Текст книги "В самом Сердце Стужи. Том II (СИ)"

Автор книги: Александр Якубович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12
Виктор

Так как я удачно разжился деньгами, пусть для этого и пришлось казнить человека, пришло время эти самые деньги вкладывать.

Пока не закончилась зима, мне нужно было сделать две вещи: приготовить посуду для консервирования и договориться с охотниками о поставках мяса. И если первое было довольно просто, и я планировал заняться этим в ближайшее время, то второе мне пока поручить было некому.

Ларс все еще не вернулся, а отправлять на переговоры с вольными охотниками Арчибальда я не мог – он был нужен здесь, в Херцкальте. Так что сейчас я собирался решить вопрос с горшками. А заодно пообщаться с местным мастеровым-гончаром, который заправлял производством посуды для всего надела.

Был мне интересен этот человек, потому что его имя не фигурировало в списках, которые надиктовал мне перед казнью Легер. Там были все три оставшихся купца, главный кузнец, оба местных трактирщика-пивовара, бондари, кожемяки, два из трех портных и даже бригадир каменщиков. А вот гончара и других мастеров этого цеха в списках не нашлось, и мне хотелось посмотреть на человека, который не прогнулся под власть прошлого бургомистра.

– Милорд! – едва мы ступили на двор гончарной мастерской, нам навстречу выскочил молодой парнишка в замызганном глиной фартуке. – Рады приветствовать барона Гросса, лорда Херцкальта!

Парень согнулся в поклоне, ожидая, пока ему разрешат выпрямиться, я же оглядывался по сторонам.

Конечно же, сегодня я планировал зайти и к кузнецам, и к портным, просто чтобы не привлекать к гончарам лишнего внимания, но разведка была необходима. С собой я взял только Арчи, да и то, чтобы потом не пересказывать заместителю то, до чего я договорюсь с местным производителем посуды.

Если же на меня кто-то попробует напрыгнуть – ему же будет хуже. Я вышел не в домашней рубахе и штанах, а приоделся: поддоспешник, кольчуга, поверх которой я, для важности, повесил баронскую цепь. Вычищенный слугами и потом отремонтированный Эрен черный плащ выглядел просто отлично, а дополняли мой образ варлорда железные поножи от доспеха и мой меч-бастард в ножнах на поясе, которые я лениво придерживал одной рукой. Все в моем наряде говорило окружающим, что перед ними опытный головорез, который даже на прогулку выходит вооруженный и частично бронированный. Я еще думал надеть латные перчатки, но они были слишком громоздкие. Так что ограничился простыми кожаными, для верховой езды.

– Веди к своему мастеру, – коротко скомандовал я парню, даже не опуская на него взгляд.

Надо вести себя наиболее натурально, так, чтобы никто не догадался, что я вообще не понимаю, как себя держать на людях. Пока я выбрал холодную безразличную маску и, вроде как, это работало.

Гончарная мастерская оказалась большим сараем с несколькими печами и развалами глины и черепков. У одной из стен стояли примитивные деревянные круги, приделанные к узким лавкам. У них не было никакого привода или передачи, а просто длинная деревянная рукоять снизу, за которую подмастерье раскручивал круг, пока гончар делал свою работу.

– Чем можем быть полезны, милорд?

Старый гончар вышел из-за перегородки и, вытирая руки о фартук, направился в мою сторону. Остановившись в пяти шагах, мужчина поклонился, но не так рьяно, как это делал паренек. Все же, он был мастером, и пусть по закону он должен склонять голову перед лордом, но как старый горожанин, видимо, считал, что спину гнуть при этом не обязан.

– Мастер Топф? – уточнил я.

– Все так, милорд, старый Топф, – кивнул гончар. – Хозяин главной мастерской Херцкальта, уже в пятом поколении делаю посуду и утварь для жителей надела. Прапрадед мой еще эту мастерскую заложил. Потом прадед работал, дед, отец, а теперь, значит, я за кругом сижу.

В словах мужчины слышалась гордость за свое дело. Скрученные от тяжелого труда и артрита пальцы, седые кустистые брови, рыхлая кожа. Этот человек всю жизнь провел в холоде, сырости, вымазанный глиной с головы до ног, но сейчас, глядя на него, я понимал, что никакого отвращения к старику быть не может. За спиной мастера, за той самой перегородкой, виднелся край печи, а рядом с ней – стеллаж, на котором сохли заготовки с росписью. И на самом деле, это были довольно симпатичные горшки, тарелки и стаканы. Этот человек знал свое дело.

– Грегор сказал, что это вы делали для нас горшки. По специальному заказу, – продолжил я, оглядывая мастерскую.

Гончар тем временем прекратил вытирать руки и махнул своему помощнику – был это ученик, сын или внук, я так и не понял – скрыться с глаз долой. Тут старшие сейчас разговаривают.

– Делал, было, – односложно кивнул старик Топф. – Разные горшочки делал. Только больно маленькие, неприглядные получились. Всего-то по пинте. Что в них сготовишь?

– Так было нужно, – прервал я рассуждения гончара. – Мне нужно еще больше горшочков, причем определенной формы.

– Какой же? – заинтересовался старик.

– Они должны быть максимально приближены к шару. Чтобы равномерно прогревались при кипячении, – ответил я. – Чтобы жар шел от краев к центру.

Гончар внимательно выслушал, после чего подошел к корыту с влажной глиной и зачерпнул кусок. Чуть помял в руках, а потом вытянул перед собой небольшой шар.

– Вот такие крохи получатся, милорд. Вам оно точно надо? – уточнил гончар. – Работа это мелкая, посуда, как я уже говорил, неприглядная и неудобная…

– Именно такие, – кивнул я. – И надо сделать быстро.

– Как и в прошлый раз, три штуки? – уточнил гончар. – Это пара дней, милорд. И будет стоит уже по три медных монеты за штуку. Форма сложная, работы много. Еще и глазурование.

– Мне нужна сотня к концу месяца, – не моргнув глазом, ответил я. Арчибальд же за моей спиной чуть не поперхнулся от такой цифры. – Сто горшочков, по три медных и две четвертушки за штуку. Тридцать серебряников, гончар. Твоя мастерская столько за три месяца зарабатывает, так?

Топф тут же набычился, едва услышал про объемы, а когда я упомянул выручку мастерской, то и вовсе стал совсем хмурым.

– В ту цену труд всей семьи, милорд, дрова и уголь для печи, материалы опять же. Меньше я зарабатываю, меньше, коль вы налоги поднять думаете, – ответил мастер. – Да и не смогу я ваш заказ принять. У меня очередь есть, люди посуду ждут. Двадцать штук сделать смогу, круг же сам не вертится, моим младшим отдых тоже надобно.

А вот такого поворота событий я не ожидал. Арчи сказал, что в прошлый раз Грегор заплатил по две медных с четвертью за горшки. Использовать второй раз я бы их не рискнул, так что считал, что посуда одноразовая. Это со стоимостью мяса на закладку – по половине серебряной монеты на консерву минимум. А скорее восемь полных медяков или стоимость четырех полноценных обедов в трактире. С целой пинтой пива. Но мне нужны были эти припасы, я готов был тратить деньги на изготовление первой партии, потому что как минимум уже вложил три серебряных фунта в уксусную кислоту.

– Так проблема в том, что некому помочь? – уточнил я. – Наймите людей, я оплачу.

Старик Топф только покачал головой, показывая, что так дела не делаются.

– Очень большой заказ, милорд. Мы так быстро не работаем, даже не просите. И никто вам из гончаров до самой столицы за месяц сотню таких малышей не изготовит. Это же уйма труда! Да и нельзя крутить круг как попало, надо понимать, когда замедлиться, а когда и вовсе остановиться. Этому тоже я обучаю отроков, не один месяц уходит, так что пригнать дурачка какого или крепостного, чтобы он мне тут подсобил, так только глину портить.

– Так что, не договоримся? – прямо спросил я гончара.

Топф чуть помялся, пряча взгляд, но все же ответил:

– Коль прикажете, милорд, то могу сразу в работу и сотню взять, вы же наш барон. Но знайте, что я как честный мастер всем, кто свою посуду ждет, так и буду говорить: «идите к барону Гроссу, у него ваша посуда!», вот как я говорить буду, по совести, – мужчина подобрался, словно готовился к вспышке моего гнева. – И если с меня деньги предоплаченные за материалы потребуют, то вам их и возвращать людям. Не будет в том моей вины, что они посуду свою к сроку оговоренному не получили.

Я же понял, почему этого человека не было в списках Легера. Слишком порядочным оказался старый гончар, и слишком гордый. Сказал, что перечить не может, но сразу же обозначил, что ответственность перед его клиентами полностью ляжет на мои плечи.

Мастерская выглядела уныло. Я еще раз оглядел помещение. Все тут было довольно ветхим. Видно, что заложил гончарную мастерскую и вправду еще прадед мастера Топфа, но и без этого понятно, что все здесь очень старое, а сами гончары не шикуют. Нет, мужик передо мной стоял крепкий, да и его подмастерье выглядел рослым и здоровым. Но вот тот же круг или печь в углу будто бы просили их убить, настолько были облезлыми.

– Я понял вас, мастер Топф, понял, – кивнул я. – Тогда сделайте столько, сколько успеете за этот месяц. Приносите все в замок, все будет оплачено.

– Благодарю вас, милорд! – искренне воскликнул старик, удивленный таким моим решением. – Очень постараемся сделать побольше, но, как и говорил, обещать можем только двадцать штук горшочков за этот месяц.

– И будет у меня к вам еще одна просьба, – продолжил я.

– Просьба?.. – не понял такого вежливого обращения мастер.

– Распоряжение, – тут же исправился я. – Распоряжаюсь вам подумать, что вашей мастерской надобно, чтобы сделать отдельную линию для моих изделий.

– Линию?.. – уточнил мастер.

– Отдельный круг, инструменты, лавка, полки для сушки. Даже может печь новую поставить, – продолжил перечислять я. – Но это только если потребуется. Посчитайте, подумайте. Потому что такие горшочки нужно будет делать постоянно, а иногда и срочно. А все для отдельной линии я вам проспонсирую.

– Не нужно нам долгов! – ужаснулся мужчина. – Не пойдем в кабалу, нам и этого хватает!

Мы с Арчибальдом переглянулись, а мой зам только пожал плечами. Перед выходом я обсуждал с ним вариант расширить гончарную мастерскую за свой счет или в рассрочку, но понимания это затея не встретила. И сейчас я видел, почему.

– Три года, – предложил я мастеру. – Три года с каждого горшочка будете сбрасывать четвертинку от стоимости, все остальное я буду оплачивать, как и положено. А после этого все имущество перейдет к вам в пользование.

– Не понимаю я вашей выгоды, милорд, обмануть пытаетесь честного человека, – занервничал гончар. – Это даже если я каждый месяц вам по двадцать горшков буду делать, то за три года это слишком малая выгода для вас получится.

– Да, всего пятнадцать серебряных монет, – согласился я. – Столько вы скинете с цены своей работы за этот срок.

– Только печь новую поставить полсотни, – возмутился мужчина.

– Можно и не ставить.

– Так и прочий инструмент тоже денег стоит. Это же все у столяров заказывать. Только круг хороший в пять монет обойдется, да то и больше.

– А если с зубчатым колесом сделать? – уточнил я. – Как на мельницах, только маленьким.

От этого предложения гончар совсем потерял дар речи.

– Никогда такое не окупится, милорд. Мы-то что, не ведаем про способ этот, чтобы спины не гнуть? Конечно же ведаем! Не дикари северные! Да только ни одно дерево работы тут не выдержит долгой, если это не мореный дуб или лиственница специально просушенная, что по цене как то золото. А ремни и того быстрее прогниют. Глина же влажная при работе, летит в стороны из-под резца, да и вода плещет.

– Но с передачей вращения было бы сподручнее? – уточнил я.

– Ну конечно сподручнее, – согласился гончар. – У отца моего еще был круг такой, да только замаялся чинить. То зубцы прогниют и обломаются, то вал от влаги выкрутит. Ремни пробовал, так рвались, что ветошь та. Так что мы без передачи вращательной работаем, по старинке. И надежнее, и дешевле. Да и крутить есть кому.

Вот это конечно подбросил мне гончар инженерную задачку. На самом деле я думал, что мастер Топф будет сговорчивее и с радостью примет мои инвестиции, но я только нарвался на недоверие со стороны мужчины. Оно и понятно – даже по реакции Эрен было ясно, что вкладываться в частный бизнес у аристократов тут было не принято. Максимум – сдать в аренду землю вольным фермерам, но это они и так делали с собственными крепостными, которые ежегодно столбили себе наделы под пахоту. Просто на других условиях. Так что идея инвестировать в производство для того, чтобы бесперебойно получать нужную посуду без проволочек, вызвала в мозгах гончара короткое замыкание.

– Надо как-то придумать, как убедить людей мне доверять, – пробормотал я Арчибальду, когда мы вышли из мастерской и отправились в сторону кузницы.

Там я тоже планировал «вложиться финансово» в оборудование, чтобы иметь больший запас прочности для ремонта и изготовления инструментов, но уже понял, что дело это гиблое. Кузнецы славились своим упрямством во всех мирах, а этот еще и числился в списках Легера как довольно жадный товарищ. Скорее всего, он согласится на мое предложение, но деньги просто попилит или как-то иначе попытается обмануть глупого барона, который разбрасывается серебром.

Но вот заказать для гончара передаточный механизм, чтобы ручку можно было крутить стоя, да еще и с коэффициентом, как на редукторе. Хотя бы для того, чтобы обкатать производство этой штуковины в миниатюре. Потому что мне придется заказывать огромный вал и передаток для будущей мельницы, а с такими механизмами я никогда дела не имел. И боялся, что мастер-строитель, который возьмется за изготовление, крепко погреет руки на моей неосведомленности в этом вопросе. А так как заказывать строителей придется, скорее всего, из Атриталя или Вусбурга, шансы быть обманутым соседями только возрастали.

Вообще я понял, что наличие многих устройств и предметов здесь упиралась не в технический прогресс как таковой, а в стоимость материалов для их изготовления. Все товары были штучными и довольно редкими, и если производство гвоздей, подков, оружия и доспеха кое-где и было поставлено на поток, то вот с прочими вещами дела обстояли крайне туго. И не потому что это не могли изготовить, а потому что это было крайне дорого и никто не хотел тратить лишнюю копейку. Те же режущие кромки на лопаты. Срок службы такого инструмента был таким же, как и у обычной деревянной, но вот стоимость из-за стоимости железа и работы кузнеца, взлетала в небеса и, в итоге, за одну такую «модифицированную» лопату можно было купить десять обычных. И так во всем. Горшки, столовые приборы, стекло, ткани… Ручной труд делал все очень дорогим, а механизация была еще дороже. Потому что доступных материалов под рукой просто не было. Не удивлюсь, если тут до сих пор половина железа для хозяйственных нужд добывалась из какого-нибудь кричного железа с болот, или где его там берут. А не из нормальной железной руды, как в моем родном мире.

Размышляя о материалах и проходя по рыночной площади, я зацепился взглядом за лоток с мехами и шкурами. Увидел пару воротников из лисиц, шкуру волка, стопку шкур кабанов. Это добро активно перебирали местные женщины, пытаясь сбить с охотника-торговца пару медяков, но мужик стоял на своем и не уступал ни четвертушки. Что я узнал из громких криков, едва подошел ближе.

– Милорд! Вы же помните, что миледи хотела себе воротник? Еще в Гатсбури? – вспомнил Арчибальд.

– Помню, – кивнул я.

– Так может прикупите? – уточнил зам.

– А еще я помню, что ей ляпнул Ларс. Что я добуду его на охоте, – продолжил я.

– Милорд…

В этом тяжелом «милорд» Арчи выразил весь возможный спектр эмоций. И сомнение, и сожаление, и даже гордость за то, что я не отступаю от этой тупейшей затеи. Ведь весь мой отряд знал, что я отвратительный охотник.

Я с небольшой завистью посмотрел на лоток, но подумал, что для мехов пока не время, да и шкуры выглядели какими-то облезлыми. Скорее всего, лучшие товары охотники сразу же переправляют на юг, где за них заплатят больше. Так что если и покупать моей жене шкуру на воротник, то делать это стоит тогда, когда я отправлю человека в поселок, договариваться на счет мяса.

Впрочем, я даже знал, кто этим займется. Гонцом будет Ларс. Осталось только дождаться моего второго заместителя, который сейчас, как я надеялся, был где-то на полпути в Херцкальт в компании самого толстого жреца центрального Халдона.

Глава 13
Эрен

– Как их заставить взять деньги?

Муж застал меня врасплох. Вот, мы сидим и спокойно ужинаем, а вот, барон задает странные вопросы.

– Какие деньги? – уточнила я.

– Я обошел всех главных мастеровых Херцкальта. Даже к портным и трактирщикам зашел, – раздраженно проговорил мой супруг. – И всем как одному не нужны мои деньги, хотя я явно вижу, что финансы на развитие дела им бы пригодились. Эти люди мне совершенно не доверяют.

Он был на самом деле огорчен. Когда Виктор Гросс провернул выкуп имущества Легера, его губы нет-нет, но растягивались в довольной улыбке, а черные глаза блестели от азарта. Сейчас же он выглядел тревожно и даже как-то потеряно. Видимо, мой супруг рассчитывал на совершенно другой прием. И пребывал в подобном мрачном расположении духа он уже вторую неделю.

– Может, им просто не нужны ваши деньги, милорд? – спросила я. – Херцкальт если и торгует с соседями, то это старые и постоянные заказы. Потребности горожан также известны. Единственное изменение в городе, это приход трех десятков дружинников вместе с вами. Но эти люди находятся на вашем обеспечении. Так отчего же кузнецу или гончару желать расширять свои мастерские?

Почему-то при упоминании гончаров барон сделался еще мрачнее, а мне не оставалось ничего, кроме как перевести взгляд с него на свою тарелку. Не стоит говорить лишнего мужчине, пусть сам расскажет, что у него происходит.

Я уже почти полностью освоилась со своей странной ролью то ли жены, то ли советника. Виктор все больше и больше беседовал со мной. Причем не праздно интересовался моим шитьем или детьми, коих у нас не было и пока даже не виделось на горизонте, что меня, несомненно, печалило, а о делах мужских. О том, где лучше заказать услуги каменщиков или, например, какую аренду выставить крестьянам и крепостным на землю в этом году. Как лучше брать с крепостных – оброком или барщиной, и если барщиной, то не слишком ли тяжкой будет задача по высечению новых полей. Стоял вопрос и выбора места для новой мельницы. Было три варианта, но у каждого из них были свои сильные и слабые стороны.

Виктор обсуждал со мной всё подряд. И не потому, что он был глуп и неспособен принять верное решение, а я умна и образована, а значит могла подсказать правильный путь. Нет, вовсе нет. Окончательные решения всегда были за бароном, и временами они были хоть и странными, но поразительно дальновидными. Он говорил со мной, потому что ему просто нужен был достойный собеседник. И, как мне казалось, он нашел его в моем лице. Ведь с тем же успехом он мог изливать душу о своих делах и проблемах Арчибальду или Грегору, но они в силу своего положения не могли ответить ему ничего, кроме обычного «именно так, милорд», при этом чуть склонив головы.

Насколько я знала, Арчибальд и вовсе был костным в плане мышления человеком. Он мыслил строгими и знакомыми категориями, не выходил за пределы дозволенного и четко следил за вверенными ему участками ответственности. Проявлял инициативу там, где она была необходима, бездействовал, когда от него ничего не ожидали. Он был идеальным управляющим и исполнителем, я понимала, почему именно Арчибальд занимал позицию первого заместителя в отряде и почему мой муж сделал его, по сути, старшим управляющим по наделу.

– Тут ты права, Эрен, – внезапно сказал мужчина, откладывая в сторону вилку. – Потребности давно известны.

– Если вы хотите, чтобы вам платили больше налогов, то нужно производить больше товаров, которые будут продавать не только в Херцкальте, но и в других городах. А для этого нужно договориться с нашими купцами или пригласить извне, чтобы они основали торговую гильдию города.

– Нет-нет-нет, – замахал рукой Виктор. – Это частичное решение проблемы. Как вы и сказали, большинство производств находится в состоянии баланса, наращиванием товарного объема мы ничего не добьемся, потому что люди неохотно тратят деньги. Тут нужно решать сразу две проблемы.

– Какие? – я также отложила приборы в сторону и стала внимательно слушать супруга.

Я уже такое видела, сейчас в голове этого мужчины происходит какой-то лихорадочный, практически мучительный процесс рождения мысли. Это отражалось на его лице, и я точно знала, что когда он закончит, то в очередной раз меня удивит. Точнее, раньше я удивлялась, сейчас же скорее с предвкушением ждала, что же на этот раз придумает загадочный Виктор Гросс.

– Первое, у людей должны быть деньги, чтобы их тратить, – Виктор начал водить пальцем по столу, будто бы делал невидимые записи, а его взгляд при этом был сосредоточен на какой-то невидимой точке. – Второе, нужны какие-то иные товары, которые пожелает приобрести каждый. Нужно создать спрос, а не давить на уже существующий. Потому что так мы просто создадим невостребованную товарную массу, которая ляжет на складах мертвым грузом. Так что вы правы, нужно пригласить купцов и форсировать открытие торговой гильдии в Херцкальте.

– Но вы же сказали, что это частичное решение, – удивилась я.

– Я не сказал, что конечной целью будет увеличение продаж существующих товаров. Но гильдия повысит благосостояние горожан. Ранее Херцкальт был изолирован, – ответил Виктор. – И нам нужны товары с высокой добавочной стоимостью.

– Простите, с чем? – переспросила я.

– Что выгоднее, продать телегу древесины-кругляка или сделать из нее бочки и продать уже бочки?

– Конечно же бочки, – без запинки ответила я.

– Ведь даже за вычетом стоимости работы мастера, обручей и прочих материалов, это принесет больше денег, так?

– Именно, – кивнула я головой.

– Вот эта разница в доходе между продажей кругляка и продажей бочек из этого кругляка за вычетом стоимости обручей и прочих материалов, и есть добавочная стоимость. Ее создал бондарь самим фактом работы по превращению древесины в бочку, – ответил Виктор. – Или вот фрамийская посуда, которую ты отложила, Эрен. Чем серебряная тарелка от фрамийский мастеров отличается от тех, с которых едим сейчас мы?

– Чеканкой, обработкой, редкостью… – стала перечислять я.

– Это и есть добавленная стоимость, в общих чертах, – подытожил мой муж.

– И что вы предлагаете?

– Нам нужно ее создать самостоятельно для уже существующих товаров, как-то их выделив на рынке, либо же предложить что-то совершенно новое. Возможно, как какую-то диковинку… Вы же упомянули редкость, ведь так? – начал рассуждать барон.

– Почему бы вам не начать продавать свои консервы? – внезапно предложила я. – Это редкий продукт. Можно назначить высокую цену и…

– Консервы были придуманы изначально для армии и снабжения, – перебил меня муж. – Кроме того, если на рынке появятся подделки, а они появятся, по стране прокатится волна смертей. А крайними останемся мы.

– Не останемся, если найдем исключительного продавца, – не унималась я. – Виктор, вы понимаете, сколько готова платить знать за обладание редкостью? Мой отец продавал целые деревни для того, чтобы купить для миледи Франчески ожерелье с редкими камнями, каких не было у жён соседних аристократов. И таких примеров уйма…

Консервированная каша барона Гросса была одной из самых удивительных вещей, которые я видела за последние несколько жизней. Нет, я, конечно же, наблюдала различные чудеса, которые именем Алдира творил тот же Петер, когда он стал главой Храма, но все чудо изобретения моего мужа заключалось в том, что бог тут был совершенно ни при чем.

Исключительно доступные любому человеку инструменты и использование принципов, которые мой муж называл «пастеризацией» и сравнивал с простым длительным кипячением. Кто бы мог подумать, что высокий жар вкупе с ограничением доступа воздуха в сосуд может творить с едой такие чудеса и сохранять ее пригодность в пищу на столь длительный срок? Именно это было самым удивительным.

– Эрен, – устало начал мой муж, – вспомни свою реакцию на мой продукт и то, как ты тряслась в ожидании смерти. Любой человек примет это за отраву или попытку убийства. Ты поверила в консервацию, только потому, что я сам съел этой каши, а потом объяснил тебе принцип, по которому убил внутри еды заразу.

– Так и другие поверят после демонстрации, – возразила я. – Всегда же можно сделать запас для показа покупателям и…

– А если нас обвинят в ереси? – спросил Виктор, поднимая от стола глаза и встречаясь со мной взглядом. – Если скажут, что это черная магия и еда проклята? А потом сделают пару фальшивок и отравят людей? Я планировал когда-нибудь продать эту технологию королевскому двору для снабжения войск. А так придется раскрывать секрет бесплатно, чтобы защититься от подобных обвинений. Мы потеряем наше преимущество. Выгоднее же продать секрет производства, чем пытаться втюхать пару горшочков скучающим богачам…

Вот тут мне нечего было ответить. Широкого опыта в торговле, кроме торговли свечами и вином – традиционным продуктами Храма – у меня не было. И сама идея такого вероломного хода со стороны будущих конкурентов мною даже не рассматривалась. Мой супруг же, внезапно, сейчас показывал хватку опытного дельца, который смотрит не только на ближайшую выгоду, но и просчитывает возможные риски. Но мысль о том, чтобы продать рецепт короне для снабжения войск? Не знаю, где мой муж вырос, но точно не в Халдоне. Ведь в этом королевстве каждый знал, что король Эдуард всегда получает желаемое. Поэтому мой отец так легко и отдал меня наемнику. Да, я была внебрачной дочерью, но признанной, и он мог подыскать мне партию получше или оставить при братьях, как было в мою жизнь экономкой. Но в этот раз события изменились, и графу Фиано пришлось подчиниться воле монарха.

– Виктор… – я заметила, что если обращаюсь к мужу по имени вместо «милорд», он слушает намного внимательнее и в целом становится мягче. Так что теперь я время от времени пользовалась этой уловкой, когда разговор становился, на мой взгляд, слишком острым или шел куда-то не туда, – у вас не было возможности поближе узнать высший свет Халдона, я это понимаю. Но сейчас попрошу просто поверить моим словам.

– Что такое? – удивился мой муж, который уже считал беседу завершенной и вернулся к недоеденному ужину.

– Вы никогда не сможете продать рецепт консервации королю Эдуарду, – серьезно сказала я, глядя прямо в черные глаза Виктора Гросса и наблюдая, как меняется его настроение от каждого последующего слова. – Точнее, он никогда вам не заплатит. Если ваши консервы так прекрасны для снабжения войск, как вы говорите, король просто силой заставит вас раскрыть ему рецепт. Во имя безопасности королевства.

Взгляд барона сначала расфокусировался, а после – моментально ожесточился. Я видела, как злость поднимается изнутри Виктора Гросса и мне даже стало страшно.

Никто не любит гонцов с дурными вестями, а я совершенно позабыла о всяких границах.

Стараясь не подавать вида, что испугалась, я быстро отвела взгляд от лица барона и, взявшись за приборы, вернулась к еде.

Барон же вскочил со своего места и стал ходить взад-вперед по комнате, тяжело топая сапогами по каменному полу. Каждый его шаг отдавался громом в моем сердце, а я только все больше и больше погружалась в невеселые думы о том, что только зря расстроила мужа. Нужно было подыскать другой момент или другой способ сообщить ему эти вести. Например, подговорить Грегора – умные жены часто доносили дурные вести именно таким способом. Просто чтобы избежать гнева супруга.

Или же он нашел в моих словах скрытое оскорбление? Как я сказала? «У вас не было возможности узнать высший свет», так? Всемогущий Алдир, я окончательно выжила из ума, девять перерождений не прошли бесследно для моего разума! Кто вообще в здравом уме бросается такими словами перед мужем, которому всего-то чуть более трех месяцев назад пожаловали титул⁈

Шаги за моей спиной замерли, а я почувствовала, как внимательный взгляд прожигает дыру прямо промеж моих лопаток.

– Вы чем-то расстроены? Эрен? – хрипло спросил барон.

– Нет, милорд! Что вы! – бодрым голосом ответила я. – Просто… понимаю, что это мнение всего лишь женщины, но я решила, что вам стоит знать. И касательно высшего света, я его тоже не слишком хорошо знаю, на самом деле, я не пыталась как-то указать на ваше происхождение или… Просто я слышала от отца, что король Эдуард крайне властный правитель, который всегда может истребовать со своих подданных любую услугу именем короны, и вот…

Я почувствовала, как тяжелая рука барона ложится на мое плечо, отчего непроизвольно вздрогнула. Мужчина на секунду замер, будто бы изучая мою реакцию, после чего… я почувствовала касание его губ к своей макушке.

– Эрен, не надо вздрагивать так, мы же вроде этот этап уже прошли, – низким, почти грудным голосом прошептал барон.

– Но вы так разозлились… – заметила я. – Виктор, вы иногда забываете, насколько грозной внешностью обладаете. Я знаю, что могу говорить с вами прямо, но все же…

– Я злился не на ваши слова, а на себя самого, – ответил барон. – Я даже не подумал о том, что корона может отнять у меня рецепт консервации и ничего не дать взамен. Вы вправду уверены в таком развитии событий?

– Более чем, – уже твердо ответила я, откидывая назад голову, чтобы увидеть барона. – А вы вправду злились на себя?

– Ну, я планировал вложить едва ли не все, что у нас есть и что будет заработано с надела в ближайшие пару лет, на продвижение консервации в армии, – ответил барон, с блуждающей улыбкой глядя на меня сверху вниз. – И если бы я это сделал, то разорил бы и нас, и весь надел.

Я почувствовала, как пальцы мужа скользнули по моему плечу к шее, но замерли, едва коснулись голой кожи. Глаза же Виктора Гросса в этот момент горели, но уже не тем гневным огнем. Это было жадное, почти животное пламя, я никогда раньше не встречала столь странного взгляда.

Но длилось это всего секунду. После чего барон отстранился и вернулся на свое место. Остаток вечера уже прошел как обычно, о делах мы более не говорили.

Следующий день был довольно важен. Мы с Лили заканчивали работу над пальто, о котором попросил меня барон.

Одежка выглядела странно, и я понимала, почему муж попросил поработать иглой меня лично, а не обратился к портному, который жил в городе. Первое – я буквально протоптала дорожку из комнаты для шитья в кабинет барона, бесконечно уточняя у него размер тех или иных частей, расположение костяных пуговиц и кожаных петель. Обращалась я к нему за помощью по одной простой причине: мой муж описывал эту верхнюю одежду с такой уверенностью и точностью, с какой может описывать ее только человек, видевший подобный наряд вживую. И, скорее всего, сам носивший подобную вещь.