Текст книги "Неизведанные гати судьбы (СИ)"

Автор книги: Александр Хиневич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 78 (всего у книги 79 страниц)

– Не хорошо, лейтенант, оскорблять лечащего военврача и сестру своего друга. Никакая она не ведьма, а очень даже хороший человек и прекрасный доктор.

– Я никого не оскорблял, Николай Савельевич. Слово «ведьма», означает «ведающая мать». Так издревле называли мудрых женщин, которые много чего ведали, и умели исцелять все хвори и болезни. Енто христианским попам ведьмы не нравились, вот они и постарались сделать слово «ведьма» ругательным. Попы даже наше таёжное поселение, в своих проповедях, называли не иначе как «Ведьмовской деревней». Ибо у нас в поселении все девушки и женщины являются травницами, знахарками, лекарками и целительницами. А чтобы в нынешнее время не получать притеснений уже от врачей, все наши девушки и женщины получили современное медицинское образование.

– Вот оно как оказывается. Тогда извини меня, лейтенант. Не знал я того, что слово «ведьма» совершенно другой смысл раньше имело. А по твоим словам я понял, что у себя в поселении, вы не любите христианских попов.

– А за что их любить? Попы в наше прошлое поселение с царскими солдатами пришли, и всё дотла спалили. Уездный христианский поп солдатам сказал, что всех ведьм надобно в огне сжечь. Нам про енто деды рассказывали. Из-за попов и царских властей, все жители сгоревшей деревни в глухой урман переселились, там и отстроили наше нынешнее таёжное поселение.

– Удивил ты меня, Яр Яросветич, честно говоря. Я даже не слышал, что при царском режиме христианские попы такие зверства творили. Скажи, ты уже надумал свой вопрос задавать или ещё нет?

– Надумал, Николай Савельевич. Скажите мне, вы знаете правду, из-за чего Германия на нас войной пошла? В то, что германцы без объявления войны просто решили напасть на нашу Родину, я не верю, хоть об ентом писали во всех наших газетах и объявили по радио. Не было у них такого в планах, потому-то они сначала подписали с нами «Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом», а чуть позже, «Германо-советский договор о дружбе и границе между СССР и Германией». Должны же быть причины, почему германцы вдруг решили нарушить оба договора?

– М-да. Ты снова удивляешь меня своими вопросами, лейтенант. Честно говоря, я впервые в жизни услышал, что простого командира взвода заинтересовали скрытые причины начала войны. Ты не подумай, что я от своего слова отказываюсь. Если я обещал тебе ответить на вопрос, значит отвечу, – сосед взял с тумбочки стакан с водой, отпил половину, а потом вдруг спросил: – Почему ты сказал про нападение немцев: «Не было у них такого в планах»? Тебе разве известны их планы?

– Я дома прочитал книгу «Моя борьба», она была написана германским канцлером. В книге канцлер написал о своих планах на будущее. Нападение на нашу страну там не рассматривалось.

– Мне тоже довелось прочитать эту книгу. Скажи, как же, по-твоему, следует понимать слова автора книги «о расширении жизненного пространства, за счёт земель на востоке»? Разве это не мысли про нападение на Советский Союз? Наша страна как раз на востоке от Германии находится.

– Так енто германский канцлер про Австрию писал, а не про нашу страну.

– Почему ты решил, что он написал про Австрию?

– Так он же мечтал возродить Священную Римскую империю Германской нации, которая распалась на множество отдельных государств. Даже нынешнюю Германию, канцлер называет Третьим Рейхом, то есть Третьей империей, ибо Второй Империей была кайзеровская Германия. Австрия была одной из частей Старой империи, она на немецком до недавних пор называлась Остеррейхом, то есть Восточной империей. Когда Германия присоединила к себе земли Австрии, то канцлер заявил, что главная цель его жизни достигнута.

– Интересные моменты ты озвучил, про некоторые я даже не знал. Но вернёмся к твоему вопросу. То что существуют скрытые причины начала войны, ты полностью прав, лейтенант. После Освободительного похода РККА в Польшу, и заключения перечисленных тобой договоров, многие подумали, что можно спокойно вздохнуть, так как мирное время должно было продлиться, как минимум, десять лет. Вот только в Москве, кое-кому из находящихся у власти, такое положение дел оказалось не по нраву. Ведь все находящиеся у власти, за исключением товарища Сталина и может быть ещё шести-семи человек, хотели получать побольше почестей и наград для себя. Сам, наверное, понимаешь, что в мирные времена такого добиться довольно трудно. Бои с японцами в Монголии закончились, все участники тех событий уже получили свои почести и награды, а новых победоносных войн пока не планировалось. Вот и озадачились находящиеся у власти, тем, с кем можно без проблем немножко повоевать, и за победы, награды с почестями получить? К тому же, старые идеи Троцкого, об экспорте революции в другие страны, у многих в головах остались. Вот и начали эти московские руководители, под разными предлогами, нарушать заключённые договора с Германией.

– А разве товарищ Сталин не мог их остановить?

– Не разочаровывай меня, лейтенант. Товарищ Сталин не Господь Бог, как он сам частенько любит повторять. Это лишь наивные люди думают, что он является всевидящим и всёзнающим. Товарищ Сталин знает только то, о чём ему докладывают люди из его окружения, а они привыкли докладывать, лишь о своих победах и достижениях. Понял теперь?

– А чего тут не понять, Николай Савельевич, ежели во всех советских газетах пишут, только о победах на фронтах, а также о трудовых достижениях в тылу. Даже когда наша армия отступала от границы, в газетах, на первых страницах, писали только о героизме наших бойцов и командиров в отдельных боях. А об оставленных Красной армией городах и сёлах, сообщалось только в краткой сводке Совинформбюро, которую часто помещали на последних страницах.

– Верно подмечено, – сказал Николай Савельевич, а потом, почему-то посмотрел на дверь, и продолжил говорить дальше, но негромко и по-немецки. – Так вот, лейтенант, как я уже сказал, для получения наград с почестями нужна им была война, и вскоре повод нашёлся. Правительство Финляндии не захотело идти на уступки и отдавать часть своей территории. Всё закончилось Зимней войной, за которую многие в Москве получили почести и награды, а то что, это высшее командование бездарно погубило множество бойцов и командиров Красной армии, никого не интересовало. Думаешь, этой Финской войной всё закончилось? Да ничего подобного. Вскоре части Красной армии вошли в Прибалтийские государства, в Литву, Латвию и Эстонию. Представь какой шок был у правительства Германии, ведь у них в Восточной Пруссии находилось всего лишь три дивизии, а наши ввели в Прибалтику целых двадцать две дивизии. А вскоре эти московские стратеги потребовали от Румынии, отдать им Бессарабию и Буковину. Румынское правительство обратилось за поддержкой к Германии, но получило отказ в военной помощи, так как у Германии с нами заключены договора. Итог тебе известен, Советский Союз присоединил к себе Бессарабию и Северную Буковину, ввёл туда войска Красной армии, а через месяц с небольшим, на занятых землях была создана Молдавская ССР. Румынское правительство продолжало возмущаться актом советской агрессии, вот тогда из Москвы поступил новый приказ, увеличить численность Красной армии. Вскоре к границе с Румынией, подвели тридцать пехотных дивизий, восемь кавалерийских дивизионов и четырнадцать моторизованных бригад. После такой демонстрации силы, сразу же все возмущения Румынского правительства прекратились.

– Получается, что в Москве планировали начать войну против Румынии, точно также, как против Финляндии. Я правильно понял? – поддержав соседа, я тоже перешёл на немецкий язык.

– Правильно, лейтенант. Вот только Германия помешала этим планам, так как Румыния была её стратегическим и торговым партнёром. Румыния поставляла в Германию топливо для военной техники. Из Берлина в Москву сообщили, что Румыния объявляется государством, находящимся под защитой Германии. Чтобы доказать правоту сказанного, по взаимному соглашению, немецкие войска вошли в Румынию, и взяли под свой контроль все нефтяные месторождения. Многим это не понравилось. Тогда в Москве решили ввести войска в Болгарию, чтобы свергнуть царя и его правительство, установить там советскую власть и разместить военные базы на Дарданеллах и на Босфоре. Германия выступила против этих планов и решила больше не идти на уступки Москве. Такая решимость правительства Германии многих удивила, поэтому на него решили надавить, разместив вблизи советско-германской границы больше ста двадцати дивизий Красной армии. За короткое время, на присоединённых территориях были размещены девятьсот наших аэродромов, и началось активное строительство Линии Молотова. Когда весной сорок первого года Югославия присоединилась к Тройственному пакту и стала союзницей Германии, стратегам в Москве это не понравилось, поэтому они устроили государственный переворот в Югославии. В результате этого, Хорватия, входящая в состав Югославии, сразу же объявляет о своей независимости. Основную ставку в Москве сделали на сербских военных, они не только совместно с нашими организовали переворот, но и несколько дней спустя заключили «Договор о дружбе между Югославией и СССР». Стратеги из Москвы потребовали мобилизации сербской армии и авиации, чтобы быть готовыми к отражению нападения со стороны Германии. Так что, теперь ты знаешь, кто в действительности нарушил заключённые договоры между Германией и Советским Союзом. Немцы нас всего лишь немного опередили. У тебя ещё остались вопросы? – всё также по-немецки произнёс сосед.

– Мне вот что не понятно. Откуда вы могли узнать, о действиях наших в Югославии? Ведь об ентом не писали в газетах, – спросил я на том же языке.

– Послушал передачу Великогерманского радио, где рейхсминистр зачитал Обращение канцлера к немецкому народу, в связи с началом войны против СССР. Всё остальное я узнал, либо от своего тестя, который в Москве довольно высоко сидит, либо от своих товарищей, которые в тех событиях принимали непосредственное участие. Я-то всегда старался от столицы подальше держаться, лишь изредка туда приезжал, семью повидать. Поэтому я ещё живой, хоть и раненый. Вот узнал ты о причинах начала войны, лейтенант, и что теперь будешь дальше делать?

– Как что? Как только меня выпишут из госпиталя, вернусь к своему взводу и будем дальше бить врагов. Мне теперь не важно, из-за чего началась война. Я знаю одно, враги пришли на нашу землю с оружием, а потому у меня только одна задача – защищать Родину и уничтожать врагов, пока ни одного из них не останется в живых.

Сосед удивлённо посмотрел на меня, потом вновь взял свой стакан с тумбочки, и допил всю оставшуюся воду. Едва он поставил стакан на место, как дверь в палату резко открылась и в неё ворвался лейтенант госбезопасности с «Наганом» в руке.

– Товарищ лейтенант госбезопасности, потрудитесь объяснить. Кто вам позволил врываться в палату к раненым командирам с оружием?

– Так, товарищ комдив, санитарка сообщила, что в палате кто-то разговаривает по-немецки. Она подумала, что немецкие диверсанты в госпиталь пробрались. Вот я сразу и поспешил к вам на помощь.

– Вы, для начала врать научитесь, товарищ лейтенант госбезопасности. Или обучите ваших сексотов, из числа санитарок, немецкому языку, чтобы они вам всё как положено докладывали, а не выдумывали байки про немецких диверсантов. Я тут понимаешь ли, проверяю знание языка противника у лейтенанта из разведки, а вы врываетесь в палату, да ещё с оружием в руках.

– Извините, товарищ комдив, больше не повторится, – произнёс побледневший лейтенант госбезопасности. – Разрешите уйти.

– Идите. И дверь за собой плотно закройте, – когда особист военного госпиталя вышел, то комдив сказал мне. – Видишь, как полезно знать иностранные языки?

– Вижу, Николай Савельевич. Только вы поосторожней будьте. По-моему, ентот лейтенант из госбезопасности, очень мстительный человек. Такие люди никому не прощают своих страхов, а он вас испугался.

– Разберёмся, лейтенант. Давай-ка отдохнём немножко, а то на меня от долгих разговоров, слабость какая-то накатила.

В тот день мы больше не разговаривали. Большую частью времени спали, просыпаясь чтобы покушать и для перевязки.

На следующий день, после обеда, мы немного обсуждали статьи в принесённых газетах, а вечером, уколы и перевязки делали врачи, но почему-то без медсестёр. Николаем Савельевичем занималась Рина Яковлевна, и мной Младослава Демидовна. Утром в палате проснулся лишь я один. Вот вроде бы и всё, Демид Ярославич.

– Благодарю за интересный рассказ, Яр. Ты сейчас отдыхать пойдёшь?

– Немного попозже. Мне нужно ещё в коптильню сходить, посмотреть что там и как.

Когда Яр вышел из моего кабинета в Управе, я вновь попытался погрузиться в неизвестное пространство, чтобы мысленно связаться с моей Яринкой…

Глава 74

Поселение «Урманное». В Алтайском Белогорье.

День за днём мы с Яром ходили в леса ближнего урмана проверять ловушки на ушастых, нас как всегда сопровождали повзрослевшие рыси. Зиму они пережили нормально, не голодали, так как вся требуха, после раздела зайцев доставалась им. Несколько раз рыськи выгоняли на нас кабанов, а однажды молодого оленя. Ни одного патрона у меня не было потрачено впустую. Всю крупную дичь мы доставляли в поселение на волокушах, потом втроём разделывали её и коптили.

Выздоровевших лесхозовцев из больнички забрали те же старики, что их к нам привезли. Яр сходил пообщаться с селянами, и вскоре вернулся расстроенным. Оказалось, что те едут только до своей деревни, и не собираются в ближайшее время в город. Я видел как он скучает по своей Миляне, но пока не знал, как его доставить в Барнаул. Оставлять Арину с двумя дочерьми одних в поселении у меня не было никакого желания. Тем более старики рассказали Яру, что на среднем урмане, деревенские мальчишки заметили в лесах четверых странных бородатых людей, которые прятались от всех в зарослях дикой смородины, хотя у них у всех были ружья и винтовки. Все они были одеты в одинаковые чёрные телогрейки и шапки. Из описания мальчишек получалось, что в наших урманах скрываются беглые заключённые.

После сообщения стариков из деревни, мы стали ходить в урман по очереди, вооружившись не только «Винчестерами», но и «Кольтами». Ярик даже приноровился стрелять из «Винчестера», укладывая его ствол на ветки деревьев или пеньки оставленные лесхозовцами. От того, что снова может охотиться, Яр словно бы заново родился. Когда я уходил на охоту, он оставался в поселении и смотрел, чтобы никто посторонний там не появился, и не причинил вред Арине с детьми.

Во время своих выходов в урман, я не только охотился и общался с рыськами. Я продолжал искать скрытый путь в новое поселение, куда переселилось большинство жителей Урманного. Уж очень сильно мне хотелось повидать своих родственников, особенно сестёр-близняшек, а также их детишек. Вот только скрытый путь так и не открылся мне…

На свой шестьдесят второй день рождения я получил радостные подарки. Утром, когда я ещё нежился в постели, мне удалось, через неизвестное пространство, мысленно связаться с моей Яринкой. Супруга первым делом поздравила меня с днём рождения, сообщила что любит меня и что очень соскучилась, а потом рассказала мне, что их госпиталь находится недалеко от Харькова. Сказала, что сильно устаёт, проводя большую часть времени возле операционного стола, так как к ним поступает много раненых, и всем им надобно делать хирургические операции. На сон едва удаётся выделить себе два-три часа. Яринка также мне сообщила, что наша дочка Анея находится рядом с ней и подменяет её, за операционным столом. В самом начале зимы немецкие самолёты разбомбили санитарный поезд, где Анеюшка была главврачом. Во время той бомбёжки дочка получила осколочное ранение в ногу, но ей крупно повезло, в пяти верстах от железной дороги находился госпиталь, который возглавляла моя Яринка. Вот так Анея оказалась на операционном столе у своей матери. Ярина сама удалила осколок из ноги и вылечила дочь, а та теперь, помогает матери лечить раненых бойцов и командиров.

Вторым подарком были два кратких письма, от дочки Златы и сына Ванечки, доставленные нашей почтальоншей Марфой Васильевной. За небольшим праздничным столом, который в моём кабинете накрыла Арина, я вслух зачитал оба письма. Дочка в письме сердечно поздравляла меня с днём рождения от всей семьи, а ещё сообщала, что «они с мужем трудятся там же, и лечат поступающих раненых». Кроме того, она на днях получила письмо от мамочки, из которого узнала, что сестрица Анея была ранена, но уже полностью поправилась, и теперича трудится хирургом у мамочки в госпитале. В конце своего письма дочка написала, что все мои внуки, находятся под присмотром старших Александровых, которые переселились к ним в Москву.

Прочитанное письмо от Златы, подтвердило всё сказанное Яриной, во время общения при помощи мыслеречи. Ведь я узнал о ранении дочери Анеи, гораздо раньше, чем получил письмо. Для себя я решил, почаще пробовать выходить на мысленную связь с Яринкой. Вдруг мне повезёт, и я застану супругу отдыхающей.

Письмо от Ванечки хоть и было совсем небольшим, но радости от него я получил немного больше. Сын написал мне, что «Во время одного из выходов на охоту, удалось добыть крупного и матёрого зверя, причём так, что при выходе одежда даже не запачкалась. Свою добычу передал старшим товарищам из дивизии, среди которых находился брат Всеволод. Мы вместе пообедали, и брат рассказал, что у него всё в порядке. Он помогает старшим товарищам понимать других». В конце Ванечка передавал пожелание здоровья всем поселянам, и просил Вереславу беречь его подарок, а ещё он написал, что отвечать на письмо не надобно, ибо у него постоянно меняется адрес полевой почты.

Меня порадовало сообщение, что сын не забывает мои с дедом наставления, и облачается в защитный кокон. Его слова в письме, что «при выходе одежда даже не запачкалась», были тому подтверждением.

– Дядя Демид, а почему Ванюша написал, что ходит на охоту? – неожиданно спросила меня Вереслава. – Разве там, где он нынче служит, войны совсем нет? Или у них там из-за войны совсем кушать нечего? Давайте соберём и отправим Ванюше посылку с нашими копчёностями. Он и сам поест и своих друзей угостит.

– Насчёт посылки идея хорошая, Вереславушка, – сказал я смотрящей на меня девочке, – вот только не дойдёт она до нашего Ванечки. Сама подумай немножко, ежели небольшое письмо, от него до нас, шло почти полтора месяца, то сколько времени уйдёт на доставку посылки на фронт? Письмо из Москвы от Златы до нас больше недели шло, а с фронта письма ещё дольше идут. Ты, наверное, как услышала, что Ванечка просил тебя «беречь его подарок», то пропустила его слова в письме, где он сообщает, что «у него постоянно меняется адрес полевой почты». Вот и получается, красавица, что пока посылка до нашего Ванечки доберётся, все продукты в ней испортятся. Ты всё поняла?

– Да, дядя Демид, – грустно ответила девочка.

– А насчёт остального, я могу объяснить, – сказал Яр дочке Арины. – Вереслава, ты помнишь мой рассказ Демиду Ярославичу, в тот день, когда я вернулся в поселение? – увидев кивок головой он продолжил: – Тогда ты должна помнить, как я говорил в Управе, что мы «За немцами на охоту ходили»? – девочка ещё раз кивнула. – Так вот, красавица, «охотой» мы свои выходы на разведку называем. Поняла?

– Теперь поняла.

– Вот и умница. Иван в своём письме написал, что во время одного из выходов на разведку, ему удалось захватить в плен весьма важного немецкого офицера, которого он передал старшим командирам из штаба дивизии. Среди командиров находился Всеволод, который при штабе был переводчиком. Вот что означают слова про брата, что он «помогает старшим товарищам понимать других». Но самое главное, что мы узнали из двух писем, состоит в том, что четверо детей Демида Ярославича: Злата и Анея, Всеволод и Иван, а также Ярина Родасветишна, живы и здоровы.

– А остальные? – тяжело вздохнув спросила девочка.

– А про всех остальных наших поселян и детей Демида Ярославича, мы узнаем только тогда, когда наша почтальонша доставит в поселение новые письма. Всё поняла, Вереславушка?

– Да, Ярик.

– Тогда кушай свой пирог с зайчатиной, пока его у тебя из тарелки Ярославна не утащила.

Вереслава тут же посмотрела на стол и увидела, как её младшая сестрёнка тянет свою ручку за пирогом, лежащим на её тарелке. Девочка довольно быстро разделила пирог на две части, и отдала большую половину младшей сестре.

– Мамочка говорит, что Яре всегда кушать хочется, потому что она быстро растёт, – пояснила свои действия Вереслава. – Я всегда с ней всем делюсь.

– Мир дому сему. Гостей принимаете? – раздался от дверей знакомый мужской голос.

– Проходи, Лукьян Анисимович. Ты как раз вовремя к столу поспел.

– А я не один, Демид Ярославич, поздравлять вас с днём рождения прибыл. Со мною кое-кто ещё приехал.

– Никак сама Лукерья Степановна с тобою приехала, и своих вкусных пирожков привезла?

– Вы как всегда правы, но не только она приехала. Вы помощника своего придержите, чтобы он от радости в обморок не упал.

В этот момент, в мой кабинет с криком «Ярик», влетела Миляна. Не обращая на нас никакого внимания, она сначала бросилась обнимать сидящего за столом Яра, а потом зацеловала лицо своего мужа. Все присутствующие наблюдали за радостной встречей, и только лишь я заметил, как в мой кабинет зашла Лукерья Степановна с большой кастрюлей, сверху замотанной материей.

– Здравия, Лукерья Степановна. Присаживайся за стол, и заодно поведай, кто вам рассказал, что у меня сегодня день рождения?

– Здравия вам и долгих лет жизни, Демид Ярославич. Про ваш день рождения мне поселяне рассказали, вот я и решила вам вкусненького приготовить. А третьего дня, у нас почтальонша была в артельном представительстве, газеты и письма принесла. Она-то и поведала, что Яр Яросветич с войны без руки возвернулся, и нынче в поселении проживает. Миляна как услышала это, так чуть чувств не лишилась. Она отпросилась у своего начальства в госпитале на несколько дней, чтобы мужа увидеть, и пообещала, что девчата ваши за неё отдежурят. Вот её начальство и отпустило с нами. А в кастрюле я вам не только ваши любимые пирожки привезла, там ещё у меня различные сдобные плюшки и сладкие булочки с яблочным повидлом.

– Здравия всем, – раздался голос Миляны, – извините меня, что кроме своего Ярика я никого сразу не увидела. Поздравляю с днём рождения, Демид Ярославич. Пусть лета вашей жизни будут долгими, а все деяния успешными. Примите с Ариной Родаславной, мою благодарность за Ярика. За то, что вы сберегли его для меня, – и она поклонилась в пояс, сначала мне, а потом Арине.

А дальше мы все вместе продолжили праздничную трапезу. Я больше налегал на вкусные пирожки, чем радовал Лукерью Степановну, а обе дочки Арины лакомились сладкими булочками с яблочным повидлом. Девочки так объелись, что их прямо за столом начало клонить в сон. Арина с Лукьяном Анисимовичем отнесли девчат в больничку, где последнее время проживали Златовы.

Когда трапеза закончилась, женщины втроём собрали всё со стола и удалились на кухню в Управе, посуду перемыть, да поговорить на свои женские темы, а мы втроём остались в кабинете. Лукьян Анисимович сразу налил три чашки чаю из самовара, и мы решили обсудить наши дела. Я отпил пару глотков горячего чаю, посмотрел на своего помощника и спросил:

– Как думаешь дальше жить, Яр? Ведь не дело, когда муж живёт в поселении, а его супруга в городе. Семья должна жить вместе.

– Я всё понимаю, Демид Ярославич. И сам не хочу никогда разлучаться с Миляной, но что я буду делать в городе? Кто меня однорукого на работу возьмёт? Местные власти поди умаялись, устраивать на работу таких инвалидов войны, как я. Да и устраиваться на госслужбу, чтобы носить бумажки из кабинета в кабинет, у меня нет никакого желания. А всем остальным работодателям я просто не нужен.

– Вот тут ты ошибаешься, Яр. Как тебе должность Главы артели «Урманное», что находится в Барнауле и имеет своё артельное представительство?

– А как же вы, Демид Ярославич?

– А что я?! По нынешним законам, я уже давно недееспособный, так как мне шестьдесят два года. Тебе же зимой, насколько я помню, должно было исполниться тридцать лет. Так что, у тебя возраст вполне подходящий для должности Главы артели.

– Мне зимой двадцать семь лет исполнилось, Демид Ярославич. Вас, наверное, моя седина в заблуждение ввела. У нас с вашим Иваном, всего пять лет разница в возрасте.

– Не важно. Для всех людей важным является то, что ты фронтовик, сражавшийся с врагом, и получивший ранения в боях за родину, а не сынок какого-то партийно-хозяйственного чиновника, прикрывшегося «бронью» от фронта. Так что… Ты готов принять руководство нашей артелью, Яр, и отстаивать её интересы перед местными властями?

– Готов, Демид Ярославич. Будьте уверены, я вас не подведу. Ежели что, пока я во все дела вникну, мне наши артельные деды помогут. Тем более, кое-какой опыт общения с чиновниками у меня уже имеется.

– Правильно сказал, Яр Яросветич, – произнёс Лукьян Анисимович. – Мы с отцом и Фёдором Андреичем завсегда вам и артели поможем. Ведь от существования артели и наши семьи зависят.

– Значит так и порешим. Сейчас выправим все артельные документы, в которых укажем, что ты с момента возвращения в поселение, занял должность Главы артели. А твоими помощниками пропишем Анисима Авдеича, Фёдора Андреича и Лукьяна Анисимовича. Все печати, артельные отчёты и остальные документы, я тебе сразу передам. Возьмёшь их с собою в город. Так что, при любой проверке, никакая комиссия в них не найдёт изъянов. С документами на право ношения оружия, будь предельно внимательным. Выдавай их только проверенным людям, которые будут у тебя промысловой охотой заниматься. Всё понял, Яр?

– Да, Демид Ярославич.

– Тогда давай займёмся оформлением всех документов, пока твоя супруга на кухне делами и разговорами с другими женщинами занята. Потом вам с ней не до артельных бумаг будет…

Подвода управляемая Лукьяном Анисимовичем, покинула таёжное поселение через день. Мы не только всё успели сделать, но ещё и загрузили на подводу ящики с копчёной зайчатиной. На подводе перед ящиками сидела счастливая Миляна и прижималась к своему Ярику, а Лукерья Степановна разместилась рядышком с мужем. Мы с Ариной Родаславной и девочками провожали их, стоя на широком крыльце поселянской Управы.

За прошедший месяц, мне дважды удалось пообщаться с Яринкой. Наши беседы подняли мне настроение, и я ежедневно уходил на охоту в ближний урман со спокойной душой. В конце весны меня вдруг охватила непонятная тревога. Я попытался мысленно связаться с супругой, но у меня ничего не получалось. Лишь в последний день весны, ранним утром, моя Яринка отозвалась. Во мне словно что оборвалось, когда я мысленно услышал затихающий голос супруги. Она сказала мне: «Демидушка, любимый мой, не переживай о нас, когда вскоре получишь горестные вести. Мы всегда будем с тобой. А общаться мы теперь сможем только на твоей лесной дороге за гранью восприятия. Дождись Ванечку домой. Защитная одёжа должна его уберечь, и посватай у Арины за него Вереславу. Она очень хорошая девочка. Помни меня, Демидушка, и я всегда буду с тобой. Если древние Боги благосклонны к нам, то мы когда-нибудь с тобою увидимся». После этого голос моей Яринки окончательно затих.

Поднявшись с постели, я неспешно оделся, умылся на кухне, покормил голодную Лизавету и направился в Управу.

Когда я проходил мимо нашей больнички, из её дверей вышла Арина. Увидев моё лицо, она сразу спросила:

– Что случилось, Демид Ярославич?

– Пока точно не знаю, Аринушка, но что-то нехорошее произошло с Яриной и дочкой Анеей. Ранним утром, во сне, Яринка со мной попрощалась. Она попросила посватать у тебя Вереславу за нашего Ванечку.

– Против Ванечки я ничего не имею, добрый и любящий будет муж для моей Вереславушки. А посему даю вам своё материнское согласие. Отныне они просватанная пара. Вот только сердце мне вещует, что живы ваши Яринушка с Анеюшкой, только слабы они и очень сильно изранены.

– Надеюсь на такой исход. Мне очень не хочется похоронки на своих получать.

– Вы себя не изводите раньше времени тяжкими думами. Давайте лучше дождёмся нашу Марфу Васильевну, почтальоны всегда все новости раньше всех узнают. Ежели что с вашими вдруг случилось, то власти обязательно вам об ентом сообщить должны.

– Ты права, Арина. Подождём почту, а пока поднимай девочек и пойдёмте завтракать.

– Они у меня уже давно поднялись, даже ещё раньше меня. Сейчас я их позову, а потом вас всех покормлю. Завтрак я недавно приготовила, он на кухне в Управе нас поджидает…

Арина оказалась полностью права, в средине лета, наша почтальонша Марфа Васильевна, отведя в сторону взгляд, отдала мне два извещения. Я начал молча читать одно, а Арина другое. В моём было написано: «Ваша жена, военврач первого ранга Скоробогатова Ярина Родасветишна. Находясь на фронте, пропала без вести в мае месяце…», дальше я ничего не увидел, так на глаза навернулись слёзы. Посмотрев на Арину, я понял, что у неё такое же извещение, только на мою дочку Анею.

– Вы сильно не переживайте, – сказала нам почтальонша, – ежели пропали без вести, значит живые они. Возможно, найдутся и домой живыми вернутся. Если бы их убитыми нашли, то тогда вам похоронки бы прислали.

– Вы правы, Марфа Васильевна, будем надеяться на лучшее…

За следующие два с лишним года, я так и не получил от своих детей ни одного письма. Даже от Златы писем с поздравлением на мой день рождения не приходило. Для меня самым мрачным временем стала осень.

Вскоре после Новолетия, я за один раз получил извещения на остальных своих детей, кроме Ванечки, с сообщением о том, что они все «Находясь на фронте, пропали без вести». Больше всего мне было непонятно, как моя Злата оказалась на фронте? Ведь она была хирургом в московском военном госпитале. Если бы её решили отправить на фронт, то она обязательно написала бы мне об ентом.

А уже в конце осени, почтальонша принесла похоронку на Ванечку. Я не поверил этому, и стал объяснять Марфе Васильевне и Арине Родаславне, что это ошибка. Мой сын не мог погибнуть в бою, он разведчик, а разведку в открытый бой не посылают. Видать писари при штабе чего-то напутали, и по ошибке написали похоронку на Ванечку. Но обе женщины вообще не слушали, что я им говорю, а только лишь плакали, и пытались меня утешить своими словами соболезнования.

От женских слёз и причитаний мне стало плохо. Добравшись до дивана в Управе я прилёг, но от этого мне ещё хуже стало. Арина заголосила ещё больше, а потом убежала в больничку за настойками на травах. Напоив меня настоями, Арина с почтальоншей удалились, а вскоре ко мне пришла Вереслава и молча присела на стул стоящий рядом с диваном.