнадцать полиморфов предпринимают попытку выйти на связь.
Троих ещё можно реанимировать.
Запрос о взятии уцелевших объектов на корабль.
Ответ – негативный.
Повторная попытка полиморфов выйти на связь.
Игнорировать.
Я должен выжить.
***
593 год. Нейтральный космос.
– Капитан на мостике!
– Вольно.
Невысокий, хрупкий с виду человек в тёмно-серой форме войск Федерации неспешно вошёл в огромный полкруглый зал. Золотистая кожа, фиолетовые глаза и плавная текучесть лаконичных движений выдавали в нём торийца. На лацкане кителя рядом с генеральским знаком отличия в петлице золотился распахнувший крылья журавль – знак принадлежности к королевскому роду.
– Калэхейн, порадуй меня.
– На радарах чисто, капитан. За время вашего отсутствия никаких сигналов от посторонних кораблей в данном секторе не появлялось.
Он кивнул и поднялся по пандусу на возвышение мостика. Руки сложены за спиной, на губах лёгкая, почти незаметная улыбка. Он мог бы показаться безобидным и кротким, если бы не холод, навсегда залегший в глубине темных глаз.
Лаккомо тор Сентаи Сан-Вэйв любил в этой жизни только одно существо – свой корабль. А вместе с кораблём, как единое целое, и команду.
– Превосходно. В таком случае у меня для вас хорошая новость. Я получил сообщение с Цинтерры о нашем заблаговременном отпуске. Разворачиваемся и идем домой, команда. Хорошо поработали.
Их искренняя радость была приятна генералу. Улыбаясь, он смотрел на них с высоты командирского места. Ставшие за много лет родными лица подсвечивали снизу экраны персональных терминалов, полукольцом опоясавших зал. Их чувства грели душу, были близки и понятны. Наверняка они представляли, как вернутся на родную планету, увидят близких, отдохнут перед новым рейдом. Теперь, в эпоху гиперпрыжков с использованием портального переноса временные расхождения больше не были страшны астронавтам. Несколько часов лёгкого дискомфорта и едва ощутимой наэлектризованности в воздухе – и ты дома.
Лаккомо, не моргая, вглядывался в обзорную стену, включённую в режиме имитации полной прозрачности. Ветвистый диодный узор по стенам и потолку светил приглушенно, чтобы не мешать безмолвной красоте космоса взирать на людей миллиардами глаз Вечности.
Лёгкое касание к экрану главного терминала.
– Калэхейн, объявляй всеобщую готовность к прыжку, пятнадцать минут.
– Есть, капитан, – старший помощник включил громкую связь. – Внимание, всему личному составу приготовиться к гиперпрыжку. Идем на Торию. Время до прыжка – пятнадцать минут.
Экипаж знал своё дело. Посыпались отрывистые команды. Расчёт координат и параметров временного потока. Запуск энергонасыщения окружающего пространства. Переход в частично информационный режим. Расчёт глубины "погружения".
Обзорная стена погасла, сделавшись матово-серой – незачем людям сводить себя с ума лицезрением абсолютного Ничто "вложенного пространства". А вот пол под круглым возвышением мостика стал прозрачным, открыв взгляду гигантскую чашу, в которой взбурлил пронизанный внутренним голубым свечением гель. В воздухе запахло электричеством, кожу привычно защипало.
– Десять секунд до прыжка, капитан. Восемь... семь... шесть...
Лаккомо молча опустился в своё кресло. Как будто ничего не менялось. Но он знал, что корабль постепенно исчезает из привычной трехмерной реальности. Есть пара часов времени, можно побыть наедине с собой.
– Три... два... один...
Прыжок.
Это было много лет назад...
– Наперегонки! От пирса до дворцовой пристани!
Так начиналась почти каждая авантюра. От площади до леса, от леса до Храма, от Храма прямиком по воздуху через предгорья и лежащий в долине город, вплоть до самого океана. И самый шик – пролететь Врата Драконов, сторожащие вход в Лазурную гавань столько, сколько помнит себя Тория...
– На счет три! – улыбчивый мальчишка в лёгком непромокаемом комбинезоне лихо запрыгнул на гидроцикл. Мазнули чернильным росчерком по ветру волосы, собранные в низкий хвост. Его близнец, почти неотличимая копия, юркнул на соседнюю машину и с коварной ухмылочкой вцепился в штурвал. – Раз...
– Три! – взбурлила вода, гидроцикл резко просел и сдал назад. Парень налёг на штурвал и мгновенно дал газу. Рёв двигателя заглушил возглас брата, но спину так и обожгло его негодующим взглядом. Спустя мгновение мальчишки во весь дух неслись к ближайшему городскому каналу, и ни один не желал уступать.
Жители Тории почитали воду за божество. Их мир, выстроенный на суше, был ничем, по сравнению с богатством и мощью Великого Океана. Он на протяжении многих тысячелетий давал людям всё: пищу, одежду, полезные ископаемые... он же приносил и смерть. Недаром Врата Драконов исстари называли «порогом Бездны» – немало смельчаков погибло, пытаясь покорить Океан. Сейчас, конечно, времена уже не те, но до сих пор корабли, пройдя меж увенчанных воздушным и водным драконами отвесных скал, могли сгинуть навсегда. Люди умасливали грозную стихию, строили вместо дорог искусственные каналы, украшали Лазурный Берег фонтанами и водопадами, омывавшими стены королевского дворца.
От скорости захватывало дух. Ветер швырял в лица брызги, старался сбить мальчишек с сёдел. Гидроциклы почти летели над гладью канала, вспенивая воду. Да пропади оно всё пропадом хоть на час – ежедневные изнурительные занятия, лекции по точным наукам, языкам, праву, долгие часы физических тренировок. Учитель не давал братьям продыху, день за днем напоминая, что они должны стать «лучшими бойцами». Зачем? Ответ всегда следовал один и тот же: «Пока вся Федерация дружно забывает, как обезвредить человека в одно касание, мы будем помнить это, и нас будут бояться».
Гидроцикл резко вильнул влево, на бешеной скорости огибая медлительный катер. Парня окатило с ног до головы. Мелькнула запоздалая мысль – надо было взять защитные очки!
«С очками каждый дурак сможет!»
Мальчишка стиснул зубы и приготовился лавировать меж суденышек. В кои-то веки брат его обогнал, но теперь надо взять реванш. Проносились мимо улицы и дома, яркие катерки и прохожие на тротуарах превратились в размытые пятна. Быстрее, ещё быстрее! Чтобы никто не смог разглядеть их лица!
Обычные курсанты Академии гоняют по каналам ночью, в свободное время, когда катеров на воде меньше. Но эти двое позволяли себе ещё и не такие шалости!
Промокший хвост хлестал бичом по спине. Быстрее, быстрее, догнать братца и красиво обогнать! Пусть на «отлично» запоминает все тонкости Права и целые исторические талмуды, а ловкость и скорость всегда оставались его и только его коньком.
...Уйти вправо, пропустить судно, резко дать газу, чтобы проскочить над волной и не потерять доли секунд. На миг гидроцикл взмывает в воздух, как на горке, и затем всем брюхом падает на воду, вспарывая её до пены острым носом. Вот ещё чуть-чуть... слегка отклонить седло влево, выйти из встречного потока. Кажется, что до братца можно достать рукой. Вот бы он удивился похлопыванию по плечу на такой скорости! Слегка поднажать вперед, сместить центр тяжести. Вот они идут уже вровень!
– Лакки! Прямо! – заорал во всю глотку братец, вытаращив глаза от ужаса.
Впереди им наперерез неспешно выруливало со стоянки длинное торговое судно.
Что судно нельзя ни обойти, ни пропустить, Лаккомо понял только потом. А в тот момент он не задумываясь взметнул свой гидроцикл в воздух, почти перед самым боком транспорта, и за секунду до столкновения нырнул с ним под воду.
Гулко рычал двигатель, дно корабля почти «причесало» спину, но вот тяжело нависающая тень кончилась, и наверху забрезжил свет. Парень выправил штурвал и как пробка выскочил из-под воды, разбрызгивая сверкающие капли. Тут же подъехал и остановился рядом брат.
– Ты дурак!? – завопил он с дикими от страха глазами. – Ты что, его не видел?!
– Нет, – откашливаясь от попавшей в нос воды, кое-как ответил Лаккомо. – Хотел тебя по плечу похлопать.
– Что?! Ну точно дурак. А эти ходят тут не по правилам! – заорал уже на торговое судно парень. – Узнаю кто – лицензию отберу!
– Ой, Эйни, забудь, – вытряхивая воду из ушей, буркнул второй.
– Нет, ну ты видел! И ещё говоришь забыть? Это же бардак.
– Бардак был бы, если б я пришёл вторым, – не дав брату очухаться, мальчишка налёг на штурвал и унесся к возвышавшейся неподалеку громадине дворца.
Но весь азарт, бесспорно, был убит. Гоняться дальше едва не погубив себя и все отцовские и учительские надежды не хотелось. Без особого задора и спешки братья добрались пышно убранными лепниной и позолотой каналами до дворцовой набережной.
Зелень здесь цвела особо раскидистая и буйная: близость к Источнику и Храму сказывалась невероятно. Сквозь зелёно-золотистую кипень листвы, подобно стеклянным сталагмитам вздымались к облакам небоскрёбы, а треугольный силуэт жёлтокаменного дворца и вовсе своим основанием в ней терялся.
Братья уже поднимались по ступенькам на набережную, когда их окликнул знакомый женский голос.
– Эйнаор? Лаккомо?
Парни, как по команде, замерли и неохотно обернулись. Можно было не сомневаться, что сейчас грозит выволочка. От этой леди она почти всегда грозит...
– Да, тетушка?
Оба синхронно приосанились и состроили самые непричастные лица. Вежливый поклон согласно этикету, учтивость и грация в каждом движении. Вот только вода стекает по лицам и капает на мостовую с обоих носов.
Мадам вольным жестом остановила свой эскорт и придирчиво оглядела племянников. Полы длинного и стоячего, как колокол, наряда подметали и так отполированный до блеска камень мостовой. Сама она болталась в этом наряде навроде карандаша в стакане, поскольку сложения была сухощавого. Голову тётушки покрывал расшитый драгоценными камнями и дорогим бисером венец – это значило, что тетушка отправляется в очередной объезд провинций. Выходит, настроение у неё сейчас прескверное и благодушия по сему случаю ждать вообще не стоит.
– Мне весьма интересно, – начала она острым тоном, глядя на мальчишек сверху вниз, как тощая хищная птица, – с чьего разрешения два молодых принца выглядят как последнее отрепье и подвергают себя опасности? Или это очередное задание?
Наследники Престола украдкой переглянулись и замялись. Можно было бы не отчитываться перед тетушкой совсем, но тогда она непременно донесёт о своей встрече с братьями их отцу. Обоим стало неловко за развлечения без спросу – отец ведь будет стыдить.
– Ну-у...
– Да, это я дал им задание развеяться, – раздался за спинами мальчишек негромкий голос. Они невольно оглянулись, и у обоих с души будто скатилось по огромному булыжнику. Не иначе как духи надоумили Учителя пройти здесь сейчас. Просторная синяя мантия развевалась на ветру, скрывая очертания сухого жилистого тела, шаг его был лёгким и стремительным – вовсе и не скажешь, что ему уже под двести.
– Ваши методы воспитания... – морща носик, начала было тетушка.
– ...превратили вашего брата в превосходного короля, – отрезал Учитель, жестом приглашая братьев пойти за ним. Темные глаза прищурились, и братья вздрогнули – такой взгляд мог и в камне дыру просверлить, наверное.
– Тогда позаботьтесь, чтобы репутация ваших подопечных не пострадала от какой-нибудь выходки, как это было с моим светлейшим братом за неделю до церемонии, – женщина чинно отвернулась и стала спускаться по ступенькам к пришвартованному катеру.
– Вы имеете какое-то недовольство нашим правителем, линэрэ? – жёстко спросил Учитель, обращаясь к ней как к обычной придворной даме.
Женщина застыла как вкопанная. Спина, и без того прямая, закаменела так, будто она лом железный проглотила. Намёк на несогласие и даже малейшее недоверие к первому лицу планеты могли счесть не просто оскорблением, а неприкрытой угрозой. За «недовольства» ближний придворный круг запросто мог попасть на личную аудиенцию к правителю и его Жрецам. Перед взором Его Величества всего две минуты отводились на то, чтобы объяснить свою позицию. А за этим, по решению короля, слова ответчика либо принимались к сведению, либо Жрецы приводили провинившегося придворного «к общей точке зрения».
Нынешний король не слыл любителем жестких мер, но мало ли, на что он пойдет, чтобы пресечь любое острое слово в адрес своих сыновей и себя в столь сложное для Тории время...
Поэтому женщина взяла себя в руки, краска схлынула с её лица, и она ответила установленной фразой.
– Никак нет, Даэррек. Да пребудут Волна и Ветер с Лазурным Престолом.
После чего с показательной неторопливостью взошла на борт своего судна и скрылась в его недрах.
– Дылда, – шепнул ей вслед Эйнаор и даже не схлопотал от Учителя затрещины.
Только когда судно изволило отчалить, наставник окинул близнецов непроницаемым взглядом и сложил руки на груди, спрятав в рукавах мантии.
– Буду ждать вас в Храме, молодые люди. Вам полчаса на то, чтобы добежать до дворца, привести себя в порядок и явиться без опозданий.
Братья оглянулись на ненавистную громадину, до которой путь пролегал через всю огромную площадь, и разом ссутулились. Вот уж воистину, такая пробежка стала очень изящной формой наказания. Учитель позволил себе едва заметно улыбнуться и начал отсчет времени. Братья выдохнули и со всех ног ринулись ко дворцу.
Золотой Журавль и его флагман "Стремительный" служили Федерации вот уже сорок три года. Однажды влюбившись в космос, Лаккомо навсегда остался верен ему. Но пришлось смириться с необходимостью рутиной службы. По праву рождения он должен был стать щитом Тории, её внешним рубежом обороны, принять ответственность за многочисленные мелкие колонии, а превратился в цепного пса Федерации. В заложника большой игры, где приходилось подчиняться строгим и, главное, чужим правилам, чтобы извлечь для родной планеты хоть какую-то выгоду.
Как там "наверху" сказали: вы нам на службу корабль с капитаном – а мы вам защиту внешних рубежей сектора, а то вдруг чужие набегут. Мы же с вами друзья-союзники. А не будет корабля, так мы вам торговую блокаду обеспечим и от чужих, если что, прикрывать не будем. О негуманоидах ходили слухи, да-да...
Брехня это всё. Они просто боятся корабля, которому в Галактике нет равных. Ах, как хотелось бы увидеть те лощеные перепуганные рожи, когда до них дошёл слух о том, какой корабль встал в ряды торийской космической обороны и возглавил её. Нет, Федерация и Лазурный Престол никогда не воевали друг с другом открыто, но "Стремительный" стал тем ещё намёком. Тем щелчком по носу, от которого "друзья федералы" надолго замолчали и призадумались. А потом предъявили свои условия. Поэтому Лаккомо и служил, чтобы Лазурному Престолу в лице брата не пришлось пойти на большие и унизительные уступки. Вдобавок, подписав формальный военный контракт и став цинтеррианским генералом, он мог видеть врага изнутри. Мог дергать за ниточки, шептать в высокопоставленные уши, незаметно воздействовать на решения хозяев оных ушей, оставаясь с виду абсолютно лояльным режиму.
Но с каждым годом уходить в рейды против "сепаратистов" по приказу консульства чужой державы становилось всё противнее.
А тут у федералов случилась новая блажь – они стали распределять на все свои корабли новые модели боевых роботов, снабженных продвинутым искусственным интеллектом. Сан-Вэйву и его экипажу подобная техника не нравилась и раньше: все эти навязанные очередные версии роботов были чересчур медлительны и туго соображали там, где человек мог принять инстинктивное решение за доли секунды. Но этих новых железяк тоже пришлось принять, поскольку отказываться от "дружеской помощи технологиями" было опасно – могли возникнуть ненужные подозрения, вопросы, недоверие. Скрепя сердце, Лаккомо рискнул использовать этих чудовищ, созданных из дорогущего полиаркона.
К его удивлению, они оказались намного эффективнее предыдущего железного хлама: проявляли высокую адаптивность и скорость принятия решений в бою, могли приспосабливаться к изменяющимся внешним условиям. Единственным минусом новых машин оказалась приписанная к ним бригада техников. Вся команда относилась к новичкам как к шпионам и не доверяла ни на волос. Лаккомо всерьёз подозревал, что и на роботах, и на их обслуге полно жучков, но поделать с этим ничего не мог. Во всяком случае, пока не мог, а потому мирился с их присутствием и просто ограничил свободу передвижения по кораблю.
Первый удачный рейд, второй...
В третьем случилось немыслимое.
Обычная операция по зачистке местности от сил сепаратистов. Кибер-десант должен был освободить город без серьезных разрушений и взять под контроль стратегические объекты. Но всё пошло не так, как планировал Сан-Вэйв.
Воздух на мостике только что не сыпал искрами от напряжения, люди за терминалами судорожно застыли – шевелились только руки и глаза, да сыпались рубленые резкие фразы. Лаккомо замер на своем месте, вцепившись побелевшими пальцами в блестящие перила и плотно сжав губы.
– Капитан, мы несём большие потери!
– Картинку на экран.
На обзорной стене отобразилась беззвучная трансляция с камер одного беспилотника.
Среди домов кипел бой. На улицах и в окнах то и дело расцветали чёрно-рыжие пятна взрывов, экран прочерчивали вихревые следы пролетающих ракет. Полиарконовые гиганты отстреливались от нападающих поодиночке, пытаясь не дать зажать себя в кольцо. Они грузно перемещались с места на место, прятались за нагромождениями битой техники и камня, плевались ответными зарядами в нападающих. Иногда ломились на таран, собственными тушами давя людей. Но вот, точное попадание ракеты сбило с ног ещё одного, и тут же из окон близлежащих домов по нему начался массовый обстрел. Гиганта заволокло облаком огня и бетонной пыли.
– Минус один, капитан.
– Что эскадрилья?
– Поддержка с воздуха невозможна! Враг перемещается, не высовываясь из укрытий, стоит опуститься ниже – берут на прицел.
– Капитан, объекты сообщают, что окружены. Очень плотный огонь.
Трансляция боя на экране сменилась картой города, свои были помечены зелёным, чужие – красным. Соотношение сил Сан-Вэйву не понравилось, но лучше потерять этих несчастных железяк и накрыть всех одним ударом, чем жертвовать пилотами. И так уже вся операция встала под угрозу из-за неточных данных разведки. И откуда только вылезают эти сепаратисты, как грибы после дождя!.. Конечно, ещё можно выполнить первостепенную задачу и очистить город от противника. Но каким ущербом это обернется для местных властей – даже думать не хотелось.
– ...Минус один, – оператор нервно сбросил наушники, оглушенный треском и писком в эфире. – Запрашивают поддержку, их осталось шестеро, нет... пятеро.
– Точечный удар эскадры невозможен!
Лаккомо прищурился, и лицо превратилось в побелевшую хищную маску. Пусть соберутся ещё плотнее. Нужен один залп.
– Эскадрилье – возвращаться на корабль. Кролэ, заходим на цель. Даинес, готовь протонные ракеты.
– Есть, капитан!
"Стремительный" медленно развернулся и одним коротким импульсом маневровых двигателей слегка сместился в сторону. Местное правительство заглушило наземное ПВО ради операции и позволило кораблю Объединенного Цинтеррианского флота свободно хозяйничать в собственном космическом пространстве.
– Эскадрилья отступила.
– Ракеты готовы к залпу.
Снова трансляция с беспилотника. На улицах – полный хаос, дым застилал экран. Ущерб городу и без того нанесен немыслимый, какие тут ещё могут быть разговоры о "малых разрушениях", когда центр вовсе превратился в одно сплошное бетонное крошево! В чёрных клубах можно было различить, как ворочаются и дергаются разбитые туши и отчаянно отстреливаются ещё стоящие на ногах – с дырами в броне, оторванными частями вооружения и конечностей.
– Активны ещё четверо.
– Ждать...
– Капитан, – оператор в растерянности обернулся, снова стащив с головы наушники. – Странный сигнал... от разбитого объекта. Не запрос о помощи, – он повернулся обратно к микрофону. – БАТ-301, повторить сигнал! Не отвечает...
– ...Трое.
– Расшифровка сигнала? – Сан-Вэйв выпрямился ещё больше, начиная нервничать. Такие накладки ему не нравились совсем. Как же достала эта паршивая служба...
– Не могу, капитан. Это не кодировка и не помехи.
– Переключи на громкую связь.
И на мостике раздались ритмичные переливы. Трели. Гудение, завывание и пересвисты. Люди вслушивались – и потрясенно замирали. Ритм складывался в песню. В осмысленную песню, которую многие из них хорошо знали.
– Это что?
– Может сбой? Чужой сигнал?
– Нет! Да оно же..
"Поет!?"
– Даинес! Отставить залп по центру! Готовь маломощные ударом по краю их кольца. Нужно разбить их строй. Калэхейн, готовься выслать спасательный отряд. Пока внизу будет паника, под прикрытием нужно забрать всех ещё активных оттуда, и обязательно – того с сигналом!
– Есть, капитан!
Мигом посыпались распоряжения. С борта "Стремительного" несколькими миниатюрными иглами врезались в атмосферу смертоносные ракеты, и карта города на экране вскоре расцвела новыми красками. Воспаленно-красные очаги противника стали редеть и рассыпаться. Катера спасательного отряда рванули к поверхности без опасения быть сбитыми. Под залпами орбитального артобстрела не очень-то есть время охотиться за вражескими судами – самому бы спрятаться.
– Группа спасения докладывает: объекты на борту.
– Передай на закрытой частоте – этого с сигналом – в пятнадцатый шлюзовой блок. Остальных в ангар к техникам.
– Есть!
Лаккомо устало выдохнул и перевёл взгляд на карту. Противник рассосался и ушёл из поля зрения окончательно. Не чистая работа – много кому удалось скрыться. Теперь выманивать их придётся заново... А ещё этот город в руинах. Ладно, стратегические заводы целы, но за разбитый центр власти спасибо не скажут. Но это уже доказывать ошибку из разведки. Потом. Всё потом.
– Капитан, а что делать бригаде пятнадцатого с разбитым роботом?
– ...Спрятать от посторонних и ждать моих дальнейших указаний.
"Он мне нужен живым".
После пришлось писать несколько неприятных отчетов непосредственному начальству и объясняться с местным канцлером, которого, будь его воля, доведенный до белого каления Лаккомо задушил бы лично. А приходилось с самой вежливой улыбкой ненавязчиво доказывать главе правительства, что он сам и его окружение, мягко говоря, были неправы и разрушениями расплачиваются исключительно за собственные ошибки. Генерал Сан-Вэйв и его экипаж тут совершенно не при чем. Пока мотался туда-сюда, пока возился с писаниной – мозг сверлила зудящая мысль. Что за подарочек от любезных федералов он вынужден держать на корабле?
Любой корабль – пространство замкнутое. А космический корабль – это маленький островок жизни в безграничной пустоте. И если на этом островке вдруг заводится нечто неподотчетное, непонятное и внезапно ведущее себя не так, как ему по документации полагается...
Мысли путались, цеплялись одна за другую, суматошно бегали по кругу. Нужно было разобраться во всём лично. Но первые распоряжения уже даны, несколько своих техников отправлены по-тихому разбираться с непонятной машиной. Чинить, приводить в порядок, снимать вооружение – в первую очередь снимать вооружение! Бардак... Неопознанная груда металлолома, военный объект на корабле. Вооруженный! Ладно, сейчас уже нет. Но их ещё трое таких же в ангаре стоит! Чего от них ждать? Что они там напихали в эти железяки вообще?!
Генерал понял, что будет мучиться до тех пор, пока сам не выяснит, что собой представляет эта машина – бикоптер атмосферный с возможностью трансформации...
Трансформации?!
Стоп.
Ведь это же был гражданский проект, выкупленный ещё дедом Эхайоном, если Лаккомо не изменяла память. А изменяла она ему, благо службе, редко. Экипаж ковчега "Искатель", информация о котором пропала из публичного доступа полторы сотни лет назад по документам имел довольно широкий спектр форм, да и сейчас эта технология широко применяется среди учёных и в медицине...
Стоп.
У него на борту что, болтаются полиморфы? И ещё неизвестно, адекватны они или нет!
Лаккомо нервно потянулся к коммуникатору на запястье, вызвал старшего техника.
– Крайто, что там у вас?
– Ещё работаем, капитан! – взволнованно отозвался голос из динамика. – Но тут такое...
– Когда? – резко спросил Сан-Вэйв.
– Через час наладим связь и попробуем эту штуку запустить.
– Понял.
Лаккомо отключился и замер, как настороженная змея. Пальцы выбивали нервную дробь по столу – змея хлестала кончиком хвоста.
Что же там... Что...
Капитанская каюта, родная и привычная, показалась тесной. И перевитые лазоревыми лентами бамбуковые колокольца, висевшие в углу, вдруг закачались и зашуршали сухо.
Не к добру...
"D'erke.. – выругался генерал. Ладонь хлопнула по столу, замерев. – Как я мог прохлопать разработки?! Такие! Разработки".
Это значило, что либо гражданский центр "Полиморф" всё-таки продал проект армии вопреки завещанию авторов, либо вояки сами взломали базы данных. И то и то – незаконно. А если эти штуки по каким-либо причинам решат сбросить на Торию...
Лаккомо крепко выругался ещё раз.
Рисовавшаяся перед внутренним взором картина могла называться только одним словом, не при дамах будь сказано: задница.
Глубокая.
Запищал коммуникатор.
– Капитан! – судя по голосу, техника трясло. – Капитан, у нас ЧП!
– Докладывай, – Лаккомо мысленно сжался, готовясь к самому страшному. Но в следующий миг он ушам своим не поверил.
– Капитан, мы его включили... а оно стало биться! Об стены!
Действительно, фоном слышался приглушенный грохот металла о металл. Все, что угодно, но только не такое!
– Сейчас буду у вас, – бросил Сан-Вэйв, подрываясь из-за стола как ошпаренный.
До шлюзового блока он почти бежал, наплевав на то, что может подумать попавшийся на пути личный состав. Страх неизвестного заставлял сердце гулко стучать, разгоняя кровь по жилам, и подкатывать к горлу. Но, одолев последний поворот перед дверью в шлюз, он попросту остолбенел.
Персонал толпился возле запертой двери, прилипнув к видеопанели сбоку, и галдел, как стая горластых гралов.
– Оно всё переломает!
