Текст книги "Мужики что надо"

Автор книги: Александр Колин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Колин Александр
Мужики что надо

Александр Колин

Мужики что надо

Повесть

Любые совпадения имен и событий этого произведения с реальными именами и событиями являютс случайными.

ГЛАВА 1

– Ну где ты, черт тебя дери? – произнес Сергей уже совершенно без всякой злости. – Куда ты спряталась? Милая, э-э-э... как тебя... красотуля... – Он вдруг с удивлением осознал, что забыл, как зовут его подружку. – Прости, я не буду больше.

Внезапно охвативший его приступ бешенства прошел. Парень даже не понимал теперь, с чего это он так разбуянился? Такая клевая телка: ноги, как говорится, от ушей, грудь классная, бедра... Все при ней! И чего он бросился на неё с кулаками? Вот идиот!

Оглядываясь вокруг, Сергей подумал: "Ну и бардак..."

И правда, гульнул он, что называется, от всей души. Еще бы! Такое дело втроем провернуть.

Люди, можно сказать, всю жизнь горбатятся – ни за грош себя продают, а тут... Пол-"лимона" "зелени"! Не говоря уже о товаре! Это вообще целое состояние!

Тут, впервые с начала загула, пришла в голову Сергею мысль о хозяевах свалившегося на него и его приятелей богатства.

"Да ну их к лешему! Подумаешь, чурки какието! – успокоил себя Сергей и, вспомнив о приятном, просиял: – Ребята же звонили! Сейчас приедут!"

Парень подумал, что неплохо бы, наверное, одеться – на нем не было ничего, кроме джинсов, но решил, что сделает это потом, а сначала...

"Где же все-таки эта... как ее?" Он защелкал пальцами и тоном, каким обычно взрослые разговаривают с шаловливыми детишками, громко нараспев проговорил:

– Спря-а-талась? А я вот найду-у!

Он подождал немного, ответа не последовало.

– Все. Иду искать, кто не спрятался, я не виноват...

Сергей принялся осматривать спальню, приговаривая при этом:

– Здесь нас нет... И тут нас нет... А папочка найдё-от!

Сергей перешел во вторую комнату:

– За шторой нас нет... И под кроватью нас нет...

Он остановился возле большого трехстворчатого шкафа, одна дверца которого была чутьчуть приоткрыта. Ясно, что девчонка не сумела закрыть её за собой. Сергей понял, что засек свою юную подружку, а значит, можно немножко и поиграть с ней.

– Нет, – проговорил он с притворным огорчением, – здесь её быть не может. Девочка у нас умная, она бы не стала прятаться в шкаф, где папочка легко найдет её, наверное, она на кухне или в кладовке...

Сергею нравилась игра, он почувствовал, что совершенно протрезвел, и ему вдруг захотелось, чтобы девчонка выпрыгнула из шкафа сама и бросилась на шею к "папочке".

– А может быть, все-таки она здесь? – проговорил Сергей. – Может быть, она хочет, чтобы папочка...

Закончить фразу он не успел: в дверь позвонили.

"Ребята! – обрадовался он, спеша в прихожую. – Ну и сиди себе, дура, нюхай нафталин!"

– Ща, мужики! Ща! – Сергей суетился возле стальной двери в поисках ключа. Английский замок сломался, а починить его все руки не доходили, поэтому хозяин (вернее, не совсем хозяин – жилье Сергей снимал) пока просто заклинил его, и нужно было найти ключ от верхнего, сейфового, замка. – Ща-ща-ща, пацаны, один момент... Да вот же! – До парня наконец-то дошло, что дверь заперта на задвижку, которую достаточно отодвинуть в сторону, что он и сделал, растягивая губы в улыбке.

Сергей округлил глаза и открыл рот. На лице парня застыло невообразимо глупое выражение.

– А вы... – начал было он и хотел добавить: к кому? – но не успел.

Звонившие явно обознались. Уж кто-кто, а Сергей-то их точно никогда не видел. Один, одетый в длинный черный плащ, свитер, брюки и ботинки того же цвета, был довольно высоким и широкоплечим. Кожа на лице у незнакомца резко контрастировала с одеждой и казалась молочно – или – эта мысль неприятно резанула Сергея – мертвенно-белой. Глаза "черного человека" скрывали черные очки, хотя день выдалс не солнечный, а в коридоре, где светилась однаединственная лампочка, было и вовсе темно. Что поразило Сергея более всего, так это волосы незнакомца, длинными пшеничными струями стекавшие ему на плечи.

Второй визитер, полноватый мужчина лет пятидесяти-пятидесяти пяти, почему-то напомнил Сереже Владимира Владимировича Тонких – школьного учителя труда, на уроках которого всегда стояла тишина. Мальчишки – девочки занимались в другом классе рукоделием – побаивались длинной линейки, неизменно присутствовавшей в руках педагога, обожавшего свой предмет и... порядок.

Тонких был единственным преподавателем в школе, кому (разумеется, неофициально) было разрешено применять к ученикам телесные наказания. Правом своим "трудовик", однако, никогда не злоупотреблял.

– Отойди, – произнес длинноволосый глухим, невыразительным голосом, и Сергей послушно отступил назад, пропуская в квартиру незваных гостей.

– Ты один? – спросил похожий на преподавателя, когда все трое прошли в большую комнату.

Парень, сам не зная почему, утвердительно кивнул. "Трудовику" врать было нельзя, но девушку-то Сергей не нашел: может быть, она всетаки сбежала через балкон? Такое предположение выглядело по меньшей мере дико, тем не менее Сергей подтвердил свой кивок, так сказать, вербально:

– Да.

"Черный" тем временем быстро обошел квартиру: заглянул в спальню, на кухню, в ванную и на балкон Затем вернулся и молча встал на шаг позади своего спутника. Они не сказали друг другу ни слова.

– А где твои друзья? – спросил "Тонких"

Сергея хрипловатым баритоном.

– Они, они... Их здесь нет, – пробормотал парень, стараясь не смотреть в глаза "трудовику".

Тот неодобрительно покачал головой:

– Где товар и деньги?

Сергей задрожал. Он только сейчас понял, зачем пришли гости.

"Но те ведь чурки вроде? – мелькнуло у него в мозгу, но тут же на ум пришел вполне резонный вопрос: – А с чего это мы с ребятами так решили?"

Вот уж действительно! Один из парней, хозяину которого предназначались деньги и товар, присвоенные Сергеем и его товарищами, и правда походил на кавказца, хотя говор заказчиков не отличался от того, к которому привык сам Сергей, коренной волгарь.

Вместе с тем зачем крутым парням нанимать каких-то странных типов, чтобы те приходили к нему, Сергею, домой и спрашивали про товар и деньги? Наверняка сами бы разбираться явились...

А в том, что заказчики – парни крутые, сомневаться не приходилось.

"Трудовик" повторил свой вопрос.

– Какой товар? – спросил Сергей, поднима глаза, но глядя при этом куда-то в сторону. – Какие деньги?

Ему вдруг показалось, что сейчас "Владимир Владимирович" покачает головой и достанет изпод полы плаща (на настоящем учителе всегда был черный сатиновый халат) линейку. Но тот поступил иначе.

– Генрих, – сказал он.

"Черный" мгновенно оказался рядом с Сергеем, который даже не успел шевельнуться, как пальцы его захрустели, словно их сдавили в тисках.

Парень вскрикнул и рухнул на колени.

Генрих немного ослабил хватку, а "трудовик" повторил свой вопрос. Однако увидев, что парень упрямится, он проговорил:

– Если ты станешь врать мне, то будешь умирать медленно... И ты все равно скажешь, так что какой смысл обрекать себя на мучения?

Не дав Сергею обдумать свои слова, "Тонких" вновь произнес имя Генриха.

Боль пронзила кисть... запястье... предплечье... плечо... проникла даже в низ живота. Сергей закричал было, но тут же захрипел, поперхнувшись застывшим в горле воплем, потому что Генрих движением, подобным тому, которым смахивают пылинку с фрака, небрежно ударил его по кадыку.

Сергея едва не вырвало. "Черный", казалось, почувствовал это и, отпустив свою жертву, отошел. Нет, скорее скользнул в сторону.

– Не убивайте, не убивайте, пожалуйста, не убивайте, – забормотал Сергей, ползая на четвереньках. – Не убивайте, не убивайте, пожалуйста, не убивайте...

Он полз сам не зная куда, стремясь оказатьс как можно дальше от "трудовика" и его страшного помощника, который казался вовсе и не человеком роботом, страшной, бездушной машиной.

Сергей натыкался на разбросанные по полу предметы, порезал ладонь и коленку осколками разбитого стакана, но даже не заметил этого.

Где-то в глубине души у него ещё теплилась надежда, что это просто кошмар, бред, вызванный впервые попробованным новым наркотиком.

– Я хотел бы получить ответ на свой вопрос, – услышал Сергей голос "трудовика", и надежда истаяла без следа. Парень поднял голову. Нет, "Тонких" ему не грезился. Генриха Сережа не видел, но знал, что тот рядом, в спальне, в которой теперь, он и не заметил как, все они оказались. Спасения не было.

– Хорошо, я подскажу тебе. Товар и деньги у твоих подельников? – продолжал "учитель".

Сережа кивнул.

– Где они прячутся, назови нам адрес.

– Не знаю! – с мольбой в голосе воскликнул парень.

"Трудовик" покачал головой.

"Нет! Нет! Только не это! – полыхнуло в мозгу у Сергея. – Генрих! Он сейчас скажет: Генрих!"

Генрих – не человек! Слово "Генрих" – команда, с помощью которой приводится в действие страшная мясорубка! Генрих – бездонна пропасть страданий! Генрих – имя боли!

Однако "Тонких" не произнес страшного слова, он понял, в чем заключалось затруднение, с которым столкнулся тот, кого он допрашивал.

– Мне не нужен почтовый адрес, – сказал он. – Я просто хочу знать, где можно их найти.

"Генрих уйдет! Генрих уйдет!!!"

Сергей принялся чертить на паласе пальцем, с жаром повторяя названия улиц, на скрещении которых находится дом, где отсиживаются его товарищи и где полагалось быть и ему самому, если бы он сдуру не возжелал проветриться.

Зазвонил многофункциональный АОН – Сергей собрал его сам, – и механический женский голос назвал номер телефона, с которого поступил звонок.

– Продолжай, продолжай, – подбодрил парня "трудовик". – Не обращай внимания.

Сергей подробно обрисовал дорогу, само здание, подъезд, квартиру. Сказал, сколько звонков надо сделать и какие интервалы должны быть между ними, чтобы находившиеся в квартире знали – идут свои.

– Что ты там делаешь, Генрих? – спросил "трудовик" у "черного", нажимавшего на кнопки телефона, отчего раздавались один за другим резкие, похожие на писк звуки, которые, очевидно, не нравились "учителю".

– Здесь тридцать два раза повторяется один и тот же номер, Виктор, произнес "черный" монотонным голосом, который лишь усиливал ощущение сходства его обладателя с машиной. – И ещё очень много звонков из автомата с небольшим временным интервалом. Надо проверить.

– Парень не врет, – с уверенностью в голосе произнес Виктор.

– Я предпочитаю знать точный адрес. Надо позвонить и проверить.

– Позвоним из машины, – твердо произнес Виктор. Он явно был старшим не только по возрасту. "Черный" спорить не стал. Он вообще ничего не сказал. Можем ехать, – заключил "Тонких".

Сергей не успел ни удивиться, ни испугаться, когда "щупальца" Генриха, схватив обреченного за волосы, резко запрокинули ему голову вверх.

Под потолком, в плафоне люстры, билась глупая мошка.

Сергей не видел, как в руках Виктора блеснуло длинное и острое, как бритва, лезвие ножа.

Душа Сергея, оборвавшись, рухнула вниз и исчезла в черной холодной бездонной пучине.

– И трусы и храбрецы умирают лишь однажды, – проговорил Виктор, вытирая нож о край салфетки, лежавшей на журнальном столике. – Правда, у храбреца есть одна привилегия: он может попросить, чтобы перед казнью ему не завязывали глаза.

Генрих ничего не ответил и вслед за своим спутником направился к выходу. Проходя через большую комнату, "черный" замедлил шаг.

– Что случилось? – спросил тот, внешность которого напомнила несчастному Сергею преподавателя труда Владимира Владимировича Тонких.

– Здесь кто-то есть, – прозвучал монотонный голос Генриха, который, остановившись, обвел скрытыми под черными очками глазами комнату, задержав свой взгляд на трехстворчатом шкафе.

Виктор остановился и посмотрел в том же направлении, но ничего не увидел.

– С чего ты взял?

– Чувствую.

– Пойдем.

– Надо проверить.

– Пойдем, – твердо произнес Виктор и шагнул к выходу. – Это уже не имеет значения.

Не произнеся ни слова, его длинноволосый, облаченный в черное спутник последовал за ним.

ГЛАВА 2

– А я что тебе говорю? Что, а? – усталым и раздраженным голосом произнес бывший оперативник Василий Коновалов, обращаясь к Омару Хафизову, утонувшему в громадном допотопном кожаном кресле, которое стояло перед гигантских размеров и столь же древним письменным столом. За этим самым столом и восседал нынешний хозяин кабинета – знаменитый внук знаменитого деда. – Что у тебя за манера принимать решения, не посоветовавшись со мной?

– Тебя же не было! – развел руками Омар. – А этот мужик начал упрашивать меня. Он сказал, что не может без неё жить и все такое...

– Я просто попросил тебя посидеть у меня в квартире и, пока меня нет, отвечать на звонки.

Вот и все! – уже со злостью проговорил капитан. – А ты что сделал? Что?!

Тут бы Хафизову и ответить что-нибудь типа: купи себе автоответчик, но миролюбивый Омар уже довольно хорошо изучил характер своего друга: среди множества положительных качеств Василия Андреевича одним из наиболее достойных внимания можно было бы назвать способность, фигурально выражаясь, к автоподзаводу.

Иными словами, начав отчитывать кого-нибудь, Коновалов входил в раж, и уж если бедняга оказывался виноватым хоть на копейку, то получал "тумаков" на полный рубль. Любимым объектом для "наездов" у капитана был, конечно, Омар, который очень редко огрызался, позволяя товарищу от души изливать на его голову свое дурное настроение. Так обстояло дело и на сей раз.

Омар Хафизов, с легкой руки старшего прапорщика Сидоренко ещё в армии превратившийся в Маркиза, служил удобной мишенью для коноваловского остроумия. "Свою ментовку" уволенный со службы капитан так и не открыл, но довольно активно собирался это сделать.

Впрочем, ситуация вокруг не созданного пока частного детективного агентства сложилась довольно оригинальная. Это в Америке да в Европе люди привыкли ходить проторенными тропами, не то что у нас, в России... Коновалову и его другу – а после того, что довелось пережить им вместе в конце апреля, каждый из них мог называть так другого с полным на это правом, – так вот, с того самого апреля, когда друзья, расправившись сразу с двумя бандами, спасли город от распространения в нем нового наркотического вещества, названного его создателями "Морской солью", жизнь их круто изменилась.

Собственно говоря, не имея никакой лицензии на право заниматься сыскной деятельностью, они стали самыми настоящими частными детективами. Загуляет иной дамский угодник в обществе блудливых красоток, жена мчится на квартиру к Коновалову, превратившуюся за последнее время в самый настоящий офис. "Муж пропал! Спасите!" Василий Андреевич поражался: откуда только адрес узнают? Сами бабы ни дать ни взять частные детективши!

Кого-нибудь обворуют, опять к ним: "Выручайте, ребята, обчистили, по миру пустили!" Люди приходили, когда у них случалась беда, и не часто у Коновалова хватало мужества и выдержки отказать кому-либо. Омар, можно сказать, дневал и ночевал в квартире у товарища, иногда, правда, тот посылал своего компаньона на какое-нибудь задание, но самое трудное капитан всегда делал сам. И вот на тебе!

– Сколько раз я повторял: не берись без мен ни за какие дела?! Пусть ждут, когда я приеду...

– Ну извини, Вась, – Омар прижал к груди ладони, и на его смуглом лице появилось выражение искреннего сожаления. Маркиз действительно был страшно огорчен. Получалось, что он и в самом деле свалял большого дурака. – Не смог я ему отказать. Он такой нервный, а ты ведь не любишь нервных людей в своем кабинете...

– Нервных?! – Капитан зловеще улыбнулся. – Нервных? Ты меня самого психом сделаешь! Скажи на милость, где я буду её искать? Это же безнадега! Его растреклятая собака пропала две недели назад, она давно уже сдохла с голоду, если, конечно, её саму не сожрали какие-нибудь бомжи! Как я теперь буду её искать?

– Но ты всегда все находишь, вот я и подумал...

– Да уж, ты, наверное, очень перенапрягся, думая!

– Он предложил половину суммы, если мы найдем хотя бы тело...

– Тело? Ты говоришь тело, мать твою? Да ты можешь разыскать собаку, только если она теб за жопу укусит, если, конечно, найдет, за что схватить. Ни хрена мы не отыщем никакого тела!

Слово "тело", которое употребил Маркиз применительно к собаке, более всего разозлило капитана, и Коновалов несколько раз, с различной степенью язвительности повторил его, как бы пробуя на вкус.

– Ну, может, ты скажешь ему, что?.. – начал Маркиз, но капитан не дал ему договорить.

– Может... Я! – передразнил он Омара. – Все время я! Пусть бы в ментовку обращался или в настоящее агентство. Какого хрена все к нам ломятся?

Последние слова Коновалов уже просто выкрикивал, брызгая слюной. Маркизу ничего не стоило бы раскрыть рот и объяснить разбушевавшемуся компаньону, почему к ним "все ломятся", но он не сделал этого.

Даже сейчас, когда после дикого побоища, устроенного Коноваловым и Маркизом на складе Рахмета Джегоева, прошло уже более четырех месяцев, капитан не переставал удивляться тому, что обоим им удалось не только выжить, но и не угодить за решетку. Впрочем, Омар удивлялс этому ничуть не меньше своего товарища, даже, пожалуй, больше. Довольно часто ему снились кошмары, и он, просыпаясь посреди ночи в холодном поту, долго не мог уснуть. Самым страшным видением был все тот же Вася, сидевший, как сейчас, за дедушкиным столом, только не в извечной своей бейсболке, повернутой козырьком на затылок, а в милицейской фуражке (хот Омар никогда не видел друга в форме), точно так же надетой задом наперед. Причем на лбу бывшего оперативника неоновым светом горела надпись: "ВАСЯ ВСЕГДА ПРАВ!"

Секрет популярности компаньонов был прост. Вступив в поединок с мафией и выйдя из него победителями, они превратились в героев, которых открыто сравнивали с казаками Гладким и Стрижеусом, почти четыреста лет назад избавившими город S от свирепого хана Муртозы.

Когда любовь народная достигла своего апогея, кто-то не только предложил, но и начал сбор средств на... постройку памятника героям старины. В углу коноваловского кабинета, накрытый тряпкой, стоял макет будущего шедевра, причем лица казаков подозрительно напоминали лица самого Василия Андреевича и его друга. Кто и когда принес этот макет домой к Коновалову, оставалось загадкой. В квартире его в тот день "дежурила" Ирма Медне, Васина школьная любовь, которая никогда не интересовалась мужчинами, приходившими в гости к её другу, у неё была очень плохая память на лица... Впрочем, если дело касалось женщин, картина совершенно менялась.

– Я просто пожалел этого мужика, он так переживал из-за своей собаки, признался Маркиз. – Он уже везде обращался...

– И везде его послали! – не дав Омару договорить, рубанул капитан. – Умные люди, между прочим! Ну вот дурак и нашелся. Хотел бы знать, как зовут эту суку...

– Кассандра. Он говорит, что на ней ошейник, а на нем имя написано, оживился Маркиз. Если Вася задавал вопросы, значит, собирался делать дело, а это в свою очередь означало, что буря миновала.

– Я имею в виду не собаку, – ощерился Коновалов. – Я говорю о той суке, которая дала этому козлу-собачнику мой адрес!

– А-а... – только и протянул Омар, сника вновь. Он понял, что экзекуция ещё далеко не закончилась.

– Бэ, – передразнил его Коновалов. – Кассандра, – добавил он, произнося имя животного нараспев. – "Без умолку безумная девица кричала: ясно вижу Трою павшей в прах, но ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах".

– Что-что"? – вытаращил глаза Омар.

– Что-что! – снова не преминул передразнить его Коновалов – Высоцкий, вот что. Это тебе не твой нежно-голубенький Фредди, понимать надо.

– Высоцкого я тоже люблю, – недовольно буркнул Омар.

Капитан открыл было рот, чтобы ответить, но тут зазвонил телефон и Василий Андреевич быстро схватил трубку.

– Алло! – закричал он все так же сердито. – Коновалов слушает... – Лицо его вдруг приобрело кислое выражение, но тон он заметно сбавил: – Здравствуй, Ирма... Дорогая... Что?. Нет, я очень рад твоему звонку... Да я не рассержен...

Ну дай же мне сказать! Я просто кое-что объяснял Омару. Как, кстати, твоя Пэгги... Да, конечно, Сью, Пэгги-Сью, я помню. Не сбежала?.. Ну почему издеваюсь? Просто собаки иногда сбегают... Я знаю, что надо хорошо обращаться! Послушай, милая, у меня тут очень серьезное дело... При чем здесь это?.. Понимаешь... Жена одного человека... Ты будешь слушать или нет?

Да я не с ней время проводил! Просто она думает, что её муж ей изменяет, и попросила нас с Омаром последить за ним... В конце концов, должен как-то зарабатывать себе на жизнь?.. Почему это я не подхожу к телефону?.. Ирма, сколько можно??! Я не... Ах, Омар... Ну да, ну да, на месте, но у него сейчас другая работа, он заделался собаколовом, – при этих словах Василий Андреевич слегка хихикнул, а Маркиз поднялс и медленно вышел в соседнюю комнату, взял стоявшую на столе полупустую бутылочку минеральной воды и сделал несколько жадных глотков.

"Какой, к черту, из меня сыщик? – подумал он с горечью. – Набить рожу каким-нибудь придуркам – это, несмотря на свое кажущееся даже несколько хрупким телосложение, я умею, и очень неплохо, бросать фанаты, стрелять хоть из родимого "Калашникова", хоть из пистолета, хоть из пулемета, хоть из снайперской винтовки – тоже. Не зря выполнял "интернациональный долг", пригодились навыки, полученные в боях с "духами", когда мне с Василием пришлось схватиться с двумя шайками головорезов... А вот расследовать всякие там дела, каждое из которых чуднее другого.. Зачем я не дождался возвращения Коновалова и взялся искать собаку? – изводил себя Маркиз. – Зачем я вообще здесь сижу? Ну, откроем мы это бюро, и что мы станем в нем делать? Какой из меня сыскарь? Правильно сказал Вася своей подруге Ирме – собаколов я хренов, вот кто! – Отчитав себя подобным образом, Омар, настроение у которого испортилось уже окончательно, задал себе вопрос, который все эти месяцы не давал ему покоя: – Что же делать? Возвращаться на службу к Ганджиеву? Уехать из города?"

Ответа он не находил, однако понимал, что судьба неспроста связала его с уволенным из милиции оперативником. Для чего-то это понадобилось, но вот для чего?

В соседней комнате его товарищ с треском опустил трубку на рычаг, чуть не разбив вдребезги телефон. Так нередко заканчивались его разговоры с Ирмой Медне, которая звонила часто и, как назло, постоянно попадала не вовремя, отчего капитан становился только ещё злее и выпивал больше обычного, а выпивал он и так немало.

– Иди сюда, – услышал Маркиз усталый голос Коновалова. – Ты что торчишь там? Давайка лучше пропустим по стаканчику. Прихвати пузырь из холодильника и огурцы возьми...

"Ну, так и есть, – сказал себе Маркиз и поплелся на кухню выполнять приказание. – Вас всегда прав, и ещё – с ним спорить себе дороже".

Он принес и поставил на гигантскую поверхность стола – про который лишь с незначительным преувеличением можно было сказать, что на нем вполне мог бы приземлиться средних размеров вертолет, – наполовину пустую бутылку "Посольской", мисочку с малосольными огурцами и четверть буханки черного хлеба. Маркиз ненавидел пить спиртное днем, но теперь он был со всех сторон виноват, а значит, любое возражение лишь разозлит Коновалова, который просто не может отказать себе в удовольствии напоить любого, кому случается оказаться в его компании.

Капитан жил один с тех пор, как его мать уехала в Москву нянчить внуков, детей дочери, младшей Васиной сестры Лены. Отец оставил семью и уехал в Петербург, вернее, тогда ещё Ленинград, когда сын ходил в школу. Трехкомнатная квартира, где остался один Василий, находилась в старом сталинском доме, на стене которого висела мемориальная доска, сообщавшая о том, что с такого-то по такой-то год здесь жил "первый директор завода "Металлург" Василий Андреевич Коновалов", покойный дедушка бывшего оперативника. Со дня смерти героического "красного кавалериста" и первого директора Василия Коновалова ничего в его кабинете так и не изменилось.

Коновалов поднялся, отодвигая ногой громадный, под стать фигуре хозяина, да и всей прочей обстановке, стул-трон, и встал, упираясь в столешницу пудовыми кулачищами. На капи" – тане был новый костюм, купить который его уговорил Омар, знавший толк в одежде. Василий Андреевич, всегда с подчеркнутым пренебрежением относившийся к стремлению своего друга изысканно одеваться, не мог не признать, что выбор тот сделал удачный. Бывший оперативник взглянул на свои "Сейко", презентованные все тем же Маркизом, который обещал подарить ему часы с автоподзаводом, если им удастся выбраться из той дикой заварушки, в которую они угодили. Они выбрались, и Омар сдержал свое обещание.

"Хороший парень этот Маркиз. Сыщик из него, конечно, хреновый. Да какие его годы? Научится! Не должен такой парень работать на мафию... – Взглянув на часы, капитан подумал: – Куда запропастилась эта рыжая чертовка Люси? Придумала же себе имечко! Только за смертью её посылать. Из неё такой же секретарь, как из её воздыхателя и моего друга – сыщик.

Нет, пожалуй, тут я не прав... Девка толковая".

Маркиз достал из буфета стограммовые граненые стаканчики, из которых последнее врем любил выпивать капитан, и, морщась от отвращения, наполнил их до краев, понимая, что попытка налить себе половину вызовет новый шквал насмешек и подколок со стороны компаньона.

Коновалов поднялся и, выдохнув по своему обыкновению, залпом проглотил водку. Занюхав хлебушком, капитан захрустел огурчиком и покосился на товарища.

– Пей, Омарик, на нарах-то такого не попьешь...

– Что? – не понял Маркиз и поднял глаза на Коновалова. – На каких нарах?

Спиртное приятным теплом разлилось по телу капитана, который чуть-чуть, самую малость опьянел, отчего ему захотелось поразвлечься, задирая товарища.

– Дело-то ещё в производстве, – сказал он с притворной озабоченностью. Сосед твой – мужик обидчивый, он побои терпеть не намерен.

Так что... – хохотнул капитан, скрещивая пальцы обеих рук в весьма красноречивом жесте, изображавшем подобие решетки.

– Совесть у тебя есть говорить мне это, а? – не выдержав, вдруг взвился Маркиз. – Кто, как не ты, разнес бейсбольной битой физиономию моему соседу?

– А на хрена тебе было нужно держать у себ эту самую биту, если ты отродясь в бейсбол не играл? Ты что, в натуре, американец, что ли? Так что отвечать придется.

Омар вспыхнул от негодования, а Василий Андреевич повеселел, довольный, что ему так быстро удалось завести всегда спокойного и сдержанного компаньона.

– А ты прав, – продолжал ерничать капитан, – сейчас главное – распугать это дело с таинственным исчезновением собаки.

"Ах, ты так? – разозлился Омар, ставя стакан на стол. – Не буду я с тобой пить! Зануда несчастный! Мент поганый!"

Вслух он, разумеется, ничего такого не сказал, но, продемонстрировав Коновалову решительное нежелание пить, как бы бросил тому вызов. Неизвестно, чем бы закончилось это противостояние, если бы в замке не щелкнул ключ и спустя несколько секунд в комнату не вошла секретарша "частных детективов" очаровательная рыжеволосая толстушка Люси. Из того, что девушка разговаривала с кем-то в просторном коридоре Васиных хором, можно было сделать вывод, что она не одна, однако неизвестный спутник в кабинет почему-то не вошел.

Друзья, повернув головы, оторопело уставились на Люси.

– Как дела, мальчики? – спросила она и приветливо улыбнулась. Пьянствуете с утра?

– Здравствуй, Люси, – рассеянно произнес Маркиз, продолжая разглядывать девушку так, словно видел её впервые. Он как будто забыл о том, что они расстались всего два часа назад: Коновалов, надавав секретарше кучу поручений, выпроводил её за дверь как раз в тот момент, когда она пыталась пересказать ему содержание какого-то виденного ею накануне фильма. Особых причин удивляться появлению секретарши у компаньонов не было, у нее, как, впрочем, и у Омара, имелся свой ключ от квартиры капитана.

– И где же это тебя черти носят, можно узнать? – раздался раздраженный голос Коновалова, который немедленно вывел Маркиза из состояния задумчивости.

– Мы тут подзадержались немного...

– Что ещё за "мы"! Ты что, напилась и теперь кажешься себе Их Королевским Величеством Елизаветой Английской?! – съязвил капитан.

– Вовсе нет, – ответила девушка, мило улыбаясь. – Просто "мы" – это я и Кассандра. Эй, ты где, красотка? – Девушка повернулась к так и оставшейся открытой двери в прихожую. – Заходи, не стесняйся.

В комнату, тяжело вздыхая, вошла больша черная собака – датский дог.

– А почему ты решила, что её зовут Кассандра? – спросил Омар, ещё не поверивший своему счастью.

– Во-первых, здесь у неё на ошейнике написано имя, во-вторых, она на него откликается, втретьих, и так понятно, что собака потерялась и уже недели две ничего не ела толком...

Последнее совершенно не подлежало сомнению. Вид у животного был ужасный: живот втянулся, ребра торчали так, что их безошибочно мог бы пересчитать даже слепой, а понурая морда выглядела очень несчастной и виноватой.

– Поздравляю тебя, Люси, – сказал Маркиз, почувствовавший, что у него гора с плеч свалилась. – Ты только что заработала двести пятьдесят "зеленых", и ты получишь ещё столько же от господина Липкина за то, что его обожаема Кассандра оказалась жива...

Люси подмигнула ему и бодро направилась на кухню. Собака уверенно последовала за ней.

– В тебе, я вижу, просыпается любовь к собачкам, Омарик, – поддразнил компаньона капитан, намекая на то, что произошло четыре месяца назад во время слежки за "подопечными" мафиози, когда Маркиз одним прыжком преодолел трехметровый забор, спасаясь от преследовавшей его своры доберманов.

Услышав, как девушка по-хозяйски хлопает дверцей холодильника, Василий Андреевич забеспокоился Он обогнул свой стол-аэродром и поспешил на кухню. Знаменитая фраза-штамп "предчувствие его не обмануло" вполне обрисовывала ситуацию.

– Эй-эй! Люси, что ты делаешь?! – заорал Коновалов, заставший девушку "на месте преступления". – Это же мой обед!

Дог с урчанием пожирал огромный пирог с мясом, презентованный капитану экзальтированной дамочкой по имени Оксана, женой одного "нового русского", который вляпался в старую как мир историю – загулял с двумя девицами, и супруга его "потеряла". Сама Оксана готовить не умела, зато у неё наличествовала мамочка, которая великолепно пекла пироги Именно этими пирогами женщина и соблазнила бравого бывшего опера отправиться на поиски супруга, которого тот и разыскал. Изменник вернулся, как принято говорить, в "лоно семьи", но жена, на опыте убедившаяся в наличии у него стремлени к "разнообразию", поняла, что бывший оперативник ещё наверняка ей пригодится, и продолжала подкармливать благодетеля пирогами Правда, с тех пор как дамочка повстречала в квартире у Василия Андреевича Ирму и нарвалась на жуткий скандал, приносить пироги "частному сыщику" стала её мама.