Текст книги "Мир ГП (СИ)"

Автор книги: Александр Ярмышев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 34 страниц)

Глава 7

7 ноября 1974.

– Слушай, Барти. Поделись секретом, как тебе удается так хорошо и быстро всё запоминать. Я уже месяц бьюсь над таблицей взаимодействия ингредиентов за второй курс, а ты за неделю выучил. Мне эту неделю только всё прочитать хватило.

– Вообще-то, Алекс. Это семейный секрет.

– Оу. Прости. Больше не лезу.

– Да ничего страшного. Думаю, что тебе такое можно доверить. Это зелье памяти. Обычное мы будем учить на старших курсах. А у нас есть улучшенный, не токсичный рецепт. Только это секрет. Я на тебя надеюсь.

– Конечно! Мог и не говорить. Только у меня просьба. Нет-нет. Не зелье. Не совсем. Я хочу посмотреть как оно работает на тебе.

– Что там смотреть то?

– То как работает энергия зелья. У меня есть такая штука, – я достал из кармана очки-велосипеды в футляре. Вместо линз в них были вставлены обычные стёкла.

– Это что? Очки артефактора? – не на шутку удивился Барти. – Откуда у тебя такая редкость?

– Тсс. Достались по случаю.

Самое интересное – врать не приходилось. Хоть мои недомолвки и не на много лучше вранья. Но доверять Краучу или нет – я не знал. Англичане вообще, в таких вопросах народ прагматичный, только близкой родне можно верить, да и то не безоглядно. Хоть мы и дружим, но любую ситуацию он может расценить в пользу рода. Но тот же прагматичный склад ума поможет ему с пониманием отнестись к моей уловке с фальшивыми очками артефактора.

– Короче, посмотрев как работает зелье, возможно не один раз, я смогу понять какой должен быть механизм работы артефакта памяти.

– Думаешь ты самый умный?

– Нет, конечно. Но с этой информацией я смогу построить модель работы артефакта памяти. И, по мере учебы, дорабатывать ее, пока она однажды не станет реализуемой.

– Ну, так, наверное, можно.

Конечно можно. А ещё, я и без артефакта смогу имитировать работу зелья. Как показала практика, мой способ быстрого запоминания, не так уж эффективен. Мозги со временем привыкают к избыточной энергии, и начинают «лениться». От этого приходится лечиться, несколько дней держа их на голодном пайке. Ладно хоть не дольше.

Может зелье Краучей поможет мне преодолеть эту проблему?

26 декабря 1974.

Сегодня снова мамина смена, и опять я у Карлуса и Дореи. По случаю Рождества, занятия по этикету бабушка отменила, и я направился к деду в мастерскую.

Тот сидел за столом, и что-то аккуратно выводил на пергаменте. Стараясь не мешать, я присмотрелся – весь лист был покрыт тонкой, мелкоячеистой сеткой, а по краям шли руны. Чем-то напоминало поле для игры в морской бой, но гораздо больше, масштабнее.

Закончив со строкой, дед выпрямился, и увидел меня.

– А! Привет, Алекс! Что-то быстро сегодня бабушка уже закончила тебя мучить?

– Да не, на сегодня мучения отменились, – ответил я, стараясь разобраться со значением цепочки рун. – А что тут должно получиться?

– Это не секрет, но попробуй разобраться сам.

– Так. Вот это сочетание используется для гримуаров, для того, чтобы на одном листе, можно было вывести несколько страниц. Здесь знак дюжины, значит до двенадцати страниц. А вот это сочетание – для увеличения текста.

Пока я разбирал руны, дед довольно кивал на каждый мой правильный ответ. Он отказался учить меня тому, что преподают в Хогвартсе, но рунам учит. Особенно ту часть которая применяется в артефакторике. И подобные экзамены бывают регулярно.

– Все верно, Алекс. А вместе, эти руны превращают этот пергамент в основу для карты. По логике, надо направить магию на эту руну, это активирует сканер пространства. Радиус небольшой, поэтому активацию надо производить часто. Из-за этого такие руны не популярны. Их уместно применять для составления карт на ограниченных территориях, крепостях или замках. На открытых – никакой магии не хватит для сканирования.

– И для кого тогда ты делаешь такую заготовку? – в принципе, я уже понял, что вижу в руках деда. Знаменитую карту Мародеров. Вернее заготовку под неё.

– Это сын Флимонта попросил на день рождения такой подарок, – Карлус считая Джеймса бестолковым лоботрясом, не называл его по имени. А всё из-за того, что мальчик транжирил деньги, и не умел вовремя остановиться. Даже его успехи в учебе не убеждали деда в обратном. – Видимо хочет похвастаться перед друзьями, и завести себе карту Хогвартса. Только он не сможет нанести на карту те помещения, о которых не знает, так как мощности рун на пергаменте позволяют только поверхностное сканирование. Даже крупные щели не видят. Пусть побегает по всему замку.

– А почему он сам такую карту не сделает?

– Ты что? Это же уровень мастера.

Вот и развенчался артефакторский талант Джеймса. Он всего-то запитывал, своей магией, руны сканера через каждые пятнадцать метров. Остальное делала карта сама.

27 апреля 1975

– Слушай, Алекс. Ты уже выбрал дополнительные занятия?

– Конечно, Барти. Руны и Нумерология. А ты, я так полагаю, будешь учить все?

– Да! Буду лучшим в школе.

Для чего ему быть лучшим, я знал. Он хотел внимания от своего отца. Парень считал, что холодность родителя связана с его никчёмностью. Я, потихоньку менял его приоритеты. С таким папашей, не удивительно, что в каноне он угодил к Пожирателям.

– Правильно! – похвалил я. – Глядишь, и станешь целителем.

– Но я не хочу стать целителем. С чего ты взял, что я собираюсь идти в целители?

– Нет? – надеюсь мое удивление получилось натуральным. – Но как же твоя мать?

– Что? При чем тут моя мать? Ты о чем вообще?

– Ой, прости. Должно быть я перепутал сон с реальностью.

– Какой такой сон, Алекс? Я хочу знать подробности. Мне не нравятся такие сны. Особенно про мою маму, которую ты никогда не видел.

– Да? А, точно. Но во сне я её тоже не видел.

– Да о чем ты тогда? Рассказывай давай.

– Ну слушай. Во сне ты был взрослым. По крайней мере, Хогвартс уже закончил. Причем в Слизерине. Тебя посадили в Азкабан, за пытки. И твоя мать поменялась с тобой местами с помощью оборотного зелья, сказав, что все равно умирает. Сон был настолько реалистичным, что смешался с реальностью. Мне даже казалось, что он приснился тебе, а не мне. Вот такие дела.

– Какой-то кошмар. Я в Азкабане? За пытки? Быть такого не может.

– Может или нет – отдельный вопрос. Важнее другое – мне иногда снятся сны про будущее. Только это секрет. И эти сны связаны не с нашим миром, а с параллельным. С тем, в котором меня нет.

– Это даже для магического мира – фантастично.

– Возможно. Но могу рассказать еще про один сон.

– Если он про то, что я учусь в Слизерине – то не надо.

– Он тебя не касается. Так вот, через полтора-два года будет вспышка заболеваемости Драконьей оспой. Посмотрим, правда это или нет. И вспомни, в какой факультет ты хотел поступить до встречи со мной?

Зачем я рассказал Барти эту историю? Я долго думал над этим вопросом. А оказалось – всё просто. Он мой друг. Единственный друг в этом мире. И скрывать информацию о возможной преждевременной смерти его матери, будет совершенно не по дружески. Я бы даже сравнил это с предательством. А значит, для своего душевного спокойствия, я в иносказательной форме предупредил его. На сколько я его знаю, он проверит информацию. Но действовать начнет заранее. То что мне и нужно.

17 мая 1975.

– Как же высчитать этот коэффициент? – рыжая девушка покусывая губу, рылась в ворохе пергаментов. – Где же я записала нужную формулу? Мордред. Это «удовлетворительно» надо срочно исправить.

Всё это происходило в библиотеке. И слова произносились в полголоса, чтобы мадам Пинс, не дай Мерлин, не услышала.

Я просто проходил мимо её стола, когда услышал эти стенания.

Вообще-то я её часто видел. Особенно сейчас, когда она стала круглеть в нужных местах. Столь яркую девочку сложно не заметить. Чаще всего я её видел в обществе Гриффиндорцев, когда она привлекала к себе внимание, громко отчитывая заводил Мародеров. Да, Джеймс с приятелями уже называли себя так.

Сама Лили мне показалась умной и отзывчивой девушкой. Она неизменно заступалась за ребят над которыми издевались Мародеры. Наверное это и не давало им оскотиниться окончательно. Ко мне и Барти они не приставали, хоть я и не раз ловил на себе недовольный взгляд Сириуса. Более того, если я оказывался рядом, то Джеймс уводил свою стаю, оставляя жертву в покое. Все дело в наших тренировках.

После первого курса, на моем дне рождения, который мы праздновали в доме на Годовиковой лощине, подвыпивший Флимонт предложил проверить мои навыки в дуэлинге. Какие могут быть навыки у студента, закончившего только первый курс? Вот и противником мне выставили Джеймса. Мальчик тоже это понимал, и особо не напрягался. Вот и получил серию из «флипендо» и «ступефая», подарив мне победу в первом раунде. Второй раунд тоже был коротким, и завершился «экспеллиармусом». А вот в третьем раунде пришлось попотеть, но и то, потому, что Джеймс стал активно пользоваться «протего». Это ему не помогло, и вскоре он словил очередной «ступефай».

Сказать, что Флимонт был недоволен – промолчать. Ведь сам он, в свое время, числился среди лучших дуэлянтов. Но надо отдать ему должное, ругать или как-то ещё наказывать сына он не стал. Глава принял решение лично научить его основам, и, чтобы процесс учебы не прерывался на время Хогвартса, я стал спарринг-партнером Джеймса.

В школе мест для тренировок хватало, и процесс пошёл. Вскоре, с Поттером стали приходить его друзья, и, видя, что он чаще проигрывает, чем я, решили помочь. Вот только победы Джеймса были не его заслугой, я, благодаря дискам твердого воздуха, имел неоспоримое преимущество, и даже дуэли против двоих проходили с тем же результатом. Вскоре и Петтигрю стал помогать друзьям, но я уже привык к манере Джеймса и Сириуса, поэтому третий участник, лишь уравнял шансы.

Волей-неволей, Мародёры приняли тот факт, что я сильнее их, и считались с моим отношением к их развлечениям.

Малышня это заметила, и я стал замечать неподалеку от себя небольшую толпу.

Понятно, что они искали защиты, но какой из меня защитник? Ну, может я что-то и мог, и даже неплохо, но не люблю я быть в толпе. Вот и приходилось, после большого зала, прятаться в библиотеке. И вся собравшаяся толпа вынужденно оказывалась там же. Наверное это и стимулировало повышение успеваемости младших курсов Рейвенкло. Нет, я не говорю, что успеваемость была низкой, у нас она традиционно была самой лучшей в школе. Но теперь они вынуждены тратить еще больше времени на учёбу.

Вот и сегодня, спрятавшись от толпы в глубине огромной библиотеки, я увидел её.

– Странно слышать о проблемах с зельеварением от девушки, которая дружит с потомками двух родов зельеваров.

– Что? О чем ты?

– Лили Эванс, верно?

– Верно. А ты Алекс Портер.

– Точно. При всех твоих успехах по другим предметам, с зельеварением у тебя очевидные проблемы.

– Ну да. Профессор Слагхорн говорит, что для зельеварения нужно либо чутье, либо мощный разум, способный просчитывать реакции в котле.

– И ценит он только первых. Да, мне говорили про его слова. А на самом деле, лучше всего совмещать и то и то. Знаем. Впрочем у меня свое мнение. Думаю, что в зельеварении, как и во многих других дисциплинах, есть до десятка основных правил, и куча – уточняющих нюансы.

– Да? – с сомнением протянула Лили. – Почему же на уроках этого не говорят?

– Почему же нет? Говорят. Вспомни про правила помешивания.

– Так ты про такие правила?

– И не только.

– Какие ещё?

– Почему бы тебе не спросить у своих друзей?

– Не пойму, про каких друзей ты говоришь.

– Про Снейпа и Поттера.

– С Поттером я не дружу! И он не из рода зельеваров.

– Нет? Из кого тогда?

– Э-э. Не знаю.

– Ну вот. А утверждаешь. Флимонт Поттер – создатель снадобья «Простоблеск». А основатель его рода изобрел основу для Костероста и Бодроперцового. Так что, библиотека по зельеварению у них знатная.

– Всё равно. Я с ним не дружу. И просить ни о чем не буду.

– Как знаешь. Но со Снейпом-то ты дружишь. Его попроси.

– Но ведь профессор Слагхорн постоянно ругает Северуса за неправильные зелья. У него оценки не лучше чем у меня.

– А ты подумай, стал бы Снейп стараться, если бы его хвалили? С его-то характером? Он бы так и не раскрыл дар зельеваров Принцев.

– Принцев? Но он же Снейп.

– Его мать Эйлин Принц. Так что, твой Северус – Принц-полукровка.

– Ты откуда такой умный, Алекс? Вроде как и я – маглорожденный.

– Не совсем так, но это секрет.

– Да ладно, даю слово, что никому не передам твой секрет.

Я увидел, как магия окружающая девушку, пошла волной в ответ на ее слова. Судя по всему она тоже это почувствовала.

– Это что такое было?

– Это, Лили, называется «слово мага». Такие клятвы бывают разными, но принцип один – залог. Теперь твоя магия сама не даст тебе нарушить его. И ещё, на будущее запомни, ты сейчас забыла уточнить, что не передашь конкретный секрет. Отныне ты должна хранить все мои секреты которые узнаешь.

– Ой, – испуганно дернулась девочка. – Но… А может можно что-то сделать? Ну, там, ты вернёшь моё слово, а я потом правильное дам.

– Лили, это твое слово, и ты дала его своей магии, а не мне. И все попытки нарушить его ведут к лишению магии. Так что, не рискуй понапрасну. Или ты так хочешь выдать мой секрет?

– Нет, конечно. Но почему мне об этом не сказали раньше? И откуда ты это знаешь?

– Чистокровных учат родители. Тебя научит муж. А секрет мой в том, что я родственник Поттеров. И меня подготовили.

– Так значит ты полукровка.

– Давай не будем о статусах крови. Они тупые. Моя мать сквиб, а отец чистокровный – так кто я?

– Хм-м. Действительно тупые. Там всего лишь «чистокровный», «полукровка» и «грязнокровка».

– Вот-вот. По родословной я чистокровный, но ни один чистокровный не признает это. Поэтому проще считаться маглорожденным, так спросу меньше.

– Ну почему нет подготовительных курсов для магловоспитанных?

– А ты считала сколько вас? От силы пять человек на курс. Никто не будет выделять целого профессора и средства для такого мизера. Ладно, пойду я. Если будут вопросы – обращайся, может чем и помогу.

Глава 8

3 августа 1975.

За школьными покупками, к третьему курсу, я отправился один. Дед, на всякий случай, прицепил мне детский портключ, и проводив меня, занялся своими ширпотребными артефактами. Собственно, опасаться мне было нечего, сейчас, хоть и противостояние министерства с Вальпургиевыми рыцарями стало обостряться, но до стадии беспредела еще не дошло. Так что, я спокойно закупился, и решил выпить кофе с пирожными у Фортескью. К местному фирменному мороженому я отношусь ровно, хоть и заказывал его иногда.

Это было как удар кувалдой. Едва я зашёл в кафе, и увидел её. Да-а. После этого я и от водки бы не отказался.

Так вот, зайдя в кафе я увидел ее – Лили Эванс. Невероятно, как и без того красивая девушка, стала прекрасной с нашей последней встречи в поезде из Хогвартса. Тогда я лишь окинул ее взглядом, сейчас же все гормоны скопом ударили мне по голове. Прекрасная нимфа медленно и сладострастно слизывала мороженое с ложки, иногда кивая в ответ на слова своей подружки. Может и не сладострастно, может мне в тот момент так показалось.

Не зря на неё запали Снейп и Поттер. Да, наверное, не только они.

Я понял, что если не сдержусь, то подойду соблазнять девушку. Вот только моей тушке недавно только тринадцать стукнуло, а в этом возрасте наши два с небольшим года разницы – существенны. Даже то, что я выгляжу старше своего возраста больше чем на год, не поможет. Вздохнув, я сел за ближайший свободный стол, и попытался закрыть глаза. Не получалось, взгляд постоянно возвращался к ангелу.

Я бы, наверное, так и пялился на неё, если бы не официантка, загородившая вид. Я какое-то время не мог понять, чего от меня хотят, но понимающая улыбка отрезвила меня.

Сделав заказ, я постарался, не поднимая взгляд, разобраться в себе. Такой гормональный шторм был неожиданностью для меня, неужели в прошлом подростковый период я пережил такое же? Кошмар.

Тут мне принесли мой заказ, и я, случайно зацепившись взглядом за Лили, снова залип. Мягкий овал лица, тонкие дуги бровей, пронзительно зеленые глаза, прямой, тонкий нос, манящие губы, плавная линия подбородка, изящные шея и плечи, второй с плюсом размер…

Стоп! Я резко перевел взгляд выше, и встретился с её взглядом. Щечки смущенно заплели, а бровки удивленно приподнялись. Хватит. Похоже мне надо решить проблему с гормонами. И зелья для таких случае лучше не применять. Хотя, можно оборотку, и по классике. Правда, парни из старшего курса, как-то упоминали, что оборотка в таких случаях не помогает. Потому, что спермотоксикоз, после окончания действия зелья возвращается с родным телом.

Тут девочки встали и пошли в мою сторону. Я даже стал ожидать каких-нибудь детских разборок, в стиле «ты чё на меня пялился?». Но они просто прошли мимо.

Я напоследок посмотрел им вслед. Чего там можно было увидеть? Рыжую косу, прямую спину, тонкую талию и столь же тонкую попу одетую в джинсовые штаны.

На меня словно ушат холодной воды опрокинули. Она же ещё ребёнок. Но даже так, её бедра чересчур узкие – во мне проснулся доктор. Девочке сейчас должно быть пятнадцать лет, и для её комплекции явно просматривается патология. Это может быть дисплазия тазобедренного сустава, или патология шейки бедра. Однако, судя по всему, благодаря магии, это ей проблем не доставляет.

Тем не менее, я прислушался к себе, похоже, что гормональный взрыв прошёл. Но это не значит, что он не вернется, не сейчас так позже. Надо будет претворить в жизнь свои планы по сбросу гормонов. И вечером сходить до одного, примеченного по случаю, публичного дома. Но из-за того, что я ещё не совершеннолетний, придется задействовать «конфундус».

Домой к бабушке, я добрался камином. И, едва выйдя из него, чуть не столкнулся с дедом. Тот как раз тоже прибыл за пару секунд до меня.

– Алекс, как хорошо, что ты уже закончил с покупками.

Похоже, что мои планы со сбросом напряжения накрылись.

– Тебе нужна моя помощь?

– Да. Давай выгружай свои покупки, и аппарируем.

Судя по тому, что говорит дед без подробностей, дело касается нашего бункера с лишаем Авача.

Так и оказалось. Хоть и касалось не совсем бункера. К счастью, проблем не было. Просто деду прислали очередную партию драгоценных камней, и теперь я должен выбрать подходящие, и наделать из них накопителей. Гоблины тоже как-то умеют сортировать камни. Но подходящие для артефактов не продают. Можно только пыль от таких камней раздобыть. Её применяют для изготовления чернил, которыми пишут руны. Поэтому мощные, долговечные артефакты – редкость.

Вот Карлус и обрадовался, когда узнал, что я, не хуже гоблинов, могу сортировать камни. И теперь постоянно ищет возможные источники их получения. Это довольно трудно, так как эмиссары зеленошкурых коротышек свою работу делают хорошо. Ещё бы, ведь наказание у гоблинов не сахар. Есть даже слухи, что некоторых, особо невезучих, съели.

Мы аппарировали в домик– мастерскую. Кстати, надо сказать и о нем. Чтобы залегендировать наши отлучки на ферму с Авачей, и не раскрыть его секрет, дед снес старый дом на участке и заказал постройку нового, по передовым магловским технологиям. Затем, замаскировав выход из подвала, сделал над ним мастерскую, в которой проводил для меня уроки по артефакторике. Вот так я и стал частым гостем в этих местах.

Оставалась проблема с вонью. Её решили кардинальным образом – выкупили землю под свинарником, и переселили всю ферму куда-то севернее. А все благодаря деньгам, вырученным с продаж эликсира. Так что здесь стало довольно комфортно.

В этот раз дед принес мешочек с полусотней мелких, необработанных цветных камушков. Все они были пронумерованы. Таким образом Карлус вёл поиск мест, где шансы найти потенциальный накопитель выше. А все потому, что в момент формирования камня, там должен был быть сильный магический фон, который структурирует молекулы камня подходящим для изготовления накопителя образом.

Не многие маги в курсе о положении дел с накопителями. Большинство даже не знает, что они существуют. Но гоблины знают, и заняли нишу обработки драгоценных камней. Не зря ихние артефакты считаются лучшими, ведь людские маги не могут применять в своих изделиях накопители, по причине их отсутствия на рынке. Коротышки же, забирают все себе. А людям остается творить ширпотреб с малым сроком жизни.

Из полусотни, к своему удивлению, мне удалось отобрать целых шесть подходящих. Когда как обычно таких не больше одного процента. Видимо деду всё же удалось выйти на след копи с накопителями.

Сделав свою часть работы, я вышел на улицу. Пока дед заполняет свой журнал пройдет минут двадцать, можно посидеть под навесом, на свежем воздухе.

Легкий ветерок приятно обдувал лицо, принося запахи спелых трав. В некоторых его порывах слышалась мелодия, и это меня заинтересовало.

Я сходил к Карлусу, и предупредил, что пойду прогуляюсь по окрестностям, и вернусь домой сам – портключом.

С каждым шагом, музыка слышалась все громче, и вскоре я разобрал, что это играет гитара со странными барабанами. Музыка была без слов, но эмоций от этого вызывала не меньше. В ней была и романтика, и борьба, и радость и грусть. Я ускорил шаг, опасаясь, что музыка завершится, и я потеряю ориентир.

Наконец я вышел к дороге на бывшую свиноферму. Слева был пруд, с живописным берегом, вдоль которого тянулся длинный луг, весь заставленный автобусами, прицепами и палатками. Увиденное у меня ассоциировался с цыганским табором.

Гитарист нашелся на самом видном месте. Рядом с ним был и барабанщик, вокруг которого были расставлены разного размера кастрюли и вёдра вверх дном. Они сидели на ящиках, в окружении разномастно одетых людей. Мужчины, в основном были в джинсах, с голым торсом и сильно обросшие и бородаты. Женщины были в платьях, но встречались и в джинсах с голым торсом.

Довольно шокирующее зрелище. Если бы не очевидно мирный настрой и улыбки, я бы, наверное, сбежал отсюда.

Игра профессиональных музыкантов мне всегда нравилась. Даже в электронной музыке можно найти композиции, не бьющие тупыми басами, а вызывающие положительные эмоции.

Эти музыканты, очевидно, были опытными. Гитарист профессионально дирижировал эмоциями своих слушателей, и наслаждался этим. Они с барабанщиком были сработанной парой, тем удивительнее аудитория.

Я подошел поближе к ним, и присел на одно из многих свободных мест. Люди не пытались подойти поближе, они располагались где поудобнее, и соблюдали тишину.

Когда мелодия закончилась, началась новая, но на этот раз с песней. Вот с этим у гитариста были проблемы. Громкость явно слабовата, да и высокие ноты он не держал. Но качество игры все компенсировало.

Где-то на середине песни ко мне подсела девушка. Я бы, может, и не заметил её, но когда она прислонилась к моему плечу, не заметить это было сложно. Посмотрев на нее, я увидел темноволосую милашку лет восемнадцати, с затаенным страхом смотрящую на меня. Ситуация была странной, в особенности то, как она переглянулась с дамой, лет на пятнадцать старше неё. Пока ничего угрожающего для себя я не видел, и решил понаблюдать за развитием событий.

– Нравится? – вдруг спросила она. Мне определенно нравится вид. В особенности приятные крупные полушария.

– Очень, – подтвердил я.

– Это Стив. Он у нас иногда играет. Лучшего гитариста я не встречала.

До меня дошло, что спрашивала она не про свою внешность, а про музыку. Но ответ, всё равно, был бы положительным. Играл гитарист великолепно.

Я помолчал, переваривая ее слова.

– Пиво будешь? – вновь напомнила она о себе.

Ожидать холодного, фирменного напитка здесь не стоило, но отказываться я не стал. В этой жизни я еще не пил пиво, но попробовать был не прочь.

– Буду.

Девушка медленно поднялась, старательно выгибая спину. Смотрелось это двояко, для меня – подростка, с разбушевавшимися гормонами, это было эротично. Для взрослого меня – были смешны её потуги. Но и тот, и тот были мужчиной с нормальной ориентацией, а значит с удовольствием оценили демонстрируемые прелести. А посмотреть было на что. Платье на ней лишь подчеркивало узкую талию и выразительную попу. Декольте с этого ракурса видно не было, но вида с боку хватало, чтобы оценить второй размер.

Я наблюдал за ней, пока она не скрылась в одном из переделанных автобусов. Потом постарался выбросить её из головы, и насладится игрой виртуоза, но не получилось. Вздохнув, я стал ждать возвращения прелестницы. Благо, её отлучка продлилась недолго.

Девушка подошла, сексуально покачивая бёдрами, наклонилась, позволяя оценить полушария, и протянула пиво. К сожалению, декольте было маловато, и многого я не увидел, но жест оценил.

Взяв протянутую бутылку, я мысленно усмехнулся. Это было пиво марки Лондонский Портер. Почти как я. И, что интересно, оно было холодным.

– Откуда такое чудо? – удивился я, открывая пробку и делая глоток. По вкусу пиво как пиво. Нечего превозносить. Я бутылкой отсалютовал девушке, и глотнув еще раз, сделал то, с чего надо было начинать. – Я, Алекс. Прости, что сразу не представился, просто ты сразила меня своей красотой, и я забыл о приличиях.

– Ой, и правда. Я, Николь. Очень приятно. Пиво я взяла из запасов дяди Райли. А холодное оно потому, что дядя хранит его в ванне с ледяной водой. А лед морозят в лабораторном холодильнике из бывшей фермы.

– Хорошая идея, – похвалил я. И снова замолчал слушая музыку и передавая инициативу разговора девушке. Краем глаза я поглядывал на неё, и заметил переглядывания с той женщиной.

Было непонятно, что происходит, но пользоваться ментальным щупом, мне казалось, неспортивно. По крайней мере пока. Николь снова придвинулась поближе, и попыталась затеять разговор.

– А ты откуда? Раньше я тебя не видела.

– Из Лондона, – не стал скрывать я. – Тут, неподалёку, земля моего деда, – То, что земля, на которой мы сидим, тоже принадлежит деду, я не сказал. Не хотел расстраивать.

– А я из Милтона, приехала к дяде, в коммуну.

Тут из кустов неподалеку послышались характерные звуки любви. Я посмотрел на реакцию людей, но она была нейтральной, максимум, некоторые позволили себе улыбку. А Николь, почему-то стала прятать глаза, но щеки её заалели.

Я с новым взглядом осмотрел обстановку. От свинофермы остались только административные здания, но они явно использовались не по назначению. Ещё вокруг беспорядочно стояли жилые прицепы и переделанные под жильё автобусы. Палатки можно не упоминать. Люди имели довольно одичавший вид, но гигиену не забрасывали. Песни под гитару и импровизированные барабаны, на тему любви и свободы. И довольно равнодушное отношение к откровенному сексу неподалёку. Словно это им привычно.

Община хиппи. Вот куда я попал. Только они себя так не называют. Смотрел я как-то передачу про них. В общем-то ничего сильно плохого не скажу. Просто сборище бездельников. Не знаю, как ещё оценить таких людей, которые декларируя свободу, зависят от общества. Они живут праздно, принимают наркотики, слушают музыку и занимаются любовью.

Последнее и мне интересно. Особенно в связи с откровенно соблазняющими позами Николь.

Но оказалось, что нам полагается слушать не только музыку, но и пропагандистскую речь барабанщика. Пока Стив пил пиво, давая отдых пальцам, его напарник завел речь о свободе, равенстве и братстве.

Интереса подобное у меня не вызывало, и веру в такие явления ещё в прошлой жизни растерял. С разочарованным видом я встал, и собрался покинуть «прекрасных людей». Разумеется, незамеченным это не могло пройти, и барабанщик не замедлил высказаться.

– Что, юноша? Послушал нашу музыку, выпил наше пиво, и считаешь нас недостойными твоего общества? Твои движения и весь твой вид говорят, что ты из аристократов. Но я видел, что наша игра тебе понравилась, можешь не отрицать. А значит, аристократы тоже не отличаются от нас. Мы все равны! И в стремлении к свободе, должны отринуть войны, и изменившись изнутри, познать её ценность. И жить, оберегая свою свободу в братстве с единомышленниками.

Едва оратор обратился ко мне, я замер. Ладонь Николь прижатая к моей руке, в попытке остановить, тоже замерла. Можно было бы уйти, но не хотелось портить мнение девушки о себе. Поэтому дослушав слова барабанщика, а сказал:

– Нет!

– Что – нет, юноша?

– Нет, не существует абсолютной свободы и долгого равенства.

– Но мы стремимся к этому. Мы равны друг перед другом, и свободны в единении с природой.

– Вы зависимы от плодов цивилизации. Пьете пиво сваренное на промышленном оборудовании, играете на инструментах, изготовленных промышленностью, одеваете одежду, живете в домах. Без этого вы будете просто дикарями, а пока что, вы просто потребители продукции промышленности. Вы не свободны. Единственная ваша свобода – это свобода от пуританской морали, – я кивнул в сторону кустов, откуда, недавно, слышались звуки. – А с равенством все ещё проще. Разве равны… допустим Стив и я? Конечно нет. Если бы это было так, то я бы тоже умел настолько же великолепно играть. Или он не умел. Точно так же не равны Николь и ты. Ведь как ни старайся, но родить ребёнка ты не сможешь.

Улыбки на лицах окружающих говорили, что я иду в верном направлении.

– Я не говорил о физическом равенстве. Мы равны в правах.

– Это тоже не верно. Разве равны ребёнок и его родители. Ведь они всё время, своей властью, ограничивают его свободу. Но ведь иначе велики шансы, что он, по незнанию, не выживет. Не знаю… попадёт под машину, утонет. Мало ли способов уйти на тот свет? А некоторые взрослые ненамного лучше детей, стоит смениться обстановке, и совершают такие выходки, что диву даёшься. Или другой пример. Допустим у Николь есть право один раз меня стукнуть, и я не отвечу ей тем же. Просто потому, что она девушка. А у тебя такого права нет. Вы не равны. И уравнивание, в этом случае, означает, что либо ты получишь право бить меня, нарушая равенство между нами, либо я буду бить девушку в ответ. Что сведет меня до уровня пещерных людей.

Последний аргумент оказался неожиданным для моего оппонента. Но пришёлся по душе большинству.

Стив, видя, что его напарник облажался, решил выправить ситуацию и начал наигрывать новую мелодию, что-то вполголоса говоря напарнику. Вскоре и тот, с недовольным лицом, присоединился к игре.

Однако настроение уже было не то. Возвращаться на место я не стал, и направился в сторону водоёма. Не люблю такие разговоры. Так или иначе, они сводятся к особенности конкретной группы людей. Признаки могут быть разными, от цвета волос до политических предпочтений, но люди не могут быть равны, всегда будет тот, кто выделяется. Не важно в чем. У кого-то почерк красивый, кто-то отлично играет на гитаре. Кто-то любит одеваться в красное или оранжево-чёрное. Кто-то не любит пиво.