Текст книги "Жизнь экспромтом"
Автор книги: Александра Поттер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)
Сперва он попытался убедить себя в том, что он сам тоже просто оттягивается, потому что долгое время обходился без женщины и что никакой любви здесь нет – есть только желание. Что Фрэнки интересна ему только в небольшом загуле, не имеющем никаких серьезных последствий. Он и пытался разыгрывать из себя уравновешенное легкомыслие, когда звонил из Мексики. Но при этом во время работы ни на минуту не переставал думать о ней, не переставал считать дни, когда он вернется в Лос-Анджелес. Он знал, что хочет слишком многого, когда смеет надеяться, что она тоже думает о нем и ждет, когда он вернется. Ведь – господи помилуй! – они спали вместе всего один раз, а потом его тут же понесло в Центральную Америку. Но случилось невероятное, потому что когда он снова увидел ее на балконе у Дориана, завернутую в это старое, побитое молью одеяло, и она посмотрела на него, и он тут же понял – прямо здесь и сейчас, – что беспокоиться ему не о чем. Что она чувствует к нему то же самое.
И вот теперь, когда с того дня прошло чуть менее недели, он все еще не уставал этому удивляться. После Келли он думал, что никогда больше не встретит женщину, которая заставила бы его снова почувствовать себя счастливым, но Фрэнки изменила в его жизни все. Эта упрямая, вечно готовая спорить, своевольная, потрясающая, великолепная женщина изменила в его жизни все! Теперь, когда он лежит рядом с ней в кровати, его внезапно захлестнуло желание рассказать ей о своих чувствах. Может быть, потому, что он сейчас пьян и эмоционально перевозбужден, а может быть, и почему-то еще. Но что бы это ни было, в одном он был уверен на все сто процентов, – в том, что он абсолютно правдив перед самим собой, и его слова, безусловно, соответствуют действительности. В конце концов он слишком запутался и теперь просто не может не высказать ей своих чувств.
– Привет! – Она открыла глаза и улыбнулась радостной, удовлетворенной улыбкой, которая перешла в зевок. Перевернувшись на бок, она подперла голову локтем, выбрала себе клубничку и съела ее.
Рилли улыбнулся и провел рукой по ее спутанным волосам.
– Что ты собираешься теперь делать? – спросил он.
– Играть, что же еще? – Она пожала плечами и протянула ему клубничку. – Что еще можно делать в Лас-Вегасе?
Рилли заколебался. Сейчас или никогда.
– Мы можем пожениться.
Чтобы проникнуть в смысл этих слов, потребовалась секунда. Несколько мгновений, во время которых все вокруг, казалось, остановилось и застыло на месте, чтобы потом – бум! – ударить Фрэнки по мозгам со всей силой. Пожениться? Ее мысли завертелись, как колесо рулетки. И с чего это ему такое взбрело в голову? Она просто не знает, что сказать. Рилли наверняка просто шутит. Долгое время она боролась с собой, пытаясь убедить себя в том, что она интересна ему только для короткого загула и ни для чего больше. И вот теперь он говорит, что не хочет расставаться с ней до конца жизни. Она не может в это поверить. Они провели вместе меньше недели, они не успели познакомить друг друга со своими родителями, она даже не знает его фамилии…
Раздираемая противоречивыми чувствами, теряясь в сомнениях от неразрешенных вопросов, она смотрела в темноте в голубые огоньки его глаз.
И тут почему-то снова почувствовала себя так, словно знала его всю свою жизнь, и что ее родители наверняка полюбят его, и что…
– Как твоя фамилия?
Он недовольно сморщил лоб.
– Маккензи, а что такое?
Фишка внезапно упала на нужное место. Франческа Маккензи. Звучит красиво. Но она тут же себя одернула. Какое право она имеет даже думать об этом? Они оба пьяны, сейчас канун Нового года, они не несут ответственности за свои слова и поступки. Выйти замуж за Рилли – вот уж действительно сумасшедшая идея!
– Приведи мне хоть один убедительный аргумент в пользу того, что мне стоит ответить да.
– Потому что я люблю тебя.
Так мало слов. Но в них заключено все на свете. И внезапно идея перестала казаться ей такой уж сумасшедшей.
ГЛАВА 37
– Что вы собираетесь сделать? – визгливо вскрикнула Рита. После головокружительного сексуального марафона с Дорианом они вместе спустились вниз, чтобы освежиться и вернуть себе в какой-то степени потерянное самообладание. Сделать это было довольно трудно. Рита с трудом держалась на высоком барном стуле и для равновесия хваталась за Дориана, который все еще был измазан блеском для губ и имел весьма растерзанный вид.
– Мы собираемся пожениться, – улыбаясь, сказала Фрэнки, поднимая вверх руку и показывая кольцо, которое Рилли сделал ей из золотой фольги, снятой с бутылки из-под шампанского.
– Когда?
– Сегодня вечером. – Рилли тоже улыбался.
Наступила пауза, а потом Рита внезапно разразилась безудержными рыданиями. Фрэнки от неожиданности отпрянула назад. Она ожидала, что Рита начнет ругаться, смеяться, вопить. Все, что угодно, только не это.
– Черт, прошу прощения, – сквозь всхлипывания сказала Рита, пытаясь унять эмоции.
Дориан молчал, все еще не оправившись от шока, в который его ввела рыжеволосая женщина с другой стороны Атлантики.
– Ничего не могу с собой поделать, – икала Рита, вытирая глаза первой попавшейся под руку и пропитанной вином салфеткой. – Свадьбы всегда на меня так сильно действуют. – Она снова испустила вопль, обхватила обеими руками счастливую пару и сжала их в медвежьих объятиях.
Таким образом, все это решилось. Она выходит замуж. Фрэнки все еще не могла в это поверить. Все произошло так быстро. Как только она сказала да, Рилли прижал ее к своей голой груди, начал ласкать и целовать, говорить, как он счастлив, поднял ее на руки и таскал по всей комнате, пока они вместе снова не свалились на постель, смеясь над тем, как, должно быть, глупо они сейчас выглядят и как они счастливы. И не в силах сдержать свою бурную радость, они наскоро натянули на себя одежду, схватили такси и бросились в Городскую палату, чтобы заполнить все необходимые формы и получить разрешение на брак. Процедура заняла менее часа, и они со всех ног бросились обратно в казино, чтобы сообщить новость Дориану и Рите.
Между тем сияющая от восторга Фрэнки ни на минуту не переставала обдумывать происходящее. Она не хотела, это происходило само собой. Практически всю свою жизнь она считала себя рациональным и сдержанным человеком. В детстве она рано ложилась спать, всегда выполняла домашние задания и шла к тому, чтобы быть в школе первой отличницей. В подростковом возрасте она никогда не бунтовала, никогда не красила волосы в кислотные цвета (такого рода краски бесплатно прилагались к журналу для девушек «Джекки»), никогда не прокалывала ушей и не болталась по подворотням с курильщиками. Всегда внимательная и рассудительная, она делала то, что от нее ожидали: получила аттестат зрелости, поступила в университет, нашла хорошую работу. Ну, то есть, конечно, она курила немного марихуану и несколько раз напивалась допьяна, но даже теперь, в двадцать девять лет, она считала унизительным для себя пускаться в случайные связи, принимать тяжелые наркотики и переходила улицу, только когда на светофоре зажигался зеленый человечек. Вплоть до того момента, когда она вскочила в самолет на Лос-Анджелес, она никогда не принимала поспешных решений, никогда не шла на риск. И что же в результате всего этого она от жизни получила? Что могла предъявить в качестве доказательств правильности своих действий? Коллекцию старых пластинок? Бывшего бойфренда, который бросил ее в самый день рождения? Пустой банковский счет?
Но теперь все в ее жизни изменилось. Она хочет быть импульсивной и безрассудной. Ей доставляло величайшее наслаждение плыть по волнам шампанского и замысловатых коктейлей, отдаваться своей любви. А почему бы и нет? Ощущения возникали просто потрясающие, фантастические. Настолько фантастические, что даже мало были похожи на правду. Скорее напоминали одну из сюжетных линий в каком-нибудь голливудском кино с Джулией Робертс в главной роли. Только на этот раз она не сидела на диване и не наблюдала за этой историей со стороны, вставив в видеомагнитофон взятую напрокат кассету. Ей не приходилось печально сравнивать, как это происходит в реальной жизни, понимая, что там показано нечто сказочное. Потому что на этот раз не было никакого кино.
Это была реальная жизнь. Ее собственная жизнь.
… – А как насчет бежевого брючного костюма?
– Ужасно скучно.
– А мое маленькое черное платье?
– Слишком напоминает клубную пятничную вечеринку.
Причитая от злости и отчаяния, Фрэнки швырнула оба наряда на кучу остальных отвергнутых туалетов, разбросанных по украшенному монограммами ковру, и снова нырнула в чемодан. Все это становилось просто невыносимым. Последние полчаса они с Ритой занимались тем, что рылись в ее чемодане и пытались найти в нем что-нибудь подходящее для свадьбы. Фрэнки начала уже паниковать. Время бежало со страшной скоростью. Даже для паба подобрать подходящий наряд – дело сложное, что же говорить о собственной свадьбе? Не стоит говорить, что в ее чемодане для такого случая нашлось еще меньше возможностей. Прошлым вечером, когда она упаковывала вещи для поездки в Лас-Вегас, то ни сном, ни духом не могла себе даже вообразить, что ей понадобится что-нибудь, кроме разноцветных маек, шортов и бикини. Совершенно случайно она не прихватила с собой длинного шелкового платья с кружевными воланами и фату.
– А как насчет этого? – Рита плюхнулась на кровать, сигарета свешивалась из угла ее рта. Она вытащила вышитое платье и гармонирующую с ним короткую кофточку, отделанную бархатом. Это был наряд от Карен Миллен, специально купленный для дня рождения.
Фрэнки покачала головой и скривила недовольную мину.
– Дурные воспоминания, – пробормотала она, забросив опустошенный чемодан и возвращаясь к куче одежды на полу, как будто дело происходило в универмаге «Хеннс» в первый день распродажи. Все это начинало напоминать поиски иголки в стоге сена. Она мельком взглянула на свое отражение в зеркале. Что-то нужно еще сделать с волосами, которые имели вид «только что с постели» – то есть лежали нечесаной, распатланной копной. Просто удивительно, почему она раньше считала, что добиться такого вида очень трудно? Для этого нужно всего лишь только что встать с постели.
– А ты уверена насчет брючного костюма? – Фрэнки снова вытащила из кучи бежевый костюм. Может быть, Рита сжалится над несчастной невестой и пересмотрит свой суровый приговор.
Но ей следовало лучше знать Риту. Та в ужасе бросила смешивать для коктейля шампанское и водку и угрожающе взмахнула бутылкой в направлении Фрэнки.
– Какого черта, ты же не можешь выходить замуж в костюме от Некст. Это свадьба, а не деловое интервью. – Она поддержала высокий градус своего возмущения глотком из бокала. – Если бы Рилли видел тебя в этом костюме, он бы наверняка не попросил тебя выйти за него замуж. Он бы скорей попросил тебя помочь ему с аппаратурой на съемках.
– Ну, хорошо, это не подходит, я сдаюсь, – сумрачно сказала Фрэнки и села на кровать рядом с Ритой, которая, движимая лучшими дружескими чувствами, протянула ей суперкрепкий коктейль и сигарету. Фрэнки обиженно приняла то и другое и уныло улыбнулась. – Прошу прощения, я тут на тебя слегка окрысилась.
– Не будь идиоткой, у тебя просто нервы перед свадьбой разыгрались. – Рита усмехнулась, встала с кровати и, пошатываясь, направилась в ванную. – У всех невест нервы ни к черту. – Имея шестерых женатых братьев, она приобрела большой опыт в утешении плачущих невест.
Невеста. Фрэнки множество раз мысленно повторяла это слово. И никак не могла с ним свыкнуться. Ей всегда казалось, что быть невестой – это значит тайно пройтись в обеденный перерыв по всем магазинам для новобрачных в центре Лондона. Посвятить двенадцать месяцев своей жизни выбору цветочного оформления и организации холодного и горячего фуршета. Регулярно наносить визиты на улицу Хэттон Гарден, где располагается большинство ювелирных магазинов Лондона, чтобы купить обручальные кольца. Сходить в универмаг «Харви Никс» и перемерить там все свадебные платья, совершенно твердо при этом зная, что никогда в жизни она не сможет себе такое позволить. Но ни сном, ни духом она не могла себе представить, что ее свадьба будет такой, как эта. Что она напьется допьяна со своей лучшей подругой в номере отеля в Лас-Вегасе. Что ее кольцо будет сделано из фольги. И, несмотря ни на что, что все это будет совершенно серьезно, без капли иронии.
Глядя, как ее подружка ковыляет, пошатываясь, в ванную комнату, Фрэнки сделала глоток из стакана и продолжила разговор. За годы совместного проживания и совместных походов в туалет она привыкла болтать через тонкие стенки туалетных комнат.
– Я фантазировала, каким будет мой свадебный день, еще в детстве. – Она вздохнула, наслаждаясь вкусом шампанского и водки, которые шипели у нее на языке. – Помнится, когда мне было одиннадцать лет, я мечтала иметь такой же туалет, как у принцессы Ди, множество жемчуга, шелка и длинный шлейф. – Она насмешливо улыбнулась. – Не беспокойся, очень скоро я забросила эту идею. Но все-таки мне всегда казалось, что у меня будет красивое платье. Конечно, не пышное, в стиле «маркиза», а простое и обязательно с вуалью. – Она легла на диван и положила голову на подушку. – И что у меня будет много подружек, и трехъярусный пирог с маленькими человечками на верхушке. И что я поеду в церковь в старинном «Роллс-ройсе» с отцом, и когда войду в церковь, то все будут на меня смотреть и говорить: «Как она мила!» – Она засмеялась, сама растроганная своим рассказом, и снова сделала глоток из стакана. – А когда я дойду до алтаря, то там меня будет ждать мужчина, за которого я выхожу замуж, в утреннем костюме, с гвоздикой в петлице… – Она запнулась, потому что ее память внезапно выдала ей целый каскад кадров из прошлого, где запечатлелось, какой она была всего два месяца тому назад, как она сидела на мусорном бачке в квартире в Фулхеме и держала в руках квитанцию на обручальное кольцо из магазина Тиффани. – Я всегда думала, что это будет Хью.
Она замолчала, зажгла сигарету и сделала обжигающую горло затяжку. Голова ее кружилась. И дело было совсем не в смеси шампанского с никотином. Воспоминания о Хью выбили ее внезапно из равновесия, дали толчок другим воспоминаниям, которые словно с цепи сорвались, хлынули безудержным потоком.
– Сегодня у нас могла быть вторая годовщина, – пробормотала она, вспомнив канун Нового, 1997 года, когда они напились и провели вместе свою первую ночь. Она себя одернула. С чего это ей вдруг вспомнился Хью? Всего несколько минут назад она была в горячечном бреду от счастья по поводу своей свадьбы с Рилли, и вот ее уже переполняют горечь и сожаления. – Ты считаешь меня сумасшедшей?
Из ванной комнаты донеслось презрительное фырканье.
– Что ты несешь? Ты два года потратила на этого придурковатого Хью, а теперь вяжешь узлы из самого сексуального мужчины в Америке, если не считать Джорджа Клуни!
Фрэнки не смогла удержаться от улыбки. Она всегда могла рассчитывать на прямой ответ Риты.
– То есть ты не удивилась, когда мы с Рилли решили пожениться?
– Ну, как сказать. Вы несколько поторопились. К тому же, по-моему, ужасно, что ты не устроила перед свадьбой девичник. Ты могла бы разодеться в красивое платье и сходить в Облачный бар. Вот это было бы настоящее веселье!
При упоминании о самом роскошном баре в Лос-Анджелесе Фрэнки вздрогнула. Там всегда полно супермоделей и кинозвезд, и внешность значила все. Потом попыталась представить себя в вуали и кринолине и не смогла. И слава тебе господи.
Дверь в ванную комнату открылась, за ней показалась сидящая на толчке Рита.
– Послушай, не имеет никакого значения, что думают обо всем этом другие! Это твоя жизнь, это твое решение. – По каким-то причинам Рита всегда брала на себя роль философа, когда ей трудно было сказать что-либо конкретное и вразумительное, и она обожала сыпать вокруг себя перлы премудрости. – Посмотри на меня. Я приехала в Ла-Ла, чтобы попытать счастья и стать актрисой. Представляешь: я – и голливудская актриса! – Она восторженно улыбнулась и представила себя в роли Трейси Поттер (съемки должны были начаться через несколько дней). – Все меня считали чокнутой, но я не обращала на это внимания. Конечно, определенный риск существовал. Но, с другой стороны, что бы я потеряла, если бы все здесь пошло наперекосяк? Неужели соблазнительную работу? Нет, только старый побитый «Мини» с текущим радиатором и эту убогую квартирку, которую мы с тобой снимали. – Она скривила физиономию. – Но мне повезло. Я приняла правильное решение. И вот, посмотри на меня теперь.
Фрэнки посмотрела. Пьяная, со спущенными до колен трусами, с расплывшейся по лицу тушью для ресниц, с рулоном туалетной бумаги в руках. Просто сердцеедка Кэтрин Зета Джонс.
– Жизнь похожа на одно огромное казино. Чтобы что-то получить, надо рисковать. И никто тебе не даст никаких гарантий. Но если ты чего-то очень хочешь, то должна пойти на риск. А уж если от этого зависит твое счастье, то у тебя просто не остается выхода. Ты должна взять в руки кости и последовать за своим сердцем. Живи моментом. Если жить по-другому, то постоянно придется мучиться сомнениями, что было бы, если бы да кабы. – Она встала, натянула на задницу свои трусики, но сделала это слишком быстро, и ей пришлось, чтобы не упасть, схватиться за мраморную раковину. – И к тому же, если все пойдет наперекосяк, ты всегда можешь позвонить в службу по разводам 1-800. Это примитивно просто, я видела объявления. Ты просто слушаешь автоматическое сообщение, а потом нажимаешь 1 – если у тебя есть дети, 2 – если у вас общая закладная по ипотеке, 3 – если…
– Хорошо, хорошо, я уловила идею. – Фрэнки улыбнулась и покачала головой. Она слышала, что по телефону можно заказывать пиццу, но чтобы по телефону можно было заказывать развод? Возможно, они даже раскладывают по почтовым ящикам рекламные листовки со специальными предложениями: «Разведитесь, и вы получите второй развод за полцены!» Она решила не думать о таких вещах, с трудом поднялась с кровати и достала из мини-бара маленькую бутылочку «Эвиана». Она выпила ее одним глотком прямо из горлышка, чтобы хоть как-то разбавить вечернюю дозу алкоголя. Все-таки напиться пьяной – это сейчас не самая лучшая идея. От шампанского она чувствует себя неуверенной, сентиментальной, сверхчувствительной, в ней просыпается ностальгия. Хью остался в ее прошлом. Она напомнила себе, что выходит замуж за Рилли, а вовсе не за Хью. Теперь ее будущее – это Рилли.
– Я считаю, что ты должна надеть это.
Фрэнки взглянула на Риту, которая вышла из ванной комнаты с некой вещью в руках.
– Ты что, шутишь? Кожаные штаны? – воскликнула Фрэнки. – На собственной свадьбе?.. То есть я хочу сказать, что это несколько нетрадиционно.
Рита одарила ее одним из своих выразительных взглядов, в которых ясно читалось: «Я знаю лучше».
– Ты венчаешься в часовне Элвиса, твое обручальное кольцо сделано из бутылочной обертки, на свадьбе мы будем петь «Подозрительные типы» вместо «Вся жизнь прекрасна и удивительна» и священник будет одет в белый спортивный костюм. – Она помахала в воздухе штанами. – Мне еще нужно что-нибудь добавлять?
Представив себе подобную перспективу, Фрэнки не могла удержаться от смеха. Она выхватила из рук Риты кожаные штаны и исчезла в ванной, чтобы подготовиться к своей свадьбе.
ГЛАВА 38
– Мы здесь, мы здесь! – Рита прыгала и отчаянно махала руками белому роскошному лимузину, арендованному, чтобы отвезти их в часовню. Он уже подруливал ко входу в отель «Цезарь». Рита была одета в наскоро собранный наряд подружки невесты: джинсы из жеваного бархата и лайкровую кофту с воротником-хомутом.
Рилли с Дорианом ушли к часовне пять минут назад, и все из-за Риты, которая очень серьезно отнеслась к своей роли подружки невесты и строго сказала мужчинам, что это плохой знак – видеть невесту перед венчанием, и поэтому они ни в коем случае не могут ехать в машине вместе.
Стоя рядом с ней на пороге отеля, Фрэнки смотрела на белую ленту, развевающуюся на капоте лимузина, и чувствовала прилив радости и ни с чем не сравнимого волнения. Так вот, значит, как это бывает. Наконец-то это свершилось. Она выходит замуж! В животе у нее начались спазмы, в горле застрял комок. Даже после проведенной анестезии с помощью шампанского она никак не могла унять нервного возбуждения.
– Посмотри на меня еще раз, как я выгляжу? – Она вопросительно взглянула на Риту. У нее все еще оставались большие сомнения по поводу кожаных штанов. Они очень хорошо себя показали на вечеринке в Беверли-Хиллз, но стоило ли их надевать на свадьбу? В конце концов, она закончит тем, что будет похожа на тех людей, которые хотят выглядеть «чокнутыми альтернативщиками», одеваются, как артисты из «Сала», и женятся на Большой Медведице. – Может быть, ты была права? Может быть, мне следовало надеть Карен Миллен?
– Прекрати страдать! Ты выглядишь просто потрясающе! – заверила ее Рита, разглядывая себя в зеркальце. – Рилли крупно повезло. – Она захлопнула пудреницу и забросила ее обратно в сумочку. – Большинство невест похожи на абажуры. Ты среди них выделяешься по крайней мере своей сексуальностью.
Внезапно Фрэнки схватила Риту за руку.
– О, черт!
– Что случилось?
– Камера! Ты ее взяла?
Рита взглянула на нее озадаченно и совершенно невинно.
– Ты что, забыла? Рилли просил тебя прихватить в часовню его камеру! – затараторила Фрэнки, тут же начавшая паниковать, потому что Рита, очевидно, была настолько пьяна, что едва помнила свое имя, а не то что свои обещания по поводу какой-то там фотокамеры. – Из-за тебя у нас не будет ни одного снимка! – Она чувствовала, что вот-вот готова расплакаться.
– Ой, Фрэнки, я тебя умоляю, ну что ты так паникуешь? – успокоила ее Рита. – Она наверняка все еще в комнате. Я просто сейчас поднимусь и возьму ее.
Ритин ответ принес Фрэнки облегчение всего лишь на секунду. Стоило ей взглянуть на Риту, как та ковыляет пьяно на своих шпильках, чтобы тут же на ходу изменить решение.
– Нет, оставайся здесь. Я вернусь через пять минут, – проинструктировала она Риту и всучила ей свой букет.
Букет был составлен с большим вкусом. Рита могла им гордиться, потому что наконец-то пригодились ее давнишние курсы флористики.
– Не беспокойся. Для невесты опаздывать – это обычное дело, – обнадежила она Фрэнки, которая стремглав побежала ко входу в отель. Проводив ее взглядом, Рита снова обернулась к машине, в которой сидел весьма симпатичный шофер. Очевидно, он решил, что невеста – это Рита. Он принес ей свои поздравления и открыл перед ней дверцу. Рита приняла скромный вид и, действительно пытаясь разыгрывать из себя невесту, забралась на заднее сиденье автомобиля. До чего же забавная свадебная шутка, подумала она, уютно угнездившись на кожаном диване и немедленно заинтересовавшись содержимым внутреннего, предусмотренного списком услуг, мини-бара.
Дворец «Цезарь» весь гудел от толп игроков и туристов, приехавших в Лас-Вегас для встречи Нового года, до которого оставалось всего двадцать минут. У всех было приподнятое настроение, все спешили, смеялись в предвкушении веселой ночи. Чтобы добраться до лифта, Фрэнки пришлось расталкивать целые орды шумливых туристов, едва одетых официанток и твердолобых неулыбающихся игроков. Двери лифта открылись – и она едва втиснулась между какими-то истерически смеющимися и дующими в новогодние трубы весельчаками. Она нажала кнопку двенадцатого этажа и принялась ждать.
Рядом с ней с одной стороны стояла пара, пытавшаяся побить рекорд во французских поцелуях, а с другой – какая-то унылая, бесформенная девица в цветастом платье, которая надела себе на шею дурацкий поводок в тщетной попытке изобразить из себя праздничное животное. Фрэнки не отрываясь смотрела на римские цифры на табло лифта, отмечающие каждый этаж, которые менялись с невыносимой медлительностью.
– Давай, давай же, – шептала она, но лифт подолгу останавливался на каждом этаже, выгружал одних людей с транспарантами и вымпелами, которые тут же разбегались в разные комнаты отеля, где проходили отдельные маленькие вечеринки, и заполнялся новым, в еще большем количестве народом, который тоже не хотел опаздывать на Новый год и очень спешил. Наконец лифт достиг двенадцатого этажа, его дверцы открылись и выпустили Фрэнки из этого клаустрофобического пространства.
Она взглянула на часы и бросилась по коридору. Черт, у нее осталось меньше десяти минут! В поисках своей комнаты она вглядывалась в номера на дверях. Раньше найти свою комнату ей не составляло труда, но теперь, когда она пьяна и паникует, это оказалось совсем нелегким делом. Наконец она ее нашла – номер 1204 – и начала пьяно шарить в своей сумочке в поисках электронного ключа. Тут ее внезапно поразила мысль, насколько комичным ей будет казаться этот момент через много месяцев или лет, когда она уже будет старой замужней женщиной. При этой мысли она заулыбалась, наконец-то нашла ключ и от радости начала мурлыкать «Свадебный марш», пытаясь попасть в замочную скважину.
– Фрэнки!
Голос. Он ее напугал. Ключ выскользнул из ее пальцев и бесшумно опустился на ковер. Она обернулась и посмотрела на фигуру, стоящую чуть в отдалении и почти неразличимую в неясном освещении коридора. И тут же перестала мурлыкать мелодию. Ноты так и застряли у нее в горле. Этого не может быть. Она вглядывалась внимательнее, пытаясь сосредоточиться. Нет, такое просто невозможно. Фигура сделала шаг вперед, ближе к свету… Это был… Хью!
В желудке ее начались спазмы, колени начали подгибаться. Чтобы не упасть, ей пришлось схватиться за дверную ручку. В течение доли секунды ей казалось, что она в состоянии невесомости была каким-то чудом катапультирована в прошлое, через Атлантику, в Фулхем, в октябрь месяц, к Хью. Она сделала несколько глубоких вдохов, попыталась унять головокружение, но не смогла. Хью? В Лас-Вегасе? Может быть, у нее от чрезмерного употребления шампанского начались галлюцинации? Иначе как объяснить то, чего в принципе быть не может? Или может?
Но факт оставался фактом. Не в силах сдвинуться с места, она смотрела, как парализованная, на Хью. Он выглядел совершенно таким же, как всегда. Одет в ту же самую одежду, что и всегда, – в бледно-голубую рубашку от Ральфа Лорена, джинсы, которые он всегда гладил, чтобы спереди навести стрелку, в мягкие башмаки. Красивый и чисто выбритый, он, как всегда, с помощью геля чуть-чуть приподнял челку, и от него исходил привычный, мгновенно узнаваемый запах дезодоранта, полоскания для рта и лосьона после бритья «Хуго Босс». Все казалось таким знакомым. И вместе с тем совершенно незнакомым.
В течение нескольких минут она только и могла, что просто стоять и, покачиваясь, смотреть. Сердце ее трепетало, словно перед рискованным ходом в карты. Она попыталась заговорить, но голос, по всем признакам, ей изменил. Как будто все ее чувства при взгляде на стоящего перед ней Хью мгновенно исчезли, выключились, испарились. Она внезапно почувствовала себя поразительно трезвой.
Хью тоже смотрел на Фрэнки. Слава тебе господи, что он наконец-то ее нашел. А то он уже начал подумывать, что его затея провалилась, особенно в этом чертовом городе, полном неряшливых и безвкусно одетых американцев и еще более безвкусно построенных отелей. Прошло уже несколько часов, как он здесь, и, принимая во внимание акклиматизацию и переезд в другой часовой пояс, ему казалось, что до полуночи ему уже вряд ли удастся ее выследить. Но наконец-то, двадцать минут назад, ему улыбнулась удача. Секретарша в приемной паласа «Цезарь» ему сказала по телефону, что такая женщина проживает в их отеле, в одном из фешенебельных номеров верхнего этажа (бог знает, как она ухитрилась оплатить такое жилье). Он мигом бросил трубку и со всех ног побежал из своего мотеля в палас. У него была заранее заготовленная речь, которую он несколько раз репетировал перед зеркалом, но теперь от неожиданности практически всю забыл. Если честно, то он был шокирован не меньше ее. Она выглядела совершенно другой. Почти неузнаваемой. С чего это ей взбрело в голову купить себе кожаные штаны? И этот узенький топ, который ничего не прикрывает? Прямо стыд и срам. По всей видимости, идея исходила от этой ее сумасшедшей подруги Риты. Он смотрел, как она держится за ручку двери и ничего не говорит. Внезапно его поразила мысль: а что, если она пьяна?
– Что ты здесь делаешь? – Фрэнки наконец-то смогла выдавить из себя несколько слов.
– Ищу тебя. – Он направился было к ней, но потом, после некоторого размышления, предусмотрительно решил остановиться на некотором расстоянии. – Я прилетел в Лос-Анджелес, нашел ваш дом, но соседи сказали, что вы уехали в Лас-Вегас. Я взял такси и приехал сюда. И весь день шатался по всем отелям, чтобы найти тебя. – Он замолчал и провел рукой по волосам – как и обычно он это делал. – Мне нужно было тебя увидеть, сказать, что я совершил ужасную ошибку. Я был таким идиотом, Фрэнки! Настоящим, полнейшим идиотом!
Фрэнки не могла поверить в то, что она слышит, а заодно и в то, что она видит. Ошеломленная, она смотрела на него, как он в крайней неловкости поигрывает запонками. Он всегда чувствовал такую неловкость, когда говорил о своих чувствах. Он называл это – публичное выставление своих чувств напоказ.
Чтобы как-то себя ободрить, он выпрямился, развернул плечи и откинул назад голову.
– Пока я жил один эти несколько месяцев… – Тут он слегка осекся, потому что вспомнил о нескольких случайных, не имеющих продолжения связях. – И это заставило меня понять, что я не хочу жить без тебя. – Он снова глубоко вздохнул. – Я очень скучаю по тебе, Фрэнки. Я хочу, чтобы ты дала мне еще один шанс.
Его речь была прервана оглушительной музыкой оркестра снизу и звуками множества голосов, начавших обратный отсчет времени: десять, девять, восемь, семь…
Они стояли и смотрели друг на друга. Оба они снова замолчали. А потом вдруг – прямо перед ней, – беспомощно балансируя, он опустился на одно колено и прокашлялся:
– То, что я хочу сказать, это… – Из нагрудного кармана рубашки он вытащил маленькую бархатную коробочку и попытался ее открыть.
Шесть, пять, четыре…
Потными руками он несколько секунд возился с замком.
Три…
Наконец он ее открыл.
Два…
Там было бриллиантовое кольцо от фирмы «Тиффани».
Один…
Раздался рев множества голосов. Весь Лас-Вегас в едином порыве праздновал наступление миллениума, на улице послышались звуки петард, лопающихся воздушных шаров, вопли людей. Оркестр внизу заиграл «Доброе старое время».
Но среди всего этого столпотворения Фрэнки слышала только голос Хью:
