Текст книги "Десять мужчин"

Автор книги: Александра Грэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

– Зачем тебе этот старик? – равнодушно, как бы между прочим, поинтересовался Любовник.

– Не знаю. Не очень-то он и нужен. Не расстроюсь, если больше его не увижу.

– Тогда зачем идешь с ним в театр?

– Он ведь пригласил.

– Всегда можно отказаться.

Я умолкла; от этих слов почему-то захотелось плакать. Возможно, Любовник и рад был моим страданиям, но все же через несколько минут привлек меня к себе и качал в объятиях, как маленькую, пока я не уснула.

Мне не приходило в голову разорвать отношения с благородным Лордом. Думаю, причина крылась в его манере: он не просил, он требовал, а мне это нравилось – хотя и не должно было. Позже я сама стану себя презирать, а тогда послушание давалось мне без труда. К тому же достоинства Лорда существенно превосходили его властность. Я была счастлива проводить время со светским человеком. Восхищаясь его знанием жизни, я закрывала глаза на тот факт, что меня он совершенно не знал и узнавать не стремился.

* * *

Спустя примерно неделю после нашего театрального вечера Лорд позвонил мне в офис.

– Поедем в субботу на Аскот? А потом в мое имение?

Я в жизни не была на скачках и согласилась не раздумывая. Вдобавок меня терзало любопытство насчет «поместья». Лорда, отшельника по природе, трудно было представить хозяином бескрайних угодий и громадного замка с целым штатом слуг. Скорее всего, он просто сострил, потешаясь над моими великими ожиданиями, ведь я и впрямь в душе надеялась, что он окажется владельцем грандиозного, но приходящего в упадок от недостатка средств имения.

– Ах да, и вот еще что. Не опаздывай, радость моя, – добавил Лорд. – Мы не должны пропустить ни ленч, ни первый заезд.

Инструкции его были по-военному точны. Я обещала успеть на поезд в десять тридцать.

Любовник пришел ко мне в пятницу, как всегда, остался на ночь, и наутро мы, как всегда, занялись любовью. Вот только в ту субботу он, ломая традиции, без передышки продолжил. Не сразу, но я извернулась так, чтобы взглянуть на его часы. И ахнула:

– Пятнадцать минут до отхода поезда!

Любовник осыпал меня поцелуями, и хотя целовался он бесподобно, его настырность меня здорово разозлила.

– Я тебя сам отвезу, – пообещал он.

И отвез. Мой Любовник сам отвез меня к Лорду, чтобы я провела день среди людей, которых не знала, наблюдая за скачками, о правилах которых не имела представления. Но стыдно мне не было. Скажу больше, я хохотала от души, мчась по дорожке к распахнутой двери беленого коттеджа Лорда, – «имение», конечно, оказалось шуткой. Лорд обитал в очаровательном загородном домике с розовым вьюном в саду и клюшками для поло в прихожей.

На Аскоте Лорд был гостем арабского шейха, обладателя собственной ложи и туфель ручной работы от Джона Лобба. В разговоре шейх сообщил, что бегает в Гайд-парке, я радостно ответила, что бегаю там же. Лорд помрачнел, позже объяснив мне, что дружеское внимание со стороны женщин шейх имеет обыкновение толковать не совсем верно. А я-то всего лишь проявила вежливость по отношению к этой пародии на правителя времен короля Эдуарда и была счастлива избавиться от общества капризного до мозга костей восточного принца.

Прогуливаясь по Аскоту, Лорд время от времени представлял меня своим друзьям. Все до единого звались Лорд Такой-то или Леди Такая-то, а изъяснялись до того шаблонно, что тоже смахивали на ходячие карикатуры. Одна Леди Такая-то, отворотив от меня лицо, терновыми ягодками-глазками уколола Лорда, как это может сделать только любовница. Тот подмигнул ей, но более ничем себя не выдал. Однако я отметила, что меня он представлял полностью – имя, фамилия, – а своих настоящих друзей величал лишь по именам в сочетании с титулом. Позже я догадалась, что тем самым Лорд давал понять аристократам, чтобы не принимали меня всерьез. Аскот, как и все в мире Лорда, представлял собой один сплошной «этикет» – по сути, просто-напросто способ удержать каждого, от конюха до герцога, на отведенном ему месте.

Мы с Лордом уехали, не дожидаясь последнего заезда, и я была рада вернуться в его безыскусный домик. Мой благородный друг достал из холодильника бутылку шампанского, наполнил два бокала и предложил остаться на ужин. Услышав мое «да», восторженно хлопнул в ладоши и заявил, что «запустит джакузи».

Тем вечером мы наслаждались ледяным шампанским, пляшущими на коже горячими пузырьками джакузи и ароматом вьющихся роз, что белели в лунном свете. Ежась от ночной прохлады, мы вытирали друг друга грубыми полотенцами и заворачивались в длинные банные халаты, видавшие лучшие дни. И, облачившись в обтрепанный халат, я почувствовала себя счастливой впервые за весь этот день, впервые за много-много дней.

– Моя подмога оставила рыбный пирог! – крикнул Лорд из гостиной, где он занимался столом и куда лился свет из открытого на кухне холодильника – пустого, если не считать двух бутылок шампанского и пирога с щедрым слоем картофеля сверху.

«Подмога» – полагаю, приходящая прислуга – испекла пирог на противне из нержавейки, что напомнило мне о пансионном периоде моей жизни. Я отварила немного горошка, и в качестве завершающего штриха школьной темы мы разыскали кетчуп. Все остальное тем вечером было очень даже взрослым.

За ужином при свечах Лорд расспрашивал меня о браке с Учителем и моей жизни на острове. Он сам учился в пансионе и, по его словам, живо представлял мысли обо мне мальчишек:

– С воспитательницей девятнадцати лет от роду не очень-то заснешь.

– Я была всего лишь женой их педагога, да и то недолго. Под конец вообще болталась без дела.

– Тем больше загадки. В глазах мальчишек, живущих вдали от дома, женщина полна тайн.

Лорд помолчал, весь во власти воспоминаний.

– Останься, – вдруг сказал он, глядя мне в лицо.

Я отвела глаза, чтобы не поддаться искушению его неподвижного, пронзительно синего взгляда – и посмотрела на часы. Время близилось к одиннадцати, но я не собиралась оставаться: меня ждали Любовник и работа.

– На помощь! Ну можно ли дважды за день опоздать на поезд?! Вы меня отвезете?

– Как скажешь, радость моя.

Я ринулась наверх и спешно натянула свою одежду, в сравнении с халатом вдруг показавшуюся пошлой. Когда Лорд домчал меня до станции, поезд уже отошел, но Лорд и не подумал сдаться.

– Передайте, чтобы на следующей станции поезд дождался мою подругу! – крикнул он одинокому дежурному на платформе.

На бешеной скорости мы пролетели пять миль до следующей станции, и я с изумлением увидела лондонский поезд. Ожидающий меня.

* * *

Если с каждой встречей я чувствовала себя все свободнее с моим благородным другом, то в постели с Любовником становилось все сложнее. Только потому, что Любовник стал моим возлюбленным, я решила, что люблю его, но его вечное присутствие в моей квартире начинало меня раздражать. Наши отношения своей предсказуемостью все больше напоминали брак, с разницей лишь в фантастическом сексе. Мне бы испытывать благодарность, но уж очень свеж был мой развод, чтобы я увидела в этих отношениях милость Божью.

Во мне обострялась борьба между частью, влюбленной в Любовника, и той, что тянулась к Лорду. Я не знала чувств Лорда ко мне, как не знала и своих чувств к Лорду, и порожденная этой раздвоенностью драма уже входила в привычку. Однако была еще одна часть меня, которой просто очень хотелось домой. Сильнее, чем я готова была признать, я мечтала оказаться в маминых объятиях и услышать от нее, что моя жизнь не обречена на неизвестность, что настанет конец смутным временам. Увы, рассчитывать на мамино благословение вряд ли приходилось, а потому я врала самой себе, что мне оно не требуется, – и сломя голову неслась по жизни. Все дни я проводила либо на работе, либо в обществе напористого Любовника или загадочного Лорда, ни на секунду не останавливаясь, чтобы обдумать, какую паутину я плету.

И вот однажды утром, когда я мчалась в офис после ночи с Любовником, вся в мыслях о Лорде, я споткнулась на тротуаре. С изумлением обнаружив, что ткнулась носом в асфальт, я не сразу осознала произошедшее. Лишь через несколько мгновений до меня дошло, что я больше никуда не бегу. Я не спеша, с удовольствием изучала мозаику из жвачки, раздавленной подошвами, и неизвестно, как долго любовалась бы этими узорами, если бы не прохожий в полосатом костюме и выглядывающим из-под банданы хвостиком. Парень помог мне подняться и растворился в утренней толпе.

Прислонившись к газетному киоску, я разглядывала Найтсбридж – магистраль, ведущую прямо в сердце Лондона, запруженную автомобилями, тряскими такси и автобусами, люди в которых расплющивали лбы о стекло, сальное от тысяч других лбов. Душа земли была слишком далеко отсюда. Словно в тумане, я возобновила путь к офису.

Там реальность вновь напомнила о себе: шеф взревел, что я опоздала, и пожелал немедленно знать, кто посмел покуситься на его тайный запас органических фиников. Я отчитала себя за то, что вовремя не возместила съеденные финики, и засела за диктовку.

О падении я не вспоминала неделю, до того утра, когда, распахивая шторы, потеряла сознание и рухнула вновь. Миг спустя я уже была на ногах и вся в делах – отмахнувшись от очередного сигнала, что моя рваная жизнь медленно, но верно опускает меня на колени.

* * *

Обнаженный, теплый Любовник во сне прильнул ко мне. А вот мой сон был не так безмятежен: аккомпанементом к нему служил колокольный звон. В три часа ночи я проснулась от настойчивого телефонного звонка и с трудом оторвалась от Любовника.

– Алло?

– Это я.

Я? Кто – я? – пытался сообразить мой заспанный мозг.

– Дорогая?

Так мог произнести только Лорд.

– У вас все в порядке? – пробормотала я, прежде чем сообразила, что по его голосу этого не скажешь.

– Да. Хм. Нет. Мою машину забрали.

– Кто?

– Полиция. Мне нужно где-то переночевать.

Я молчала.

– Дорогая?

– Да…

– Отлично. Буду через пять минут.

– Вообще-то я не соглашалась…

– Радость моя, пожалуйста. – Просить он не привык.

– Можете лечь на диване.

– О? – выдохнул он, словно получил пощечину.

* * *

Глаза Любовника закрыты, руки заброшены за голову. Я окидываю взглядом линию бицепсов, прозрачную кожу на внутренней стороне рук, волоски на груди, отливающие золотом в свете уличного фонаря. Окликаю – шепотом, хотя и собираюсь разбудить. Он открывает глаза, и я понимаю, что он слышал разговор. Я делаю шаг вперед, спотыкаюсь о каркас кровати. Мы с Любовником оба знаем, что легко не будет.

– Лорд в полиции. Ему негде переночевать.

Любовник не сводит с меня глаз.

– А у него что же, в Лондоне никого нет, кроме тебя?

В самом деле. Мне не пришло в голову, что Лорд мог позвонить любому из своих друзей-аристократов или отправиться в отель. Ему удалось вызвать у меня чувство, будто помочь могу лишь я.

– Ты прав. Я не сообразила… но теперь уже поздно. Он будет с минуты на минуту. В этот момент у тротуара над моим подвалом тормозит машина. Хлопает дверца, ни голосов, ни слов прощания, лишь стук каблуков по асфальту. Единственный звук в ночной тиши подталкивает Любовника к действию. Он отбрасывает покрывало, и на фоне простыни передо мной предстает его обнаженное тело, столь совершенное, что я впервые понимаю смысл тех давнишних слов о красоте, рождающей страх. Опустив глаза, я слежу за голыми ступнями – Любовник направляется к ванной, открывает дверь, и я вдыхаю затхлый воздух вечно влажного помещения.

В спальню Любовник возвращается одетым: белая рубашка, у воротничка порванная, синие джинсы, черный свитер и куртка, из-под которой по дороге к выходу он вытягивает волосы. Он уходит молча, как опечаленный, но послушный пес. Я провожаю его до лестницы. Он открывает входную дверь, сквозняк хлещет меня по лицу и поднимает вихрь в моих мыслях. Я уже готова вернуть Любовника, сказать, что устрою Лорда на диване, а утром отправлю восвояси, а потом мы займемся любовью, как всегда… Дверь за Любовником захлопывается. Я падаю на диван и молюсь, чтобы он на крыльце не столкнулся с Лордом. Но я еще полчаса сижу в темноте в ожидании ночного гостя и думать могу только о том, что подать Лорду на завтрак.

* * *

Следующим вечером Любовник ни словом не обмолвился о визите Лорда, но за его внешней уступчивостью скрывалось растущее недовольство. Что-то между нами не ладилось, и причина была во мне. А Лорд тем временем все смелел. Наступил октябрь – недолгое межсезонье между поло и охотой, а Лорд, вместо того чтобы отправить всех пони на конюшни, оставил нескольких у себя в загоне и пригласил меня покататься верхом. Для меня он выбрал самого крупного и быстрого пони. Я была в ужасе.

– Ну же, радость моя! Сезон закончился, они все устали. Далеко он с тобой не убежит! – подбадривал меня Лорд, которому все было нипочем: сам он будто сливался с седлом.

Мои мольбы и страх его только заводили, но меня спасла хромота одной из лошадей. Пускать вскачь ее теперь было нельзя, только шагом. Шли недели, лошадка выздоровела, я привыкла к седлу, и когда Лорд приглашал к себе, мы чудесно проводили дни: верхом объезжали желтеющие поля и говорили, говорили о его жизни, о моей жизни.

В калейдоскопе событий легко было забыть, что мои дни на Чешем-Кресчент сочтены, но мысль о необходимости подыскивать квартиру меня постоянно точила, а с приближением крайнего срока буквально парализовал страх. Лондон означал для меня только Найтсбридж и Мэйфер, районы недоступные для девушки с моими средствами. В конце концов я все же купила карту города, вечернюю газету и за ужином с Любовником отважилась посмотреть в лицо будущему.

– Клэпем-Джанкшн. Одна спальня. Все необходимое рядом, – читала я объявления. – Как это – все необходимое рядом?

– Ну, прачечная, станция метро и все такое. Будем соседями. Это недалеко от дома, который я переделываю, – воодушевился Любовник.

– А где это?

– В Клэпеме, само собой. – Он ткнул пальцем в место на карте к югу от реки, где удручающе плотно змеились железнодорожные пути. Челси в поле зрения не было. О Найтсбридже и говорить нечего.

– А мне нравится вот здесь. – Я открыла другую страницу, всю в зеленых прямоугольничках. Может, вид из окна на парк примирит меня с чужим районом города?

– Это Клэпем-Коммон. Тебе по карману снять комнату. К тому же остановка 137 автобуса прямо у твоего офиса.

Слишком далеко. На целую автобусную поездку дальше, чем мне хотелось. Я закрыла карту.

– Давай ужинать.

Любовник купил копченых устриц, подогрел на сковороде со специями и выложил на тосты из бриошей. Запили мы все это бутылкой вина, а на десерт был бельгийский шоколад и отличный секс.

Посреди ночи я проснулась вся в поту. Мне приснился кошмар: золотые шнуры прочно удерживали меня на рельсах, я извивалась, пытаясь вернуть себе свободу, а на путях уже грохотал поезд. Машинистом был Любовник. Я умоляла остановиться, но поезд все надвигался и через миг задавил бы меня, если бы я не проснулась. Внизу живота разлилась тупая боль; я легла на бок и притихла, думая, что боль вызвана кошмаром и скоро пройдет. Час спустя боль стала невыносимой. Подвывая как кошка, я растолкала Любовника. Он помог мне одеться, на руках дотащил до машины и отвез в больницу, где в ожидании врача я лишилась чувств.

В шесть часов следующего утра к моей кровати с бряцаньем подкатила тележка.

– Чаю, котик? – Нянька в когда-то белом халате протягивала мне чашку с бесцветной бурдой.

– Нет, спасибо. – От слабости я даже голову не могла приподнять. Бумажная наволочка пропиталась потом и прилипла к щеке. – У вас другого белья нет?

– Только бумажное. – Нянька забряцала дальше со своим «Чаю, котик?».

Ночная боль исчезла столь же загадочно, как и появилась, но меня держали на капельнице, пока доктора выясняли, что же в моем организме дало сбой. На выходные Лорд ждал меня к себе, поэтому ближе к вечеру, собравшись с силами, я подтащила капельницу к телефону и оставила на автоответчике Лорда поток слезных извинений. После чего вернулась в постель – слишком слабая, чтобы даже думать, и благодарная, что выбора у меня нет: поневоле приходилось наблюдать, как жизнь (и больничная еда) идет мимо.

Вечером пришел Любовник с виноградом и букетиком розовых тюльпанов. Сидя у моей кровати, он сдирал пластырь с пальцев и делился успехами в ремонте дома. Лорд, второй из моих посетителей, появился в понедельник после обеда. Заверил, что все равно собирался в Лондон на ужин с приятелями, и вручил флакончик «Шанель № 19», который столкнулся с мощной конкуренцией, зато сотворил чудо с палатой, полной кишечных больных.

– Завтра я тоже в Лондоне, так что опять загляну. – Лорд наклонился и звучно поцеловал меня в губы.

В свой второй визит Лорд принес чудесные хлопчатобумажные сорочки – в качестве компенсации за больничные простыни – и пообещал прийти завтра. Так всю неделю и шло: Лорд сразу после обеда, Любовник перед ужином. Через шесть дней врачи сообщили, что ничего серьезного у меня нет, могу отправляться домой. Вот только куда – домой? Жилье я не нашла, а квартирка в подвале уплывала через два дня.

– Ты могла бы распрощаться с дымом и гарью, переехать ко мне, а на работу добираться электричкой. Подумай, – предложил Лорд.

Тайный расчет им двигать не мог, наше давнее знакомство должно было убить в Лорде надежду на секс со мной. К тому же его домик я обожала, а сил на то, чтобы мотаться по Лондону в поисках квартиры, у меня не было. Стоило принять предложение хотя бы из соображений здоровья – тем более что именно так оно и прозвучало.

Однако Любовник выступил с собственным предложением «отнестись наконец друг к другу серьезно и подыскать совместное жилье». Согласиться мне и в голову не пришло, однако и отказать наотрез я тоже не могла.

Двое мужчин ждали моего решения, которое я никак не могла принять.

– Ну и который из них? – спросила соседка по палате, старушка с глазками-бусинами, всю неделю следившая за моими визитерами.

После обеда она снимала наушники, настраиваясь на мои беседы с Лордом. После его ухода наушники возвращались на место – до появления Любовника, когда старушка вновь тянулась ко мне, напрягая слух. Саму ее навещали нечасто, так что она обходилась моими гостями, без малейшего стеснения следя за разворачивающейся интригой.

– Быть того не может, что ты еще сомневаешься, милочка, – не унималась она.

– Понимаете, стоит выбрать одного, как сразу кажется, что лучше бы другого. А вы бы кого предпочли?

– Джентльмена, – немедленно последовал ответ. – Который с синими глазами.

Вот так я и приняла решение переехать к Лорду – если, конечно, это решение можно назвать моим.

* * *

Освоиться у Лорда оказалось несложно: он вообще редко бывал дома, все больше по гостям или с друзьями-наездниками. Как-то вечером, оставшись одна, я нашла в шкафу «Пигмалион» Шоу и, листая страницы, вспомнила, что на прогулках Лорд в шутку звал меня «своей цветочницей». А следующим утром, когда Лорд разбирался со своим ежедневником, я принесла ему кофе и услышала, как он мурлычет «Я привык к ее лицу» – мотив из «Моей прекрасной леди». Уж не мое ли лицо он имеет в виду, подумала тогда я, а Лорд вдруг обернулся и сказал:

– Я видел лица и красивее, но твое преле-эстно, преле-эстно.

За несколько дней моей жизни у Лорда мы оба поняли, что кое-что делаем по-разному, оба же и сошлись на том, что его варианты лучше. Заимствуя водолазки Лорда, я подхватила неизлечимую страсть к кашемиру, а очень скоро стала заимствовать и его словечки. Лорд всегда говорил «софа» – не «кушетка»; женский гарнитур из трех предметов считал комплектом мебели; посещал «клозет» – не «туалет», а в тех редчайших случаях, когда падал с лошади, он не падал, а «приземлялся».

Пока я разбиралась в наших отличиях, Лорд выискивал сходства. Так мы обнаружили, что оба попробовали авокадо в пятнадцать лет, а самолетом полетели в восемнадцать.

– Видишь, дорогая, детские годы у нас были схожи. Обоих ограничивали в радостях жизни.

– Ограничения-то слегка разные, – уточнила я.

– Верно, зато эффект тот же. Нам любопытно открывать мир.

И друг друга нам тоже было любопытно открывать. Я прежде не встречала таких, как Лорд, а он впервые встретил такую, как я. Отсюда и долгие беседы по вечерам, ставшие традиционными и потому требующими определенного ритуала. Мы принимали душ в отдельных ванных, облачались в халаты и, благоухая розовой геранью, ужинали при свечах и за беседой.

– Это когда было? – звучал один из самых частых моих вопросов.

– М-м-м… примерно… – Лорд умолкал, прикидывая в уме, – лет пятнадцать назад. Или чуть больше.

– Когда мне было семь.

Со временем многие из отличий сошли в моих глазах на нет, но возрастная пропасть осталась непреодолимой. Утешением служил тот факт, что я была не единственной юной подругой Лорда: молоденькие принцессы, модели и актрисы мелькали в его жизни не реже красавцев-скакунов.

Итак, я хозяйничала в коттедже Лорда и моталась в Лондон на электричках, а сам Лорд блистал на светских вечеринках и по выходным гостил у друзей за городом. Отклонить ради меня приглашение или взять меня с собой ему не приходило в голову. Но однажды за ужином он признался, что, возвращаясь домой, обнаруживает в своей постели девушку, которую ему больше всего хочется видеть, и какой, мол, тогда резон вообще куда-то ехать?

Сразу после моего переезда из больницы Лорд предложил спать в одной кровати. Я согласилась – с условием, что заниматься сексом мы не будем. Лорд принял эту оригинальную идею, и с тех пор мы каждую ночь делили постель, перед сном подолгу беседуя в темноте. Словом, мы становились ближе друг другу, наши отношения развивались – но без проблем секса, без надежд с моей стороны, без любовной горячки.

Все изменилось вмиг – тем вечером, когда Лорд покинул дом при черном галстуке и в такой спешке, что я заподозрила свидание. И воспылала ревностью. Я жаждала узнать, кто эта женщина, и, отлично понимая, что поступаю гадко, обратилась за помощью к ежедневнику Лорда. На тот вечер был назначен ужин в каких-то казармах где-то на краю земли. Ревность улетучилась, освобождая место любопытству. Допустим, сегодня Лорд не с женщиной, а как насчет других вечеров, когда он тоже выглядел голливудской суперзвездой? Мне необходимо было выяснить, есть ли у него возлюбленная. Однако ежедневник пестрел именами, названиями и мероприятиями, разобраться в которых не представлялось возможным. Ключом к разгадке стало мое собственное имя. После знакомства каждую нашу встречу Лорд отмечал первой буквой моего имени. С середины февраля по июнь я обнаружила еще только одну заглавную букву, а с сентября в ежедневнике значились лишь мои инициалы. Похоже, что если в жизни Лорда и имелась женщина, то это была я. Закрыв блокнот, я аккуратно пристроила ручку в точности на то место, где она лежала, и поклялась больше никогда не заглядывать в чужие записи. Увы, искушение оказалось сильнее меня, а Лорд был настолько скрытен, что, оставшись одна, я всякий раз обращалась к ежедневнику. Я уверяла себя, что никому не приношу вреда, однако с течением дней сроднилась с тонкими блокнотными страничками. А потом настал вечер, когда, проводив Лорда, я привычно побежала на свидание с ежедневником – и не нашла его. Лорд ни словом не упомянул о вторжении в его частную жизнь, но с тех пор ежедневник покидал дом вместе с хозяином.

* * *

Сестричка исправно слала мне открытки из своего любовного эдема во Франции, и я пребывала в уверенности, что жизнь ее прекрасна. Тем больше было удивление от ее внезапного звонка с просьбой навестить меня в коттедже Лорда.

– А я увижу мужчину всей твоей жизни? – спросила я.

– В моей жизни нет мужчины, – отозвалась она глухо.

Сестричка приехала на следующий вечер. Я приготовила коктейль из шампанского с коньяком, с бокалами в руках мы устроились у камина, и она поведала мне о крахе любовной идиллии:

– Мы превратили домик в уютное гнездышко, я копалась на грядках, он продавал овощи на рынке. Дни были заполнены работой, а ночи – любовью. Для полного счастья мне не хватало только подруги. И вот однажды к нам заглянула соседка. Хорошенькая, милая такая. Я думала, что мне и желать в жизни больше нечего. А через несколько недель она мимоходом заметила, что мы с ней не случайно так подружились, «ведь у нас очень много общего».

– Не может быть, чтобы…

– Именно. Мистер Совершенство у нас был один на двоих. Дни он проводил с ней, а ночи со мной, какой уж там рынок. Неудивительно, что вечно жаловался на усталость. – Сестричка вздохнула. – Я должна была догадаться, что он чересчур хорош…

– И что теперь?

– Возвращаюсь к реальности. Устроилась медсестрой в больницу Черинг-Кросс. Сняла жилье в Баттерси.

Нашу беседу прервал Лорд, появившийся в гостиной в костюме и при галстуке.

– Он великолепен! – беззвучно оценила сестричка, когда Лорд ушел на поиски шейкера для коктейля. – А как он в постели?

– Не прочь поговорить.

– Во время секса?

– Чего нет, того нет.

– Секса нет? То есть как? Я думала, ты его любовница.

– Я не могла бы считаться любовницей в любом случае: он ведь не женат.

– Держу пари, никто из его друзей не знает, что ты здесь живешь. И с собой он тебя никуда не берет.

– Раньше брал…

– Но не теперь. Значит, любовница. Не волнуйся, переспит с тобой – и в свет начнет выводить.

– Думаешь?

– Уверена.

Лорд и моя сестричка уехали, оба в Лондон, но каждый своей дорогой, а я, оставшись в полном одиночестве, даже без его дневника, погрузилась в раздумья. Сестричка думала, что мы с Лордом любовники. Она словно позволила мне признать, что я все-таки хочу переспать с Лордом, всегда хотела. Через несколько часов, устроившись рядом со мной в постели, Лорд меньше всего ожидал, что я прижмусь к нему с шепотом: «Давай займемся любовью». От удивления он сначала рассмеялся, но, увидев мое лицо, притянул к себе и поцеловал. Я впервые не оттолкнула его ладони, обхватившие мое лицо, а Лорд вдруг застыл.

– Ты могла бы быть моей дочерью, – сказал он.

Мы и раньше прикидывали, что будь я даже вдвое старше, все равно не сравнялась бы в возрасте с Лордом, но этот его вывод прозвучал впервые – и положил конец любовному угару. Уже засыпая, я пыталась смириться (как это сделал Лорд) с тем, что любовниками нам не быть.

Назавтра Лорд ужинал дома, и мы вновь говорили целую вечность – обо всем, кроме вчерашней неудачной попытки. В постели я ждала дружеского поцелуя на сон грядущий, но Лорд привлек меня к себе, и мы любили друг друга, словно ничего естественнее и быть не могло. Годы и все иные различия исчезли в темноте.

С тех пор все ночи, которые Лорд проводил дома, мы занимались любовью. Днем он был сдержан по-прежнему, но это лишь подогревало желание, а секс, казалось, объединял не только наши тела, но и души. И настал тот вечер, когда лорд крепко обнял меня, вытянувшуюся на его великолепном теле, и прошептал:

– Я люблю тебя.

Наконец он пришел, момент откровения. Мне позволено открыть свое сердце.

– Я тоже тебя люблю, – сказала я.

И это была ошибка.

Правила дворцовой любви – а иных Лорд не ведал – предписывали ему являть свою любовь, мне же подобало скрывать чувства. Соблазняя даму сердца, рыцарь мнит ее недоступной (поскольку рука дамы, как правило, уже обещана другому), что и толкает его на подвиги во имя любви. Мой Лорд исключением не был. Одно дело, когда в любви ему признается чужая жена, и совсем другое – признание женщины, которая живет в его доме и спит в его постели. В ответ Лорд сделал единственное, что позволило ему сохранить в неприкосновенности образец рыцарской любви и себя, рыцаря без упрека. Он ретировался.

До Рождества оставалось меньше трех недель, а значит, и до приезда из пансиона на каникулы семнадцатилетней дочери Лорда. Мне корректно напомнили, что пребывание в этом доме было лишь временным решением моей бесприютной ситуации.

– Полагаю, на следующей неделе ты уже переедешь в Лондон? – сказал Лорд.

В панике я бросилась звонить сестре.

– Спокойно, – отозвалась она. – Ты очень вовремя. Жизнь в столице не для меня.

И месяца не прошло, как сестричка устроилась в Южном Лондоне, а город успел вытянуть из нее и силы, и деньги. Решившись на поворот в судьбе, она сменила Баттерси на Техас, а работу медсестры в Черинг-Кросс на место няни в семье американского миллиардера. Поворот и впрямь круче не бывает, подумала я.

Итак, я унаследовала ее односпальную квартирку и домовладельца, майора королевской гвардии, которого впечатлило знакомство со мной, так как он был наслышан о моем «дружке». Я его разочаровала, объяснив, что Лорда с его ледяными манерами никак не отнесешь к категории «дружка». В день моего отъезда Лорд ходил за мной по пятам – следил, чтобы в доме не осталось и намека на мое присутствие, а распрощавшись со мной, столь же тщательно стер и память обо мне. Пришло и прошло Рождество, промелькнул Новый год, а от Лорда ни звука. Я страдала, я жаждала хоть мизерного знака, что он не забыл меня, и с каждым днем все глубже увязала в любви.

Холостяк-домовладелец стал моим наперсником, и я часами беседовала с ним о мужской любви. Он посоветовал мне набраться терпения.

– И не сиди ты день-деньской сложа руки. Найди какое-нибудь занятие, тогда и уверенность в себе появится. Слово даю – позвонит он. Не так скоро, как тебе бы хотелось, но позвонит точно.

Я купила абонементы в спортивный и концертный зал – и плакала от мощи симфоний. Я читала запоем и ходила в кино на ночные сеансы, оттягивая момент, когда придется лечь спать в одиночестве. Наконец одним промозглым субботним вечером в середине января по коридору протопал хозяин и с хитрой ухмылкой заглянул ко мне: Лорд на проводе!

На следующий день мы ужинали в итальянском ресторане на окраине Баттерси («У Аннабель» я что же, ко двору не пришлась?), где Лорд сообщил, что хотел бы вернуть все «как было». «Было» у нас по-разному, но уточнить я не рискнула. Что бы он ни имел в виду, я была счастлива и, конечно, согласилась встретиться в эти же выходные, по возвращении Лорда с охоты.

Потом мы с домовладельцем обсудили вновь вспыхнувший интерес ко мне Лорда.

– Если не хочешь ему наскучить – будь более независимой, – услышала я еще один совет.

– Пожалуй, вы правы. Когда он встречает меня на вокзале, я себя чувствую школьницей.

– А машина тебе не по карману?

– Разве что кто-нибудь даром отдаст.

– Один мой друг продает свой фургончик почти даром. Может, взглянешь?

Темно-красный «форд-транзит» был очень старым, ржавым и дешевым. И к концу недели он стал моим.

Воскресные ночи мы с Лордом проводили вместе, а учитывая обретенную мною мобильность, он иногда звонил и в будни, если неожиданно оставался дома и желал поужинать в компании. Друзьям он меня по-прежнему не представлял, а напрашиваться я не смела.

К весне воскресные ночевки все чаще захватывали половину понедельника – чтобы мы с Лордом могли вместе прокатиться верхом, а с наступлением лета верховые прогулки стали заканчиваться купанием в бассейне. Как-то в воскресенье мы загорали во дворе с газетами в руках, когда раздался звонок. Лорд с телефоном ушел в дом, а закончив разговор, вернулся, и рядом со мной легла его длинная тень.