Текст книги "Право на безумие"

Автор книги: Александр Земляной

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)

– Впечатляет. Не зря я тебя выбрала, не ошиблась. А сестричка в тебе сомневалась. Да и я от тебя такого не ожидала. Такого вообще мало от кого можно ожидать. Это очень и очень непросто.

Она сдернула со стола скатерть, завернулась в нее и стала очень похожа на римскую патрицианку. Гордую, неприступную, но с развратными глазами. С видом уставшей королевы, расположившись за столом, она вытянула вперед изящную ручку и удовлетворенно зацокала языком.

– Просто бесподобно, ни волос, ни слизи. Иногда это все так мерзко происходит, что просто стыдно людям на глаза показываться. Даже не знаешь, в каком виде страшнее. Молодец, первый опыт, и такой удачный. Хотя после того, что ты с порталом сотворил, от тебя можно ожидать все что угодно.

– А что я такого сотворил?

– Не знаю, как это объяснить вашими словами. Сила есть, ума не надо, наверное. Если на примере, то ты глушил рыбу в озере с помощью ядерной бомбочки.

– Я не мог потерять меч. Я должен был его вернуть.

– Леша, это все правильно, друга в беде бросать нельзя, но почему бы тебе просто ножками в портал было не зайти. Сам бы спокойно со всем справился, и мне через три мира мчаться не пришлось.

Он почесал лоб. Действительно, такое простое решение проблемы ему в голову даже не приходило.

Арлетта хищно посмотрела ему за спину.

– Это твоя куколка? Дай на ночку поиграться.

12

Когда они отъезжали от дома Сулина, на улице совсем рассвело. Охранник никак не отреагировал на их странную компанию, состоявшую из одной полуголой женщины, второй грязной и испуганной женщины, и мужика с мечом за спиной и большим чемоданом в руках. Хотя, возможно, в этом была виновата Арлетта, которая сначала активно рвалась познакомиться поближе с «этим видным мужчиной», а потом как-то сразу, абсолютно потеряла к нему интерес, но продолжала бросать такие откровенные взоры на Оксану, что краснел даже Леший.

Оксана молчала и ни о чем не спрашивала. Вдавила в пол педаль газа и уверено и быстро вела машину по пустым улицам, лишь изредка вздрагивала, когда чувствовала на себе взгляд Арлетты. Ей было страшно. За эту ночь случилось столько ужасных событий, сколько ей не снилось даже в самых кошмарных снах. Что случилось с милым и добрым Сашей Сулиным? Чудовища, которые, оказываются, существуют. Алексей со своим странным мечом, и еще более странной подругой, которая непонятно откуда взялась и ведет себя так, словно является хозяйкой всего мира. И жуткий запах крови, и вонь этих тварей из бассейна, от одного воспоминания о которой накатывала обморочная тошнота. Но с удивлением она обнаружила, что абсолютно легко перенесла смерть Верочки и больше всего боится, что эта парочка не объяснит ей, кто они такие и что же на самом деле происходит. И еще она поняла, что готова на многое, чтобы получить ответы на эти вопросы. И, осознав все это, она погнала машину на предельной скорости к своему жилищу, боясь только одного, как бы ее пассажиры не попросили остановить где-нибудь за первым поворотом, за которым бы и скрылись навсегда из ее жизни.

Дом встретил истошным собачьим воем. Семен сидел перед воротами и без остановки выл, даже не выл, а хрипел, срываясь на щенячий визг. Увидел ее, весь задергался, негромко тявкнул и замолчал.

– Что тут у нас  собачкой?

Женщина, которую Алексей называл Алей, подошла к кавказцу и нежно потрепала его за ухо. Тот вжал голову, оскалился и заскулил так жалостливо и обреченно, словно прощался со своей и без того короткой собачьей жизнью.

– Лешенька, твоя работа? Зачем животное мучаешь? Или это Оксана эксперименты с магией ставит? Скажите ему кто-нибудь, что он свободен.

Они дружно пробубнили команду, и пес обмяк, перестал выть и кулем рухнул на тротуарную плитку двора, а Оксана вспомнила, как, покидая ее дом, Алексей дал Семену команду «сидеть». Вот он и сидел почти целые сутки, то ли не смея ослушаться, то ли просто потеряв способность двигаться. Но она уже ни чему не удивлялась. Как ей казалось, она спокойно бы перенесла, если бы у ее гостя выросли крылья и он бы объявил себя «Бэтмэном». А тот походил вокруг своей разбитой «девятки», поцокал языком, потом закинул в салон чемодан и направился к дому. Затем резко остановился, словно наткнувшись на стену. Вернулся, вытащил чемодан и замер, в нерешительности.

– Леша, что ты мечешься? Что у тебя в этом ящике?

Арлетта оторвалась от собаки, которую нежно гладила по голове, и с которой, похоже, о чем-то беседовала.

– Лучше бы пошел кофе сварил, я же помню – «без кофе утро не утро».

Они с Оксаной зашли в дом и прошли на кухню. Там он сварил кофе, на автомате выкурил сигарету и, оставив женщин наслаждаться светской беседой, вышел в холл, где тут же и заснул, растянувшись на гостевом диване.

13

– Война штука страшная, но страшная, когда идет какое-то короткое время. А когда умирает последний, кто помнил мирное время и все его радости, жизнь начинает налаживаться. Страшно, когда видишь, как рушатся твои города и горит твой дом. Но наступает такое время, когда разрушать практически больше нечего. Не остается ни городов, ни поселков. Есть только те, кто жил в этих городах и этих домах, а еще больше тех, кто родился уже после, и дом для них – это военный лагерь. Спокойно относишься и к смерти, и к убийству других. Смерть в бою близких и друзей воспринимается как нечто само собой разумеющееся, и кроме гордости ничего не чувствуешь. А смерть врага – это радость, и чем больше таких смертей, тем радость сильнее. Стираются различия между женщинами, детьми, воинами. Воюют все и умирают все, потому что убивают всех и каждого. И чем ты безжалостней, тем больше шансов на победу. Герой – это тот, кто принес большую беду своим врагам. Размышлять здесь нельзя. Тот, кто думает о жалости или как вы говорите, о человечности, погибает первым. Враг должен быть мертв, как должны быть мертвы все, кто рядом с ним. Главной становится месть. Даже не победа в бою или войне, а именно месть. И счастлив тот, кто смог выпить крови своего врага, смотря в его еще живые глаза. И не надо на меня так смотреть. Интересно, что бы делали с пленными ваши великие личности, если бы воевали, ну допустим, с ордами зеленых муравьев. Думаю, ни на какие концлагеря бы не тратились, жгли бы всех напалмом, не разбирая, кто самец, а кто самка и какие между вами социальные и моральные различия. Ладно, извини, что-то я разволновалась. Это все глазки твои виноваты, голубые они у тебя, красивые. Я очень давно не видела таких чистых глаз. А может, просто устала. Очень издалека примчалась.

Мне трудно тебе объяснить, как я живу, дико это для тебя, наверное. Но представь, если ты бы могла прожить около трех тысяч ваших лет, а гибнешь в жестоком бою, когда тебе едва исполнилось сорок. А рядом с тобой рвут на части тех, кого ты знаешь с пеленок. Тех, кого любишь всем сердцем. А еще страшнее, когда гибнут все, а ты живешь и помнишь их сильными и красивыми, а ночью они тебе снятся кусками кровавого мяса. Смерть всегда рядом, она привычна, поэтому и жизнь сама по себе идет быстрее. Ты ценишь не те годы, что прожил, и тем более не те, которые мог бы прожить, а то, чем они наполнены. Сильнее и ярче чувства. Дружба, любовь, страсть, похоть, мужчины, женщины назови что хочешь, или как хочешь. Скрывать это или стесняться некогда. Если любишь – люби, если можешь – делай. Потому что, если не сделаешь сейчас, то можешь не сделать никогда. Верность? Скорее, вера. Я верю тем, кто дал свое слово мне и верна тому, кому должна верить. Мешать тому, кого любишь нельзя. Как жить дальше, если будешь знать, что не дал ему что-то сделать вчера, а сегодня он уже мертв. Друг, близкий человек обмануть не может. Лжет только враг, а враг должен быть мертвым. И другой правды под этим небом быть не может. Пойми, правда только в том, во что веришь.

Я тебя не учу и тем более не сужу. Ты живи, как живешь, и все у тебя будет хорошо, я это вижу. Нужно не бояться сделать шаг, даже если он отличается от всего, что делал в жизни ранее. Один из моих учителей говорил, что удачливый человек – это тот, который всегда использует подаренный судьбою шанс. Главное понять, что этот шанс твой.

Она замолчала. Крутила в руках кофейную чашку и улыбалась. Улыбка была добрая и нежная. Оксане когда-то давно, так улыбалась бабушка, гладя ее по головке и напевая колыбельную, укачивая на ночь. И бабушки давно нет, и песен больше никто не пел, а память, оказывается, сохранила это ощущение тепла и беспричинного счастья.

– Аля, а сколько вам лет?

Она резко встала из-за стола.

– Тридцать один. Пойду, посмотрю на собаку. Похоже, спасать песика надо. Вы с животными побережнее обращайтесь. Нельзя без причины никому жизнь ломать, даже если он тебе ответить никогда не сможет.

Оксана перехватила ее за руку.

– Я рада нашему знакомству. Вы не стесняйтесь, будьте как дома. – И неожиданно даже для себя самой добавила: – Про Алексея расскажи, пожалуйста.

14

Диван был мягким и удобным и имел своего хозяина. Кот важно и неторопливо вернулся домой после ночной прогулки, запрыгнул на спинку и теперь недовольно смотрел зелеными глазами на человека, который нагло развалился на его любимой подушке, да еще и храпел на весь дом, не боясь потревожить любимую хозяйку. Решив прекратить этот произвол и безобразие, важно и неторопливо ступая мягкими лапами, кот добрался до его груди и медленно выпустил стриженые коготки, слегка оцарапав кожу захватчика. Храп слегка утих, перейдя в громкое посапывание и коту неожиданно это понравилось. Человек был очень приятно теплый и издавал звуки, звучавшие в лохматых чутких ушках, словно призывное мурлыканье соседской кошки. Кот от удовольствия зажмурился, устроился по удобней и замурлыкал сам, прилаживаясь к медленным и глубоким движениям его нового ложа.

Ему снились мыши. Мышей было много. Их серые спины быстро сновали из угла в угол, создавая ненужную суету и не давая сделать шаг. Он очень боялся, что, двинувшись вперед, ненароком раздавит кого-нибудь из этих малышей, а они были ему для чего-то нужны. Так он и стоял в центре комнаты, наблюдая за их беготней, не решаясь ни на что решиться. А потом пришел кто-то большой и сильный, и мышки, дружно построившись в колонну, разом побежали в темную и страшную щель, где их явно ждали и радовались такому повороту событий. Он попытался им помешать падать в эту темноту и поднял ногу, чтобы сделать шаг. Но в голове грянуло: «Мертвое – мертвым, живое – живым», и он застыл. И проснулся. В голове звенело. Это «мертвое – мертвым» продолжало жить внутри него своей жизнью.

Зеленые глаза обеспокоено открылись. «Мур, мур-рр», – и легкое перебирание мягких лап с небольшими серыми коготками. Кот почувствовал его беспокойство, и, как мог, пытался успокоить. Все так хорошо, тепло и мягко, зачем вставать и тревожиться. Он всегда любил котов, почему-то именно котов, а не кошек, и они отвечали ему взаимностью. Отчего это происходило, он не знал, но довольно часто сидел во дворе на лавочке в компании какой-нибудь дворовой бестии с бандитским взглядом. Курил и, как сейчас, наслаждался громким дружеским мурлыканьем. Но сон ушел, и, бережно переложив своего нового приятеля на подушку, Леший встал и, хрустя еще сонными суставами, пошел на кухню. Было три часа дня, за окном ярко светило солнце и весело щебетали птички. Оксаны и Арлетты не было, но на столе он обнаружил несколько бутербродов в прозрачной пластмассовой коробке, чему обрадовался, хотя и удивился такой заботе. А увидев на холодильнике записку, гласящую: «Свежее холодное пиво», удивился еще раз, поскольку ни у одной из этих женщин не мог представить подобного чувства юмора. Меч лежал на том же стуле, где он вчера его и оставил. Он взял его в руки, бережно провел ладонью по клинку. Тот слабо, еле заметно откликнулся тихими радостными вибрациями. Похоже, что и для него эта ночь была тяжелой.

Наскоро перекусив и с удовольствием выпив крепкого свежезаваренного чая, он вышел во двор, где и расположился в знакомой беседке, под аккомпанемент мурлыканья увязавшегося следом кота.

«Ну что же, пора собраться с мыслями и подумать, если есть с чем собираться и чем еще думать. Меч, похоже, живой, а если не живой, то явно мыслящий. И ему со мной хорошо. Собственно, нам обоим хорошо. Хорошо вместе. Я, держа его в руках, становлюсь заметно сильнее и двигаюсь гораздо быстрее. Худею, опять же. Он лечит, лечит быстро и действенно. И еще я слышу, как он думает. Не слышу – о чем, но слышу – как. Скорее всего, чем больше я с ним общаюсь, тем сильнее взаимная связь и быстрее и легче мы друг друга понимаем. Понимаем? Надо ж, слово какое подобрал. Хотя, кто знает, что будет по мере продолжения нашего общения. «Старый», скорее всего, предмет древний, с длинной кровавой историей. Наверное, с ним в руках эпические герои рушили царства и в пьяном угаре рубили публичных девок. Он явно влияет на всех, кто держит его в руках, и не всегда в лучшую сторону, что явно видно на примере Иваныча, у которого просто «крышу рвануло» от переполнивших чувств. И за мечом идет охота, причем стараются улучить такой момент, когда он уходит из под моего влияния. Значит, пока мы вместе, отобрать его нельзя. Точно! Майкл тоже просил отдать, добровольно, так сказать. Майкл, Майкл, зверушки из бассейна, скорее всего его рук дело. Прикормил рыбок семечками. Урок на будущее – не жри на халяву из вражеских рук, козленочком станешь. Интересно, только Майкл за мечом охотится, или еще есть желающие? Но если рассуждать дальше, «Старого» вернула именно Аля, а она находится в подчинении у этого чёрта. Значит, портал организовал не он. Не может же слабая женщина открыто выступать против своего шефа. Отсюда вывод – есть еще одна сторона проблемы, о которой я ничего не знаю. А вот проблема, напротив, слишком хорошо знает и меня и все о моих действиях. Знает о ней и Майкл и для него гораздо лучше, если меч находится в моих руках, чем у другой стороны. Так, а что мы можем сказать об этой самой «стороне»? Абсолютно ничего, за исключением признания больших возможностей. Открыть портал в нужном месте, в нужное время и ни секундой позже. Если судить по моему опыту, то уровень подготовки и проведения оперативных мероприятий в этой неизвестной организации на несколько порядков выше, чем у нас. Подведя итог можно себя поздравить с обретением двух противников, от каждого из которых, сломя голову убежала бы армия «зеленых беретов» с государственным аппаратом в авангарде. Будем тешиться надеждой, что это все-таки противники, а не враги, и принимать радикальное решение по поводу моей скромной персоны, не намерены. Во всяком случае, пока не намерены. Хорошо, хоть Арлетта на моей стороне, а где она, там и ее подружка. Или сестричка. Их там сам чёрт не разберет. Но такая поддержка откровенно радует. Пожалуй, пора прекращать с умозаключениями, которые основаны на таких же пустых и ничем не подкрепленных рассуждениях. Надо поговорить с Алей, она же меч подарила, значит, есть у нее какая-то причина. Возможно, ей помощь нужна. Вот под этим соусом и попросим информацией поделиться».

Леший вернулся на кухню, где скорее по привычке, чем действительно желая опохмелиться, выпил бутылку пива. Угостил кусочком сосиски кота и, посмотрев на его удивленную морду, тяжело вздохнул и вернулся на веранду, не забыв прихватить упаковку пива и огромный пакет с чипсами. Он никогда не страдал от одиночества, но сейчас оно раздражало. Хотелось, чтобы кто-нибудь был рядом, пожалел, успокоил и все объяснил. Но рядом никого не было. Женщины уехали и возвращаться, похоже, не торопились. Да и хотел ли он их видеть, то же вопрос. Поговорить с Арлеттой было необходимо, но необходимость не всегда бывает желанной. Оксана? Приятный, красивый, умный, но случайный человек, которого впутывать в этот непонятных масштабов конфликт, не хотелось. Подумал о жене и вздохнул. Он очень по ней соскучился, ему не хватало ее присутствия и ощущения того, что рядом есть тот, который тебя всегда поймет и не предаст. Но тому, что она и сын сейчас отдыхали в деревне, Алексей был рад. Главное – это их безопасность, а рядом с ним – это большой вопрос. Прокрутив в голове всех, с кем бы он мог поделиться своими мыслями и обсудить произошедшие события, он пришел к неожиданному и слегка психически ненормальному выводу. Единственной подходящей кандидатурой был «Старый». Пусть он не говорит, но явно все понимает и лучше других осознает подводные течения случившегося.

Он вытянул руку и позвал своего друга. Ладонь осталась пустой. Чувствуя, как покрывается холодным потом, он позвал еще раз и, не дождавшись результата, бросился на кухню. Меч лежал там, где он его оставил, но никакого сияния не было. Красивый, блестящий, с причудливым узором клинок и рукоять без всяких украшений. Но металл был мертв (или не жив). Леший не знал, как это выразить, но сути это не меняло. Он взял его в руки, провел по клинку ладонью, поднял и покрутил над головой. Никакого результата это не принесло. Меч был безучастен к происходящему. В какой-то книжке он читал, что хозяева такого волшебного оружия в экстремальных случаях поят его своей кровью. Леший без раздумья сжал ладонь на лезвии. Тоненькая красная струйка побежала по металлу, неторопливо густея в теплом воздухе. Достигла кромки и размеренно закапала на кухонный стол. Все было без толку. Он выругался, помянув добрым словом сказочников-специалистов, положил меч и пошел к машине за аптечкой. Перематывая ладонь и вытирая капли крови, думал о том, что слишком часто стал заниматься такими вещами в последнее время. Отогнал угрюмую мысль, что это только начало, уселся на стул, уперся подбородком в лакированную столешницу и с тяжелым сердцем принялся изучать красивую узорчатую сталь. Сидел он так довольно долго с пустой головой, беспокойным взглядом, пытаясь понять, что он должен сделать. И решение пришло: откуда, как, не это было главным. Вдруг, даже неожиданно для себя, Алексей начал искать изумрудные искорки. Не в самом мече, а везде, и не глазами, а каким-то шестым чувством, так же, как он это делал, отыскивая путь меча, уходящего в портал. И они нашлись, точнее нашлась. Она была одна, маленькая, глубокая и очень яркая. А вокруг нее, словно умирающая лава, накатывали темно-красные хищные тяжелые хлопья. Он продрался сквозь это жрущее все живое на своем пути тепло, дотянулся до отблеска зеленой горошины и рванул на себя. В голове взорвалось изумрудным всполохом и, под звенящий колокольчиками детский голос, он потерял сознание.

15

В себя Алексей пришел на знакомом диване. Тело было легким, а голова светлой. Открыл глаза и принял вертикальное положение. Вся комната переливалась зелено-изумрудным мягким успокаивающим светом. Он вздохнул полной грудью и улыбнулся. «Старый» был в руке, значит, все было хорошо.

– Алеша, ты как, живой?

Голос Арлетты был взволнованный и, как ему показалось, немного испуганный.

– Ага. Который час?

– Около восьми. Это что, так актуально? Что у тебя здесь произошло?

Она практически кричала.

– Не знаю, но сейчас, похоже, все замечательно.

Он посмотрел на стоящих перед ним женщин и непроизвольно улыбнулся. В свечении клинка они обе были похожи на мертвенно бледных, перепуганных, но очень красивых представительниц потусторонних сил.

– Какие все-таки вы, девчонки, симпатичные. Давно тут стоите?

– Как на диван тебя перетащили, так и стоим, дышать боимся. Оксана хотела «скорую» вызвать, но я не дала.

– «Скорую»? Все так плохо?

– Плохо? Возвращаемся довольные и счастливые, с кучей подарков и всяких вкусностей, а ты на кухне валяешься. Весь скрюченный, твердый как камень, лицо черное, с пеной на губах. Как, по-твоему, это плохо? Оксанка с перепугу над тобой все известные молитвы перечитала.

– Да нормально все.

– Я вижу, что все нормально, припадочный ты наш. Хочешь, фокус покажу?

Она подошла и, намотав на руку платок, взяла меч и понесла его из комнаты. Леший пошевелил пальцами. Ладонь не болела, похоже, порез зажил.

– И вот так постоянно.

Меч снова был в руке, а он его не звал.

– Я четыре раза пробовала его у тебя забрать. Не успевала глазом моргнуть, а ты у нас вновь при оружии.

Он положил «Старого» на диван и сделал пару шагов вперед. Меч снова с легким щелчком  возник в руке.

– Здорово, конечно, а как я так ходить по улице буду?

Арлетта хмыкнула, Оксана, с благоговейным видом, пожала плечами. В общем, вопрос повис в воздухе. Он зачем-то вытер лезвие о штанину, еще раз улыбнулся и сказал:

– Оксана, у тебя такой замечательный кот, только не жрет ничего. Я его пытался сосиской накормить, отказался.

– Он у меня на специальном корме сидит. Давайте и мы перекусим, или выпьем. А то меня слегка колотит.

 Все молча согласились, и через некоторое время они сидели за наскоро накрытым столом в беседке, где Леший с удовольствием потягивал пивко, а дамы залечивали душевные раны с помощью французского коньяка. Во дворе чего-то не хватало. Осознав чего именно, Леший, оторвавшись от пива, удивленно спросил:

– А где моя развалина?

– Ее в автосервис увезли, пообещали, что через неделю будет как новенькая. Деньги я заплатила.

Он поперхнулся.

– Оксана, я не смогу отдать быстро. Месячишку потерпишь?

– Не надо. Будем считать это моим маленьким вкладом в вашу борьбу.

Он поперхнулся еще раз.

– Вкладом куда?

– В борьбу сил света против сил зла.

Голос Оксаны звучал торжественно, а глаза блестели то ли от возбуждения, то ли от выпитого коньяка. Арлетта, скромно потупив глазки, жевала ветчину, изображая святую невинность.

– Не смотри так на Алю. Она ни в чем не виновата и почти ничего не рассказала. Я сама обо всем догадалась.

– Спасибо, конечно, но силы добра себе такого позволить не могут. Долг отдам. Оксаночка, ты не могла бы нас оставить на некоторое время, срочно нужно обсудить, как разобраться с одним кощеем.

 Оксана уходила неохотно, но с полным осознанием своей причастности к великим, хоть и страшным событиям. И, возможно, она была полностью права. Леший провожал ее долгим взглядом, фигура у нее была просто замечательная.

– Ты вот так на одиноких женщин без толку не смотри, не береди душу. И учти, за эту кошечку я тебя до смерти закусаю.

В ее устах это действительно звучало угрожающе.

– Не смотри, не смотри. А сама при знакомстве такие взгляды бросала, мне стыдно было.

– Я женщина свободная. На кого хочу, на того и смотрю, и это ни кого не касается. Может быть, пояснишь, что здесь с вами случилось?

Меч, наконец, оторвался от руки и теперь мирно лежал на столе, освещая сгущающиеся сумерки.

– Случилась маленькая неприятность, но мы ее преодолели. Алечка, учитывая нашу духовную близость, не могла бы ты откровенно рассказать все, что знаешь о мече, и зачем его мне подарила. Мне так проще будет понять, чем я могу тебе помочь или что я должен для тебя сделать.

– Духовная близость – это хорошо.

Она запустила руку ему в волосы и нежно поцеловала в краешек губ. Затем резко отстранилась и пересела на другой край стола. Выудила из его пачки сигарету, прикурила и, около минуты, молча пускала кольца.

– Я не знал, что ты куришь.

– Я тоже.

Еще одно колечко.

– Вкратце история такова. Наш клан воюет постоянно. Воюет давно и долго. Собственно ни я, ни мои родственники, ничего больше делать не умеем. Но делаем это хорошо. Этот меч принадлежит моей семье. Принадлежит уже очень давно. Взят был в бою или как трофей, этого никто не помнит. Раньше у него было имя. Но это имя никто из нас не знает. Может быть, знали раньше, а сейчас забыли, в общем, имя утрачено. Меч обладает большой силой и большими знаниями и должен отдавать их своему владельцу. Воин с этим мечом в руке, непобедим и подобен богу. Так по легенде. Как на самом деле, никто не знает, потому что никто за последние четыре тысячи лет его владельцем не был. Меч живет своей жизнью, а моя семья является его хранителем. Мы оберегаем его, защищаем от наших врагов. И ждем, и ищем того, кто сможет взять его в руку и повести нас в бой. И если найдется такой человек, или не человек, он будет править моим народом. Меч не терпит рядом с собой другого оружия, оно ржавеет и портится. А еще он не может без людей. Если не чувствует человеческого тепла, он умирает и иногда его надо кормить. Но чаще – кормится сам. На моей памяти шестеро пробовали им овладеть. Шестеро лучших из нашего клана. Каждый из них стремился к власти и подвигам. И все они погибли. Меч выпил каждого из них, они высохли буквально за считанные мгновения. Умерли быстро, а легко ли не знаю, но род гордится их подвигом. Потому что смерть их не бесполезна, каждый их них отдал свою силу, опыт и знание клинку, и сделал его сильнее. И пришедший вслед за ними, и взявший меч в руки будет пользоваться их силой, знать то, что знали они, применит их опыт в борьбе с врагом. Но желающих испытать себя не было довольно долго, а у клинка стало тускнеть сияние. По этому хранителями было принято решение дать его в руки чужаку, от которого толку мало, но для меча полезно. И мы с сестрой принесли его тебе, но если честно, она сомневалась, сможешь ли ты помочь мечу. Я ни о чем не думала, просто выполняла приказ хранителей. А вот как все вышло. Смотрю на тебя, и думаю: «Неужели это тот, кого мы ждали тысячелетиями?». Я как подумаю, что ты наш вождь, мне смешно становится. Какое там почтение и почитание. Когда я представляю тебя верхом на дворке, у меня от смеха икота начинается. И если я такое чувствую, что скажут наши старейшины и лучшие воины? Когда Оки рассказала о случившемся семье, нас едва не прокляли. Ничего не знающий и не понимающий чужак, которому абсолютно безразличны мы все, наше дело и наша война. Я надеялась, что ты умрешь на острове, а ты выкарабкался, живешь, не тужишь. Из портала такой коридор сотворил, что он у меня под ногами открылся. Меч к тебе в руку сам прыгает, и ты не высыхаешь, а такого сияния я никогда не видела. Не понимаю, кто ты такой. И себя не понимаю. Не знаю, что мне делать дальше. Семья, с утратой меча, лишилась всех своих привилегий. Никто из клана не сказал, что миссия исполнена. Все посчитали, что меч утрачен. Ты понимаешь, чем это грозит тебе?

Он понимал. Если меч нельзя вернуть при живом владельце, то можно забрать у трупа. Оторвут башку и вернут меч в привычное место. Он так и представил себе «Старого» на бархатном нарядном постаменте, свою голову на соседнем колу, и огромную кучу радостных зубастых колобков, ревущих в одну глотку: «Смерть врагам народного волеизъявления». Во весь рост вставала новая сторона проблемы, которая выражалась в непонятном, но очень большом количестве прирожденных убийц, каждый из которых почел бы за честь отправить к праотцам его самого, а может и всех его родных тоже.

Он посмотрел на Арлетту. Та молча добивала третью сигарету и как всегда была прекрасна.

– Знаешь, Алечка, мне все больше и больше начинает нравиться наш, любящий драгоценности общий знакомый. Оказывается, он меня пытался все время защитить и спасти от таких коварных женщин. А я его матом крыл, неблагодарный.

– Он наемник.

Она брезгливо поморщилась.

– Он сделает все, за что заплатят, и для того, кто заплатит.

– А ты просто образец чистоты и порядочности.

Она посмотрела исподлобья и выпустила ему в лицо струю дыма. «Похоже, переборщил. Надо сбавить обороты. Нельзя так обращаться с единственным источником информации». Он улыбнулся как мог дружелюбнее в такой ситуации.

– Прости меня, пожалуйста, колобок ты мой колючий. Ты меня столько раз выручала, а я просто скотина неблагодарная. Тебе тяжело сейчас, но и меня пойми. Я же абсолютно не собирался кому-либо мешать жить и тем  более влезать в ваши внутрисемейные дела. Просто случай. Вы, наверное, не учли, что меч мог выковать именно человек, и именно из нашего мира. А у нас и люди, и сам мир имеют кучу недостатков или, для благозвучности, индивидуальностей.

Арлетта напряглась, это было заметно даже внешне. Начиная фразу, Алексей не знал, чем ее закончит, но то, что он сказал, было очень похоже на правду. Это племя великих воителей, скорее всего, презирало всех мастеров и ремесленников, считая их второсортными, хоть и необходимыми существами. А кто мог сделать меч? Только мастер, человек не войны, а труда, ремесла и искусства. А если это был человек, то и делал он свои вещи именно для человека, а не для нелюдей. Им бы помнить, чья рука держала клинок в последнем бою, так нет же, вычеркнули из памяти имя презренного врага. Все это молнией промелькнуло у него в голове и принесло успокаивающее злорадство. Наверное, о чем-то подобном размышляла и Арлетта, больно лицо у нее было серьезное и отсутствующее.

– Аля, можно еще один вопрос?

Ответа не было, но он посчитал, что согласие получено.

– Мне Майкл чемодан денег оставил. Вроде, разрешил пользоваться. Их тратить можно или нет? Как в вашем мире товарно-денежные отношения происходят?

– Когда отдавал, сказал что безвозмездно?

– Нет. Сказал «пользуйся». Просил внутреннего согласия на передачу ему меча.

– Внутренне согласие значения не имеет. Важны реальные действия, но если начнешь деньги тратить, будешь ему должен. А долги нужно отдавать всегда и везде. Причем, тебе нужно учитывать, что ему материальные ценности не интересны.

– А если я их потеряю или Оксанке, допустим, оставлю для организации какого-нибудь благотворительного фонда по содействию «силам света» в их вечной борьбе.

Она удивленно вздернула брови.

– Это не достойно воина. Ростовщиков я презираю.

– Ну, спасибо за консультацию.

Леший поднялся и, насколько мог нежно, поцеловал ей руку.

– Я, пожалуй, домой пойду. Завтра на работу, а мне еще уборку делать надо. После вашего первого визита столько мусора в квартире осталось.

Он благодарно и нежно улыбнулся, вышел из беседки и пошел к воротам, чувствуя затылком тяжелый пронизывающий взгляд своей собеседницы.

16

Алексей шел по ночной, освещенной редкими фонарями улице хмуро, смотря на встречных прохожих. Его буквально бесило от своей тупости. «Это же надо быть таким идиотом. Сколько лет в конторе всякое дерьмо разгребаешь, а, оказывается, все так же по-детски доверчив. Как говорится, «тридцать лет – ума нет, и не будет». Его легко и непринужденно пытались принести в жертву древнему божку или тому, что они считают своим богом, а он нюни распустил. Начал считать это существо чуть ли не своим единственным другом, бедным и несчастным. Мол, она хорошая, это ее злой черт заставляет всякие гадости творить, а на самом деле – девочка добрая и пушистая. Кактус летающий. А я-то хорош. В драку с ящерами влез без раздумья. Шкурой рисковал, их спасая, и ткнулся со всего размаха лбом о стенку холодного расчета и равнодушия. Очень плохо и неприятно чувствовать себя использованным по полной программе, причем опять же, исключительно по собственной глупости. Злость кипела и искала выхода.  Он редко бывал в таком состоянии, и всегда это заканчивалось всякими неприятностями. Он либо напивался до бессознательного состояния, после чего следовали долгие разговоры с женой и ее плач. Либо выслушивал суровые отповеди в кабинете начальника, с последующими оргвыводами и лишением и без того урезанных премиальных. Последние два года подобных казусов не случалось: то ли злиться было не на кого, то ли сдерживался каким-то образом. Но супруга все равно встречала настороженным взглядом, когда он приходил домой в неурочное время.