Текст книги "Десять мужчин"

Автор книги: Александра Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 16 страниц)

Я помахала ему на прощанье и еще долго стояла на пустой улице, даже не пытаясь осушить потоки слез на щеках. А на кухне плакала мама, помешивая подливку: булькают овощи, поднимается над кастрюлей пар, обед почти готов, никто не голоден.

– Твоего малыша носит другая женщина, – сказала мама, пустыми глазами глядя в окно.

* * *

Сбежать. Этот шанс всегда маячил где-то в уголке моего сознания, а теперь бежать было некуда. Пора было остановиться. Но стоило мне остановиться – и я начинала плакать. Оплакивала свой брак и потерю ребенка, мечты и разочарования. Много недель спустя источник слез иссяк, зато открылись неисчерпаемые запасы злости и возмущения. Я поверить не могла, что муж убеждал меня бросить профессию – единственную радость и величайшую страсть моей жизни – ради того, чтобы принять предложение первого попавшегося «хорошего парня», ознаменовав тем самым начало новой жизни. Совет, достойный старухи из романа восемнадцатого века, который бесил меня тем сильнее, что я сама только-только выросла из этого романтического идеала. Да, я закончила один из самых прогрессивных университетов Америки, однако гуманитарным наукам не удалось отлучить меня от груди романтизма. Только теперь я поняла, что в хищном мире ненависти и лицемерия надежда встретить умного, тонкого, сексуального мужчину с чувством юмора не просто сомнительна, но совершенно безнадежна. Скорее наступит мир во всем мире.

Выход один: жить в согласии с собой и не считать себя неудачницей только потому, что рядом нет «второй половины». И я старалась не заглядывать в будущее, а радоваться каждому дню. Каждую ночь, засыпая одна в постели, я молилась о том, чтобы быть благодарной за свою жизнь, какова она есть.

* * *

– Дорогая! Вот она и пришла, ваша удача. Теперь вы – лицо «Бэби Ботс»! – проскрипела в трубку моя агентша.

– Это хорошо?

– Великолепно! Слава не за горами.

– Речь ведь о детских салфетках. Вы считаете, это шаг вверх по карьерной лестнице?

– Какая карьера, дорогая? Вам уже под сорок. Нужны другие доказательства?

– Нет.

После трех лет бесконечных проб я смирилась с тем, что останусь актрисой периферийных театров.

– Ответ нужен сегодня. Я считаю, мы говорим «да».

– Что ж…

– Это «да»?

– Да.

– Я выбью для вас наивыгоднейшую сделку. Будете богаты, дорогая!

И не обманула. Реклама салфеток для младенцев обещала сделать меня богаче, чем я могла мечтать. Мне всего-то и нужно было улыбнуться в камеру, держа ребенка на одной руке, а салфетку в другой, и сказать: «У нас обоих такие нежные щечки». Вытираем попку малыша салфеткой, затем снова мое лицо крупным планом. «Вот такие у нас нежные щечки», – повторяю я. В этих райских кущах все сияло белизной, а мои волосы подхватывал ветерок из окна. На мой взгляд, реклама не салфеток, но одиноких матерей, однако представители «Бэби Ботс» были в восторге. Мои изображения с младенцем на руках начали марш по всему свету, появляясь на боках автобусов и рекламных щитах.

Гонорары позволили мне забыть о съемной каморке на Голдбурн-роуд и купить квартиру на Стэнли-Крисчент, с двумя спальнями и видом на парк. Я играла в безвестном театрике, раз в неделю преподавала драму в тюрьме Холлоуэй и даже написала одноактную пьесу. Поиски общения постепенно сменились поисками себя, и я перестала замечать, сколько времени провожу в одиночестве. А однажды в пятницу вечером на пути домой я заглянула в местную церковь и поняла, что такова теперь моя идея светской жизни.

Я постигла искусство одиночества (не зря называемое абсолютным уединением), но вдруг позавидовала своим тюремным студентам, запертым в четырех стенах двадцать четыре часа в сутки, зато непременно в компании. Самый большой фокус жизни в том, чтобы научиться радоваться покою одиночества, не отказываясь от общества других, а точнее – его, Единственного. Кажется, я была готова попытаться еще раз.

Но даже самые лучшие намерения не гарантировали от повторения ошибок. Я всегда посмеивалась над теми, кто выбирает партнеров одного типа, но была вынуждена признать, что сама склонна поступать так же. Если физических предпочтений у меня и не было, то личность я всегда выбирала одну и ту же. Внешностью, характерами и жизненными обстоятельствами мои мужчины разнились, но их объединяла одна общая черта.

Недоступность мужчины – вот что стало для меня афродизиаком, а встречая мужчину свободного и готового любить, я сама начинала вести себя как недоступный мужчина. Теперь причина была очевидна: я выбирала мужчин, не способных на серьезные отношения, потому что мне это удобно, потому что я сама сомневалась в своей способности к серьезным отношениям.

Итак, решив, что не могу доверять себе в выборе мужчины иного типа, я предпочла одиночество. Посвятила себя молитвам для очищения души и сеансам психотерапии для упорядочения мыслей. Когда-нибудь, думала я, возможно, мне удастся разорвать порочный круг отношений не с теми мужчинами.

Пока я изучала подноготную своей жизни, моя сестра наслаждалась своей: двое чудных детей и обожающий муж. Как ни стремилась я убедиться, что мужчина – не главное, сестра своей жизнью доказывала обратное. Чаще всего мне удавалось уговорить себя, что я счастлива и без мужчины, но ни молитвы, ни сеансы психотерапии не приносили ощущения полноты и цельности жизни.

– Это нормально, – твердила мне агент. – В одиночестве хорошо только старым псам.

А я, гуляя вечерами по парку, думала о том, что и старые псы, похоже, предпочитают компанию.

* * *

Всякий раз, покупая племянницам подарки, я тосковала по собственному нерожденному малышу. Девчушки сестры родились с разницей в три года и неделю, поэтому раз в год я наведывалась в соседний магазин игрушек и отправляла в Штаты объемистый пакет. Прежде мне нравилось выбирать подарки, но в тот раз почему-то взяла тоска. Я разглядывала краски с веселыми дельфинами на крышке коробки – и мечтала о детской болтовне, теплых пальчиках в моей ладони и объятиях на ночь.

Краски подойдут для одной из племянниц, решила я. Любуясь коробкой, я шагнула назад и наткнулась спиной на стойку с книгами. Та зашаталась, я сделала попытку ее удержать, но поздно. Книжки и раскраски для самых маленьких разлетелись по полу.

– Пап, берегись! – Тонкий светловолосый мальчик отпрыгнул в сторону от рухнувшей стойки.

Его отец оказался не столь проворен: сидя на корточках, он принял на себя проклятую стойку.

– Какого дьявола?.. – Потирая затылок, отец поднялся на ноги. Процесс казался бесконечным: мужчина просто невероятно высок.

– Извините. Простите. Мне очень жаль, что так вышло. – Я почувствовала, что краснею.

– Все в порядке, правда, пап? – Ясные серые глаза ребенка устремлены на отца: не пострадал ли тот?

– Да-да, конечно…

Вид у папы ошарашенный. Мы оба одновременно опустили глаза на усыпавшие пол книжки. Впечатление такое, будто здесь взорвалась бомба. Я упала на колени, принялась собирать книги и шепнула мальчику, который бросился мне помогать:

– Извини.

– Да хватит вам извиняться. Папа у меня сильный, выдержит. А я эти книжки в школе читал. Вот эта – мура. – Он показал стихи про лягушек, потянулся за другой книжкой. – А эта классная, почитайте.

Отец высился над нами, все потирая затылок – теперь уже скорее в замешательстве от сцены под его ногами, чем от боли.

– Какой ужас! – К нам подлетела менеджер магазина. – Ваш сын не ушибся? С ним все в порядке?

Я не сразу поняла, что обращаются ко мне.

– Он в порядке, это я ушибленный. – Отец мальчика усмехнулся. – Обожаю с утра пораньше по затылку получить. Сразу понимаешь, что живой.

Я была благодарна: не стал вдаваться в объяснения, что я ребенку не мать.

– Вы бы укрепили эту штуку, – продолжил мужчина, одной рукой возвратив стойку на место. – Кому-нибудь может и не так повезти.

– Вы правы. Сию же минуту укрепим.

– Мы, собственно, «Плейстейшн» пришли выбрать.

– Это здесь, – указала менеджер.

– Ну надо же. Гляжу в книгу… – Отец хмыкнул и вытянул игру с полки.

– Пап, а «Боевой топор»? Ты обещал. – Мальчик ускакал вслед за отцом к кассе.

– В следующий раз, Фрэнк. Через неделю, идет?

– Давай я сам куплю. Сколько у меня денег? Или ты их потратил?

– Прошу прощения… – окликнула я, но отец и сын не услышали, поглощенные серьезной беседой о финансах. – Эй, Фрэнк!

Мальчик оглянулся, сдвинув бровки, пытаясь сообразить, откуда я знаю его имя.

– Ты забыл рюкзак.

Отец положил деньги на прилавок и, оставив сына расплачиваться, возвратился ко мне.

– Спасибо.

Мы молчали, глядя друг на друга. Вблизи он был настолько внушителен, что я забыла и о красках, и о книжках, и о рюкзаке. Отец Фрэнка, похоже, тоже не сразу вспомнил, зачем подошел, но затем протянул к рюкзаку руку – и мы вместе ухватились за темно-зеленую лямку. Мне вдруг ужасно захотелось сказать что-нибудь еще, помимо слов прощания.

– Приятно было…

– Пап! С голоду умираю! – крикнул Фрэнк.

Я разжала пальцы, отпуская лямку – и то единственное, что нас объединяло.

– Еще не завтракали, – объяснил мне отец Фрэнка.

– Надеюсь, я вас не сильно ушибла.

– Не так чтобы очень. – И он улыбнулся. Собственно, это и улыбкой не назовешь, но от уголков глаз разбежались морщинки, словно он мне подмигнул.

А затем он повернулся и вместе с сыном зашагал из магазина.

* * *

Я отправила посылку, и у меня еще осталось время на завтрак в любимом кафе. «У Тома», как всегда по субботам, все столики были заняты, и я встала в очередь снаружи.

– Один есть кто-нибудь? – спросил официант.

– Да. – Я выступила из очереди. И в одиночестве имеются свои преимущества.

– Подсесть не против?

– Нет, – соврала я. Разумеется, я терпеть не могла делить с кем-нибудь столик, но выбора не было: если не позавтракать сейчас, то можно будет заказывать обед.

– Садитесь к нам! – раздался детский голос.

– Не возражаете? – обратился ко мне официант.

Я повернула голову – и встретила ясный серый взгляд Фрэнка.

– Привет еще раз, Фрэнк. Уверен, что я не помешаю?

– Да, мы уверены, правда, пап?

Отец мальчика разговаривал по телефону, однако улыбнулся и кивнул на свободный стул, словно отдав приказ садиться. Что я и сделала.

– Сыграем? – предложил Фрэнк. На столе перед ним были разложены карты. – Одному неинтересно.

Посреди нашей первой игры (я проиграла) Фрэнк спросил:

– Извините… Можно узнать – вы ведь мама из рекламы «Бэби Ботс», правда? Я вас по телику видел.

– Это я. Только ребенок не мой.

– В смысле – вы ничья не мама?

– Нет, – рассмеялась я. – Это все понарошку.

Мы еще раз сыграли, я опять проиграла, заказала кофе с булочкой и снова проиграла. А тут и отец Фрэнка закончил разговор.

– Вы за нами шпионите? – На этот раз он улыбнулся по-настоящему.

Этот гигант на «привет» не разменивался, но он был симпатичный, и глаза у него так и сияли – особенно когда наконец принесли их заказ. Фрэнк завтракал молочным коктейлем и вафлями с кленовым сиропом, а его отец – всем, что «У Тома» на кухне нашлось жареного, плюс черный кофе.

– Диета, как всегда, начнется завтра, – вздохнул он, пристраивая салфетку на коленях.

Кажется, он собирался поговорить со мной, но телефон снова зазвонил. Отец Фрэнка жевал с телефоном у уха.

А его сын смотрел на меня, вскинув брови.

– Мы почти каждый день после школы здесь перекусываем, потому что наша автобусная остановка рядом. – Он с шумом тянул через трубочку остатки коктейля.

– Еще хочешь?

– В другой раз, а то уже целый обед будет. Между прочим, автобус номер пятьдесят два.

Фрэнк определенно подсказывал мне, где и когда можно на них снова натолкнуться. А я не возражала. Его отец не мог не понравиться, и я едва не заказала вторую булочку, чтобы задержаться, но вовремя одумалась. Он ради меня даже телефонный разговор не прекратил, о каком интересе может идти речь?

– Ну, пока, – попрощалась я с Фрэнком, поднялась из-за стола и посмотрела на его отца. Тот виновато пожал плечами.

– Может, еще увидимся? – сказал Фрэнк.

При виде этого чудного ребенка невольно возникал вопрос, в каком возрасте мальчишеский энтузиазм сменяется безразличием.

– Надеюсь. Буду тебя выглядывать.

Я смотрела только на Фрэнка. Не хватало еще обещать мужчине, которому я не интересна, что буду его выглядывать. Я пошла к выходу, но у двери все же не справилась с собой и обернулась. Отец Фрэнка закрыл телефон и получил хороший пинок по ногам.

– Ты даже не попрощался, пап! – отчитал его сын.

После этого странного завтрака я ехала на верхнем этаже автобуса, думала о Фрэнке и о том, насколько он мне понравился. А отец? В магазине игрушек – очень понравился, но там он не висел на телефоне. С телефоном у него явные проблемы. И с едой. Кто вообще в наше время ест кровяную колбасу? Тренировки ему не помешают, да и диета… Я вздрогнула, сообразив, что строю планы на человека, которого совершенно не знаю. Сделав глубокий вдох, сосредоточилась на том, чтобы принять жизнь и всех окружающих такими, как есть. Всех – включая и себя, вместе со своим стремлением к совершенству.

Недалеко от Гайд-парка автобус затормозил на перекрестке. Я вытянула шею: Парк-лейн впереди стояла, и оставалось только надеяться, что пробка ненадолго. К часу дня меня ждал фотограф на съемку для рекламы мобильного телефона. Эта мысль вернула меня к отцу Фрэнка. Пока он говорил по мобильнику, я заметила, какие сильные у него руки и как мило вьются волоски на запястьях. Я думала об отце целых три остановки, а потом переключилась на сына. Интересно, где его мать. Быть может, родители разошлись, а то и развелись официально. Ничто с такой легкостью не убивает новые отношения, как прежние, не до конца завершенные, – и я все гадала, женат отец Фрэнка, одинок или с кем-нибудь встречается. Жизнь научила меня остерегаться мужчин, которые цепляются за прошлое, обгладывая косточки, а потом и скелет повсюду таскают за собой. За столиком в кафе отец Фрэнка почти не обращал на меня внимания. Скорее всего, у него есть женщина. Возможно даже, мать Фрэнка – наилучший вариант. Но нет, поведение Фрэнка заставляло усомниться в существовании матери: ребенок явно искал мать во мне. Да я и понравилась ему из-за рекламы; он думал, что у меня есть ребенок.

Хорошо, допустим, матери нет, – но это вовсе не значит, что отец Фрэнка не связан с женщиной, недостижимость которой превращает ее в идеал. Сам он достаточно оригинален, чтобы заполнить собой грезы любой женщины, но в нем чувствуется прямота. Не исключено, что он отец-одиночка с постоянной подружкой, которую навещает дважды в неделю. Я была не прочь удовлетворить любопытство и благодаря информации Фрэнка получила такой шанс. Можно заглянуть в кафе в понедельник, завести разговор…

Мои мысли прервал телефонный звонок. На экране высветилось: «Нет номера».

– Алло?

– Это я.

От звуков этого голоса у меня застучало в висках и кровь прилила к щекам.

– Да… – выдохнула я, поражаясь власти, которую надо мной до сих пор имел Миллиардер.

– Я сегодня вечером в Лондоне.

– Да…

– Поужинаешь со мной?

Ответ мог быть только один – «нет», но я колебалась, в глубине души мечтая вернуться в жизнь Миллиардера хотя бы на одну роскошную ночь. Мне хотелось, чтобы он оценил мои успехи. Чтобы он гордился мной.

– Итак? Вечером «У Аннабель»? Я за тобой заезжаю?

Этот клуб давно перестал внушать мне благоговейный ужас. И платье превосходное ждало подходящего случая. Как это романтично – отправиться туда с Миллиардером, словно мы только что познакомились… Я представляла, как увижу его после долгой разлуки, а мой голос уже произносил:

– Извини. Я бы с удовольствием, но сегодняшний вечер занят.

– Что ж. Как-нибудь в другой раз. – И после вежливого прощания он отключился.

Желание сбежать от реальности, как прежде, накрыло меня с головой. Но я устояла. Я была в автобусе и ехала на встречу с фотографом. Я не предала свою собственную жизнь.

Нужный адрес я нашла с опозданием на четверть часа, в панике нажала звонок – и глазам не поверила, когда дверь открыл отец Фрэнка.

– Я был прав. Вы за нами шпионите, – сказал он.

– У меня договоренность с Гэвином. – Я боялась взглянуть ему в лицо.

– Гэв не успевает – какие-то дела задержали.

– А кто будет снимать?

– Я. Если не возражаете. В любом случае, это только проба.

– Да, конечно. Как скажете, – отозвалась я рассеянно, если не холодно. Кажется, я боялась, что он прочтет мои мысли. Или же до сих пор страдала из-за отказа Миллиардеру.

– Как скажете? И что это значит, позвольте узнать?

Я опустила на пол свою сумку и вынуждена была встретиться взглядом с отцом Фрэнка.

– Это значит – я рада, что снимать меня будете именно вы. Если, конечно, вы действительно фотограф.

Довольно жалкая попытка флирта, но по крайней мере мы оба улыбнулись. Лишь теперь я смогла оглядеться: он провел меня в подобие кухни с фотографией Фрэнка на стене.

– Вы здесь живете?

– Да. Гэв – мой приятель. Он снимает студию, но все мы живем здесь.

Все? Кто это – все? Он с Фрэнком? Или с Гэвином? Мне вдруг так захотелось, чтобы у него не было женщины – и мужчины, если уж на то пошло.

– Кто живет? – поинтересовалась я по возможности небрежнее.

– Мы с Фрэнком.

Вздох облегчения я поспешила замаскировать очередным вопросом:

– Сколько Фрэнку лет?

– Десять. А у вас есть дети?

– Нет. Я живу одна.

Он усадил меня на стул, начал возиться с освещением. Наконец, опустившись на колено, взглянул в объектив.

– И давно одна живете?

– Слишком давно.

– Эй, выше нос! Готовы?

– Как вам кажется?

– По-моему, готовы.

– Значит, готова.

– Три, два, один. – Щелчок, жужжание аппарата – и сексуальный смешок фотографа. – «Поспешишь – людей насмешишь»; «Лучше поздно, чем никогда». А я так предпочитаю другую поговорку: «Или сейчас – или никогда». Хотя изредка не возражал бы против одиночества.

– И все же жить с тем, кого любишь, куда лучше.

Я замолчала: он поправлял мне воротничок блузки, и от прикосновения его пальцев к шее меня будто током пронизало.

– Любовь – религия двадцать первого века. В нее теперь все верят. – Он поменял свет.

– Поразительно, что мы не теряем веру, ведь любовь часто приносит разочарование.

– Ничто в мире не совершенно, – отозвался он в тот миг, когда из-за занавески в дальнем конце студии появился совершенный в своей красоте юноша в одних трусах-боксерах.

– Доброе утро. – Юноша сонно взъерошил длинные волосы. Он шлепал по студии полуголый, в половине второго дня, – и его не коснулась даже тень смущения.

– Кто это? – шепнула я.

– Брат Фрэнка от другой матери.

– Так у вас два сына?

– Два сына, с разницей в целую жизнь, но, представьте, у нас все выходит.

Высокий широкоплечий юноша стоял в проеме двери и смотрел, как отец фотографирует меня.

– Во всяком случае, я рада, что сегодня так вышло.

Я надеялась польстить отцу Фрэнка, но он лишь снова хмыкнул и нажал кнопку. Аппарат щелкнул. В поисках вдохновения я перевела взгляд на юношу: вдруг найдет предлог продлить мое общение с его отцом? И что вы думаете? Он подмигнул мне и бросил по дороге на кухню:

– Может, сходим куда-нибудь пообедать, когда вы закончите съемки?

Гораздо позже, сидя в автобусе на пути домой, я послала отцу Фрэнка сообщение: Так не бывает. А что еще можно было придумать после целого дня совпадений?

Минуту спустя он ответил: Так не бывает. В кафе в понедельник в 5?

И я приду. Потому что он прав. Или сейчас – или никогда.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.