Текст книги "Дитя больших планов"

Автор книги: Александра Плотникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

 Он снова поднял палку, подошел к Каинару, начав ставить его в правильную исходную стойку. Одна нога чуть впереди, другая чуть в стороне; корпус развернут вперед, руки подобраны и слегка согнуты.

 – Так... а теперь смотри: ты замахиваешься лапой, отводя руку в сторону – и тут получается дыра. Куда и проникает атака. Но если ты будешь нападать прямо, по линии корпуса...

 Равен встал рядом в такую же стойку, показывая, как нужно бить, возвращаться, уходить с линии атаки. Химер слушал. Старался запомнить и повторить. Летел на землю, иногда подвывая от боли в невообразимо вывернутой конечности, поднимался, встряхивался, просил повторить, объяснить, показать, и снова летел на землю. К вечеру, голодный, изрядно побитый и уставший, он едва стоял на ногах. Войдя в дом, он сглотнул свой ужин и тут же свалился спать. Разумеется, утром встать не смог. Но, если он ожидал, что ему дадут отлежаться, то здорово просчитался – ни свет ни заря отец и наставник снова погнал его на двор и продержал там до вечера. И ьак продолжалось несколько недель кряду, пока химер не взбунтовался, требуя передышки. Но зато тело больше не болело и не ныло по утрам.

 Время от времени полоса успехов сменялась неудачами, бунтами и срывами, и в такие дни химер в пух и перья способен был разругаться с кем угодно. Равен встречал такие истерики с невозмутимым спокойствием и отвечал всегда одно: "Хочешь уйти – уходи. Вот только для начал забери у Юдара яблоко". Змей с хохотом начинал носиться по лесу, дразня Каинара зеленым плодом, и химер отчаянно старался им завладеть... Но увы, преимущество всегда оставалось за Элементалем. Выдохшись, химер надолго уходил в лес и не возвращался, пока злость не проходила совсем. А возвращаясь, снова брался за оружие.

 Бывали и срывы, да такие, что весь дом стоял вверх жном, Айрене спешно пряталась куда подальше, а Инайя предпочитала отправиться в гости к подруге. "Зачем мне это издевательство, если я маг?!" – гремел по округе гневный рык. "Ну, и где твоя хваленая магия?" – ехидно спрашивал Равен, в очередной раз сидя верхом на уткнувшемся носом в утоптанную землю Каинаре, способном думать только о немилосердной боли в вывернутой под невообразимым углом и накрепко зажатой в пальцах вемпари руке. Химер мысленно бранился, на чем свет стоит, и остервенело продолжал укрощать строптивые боевые навыки. На сей раз, из принципа и желания однажды вот так же посидеть верхом на отце. В отместку.

 Не один день ушел и на то, чтобы выучиться владеть различным оружием, и черным фламбергом, что с зимы стоял в углу рядом с топчаном и, казалось, следил за своим хозяином – время от времени Каинар замечал, как в темных глазницах кованого черепа начинает мерцать голубоватое свечение, словно меч изредка поглядывал на него. Может, хотел убедиться, что хозяин на месте и никуда не денется?.. В тот день, когда химер впервые после возвращения домой взял оружие в руки и вышел с ним на двор, меч, ни дать ни взять, урчал и гудел от удовольствия и предвкушения забавы.

 Каинар долго молча рассматривал матово поблескивающее черное лезвие, примеривался к его тяжести и балансировке, к ощущению шершавой кожаной обмотки рукояти в руке... А потом с сожалением признал, что даже не представляет, как с ним обращаться.

 – Не страшно, – ответил на это Равен. – Научишься со временем. Думаю, он тебе поможет.

 – А он... Разумен? Мне кажется, он иногда на меня смотрит.

 – Это очень древний меч, – сделал честные глаза вемпари. – Старайся быть очень осмотрительным, убивая им.

 Химер удивился:

 – Почему? И почему я вообще должен кого-то убивать, кроме как... для еды?

 – Каинар... – вемпари вздохнул, не зная, как объяснить привыкшему к тихой спокойной жизни химеру, что от него потребуется в будущем, – понимаешь... Люди не понимают то, чего боятся и боятся того, чего не понимают. Они теперь будут тебя бояться, и... В общем, мало ли охотников до чужой крови. А меч этот очень опасен. Он зовется Похитителем Душ. И если им ранить какое-то существо... он выпьет его душу. Раз он выбрал тебя, то больше никогда не будет подчиняться никому другому. Но ты и сам постарайся быть осторожнее.

 Это заставило юного химера надолго задуматься об отношениях с людьми. Но, поскольку он их еще ни разу за все время жизни в новой семье не видел, выводы делать было покуда рано.

 Равен помогал ему вспоминать и прочие премудрости вроде письма, чтения или владения языками и точными науками. С книгами и наречиями бед не было, однако, гусиное перышко никак не давалось в крупные и неловкие пальцы Каинара – ломалось в когтях. Другой бы кто на его месте забросил утомительное занятие... Он же, устав ломать голову и перья, однажды попросил отца раздобыть кисть из тех, какими рисуют каллиграфы, и черную тушь. Затея удалась. Толстое прочное древко кисти удобно улеглось в трехпалой руке, и волосяной кончик начал, пусть и немного неуверенно, порхать по бумаге, выписывая руну за руной. Разумеется, написание отличалось от общепринятого, но знаки прекрасно читались, и этого было достаточно.

 Айрене во время этих занятий, казалось, просто сидела неподалеку и наблюдала за учителем и учеником, заняв руки порученным Инайей-эрхан делом... До тех пор, пока однажды вечером девочка не пришла в комнату к названному брату и, жутко смущаясь, не попросила научить и ее "хоть немножко читать". Наверное, сурового Равена-эрхе она просить о таком боялась. Брат подумал и согласился.

 С тех пор свободного времени у Каинара почти не осталось. Поручения по хозяйству, занятия и тренировки до седьмого пота, попытки вспомнить азы волшебства, лесные охоты, а по вечерам – уроки чтения с жутко стесняющейся Айрене. Ему некогда было лениться и предаваться праздным мыслям. Дни пролетали один за другим, как ворох ярких цветных сновидений, оставляя лишь чувство беззаботности. Время шло быстро, и к исходу лета Каинар уже не был тем нескладным, заморенным, всего боящимся детенышем в теле взрослого, которого нашел Равен. Его тело обрело законченные очертания, а облик стал гармоничен тем совершенством, что присуще хищникам. Ветряник не признавался себе в этом, но иногда его брала оторопь при приближении сына – еще бы не оробеть, когда на тебя под цокот когтей мягко плывет этот зверь, ставший раза в два массивнее, чем прежде, и видно, как под загорелой кожей перекатываются тугие переплетения жестких, как подметка, мускулов. А зверь начинает требовательно урчать и подставляет голову, чтобы почесали за ухом... Прежнего Каинара в нем теперь можно было узнать с большим трудом, только по некоторым чертам лица да по быстро отрастающей белой гриве...

 За всеми этими переменами никто, даже он сам, не заметил, что тот страшный провал, который затаился в глубине его существа, жуткая смрадная трещина, калечащая разум и душу, начала потихоньку зарастать. Резкие сколы понемногу сглаживались, мутный багровый туман и грязь рассеивались или уползали вглубь. Хрустальная сердцевина его «Я» зарубцовывалась шрамом, пока еще нежным и хрупким.

 Но, чем больше прояснялась душа, тем сильнее становился Зов.

 Странный шепот стал вкрадываться в сны Каинара. Он не был враждебен или чужд химеру, но он и не был похож ни на голоса лесных духов, ни на мысли обитавших в лесу животных, ни на странные суетливые мысли людей... Вообще ни на что. Мягкий переливчатый хрустальный звон, нежный, терпко-сладкий и холодный, как родниковая вода, перебор струн арфы и шум нечеловеческих голосов будоражили воображение, заставляли просыпаться ночью и до самого рассвета вслушиваться в темноту и тишину в надежде уловить еще хоть отголосок.

 И вот однажды на границе лета и осени, когда дни все еще длиннее ночей, но к утру трава покрывается росным инеем, странный Зов сделался непереносимо сильным. Может, виной тому были луны? Обе были полные, обе почти стояли в зените, и на землю потоком изливался нежный тонкий свет, смешение персикового и голубого оттенков. Может, это он поднял Каинара той ночью с постели и заставил полуодетым выскользнуть из дома? И вот теперь химер стоял перед домом, на плотной жесткой земле двора, служившего им с отцом для тренировок, и не понимал, что же ему нужно здесь.

 Что происходит? Лунный свет с неба, токи сил земли под ногами, странное, больно тянущее все мускулы напряжение и этот постоянный, неумолкающий звон в голове. Силясь хоть как-то выплеснуть все это, чтобы не разорваться на мелкие ошметки, он поднял глаза к небу и завыл.

 А взгляд его был уставлен прямо на девять нежно светящихся в осенней темноте стержней Колонн.

 Всласть повыть ему не дали. Кто-то невидимый захихикал очень противным скрипучим голоском, подвыл, передразнивая, а потом резко и сильно дунул прямо в лицо. Очередная рулада захлебнулась на самой душевной ноте. Химер закашлялся.

 – Юдар! А ну, живо прекрати!

 – Это ты прекрати мешать мне спать, – с крыльца уже спускался Равен, сонный, взъерошенный, в одной тунике и с подушкой в обнимку. – Чего развылся, весь дом перебудил.

 Уши химера тотчас виновато поникли. В неясном ночном свете невозможно было судить наверняка, покраснел он или нет.

 – Прости... Я не хотел никого будить, честное слово! Я...

 – А ну как щас повоспитываю, да по тому месту, на котором сидят! – Равен грозно нахмурил брови, встопорщил перья и надвинулся на сына. Тот предпочел отступить подальше, но испуганным не выглядел. Скорее, он выглядел готовым дать сдачи. – Ишь, не хотел он! Вот как будешь мне завтра от завтрака и до ужина баллады на вемпарийском читать!..

 – Не надо баллад! – шарахнулся подальше химер. – Все, что угодно, только не этот кошмар!

 Равен подленько похихикал:

 – Ладно-ладно, зато теперь я знаю, чем тебя напугать, – он попристальнее всмотрелся в глаза воспитанника, проследил взгляд. – Что, зовут?

 Каинар молча кивнул, взглядом умоляя отпустить.

 – Ладно уж, иди, раз прижало! – махнул рукой Равен. – Только оденься, как следует. А я спать пошел.

 Обрадованный химер просиял и в три прыжка оказался на крыльце и скрылся в доме. Вемпари вздохнул, покачал головой, перехватил подушку поудобнее и тоже пошел в дом – досыпать.

Глава девятая
Провинность

 Каинаром владело веселое возбуждение. Как будто разрешение отца выбило заглушку где-то в душе, и все напряжение схлынуло в дыру, оставив лишь предвкушение чего-то непередаваемо радостного. Он бесшумно пробрался к себе в комнату, прошел мимо спящей прямо на полу сестры-кошки, быстро надел рубашку и куртку, подумал, наспех пригладил гребнем лохматые, едва прикрывшие шею и плечи, волосы и снова ринулся из дома.

 Вылетев под открытое небо, он снова замер, вдыхая холодный воздух и стараясь успокоить скачущие, как табун бешеных лошадей, мысли. Впереди, севернее, маячили Колонны.

 Это единственное, что оставалось от той, прошлой жизни. Эта ниточка, вышедшая из мутного полумрака в первый месяц новой жизни, блестя ярким перламутром, тянулась туда, в непроницаемый серый туман, плотно укутывающий большую часть памяти. Она не позволяла совсем оторваться от прошлого, она помогала вытаскивать на поверхность осколки знаний и умений и составлять из них подобие целой картины.

 Хранитель Равновесия... Он плохо помнил, что это значит на самом деле, вне красивых слов, которые чуть ли не с младенчества известны всем и каждому, дескать, великий маг, хранящий в сердце ключ от мира и так далее и тому подобное... Но как это? Что это значит?..

 С этими мыслями химер бежал через лес. Легкая рысь с когтей на пятку была бесшумна, уже не летняя темнота холодной ночи прозрачна для светящихся золотом глаз. Впереди маячил свет Колонн. Чем ближе, тем сильнее колотилось сердце о ребра. Каинар невольно замедлил шаг и на луг вышел так осторожно, будто ступал по тонкому хрупкому ледку.

 Ночь полнилась почти неосязаемым светом, висевшим в воздухе тонкой вуалью, тихим перезвоном, шепотом и всплесками дремлющей здесь силы. Сам воздух был густым, холодным и пряным. Ошарашенный и оглушенный Каинар стоял почти на самом краю луга и, не мигая, смотрел вверх, хмелея от бесконечности.

 За ночной величественностью Колонн он не сразу заметил лежащую у основания огромную шевелящуюся тушу. Точнее, не просто тушу, а дракона, мирно дремавшего, положив рогатую голову на мраморное основание и небрежно разбросав крылья. Он медленно и шумно втягивал воздух, приподнимая круглое брюхо, в темноте кажущееся буро-желтым, и хрипло выдыхал, выпуская из ноздрей две тоненьких струйки дыма. Дракон вдруг зашевелился, подобрал лапы и бухнулся на другой бок, после чего с рыком и завыванием зевнул, обнажая длинные зубы.

 Каинар застыл, боясь даже дышать, и во все глаза рассматривал незнакомое чудовище. Память подсказывала, что он и раньше никогда не видел настоящего, живого дракона, а тут глазам предстал этот чешуйчатый великан. По спине бежали мурашки, но страха не было, только благоговейное любопытство. Сам того не замечая, химер подходил все ближе, и уже когти зацокали по узорчатому пандусу, ведущему на круглую мраморную площадку Колонн

 В темноте блеснул ярко-красный глаз с тонкой нитью зрачка и замер, спокойно и неотрывно глядя на крадущегося химера. Затем сухо прошелестела полузасохшая осенняя трава, когда дракон нарочито замедленно поднял голову и по-кошачьи подобрал лапы, продолжая лежать на земле. Длинный хвост стегнул по краю какой-то Колонны.

 Каинар замер, лихорадочно пытаясь вспомнить, что он знает о драконах. Получалось до безобразия мало. Например, что они очень своенравны, живут очень далеко на востоке, с людьми почти не связываются и в мирские дела не лезут. Что они мастера словесных игр и могут запутать кого угодно, что они коварны и злы, или наоборот, непосредственны, как дети, что им ни в коем случае нельзя смотреть в глаза, а то заколдуют... Вот же закон подлости, смотреть в глаза нельзя, а поневоле пялишься! А что поделать, если этот глаз такой огромный?

 – Доброго дня... э-э, то есть, вече... нет, не вечера, ночи, ну... Доброго чего-нибудь в общем, – Каинар готов был провалиться сквозь землю. Великий Вещий, разве так вообще положено себя вести Хранителю? Но дракон большой, а химер маленький. И вообще, его сейчас поняли, или нет?

 – Приветствую, – прогудел дракон, чуть склонив голову набок и внимательно разглядывая Каинара, – Погода нынче хорошая стоит... – задумчиво произнес он, удобнее умостив крылья и глянув в небо. – Еще один день, а потом дожди...

 От неожиданности Каинар опешил. Дракон, которому абсолютно все равно, с кем он разговаривает, да еще о погоде? Странно... Химер подошел к полукружью Колонн, замер возле выдающейся вперед центральной, не решаясь дотронуться до камня.

 – Погода, да... Но ведь... осень же. Только я не люблю когда мокро. От этого лапы все время грязные.

 Дракон тихо хмыкнул, слегка кашлянув облачком дыма с мелкими искорками, потом переложил лапы, устроив одну на основании Колонн, и снова посмотрел на Каинара, уже более пристально.

 – Значит, вот оно – пророчество Вещего... – негромко произнес Дингар, и красные глаза коротко сверкнули, – Что ж... не нам пытаться изменить ход движения Колеса Судьбы.

 От этих слов химер резко развернулся и во все глаза уставился на дракона, плюнув на любые приличия. Кроме них двоих тут никого больше не было, и дракон говорил явно не о себе.

 – Какое еще пророчество?

 – Ну, такое... пророческое! – вдруг хихикнул дракон, вставая, и оказываясь еще больше и выше. – Я слышал о нем, а сути... не знаю. Только всех драконов предупредили о... возможном появлении Хранителя Равновесия... в непривычном для всех виде.

 Дингар снова усмехнулся и принялся медленно вышагивать по траве, обходя Колонны и слегка касаясь белого камня краем крыла и хвостом.

 Поняв, что есть его не собираются, Каинар несколько осмелел. Он выпрямился, скрестил руки на груди и стал медленно поворачиваться вслед за драконом, который, к слову, так и не представился. Уши выражали заинтересованность.

 – А что такого необычного во внешнем виде Хранителя Равновесия? Господин дракон тоже весьма необычно выглядит для этих мест.

 – Необычно? Кхм... возможно... – отозвался из-за Колонн тот, блеснув глазами. – Но... за время вашего отсутствия... все уже привыкли. Теперь я, Дингар Малахит Красное Око, являюсь Хранителем Колонны Времени, столь неожиданно выбравшей меня. А что до вас...

 Когти скребанули по мрамору, и морда Дингара оказалась совсем рядом с химером:

 – Лично меня... больше радует ЭТОТ вид, нежели... вид бесхвостого голокожего, – казалось, дракон очень тщательно выбирает слова, которые следует сказать. От него пахло дымом, огнем и отчасти металлом.

 Каинар набрался наглости и тюкнул дракона по носу кончиком выпущенного среднего когтя на правой руке. До смерти хотелось потрогать чешую на ощупь, но он не решался. Все-таки, это не мелкая лесная ящерка или змейка, это, как говорят, одно из воплощений самого Вещего.

 – Приятно познакомиться, меня зовут... Каинаром. Как звали раньше, не помню. А хвоста, предположим, у меня до сих пор нет. И, наверное, не надо, а то в штанах дырки делать придется, а это неудобно, смею заметить.

 Дингар хихикнул, чуть повернул голову, давая себя погладить, и хитро прищурился:

 – Проблема ли – хвост завести? – он отошел назад, садясь на задние лапы и оглядываясь по сторонам:

 – Хм-м...кстати, как там господин Равен поживает?

 Каинар вспомнил последнюю сегодняшнюю отцову трепку и поежился. Бок, плечо и... ну, скажем, спина, все еще ныли.

 – Прекрасно поживает... Новое исследование затеял, что-то о временах Великой Войны. Господин Дингар, а вы теперь поселитесь где-то здесь?

 – Зачем? Я могу быть здесь... и там, и тут... и где захочется. И когда захочется.

 Дракон чуть отшагнул назад, крылья встрепенулись, скрывая за собой стремительно уменьшающегося владельца. Последним взмахом крыло неуловимым движением превратилось в мягкую ткань просторной одежды на высоком человеке с неизменными ярко-красными драконьими глазами.

 Превращение привело юного химера в полный восторг, и ему понадобилась вся его выдержка, чтобы это скрыть. Однако, глаза все равно засверкали. Теперь он готов был ловить каждое слово дракона. Дингар тряхнул лохматыми русыми волосами, неловко поправил мешковатую мантию и неторопливо зашагал по основанию Колонн, стуча каблуками по светлому камню. В ночной тишине этот звук отзывался звонким эхом.

 – Мда... хитер вемпари, хитер... Но правильно сделал все-таки... – тихо, словно обращаясь к самому себе пробормотал Дингар, глядя вверх, на звезды.

 – Что правильно? – шагам дракона вторил цокот когтей, Каинар медленно подошел к своей колонне и прижался к ее камню лбом, провел ладонью по неожиданно теплому мрамору. Ждал. Чего? Наверное, решения – отвергнут его, или примут. Вокруг клубилась тишина. Она тихо звенела на десятки ладов, светилась и дышала. Она старалась проникнуть всюду, заполнить собой все тело от кончиков когтей до кончиков ушей. Во всем мире была только она – и бесконечная Сила, льющаяся в этом месте через край мира. Только протяни руку, коснись – и она войдет в тебя через камень, и ты станешь частью ее. И когда вдруг прошла вся неуверенность, когда исчез страх, как будто их смыло водой, он понял, что не дышит уже третью минуту и с шумом выпустил воздух. Его не отвергли. И стало вдруг так хорошо, как не бывает даже под крылом у отца.

 – Скрыл от Хранителей. Люди... они... как дети – излишне скоропалительны в выводах и решениях... – медленно протянул Дингар, все это время молча и понимающе наблюдавший за химером. Потом перевел задумчивый взгляд на светлеющее небо у горизонта. – Тебе нужно возвращаться. Утром сюда частенько наведываются Хранители Огня и Жизни.

 Химер на миг прижал уши и оскалился. Инстинкт подсказывал, что добра от этой встречи будет мало и запишут его, скорее всего, в чудовища.

 – Не хочу их видеть! – неожиданно прошипел он. – Пока не могу указать им их место, не хочу видеть! – при этом он больше напоминал рассерженно-испуганного кота, нежели человека.

 – И мне бы не хотелось, чтоб ты с ними встретился. Давай я тебя до дома подвезу? – пожал плечами Дингар.

 Каинарова физиономия из злобной мгновенно сделалась изумленной, а глаза округлились:

 – Это как? Верхом, что ли?.. Так я... наверное, чешуя не очень сочетается с моей, прошу прощения, задницей...

 – Верхом будешь ездить на лошадях и своих детях! – обиженно отозвался дракон. – Я в лапах донесу.

 – Какие лошади, какие дети... – пробурчал Каинар, радуясь втайне, что его седалищное место избежало встречи с драконьей чешуей. – И те и другие от моей рожи шарахаться будут.

 – Поживем – увидим, – неопределенно махнул рукой Дингар, снова взметнув полы одежды, быстро превращающиеся в крылья. Дракон возвращался в привычный вид. – Так домой?

 Каинар снова засмотрелся на красавца дракона, потом перевел взгляд на светлеющее небо... Подумал, что он об этом потом, наверное, раз сто пожалеет, и спросил:

 – А можно... Ну, посмотреть сверху?

 – Конечно, – хмыкнул Дингар, шагнув к химеру, аккуратно перехватывая его лапами поперек тела и смыкая когти в крепкий замок, – Полетели!

 Дракон оттолкнулся от земли, громко хлопнув крыльями, и взмыл вверх, резкими толчками набирая высоту.

 Душа неожиданно ухнула вниз, дыхание сперло, а сердце заколотилось сильнее. Земля резко ушла из-под ног и стала удаляться – вот уже и мраморная площадка показалась размером с блюдце, а Колонны все так же тянулись вверх и пропадали где-то там... Над головой работали могучие крылья и слышались мерное дыхание и стук сердца. Дракон был горячим как раскаленная печь, пахло дымом и металлом. Деревья внизу становились игрушечными, а Дингар все поднимался и поднимался. Когда вокруг стало холодать, а тучи немного приблизились, дракон сложил крылья. На мгновение все замерло, и Дингара вместе с Каинаром всего лишь мягко перевернуло вниз головой... А потом в ушах заревел ветер – земля начала стремительно приближаться. Дракон распахнул крылья и вывернул рулевые гребни, закручиваясь вокруг своей оси и входя в штопор.

 ...Вы когда-нибудь слышали, как орет кот, которому прищемили хвост дверью? А кот размером со взрослого человека? Нет? А Дингар слышал. Переживания захлестнули Каинара с такой силой, что выразить их иначе он не мог. Хорошо, что тот, кто, возможно мог бы это слышать, все равно ничего не понял бы. Дингар подло захихикал, резко вывернувшись и направляя полет над верхушками деревьев, мечась в разные стороны, уворачиваясь от особенно высоких елей. В конце концов, он начал сбавлять скорость, высматривая нужную поляну с деревянным домом.

 Каинар невнятно что-то простонал и мешком обвис в когтях дракона, тихонько подвывая то ли от облегчения, то ли от восторга, то ли еще от чего.

 Я же знал, что пожалею об этом...

 Дингар описал круг над поляной, и начал мягко спускаться по спирали, почти не шевеля при этом крыльями. Приземлившись, он аккуратно прислонил свою ношу к бревенчатой стене дома, резонно полагая, что ноги ее не держат, вежливо, но несколько ехидно осведомился, понравился ли полет, и получив от сползающего по стенке осоловевшего химера утвердительный кивок, с усмешкой отбыл восвояси. Каинар же, шальной от пережитого, кое-как перебрался на забытый возле дома чурбачок, да так и остался там, будучи не в силах ни стоять, ни толком соображать, что к чему и куда. Мир вокруг него кружился, как волчок.

 Минут через пять на крыльцо, украдкой зевая и по-кошачьи потягиваясь, вышла заспанная и немного помятая Айрене. Казалось, что она не спала всю ночь. Но, едва заметив «котенка», девушка встрепенулась и кинулась к нему со всех ног.

 – Братик!..

 Тот даже головы не повернул. Потому что повернуть сумел только ухо. А на лице у него читалась смесь ошеломления, восторга, неверия, радости, испуга и еще десятка разных чувств. Глаза были совсем отрешенные.

 – Братик, – беспомощно повторила кошка, осторожно касаясь его руки. Выражение его лица ей почему-то совсем не нравилось. Но услышал, вроде бы. Уже хорошо. – Что ж случилось с тобой, старший братец? Где ты был?

 Вряд ли ответит, конечно, но когда она волновалась, то порой неосознанно говорила вслух, даже если не хотела.

 Продолжая где-то витать, химер поднял на нее все еще нездешние мечтательно-испуганные глаза:

 – А меня приняли... А дракон настоящий был...

 – Погоди, кто принял? Куда? Какой дракон? – удивленно моргнула кошка.

 – Приняли Колонны... А дракон малахитовый, – все так же улыбаясь неизвестно чему, ответил Каинар. – Он меня полетал.

 – Колонны? Так ты... Хранитель? Ты один из тех, Великих? – Айрене как-то странно склонила голову набок и чуть нахмурилась. Ну не понимала она, не понимала и все тут.

 – Ну, да, – Каинар слегка удивился, и взгляд его стал куда осмысленнее. – С рождения. Я Хранитель Равновесия, а ты не знала?

 – Честно? Я не знала, совсем-совсем нет, – она смешно помотала головой, сразу теряя лет пять возраста.

 – Конечно, честно, – ответил химер. – Разве с такими вещами шутят? Только вот, я не двигаю гор мановением пальца и не осушаю океанов одним глотком...

 – А что делаешь? – с любопытством подошла ближе она, присаживаясь перед химером на корточки.

 – Не знаю... – тот задумался. – Я почти не помню, как это. Это как... Слушать мир, и слышать, что он отвечает. Понимать все его живые души. Знать, когда и где ему больно и идти туда, чтобы... помочь. Ты становишься частью мира и пребываешь сразу везде и нигде. Я плохо помню...

 – Но ты же рассказываешь – белозубо улыбнулась кошка – Значит не так уж и плохо как тебе кажется!

 – Ну... наверное. Знаешь, я боюсь людей. Не знаю, как быть и что сказать. Они ведь не поймут, – он вдохнул свежий утренний воздух и с силой выдохнул, чтобы унять головокружение и мельтешение перед глазами.

 – Люди часто не понимают. Они даже людей не понимают, не говоря уж о лесе или химерах... – она пожала плечами и усмехнулась. – Или оборотнях. Как по мне, ты красивый и умный, разве мало?

 – Это я для тебя красивый и умный, а маги старые, противные и склочные, – фыркнул химер.

 – Ну и дураки, – авторитетно заявила Айрене. – Ты их перевоспитаешь, я уверена.

 В ответ Каинар улыбнулся чуть ли не во все тридцать четыре зуба:

 – Пойдем сегодня на охоту, если отец отпустит?

 – А на кого? – тут же подобралась девочка, напоминая игривого котенка.

 – Ну не на медведя же! – рассмеялся химер. – Я-то, может, и завалю его, да зачем нам медведь? Косули какой-нибудь хватит. Я хочу подальше в лес сходить, посмотреть. Может, интересное попадется?

 – Косуля? Ску-у-учно, – заныла Айрене. – Я скоро на мышей перейду из-за отсутствия практики. Давай все же на кого-то поинтереснее?

 – Это на кого тебе поинтереснее надо, егоза? – Каинар встал, чувствуя, что мир уже не так шатается под ногами, а эйфория от ночной встречи и полета прошла. – Пошли завтракать!

 На кухню оба влетели чуть ли не бегом, влекомые запахом готовящейся снеди. Животы у обоих урчали с громогласностью рыцарского сигнального горна, а по физиономии химера растекалась довольная улыбка во все тридцать четыре зуба.

 – Ата, а я дракона видел... У Колонн.

 – Это Дингара что ли? – приподнял бровь Равен, ставя перед сыном тарелку с кашей.

 – Угу, его, – кивнул тот, принюхиваясь к запаху и вздрагивая от воспоминаний. – Он меня полетал...

 – Вот как, – хмыкнул крылатый. – И как тебе в небе?

 Каинара передернуло:

 – Страшно. Не хочу туда больше, все внутренности переворачиваются.

 Инайя, хихикнув, потрепала химера по лохматой голове:

 – Эх, ты, а мы уже много лет летаем, и ничего.

 – Ну не для полетов я...

 – Ха, не для полетов он... а как крылья как-нибудь прорежутся – что делать будешь? Только от пинка взлетать? – с ехидцей улыбнулся Равен.

 – Вообще взлетать не буду! – категорично заявил химер. – Откуда у меня крылья-то?

 – Ну, кто у тебя папа, и кто мама? Вы-ы-ырастут обязательно!

 – Ну, вот когда вырастут, тогда и буду думать, – нашелся Каинар. Отпусти в лес на охоту, а? – и он красноречиво щелкнул зубами.

 – Кашу съешь сначала.

 Пришлось есть кашу...

 Зато, спустя меньше, чем полчаса оба хищника были отпущены в лес на охоту. День выдался изумительно солнечным и теплым, изредка проглядывающие среди елей, сосен и кедров лиственные деревья красовались золотыми и багряными кронами, разнообразя своей россыпью хвойную зелень. Все еще по-летнему чирикали птицы и паутинки скользили во воздухе тонкими серебристыми промельками. Даже мошки еще жужжали, норовя влезть в уши.

 Химер и ирсан бежали легкой рысью через знакомые лесные дебри бок о бок. Оба могли пройти здесь в глухую полночь с закрытыми глазами, оба знали эти места, как свои не совсем пять пальцев, обоим было скучно здесь.

 Ирсан то и дело припадала к земле, бесшумно скользя в лесу, а то и шутливо наскакивала на братца, чтобы тот не расслаблялся, и норовила дотянуться до роскошных подрагивающих ушей, недлинных, но подвижных. А что тут такого? Они давненько уже не играли вместе – все дела, дела да учеба. Химер в долгу не оставался, уворачивался и пихал кошку в мягкий бок лапой с убранными когтями. Сделав сестрице лапкой, он рванулся со всех ног, петляя между деревьев, то и дело замирая и подпуская ее поближе, потом снова срываясь на бег, удаляясь все дальше от знакомой части леса. Айрене недовольно рявкала, и наконец, исхитрившись сбить химера с ног, принялась излишне настойчиво вылизывать ему лицо, громко довольно урча. И, как казалось, она даже смеялась. Он, весело хохоча, отбивался от снежно-белой зверюги и старался перевернуться, чтобы прижать ее к земле. Вот только, ему попался склон поросшей травой ложбинки, в которую оба и полетели кувырком с криками, хохотом и рыком. Ложок был залит солнечным светом и порос мелкой кудрявой травкой, из которой облаком поднялись семена на легких пушистых зонтиках. С еще большим шумом и весельем названные брат и сестра принялись отбиваться и отряхиваться от назойливых семян, и в итоге улетели кувырком в самый дальний ее конец.

 ...Странный легкий звук прокатился в воздухе, заставив стаю мурашек пробежаться по спине – и все стало как обычно. Ирсан и химера, играясь, не замечали и не слышали ничего вокруг. А зря, как оказалось.

 Пять пар внимательных зеленых змеиных глаз наблюдали за шутливой возней из-за деревьев, дожидаясь удобного момента. Гибкие, верткие зеленоваты тела наблюдателей выглядели под солнцем этого мира странно и чуждо, но, тем не менее, они прекрасно слились с лесной зеленью, несмотря на металлический отблеск доспехов и трепетание ярких цветных лоскутов странной ткани. Они подбирались все ближе и ближе, окружая низину со всех сторон и готовясь к выстрелу. Все должно было получиться как нельзя более удачно...