Текст книги "Прототип-1"

Автор книги: Александр Рыбченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Annotation

Добро пожаловать в системный Ад, ранее именуемый планетой Земля. Вас ожидает ... тотальный геноцид врагов, совокупления с НПС, бесчеловечный кач, море крови, бесчеловечные акты насилия, крутой класс, полувменяемый и больной на голову ГГ и многое, многое другое!

Пролог

Глава 1: Психушка Балтимора, часть I.

Глава 2: Психушка Балтимора, часть II: Смертельная битва.

Глава 3: Конфигурация Плача.

Глава 4: Д – значит ДОМИНАТОР.

Текущий статус Владимира Виницкого

Глава 5: Город монстров.

Глава 6: М – значит мотивация.

Глава 7: Город монстров, часть II

Глава 8: Городская библиотека имени Джорджа Пибоди

Глава 9: Туман, часть I.

Глава 10: Туман, часть II.

Глава 11: Канализация.

Прототип-1

Пролог

Примечание от автора:

Прототип – крайне трешовое и бесчеловечное реалрпг. Здесь нет гаремов. Здесь нет и не будет добрых героев и моральных уродов в лице главных персонажей серии, якобы спасающих мир. Здесь не будет тонн скучных и очевидных умозаключений, повторяющихся из одной главу в другую на протяжении всей серии... Но здесь будет мясо. Гекатонны гребаного мяса и океаны крови, поехавший на всю голову ГГ, безумный класс и много чего другого интересного и не очень. Больше, конечно, не очень. Так что если ваши глаза вдруг начнут кровоточить – пинайте на себя, вы были осведомлены.

Автор НЕ пропагандирует употребление запрещенных препаратов, колес, курение и алкоголизм! Помните, все это – говно, ваше здоровье очень важно, берегите его!

1

Воспоминания – штука крайне интересная и страсть как важная. Сотри их и от человеческой личности не останется ничего, кроме тех скудных крупиц информации, что он успел вдолбить в кору головного мозга на подсознательном уровне. И речь вовсе не о том, как правильно мочиться или говорить на понятном для собеседнике языке. И тем более не о номерах банковских карточек и счетов.

Как тебя зовут? Есть ли у тебя жена? Где сейчас твоя семья? А может, у тебя есть дети?

На самом деле все это мелочи: ведь главное знать то, что тебе нужно, а чего не нужно.

Вот я к примеру не знаю, что мне нужно, а чего не нужно. И это на самом деле очень страшно. Намного страшнее того, я ничего не могу вспомнить о себе, кроме темных образов из прошлого. Они вновь и вновь посещают мозг, напоминают о себе: включенный паяльник и чей-то жалобный скулеж – "Я верну долг, верну, пожалуйста, не надо!!"; пластиковая одноразовая вилка и чей-то глаз; стамеска и пальцы. Кем бы я не был, но культурно проводить время определенно умел.

–Гребаная амнезия.

51.3772.128.118

–Да не парься так, Джимми, не грузи себя! Сейчас приедем, подлатаем тебя. Полечишься, все за государственный счет, будешь как новенький. – потрепал меня за плечо темнокожий санитар. Один из двух конвоиров, не считая еще пары полицейских, расположившихся на переднем сидении бобика. Мерзкий полицейский бобик, в нем слишком сильно укачивает, блевать аж хочется. Единственное, что мешает это сделать – аппетитный запах, что исходит от людей. Люди почему-то пахнут и выглядят довольно аппетитно...

–Да, Майк дело говорит: в здоровом теле – здоровый дух. И тебе не придется есть голубей, кормят хорошо, три раза в день. Даже полдник дают. Кстати, Джимми, а зачем ты все-таки съел тех голубей в парке?

Напарник вислобрюхого толстячка устало вздохнул, готовясь к тому, что сейчас опять начнется.

–Как я уже говорил, вышло небольшое недоразумение. Один бездомный сказал мне, что в Ранч-сквер парке бесплатно раздают еду. Ты знаешь, как это делается? Я вот не знал, но мне сообщили, как туда пройти. И вот я прихожу на этот долбанный Ранч-сквер парк и вижу: еда повсюду. Она ходит и курлыкает, курлыкает и ходит.

Толстяк посмотрел на Майка, Майк сделал в воздухе кистью неопределенную фигуру и дальше уныло уставился в запотевшее окно.

–Ранч-сквер парк?

–Он самый. Там есть голуби и белки. И много-много еды. Она ходит, спешит по своим делам... Туда-сюда, сюда-туда... А чертовы наглые голуби все, сука, курлыкают и курлыкают. Мне пришлось пойти на крайние меры, понимаешь?

–Если честно, то нет!

–Вот и я тоже нихрена не понимаю. В особенности то, почему за мной приехал наряд полиции и попросил предъявить документы. А как я их предъявлю, если на мне одни штаны и те без карманов? Где я их должен хранить, в заднице что ли??

–Эм...

–А эти обезьяны решили на меня наехать. НАЕХАТЬ. На МЕНЯ. На меня наехать, понимаешь? Ты точно понимаешь, о чем я толкую?!

–Эй, Джимми! Успокойся, расслабься. – дружелюбно улыбнулся толстяк.

–Я не Джимми, придурок. Еще раз так меня назовешь, и я сломаю тебе нос. Я Владимир. Владимир Виницкий. – дружелюбно улыбнулся я.

–Окей, только расслабься, Джи…

51.3772.128.118

–...а потом я нахрен вырву тебе левый глаз и затолкаю в твой поганый рот. А потом ты его съешь, иначе я вырву тебе правый глаз. Повторяю последний раз: я не Джимми. У меня хоть и потеря памяти, но я помню свое имя. И перестань жрать этот чертов пончик, он содержит слишком много сахара, диабет тебя убьет.

51.3772.128.118

51.3772.128.118

51.3772.128.118

Чертовы цифры прожигают раз за разом сознание, словно память о забытом включенном утюге или незакрытой входной двери дома.

51.3772.128.118

Нечто важное. Как-то связанное со мной. ЧертчертчертЧЕРТВОЗЬМИ, я не могу вспомнить!!!

–Как скажешь, Джимми, как скажешь. Дело твое, но ты все равно не нервничай. Нервничать вредно для здоровья. Вон, ты уже весь вспотел и зубами опять ремни начал грызть, а говорил не буйный, ай-яй. –довольный собой толстячок отправил себе в пасть бренные останки розового пончика с шоколадной глазурью и достал следующий. Желудок опять свело судорогой.

Как же хочется есть...

Жаль, что на мне в данный момент смирительная рубашка, ограничивающая любые потенциальные движения. Все же не стоило мне доводить до истерики в полицейском участке аборигена, в камеру к которому меня на время поместили, пока копы наводили справки, кто я такой. Документов ведь нет. И не только документов.

Вообще ничего не было. Кроме рваных штанов, порванных берц с почему-то оплавленной подошвой и наручных часов. Часы были необычными, на вид какой-то раритет весь исписанный кабалистическими символами и пентограмами. Они даже время показывали неточное и почему-то шли назад а не вперед. Мне они не нравились, но тем не менее, они были моими. Полицейский попробовал их снять – я сломал ему нос. Затем его коллеги схватились за дубинки, я тоже не стал медлить и схватился за часы: с кастетом жить всегда веселее! Короче говоря, меня довольно быстро забили дубинками до состояния контуженного овоща и конфисковали вещь-док. Часы! Затем вкололи лошадиную дозу транквилизаторов и еще раз зачем-то прошлись дубинками по хребту: обожаю американскую правоохранительную систему. И только потом меня запихнули в общую камеру.

Она оказалась пустой. Почти пустой, не считая подозрительного темнокожего субъекта, уютно устроившегося на единственной прикрученной к полу лавочке. Мерзкие нигеры… Я решил узнать, какого дьявола тут происходит у своего нового сокамерника и предпринял попытку налаживания дипломатических связей. "Здорово, приятель", – поприветствовал я почти порядочного арестанта. "Поцелуй меня в жопу, белое чмо", – любезно поприветствовал меня почти порядочный арестант. Как оказалось, его звали Джимми. К счастью для Джимми, я был в приподнятом настроении – транквилизаторы творят чудеса – поэтому я не стал его слишком сильно калечить. Конечно, мне бы стоило отрезать ему веки, дабы Джимми не смог закрыть глаза и был бы вынужден наблюдать, как я отрезаю ему все остальные ненужные запчасти, но к сожалению, ножа у меня под рукой не было. Но я все же поделился с Джимми соображениями по поводу несостоявшегося хирургического вмешательства и тем, что нож вполне себе можно заменить зубами. Джимми проникся ситуацией и сказал: "Я расскажу все!"

Правда, что именно мне собирались рассказать, я так и не понял.

Джимми начал нести какую-то чушь.

Он начал сдавать всех своих подельников и вспоминать имена всех своих клиентов за последние несколько месяцев, в течении которых вполне себе прилежно барыжил наркотой. Он даже сказал, где у него лежит заначка – пять кило разбодяженного порошка. Пришлось остановить беднягу (сломать указательный палец на левой руке), чтобы направить поток ненужной информации в нужное русло. "Где мы находимся, Джимми?" – спросил я. "В Балтиморе, сэр-господин-босс! В прекрасной стране Америке, родине восхитительных чизбургеров", – пропищал заплакавший Джимми. "Не зови меня так, чувствую себя извращенцем из немецкого порно с доминированием, ладно?" – попросил я и сломал Джимми еще один палец. Джимми зарыдал, а вскоре меня пересадили в одиночную камеру. Когда вопли моего сокамерника стали уже докучать даже меня. Обожаю американские полицейские участки: здесь всегда так шумно и всем нет ни до кого дела, особенно копам до заключенных в общих камерах.

Но вернемся к настоящему времени.

Вообще мне нравится говорить о настоящем, а не о прошлом. Потому что мое прошлое – солянка из мутных образов, чьих-то криков, воплей и череды потери личного имущества.

Полицейский бобик, провоевавший еще с полу часа с пробками по Мортин-сквер, наконец вошел в плавный поворот в какую-то мухосрань, после чего не менее плавно вывернул, и мы оказались во дворе трехэтажного мощного здания с большими резными каменными колоннами, поддерживавшими выход верхних этажей – ну или как-то так (серьезно, откуда я знаю, чего они там поддерживают, я не архитектор)! Окна здания были высокими и узкими, словно замковые бойницы, а входная створчатая дверь походила на замковые врата, не хватало лишь железных воротин и стражников. Впрочем, стражники имелись, в количестве одного скучающего охранника у входа, лениво устроившегося на кушетке за просмотром телика. А железо раздвижных воротин вполне себе неплохо компенсировалось решетками на окнах. При чем на всех. Да и забор, которым здание было ограждено, больше походил на тюремный – не удивлюсь, если колючая проволока под напряжением.

Здание было центральным псих-диспансером Балтимора. Мне оно сразу не понравилось.

51.3772.128.118

51.3772.128.118

51.3772.128.118

Чертовы цифры не дают покоя. Пока мы шли к проходной, меня стали мучать приступы мигрени. В какой-то момент цифрами стало все – мир погрузился в цифровое безумие. Что это? Код? Но от чего? А может номер какой-то? Я... я не знаю. Я не помню... Я НЕ МОГУ ВСПОМНИТЬ!!!

Мы повели по коридору с высоким выбеленным потолком. Майк с кем-то поздоровался и мы зашли в душевую.

Мозг закипает, острая боль молнией пронзает серую массу нейронов, оставляя за собой дьявольскую агонию. Но она длится лишь миг, после чего столь же резко прекращается. Исчезают и цифры, после чего я уже обнаруживаю себя раздетым и сидящим на табуретке. Меня из шланга холодной водой.

Ледяная вода не хило бодрит, хочется визжать как маленькая сучка. Но даже она не способна перебить запах еды, что исходит от санитаров.

Хочу есть. Голод сводит с ума… Почему от Майка пахнет стейком мраморной говядины средней прожарки..?

Помывка оканчивается, после чего я плавно перехожу в заботливые ручки второго визави.

–Так, я осмотрю твою плешь, придурок. Вдруг там кто-то ползает?

–Приятель, я бы сказал, кто, что и где ползает у тебя, но ты ведь и сам знаешь, правда?

–Но-но, Джимбо! Давай без грубостей, ладно? А то снова накачаем тебя веселыми таблетками.

–Да я и не против, таблетки делают мир светлее и позитивнее.

–А потом мы вколим тебе слоновую дозу успокоительного и упакуем в твою любимую рубашку! А потом ты отправишься на экскурсию в страну чудес.

–Неужели? – мой скепсис достиг апофеоза. Виной тому стала щетка, которой мне драил спину толстяк, пока поливали водой. Щетку можно сломать, она деревянная –образовавшиеся две половинки расколятся, угол скола выйдет острым, так что щепа будет торчать. Орудие убийства из рубрики "очумелые ручки". Нужно ведь с чего-то начинать?

–Ага. Комната два на два, оббитая поролоном. Там даже лампочки нету. Хотя нет, не так: там вообще ничего нету, кроме поролона. Представляешь?

–Да, мы зовем ее карусель, Джимбо. – хлопнул меня по плечу Майк, оканчивая осмотр моей шевелюры на предмет наличия вшей. Или блох. Черт. Откуда я знаю, чего?!

–Карусель?? – переспросил я.

–Ну там просто все улетают. – пожал плечами толстяк толстяк и протянул мне сверток. Белая пижамка в крапинку и зеленые резиновые тапочки.

–А кроме каруселей у вас ничего нету? Люблю осматривать достопримечательности.

2

Далее меня повели через санчасть по узкому коридору, минуя еще один пост охраны. Охранник не удосужил меня и толикой внимания, продолжая насиловать кроссворд огрызком карандаша. Напротив, на кушетке, стоял работающий телик. Новостная программа вещала что-то про новый пакет антироссийских санкций и ущемление прав сексуальных меньшинств. «Зверства, чинимые над либеральными активистами на состоявшемся в минувшую субботу гей-параде в центре Москвы, организованного партией Алексея Подвального, всколыхнули мировую общественность...».

Раздумывая над тем, что было бы неплохо как-нибудь посетить ту далекую, варварскую и не толерантную Россию, я не заметил, как меня провели вперёд к сетчатой двойной двери в конце коридора, афро-американский нигер провернул ключом замочную скважину и как бы приглашая меня пройти за ним, сделал ручкой замысловатое па, приглашая пройти.

–Не хилый сервис тут у вас, мне нравится!

–Не переживай, тебе тут все понравится.

–Очень надеюсь.

И я шагнул вперед, навстречу дурдому. Настоящему дурдому, а не такому, который представляет себе среднестатистический человек, никогда в психушке отродясь не бывавший.

Было на удивление тихо.

У входа нас встретил бродяга с бакенбардами и заплывшим лицом. Стерилизованный, помытый и в белой пижамке в крапинку, в такой же, которую напялили на меня. Он вальсировал сам с собой, наворачивая круги в компании несуществующей партнерши и через пару шагов поправлял дурацкую шапочку у себя на голове. По соседству с ним стоял другой, рыжий, выражение физиономии которого не предвещало ничего... Совершенно ничего. Он просто стоял и... Стоял, открыв рот и уставившись пустыми стеклянными глазами сквозь темнокожую то ли медсестру, то ли врача в белом халате, женщину лет сорока, сорока пяти. Она ему что-то пыталась объяснить, но он просто смотрел сквозь нее, не шевелясь. Где-то из радио приёмника доносилась тихая игра оркестра. Слева, у стены, возле умывальника, за столом сидела другая парочка. Такой же работник медперсонала, возможно ассистентка, рядом с ней на стуле восседал маленький старичок. В трясущихся крючковатых пальцах он держал фломастеры разных цветов, которыми упорно выводил идеально ровные квадраты на белых листках бумаги, рядом лежала целая пачка его художеств. Разноцветные квадраты на бумаге, которые женщина в белом халате старательно складывала в стопку. Стопка была толстой.

Ассистентка почему-то улыбалась.

–Йоу, Гоинз! Эй, Гоинз! Джефри, Джефри Гоинз! – прокричал Майк, когда мы прошли к центру просторной комнаты-зала. Даже тут работал телевизор. Несмотря на абсурдность происходящего – там, на экране, не то койот, не то заяц, всеми силами старался проломить лбом кирпичную стену под неясное мультяшное тарахтение работающего неподалеку минигана.

–Что? – отозвались позади. Обернувшись, я увидел очередного незаурядного персонажа, идеально вписывавшегося в общую картину. Он восседал на старом подрапанном кожаном кресле, словно то было его троном посреди раскинувшихся владений. Взъерошенные светлые короткие волосы, левый глаз дергается и косит в сторону, во взгляде читается нечто среднее между запредельной гениальностью, вселенским просветлением и абсолютным безумием, настолько сильным, что посмотрев на него, невольно осознаешь понятие слова абсолют.

–Смотри сюда, Джефри, это Джимбо. Он тут новенький! – чернокожий здоровяк потряс меня за плечи – Устрой ему экскурсию, познакомь с правилами пользования телевизора, покажи игрушки и все прочее.

–А скока ты мне заплатишь, скока? Ведь это твоя работа. – подмигнул санитару Гоинз.

–Пять тыщ долларов, помощник! Этого хватит?

–Пять тыщ?

–Выпишу чек, все как обычно. – заверил его санитар.

–Пять тыщ долларов! Пять тыщ долларов! – Гоинз принялся отбивать резиновым тапочком по кафельному полу. – Пять тыщ, пять тыщ!

–Пять тысяч, помощник!

–О! Я устрою ему экстра-экскурсию. По психушке. Ха-ха-ха! – Джефри рывком поднялся со своего трона и быстренько проковыляв через зал, уже пожимал протянутую ручку санитару, скрепляя деловую сделку.

–Ха-а-а... Мы – заключенные! – хлопнул Гоинз по плечу черного.

–Нет, ты что!

–Да-да, мы охранники! Верно-верно, охранники. Нет. Мы – ботаники! – схватился за голову Гоинз и захохотал.

–Вот, теперь верно, старик! – улыбнулся Майк, насилу выдергивая руку из крепкого рукопожатия трясущихся ладоней пациента психушки.

–Во-во, терь понял-понял... Ладно, Джим. Приятель-Джим, пошли! Пошли-пошли. – потащил меня за рукав Гоинз, увлекая за собой. – У нас тут Диснейленд, главное не унывать, не унывать, да, да-а-а... Главное не унывать! – мы пересекли зал и оказались в каком-то коридоре, завешанном фотографиями пейзажей далеких и прекрасных мест... Настолько далеких и прекрасных, что какой-то патлатый психопат, пуская слюни, тщательно вылизывал лазурную лагуну некогда прекрасного мальдивского (или не мальдивского) пляжа, раскинувшуюся на фото, приклеенном к стене. Спиной к нему, разместившись за миниатюрным детским столиком, устроилась пожилая бабушка с седыми волосами. Она играла сама с собой в шахматы. Но за все время, пока я ее наблюдал, так и не сделала ни одного хода с начала партии. А тем временем Гоинз принялся весело рассказывать, активно выделывая непонятные жестикуляции.

–Здесь у нас игрушки! – он кивнул в сторону шахмат, – а это... ПОШЕЛ! ИДИ ОТСЮДА, ПОШЕЛ!!!

Безобидный старик, усевшийся рядом в кожаное кресло, в ужасе завизжал и пустился наутек, сбив по дороге упитанного щекастого паренька, разукрашенного по самое не хочу веснушками.

Паренек заплакал.

51.3772.128.11851.3772.128.11851.3772.128.11851.3772.128.11851.3772.128.11851.3772.128.118. Воспаленный мозг вновь пронзает вспышка боли. Цифры, цифры… Что они значат? Это порядковый номер? Нет. Просто строки, бессмысленные строки. Код? Вряд ли.

–М-м-м... Сел в мое кресло. Вернемся к культурной программе. Точно! Игрушки. Да... Гляди – игрушки! – Гоинз схватил валявшегося на полу розового пони и отправил пинком в дальний угол. – Еще игрушки! Хе, убежать хотят. – Гоинз подошел к вмурованному в стену шкафу. Дверцы шкафу заменяли стальные решетки с накинутым на них замком, за которыми можно было увидеть корешки книг. После чего он повел меня к столу, где подозрительный субъект в больших округлых очках разукрашивал нарды. Видя мое полное замешательство, Гоинз поспешил пояснить. – А эти превращают тебя в овощ, ты будто принимаешь по своей воле транквилизатор! А-а-а...А тебе уже химию кололи, да? Наркота-а-а! Что тебе дали? ЧТО?! Теразин, колдон? Сколько, сколько? Ни названия ни дозировки не забывай, их запомнить просто.

–Это… слышь, Гоинз?

–А?

–Мне позвонить нужно. У меня в голове есть номер, я думаю, было бы неплохо позвонить и потолковать по этому гребаному номеру. Меня наверно ждут там, на другом конце. Понимаешь?

В уме опять не переставая начинают вертеться те проклятые цифры. Возможно, они и вправду номер? Ведь я не мог просто так появится в трущобах посреди Балтимора с полной амнезией, но тем не менее почему-то точно запомнив довольно длинную числовую последовательность. Это упростит ситуацию и добавит хоть какую-то информацию, пока я буду "лечиться" в психушке.

Ведь невозможно вылечить того, кто и так здоров.

О, вы как всегда правы, как всегда! Ххаа-Ххааа…

ЧЕРТЧЕРТЧЕРТ, ЗАТКНИСЬ, ПОГАНАЯ ТЫ ТВАРЬ!!!

Хааахаааа...

–Позвонить? ПОЗВОНИТЬ?! Это общение с внешним миром! На усмотрение врача. А-а, нет, что ты. Вот, ты только посмотри вокруг: если бы все эти психи могли звонить, безумие бы стало распрастраняться по проводам, заползало бы в уши нормальных, здоровых людей! – Гоинз шлепнул по спине обедавшего пудингом пациента. Долговязый бедолага взвизгнул. – Безумие бы передавалось им, и землю бы охватила чума безумия, хе-хе-хе... Но в действительности, Джим, – Гоинз перешел на шепот, – в действительности тут очень не многие больны, но я о тебе не говорю, Джим. Судя по всему, ты на всю голову законченный психопат. Но ты, ты не поэтому здесь, ты не поэтому здесь!

Я внимательно посмотрел на Гоинза. Гоинз внимательно посмотрел на меня. После чего, засунув средний палец себе в рот, Гоинз изрек следующее, напрочь перерубив смутную надежду на какую-то зацепку в моей непонятной и мутной истории.

–Тебя система спрятала.

–Система?

–Система. О, а там у нас телевизор! – Гоинз побежал вперед, таща меня за собой мимо других несколько неординарных, но мало чем примечательных лиц. Так, наверно здесь это обычное явление, щелкать друг друга по носу, мяукая словно мартовский кот. – Тут у нас телевизор! По телевизору все хорошо, все за-ме-ча-тель-но. Слушай, молись рекламе! Мы ничего не производим, больше ничего никому не нужно, кругом машины, а мы на кой черт сдались?! Мы потребители, Джим. Покупай и вот, ты хороший гражданин. Но если ты не покупаешь, ты не хочешь покупать, то кто ты после этого, а, кто? Псих ненормальный. Это факт Джим, факт! Не покупаешь туалетную бумагу, компьютеры, блендеры, эликтрические прибамбасы... чтобы трахаться!!! Телефоны, распознающие за тебя голоса, стерео, вмонтированные в мозг, миниатюрные радары...

Я внимательно слушал Гоинза, наблюдая как скунс по телевизору бьется вместе с койотом башкой о стенку и дергает себя за язык. И теперь я начинал понимать, что значит безумие. Даже не безумие, а хаос. Безумие, это когда делаешь что-то одно много раз в надежде получить иной результат, а Гоинз в этом плане безумным отнюдь не являлся.

...-но если ты хочешь посмотреть что-то одно определенное, например спорт, то идешь к старшей сестре, говоришь ей день, время, номер программы и обязательно говори до того, как программа нппачнется. А то у нас тут был один парень. Он всегда просил включить программы, которые прошли. Да! Нет. Предупреждать нужно до, а не после, до! А он никак не мог взять в толк, что сестра никак не может возвратить вчерашний день, повернуть время назад, спасибо Эйнштейну! Вот он, Джим, он был шизиком и придурком, ОН!!! – заорал Гоинз, привлекая к себе внимания всех поблизости. На мгновение парочка придурков рядом с нами перестала мяукать.

–Ну все, хватит, Джефри, веди себя хорошо. Или мне придется сделать тебе успокоительный укол. – сообщила пожилая сестра, возникшая в дверном проеме коридора.

–М-м-м... Как скажите, мисс Теч! Как скажите. Вы сегодня чудно выглядите! Это правда. Да, Джим? Я тут как раз Джиму объяснял особенности нашего...кхм...учреждения! – подмигнул мне Гоинз левым косым глазом. Мисс Теч, покачав головой, удалилась в зал. В этот мне на плечо легла чья-то увесистая темнокожая ладонь. Я повернулся и увидел перед собой черного верзилу. На нем был деловой костюм и выглядел он крайне призентабельно. Солидность подчеркивал строгий синий галстук.

–На самом деле, молодой человек, я вовсе не из космоса. – заявил менторским тоном незнакомец.

–О, Элджей Вошингтон он-вовсе-не-из-космоса! – промурлыкал Гоинз, растягиваясь в злорадной ухмылке.

–Друг мой, не вздумай посмеиваться. – культурно парировал Элджей, на что Гоинз захохотал так, что мне стало второй раз не по себе, однако вскоре он перестал смеяться, заметив на своем кресле все того же престарелого психа и с дикими воплями умчался его прогонять.

–Видите ли, молодой человек, я страдаю раздвоением личности. Я вижу себя обитателем планеты Оло. Представляю интеллектуальную элиту. В данный момент мы подготавливаем покорение варварских народов Плутона. И пусть эта действительность мне видется с абсолютно любой точки зрения убедительной, тем не менее Оло – ни что иное, как порождение моей психики.

–Погоди-погоди… Стоп. Ты осознаешь диагноз и не ведешь себя как псих. И не говоришь как псих. И не выглядишь как псих! Ты что, не псих??

–Угум-с.

–Тогда какого дьявола ты здесь делаешь? -Элджей вопрос проигнорировал. Зато сообщил нечто важное.

–Суть моего раздвоения в том, что таким образом я пытаюсь уйти от реальности, отягощающий мою жизнь. Когда я перестану убегать на планету Оло, я поправлюсь... А у тебя тоже раздвоение, мой друг? – спросил афроамериканский джентельмен. Только сейчас я заметил, что у него на ногах белые пушистые тапочки в виде зайчиков.

Глава 1: Психушка Балтимора, часть I.

Глава 1.

На следующее утро я уже сидел на специальном стуле в специальном кабинете перед специальным массивным столом. Высокие стеклопластиковые окна кабинета были украшены снаружи специальными арматурными решетками, сквозь которые меня беспощадно слепило солнце.

Я криво улыбнулся людям, сидевшим за столом напротив и подмигнул девушке-психиатру, устроившейся с краю. Мой лечащий врач мне не ответила. Пришлось брать инициативу в свои руки.

–Господа, это заведение для тех, кто сошел с ума. А я не сумасшедший. – как можно убедительнее постарался я довести до всех суть общей проблемы.

–Мг. – кивнул мужчина в костюме по другую сторону стола. Не похожий на врача, возможно профессор или директор местного дурдома. Не важно. – Мы не используем термин сумасшедший, мистер Джеймс.

–Очень зря. У вас здесь собрались настоящие психи. Говоря психи, я имею ввиду именно психов. Больных на всю голову засранцев. Совсем двинутых девиантных личностей с довольно странными увлечениями. Вы точно в курсе происходящего?

–Разумеется, мы в курсе происходящего, мистер Джеймс. И всеми силами стараемся помочь нашим пациентам, страдающим различными психическими недугами. Мы хотим помочь в том числе и вам. – заверил меня доктор.

Черт побери. Как же я не люблю, когда меня не слушают.

–Я. Сейчас. ВАС ВСЕХ ЗАПОЛИРУЮ ДО СМЕРТИ ПИЛОЧКОЙ ДЛЯ НОГТЕЙ ВОН ТОЙ МИЛОЙ ОСОБЫ!!! – заорал я и вскочил со стула, намереваюсь воплотить сказанное в реальность. Но был схвачен вовремя черным санитаром. Впрочем, взгляд, которым я его одарил, заставил санитара неуверенно сделать шаг назад.

–Пожалуйста, не трогайте меня руками. Я не люблю, когда меня трогают руками, ладно? Славно. Хаа... что-то я перегнул палку. Извините, видимо мне вкололи сегодня утром слишком мало колдона. Наркота успокаивает! Придает сил и расслабляет.

Никакой реакции. Они смотрят на меня, как на душевнобольного придурка. Для них я очередной пациент, не в первой. С этим нужно что-то делать! – подумал я, прикидывая в уме что делать.

Я решил положиться на дипломатию.

–Ну вот подумайте, уважаемые, хорошенько подумайте: стал бы тронутый на всю голову псих спокойно и логически мыслить? Давать отчет своим действиям? Спокойно себя вести? И вообще, к вашему сведению, чтобы вы знали: я против коммунистов. И против черного расизма! То есть белого. Короче, ничего не имею против черномазых обезьян я не имею и крайне позитивно рассматриваю расстрел населения в торговых центрах отставными военными, ненавидящих узкоглазых засранцев. Свобода воли – истинные демократические ценности. И вообще, во всем виноваты русские. Ох уж эти русские, везде они вовремя оказываются...

Меня понесло. Пожалуй, не стоило мне есть утрешнюю молочную овсянку. Кажется, молоко было прокисшим или туда намешали препаратов. Не понятно. Я вообще нихрена не помню. Но помню одно наверняка точно...

–Мистер Джеймс. Мы допускаем факт, что вы считаете себя нормальной ячейкой общества, то есть вы полностью душевно здоровый гражданин, в силу жизненных обстоятельств потерявший память. Частичная и даже полная амнезия явление редкое, но вполне допустимое. Допустим, что так и есть на самом деле. Вы согласны?

...овсянка действительно была дерьмовой. И воняло от нее как от кучи гнилых помидоров, приправленных с верху кучей из выгребной ямы с ароматами потных толстячков из рубрики "ты то, что ты ешь! жри свой гамбургер и запивай колой! а потом иди и страдай с диабетом и пивным животиком под 200кг". За фигурой нужно следить, даже если не занимаешься спортом, да. И за питанием. Удивительная штука ТВ – пожалуй, едва ли не единственное место, где менее чем за 5 минут тебе прорекламируют штуку, вызывающую рак поджелудочной и сделанную из сплошной таблицы Менделеева, хитро зовущейся сахарной ватой из макдака, а затем любезно предложат годовой абонемент в фитнес-центре с сауной, разрекламированный так, словно там устроили элитный бордель с фитоняшками для вип клиентов. Я бы сказал, что занятие спортом сугубо ради поддержание формы сплошная глупость, вызванная, как это не парадоксально звучит собственной ленью, никчемностью и еще большей глупостью. По-моему намного проще не жрать больше потребного или сходить записаться на бокс, карате... или на что там еще записываются, где бьют морды? Вот тебе и решение проблем – ликвидация жировой прослойки и собственных зубов, последнее, впрочем так, побочный эффект продукции, да. Зато вскоре может появиться и другой побочный эффект – эффект самовнушение, что ты чему-то научился и в состоянии за себя постоять! Ну, до встречи с уличной шпаной, разумеется, которая непременно тебя любезно отправит до ближайшего трамвпункта ближайшего отделения ближайшей больницы...

–Нет.

–Нет, не согласны?

Заткнись или я отрежу тебе голову чайной ложечкой, что лежит рядом на столе.

–Черт возьми, а вы правы! Вы как всегда правы.

–А... да? Ну ладно. Тогда позвольте спросить в таком случае, не вы ли ели вчера голубей и бросались на наряд полицейских?

–У меня была трудная жизненная ситуация. – серьезно заявил я седоволосому «профессору». На врача он походил меньше всего. Не тот типаж. По крайней мере не для того врача, что подразумевают и рисуют обычно под этим понятием. Может, он тоже агент под прикрытием? Второй Мориарти?! Да, с этим типом нужно быть максимально осторожным.

Да, пожалуй, его я прикончу первым делом.

–Что же с вами произошло? – вывела меня из глубоких размышлений девушка. При виде румяной мордашки Кэтрин у меня слюни на пол потекли, а желудок вновь скрутило судорогой.

Хочу... есть... Почему от людей так вкусно пахнет?!

–Нечто ужасное и неправомерное. – пробормотал я, утирая слюни.

–Расскажите подробно? – спросила девушка-психиатр. Я подавился слюной. Прокашлявшись, я хотел было приступить к объяснению возникших недоразумений. Ну, как обычно: законспиированные под бомжа агенты ФБР на службе у государства, или что-то вроде того, но обязательно, чтобы было связано с русскими террористами. ОБЯЗАТЕЛЬНО. Не знаю почему, но в Америке все любят русских террористов и хакеров. Странная это страна – Америка. Мне она не нравится.