Текст книги "Вечное Солнце Припяти"

Автор книги: Александр Юрин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)

Я киваю. Направляюсь к фургону. Осторожно карабкаюсь на крышу. Поднимаюсь во весь рост… Какое-то время смотрю на побелевшие пальцы. На приставшую к ним краску. Вспоминаю, что Волков советовал всё делать в перчатках… Что ж, бывает и так. Особенно поутру…

Смотрю в указанном направлении. Над далёким лесом и впрямь что-то возвышается… Расплывчатое и неясное. Подношу бинокль к глазам. Какое-то время ничего не вижу. Понимаю, что просто трясутся руки. Упираюсь локотками в рёбра, стараюсь сосредоточиться на поиске цели…

Вот она!

Загоризонтальная радиолокационная станция «Дуга». И впрямь, совершенство и величие советской инженерной мысли! Издалека конструкция напоминает обычную «сетку», как в народе обзывают активную антенну, используемую для приёма более чёткого телевизионного сигнала. На её сеточную часть…

Вглядываюсь ещё пристальнее. Вижу неоднородную структуру вибраторов – они расположены в шахматной последовательности, отчего антенны уже больше похожи не на «сетку», а на паутину некоего сказочного создания, вид которого неподвластен человеческому воображению… От подобных ассоциаций становится как-то не по себе. Я стараюсь себя «не накручивать» – это только дополнительная тряска рук и новая чехарда в голове… Подумать только, этой ночью мы проходили буквально в двух шагах от великой мощи, оставленной внутри «Зоны» в качестве музейного экспоната… А так же, идейного вдохновителя создателей компьютерных игр. Обидно, но ничего уже не изменить.

«Дуга», как величайшее естество, потеряна не только для меня одного…

Отрываюсь от бинокля. Какое-то время просто прислушиваюсь к собственным эмоциям. Ничего нет. В голове прежний гул, на который я поначалу не обратил внимания. Что это? Работа далёкой РЛС? Или простое воображение?..

Ведь РЛС давно снята с боевого дежурства.

Злобно трясу головой. Разворачиваюсь в другую сторону. Какое-то время рассматриваю поселковые улочки. Точнее холмики, про которые рассказывал Волков… «Западный след» совсем рядом. Копачи – погребены. Осталась лишь чудом уцелевшая база МТС. Стараюсь стряхнуть с плеч апатическую жуть – она будто подкралась сзади и сомкнула на моей груди леденящие объятия…

Снова и снова подношу бинокль к глазам. Я знаю, что должен запомнить эту картину на остаток жизни! Пусть она и неприятна, пусть поражает рассудок, пусть просто ужасает – всё равно она часть воцарившейся реальности! Здесь и сейчас, её нужно просто принять, как есть! Не более…

Пытаться постичь не стоит – станет только хуже.

Поднимаю взгляд над горизонтом. Смотрю на трубы АЭС. Когда-то там жил мирный атом, который в один прекрасный день не пожелал ходить в узде и дальше. Он возжелал, чтобы подчинялись ему!.. И люди были вынуждены склониться перед лицом неизбежности. Мы до сих пор никто иные, как рабы! Мы вынуждены приспосабливаться, а не приспосабливать… Подчиняться, а не подчинять… Разгребать грязь, а не сеять её повсюду, как привыкли делать там, в другом мире…

Я понимаю, что царящий тут зверь, имеет интеллект, в разы превосходящий интеллекты всех Эйнштейнов и Хоакингов, вместе взятых! Он совершенен и могуч. Он не имеет аналогов, как не имела их в своё время ЗГРЛС «Дуга»!

Сама станция, обнесённая манипуляторами башенных кранов, больше похожа на оперируемого пациента. Мне даже кажется, что я вижу его больное сердце… Его пытаются реанимировать, но ничего не выходит: пациент скорее мертв, чем жив… В этом случае нужно просто зашить грудную клетку и попытаться обо всём забыть.

Самое сложное, рассказать «родственникам» всё как есть…

Точнее – было.

Смотрю на север. Где-то там Припять – до неё уже рукой подать, хотя и не видно. Мешают высокие деревья – жалкие останки легендарного Рыжего леса. За ними – железнодорожные пути, пресловутый «Западный радиационный след», последний охраняемый периметр… Что дальше?

Понятия не имею…

Какое-то время просто смотрю на поблескивающее серебро утреннего неба. От бесконечной бирюзы темнеет в глазах – я с трудом сохраняю равновесие. Бросаю прощальный взор на объект «Дуга». Затем спускаюсь вниз и возвращаюсь в ангар.

Волков греется на корточках у огня. На «буржуйке» уже две порции перловки. Я принюхиваюсь. Сквозь душный дым всё же различаю благоухание разогретого завтрака. Чувствую, как текут слюнки.

Волков смеётся:

– Ты как собака Павлова сейчас… Точь-в-точь.

Я усмехаюсь в ответ. Одной ногой пододвигаю кособокий табурет.

– Ты тут всегда ночуешь?

– Да. Здесь очень удобно, если откинуть сопутствующий «комфорт»… Ну, ты меня понимаешь…

– Понимаю.

– Это не моё место. Тут останавливаются все нелегалы «Зоны». Это, так сказать, последний форпост на пути в Припять… Как правило, спят часов до двух ночи. Потом идут вдоль дороги, через мост, потом вниз, по путям… Там проще всего на улицу Леси Украинки выйти… На вот, пока не остыло.

Волков берёт одну порцию, втыкает в неё ложку, протягивает мне.

В моём сознании то и дело повторяется рекламный слоган: «Даже ложка стоит!..»

Я благодарно принимаю ароматную пищу. С трудом сдерживаю эмоции – этот запах я не ощущал со времён службы в СА… Упаковка обжигает пальцы, но я всё равно какое-то время держу её в руках – просто так. Потом ставлю на колени, пытаюсь сквозь кожу и ткань «Тайвэка» впитать приятное тепло. Машинально спрашиваю первое же, что приходит на ум:

– Эта Леся Украинка… Чем она знаменита?

Волков вздрагивает. Смотрит на меня как на имбицилла.

– Я думал, вас там, в институтах, учат истории…

– Вообще, учат. Но не так же углублённо. Я имею в виду, что некоторые личности преподносятся мимолётно, как сопутствующий фон, чтобы было легче поверить, что то или иное событие действительно было… Так проще понять и осознать прошлое – когда в нём существует жизнь, населённая реальными историческими персонажами.

– Это точно. Я хоть и не учился в подобных заведениях, но верю тебе на слово… Её настоящее имя – Лариса Косач. Дочь писательницы и юриста… Последний, надо сказать, тоже баловался сочинительством и живописью. Я именно поэтому и удивлён, что она тебе неизвестна… Вроде они все писатели были.

– Да. Как-то я мимо всего этого прошёл…

– Ну так вот… Родилась, кажется, в тысяча восемьсот семьдесят первом… Уже в пять лет начала сочинять музыку, позже – писать стишки… В общем, вундеркинд, если по-нашему называть. Правда, сделать музыкальную карьеру не вышло. Не сложилось… Она там чем-то серьёзно переболела… Кажется, туберкулёз кости. Ей операции делали очень сложные… Покалечили руку. Как-то так… Но писать она могла. В двенадцать лет даже начала печататься!.. Попутно продолжала лечиться. Но всё бес толку… Потом ещё почки отказали. Умерла в тысяча девятьсот тринадцатом, кажется в Грузии… Похоронена в Киеве.

Волков умолкает. Принимается за перловку. Я внимательно слежу за выражением его лица… Что это? Он что-то чувствует. Я тоже чувствую – меня разрывает любопытство! Я даже забываю, что голоден.

– Тебе нравится её поэзия?

Волков давится кашей. Тут же нацепляет на уши маску безразличия.

– Вовсе нет… Я даже ничего из неё не читал.

Странно…

– Тогда откуда такие углублённые познания о её биографии?

Волков молчит. Думает. Чтобы сбить меня с толку отправляет за щеку вторую ложку. Притворяется, что горячо. Скалится. Медленно жуёт.

Я понимаю, что бесполезно из него что-то вытягивать: если не захочет сам, всё равно не расскажет.

Волков всё же отвечает:

– Я ведь жил в Припяти. В маленьких городках, подобных ей, люди обычно знают, именами каких людей названы проспекты и улицы. Это в мегаполисах, бессчётные линии, стриты, авеню… Плюс стандартный набор, тип Ленина, Есенина, Мира и прочего…

– Ну да, что-то я снова не сообразил… Точнее не додумал. Похоже всё дело в свежем воздухе. Он как-то одурманивает.

– Это верно… Только не такой он тут и свежий, как кажется на первый взгляд… Как и не является правдой то, что я только что сказал…

– В смысле?

– В прямом. Просто на улице Леси Украинки… жил мой лучший друг.

– Это тот самый, про которого ты уже упоминал? Которому было дано неведение?..

Волков просто кивает и отправляет за щёку третью ложку. По тому, как он жуёт, понятно, что данная дискуссия закрыта.

Вздыхаю и спрашиваю, чего же такого страшного представляла в те годы «Дуга».

Волков тут же оживляется – он рад, что я самостоятельно отстал от неугодной ему темы.

– Среди людей ходили слухи, будто станция – это военный психотропный излучатель, действие которого испытывается на жителях Припяти и близлежащих сёл…

– Вон оно как… Если честно, не думал, что подобные страхи были доступны советскому мышлению… Вот я как-то за собой ничего такого не припоминаю.

– Выходит, что были. Тем более здесь. Сам посуди… Объект засекречен. Он рядом, но недоступен. Плюс ко всему такая махина над лесом возвышается! Так что хочешь-не хочешь, станешь себя накручивать! А что касаемо детей, тут и вовсе, эмоциям не было предела. Помнится, из «Сказочного» туда толпами бегали…

– Из «Сказочного»?

– Да. Это пионерлагерь на Уже, рядом с Иловницей. Приезжие мальчишки просто с ума сходили!.. В очередь выстраивались, чтобы хоть одним глазком взглянуть на «излучатель»! Дети, что с них взять…

– Это уж точно.

Волков как-то странно меняется в выражении лица – похоже, снова с чем-то борется.

Я осторожно надавливаю:

– И ты бегал?

Он вздрагивает. Отрицательно качает головой.

– Нет. Не успел… – Он снова сопит, как и всегда, когда нервничает. – Плюс ещё один занимательный момент.

– Что за момент?

– Её можно было услышать. – Волков откладывает пустую упаковку, улыбается, трёт салфеткой ложку, следит за моей реакцией.

Я с трудом сдерживаю любопытство. Постепенно понимаю, что меня снова уводят от чего-то сокровенного… Тем не менее, стараюсь не выдать собственного недоверия – пытаюсь понять смысл предложенной Волковым игры.

– Слышать? Как это?

– Там всё дело в частоте… Точно не знаю. Станцию можно было услышать в радиоэфире. Она стучала.

– Стучала?

– Да, что-то вроде того… На Западе её прозвали «Russian Woodpecker».

– «Русский дятел»?

– Ну да. Ты же знаешь этих америкосов. Всё обделают на свой лад.

– Наверное, ты прав. – Я откладываю недоеденную кашу. Она слишком сухая. Хочется пить. – «Дугу» закрыли из-за аварии?

Волков кивает. Машинально протягивает мне кружку воды. Я благодарно киваю. Волков начинает собираться. Попутно договаривает:

– Тогда, да… Сейчас же время загоризонтальных станций слежения умерло. Современные ПРО намного эффективнее. Так что гнездо «Русского дятла» разорили бы, даже не случись катастрофы… В нём больше не было надобности.

Я киваю. Отчего-то снова становится грустно. Былое величие Союза и впрямь кажется эфемерным… Да, оно огромно, да поражает воображение, однако видеть всю это мощь вот такой: покинутой и законсервированной на тысячелетия – как-то дико! Ведь когда-то она и впрямь могла предупредить огромный Союз о надвигающемся апокалипсисе. Злобный атом, притаившийся в недрах крылатой ракеты, ничем не отличается от того хищного зверя, что слизнул Копачи… Он такой же непокорный, строящий собственное мировоззрение на основе ядерного распада. Его можно лишь уничтожить! Договариваться просто глупо, потому что это и впрямь сатанинское отродье, способное на любую подлость!..

Стоп! Я понимаю, что мне не нравится пауза перед последней фразой Волкова… «В нём больше не было надобности…» Что это? Констатация факта или что-то ещё?.. Не будь паузы, я бы не обратил на это внимания… А так… Волков чего-то не договаривает. Он шутит, даёт намёки, пытается сблизиться – прощупывает. Но для чего? Что ему от меня нужно? Ведь он никого до этого не водил… Спросить в открытую? Нет, не стоит. Посмотрим, что будет дальше… Главное, держать ухо востро.

Я поднимаюсь и тоже начинаю собираться.

Выходим спустя пятнадцать минут. Идём вдоль трассы. Волков постоянно оглядывается. Явно нервничает. Как выходит на деле – не зря. Спустя пять мину, по трассе проносится серенький микроавтобус. Застываем среди деревьев. Молчим, лишь переглядываемся. Волков жуёт губы. Замечает, что данный участок разумнее всего преодолевать по темноте.

Ну да ладно, авось прорвёмся!

Я спрашиваю, что это за микроавтобус.

Волков отмахивается – гидробиологи. Схватить может и не схватят, но что донесут кому надо – без сомнений!

Снова идём.

Вокруг огромные ели и сосны. Волков говорит, что это уже Рыжий лес – его южные рубежи зверь не тронул. Я машинально представляю, как бы это всё выглядело в ярко-коричневых тонах… Надо думать, ужасающе. Это нужно видеть самому. Представлять и описывать просто глупо… Пытаюсь вспомнить картинки двадцатисемилетней давности, размещённые в «Гугл».

Да, это нужно видеть…

Волков постоянно смотрит на дозиметр. Я понимаю, что слышу писк часов… Причём уже давно… Они запищали, как только мы вышли из Копачей… Волков посоветовал просто идти побыстрее и накинуть капюшон. Что было дальше?..

Я просто привык к писку. Он сделался чем-то сопутствующим…

Я понял, почему у «самосёлов» отсутствует страх перед радиацией. Вернее он наверняка есть, но он такой же, сопутствующий, что и писк моих часов… Потому что в данный момент он ни на что не влияет.

Смотрю на свой дозиметр. Чувствую, как шевелятся волосы на голове.

300 мкР/час и растёт.

Волков продолжает ускоряться.

Преодолеваем не то болото, не то ручей. Под ногами хрустит лёд. Я снова тону. Волков постоянно торопит. Я понимаю его опасения, но ничего не могу поделать. Растревоженные мозоли сопровождают каждый шаг вспышками боли. Я помню, что в подобных случаях нельзя останавливаться… На что бы ни походили стопы – нужно идти! Остановка, как правило, влечёт за собой лишь дополнительные эмоции…

Особенно при попытке двинуться дальше…

Внезапно выбегаем на открытое пространство!.. Вот оно! Я стараюсь сдержаться, чтобы не закричать как восторженный ребёнок. Передо мной огромное поле. Вдалеке раскачиваются подёрнутые инеем берёзки… На поле лёд. Кое-где торчат миниатюрные ёлочки и берёзки – они словно вросли в ледяную корку…

Точнее не вросли – наоборот, она их породила!

Я с трудом сохраняю равновесие. Поток эмоций просто сводит с ума! Я отчего-то вспоминаю свои кошмары… Тут же отмечаю, что уже не помню, когда видел их в последний раз… Не помню. Здесь я сплю вообще без снов.

Волков тянет за собой. Попутно указывает рукой направо…

Я заставлю ноги двигаться. Боль за потоком эмоций нехотя отступает. Я понимаю, что лишь на время. Смотрю, куда указывает Волков… Снова вижу АЭС… Высокие трубы, молчаливые краны, кособокие ели… В руках «бесится» дозиметр. Я смотрю на него, как на что-то иррациональное… Будто оно существует, лишь пока я его вижу, как и то, что именно я вижу.

1500 мкР/час и растёт.

Я стараюсь не вспоминать формулы зависимости Греев от фона. Я понимаю сейчас лишь одно: меня бомбардируют невидимые джоули, сообщая клеткам тела умопомрачительную энергию, под воздействием которой молекулы начинают распадаться на ионы…

Я распадаюсь, медленно, но верно!

Меня – переваривают.

Нас – переваривают.

Волков кивает, будто снова понимает меня без слов…

Это – «Западный след». Именно в этом направлении вырвался зверь.

Доходим до железнодорожных путей. Пересекаем. Волков указывает направо – там легендарный мост. Тот, что именуют «Мостом смерти». Налево – станция Янов. Она же – «Поле чудес».

Янову досталось больше всего. Если идти вдоль путей на запад, можно и впрямь увидеть много чудес…

Волков усмехается, из-за чего я не совсем его понимаю.

За путями разросшийся кустарник. Углубляемся в него. Минут через пять я уже вижу Припять. Я даже могу к ней прикоснуться…

Перед нами материализуется заросший рынок на окраине города… Я смотрю на треугольные навесы, под которыми некогда бурлила жизнь. Страшно. Под ногами вспучившийся асфальт. Сквозь него пробиваются сосенки и берёзы…

Идём дальше. Выходим на асфальтированную дорогу. По обочинам растут исполинские сосны… Одно дерево сломано и преграждает проезд. Я словно в фильме ужасов! Ночью у этого дерева можно от страха испустить дух!.. Особенно если услышать кого-нибудь из местных зверят!

Машинально оглядываюсь. Пытаюсь разыскать взглядом дома.

Волков усмехается. Это дорога на Янов. Мы ещё не в городе. Но проспект Энтузиастов и улица Леси Украинки совсем рядом… Как и южное КПП, на въезде в город. Он садится на массивный сук и переводит дух. Я сажусь прямо на асфальт. Лишь сейчас понимаю, что мне не хватает воздуха… Перед глазами вьётся «мошкара». В висках – артиллерия. Сердце, подобно тамтаму… Пытаюсь проглотить горечь… Понимаю, что её лучше отхаркнуть. Хотя и это получается не сразу…

Волков смотрит на дозиметр.

Здесь всего 60 мкР/час…

Я тут же скидываю капюшон и расстёгиваю «Тайвэк». Мне нужен воздух! Волков следует моему примеру…

Спустя пятнадцать минут возобновляем движение. Обходим рухнувшее дерево и движемся на юго-запад. Фон снова медленно растёт. У заросшей остановки он достигает 90мкР/час…

Резко сворачиваем на север. Дворами выходим на улицу Леси…

Вот она, Припять.

На часах полдень…

Сентябрь 1985 г. Украинская ССР. Чернобыльский район. Припять.

«2 сентября, понедельник.

Здравствуй, дневник!!!

…Прости, что я тебя бросила! Ты даже не представляешь, как я переживала там!.. Я думала, что ты не дождёшься… Как не дождётся и Славик… Но вы меня дождались!

И я так благодарна вам обоим!

По крайней мере, я отдохнула от кошмаров! Надеюсь, что их больше не будет… Хотя и знаю, что это просто нереально. Особенно если учесть всё то, что мне уже известно…

Мне очень понравилось море! Оно такое!.. Такое… Такое огромное, что захватывает дух!

(у меня его постоянно захватывает при виде воды – я это помню!!!)

…Особенно приятно раскачиваться на зелёных волнах. Вода такая тёплая, что всё внутри замирает… а кожа покрывается мурашками!.. Но это не те мурашки, что появляются от холода или из-за страха… Это что-то другое. Я пока не могу объяснить, что именно…

Мама меня вчера не узнала. Сказала, что я сильно изменилась. Дело даже не в загаре, а в чём-то ещё… Я поначалу не совсем поняла, что именно она имеет в виду, однако папа вечером, после смены, развеял все мои сомнения! Он сказал, что у меня пухлая мордашка! Они все этого так ждали!

Ждали, когда же я снова начну жить!

Я так рада, что то и дело покрываюсь мурашками! Лапка в моей груди сжимается и скользит вниз…

Мне так приятно когда она в животе!..

Вчера я весь вечер просидела как на иголках. Не могла ничего делать. Я так хотела, чтобы меня поскорее увидел Славик! Именно такой! С мордашкой!.. А ещё я хотела поскорее забрать дневник. Чтобы всё это описать! Я даже собиралась вечером сбежать к Славику, но мама сказала, что не стоит мешать людям, ведь завтра линейка – начало нового учебного года. Славик наверняка готовится. К тому же, я не должна забывать, что я женщина и мне не пристало бегать за мальчишками. Мальчишки сами должны бегать за мной.

Я не знаю… Ну какая я женщина?..

Самая настоящая трусиха!

Вот и Павлик так сказал. Но он балбес! Это и так всем известно! Всё равно я очень рада его видеть! Он ведь мой любимый Павлик!..

А о том, что было в «Сказочном» я стараюсь не вспоминать.

Странно, но мне кажется, что всё это было сном… Страшным сном, который никогда больше не повторится!..

…Сегодня понедельник. Сегодня была линейка, и Славик увидел мою мордашку!*

Пометка. Мне так нравится это слово: мордашка. Папа очень здорово придумал! Папа, я тебя люблю! Сильно-сильно, очень-очень!

Мне кажется, Славик тоже что-то чувствует, когда видит меня… Правда, сначала он так же меня не узнал… Меня вообще мало кто узнаёт, а подруги и вовсе перешёптываются за спиной…

А мне всё равно! У меня есть Славик и Павлик, а больше мне никто и не нужен!.. Вот.

Славик сказал, что я такая… Я такая… Я такая, как морковка!..

Я еле устояла на ногах! Я знаю этот стишок! Там про зайчонка, который несёт цветы своей возлюбленной! Он прыгает с ноги на ногу и всё не знает, с чего начать разговор!..

Неужели я нравлюсь Славику?! Хоть бы так! Я так этого хочу!!! Потому что и сама…

Нет! Не буду писать! И думать тоже не буду!.. А то не сбудется…

После линейки мы долго бродили по набережной, рассказывали друг другу, как провели время вдали друг от друга… Я рассказала про дельфинов. Они такие смешные… и умные. Если сделать вид, что тонешь, они тут же устремляются к тебе и толкают носами к бортику бассейна! Это так здорово! Особенно когда трогаешь пальцами их носы. Они такие… будто резиновые. Словно мячики! Я даже подружилась с одним из дельфинов… Он постоянно плавал возле меня, старался, чтобы я его заметила! А когда я отвечала взаимностью, он начинал смеяться и заглядывать мне в лицо, словно хотел что-то сказать…

Ещё у него были глаза… Про них я Славику ничего не сказала. Просто они были так похожи на ту синеву, что я видела в своих кошмарах!..

Мне кажется, этот дельфин знал обо всех моих проблемах… И он пытался меня о чём-то предупредить! Он погружался на самое дно, переворачивался брюхом кверху и замирал… Я столько раз пыталась с ним «разговаривать», но он так ничего и не «сказал»…

Скорее всего, виновата я сама. Точнее моя рассеянность. Возможно, нормальный ребёнок смог бы понять дельфина…

Я назвала его Мячиком. Он «сказал», что будет ждать…

…Славик был в восторге – он никогда не видел дельфинов в живую – только по телевизору и в учебнике по зоологии!

Но он обязательно их увидит!..

Я предложила поехать на следующий год вместе! Он согласился!

Сам Славик пол-лета проработал на стройке…

Наш город продолжает расти вместе с нами! Это так здорово! Как и то, что Славик смог самостоятельно и честно заработать настоящие советские рубли!

Он молодец! Он настоящая опора для таких, как я…

Остаток вечера мы сидели на дебаркадере в заливчике Припяти и любовались закатом.

Дебаркадер – это плавучая пристань, стоящая на понтонах. Я сама не знала, что это такое… Вернее про пристань знала, не знала только, как она по-научному называется! Даже на руке записала, чтобы не забыть! Славик умный!

Такого бы мальчика, каждой советской девочке!

Мне кажется, что я таю…»

«5 сентября, четверг.

Сегодня я была на приёме у врача. Раньше я как-то не придавала этому особого значения… Теперь же – это просто пытка! Особенно момент ожидания!!! Я не видела его уже больше двух месяцев, однако в мельчайших подробностях запомнила эту крысиную мордочку… Фу!.. Мне так жутко. Я готова снова переболеть фолликулярной ангиной, лишь бы оставаться дома и никуда больше не ходить…

Он снова смотрел на меня, как на сыр в мышеловке…

Они хотят меня заполучить!.. Но отчего-то не могут! Я это ясно вижу.

Он поинтересовался, как я отдохнула. Я сказала, что хорошо… Он тут же спросил, что мне запомнилось больше всего. Я открыла рот и чуть было не выдала про Мячика!.. Какая же я глупая!!!*

Пометка. Мне нельзя выдавать имена друзей!

Мне сделалось совсем плохо. Он это понял. Стал давить сильнее. Он читал отчёты Шевченко. Он знает, что я как-то или чем-то стимулирую собственное сознание. Он хочет знать, что именно я делаю. Потому что это очень важно для всей страны!.. СДВГ практически неизлечим, а я ему успешно противостою без лекарств и каких-то других медицинских процедур!..

А ведь и впрямь…

Я должна всё рассказать! Тогда тысячам детей, подобных мне, будет дан шанс зажить нормальной жизнью!.. Ведь я не сама до всего этого додумалась!..

Шевченко со мной тоже поделился… И благодаря его стараниям, я обрела новую жизнь… Я почувствовала, каково это – быть счастливой.

Я окончательно растерялась…

Напоследок он спросил, понимаю ли я его и уставился мне в лицо.

Я смотрела на него и понимала, что он с неимоверным трудом сдерживает улыбку…

Да, он врал! Они не собирались никого лечить! Им просто снова нужно сделать меня рассеянной… Но они не знают как!

Я испугалась. Да так, что меня затрясло!

Он тоже. Принялся успокаивать и спрашивать, что со мной происходит.

Тогда я сделала то, чему меня научила мама, когда я стала взрослеть… Она сказала, что если хочешь избавиться от мужского давления, скажи, что из тебя течёт кровь – они сразу же отстанут!

Я так и сказала…

Меня отвели к другому доктору, и я долго слушала о взаимоотношениях между мальчиками и девочками…

Как здорово, что внутри меня может зародиться жизнь!..»

«21 сентября, суббота.

Я весь день провела в библиотеке…

Дело в том, что пропали ещё двое детей, а мне… снова сняться плохие сны.

Я вижу человека. Он во всём тёмном… такое ощущение, что он укутан в ночь! У него голубая кожа и чёрный взгляд… Он постоянно держит меня за руку и водит по мёртвой Припяти… Изредка он что-то шепчет, но я не могу разобрать что именно… Потому что это вовсе и не слова, а мерзкий скрежет… словно я на поле, а вокруг меня стрекочет стая саранчи! Наш путь заканчивается у Розы ветров. Мы замираем, после чего незнакомец указывает на танцплощадку… Затем устремляет взгляд в тёмное небо, поднимает руку и снова на что-то указывает. Я не ничего не вижу! Там ничего нет… даже звёзд!.. Затем скрежет нарастает, появляется «стук»… и я просыпаюсь от стука собственного сердца!

…Определённо они хотят мне что-то показать. Но что?.. И зачем?

Ещё я не понимаю, каким образом они меня догнали? Ведь раньше я постоянно от них убегала! Я так ни разу и не оглянулась!.. Тогда почему он держит меня за руку?

Или я всё же оглянулась, но просто этого не помню?..

Я знаю одно: мне не нужно было оставлять дневник здесь, когда я уезжала на море! Мне кажется, причина именно в этом…

Мне очень страшно. Я снова трясусь. Особенно по ночам, после очередного кошмара… Скорее всего, они снились мне и на море, просто я их не запомнила… Мне нужно быть очень внимательной, потому что неизвестно, что будет дальше…

Я боюсь говорить Славику про человека. Хотя сказать нужно! Потому что, возможно, я сама представляю для Славика угрозу!.. Но я не хочу с ним расставаться! Тем более сейчас, когда всё так далеко зашло!.. Я не хочу остаться снова одна! Потому что в этом случае точно сойду с ума! Меня не спасёт даже дневник.

За время моего отсутствия, Славик подружился с Павликом, так что нас теперь трое. Это вроде как счастливое число… Мы продолжаем надеяться, что всё будет хорошо. Как с нами, так и с городом!

А Славик продолжает оставлять перед моей дверью жёлтые бутоны…

…Я пытаюсь найти в библиотеке хоть что-нибудь, что может пролить свет на тайну снов… Однако тут ничего нет. Только научные статьи в заумных энциклопедиях… Я практически ничего не понимаю!.. А то, что всё же понимаю, заставляет меня подолгу лежать ночью с открытыми глазами.

Я боюсь засыпать, потому что там меня снова ждёт он!

Во сне, оказывается, может много чего случиться… Я даже и не знала, что всё настолько серьёзно… Во сне и впрямь можно умереть. В тот раз с каруселью, мне снился вовсе не бред! И этому есть научные обоснования!

Когда я прочитала определение сна, то ничего подобного и не предполагала. Однако дальше… Стоп!

Пойду по порядку.

Сон – это естественный физиологический процесс пребывания в состоянии с минимальным уровнем мозговой деятельности и понижением реакции на окружающий мир.

Но в моём случае, особого естества не наблюдается, как и всего прочего!

В моём случае наблюдается нечто другое.

Я всё же дочитала статью до конца… И наткнулась на страшные вещи. Они называются патологиями сна!

Бессонница меня особо не заинтересовала – я ведь всё же засыпаю сама… Хотя и так не хочу этого делать!

Апноэ – это когда во сне нарушается дыхание! Оно очень опасно, так как от него можно задохнуться… Однако апноэ, в большей степени, характерно для новорожденных, которые только учатся дышать самостоятельно.

Куда сильнее меня насторожил раздел под названием «парасомнии»… К ним относятся: лунатизм, эпилептические припадки и НОЧНЫЕ КОШМАРЫ… Всё это на фоне нервных расстройств.

Странно, но страница с ночными кошмарами в энциклопедии отсутствовала… Её просто вырвали!

Я всё же не отчаялась. Посмотрела что же такое, вообще, сновидения… И вот здесь, нужно сказать, мне многое открылось!.. Хотя возможно, я сама настраиваю себя на это… На то, что разгадка действительно есть, а я сама, не обычная дурочка, с синдромом рассеянности…

Я вырвала страницу, чтобы сопоставить написанное там с моими рассуждениями! Я знаю, что это плохо – врывать страницы из библиотечных книг! – но ничего другого мне просто не остаётся!

Мне нужно спасти город!

А за страницы… Простите меня, пожалуйста… Мне очень стыдно.

…Меня насторожила статья некоего Зигмунда Фрейда. Он считает, что наши сновидения, это своеобразный код к действительности… То, что человек не замечает в реальности, приходит к нему ночью в виде сновидений. На первый взгляд, они бессмысленны и не связаны между собой, но на деле же, всё обстоит намного серьёзнее! Как считает Фрейд: необходимо попытаться создать в голове мысленный «блок», то есть попытаться избавить сознание от «шелухи» обыденности! Мне кажется, что в моём случае никаких «блоков» ставить и не требуется. Мне просто нужно попытаться сопоставить всё происходящее, как единое целое. Причём я не должна исключать то, что на первый взгляд кажется странным. Особенно, если оно повторяется от записи к записи на протяжении длительного времени…

Грубо говоря, мне необходимо перечитать дневник и выписать отдельно эпизоды снов, а потом просто сравнить ключевые моменты! Я не совсем представляю, как мне всё это удастся проделать и удастся ли вообще… Однако это единственная теория, которая имеет возможность хоть как-то повлиять на происходящее… Точнее объяснить, что именно происходит со мной и с городом!

Однако возможно, что эта теория и не вполне правильна. Некий Карл Юнг, противник теории Фрейда, писал, что рассуждения его оппонента, не что иное, как обычный бред… По его мнению, такой же бред происходит в наших головах и по ночам. То есть сны – это просто обыкновенные картинки, так сказать, отголоски прошлого… Если это так, тогда у меня простой бред, усиленный на фоне нервного расстройства…

Ведь я по-прежнему рассеянная, не смотря ни на что!..

Но я надеюсь, что товарищ Фрейд всё же прав. Действительно, может обычные люди попросту ничего не хотят замечать, поэтому и не запоминают свои сны, какими бы они ни были ужасными… А если и запоминают, то стараются никому о них не рассказывать. Я же вынуждена цепляться за всё подряд, чтобы не утерять ниточку событий! Возможно, именно оттого они так за меня и взялись!.. Ведь если я распутаю клубок, тогда и впрямь смогу вывести их всех на чистую воду!..»

«27 сентября, пятница.

Их звали Саша и Маша. Они учились на год старше и постоянно ходили, взявшись за руки. Мне было так приятно на них смотреть… Особенно когда они смотрели друг на друга и улыбались.