Текст книги "Дитя больших планов"

Автор книги: Александра Плотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

 Первой дернулась ирсан, ощутив жжение в загривке, следом за ней и Каинар почувствовал, как тонкое металлическое острие пробивает кожу на его шее.

 Тотчас же оба с рыком взвились на ноги, подпрыгнув, как мячики, и заметались, высматривая того, кто мог выстрелить. Каинар выдернул и отбросил стрелу, сначала свою, потом ту, что засела в шкуре кошки, выпустил когти и зарычал, мягко переступая по траве. Кем бы ни был невидимый враг, он запросто сможет выпустить ему кишки. Вестимо, лишние, раз посмел нахал напасть на сытую сильную химеру.

 Но неожиданно его качнуло в сторону, и он, чудом устояв на ногах, ощутил наплыв слабости и боли. Зрение помутилось, превратившись в ворох расплывчатых пятен. Где Рен?... Вместо нее он видел сейчас белое пятно, слабо шевелящееся, и пытающееся, наверное, собрать в кучу непослушные лапы. Что-то с шумом и шелестом приземлилось рядом, обдало странным холодным запахом... Наверное, это все-таки был кто-то, потому что химера тут же огрели по затылку, вывернули руки за спину и сцепили их чем-то массивным, металлическим и холодным. Не способного сопротивляться химера вскинули на облитые металлом плечи и понесли куда-то. Что стало с Рен, Каинар не видел, да и видеть, откровенно говоря, уже не мог. Двигались споро, тренированно. И даже не смотря на немалый вес Каинара, тащили его довольно быстро. Пытаясь хоть как-то помешать этим тварям, химер вяло шевелился и рычал, но все без толку. Волнами накатывала слабость, ни с того ни с сего бросило в жар.

 Яд, – промелькнуло в голове. Ну почему, почему он не прислушивался к лесу?.. Ведь это же беспечность. Дурень, а теперь что будет? Кто они такие? Что им надо?.. Они переговаривались странными гортанными лающими голосами, кто-то отдавал приказы, что-то звенело, щелкало и потрескивало...

 Ушей достиг отдаленный резкий хлопок воздуха, как после раскрытия портала, а потом шум крыльев и бешеный птичий клекот. Волной накрыл знакомый родной запах полуседых перьев, резкий и свежий, небесный. А потом накрыла темнота.

 Пять бойцов касты А-нон-Ран четкой рысью неслись через лес вместе со своей ношей. Все получилось как нельзя более удачно, двойная доза яда быстро свалила экспериментальную химеру. Увы, животное, с которым она игралась, скорее всего, не выдержит передозировки. Что поделать, эта химера слишком важна для Лорэт-Алден, и рисковать было нельзя. Воины не стали церемониться с кошачьим полутрупом, оттащили в сторону, да и бросили, а сами двинулись к временному лагерю, где их уже поджидала Ашша-Алден, жрица касты А-нон-Тек, ответственная за выполнение операции. Она терпеливо ждала все эти восемь месяцев, разыскивала, собирала отряд по два, по три бойца, незаметно проводя его к границе поля защиты, поставленного вемпарийским чародеем. Скольких трудов стоило проделать это все незаметно для него!.. Тем более, то тут, то там постоянно крутились бойцы крылатых. Но им удалось оцепить поле наблюдателями и устроить в самой глухой части леса временный подземный лагерь, незаметный с воздуха. Они почти добрались до места, когда налетел разгневанный вемпари...

 Равен мысленно возблагодарил Вещего за то, что ветер не мешал ему лететь. Когда защитное заклятье жалобным звоном оповестило своего создателя о том, что Каинар пересек его грань, у Ветряника и его жены чуть не случился сердечный приступ. Равен сорвался на сигнал мгновенно. И теперь, зависнув над хильден, гулко хлопнул крыльями, сразу оценив положение. Рука метнулась вперед:

 – Юдар!

 Тут же возникшая в воздухе драконья морда оглушительно рыкнула и рванулась вниз, за ней на лету разматывались кольца тела. Равен недобро сузил глаза – седые перья мгновенно заострились и лязгнули металлом. Однако бить вемпари не спешил – Каинар был слишком близко к хильденским отродьям.

 Юдар со свистом и скрежетом налетел на ближайших хильден, отбросив их в стороны, и теперь лязгал длинной пастью, поспешно закрывая свалившегося на землю химера своим телом. Рывок, свист – несколько рептилий оказались пригвождены к земле острыми зазубренными перьями. Однако, из-за деревьев им на помощь вынырнули их собратья, пара десятков воинов, вооруженных щитами, метательными дротиками, короткими, похожими на крестьянские косы, мечами. На поясе у каждого красовалась сумка, забитая светящимися зеленью шариками. Среди них стояла сама Ашша, в чем-то даже, наверное, красивая. Огромные зеленые глаза ее смотрели насмешливо и снисходительно.

 Равен тихо зашипел, кивнув Юдару и мягко приземлившись. Элементаль сгреб почти бездыханного неподвижного Каинара и аккуратно уложил за спиной крылатого.

 – Зря, очень зря... – тихо произнес Хранитель, с лязгом ощетинив крылья и собирая ветряной щит. Юдар метнулся из-за плеча, скаля полупрозрачные зубы и рыча неведомым зверем.

 – Что зря, крылатый? Мы пришли забрать экспериментальный образец, заказанный нами еще десять лет назад здешнему мастеру, а ты препятствуешь этому. Отойди, и я позволю тебе дожить свой век, старик.

 Некромантка была надменна, как особа королевских кровей на приеме.

 – Кому образец, кому дите... – зло хмыкнул вемпари, взмахнув крыльями.

 Юдар свился вокруг него кольцами, снова приподнимая хозяина над землей. Движения вемпари сопровождались тихими раскатами грома – похоже, он рассердился не на шутку... Небо разом потемнело, поднявшийся ветер подхватил пыль, грязь, листья и ветки, собираясь в небольшие смерчики.

 – Я мог бы предложить вам убраться восвояси, но я не столь добр, как вы... – прошипел крылатый. В нем клокотала старая непроходящая ненависть к этим бездушным существам. А кто на его месте чувствовал бы иначе? По милости этих тварей остатки рода Вемпари загнаны в глушь и потеряли почти все, что имели. Не было семьи, в которой не погиб бы кто-то от лап Хир-эн-Алден... и вот теперь они тянут лапы еще и к химеру, последней надежде вымирающего рода! Равен походил на ураганную тучу.

 Первая молния ударила в ближайшего хильден, оставив кучку пепла. Элементаль взвыл дурным голосом, бросаясь на врагов.

 – Он не может быть твоим ребенком, он человек, – отмахнулась Ашша, безучастно глядя, как пытаются одолеть воздух ее бойцы, – Не мели ерунды, вемпари. Впрочем, вы вечно возитесь с этими рабами, что с вас взять.

 В ложбинке вдруг ощутимо запахло Смертью, хильден пролаяла короткую фразу, и что-то незримое, похожее на огромную когтистую лапу, попыталось оттяпать кусок кокона ауры Равена.

 Вемпари дернулся в сторону, грозно встопорщив перья и став еще больше и внушительнее. Он взмахнул обеими руками, собирая шаровую молнию и отправляя ее в некромантку. Юдар, вынырнув перед хильден, вцепился в ближайшую тварь, и за один присест перекусил пополам.

 А дальше... дальше было много крови. Взбесившийся Змей пощады не давал, из безобидного воздушного призрака превратившись в чудовище, плотное и осязаемое. Некромантке удавалось отражать удары Равена и творить новые лапы в попытке лишить его кокона ауры. Хватило сил даже на Хлыст Праха, и теперь тугой серый шнур вился по поляне, норовя обжечь вемпари.

 Равен снова махнул крыльями, отправляя в полет несколько перьев-шипов. Затем... вемпари немного устало вздохнул. Весь этот балаган уже порядком надоел. Он коротким взмахом отмахнулся от атаки хильден и качнулся вперед, растворившись в воздухе. И через мгновение появился уже за спиной некромантки, подняв крылья, маховые перья на которых сильно удлинились...

 Она успела почуять неладное и обернуться, замахиваясь на Хранителя рукой с длинными накладными стальными когтями.

 Но Равен, уже порядком разозлившийся, медлил лишь мгновение – шипы дернулись вперед и вниз, протыкая хильден насквозь. Юдар, скаля вымазанную в зеленоватой крови морду, раскидал последних хильден и рванулся к Каинару, крутанувшись сверху и аккуратно приподнимая над землей...

 Тот висел безвольной тушей, разве что дыхание было слишком частым и горячим. Равен с тревогой вгляделся в его лицо, а потом вспомнил, что с ним уходила и Айрене. Вздохнув и ругнувшись, вемпари пошел ее искать, попутно осматривая истерзанные тела убитых Хир-эн-Алден в поисках ключа от кандалов, которыми сковали лапы химеру. Ключ он обнаружил быстро, а вот кошка... Она лежала там, где на них напали – в траве на склоне лога. Нет... Не кошка – худенькая девочка-подросток с густыми пепельными волосами, наполовину укутанная в шкуру снежно-белого зверя. Полузакрытые глаза ее невидяще смотрели в никуда, дыхания не было, сердце не билось. Она умерла быстро и без мучений, не заметив, как ушла на Колесо. Сердце не выдержало слишком большой, рассчитанной не на нее дозы яда.

 Равен подозвал Юдара, отомкнул замок кандалов и выкинул их с таким отвращением, будто держал в руках не кусок металла, а незнамо какую вонючую гадость. Потом он некоторое время оглядывал поле боя, мысленно ругая последними словами и себя, и Каинарову беспечность, и хильден... Посмотрел на лежащую неподвижно девочку, кивнул Юдару. Элементаль подхватил крошечное тельце и ринулся в сторону дома. Вемпари отправился следом, уже не заботясь ни о трупах хильден, ни о возможно оставшихся в живых бойцах этого отряда. Увы, Каинар вынесет из этой стычки очень жестокий урок. Однако, сейчас следовало, прежде всего позаботиться о его здоровье... и о погребальном обряде для ни в чем не повинной девочки.

 Дома Инайя металась раненой птицей, не находя себе места. Она боялась возвращаться в дом, боялась проглядеть, когда вернется Равен. Она не могла ничего толком делать, все валилось из рук и сердце тревожно ныло и замирало, предвещая беду.

 При виде угрюмого, мрачного, злого мужа, обморочного сына и мертвой девочки она глухо охнула и осела на землю прямо там, где стояла, возле бочки с дождевой водой. Лицо женщины из голубого сделалось серым.

 – Что случилось?..

 – Хильден... – глухо рыкнул Равен, знаком велев Юдару, чтобы положил Каинара у порога, а тело Айрене – в стороне, под навесом. – Найди противоядие. Общее, самое сильное.

 Сам вемпари отошел подальше, прикрикнув на Элементаля – и тот сиганул собирать костер...

 Женщина опустошенно кивнула и поднялась.

 – Девочку-то за что... Воистину, ни совести у них, ни стыда...

 Как-то сразу сгорбившись и прибавив несколько сот лет возраста, она ушла в дом, стараясь не смотреть по сторонам. Химер еле слышно скулил и дрожал, как осиновый лист. Цветом лица он стал напоминать зеленеющий труп. Инайя вернулась через несколько минут, взбалтывая в кружке жидкость странного розоватого цвета.

 – Равен, – позвала она, – помоги его подержать, будет мутить. Сильно.

 Вемпари отвлекся от мрачного созерцания будущего костра и подошел к Каинару и супруге, присев рядом и сложив крылья. Тотчас же химер изо всех сил вцепился в руки отца, стараясь подняться, но пальцы разжимались и соскальзывали. Его подхватили под спину, придержали голову и силком в четыре руки заставили выпить гадость из кружки. Эффект наступил почти сразу, внутренности бедняги запросились наружу так, словно им захотелось погулять всем сразу. А почти час мучений спустя, он лежал на земле тряпкой, свесив голову с колен Равена, взмокший, дрожащий, беспомощный... и наотрез отказывался отпускать отцовы руки.

 Равен устало вздохнул – бой отнял много сил, все-таки, годы уже не те. Все, что он мог – это тихонько поглаживать одной рукой слипшиеся белые волосы непутевого химера.

 – Эх, дурень ты наш...

 Дурень не шевелился, даже уши не дергались. Казалось, ему было абсолютно все равно, где он и что с ним, брось его – и он так и останется валяться на пыльной утоптанной земле двора. Разве что, его колотило, как в ознобе.

 – Давай донесем его до постели... – тихо предложила Инайя.

 Вдвоем супруги довольно легко донесли обмякшего и оттого вдвойне тяжеловесного химера до его топчана, помогли переодеться и укутали с ног до головы парой теплых пледов. Понурая Инайя села рядом с сыном, а Равен ушел на двор – подготовить все для костра, а потом унести вместе с девочкой и сжечь тело подальше от дома. Незачем Каинару сейчас срываться с постели.

Глава десятая
Хранитель

Три месяца спустя. Конец Месяца Белого Тигра

 Утро ранней зимы выдалось морозное. Солнце еще не взошло, обозначив лишь тонкую полоску предутренней сери на востоке. Но вот деревья были очерчены так четко, словно их вывел тонкой кистью неведомый мастер. Воздух был столь чист, что казалось, будто он и вовсе пропал, оставив прозрачный полумрак преддверья зимнего рассвета.

 Дверь дома четы Каарис – и ведь как-то уже совсем не вспоминалось, что больше двух лет назад здесь еще жил человек по имени Каинар дин Сайрес Сериоли со своей женой Эольвин – тихонько скрипнула, открываясь. В темноте засветились золотом два огонька глаз, и на крыльцо бесшумно выскользнул химер. Из одежды на нем присутствовали только штаны. В руках он держал Похитителя Душ. Бережно, как ребенка. Отросшие чуть ниже плеч густые белые волосы, как всегда свободно лохматились. Взгляд был отрешенно-жесткий, ничего не выражающий.

 В два длинных прыжка химер вылетел на девственный нетронутый снег.

 Замер. Прислушался и огляделся, потянул носом воздух. Несколько раз глубоко вздохнул полной грудью, мощной и широкой. Перехватил меч наизготовку, принимая исходную стойку. Холодный снег щекотал босые ступни, холодный воздух закручивался вокруг полунагого тела. Химер не чувствовал холода. Он на пару мгновений прикрыл глаза, а потом сделал первый легкий шаг и первый взмах клинком в пустоту. Похититель легонько загудел, распарывая плотный холодный воздух.

 Он перестал быть ребенком в тот день, когда, очнувшись в теплом коконе из одеял, заплетающимся языком спросил, куда подевалась Айрене, а в ответ получил короткое: «Умерла». Его удержали только благодаря отравлению – из-за чудовищной слабости он с трудом мог оторвать голову от подушки. Он помнил, как это слово ударило его не хуже кузнечного молота прямо в лоб, а потом добила тишина. Вкупе с осознанием того, что этой маленькой смешной доброй девчонки-кошки больше нет. И нет как раз по его вине. Ведь это он в запале игры в салочки забрел в такие места, куда Равен строго-настрого запрещал ходить обоим – а значит, это его безответственность сгубила сестричку. Он лежал, слушал строго-сокрушенную, даже гневную местами нотацию Равена, и ему было наплевать – никакая нотация не могла сравниться с виной, которой он сам себя наказал. Из них двоих именно он, Каинар, был старше, сильнее, и все-таки опытнее. Ему полагалось защищать младшую сестренку, а он что? вместо этого он своей беспечностью убил ее. Не спасало даже знание того, что смерть есть всего лишь шаг к новому существованию и новому рождению. Он перестал разговаривать с отцом и матерью, на любой вопрос отвечая рыком. Хорошо еще, не бранью.

 Подавленный и мрачный, Каинар недели полторы лежал пластом и наотрез отказывался от еды – нутро не принимало ничего, кроме положенной Голодом крови, воды и разбавленного молока, которое мать вливала в него чуть ли не силой. Ну а когда химер встал, то поведение его отнюдь не стало лучше, он был зол и язвителен. Родителям только и оставалось, что стоически терпеть и ждать, пока он преодолеет свое горе. Но зато он без конца выпытывал у отца все, что тот знал о Хир-эн-Алден – в том числе и то, как их можно выследить и убить. Равен, конечно, отвечал, но при этом упрашивал быть осмотрительнее, и не кидаться с головой в планы мести рептилиям.

 Похититель в руках со свистом и воем разрывал воздух, при этом глазницы черепа в гарде разбрасывали голубоватые отсветы. Все движения тренированного тела были точны и лаконичны – ни одного лишнего финта или выверта, ни одного прыжка. Только неширокие скользящие шаги по снегу, да четкие удары и выпады тяжелого меча. Мыслей быть не должно. Нигде. Ни о чем. Никаких. Только тело и оружие.

 Но сосредоточения и спокойствия добиться никак не удавалось – оно разбивалось о ворох мыслей и воспоминаний с высоким хрустальным звоном. Слишком много. Но он усердно продолжал скользить по двору, желая, чтобы тело запросило пощады... Получалось не очень. Химерье тело часами способно было метаться по двору в пляске с оружием. Разогревшись, он не чувствовал даже мороза. Час, два, три... Уже встало солнце. Пару раз на крыльце появлялась мать – не иначе, позвать завтракать, но, видя его увлеченность и отрешенную строгость, не решалась окликнуть и уходила.

 Человека он заметил еще до того, как тот попал в поле зрения. Он услышал тихие шаги и дыхание. Он учуял плотную собранную в тугой комок силу вокруг пришельца. Но – даже не соизволил повернуть головы в его сторону, продолжая исполнять четкий воинский танец. Поглазеет любопытный, да сам уйдет от греха подальше. Каинару нисколько не хотелось тратить свое время и внимание на праздного зеваку. Однако, человек отчего-то уходить не спешил, взгляд его становился все настойчивее, все назойливее. А еще от него веяло растерянностью и страхом.

 Солнце поднялось уже довольно высоко, когда химеру это надоело: пристальный взгляд незнакомца шершаво елозил по нему и невероятно раздражал. Каинар завершил очередную связку, ласково погладил клинок, и только тогда обернулся, устремив холодный равнодушный взгляд прямо на стоявшего за деревьями незнакомца.

 Не решавшийся все это время показываться из-за деревьев Марфайрус вздрогнул, встретившись взглядом с желтыми глазами неизвестного ему существа. Мысли, до сего момента растерянно мечущиеся, замерли, оставляя торжественную тишину. Он пришел сюда, потому что его все больше и больше снедали подозрения касаемо честности Равена Каариса, пришел, потому что провожал недавно девочку, говорившую о братике... Вот теперь он видит это существо, зверя в получеловеческом обличье, и шевелится в памяти что-то неясное, пытается узнать то, что видит, и не может...

 "Великий Вещий...что это?"

 Странное существо выглядело одновременно притягательным и пугающим. Плавно-четкая очерченность движений хищника, сытого, сильного, уверенного в себе, быстрая легкость и в то же время несуетная неспешность... Золотисто-смуглая от солнца кожа, покрытая сетью тонких, почти незаметных шрамов, и огромные когти, ухоженно блестящие черным глянцем. Странные рога от висков, глаза, светящиеся ярким золотом, отрешенные, холодные и смотрящие в упор.

 Марфайрус уже хотел было развернуться и уйти, чувствуя, как мурашки толпой бегут по спине, но вдруг из дома вышел Равен Каарис – немного сонный, взъерошенный, в свободной тунике – спокойно подошел к зверю, встал, скрестил руки на груди и что-то тихо проговорил.

 Существо чуть повернуло в сторону Ветряника заостренное подвижное ухо, скосило янтарно-золотой глаз и неслышно ответило. А потом кривой черный коготь уперся прямо в Марфайруса. Существо что-то проговорило, и его уши вопросительно встали торчком.

 Равен вздохнул, повернулся к Хранителю Смерти. Он, давно уже знал о его присутствии и по пути все измышлял, как лучше объяснить и с чего начать...

 – Марфайрус... Ну, проходи, раз уж пришел.

 Старый маг шагнул вперед, неторопливо приблизившись. Незнакомое существо, своим присутствием теребившее какие-то закоулки памяти, отступило на пару шагов назад и вскинуло меч на плечо.

 – Кто это, ата? Твой знакомый?

 – Это...Марфайрус, Каинар. Хранитель Смерти, – кивнул вемпари.

 – А-а, – равнодушно сказало существо. – Понятно. Мне идти к Колоннам?

 Бедняга маг задохнулся от неожиданности и отшагнул назад, чуть не запутавшись в собственном одеянии. Испуга и изумления не могла скрыть даже всегдашняя холодная траурная маска.

 – К-Каинар?.. Но... Как? Не... невозможно!

 Равен шевельнул крыльями:

 – Иди-иди, только недолго... – он шагнул к хранителю. – Марфайрус... это... действительно Каинар. Точнее, таким его сделал Мобиус... но Колонны не отвергли его – он остался нашим Хранителем Равновесия.

 Существо презрительно-насмешливо фыркнуло, ощерив в, так сказать, улыбке, все шесть жутковатого вида клыков, кивнуло Равену и скрылось в доме. С пару минут Марфайрус потрясенно молчал, а потом накинулся на крылатого:

 – Какого хильден, Равен?! Ты все это время все знал и молчал?!

 – А что мне оставалось делать? Когда я его нашел – он умирал, и был уже... в таком состоянии. Как я мог его показать Кругу? Подумай сам...

 – И ты молчал и врал, – сцепил руки на животе Хранитель Смерти. – А мы уже больше двух лет «ищем». Очень хорошо.

 Равен тихо зашипел, постепенно выходя из себя – у его плеча объявилась длинная драконья морда Юдара. Элементаль открыл пасть и выдал тонким женским голосом:

 – Ненавижу! Ненавижу! Убить-убить!

 – Марфайрус...

 – И что теперь такое это существо? Ты не боишься, что оно перегрызать глотки начнет тем, кому обязано служить? – гнев заклубился вокруг старого мага плотным облаком.

 – Это химер, – невозмутимо отозвался вемпари, – И... он станет родоначальником нового народа, что придет на смену нам, крылатым, ибо мы скоро исчезнем с лица земли!

 – Еще не лучше, – склонил голову набок человек. – Вы уже и судьбу его распланировали. Что еще готовите, синие интриганы? Ты, и этот твой обалдуй в короне.

 – Не ты видишь будущее, Марфайрус, и не тебе решать, что будет дальше.

 Юдар рыкнул и сиганул в лес, пролетев мимо Хранителя Смерти.

 Марфайрус утратил обычную свою невозмутимость, разозлившись не на шутку.

 – Никак людей со свету сжить вздумали?

 – Люди никуда не исчезнут – они будут всегда, – невозмутимо ответил вемпари. – За них можешь не волноваться. Они с химерами будут жить в мире, – Равен недовольно дернул крыльями, пустив мелкие колючие смерчики.

 – Ну-ну. Посмотрим. Когда ты на нас своего цепного пса...

 Он осекся, когда химер, уже одетый как положено по зимнему времени, вдруг вырос прямо перед ним, решительно задвинув Равена себе за спину. Он зарычал, негромко, но с такой силой, что дрожь пробрала до костей.

 – Каинар, все хорошо, – Ветряник положил руку на плечо сына, – Не пугай Марфайруса...

 Только эта рука, казалось, сдерживала и без того озлобленного вот уже три месяца химера.

 – Перестань лаять моего отца, – раздельно произнес Каинар. – Ты пахнешь, как та тварь.

 – Он о Мобиусе... – тихонько пояснил Равен, шагнув вперед и коснувшись плеча приемного сына мягким крылом. – Вот видишь... А ты хотел, чтобы я сразу рассказал обо всем Кругу? Да ты, маг, самый здравомыслящий Хранитель – и то не в состоянии понять и принять...

 – Если ты судишь только по когтям и клыкам, я не хочу иметь с тобой ничего общего, – Каинар отступил под опеку родного крыла, понимая, что сдерживается только благодаря грозовому запаху перьев и вемпарийскому теплу. – Если все люди таковы – мне стоит гордиться, что я химера.

 Марфайрус замер, все еще не в силах прийти в себя. Все происходящее все сильнее расшатывало привычную картину мира, голова кружилась, а от одного только вида этого самого химера становилось жутко.

 – ...Как... это – и сможет жить в мире?.. – с трудом выдавил он, невольно отшатнувшись на ватных ногах.

 – Поверь – он не только сможет жить, но и нести на себе всю ношу Хранителя Равновесия. Его выбрали Колонны и не отказались, – спокойно произнес Равен. – И тебе придется принять волю Вещего.

 Каинар опасно закаменел лицом, руки напряглись, из пальцев выскользнули на всю длину когти. Он почти вжался в бок и крыло Равена, стараясь сдержать себя. Выдержка, воспитание... Как мало они значат, оказывается, когда незаслуженно и зло обижает какой-то сторонний зевака, решивший, что имеет право судить?

 – Человече... У меня имя есть.

 Хранитель Смерти снова отступил, искоса глянув на Равена:

 – Раз уж так решил Вещий... И... Каинара приняли Колонны, – человек все-таки посмотрел на химера, – то мне остается лишь подчиниться его воле. Если уж я сую голову в петлю... Что ж... я знаю, что ждет меня за Гранью Яви.

 Равен усмехнулся, кивнул куда-то в сторону – и рядом бесшумно выплыл Юдар с зеленым яблоком в зубах. Элементаль выдал какой-то нечленораздельный звук и пихнул яблоко Каинару, обдав волной влажного воздуха.

 Химер растерянно принял плод, показавшийся маленьким в широкой когтистой лапе. Была б его воля, он, наверное, вовсе бы спрятался под отцовым крылом. Внутри клокотала обида на незаслуженное оскорбление, но он не хотел ее показывать – еще не хватало, перед этим отвратительно пахнущим старостью и смертью человеком. Может быть, он и Хранитель, но запах... Запах поднимал в душе осевшую было багровую муть ужаса.

 – Я приду к Колоннам, человек. Но только потому, что я тот, кто есть. Уйди отсюда и не беспокой больше ни меня, ни моих родных.

 Марфайрус нахмурился, как-то странно глянув на Равена, и неторопливо отступил назад – сходу повернуться спиной к химеру он не рискнул. А потом поспешно скрылся за деревьями.

 – Эх, чудо ты зубастое, – беззлобно усмехнулся вемпари, пихнув Каинара крылом.

 В ответ "зубастое чудо", даром, что выше отца ростом, молча уткнулось головой ему в плечо и замерло, дыша знакомым теплым запахом.

 Крылатый вздохнул, запустив пальцы в белую гриву и чуть потрепав химера по загривку:

 – Ты чего это? Хандра прошла?

 – Объясни, почему, – поднял глаза на отца химер. – Почему так? Разве Хранителю не положено знать и понимать больше других? Разве он не знает, чем оборачивается ложное представление?

 – Потому что это просто люди. Они всегда боятся непонятного. А еще боятся, что кто-то их подвинет, – усмехнулся крылатый. – Даже Хранители. Но не стоит из-за этого беспокоиться – пройдет время – и они поймут...

 Каинар громко благодарно муркнул и потерся теплым, покрытым кожей рогом о ладонь.

 В тот день он никуда не пошел. Он остался дома и предпочел провести весь день с отцом и матерью, и впервые за все это время они слышали его смех. Он отчаянно и настойчиво ластился к обоим родителям, мурлыкал, как огромный кот, и даже вздумал носить на руках нелегонькую Инайю. Равен на это дело расхохотался, заявив, что сам на такие подвиги уже не бросится. За это супруга запустила в него полотенцем, весело хохоча.

 Рычащий баритон химера раздавался то здесь, то там, раскатываясь по дому гулким эхом – то он что-то напевал, а то вдруг принимался на ходу сочинять стишки-нескладушки, попутно шастая по дому и выискивая, где что поломалось или попортилось. Чтобы починить. Из него потоком хлестало какое-то бесшабашное веселье. Ближе к вечеру он в закоулках чердака откопал небольшую арфу, и глаза его разгорелись. Каинар провозился с колками и струнами больше часа, но инструмент настроил.

 Боль потери не прошла совсем, как могло показаться, нет. Каинар по-прежнему часто вспоминал свою маленькую сестричку-кошку, жалея, что она не видит всего того, что видит он. Но рана зарубцевалась, перестав кровоточить – не пристало тому, кто несет на себе груз благополучия мира, долго предаваться скорби, ведь все живое отзывается так легко и быстро... Поэтому вечером, когда все собрались в гостиной перед очагом, Каинар взял в руки арфу. Крупные и неуклюжие с виду пальцы легко перебирали струны, кончики когтей рождали мелодичные переборы, вторившие негромкому сильному и хорошо поставленному, как у всех чародеев, голосу, несмотря на проскакивающие рыки, напевающему какую-то старую балладу. И все бы хорошо, кабы не уловили чуткие уши гам, внезапно раздавшийся на дворе. Химер вздрогнул и настороженно замер, оборвав песню.

 Каково же было его удивление, когда в дом вошли... Нет, не вошли. Ввалились с гамом и визгом, раз, два, три, четы... девять вемпари, четверо из которых – маленькие. Все они галдели, хихикали, пререкались, шутили, смеялись... От пестроты перьев рябило в глазах, шум ударил по ушам, и они прижались к голове. Все они были невысоки, худы и удивительно похожи на Ветряника и его жену чертами.

 Равен и сам удивился. Все его дети – Аштай, Контар и младшая дочь Ламисса – все были здесь, сыновья еще и с женами. Насколько он успел разглядеть – внуки пришли не все, видимо, с собой взяли только самых маленьких...

 – Великий Вещий – почему вы не предупредили?! – подскочила Инайя, всплеснув руками и крыльями. – Я бы хоть... приготовила чего...

 – Бабушка! Дедушка! – радостно запищали дети, бросаясь к супругам Каарис, облепляя их и просясь на ручки. Правда, заметив незнакомое им существо, тут же смущенно попрятались, выглядывая из-за родителей и с любопытством рассматривая Каинара.

 Тот, в свою очередь, смутившись, сделал вид, что всецело занят инструментом. Он сидел на полу возле камина, поджав одну ногу, и тихонько перебирал струны арфы. Перед родными детьми Равена ему вдруг сделалось неловко.

 Некоторое время многочисленное семейство вемпари о чем-то радостно шумело, болтало, толкалось крыльями в тесноватой для такого столпотворения гостиной, пока Равен громкими хлопками не прервал общую болтовню.

 – Так! Хочу кое-что сказать... У нас пополнение. Каинар, иди сюда.

 Все взгляды устремились к химеру.

 Бережно отложив арфу, тот поднялся и подошел к остальным, но так, чтобы оказаться поближе к приемному отцу. Под чужими взглядами двигался он скованно.

 – Дети, это Каинар. Ваш новый братик... – улыбнулся Равен.

 Дети, до сего момента смущенно прятавшиеся от незнакомца, вылетели из-за спин родителей и набросились на «братика» с радостным визгом.

 Химер в первые мгновения опешил, не зная, как себя вести, теряясь от такой бурной радости, и даже пару раз коротко негромко рыкнул на вемпарят – те каким-то чудом сумели доволочь его до стоявшей в углу тахты, закиданной подушками, взобрались повыше и теперь вовсю таскали несчастного Каинара за уши, волосы и лапы. Химер только и мог, что беспомощно порыкивать. Родители попытались было урезонить неугомонных чад, но куда там! Крылатая малышня окончательно завалила химера, облепив со всех сторон так, что он не знал, как и отбиться от них. Не когти же выпускать, право слово. В конце концов, на них гаркнул Равен, не в силах больше смотреть в жалобные глаза химера. Детки порскнули в разные стороны и попрятались. Благодарный до глубины души Каинар, наконец, сумел подняться. Выглядел он теперь донельзя растрепанным.

 Аштай, спихнув расшалившегося ребенка супруге, внимательней присмотрелся к Каинару:

 – Ты ведь Хранитель Равновесия? – он покосился на Равена, сгребшего на руки кого-то из внуков, – Он тебя сильно гоняет?

 – Уже нет, – ответил Каинар, пригладив волосы. – Я сам себя гоняю. Но не гоняй он, остался бы я двуногим зверем...

 – Значит все же раньше, – хмыкнул Аштай, – М-да, как на него похоже. За столько времени он нисколько не изменился. И мать, наверное, тоже, а? – хитро подмигнул он. – Все те же споры на тему "что ты не кормишь ребенка"?