Текст книги "Soulmates never die (СИ)"

Автор книги: Александра Летовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Минус метро в том, что после него нужно идти по улицам. Было довольно темно, и я рисковал нарваться не на тех людей. У меня один раз была такая история, когда компания неприятных парней пыталась аргументировать свою позицию по поводу моей ориентации своими кулаками. Хорошо, что тогда рядом оказались Калитины и Никита, а то все могло бы плохо закончиться. На самом деле удивительно, что я еще жив, проживая в таком виде в этой стране. Поэтому я шел, надев на голову капюшон, на всякий случай.

Я позвонил в дверь. Даня отрыл со словами «ну, наконец-то». Я облокотился на стенку в дверном проеме и протянул ему бутылку текилы и лайм.

– Ты что уже начал бухать без меня? – спросил он, окидывая меня взглядом.

– Я чуть-чуть! А тебе все равно хватит одной рюмки, чтобы догнаться до моей кондиции, – черт, я сам даже услышал насколько у меня пьяный голос.

– Ну-ну, заходи, че дверь подпираешь?

Кое-как я снял кроссовки. А когда дотащился до Даниной комнаты, он уже принес стопки и порезанный лайм.

– Соль еще возьми, – сказал я, завалившись на кровать.

– А чем закусывать? – ответил Даня, морщась на бутылку.

– Ты чеее? Это же текиииила! Лайм и соооль – всеее, что нууужно, – блин, я итак растягиваю слова, а выпив, начинаю делать это вообще клинически.

– Ну, ок, – Даня пожал плечами и ушел за солью.

Я похлопал себя по щекам. Вроде нормально. Начало отпускать.

– Что любишь слушать? – спросил я у Дани, который вернулся с блюдцем соли.

– Ну, рэпчик какой-нибудь или в этом роде: Эм[9], «Hollywood Undead»[10], «Linking Park[11]» можно, а ты?

– Я больше по британскому року: “Placebo[12]”, “Muse[13]”, “Depeche Mode[14]”, но Эминем сойдет, кто ж его не любит? Так, смотри. На внешнюю сторону ладони, вот сюда, между большим и указательным пальцем сыпешь соль. Ну, харе. Столько хватит. Вот. Этими же пальцами берешь лайм. Теперь мы слизываем соль, залпом выпиваем текилу и закусываем лаймом. Все просто, это называется «Лизни! Опрокинь! Кусни!». Все ясно?

Даня кивнул.

« I'm not afraid to take a stand. Everybody come take my hand. We'll walk this road together, through the storm…»[15] – донеслось из динамиков.

– Ну, за твой первый раз! – мы стукнулись. Дальше все по схеме «Лизни! Опрокинь! Кусни!».

– Фууу, какая гадость, – Даня весь сморщился, – еще?

Я расхохотался.

– Подожди, по идее, тебя от первой рюмки если не срубит, то отлично накатит.

И был прав. Даня, слегка дезориентированный, сел ко мне на кровать.

– Пипец, странное ощущение! Но прикольно… Кирилл, ты пришел пьяный же… Ты вел машину бухой? – его голос стал похожим на мой, когда я только пришел.

– Неее, я на метро.

– Что же с твоей дорогущей тачкой? Кстати, откуда у тебя такая тачка?

– Ну… она не завелась… А так... мне ее подарил… поклонник.

– Фигасе, где ты берешь таких поклонников, которые дарят Lamborghini?

– Долгая история.

– Я не тороплюсь!

Черт! Вы бы видели, как он улыбается! Под градусом его очаровательная улыбка превращается в божественную.

– Давай по второй, и я расскажу.

После второй рюмки у него начались «вертолеты» и дикий ржач, но он все равно заставил меня рассказать, как я докатился до «любви к мальчикам» и Lamborghini.

– Мне было лет тринадцать, наверное. Мне нравилась девочка… Да, ладно. Мне нравилась Саша…

Даня был хорошим собеседником: внимательно слушал, не перебивая и очень понимающе выглядел, как бы смешно это не звучало.

– Но я ей не нравился, – продолжал я. – Точнее думал, что не нравлюсь, но потом она призналась, что все-таки нравился. Но я почему-то решил, что не привлекаю ее, потому что толстый. Я вообще-то не был толстым (не знаю, почему так решил), и перестал есть. Вообще. Максим этого сразу не заметил, я ведь делал вид, что ем. Короче довел себя до анорексии, поэтому у меня траблы с обменом веществ и все такое, поэтому же теперь кожа да кости. Таким образом, я попал в клинику. Там клиника… считай психушка. В Лондоне. Меня тогда папа в Лондон забрал обратно, бедный Макс, ну и получил же он тогда! Я там насмотрелся на ужасы, конечно, там мертвых девочек-аноресичек просто пачками вывозили. Мне там было очень плохо и страшно… И санитар там был…

– Эй, если у тебя будет такое лицо, то я не буду дальше рассказывать, я же голубой! Либо смирись и слушай, либо я заткнусь!

– Все-все! Извини, я сделаю нормальное лицо. Вот так, сойдет? – Даня сделал очень серьезное лицо. Я начал ржать.

– Ладно, все. Хватит! Продолжаю, – в течение моего рассказа Даня периодически прибегал к серьезному лицу, я ржал, но потом мы успокаивались, и я продолжал рассказывать, – Короче, милый такой санитар был. Лет двадцать ему было, няшка такой… В общем, как-то само собой вышло, что я с ним переспал. Не знаю, наверное, я должен был париться, переживать, биться в истерике со словами «Боже, я – гееей!», но нет. Ничего такого не было. Я понял, что парни мне нравятся намного больше, чем девочки и то, что я чувствовал к Саше, это совсем уж платонические чувства. И все. Папа забрал меня домой, я рассказал ему, что произошло. Блин, он был в ярости. Там такой цирк был… Он позвонил маме в ужасе! Но мама сказала: «Отстань от мальчика: пусть встречается с кем хочет». Пару месяцев я жил с отцом, но мои накрашенные ногти и все в таком духе его бесили, и он вернул меня к Максу в Москву. С этого момента я видел его один раз, на его прошлый день рождения, мы были в Лондоне.

– Душещипательный рассказ, но ни слова о Lamborghini! – сказал Даня, наливая третью рюмку текилы.

– Ну в прошлом году со мной в клубе познакомился парень… В общем, утром, проснувшись у него, я узнал, что он крутой бизнесмен. Мы какое-то время типа встречались. Он, естественно, не афиширует свои отношения. В общем, он мне подарил Lamborghini, вместе с правами и всеми документами, которые утверждают, что мне восемнадцать.

– Я тоже хочу…

– Бизнесмена?

– Иди на хрен…. Че-то меня вырубает, по-моему…

– Ахахаха, ладно, научишься водить, я организую тебе права и если надо Lamborghini.

– Я не пойду к тебе в сексуальное рабство за Lamborghini, если только за «Ferrari Enzo[16]», – пробормотал он сонно. – Все, я спать… завтра будешь учить меня водить машину или послезавтра… ясно? – моего ответа он не услышал – его вырубило.

Я не совсем понял, что мне делать дальше… То ли свалить домой, то ли остаться с ним. Конечно, я решил, что лучше остаться… когда я еще смогу вот так просто поваляться с ним на одной кровати и рассмотреть каждую его черточку. Я включил концерт «Placebo» в Италии. Могу смотреть такие выступления вечно. Даня периодически очухивался, говорил, как ему хреново и снова вырубался. Под утро я и сам задремал.

– Кирюша, что ты со мной сделал, – от его стона, и от «Кирюши» я мгновенно проснулся. – Дай воды, пожалуйста.

Я достал из-под кровати минералку, которой запасся еще с вечера и протянул бутылку Дане.

– Ты – волшебник, спасибо, – еле слышно проговорил он. – Мне так плохо, по-моему, у меня температура.

Я положил ему руку на лоб, действительно, горячий. Неожиданно, Даня схватил меня за запястье и провел моей рукой по своей щеке, а затем по губам. Он развернул мою руку ладонью вверх и поцеловал ее, после чего мгновенно уснул. Сказать, что я был шокирован – ничего не сказать.

6).

Даня:

Как же Сэм на меня орал, когда после ночи текилы я пришел на тренировку! Он кричал, что его тошнит от моего пренебрежительного отношения ко всему на свете, что я итак попал к нему в команду только благодаря его усилиям и уловкам, что никто другой и не подумал бы взять меня без диплома об окончании спортивной школы (который он мне чудом достал!), и все в таком духе.

Конечно, он прав. Он мне открыл огромные возможности, но от таких слов стало все равно очень обидно, потому что его об этом никто не просил! Это была только его идея. Я бы и дальше жил своей нормальной, бесцельной жизнью и ничего… не облез бы. Постоянно наталкиваюсь на это. Все мне вечно помогают, но я же их не прошу! Мне этого ничего не надо, так почему они ожидают от меня какой-то благодарности!? И кроме того, Сэму вообще грех жаловаться. Я выкладываюсь на полную, а мне, между прочим, семнадцать лет! В общем, он разозлил меня, и я не смог промолчать.

– Знаешь, что? – начал я раздраженно. – Во-первых, это была твоя идея! Блин, я, конечно, благодарен тебе. Все это круто и все дела, но, Сэм! Я накосячил один единственный раз! И из-за этого выслушиваю ТАКОЕ! Иди ты, знаешь куда?!

– Ты вообще охренел?!! – заорал он.

А я просто взял и ушел. Ну, правда! Он меня выбесил. Я решил поехать к виновнику торжества, так как знал, что голубой змей-искуситель безмятежно отсыпается дома. По правде говоря, на него я тоже бесился всю дорогу, но когда он открыл мне дверь, заспанный, лохматый и очень прикольный – в пижаме с Чипом и Дейлом, я и забыл, что злился.

– Че-то случилось? – еле слышно пропищал Кирилл. – Блииин, я тааак хочу спать. Ну, или пива.

– А я кофе.

– Тоже сойдет. Пошли тогда на кухню, – обреченно вздохнул он и пошел в направлении кухни, еле переставляя ноги.

Я жаловался ему на злого тренера, а он молча пил свой черный без сахара и курил одну за другой. В его тонких пальцах так ловко и гармонично обитала сигарета, что такое злоупотребление никотином не казалось вредной привычкой. Казалось, что это его особенность. После третей «зубочистки» Кирилл оживился.

– Он же любит тебя. А ты дурак! – я понял, что это окончание длинного монолога, который я прослушал.

– Извини, я прослушал, – честно признался я. – Я засмотрелся на твои ногти. И знаешь, что? Ты – писец какой-то!!!

– Почемууу это? – как всегда протянул он.

– Мало того, что они голубые, так еще с блестками! Ну, Кирилл, ты же мужик, в конце концов!

Как он залился смехом! Очень заразительным смехом. Я тоже начал смеяться.

– Тааак меня еще никто не называл, серьезно, – сказал он сквозь выступившие слезы.

И тогда я уставился на его блестящие от слез глаза. С них облупилась голубая тушь и хлопьями лежала на некоторых ресничках и на веках. От этого они выглядели еще выразительнее и больше, если такое возможно. Я понимал, что пауза и мой пристальный взгляд становятся неловкими и спросил:

– Так что ты там говорил? Сэм меня что? Любит?! Ты все сводишь в свою степь?

Кирилл пальцами затушил сигарету и провел языком по ровным зубам. Блин, вот серьезно, ему надо открыть школу «Мастер-класс для девочек». Им есть чему у него поучиться. Я не знаю, как он это делает, но выглядят такие штучки всегда эффектно. Черт. А между тем, мне все сложнее стало убеждать себя в том, что ничего не происходит.

– Дебил что ли? – наконец, сказал он спокойно, подливая себе кофе. – Еще налить? Короче, я не о том. Сэм – он же няшка под панцирем такого брутала. Он очень любит свою семью. Племянников, сынишку. Но его Артурчик еще совсем маленький (сыну Сэма было чуть больше года), Леша с Сережей… ну, они далеки от спорта и его увлечений, а ты…. Ты – то, что нужно. Он видит в тебе что-то вроде сына. А ты бесишься… Конечно, может он и перегнул палку, но это не повод посылать его…

– И что мне теперь сделать? – я опять разозлился, но Кирилл так показательно закатил глазки, что я тут же растаял. – Позвонить ему? – спросил я мягче.

– Вы все спортсмены такие тугие, как гандоны двойной прочности?

Я кинул на него злобный взгляд и ушел на балкон – звонить Сэму. Он взял трубку не сразу. Я тут же начал говорить по сути дела, сразу же после его недовольного «У аппарата»:

– Я не понимаю, что ты увидел во мне ТАКОГО! Мне жаль, что не могу оправдать твои надежды, но я стараюсь. Я очень стараюсь. Твою мать, Сэм! Я никогда в жизни так не старался, но иногда… иногда я тоже хочу расслабиться и забить на все. Только, думаю, что это бесполезно… то, что ты во мне видишь, этого нет. Извини.

– Шаповалов, отставить сопли, – я чувствовал, что он улыбается. – Я увидел в тебе то, что когда-то давно во мне увидел мой тренер. Да, я занимался этим с девяти лет. И всю жизнь положил на карьеру, но это не важно. Потому что тебе на фиг не нужна была ни какая спортивная школа или что-то в этом роде. Лично я бы хоть сейчас выпустил тебя играть за национальную сборную на ЧМ[17], но только от меня это не зависит больше. Сейчас мы должны делать все по правилам. Точнее, по сути, нам надо впечатлить еще пару человек, и ты станешь звездой футбола. Я тебе обещаю. Все, завтра как обычно. Не опаздывай.

Я не успел сказать «спасибо», он уже сбросил вызов. Да уж, впервые в жизни я почувствовал, что такое быть на самом деле благодарным. Но меня преследовало еще и дурацкое чувство того, что кто-то случайно написал маркером у меня на лбу «миссия», и вот все вокруг ждут, когда я начну вершить великие дела. Бррр

– Помирились? – я вздрогнул от неожиданности, Кирилл стоял в дверях уже при полном параде: прическа, макияж, джинсы в облипку, висящие на бедрах.

– Ага, – сказал я отрешенно. – Слушай, Кирилл. У меня завал с учебой. … Сэм меня убьет.

– Я помогу, не парься. Что там у тебя?

– В основном английский, мне надо сдать пять сочинений… Блин, точно! Ты же англичанин, тебе ведь вообще не сложно будет, ведь правда, правда?

– Тебе не обязательно делать глаза кота из «Шрека», чтобы я тебе помог. Тем более они у тебя итак космос, – он окинул меня оценивающим взглядом, прямо как проститутку и снова провел языком по зубам.

– Я даже боюсь представить, что буду тебе за это должен, – вообще, меня забавляло, что он типа клеит меня, потому что это было не правда. Он не клеил. Я видел, как он это делает, ну, клеит кого-то. Очень профессионально, стоит отметить.

– Это безвозмездно. Я не могу так поступить с Вселенной. Лишить ее такого красавчика как ты – это слишком жестоко. А я, знаешь ли, всегда думаю о Вселенной.

Вот так и получилось, что все вечера мы стали проводить вместе. Мы вместе делали домашку, ну он делал, а я присутствовал при этом, вроде как участвуя. Потом Кирилл готовил что-нибудь мега вкусное, и к нам присоединялись Саша с Максимом и Вика с Никитой. Иногда Кирилл готовил что-то полезное и вегетарианское и звал в гости Сережу, ну и Леша иногда тоже бывал. Один раз к Кириллу приехал тот самый бизнесмен, который подарил ему тачку. Вот тогда я в полной мере смог увидеть мастерство Кирюши флиртовать и манипулировать людьми. Я сидел в сторонке с учебником истории и офигевал. Кирилл все всегда делал во время: вот ресницы полуопущены, вот он резко смотрит прямо в глаза со смущенной улыбкой. Когда надо рот приоткрыт, когда надо губки бантиком. Этот мужик, он вообще нормальный с виду такой мужик. И приехал весь такой на понтах. Пару Кирилловых заигрываний и все… не мужик, а тряпка. Наблюдая это, я гордился Кириллом, он быстро поставил его на место, а тот, между прочим, звал его на каникулы в Испанию, но Кирилл был не приклонен. А еще по выходным он все-таки начал учить меня водить машину. Да уж… все так быстро закрутилось, и я думал, что только недавно переехал в Москву, а между тем приближался новый год.

Кирилл:

Я решил, что про Данин поцелуй с моей рукой, ему лучше не знать. И правильно сделал. Наши отношения стали складываться как нельзя лучше. И пусть от его вида у меня иногда подкашивались ноги, тряслись руки, и бабочки в животе были словно под ЛСД. Но он же этого не знал, так что все было супер. Все свободное время он тусил у меня, и иногда мы даже занимались полезными делами вроде учебы или чтения книжек. Этот порыв у него возник как-то сам после нашего разговора о братьях Калитиных.

– Как Калитины могут быть так дружны? – как-то спросил Даня, – Они ведь вообще разные. Я понимаю, что у близнецов какая-то особая связь, но неужели она настолько сильна, что Серега не видит, какой его брат социопат?

– Понимаешь, не все так просто… Сережа и Леша, они не противоположности, а вроде и противоположности. Они одно целое, но разные. Один – Дориан Грей, другой – Маленький принц. Один – Холден Колфилд, другой – Алеша Карамазов. …

– Черт возьми, Кирилл! – недовольно проворчал он. – Эти имена для меня ничего не значат! А когда ты успеваешь столько читать?

– Я читаю во время нервных срывов, а у меня часто бывают нервные срывы. У меня почти библиотека нервных срывов. Так-то, спортсмен.

Я часто так его называл «спортсмен». Его это вроде не задевало, он всегда сам говорил, что интеллект – это не его сильная сторона.

– Тоже хочу хотя бы понимать, о чем ты говоришь. Давай, ты будешь мне читать вслух? Потому что самому мне до этого никогда не дойти.

И вот, да… иногда по вечерам он слушал мое чтение и засыпал у нас в гостиной. Я уходил дочитывать в комнату, а потом он заставлял меня пересказывать ему пропущенные моменты. Порой он бывал очень милым. «Это ты Маленький принц, а не Сережа», – заявил он мне, после прочтения одноименной книги. Я не стал спорить, иногда мне и самому казалось, что я не с этой планеты.

А однажды я обнаружил, что он умеет играть на гитаре. Как он выразился по этому поводу: «Да ну, знаю два блатных аккорда. Выучил, чтобы впечатлять девушек». Но на самом деле у него неплохо получалось. Конечно, если сравнивать с Сережей, то да «два блатных аккорда», но в целом, задатки были. Он как-то пел мне пару песен под гитару, и это очень возбуждало. У него такой хриповатый голос, а-ля Nickelback[18].  Жалко, что у него просто не было времени и сил ни на что, кроме футбола. Хотя я так и не решил, что лучше – куча поверхностных увлечений или одно глубокое?

Лично меня ни на что глубокое не хватает никогда. Мне все быстро надоедает. Я чуть-чуть рисую, иногда пишу стихи, чуть-чуть музыку. Ну умею я играть на гитаре и синтезаторе. И что? Все это так, однодневными порывами. Я понятия не имею на что хочу потратить свою жизнь. Не уверен, что это искусство, но что еще? Мне кажется, я ни в чем не силен на столько, чтобы сделать это целью всей своей жизни. И в итоге, как в «Бойцовском клубе»[19]: «Боюсь заняться не тем, чем следует, и поэтому предпочитаю заниматься ничем».

В двадцатых числах декабря я узнал, что проведу новый год в одиночку. Точнее можно было поехать в Испанию с моей бывшей любовью, но что-то я разлюбил отношения с моим бизнесменом. Мне надоело его беспрекословное обожание. Да и вообще, все мои бывшие любовники сходили по мне с ума, но это все было ни то. Мне как-то резко захотелось чувств на духовном уровне, но все, что у меня было до этого – это страсть граничащая с помешательством. Еще, конечно, можно поехать с Максимом и Сашей домой, в Лондон. И это было бы круто, ведь Макс хотел познакомить Сашу с папой, и я всегда хотел, чтобы Саша увидела места, где прошло мое детство. Но я не готов был выслушивать проповеди папы о том, как я его позорю. Даня уезжал на каникулы в Токио к родителям, а Калитины всей семьей ехали в Питер (историческая родина этой семейки). И даже Вика с родителями и Никитой свалила в Италию. Круто, да? Все друзья по миру, празднуют католическое рождество и новый год, а я буду торчать в Москве. Один.

Даня из всех них уезжал последним, и когда он позвонил и сказал, что заедет перед отлетом попрощаться, я что-то совсем раскис. Я валялся на диване, пытаясь придумать, как не сдохнуть со скуки на новый год, как услышал:

– Я на пять секунд, уже опаздываю, так что скорее подними свою гейскую задницу и подойди ко мне! – Даня орал мне из коридора. Да, общаемся мы всего ничего, а у него уже есть ключи от моей квартиры. Забавно.

Я вышел к нему, пытаясь придать своему лицу менее мрачный вид, чем он был на самом деле. Даня стоял весь в снегу с большой коробкой, перевязанной огромной голубой лентой.

– Погода там супер, – сказал он, улыбаясь очаровательнее, чем когда-либо. – Когда я вернусь, обязательно поиграем в снежки. А это тебе, – он протянул мне коробку. – Чтобы не было так одиноко. Только поаккуратнее. Это очень хрупкая материя…

В недоумении я аккуратно поставил коробку на пол и снял крышку. Внутри стояла корзиночка, в которой спал маленький щенок…. Голубого цвета.

– Да, чтобы увидеть твои глаза в этот момент, все-таки стоило столько времени проторчать в салоне, в котором красят йориков, – нет, его улыбка стала еще прекраснее.

Щенок проснулся и стал озираться по сторонам. Я погладил его маленькую головку, он меня лизнул. Ну, и я заплакал… От умиления, конечно… но и не только. Еще и от того, что мой любимый человек никогда не узнает, что он мой любимый человек. Мне так хотелось, чтобы он остался! Остался со мной.

– Ну, ты чего?! Ухаживать за собаками ни так трудно, – Даня расценил мои слезы, как просто слезы умиления.

Я засмеялся. Ведь надо было засмеяться. Потом подошел к нему и крепко обнял. Это было единственное, что я мог себе позволить. Он него вкусно пахло свежестью, улицей, зимой. Он был такой прохладный и такой сильный. Я отстранился от Дани поскорее, чтобы не затянуть это объятие.

– Спасибо огромное, правда! Это то, что нужно. Ты – просто чудо!

Он потрепал меня по голове.

– Все, Кирюш, с наступающим! Мне пора!

Даня ушел, и я смог зарыдать по-человечески. Ничего не получается! У меня не получается больше делать вид, что я не испытываю к нему того, что испытываю. Я сидел на полу и плакал, а мой новый друг заботливо слизывал мои слезы.

– Hey, Mister![20] – сказал я щенку. – Mister? What’s your name[21]?

Щенок, пока я с ним говорил уже умудрился повалить мусорное ведро и улечься там спать.

– I think, I know! You’re Mr. Bins[22].

7).

Даня :

Все-таки я ужасный человек! Я ведь должен был соскучиться по семье и дому, друзьям и родным местам, но мне было банально скучно. Я только первый день испытывал нечто вроде эйфории, ходя по дому, моей старой комнате, но уже на следующий день мне стало не интересно ничем не заниматься. Я встретился с парой друзей, поболтал с мамой и все оставшиеся дни тупо ничего не делал. От скуки я даже начал читать книжки, чему Кирилл был несказанно рад. Я много общался с ним в интернете. И мне правда сильно его не хватало. Кирилл сказал, что в Москве кучу снега, что ему «пришлось потратить цеееелое состояние на одежду для Мистера Бинса». Мой голубой друг, как обычно, много шутил, но что-то с ним было ни так. Возможности выяснить, в чем дело, он мне не давал, постоянно меняя тему разговора. Он лишь мимоходом бросил, что приболел, но в целом, утверждал, что все у него в порядке.

Я испытывал дикое нетерпение весь полет до Москвы. Я жутко соскучился по Кириллу и моей привычной жизни. Я решил не загоняться мыслями о том, что это ненормально. Соскучился и ладно. Вообще, было дикое желание отдать чемоданы Антону и сразу же поехать к Кириллу домой, но я не знал, как объяснить брату такой порыв, по правде говоря, я не знал, как его объяснить самому себе, но я умею забивать на такие мысли. В общем, мы приехали сначала к нам в квартиру, поели и все такое, было уже около одиннадцати вечера, но я решил, что все равно поеду в гости. Антон ничего не сказал, но посмотрел на меня подозревающим взглядом…

Так как у меня были ключи от квартиры Кирилла, я не стал ему звонить и предупреждать, что приеду. Я тихо открыл дверь. Света нигде не было. Наверное, Максим еще не вернулся. Я пошел к Кириллу в комнату, начиная беспокоиться, что вдруг его нет дома. Когда я приоткрыл дверь, то в ноздри сразу ударил знакомый, приятный запах легкой сладкой ванили. Горела только настольная лампа, но все равно было достаточно светло, чтобы глаза могли порадоваться встрече со знакомыми, полюбившимися мне предметами: голубые обои, на стенах навешано кучу барахла – афиши, билеты с концертов и поездок, плакаты, фотографии, всякие браслеты и феньки. Стол, закиданный книжками и журналами. Полка с дисками. Книжный шкаф. Я радовался этой комнате больше, чем своей старой… Это так странно.

Кирилл спал на кровати в обнимку с «Повелителем мух»[23]. Мистер Бинс уже давно прыгал около моих ног. Я взял его на руки и сел на край кровати. Сон Кирилла был беспокойным, его кулаки то сжимались, то разжимались, сам он выглядел очень напряженным, да и вообще, больным. Он, кажется, похудел, кожа и губы бледные, ногти и глаза не накрашены (впервые за все время нашего знакомства), волосы облезлые…. Оказалось, что он блондин. Я не знал, что мне делать, разбудить его или не мешать человеку спать, раз уж ему итак плохо, и если честно, я забеспокоился. Эгоизм взял верх, как обычно. Я докоснулся до его руки – горячая, очень тонкая и … «нежная», – мелькнуло в голове, я сделал вид, что ничего в ней не мелькало.

– Кирилл, – шепнул я, – просыпайся, Кириииилл!

Он чуть вздрогнул и широко раскрыл глаза. Сначала выглядел растерянным, но опознав меня, сразу же сел и улыбнулся.

– Привет! – чуть слышно сказал он. – С возвещением! – его голос был таким слабым, пищащим и таким родным…

Я выпустил Мистера Бинса, притянул Кирилла к себе и крепко его обнял. Это был необъяснимый порыв, но мне совершенно не хотелось прекращать его обнимать.

– Я скучал по тебе, черт возьми, так скучал!

– Эй, полегче! Ты меня раздавишь! – он очень быстро вырвался из моих объятий.

Было заметно, что он не оценил мой прилив нежности. Меня это даже задело. Но он был таким уставшим и болезненным, что я решил, что ему не до меня, наверное.

– Ты ужасно выглядишь, – сказал я, пытаясь скрыть обиду. – Был у врача?

– Я просто никуда не ходил, вот и все, – сказал он раздраженно. – К началу четверти я приведу себя в порядок.

Меня взбесил его тон. Я, значит, прилетел фиг знает откуда, примчался к нему, обнимаю тут его, а он так со мной разговаривает!

– Ладно, извини, что не вовремя. Я пойду.

Я встал с кровати и направился к выходу. Кирилл подскочил ко мне и схватил меня за руку.

– Нет! Куда ты! Нет! Прости! Просто я только проснулся… ни кофе, ни сигареты…. Прости.

Его рука… его глаза. Они сделали свое дело. Я остался.

– Тогда пошли пить кофе, – сказал я, высвобождая свою руку.

Мы поболтали ни о чем, мне было приятно просто находиться с ним рядом. Кирилл рассказывал про Мистера Бинса, про его первое знакомство со снегом и вообще про их совместную жизнь. Они друг в друге души не чаяли. Я был рад, что угадал с подарком.

Через пару дней начались мои школьно-тренировочные будни. Сэм вновь включил Цербера (спасибо Кирюшиному чтению мне вслух, теперь я могу вставлять такие вот словечки), я просто валился с ног к концу дня. К сожалению или счастью, Сэм был не единственным человеком, пророчащим мне великое будущее. Наш директор, Александр Александрович, как-то раз вызвал меня к себе в кабинет. Я думал, что он начнет лечить меня моими ненаписанными контрольными и тестами за ту четверть, но, как оказалось, моя успеваемость его мало волновала.

Кабинет А.А. был что надо – кожаные кресла и диван, все вокруг так и веяло роскошью и дороговизной. На его столе и стенах было много фотографий нашего класса всем составом и некоторых его отдельных представителей. В основном это были Саша и Леша.

А. А. сидел за своим столом и что-то подписывал. Отложив бумаги в сторону, он с ног до головы рассмотрел меня, затем только начал говорить.

– Садись, – сказал он, кивая на кресло напротив себя. – Чай? Кофе?

– Давайте чай, – неуверенно сказал я.

Вообще, я не знаю, надо ли в таких ситуациях соглашаться на чай или нет. Но, раз уж он сам предложил…

– Перейду сразу к делу, – начал он, наливая мне чай. – Ты ведь знаешь, что у меня есть модельная школа?

Все стало понятно.

– Александр Александрович, пожалуйста, нет! – перебил его я. – Это не для меня! И времени у меня нет. Я в эту-то еле успеваю попадать, и то время от времени…

– Даня, не перебивай меня, пожалуйста, – его голос был сдержанный, но властный. – Сначала дослушай.

– Извините, – сказал я виновато, хотя я не чувствовал себя виноватым. Все равно мой ответ будет «нет», только время потрачу на его болтовню.

– На днях я разговаривал по телефону с твоим покровителем. Он пророчит тебе великое будущее. Я склонен ему верить. То, чем ты занимаешься и то, как ты сложен … Ты словно создан для рекламы. Например, спортивной одежды. Все знаменитые футболисты этим занимаются. Ты еще не знаменит, конечно, но тем выгоднее для меня. Я хочу, чтобы именно мое агентство занялось твоей раскруткой. Я вижу, что ты еще слишком зеленый, чтобы увидеть реальные плюсы этого бизнеса, но у меня есть еще, что тебе предложить. Подпишешь со мной контракт и можешь считать, что эту школу ты закончил, можешь тут даже не появляться больше.

– А Сэм что говорит по этому поводу? – все, что говорил А.А., звучало очень заманчиво. Официальное разрешение забить на школу – кто ж от такого откажется.

– Он не в восторге от того, что у тебя не будет возможности поучиться, но я убедил его, что интеллект – это все равно не твой конек. И вряд ли он тебе пригодиться. Он сказал, что решать тебе.

Звучало, конечно, обидно, хотя и правдиво. Моя задача пинать мячик, и для этого много ума не надо. Таким образом, я согласился. К выходным были готовы многочисленные бумажки, которые я не глядя подписал. Еще там были электронные подписи моих родителей, что они якобы не против всего этого. У меня теперь было что-то вроде свободного посещения школы.

Вот так. Я думал, что пару фоток и у меня будет больше свободного времени. Но ни тут то было. Следующие пару месяцев прошли в бешеном темпе. Это были постоянные съемки, постоянные разъезды. Самое главное событие – меня взяли, наконец, в тот футбольный клуб, в котором играл сам Сэм. Я и не знал, что он меня пропихивал сразу к таким вершинам…. Правда сначала это был запасной состав. Но я совсем недолго там торчал. И моя жизнь больше никогда не была спокойной.

Первое время я еще находил время на друзей, ладно, на друга. Кирилл даже был моим антидепрессантом, какое-то время. Мы садились в его машину и ехали, куда глаза глядят. Точнее я ехал, а он попивал рядом шампанское, курил клубничные сигареты и кормил Мистера Бинса печеньками для собак. Частенько он мне рассказывал какие-нибудь сплетни про наш класс и общих знакомых. Я тогда слушал его в пол уха. Мне было все равно, что именно он говорит, главное, что его голос звучал очень успокаивающе, а дорога и декорации вокруг, которые при нашей скорости очень быстро сменялись, выглядели успокаивающе. Когда после таких поездок я засыпал, то знал, что завтра со всем смогу справиться.

А потом я нашел себе новый антистресс. Та девушка, которая писала свой номер телефона у меня на руке перед входом в клуб, оказалось ассистентом одной из моих фотосессий. Я долго извинялся, что так ей и не позвонил тогда. И, слово за слово, «болтом по столу», как сказал бы Кирилл, мы стали встречаться. И вот наше общение с Кириллом свелось на редкие переписки в соц. сетях. Да, я всегда так поступаю, как мудак. Но Кирилл постоянно твердил, что это ничего, что мы стали «редко» (то есть никогда) видеться, на то они и друзья, чтобы быть рядом, когда они действительно нужны. И то, что он на самом деле так думал (да, ему может, и было обидно, но обижен он не был), это давало мне зеленый свет и дальше поступать, как мудак.