Текст книги "Soulmates never die (СИ)"

Автор книги: Александра Летовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

Кирилл:

Мне часто снится, что я летаю, точнее скорее падаю с какой-нибудь огромной высоты. Сегодня мой сон был особенно реалистичным. Мне снилось сине-голубое небо, такого насыщенного глубокого цвета. Матовое небо. Небо, которое бывает ранней весной. И я падал вниз, раскинув руки. Я падал спиной к земле, лицом к этому прекраснейшему небу. И мое падение было похоже на полет. То есть, я знал, что падаю, но мне было все равно. Ветер так нежно обдувал волосы и лицо. Было приятно и прохладно. Было похоже на счастье. Эти сны никогда ничем особым не заканчиваются. Я просто лечу и лечу вниз, а потом просыпаюсь. И все.

Обычно, проснувшись, я слегка сожалею, что это всего лишь сон, но быстро про это забываю. Сегодня я просто вскочил с кровати. Мне не хватало воздуха. В комнате было душно и накурено, конечно, в этом виноват я сам, но находиться в ней было невозможно. Я выбежал на балкон и открыл все окна. С улицы на меня подуло прохладой и свежестью. Воздух был еще немного морозный, но его хотелось вдыхать полной грудью. В такие моменты всегда понимаешь, что ты живой, что ты живешь. Эйфория прошла довольно быстро, небо было обычным, воздух тоже стал казаться вполне естественным явлением. Я оставил двери балкона открытыми, чтобы проветрить комнату и пошел пить кофе на кухню. На столе стоял букет голубых роз. Я посчитал, их было семнадцать. Как и мне лет, с сегодня. Рядом лежала записка: «Как ты любишь. Без слов. Саша, Вика, Максим, Никита».

Я ненавижу свои дни рожденья. Я итак знаю, кто меня любит и ценит, мне не нужны для этого тупые поздравления и подарки. Когда мне начинают желать там всякого, мне все время не по себе и хочется все постоянно отвечать: «Спасибо, и тебя! Спасибо, и тебе!». Конечно, так было не всегда просто, пару лет назад, моя мама в первый раз забыла о моем дне рождения. Представьте, куча народу, вечеринка, а я в истерике… Я запретил Максиму ей звонить и напоминать. Вот, что значит убрать дату рождения из всех социальных сетей. С этого дня я просил всех друзей и близких не поздравлять меня, ничего мне не говорить … ничего не устраивать. Пожалуй, эти четверо и еще пару человек – это единственные, кто еще помнит эту дату, и мне понравился их маленький знак внимания. Это то, что нужно. Как будто поцелуй в то место, которое болит.

Я решил не курить больше в доме и вышел на лестничную площадку. Там мы встретились с Сережей. Он тоже был оригинален. Он подошел, крепко меня обнял и поцеловал в щеку. В его глазах было все, что нужно, вместо тысячи поздравлений. В них было понимание.

– Спасибо, – прошептал я.

Вместо ответа он тоже закурил. Мы помолчали. Иногда так здорово с кем-то просто помолчать. Выкурив по две сигареты, мы, наконец, насытились совместной тишиной.

– Встретимся в школе? – спросил он.

Я покачал головой. Нет. Сегодня тот день, когда меня все оставят в покое. Я буду есть шоколадки и смотреть фильмы. И прижимать свою собаку, которая будет меня постоянно норовить облизать. Макс не придет ночевать. Это и есть его подарок, дать мне день покоя и саможаления. Я всегда на позитиве, никогда не жалуюсь, всегда стараюсь веселиться и радоваться жизни, даже самые близкие люди, порой, не знают, что твориться у меня в душе. Да я и сам от себя это зачастую скрываю. Но мне нужен один день в году, когда я могу побыть в депрессии и насладиться ею всласть.

– Тогда до завтра, Кирюш!

Я помахал ему рукой. Мне жутко захотелось снова очутится в своей комнате. Естественно, это была легкая миссия, с которой я быстро справился. Все шло по плану: шоколадки, фильмы, депрессия, Мистер Бинс в моих объятиях. Неожиданно, я услышал, что кто-то повернул ключ в двери и зашел в квартиру. Я подумал, что это Максим забил на свое обещание дать мне побыть одному. Мистер Бинс вскочил с кровати и побежал встречать вошедшего. Я тоже решил выйти и посмотреть в глаза «клятвопреступнику». В дверях я столкнулся с… Даней!

За два с половиной месяца, что мы не виделись, он успел повзрослеть и подрасти и в высоту, и в плечах. Его кожа выглядела восхитительно: загорелая, гладкая ни намека на прыщи или что-то подобное. Конечно, тут еще стоит отдать должное стилистам, светлые потертые джинсы сидели на нем как влитые, а кожаная куртка а-ля гонщик, придавала ему какой-то забавной дерзости. Я даже ничего не буду говорить про ту черную маечку, подчеркивающую каждый кубик его идеального пресса. Над его волосами тоже явно поработали, типа небрежная прическа, все дела. Видимо он с очередных съемок. Короче, его внешность удивила меня так же, как и его неожиданное появление.

– Звезды сегодня падают с небес? – наконец сказал я, пытаясь скрыть тот факт, что у меня подкашиваются ноги, от его улыбки.

Даня проигнорировал мой вопрос.

–Блиц-опрос, – сказал он. – Лето[24] или Молко[25]?

– Эм, – замялся я, не понимая к чему он. – Ну, смотря в каких масштабах, – я, наконец, собрался с мыслями. – Если для меня лично, то бесспорно это Брайан. Если же в масштабах Вселенной, то, естественно, Джаред.

– Точно, ты же всегда думаешь о Вселенной! Помню. – У моего любимого спортсмена изменился даже голос. Он стал более низким и взрослым. – Но сегодня речь не о Вселенной, значит, эти. Привет, Германия!

Он достал из кармана кучу каких-то бумажек, выбрал из них четыре, остальные вольным жестом кинул на пол и протянул мне те, четыре.

Это были билеты на концерт «Placebo» и на самолет, в Берлин. Я посмотрел на пол, там валялись билеты на «30 seconds to Mars» в Лондоне.

– У тебя, кстати, полчаса, чтобы собраться, – совершенно спокойно сказал он.

– Охренеть, – сказал я ошеломленно. – Ты реально, поедешь со мной на концерт? Ты… Боже, это же… у меня нет слов!

– Ооо, ну у тебя и нет слов! Это того стоило, – засмеялся он. – Тем более, говорят, что когда ты счастлив, то с тобой еще круче, чем когда ты в своем обычном состоянии. Не могу отказать себе в таком удовольствии, как проверить это.

– Блииин, Даня! Но мы же не можем поступить так с «Марсами» ….

– Ну, у меня были консультанты… и они сказали, что поедут на тот концерт, который ты не выберешь.

– Саша и Максим? – я спросил просто так, я был уверен, что это они.

– Саша и… Сережа, – лицо Дани выражало и мое чувство «я не знаю какого хрена».

– А Максим?

– Ну, я не знаю, что там у них, они вроде… повздорили из-за какого-то там рисунка. Ладно, пожалуйста, забудь сегодня об этом. И собирайся уже, а то мы опоздаем.

– Хорошо, потом с ней поговорю.

Я быстренько направился в комнату собрать вещи.

– Кирилл! – окликнул меня Даня.

Я развернулся к нему. В эту секунду, я сходил с ума от его голоса, от того, что он рядом, от того, что он есть.

– Да?

– Можно я…?

– Можно, – сказал я одними губами.

– С днем рождения тебя, Кирюша!

8).

Даня:

Наверное, то, что я столкнулся с Сашей и Максимом в цветочном магазине, было судьбой. Я хотел купить букет Леське (это моя девушка, та самая ассистентка), так как случайно услышал утром, как она говорила по телефону одной из своих подружек, что у нас с ней сегодня какая-то там дата. И вот я решил показать Леське, какой я молодец. При встрече Саша сказала мне про день рожденья Кирилла и про то, как он относится к нему. Она бы очень хотела сделать для него что-то особенное, но не знает, что именно, ведь любое проявление любви в этот день может закончиться его слезами, а не радостью. Периодически она переругивалась с Максимом, я так и не понял окончательно из-за чего именно, но, кажется, она позировала Сереже для какого-то портрета и Максиму это не нравилось. В итоге они совсем поругались, и она взяла и позвонила именно Сереже (отличный способ загладить вину, ничего не скажешь). В общем, мы придумали, точнее Сережа придумал, что Кирилла надо отвести на концерт любимой группы. Сначала я думал, что мы поедем все вместе, но Сережа сказал, что, так как я якобы не в курсе Кириллова правила насчет дня рожденья, он не сможет на меня обидеться за «неповиновение» (он так и сказал «неповиновение», Кирилл прямо Царь и Бог). Наши мнения о его любимой группе разделились, и мы решили дать ему возможность выбрать самому, а на концерт невыбранной группы поедут они. Я только потом понял, что вообще-то выбор Кирилла был очевиден, но Сережа просто хотел провести время с Сашей.

План оказался хорошим, при виде билетов заплаканные глаза Кирилла просияли. Леське мне пришлось наврать, что у меня съемки в Берлине, но она, увидев букет цветов, ни о чем больше не могла думать, кроме как о том, какой я прекрасный, что не забыл, какой сегодня день. А я, между прочим, до сих пор не знаю, что это был за день…

Весь полет до Берлина Кирилл сокрушался о том, как же там без него Мистер Бинс, что он ужасный человек, так как заранее нужно было позаботиться о всех документах и справках, разрешающих перевозить его с собой. То, что на концерт с собакой его все равно бы не пустили, его мало волновало. Я пытался его убедить, что Вика с Никитой отлично справятся с Мистером Бинсом, но он все равно волновался.

– Как поживает твоя девушка? – ни с того ни с сего спросил он. – Она не против, что ты уехал на выходные в другую страну с другом-геем на концерт самой гейской группы на свете?

– Знаешь, я ведь не думал об этой поездке в таком ключе, – я сделал очень серьезное выражение лица. – Но после твоих слов, я и сам уже против.

Он закатил недовольно глазки, как часто любил делать. Мы засмеялись.

– Она думает, что я на фотосессию улетел, – сказал я, когда мы перестали ржать.

– О, только начали встречаться, а уже обманы… не хорошо, спортсмен, не хорошо…

– Да это не потому, что я не мог сказать ей правду. Что такого в том, что я еду с другом на концерт? Но мне лень вдаваться в лишние объяснения.

– Называй это как хочешь, но суть одна и та же. Ты тут. Со мной. По собственному желанию. А она думает, что ты не с ней, потому что не можешь быть с ней, но хочешь, – когда Кирилл умничал, он начинал рассматривать собственные ногти. Сейчас он занимался именно этим.

– Что ты хочешь услышать, я не понимаю?

– Ничего, – он продолжал ковырять лак большим пальцем на безымянном.

– Я не влюблен в нее… ничего такого. Мы просто встречаемся. – Кирилл оторвался от своего занятия и посмотрел мне в глаза. – Может, конечно, у нее все серьезно… Но у меня нет. Она классная. И старше меня, это прикольно, и она делает такие штуки в постели. … Но на этом как бы все. Если мы расстанемся, то мне будет все равно. Учитывая количество подписчиц на моей страничке, мне будет не сложно найти ей замену.

– Фу таким быть! – Кирилл засмеялся. – Да, блин, куда не плюнь одни звезды! После того как Сережа, Леша и Никита сняли свой первый клип, количество их подписчиков тоже увеличилось втрое. Видимо из нашей компашки только мне умирать безызвестным.

– Да ладно, ты тот еще тусовщик. Во всех клубах тебя знают. Ты будешь светской львицей, русская Пэрис Хилтон[26].

Кирилл покатился со смеху. Затем его лицо стало немного печальным.

– Скорее британская Пэрис Хилтон, – я удивленно на него посмотрел. – После школы я поеду в Лондон. Папа сказал, что я обязан закончить колледж. Я уже отправил туда все документы и сочинения, но учитывая, кто мой отец… мне можно просто туда прийти и все.

– А кто он? – я знал, что родители Максима и Кирилла какие-то влиятельные люди, но кто именно, понятия не имел.

– Да так… бизнес.. ну и тусуется в парламенте, время от времени, – смущенно проговорил он.

– Офигеть, я тогда вообще не понимаю, что ты делаешь в России….

– Не позорю его. Я тут вроде как в ссылке.

Мы сменили тему. Все, что касалось его семьи, Кирилла всегда расстраивало. Прилетев в Берлин, мы первым делом поехали в отель. Сначала нас пытались поселить в номер для молодоженов, так как ничего другого свободного у них не было, но потом администратор узнал «русского мальчика о котором пишут все спортивные издания» и дал нам номер с двумя комнатами.

– Ты расстроился? – поинтересовался я, когда мы зашли в номер. – Комната для молодоженов тебе нравился больше?

– Axaxaxa, как смешно! – недовольно пробурчал он.

Я прыснул. Мне нравилось подтрунивать над ним.

– Ладно, не переживай, может однажды нам еще дадут такой номер!

Кирилл подошел ко мне вплотную и положил мне руки на плечи. Он него вкусно пахло, я почувствовал легкую дрожь. Он смотрел мне прямо в глаза, и я решил, что сейчас он меня поцелует. Я очень не хотел, чтобы это случилось, но я был, как будто загипнотизирован. Я просто не мог пошевелиться. Я бы позволил ему в этот момент все на свете. Сердце бешено заколотилось. А вообще, я наврал. Я бы хотел, чтобы он меня поцеловал. Просто было страшно. Очень страшно.

– Если бы я захотел, спортсмен, – сказал он тихо, но очень уверенно, – ты бы трахнул меня прямо сейчас, на любой из этих кроватей. Но я не хочу. И нет, я не расстроился.

Он ушел в ванную, а я так и остался стоять на том же месте. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Да, черт возьми, он был прав. Может, сам я к такому шагу и не был готов, но если бы он захотел… Я чувствовал себя очень подавленным. И мне просто хотелось испариться, исчезнуть с лица земли. Но я постарался взять себя в руки. Пока Кирилл наводил марафет перед концертом, я принял душ, выпил кофе, и мое смятение стало проходить. Мы сделали вид, что этого момента в наших отношениях не было, но, на самом деле, именно тогда и был наш первый шаг к пропасти.

Кирилл:

Я – идиот. Я стоял в ванной, в отеле, смотрел на себя в зеркало и понимал, какой я идиот. Я же мог просто посмеяться вместе с ним, но блин, нет! Как же, Даня задел мое самолюбие, и мне обязательно нужно было ему доказать, что именно я рулю процессом. Я чувствовал, что реакция необратима, и у нас с ним теперь есть только два пути. Первый, это тот, в котором он поймет, что мы испытываем друг к другу далеко не дружеские чувства, его это испугает, и мы перестанем общаться. Второй, это тот, в котором он поймет, что мы испытываем друг к другу далеко не дружеские чувства, его это испугает, но он продолжит общение, так или иначе это приведет к сексу… и мы все равно после этого перестанем общаться. Он не из тех, кто захочет такие отношения. И я его потеряю навсегда. Мне хотелось биться головой о стену. Но я очень надеялся, что все-таки, чудом, будет третий путь, где мы забьем на эту ситуацию и продолжим общаться, как раньше. Каждый из нас рано или поздно остынет, повзрослеет, и мы будем дружить семьями.

В итоге мы пошли на концерт и пока, как ни странно, все пошло по третьему, чудному пути. Перед входом оказалось, что у Дани есть два варианта билетов. Мы могли пойти в фан-зону или посидеть за вип-столиками на балконе. Я сказал, что в фан-зоне уже был два раза и сегодня ни тот день, когда я хочу проверить свои ребра на прочность. Мне хотелось послушать музыку, покурить вдоволь и выпить чего-нибудь типа вина. Мы подарили билеты в фанку каким-то девочкам, которые пытались попасть хотя бы на трибуны, но билетов в кассе не было. Вы бы видели лица этих девочек!

Все прошло очень здорово, звук был потрясающим, концерт был потрясающим! Атмосфера была потрясающей! Я, как завороженный смотрел на сцену, а Даня на меня… Я понял, что план «С» провалился. Но я, правда, надеялся, что мы вернемся домой, там будем видеться опять очень мало времени, и постепенно наши отношения вернутся в привычное русло.

В отель мы ехали в тяжелом молчании, но приехав, решили перекусить и, поедая гостиничный ужин, разговорились. Даня рассказывал, как ему нелегко приходится, что он скучает уже даже по школе, ведь это намного приятнее сидеть на последней парте и дремать на уроках, чем постоянно находиться на виду у всех. Отношения с командой у него тоже не складывались, всех бесило, что ему все так быстро и легко далось, что Сэм его активно продвигает. Сэму, конечно, никто ничего сказать в лицо не может, потому что его авторитет бесспорен, но Даня частенько слышит едкие замечания в свой адрес. Но Сэм говорит, что в российском клубе Дане делать нечего. Сам он не соглашается на контракты ни с кем из западных представителей только из-за семьи, он не хочет жить нигде, кроме Москвы, а вот Дане нужно будет через годик обязательно подписать контракт с испанцами или англичанами, ведь тут его ничего не держит. Осталось только попасть в нашу сборную и все, можно будет ехать отсюда…

«С англичанами», – он особенно выделил это слово. Будет круто, если он переедет в Англию… Наверное.

– Все, мой дорогой голубой друг, – сказал Даня, допивая свой апельсиновый сок (я тоже пил апельсиновый сок, правда с водкой), – меня вырубает. Я надеюсь, что ты доволен тем, как мы провели время. В общем, я спать, а ты, как хочешь.

– Да, доволен, ни то слово! Спасииииибо!!! Спокойной ночи, я пойду, покурю на балконе.

Я долго торчал на балконе, рассматривая ночной город. Все города ночью красивые. Каждый особенный по-своему. Я много где бывал, влюблялся во множество городов, но мое сердце отдано Сиднею. Я бы все отдал, чтобы там оказаться, но я никогда больше не поеду туда без маминого приглашения. Если бы она только позвонила. … Если бы только сказала, что скучает…. Я бы бросил все. Я бы ни за что не остался жить в Лондоне с папой, который будет выедать мне мозг до конца дней. Если бы она только хотела, чтобы я был рядом. Она вообще не умеет любить на расстоянии, но когда мама рядом… ее любви нет предела. Два с половиной года назад, летом, я жил у нее. Все лето, все три месяца. Боже, это была сказка! Она все время целовала меня перед сном и будила поцелуем. Она расчесывала мне волосы, постоянно трогала меня, словно проверяла, что я настоящий. Моя мама… она такая чудесная. Жалко, что она так и ни разу не заикнулась, что я бы мог жить с ней всегда…

Я вздрогнул от Даниного прикосновения. Он подошел сзади и обнял меня, положил мне голову на плечо и прошептал: «не плачь». Это было довольно смелое объятие, которое сложно списать на дружескую попытку приободрить меня. И я даже не знал, как реагировать.

– Откуда ты знаешь, что я плачу? – прохлюпал я.

Он не ответил. Мы еще немножко так постояли, в обнимку. Было очень странно. Если вы когда-нибудь делали вид, что все совершенно нормально, когда это нифига не нормально, вы бы поняли, какое это странное ощущение. Больше всего на свете мне хотелось повернуться к нему и позволить себя поцеловать. Я же знаю, он этого ждал. И обстановка как раз сопутствовала этому. Отель. Мы вдвоем. В другой стране, где никто нас не видит и не знает. Можно сделать все, что угодно, а дома продолжить делать вид, что ничего не произошло. Очень соблазнительно, но вместо этого я сказал: «Надо ложиться спать. Ты иди. Я сейчас приду». Он тяжело выдохнул мне прямо в ухо, и по моей коже побежали мурашки. Даня растеряно сказал: «Как скажешь». И ушел.

Утром мы почти не говорили, пока летели тоже. Каждый сидел в наушниках и слушал свою музыку. Атмосфера царила ужасная. Даня выглядел… обиженным, я просто не знал, что с этим всем делать. Моя голова готова была взорваться. Но вот мы прилетели. Подходя к сборищу таксистов я спросил, куда он поедет: домой или к Леське.

– Я тебя провожу, – сказал он. – Если ты не против.

Я только покачал головой. Я так и не решил, против ли я или нет. Он же решил, что видимо не против.

9).

Даня:

Да уж, как бы мастерски ты не скрывал свои чувства сам от себя, рано или поздно они вылезут наружу. Меня нереально колбасило, бросая то в холод, то в жар. Врать себе или ему было уже бессмысленно. Пока мы ехали из аэропорта к Кириллу домой, у него всю дорогу играла песня «Protect me from what I want»[27], мой плеер сел, и пришлось слушать его… но песня была в тему, возразить нечего.

– Если я переживу этот вечер, то сделаю себе татуировку с этими словами, – сказал мне Кирилл, когда мы уже подъезжали к дому.

– Переживешь, куда ты денешься, – холодно ответил я.

Боже, как меня раздражало все вокруг. Мне очень хотелось кому-нибудь набить морду. Как в «Бойцовском клубе», хотелось испортить что-нибудь красивое. Леша Калитин подошел бы на эту роль идеально. Я не знаю, что именно меня в тот момент так бесило. Наверное, то, что все было понятно, как ясный день, но Кирилл настойчиво заставлял именно меня сделать этот шаг. Снять с себя все обязательства. Боже, я так старательно прятал от себя собственные чувства столько времени, и вот они неожиданно вылезли наружу. У меня не было времени принять их или оттолкнуть. Они просто заполнили меня всего.

Когда мы зашли в квартиру, мне пришла смска от Леси. Я сказал Кириллу, что мне надо позвонить. Он пожал плечами и ушел к себе в комнату. Леся спросила меня, где я и приду ли ночевать к ней. Я помолчал несколько секунд. Ведь это был решающий момент. Сегодня или никогда.

– Нет, извини, – сказал я, наконец. – Мне очень жаль, но мне придется остаться еще на день в Берлине. Я позвоню тебе завтра. Сейчас я очень занят.

– Ну ладно… Я скучаю по тебе. Ты мне сегодня снился, – ее голос был очень нежный и милый.

– Я по тебе тоже, но мне нужно идти, правда. Пока.

– Целую, – я сбросил, не дав ей договорить.

Я тяжело выдохнул. Злость прошла. Все прошло. Осталась только моя решимость. Я помялся еще немного и пошел к Кириллу в комнату. Он сидел на подоконнике и курил. Такой хрупкий, такой … потрясающий. В нем всегда был какой-то стержень, казалось, что он справится с любой трудностью. Это всегда читалось в его осанке, в его манерах. Сейчас он словно был сломлен, словно его мир рухнул. Он был таким потерянным и незащищенным, что я невольно чувствовал себя тем, кто должен быть рядом, тем, кто спрячет его от всех переживаний. Его тонкие длинные пальцы сжимали сигарету так сильно, что она переломилась. Он вздохнул, выпустил дым через нос и внимательно посмотрел на меня.

– Чтобы ты не решил, пожалуйста, не делай этого, – прохрипел он.

Я подошел к нему и снял его с подоконника, он оказался даже легче, чем я думал. Сигарета упала на пол.

– Даня… – сказал Кирилл тихо. – Даня, не надо….

Мне было все равно, что он там лепечет и по каким причинам. Я поставил его к себе на ноги, чтобы он был чуть повыше и прижал к стенке. Мое лицо приблизилось к его лицу близко-близко, но я так и не решался сделать последний шаг. Кирилл посмотрел на меня умоляюще в последний раз, а потом выдохнул и закрыл глаза. «Come what may»[28], – произнес он (Кирилл часто переходит на английский в из ряда вон выходящих ситуациях). Его дыхание обжигало мое лицо. Я провел пальцем по его нижней губе, затем подбородку. Я рассмотрел каждую его черточку, каждую ресничку. У него шикарные ресницы… длинные и почти прямые… Кирилл открыл глаза и слегка улыбнулся. Так может улыбаться только он. В этой улыбке, да что там улыбке, это и не улыбка вовсе, так легкая ухмылка на одну сторону. Но в ней секс в чистом виде, без каких-либо примесей. Теперь он смотрел на меня полуразватным взглядом, типа ну и что же ты медлишь? А я, между тем, смотрел на его губы, как на холодное вкусное мороженное в летний день, не зная с какой стороны начать кусать. Наконец, я провел языком по его верхней губе, пробуя ее на вкус – сладкая. Клубничный бальзам для губ. Затем я провел языком по его нижней губе и слегка прикусил ее, он снова закрыл глаза. Я сделал то же самое, потому что все равно все перед глазами поплыло. Меня опять пробило дрожью, и я, наконец-то, поцеловал его по-настоящему. Ощущение было, как тогда, от текилы, как будто я пьяный в хлам. Я никогда ни с кем до этого так не целовался, так, что сердце иногда останавливалось. Я то кусал его губы, то нежно их целовал, мне то хотелось быть страстным, грубым и сумасшедшим, то нежным, любящим и аккуратным. Во мне проснулась такая буря эмоций и ощущений, что иногда мне казалось, что меня вот-вот разорвет на части.

Кирилл запустил пальцы одной руки мне в волосы, другой рукой слегка царапал и пощипывал мне шею. Я чувствовал, что ноги меня почти не держат, и поменял нас местами, не отрываясь от его губ, сам облокотился на стену, а его прижал поближе к себе. Он высвободил свои губы и начал целовать мне шею, затем он провел рукой у меня под футболкой по груди, начал спускаться к животу … И в глазах потемнело… Я почувствовал, что больно ударился головой, после чего меня вырубило.

Кирилл:

Как же я испугался, когда Даня меня поцеловал, это было, конечно, шикарно, так меня еще никто никогда не целовал, но все же мне было страшно. Вдруг он развернется и уйдет, навсегда? Теперь, после всего, что было, я просто не могу его потерять. Но я испугался гораздо сильнее, когда он неожиданно потерял сознание. Я похлопал его по щекам, позвал по имени. Слава Богу, он быстро пришел в себя.

– Эй, ты как?

– Офигенно, – простонал он. – Хочу еще, – и притянул меня к себе.

– Ну, ты чего, полегче! Ты только что валялся без созна … , – он быстро заткнул мне рот, поцелуем.

Не вдаваясь в подробности, скажу, что облизали мы друг друга, конечно, не хило, но, секса у нас так и не случилось – Даню вырубало каждый раз, когда я пытался перейти к чему-то большему. Признаюсь, я был обескуражен и слегка разочарован. После того, как он четвертый раз потерял сознание, он и сам забеспокоился.

– Честно, раньше такого не было, – смущенно сказал он, а я покатился со смеху.

– Ты как в хорошей комедии, – сказал я, вытирая слезы. – Ну, ничего, я всегда мечтал потрогать тебя под футболкой. Будем считать, что этого достаточно. Выглядишь шикарно!

Даня лежал вытянувшись на полу, положив руки за голову. Мне не верилось, что это происходит на самом деле. Он, мой Прекрасный Принц, тут, со мной, да еще и полураздетый, да еще и по собственной инициативе. Я перестал думать о финале этой истории, будь, как будет.

– Да ну тебя, – проворчал он обиженно. – Может я заболел?

– Терять сознание при оргазмах – это не болезнь, это бывает, – начал я деловито, – а вот оргазмы без секса… ну, в тринадцать лет – это тоже нормально. Ты мне врал, тебе тринадцать?

– Иди ты, – я начал ржать. – Кирилл, перестать! – потом он тоже рассмеялся. – Я пойду в душ, – сказал он, успокоившись, вообще, смех у нас у обоих был какой-то нервный. – А ты поищи в интернете, что это такое, и что с этим делать.

– Я и без интернета все тебе могу об этом рассказать. Но ты сходи в душ, а потом поговорим. Я пойду сделаю нам чай… тебе подойдет с ромашкой и мятой.

Он вернулся из душа в одном полотенце, и тут уже я чуть не потерял сознание, ну кружку я уж точно еле удержал.

– О, боги! Вы, наверное, вспотели, пока его сотворили, – вырвалось у меня. – Даниил, вы выглядите совершенно.

– Кирилл, – замялся он. – Нам, наверное, много чего нужно обсудить…

– Ну, уж нет, – перебил его я, – я не хочу ничего обсуждать. Только не обсуждения. Если ты понял, что это не для тебя, собирайся и уходи. Только не надо меня лечить всякой чепухой о твоих душевных терзаниях. Я говорил тебе, что не стоит этого делать, но ты не стал меня слушать, – в моем голосе слышались предвестники истерической бури. – А раз не стал, то сам разбирайся…. Ты улыбаешься? Подожди, чему ты улыбаешься?

– Я люблю тебя, – ответил Даня. – И сейчас мне так легко и спокойно. Как будто груз упал с плеч. Я не знаю, как будет дальше, не знаю, что сказать Лесе, брату, Сэму… маме… Я понятия не имею, что говорить людям. Понятия не имею, как это отразится на моей карьере, но сейчас мне все равно. Буду решать проблемы по мере их поступления. Иди ко мне, я хочу обнять тебя. Мне всегда не хватало именно этого в наших отношениях. Мне всегда хотелось обнимать тебя, сжимать твою руку. Я влюбился в твои пальцы с самого первого дня. Я только сейчас это понял, что это все было с первого взгляда. Я осознанно начал с тобой дружить, только сам для себя делал вид, что все совсем не так. А тогда, на Хэллоуине… Да, какая разница. Дай я просто тебя пообнимаю. Просто пообнимаю.

Я прижался к нему со всей силы. Он был еще немного влажный, кожа на его груди вкусно пахла и была такой гладкой и прохладной.

– Не обязательно кому-то говорить, – сказал я. – Можно оставить все в тайне, никому не придется ничего объяснять.

– Я пока не знаю, как будет лучше. Пока мне вообще тяжело об этом думать, даже начинать не хочу. Завтра решим. Так что там, с моими оргазмами?

– Давай попьем чай, а? И оденься, я не могу соображать, когда ты не одет.

Одеваться он не стал, но мы сели пить чай.

– Просто у тебя слишком много эмоций. Ты переживаешь, тебе вся эта ситуация не нравится, вместе с сильным возбуждением ты испытываешь стресс. В общем, это все у тебя в голове. Пока ты не примешь все это, так, наверное, и будет. Но, возможно, со временем, ты привыкнешь ко мне, и я не буду казаться тебе таким привлекательным, что, конечно, вряд ли. Ну, у моего бывшего так на место мозги и не встали, его до сих пор лихорадит при встрече со мной. Наверное, мой организм выделяет какой-то фермент особый в большом количестве. Вот вас всех на меня так и прет. Я серьезно, это началось после моего гормонального сбоя. Если хочешь разобраться со всем этим быстрее, то попей антидепрессанты, сходи к специалисту.

– Звучит ужасно, – фыркнул Даня. – Ты хочешь сказать, что я люблю тебя из-за каких-то неправильно работающих гормонов? И мне нельзя антидепрессанты. Я же спортсмен!

– Я хочу сказать, что ты хочешь меня из-за неправильно работающих гормонов, и это лишь предположение. А любишь ты меня… если и в правду любишь, то беспричинно. Ну, я, во всяком случае, верю, что любовь нельзя объяснить. Она выше, чем гормоны и разум вместе взятые.

– Ты, блин, монстр, «если и в правду любишь» … Я итак типа не обратил внимания, что ты мне не ответил ничего, а ты еще кидаешься такими фразочками, как «если и в правду любишь». Я пойду, оденусь.

Вот так вот, общаешься с человеком и только через полгода узнаешь, что он долбаный псих. Я пошел за ним.

– Че тебе? – спросил он, злобно глядя на меня.

Я взял его за руку и кивнул на кровать: «Садись». Он сел, и я залез на него сверху. Я гладил его по голове и любовался совершенным лицом.

– Ты думаешь, что только у тебя стресс? Я, между прочим, предал Вселенную, – Даня слегка улыбнулся. – Знаешь, я никогда не испытывал проблем с тем, что мне нравились парни… Я не считал, что это моя ненормальность и предпочитал называть это своей особенностью. Но с тобой мне кажется, что это не правильно. Словно я и правда, иду против всего мира. Мне очень не нравится это чувство, но я не могу от него отделаться. И мне все время кажется, что ты разобьешь мне сердце. Я ведь не знаю, как буду дальше без тебя.

– А я не знаю, как буду дальше с тобой. И у меня прямо противоположные чувства. Мне кажется, что влюбиться в тебя, это почти нормально. Как я мог не влюбиться в тебя? Ты же такой… прекрасный. Потому что я уверен, что я никогда бы не смог даже подумать о том, чтобы поцеловать парня, никогда, никого… А ты, это другое дело. Ты почти девчонка. Ну, типа среднего пола. Но я не знаю, как буду относиться к этому завтра. Не знаю, что будет дальше. Пока я просто хочу… тебя.