Текст книги "В самом Сердце Стужи. Том II (СИ)"

Автор книги: Александр Якубович

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

В самом Сердце Стужи. Том II

Глава 1
Эрен

С самого вечера у меня сердце было не на месте. Люди часто говорят, что когда наступают судьбоносные события, то у них появляется тяжелое предчувствие, которое они не могут объяснить или понять причину его возникновения.

За прожитые десятилетия для самой себя я пришла к выводу, что дело не в предчувствиях а, скорее, в наблюдениях, которые каждый человек делает, сам того не осознавая. Если обладаешь достаточно пытливым и гибким разумом, если смотришь на мир внимательно и чуть с подозрением – начинаешь видеть знаки.

Может, сыграло то, как менялось выражение лица барона, когда он просматривал записи приходов и расходов, которые мы упорядочили при разборе последнего года учетных книг. Может, дело было в его походке или обрывках разговоров, а может – я просто знала, что рано или поздно этот день настанет.

Я как обычно ожидала своего мужа в наших покоях, дабы разделить с ним трапезу и уделить четверть часа непринужденной беседе. Говорили мы в основном о работе, не касаясь прочих тем, хотя это и было странно, ведь любой мужчина любит бахвалиться и рассказывать истории, а у такого человека, как Виктор Гросс, этих самых историй должно было накопиться в избытке. Но, к моему негодованию, говорил мой супруг только об учетных книгах, стоимости товаров и услуг, которые оплачивались из городской казны. И немного – о письме, бумаге и методах сшивания книг, да и то, если это приходилось к слову. В остальное же время барон сдержанно молчал, а мне, как порядочной женщине, приходилось соблюдать за столом тишину.

Как бы не была велика моя дерзость – у всего есть предел, и пока дела шли хорошо, я старалась не спугнуть свою удачу. Ведь, если подумать, это была моя самая спокойная, сытая и безопасная жизнь из всех ранее прожитых. Может быть, желая окончательной даже не смерти – забвения – я получила награду за свое искреннее желание. И заключалась сия награда в этом мужчине в черном доспехе, в этом наделе и в этих учетных книгах, которые мы кропотливо переписывали страница за страницею.

Когда барон не пришел ужинать – а последние дни он никогда не пропускал наши трапезы – я позвала Лили и, когда девушка явилась, приказала своей служанке разведать, что происходит в замке. Через четверть часа девушка вернулась с докладом.

– Прибыл груз муки с мельницы близ Атриталя, миледи, – склонила голову Лили.

– Это все? – удивилась я.

– Еще барон Гросс лично принял груз и дал расчет извозчику, подписав вексель, – проговорила Лили и я поняла, что девушка даже не до конца осознает смысл сказанных ею слов.

– Кто тебе это рассказал?

– Господин Арчибальд, миледи, – ответила служанка.

– Ты спрашивала, чем занят барон?

– Как я могла такое спрашивать у господина Арчибальда? – глаза Лили блеснули, ведь ей показалось, что она не справилась с поручением. – Но я видела милорда в коридоре, они вышли из кабинета с господином Ларсом. Оба были сосредоточены и напряжены.

Через час с лишним я и сама поняла, что происходит: дюжина вооруженных мужчин во главе с моим мужем подошли к замковым воротам и, освещая себе путь фонарями, направилась в сторону города.

Если на нас не напали северные варвары, то вывод из этого был возможен только один: цель барона находилась внутри крепостных стен.

Мудрая женщина всегда сделает шаг в сторону и не станет влезать в дела, которые находятся вне ее власти или разумения. Последнего у меня хоть и хватало, но вот власти над ситуацией не было – барон был волен поступать так, как считает нужным, а раз он не зашел ко мне и не рассказал о своих планах, то считает, что и знать деталей мне не положено. Так что я просто приказала накрыть на стол закусок, поставить вина и уселась ждать мужа, но уже после полуночи сдалась. Напряженная работа над книгами дала о себе знать. Не дождавшись возвращения отряда, я просто сбросила накидку и, оставшись в одной сорочке, залезла под одеяло, провалившись в крепкий и спокойный сон человека, измученного праведными трудами.

Утро встретило меня испортившейся погодой, холодным камином и такой же пустой и холодной постелью. Половина Виктора оказалась нетронутой – на одеялах не было и следа присутствия моего супруга этой ночью в комнате.

Стараясь подавить внутреннюю тревогу, я выскользнула из-под одеял, тут же позвала Лили, чтобы она помогла мне одеться. Время уже было позднее – солнце встало, было светло, то есть на дворе было не менее десяти часов утра.

Барон заявился в комнату как раз, когда Лили затягивала шнуровку моего нового повседневного платья. Девушка закончила работу еще накануне и сегодня я планировала показать мужу, на что ушло его серебро в Гатсбури, но поняла, что момент выдался не самый удачный. Однако же отказываться от примерки не стала – Лили вложила много сил и времени в эту работу, да и мне ходить в старых обносках – а именно так воспринимались платья, которые я привезла с собой из отчего дома в качестве своего скромного приданого – после примерки такой прелести сил у меня более не было.

По лицу Виктора Гросса было видно, что всю ночь мужчина не спал. Потухший взгляд, темные тени под глазами и чуть опущенные плечи очень контрастировали с деланно-бодрой походкой мужчины.

– Милорд!

Я поднялась со своего места и склонила голову, когда как Лили согнулась в поклоне, приветствуя хозяина замка. Сталкивались они с бароном крайне редко и обычно – когда служанка вечером меня переодевала. В это время Виктор Гросс или сидел у камина, или вовсе выходил из покоев, давая женщинам заниматься их делами.

Барон скользнул по нам двоим усталым взглядом, будто не замечая. После все же сумел остановить свой взор и уже более осмысленно посмотрел на меня.

– Миледи… Что-то случилось? – спросил мужчина, замирая посреди комнаты.

– Нет, милорд, с чего вы взяли? – удивилась я, глядя в лицо мужа. – Отчего вы пришли к такому выводу?

Мои руки резко похолодели, а подол нового платья, который я до сих пор аккуратно придерживала кончиками пальцев, перестал быть таким теплым и приятным на ощупь. Плохо, когда муж отсутствует всю ночь в покоях, но я была уверена, что Виктор Гросс занимался проблемами надела, а не пьянствовал и кутил. Но еще хуже, если после этого он задает странные вопросы.

– Просто что-то… – начал барон, продолжая смотреть будто бы сквозь меня. – Впрочем, не берите в голову. Я пришел за вами, миледи Эрен. Пройдемте в кабинет.

Это была откровенная ложь. Я же видела, что он не обратил на нас с Лили никакого внимания и направлялся за ширму в углу кабинета. Видимо, чтобы умыть лицо и руки. Сейчас же я привлекла его внимание и в голове этого мужчины созрела какая-то мысль, которой ранее там не было.

Я совершенно потеряла всякую осторожность. Совместная работа и странная холодность барона вкупе с чувством вседозволенности, которое этот мужчина заронил в мою душу за последние недели, затуманили мой разум. Я еще не видела барона в дурном расположении духа или сильно пьяным, и опрометчиво решила, что стала понимать его поведение. Но вот, наступили трудности, он ночь не спал, и едва встретив меня – стал задавать странные вопросы. А теперь я выхожу из покоев, глядя на широкую спину Виктора Гросса, идущего впереди. Словно находилась под конвоем.

Когда мы зашли внутрь уже ставшей мне привычной комнатки, барон отпустил Лили, а сам, предложив мне сесть, поставил на угли камина чайник. Его обычный утренний ритуал – барон пил поразительно много травяных отваров, в том числе и успокаивающего свойства.

Но важным сейчас было совсем другое.

Посреди стола барона стоял небольшой ларчик, крайне похожий на таковой из моих вещей. Только обит он был железом более обстоятельно, и имел не просто защелку, а полноценный запорный механизм с прорезью для ключа.

– Вот, полюбуйтесь, – сказал барон, рукой указывая на ларец.

– Милорд, простите, что это? – спросила я.

– Наша забота на ближайшие несколько дней, пока в город не прибудет королевский стряпчий из Кэмкирха, – без затей ответил мужчина, насыпая из мешочка травы в свой глиняный стакан. – Чтобы его найти, мне пришлось разобрать часть полов в доме Легера, но мы все же его обнаружили.

– И что внутри? – с интересом спросила я.

– Само собой, доказательства, – ответил Виктор Гросс.

Губы мужчины тронула легкая улыбка. После этих слов барон запустил руку за пазуху и извлек из-под рубахи широкий бронзовый ключ. И протянул его мне.

– Миледи, к прибытию человека от Короны мы должны подготовить дело, – сказал барон, глядя мне прямо в глаза. – Вы должны подготовить дело.

– Я? Но барон, прошу, объясните, что вы имеете в виду, чтобы я…

Слова застряли в моем горле, а во взгляде Виктора Гросса я прочитала простое послание: «открой и посмотри сама». Опять этот мужчина проверяет, достаточно ли я сообразительна для того, чтобы иметь со мной дело? Кем он себя вообще возомнил?

Раздраженно выхватив ключ из протянутой руки Виктора Гросса, я подошла к его столу и открыла ларчик.

Внутри лежали документы, конкретно – части векселей, которые остаются у покупателя. В целом – бесполезная бумага, которая после уплаты податей отправляется в камин или мастерскую, где ее вываривают в новые листы. Но обычно – в камин.

– Вексели? – удивленно спросила я.

– Вексели, – кивнул головой барон, снимая с камина горячий чайник. – Необходимо, чтобы вы просмотрели эти корешки, сопоставили их с учетной книгой и потом сделали сверку.

– Зачем? – удивилась я, проглядывая бумаги. Многие из сделок были мне знакомы, я даже примерно знала, на каких страницах искать соответствующие записи. – Пока все суммы выглядят правильно. Если бы была недоимка по этим векселям и они не сходились с учетной книгой, бургомистр никогда бы их не оставил у себя.

– Он и не оставлял. После визитов королевских мытарей он все уничтожал, – согласился барон. – Но недоимка есть. Но не в книгах. У нас все хорошо.

– Тогда какой в этом смысл? – продолжила я наседать.

Барон залил стакан кипятком, после чего устало присел на край стола, держа в руках горячее питье.

– Мы должны подготовить документы для королевского приказчика, – ответил Виктор Гросс. – Потому что потом мы с ним отправимся в Атриталь, проверять учетные книги местной купеческой гильдии. Вот там-то недоимка и вскроется, но для этого нужно, чтобы с нашей стороны все было упорядочено.

– Откуда вы знаете, что в Атритале есть доказательства вины бургомистра?

– Вексель за муку. Выплата для мельника была на треть ниже, чем та, что указана на корешке для занесения в книгу учета, – кивнул мужчина. – А значит, серебро утекает в момент, когда городская казна Херцкальта погашает обязательства перед купеческой гильдией Атриталя. С которой у господина Легера были крайне тесные отношения.

Барон Виктор Гросс говорил сейчас очень сложные для понимания вещи, но при этом рассуждал как человек, который досконально понимает весь путь финансов начиная от заказа на муку или другой товар, до момента погашения задолженности перед купцами из другого города.

Я сталкивалась с подобными подлогами и в поместье отца, и когда работала экономкой у брата, и когда занималась делами храма. Но обычно подделывал вексель поставщик, ведь купеческая гильдия крайне дорожит своей репутацией и добрым именем.

– Барон, почему вы уверены в том, что купеческая гильдия Атриталя выложит все как на духу? Они могут спрятать свои вексели или сказать, что вы занимаетесь подлогом, чтобы очернить их имя, – осторожно начала я.

Ход мыслей барона был мне понятен, как понятно его желание поймать причастных к растратам за руку. Но все упиралось в реальные доказательства, документальные, а не признания, полученные под пытками в застенках нашего замка. И пока не будет документов, которые подтверждают массовый подлог, Легер будет в безопасности.

– Один вексель от мельника ничего не доказывает, его недостаточно, чтобы начать столь крупное разбирательство, – продолжила я, аккуратно поднимая глаза на мужа, который сейчас со всем вниманием наблюдал за мной. – Скорее уж, пострадает сам мельник, чем бургомистр Легер. Вы это понимаете?

– Купеческая гильдия Атриталя будет сотрудничать, – после недолгого молчания ответил барон. – Потому что у них есть козел отпущения для этого.

– Простите, кто есть? – я не поняла фразы, которую произнес мой муж.

– Тот, на кого можно повесить все грехи и вину за растрату, – пояснил барон. – Вы же не забыли, что оба старших сына господина Легера тоже купцы и состоят в гильдии Атриталя?

Губы этого мужчины опять растянулись в улыбке, вот только улыбался он совершенно иначе, чем обычно. Это был скорее оскал опасного животного, которое готово броситься на свою жертву и вцепиться ей в горло. Я же только поразилась, насколько барон Виктор Гросс был уверен в своих выводах. А еще – насколько хорошо он знает людскую суть.

Сам факт того, что вопрос о растратах средств нашего надела будет поднят до королевских приказчиков и мытарей – уже большое дело. И даже если Легеру удастся на время выкрутиться, у бургомистра не настолько длинные руки, чтобы иметь защитников в самой столице. А в Патрино найдется внимательный мытарь или приказчик, который захочет разобраться в этом деле более подробно, чтобы выслужиться перед начальством. Если же барон прав – а он очевидно был прав, нам нужно было просто получить неоспоримые доказательства – то спрятать растраты подобных масштабов просто невозможно. Особенно, если искать будет рьяный человек, защищенный именем короля Эдуарда.

Так что да, мой муж был прав, а его страшный оскал не сулил сыновьям и кумам Легера ничего хорошего. Их столкнут с края в тот момент, когда мой муж появится на пороге купеческой гильдии в сопровождении королевского стряпчего и потребует записи о выплатах, которые делались в учетных книгах по векселям поставщиков, того же мельника. И там суммы будут совсем другими, чем в книгах, которые вел в Херцкальте бургомистр Легер.

– Милорд, я сделаю все возможное, чтобы собрать выписки по этим векселям из наших учетных книг, – я склонила голову перед мужчиной. – Сколько у меня есть времени на это задание?

– У нас есть дней пять, пока в город не вернется Ларс вместе с приказчиком, – ответил барон, а в его голосе звучал легкий упрек.

Опять он меня поправляет. Опять это его странное «у нас», хотя никакого «нас» или «мы», по сути, и не было. Я сейчас жила в замке на правах писаря и помощника барона, который каким-то образом делит с ним одни покои. Словно это была наша казарменная комната, но уж точно не спальня женатой пары.

– Пожалуйста, сходите в покои отдохните, за этими хлопотами вы совсем не спали, – проговорила я, отводя взгляд.

Слишком мучительно было слышать такие его речи. За этими словами Виктора Гросса о «нас» я забывала о своем плачевно-шатком положении. И пусть мы оба были преступниками, основная вина за то, что наш брак не был заключен до конца, лежала на мне, как на женщине. Это подтвердит любой судья.

– Пара часов, Эрен, потом я к вам присоединюсь. Читаю я не слишком хорошо, но смогу записывать, – ответил барон, отходя от стола и ставя стакан с недопитым отваром рядом со своей чернильницей.

– Я все подготовлю для совместной работы, милорд, – проговорила я уже спине Виктора Гросса.

Барон вышел из кабинета, ничего мне не ответив. Просто молча отворил дверь и повернул в сторону спальни, я же осталась одна, наедине с ларцом и векселями, которые мой муж добыл с таким трудом.

Уже когда хлопнула дверь в спальню, я запоздало подумала, что для такого хитрого и проницательного человека – а иной бы просто не смог предположить способ хищения средств из городской казны путями, как это делал Легер – он слишком сильно мне доверяет.

Ведь если бы я хотела навредить ему, мне было бы достаточно бросить все эти вексели в огонь камина, и в кабинете не было никого, кто смог бы меня остановить.

Глава 2
Виктор

Поспать мне толком и не удалось. Только я опустил голову на подушку и кое-как накрылся шерстяными одеялами, в дверь покоев тихо поскреблись, а на пороге появился Арчи вместе с моей женой.

– Милорд! Срочное дело! – воскликнул мой помощник, заходя в комнату.

– Что еще такое? – я поднялся на локте, пытаясь разлепить глаза и сфокусироваться на прыгающих фигурах на другом конце комнаты.

– Люди пришли к замку, требуют дать ответ, за что устроили погром дома уважаемого бургомистра… – начал Арчибальд.

– Не погром, а обыск, это совсем разные вещи, – лениво протянул я, садясь на кровати. – Что, прямо требуют? Вы не можете их прогнать? Объективно, этот вопрос их не касается и…

– Милорд! – тут вперед вышла Эрен, жестом руки останавливая Арчибальда, который уже был готов взять это решение под козырек, как он любил и умел. – Я бы хотела с вами переговорить! Наедине!

Я с удивлением посмотрел на свою жену, которая сейчас выглядела крайне собранной и какой-то даже не знаю, боевой? Точно, в глазах Эрен блестел пожар эмоций, смеси решимости и недовольства, часть которого, кстати, была направлена и в мою сторону.

– Арчи, подожди меня внизу, – скомандовал я Арчибальду.

Мой заместитель с интересом посмотрел на Эрен – для женщины в этих краях вот так выйти вперед и заткнуть двух мужчин, было довольно отважным поступком, особенно, если это твой муж – после чего Арчибальд коротко кивнул головой и скрылся в коридоре.

– Барон! – тут же перешла в наступление Эрен. – Вы не понимаете всей важности ситуации?

– Арчи сказал, там собралась толпа, разве нет? – спросил я. – В моем понимании толпы надо разгонять.

Я на самом деле считал, что стихийные и прочие митинги лучше разгонять, ведь ничего, кроме пустых выкриков и грязи они после себя не оставляют. Эффективны подобные собрания могут быть только в одном случае – когда они подкрепляются насилием или реальной угрозой его применения. А что я понял за год жизни в этом мире, так это то, что если тебе угрожают насилием, то лучше применить его первым. Так будет и спокойнее, и надежнее, и эффективнее.

– Вам еще править этими людьми, милорд, – вкрадчиво сообщила Эрен. – Конечно же, вы в своем праве разогнать людей, но устранит ли это их недовольство? Или они просто затаят обиду? Я уверена, что у бургомистра Легера было достаточно друзей и знакомых из числа купцов и мастеровых, чтобы они забеспокоились. Шило такой масштабной растраты из казны ни в одном мешке не утаить.

Я встал с кровати и прошелся по покоям, разгоняя кровь по рукам и ногам. Господи-боже, как же мне сейчас хотелось спать! Но Арчи и Эрен, видимо, каждый по-своему были правы – подобные кризисные ситуации должны решать самые старшие. По версии Арчибальда, я как минимум должен отдать приказ и взять на себя ответственность. По версии Эрен – принять личное участие.

– Хотите, чтобы я вышел к людям? Может мне еще на телегу встать и речь толкнуть? – язвительно, стараясь подавить внезапно накативший приступ головной боли, поинтересовался я у своей жены.

Было бы намного проще погнать крикунов в шею. Толпа может быть сколь угодно большой, но на нашей стороне королевская власть, три десятка вооруженных и обученных наемников и какое-то число свободных рук работников замка.

– Не знаю, о какой телеге вы говорите, милорд, – внезапно холодно ответила моя жена, – но выйти и поговорить с людьми вам все же стоит. Как минимум вам стоит объявить, что Легер арестован как преступник и ожидает прибытия королевского стряпчего для проведения дознания и последующего суда. Чтобы успокоить люд, что вы не творите произвол и самосуд над вольным и уважаемым человеком.

– Как все сложно-то… – протянул я, выглядывая в окно, прямо на главные ворота, за которыми слышалась какая-то возня. Видимо, люди заняли всю рыночную площадь и сейчас спорят со стражей.

Я чувствовал, как была напряжена Эрен за моей спиной. Девушка несколько раз перемялась с ноги на ногу, будто бы хотела что-то сказать, но я так и не услышал от нее и слова.

– Говорите уже, миледи, – не выдержал я, продолжая наблюдать за воротами. Вот, Арчибальд о чем-то переговорил с нашими парнями, вот, он возвращается в замок. Отлично, не стал терять время коридоре, а решил уточнить обстановку.

– Я не смею давать вам подобные советы или делать наставления, – тихо проговорила Эрен. – Это будет крайне…

– Неприлично? – с иронией в голосе закончил я за женой.

– Непочтительно, – поправила меня Эрен. – И да, это будет неприлично в том числе.

– Вы слишком зациклены на приличиях, – раздраженно бросил я.

– Зато вас они никак не тяготят, милорд, – едко ответила девушка.

Я с удивлением оглянулся и посмотрел на свою жену. Эрен стояла, сверкая серыми глазами и высоко вздернув подбородок, абсолютно точно понимая, как она сейчас ответила. Само собой, я-то могу пропустить такой тон мимо ушей, все мы живые люди, и моя мужественность не пострадает от того, что моя же жена чуть показала характер в такой напряженный момент. Особенно, если учесть, что она была совершенно права: я и в самом деле был абсолютно невоспитанным по местным меркам человеком, который постоянно нарушал многочисленные правила этикета.

Но будь на моем месте настоящий Виктор Гросс, а не Витя Казанцев, Эрен бы не поздоровилось. В трактирах и на постоялых дворах я видел, как мужья «проучали» своих жен и за менее резкие слова и выражения, а ведь у аристократов все в этом плане было еще жестче. Во всяком случае, в парах, подобной нашей, где барон – выходец из черной кости, а баронесса – внебрачная дочь без поддержки семьи и заступничества отца и братьев.

– К сожалению, я был занят выживанием, и мне было некогда обучаться этикету, правилам приличий или получать разностороннее образование, – холодно ответил я, глядя Эрен прямо в глаза. – В отличие от вас, миледи.

И вот в этих моих словах тоже не было лжи. Общеобразовательная школа и армия – не то образование, которое получали, в среднем, молодые люди моего мира. У многих была или специальность, или хотя бы какая-то корочка. Может, я бы одумался годам к двадцати пяти и пошел на заочку или хотя бы закончил экспресс-курсы слесаря или каменщика, но все перечеркнула сломанная спина. А к работе головой у меня никогда излишней склонности не было – только руками.

Я наконец-то отлип от окна и прошел через всю комнату, взять плащ и перевязь с ножнами меча. Мой доспех хранился в соседней комнате, в арсенале, потому что самостоятельно я его надеть все равно не смогу – тут требовалась помощь Грегора. Так что и хранить его в спальне смысла не имело. А вот меч – другое дело. Он, по привычке, которая появилась у меня еще в рейде, стоял у стены с моей стороны кровати.

Когда я проходил мимо Эрен, она все же опустила глаза и как-то вся сжалась, превратившись в небольшого напуганного мышонка, но я просто проигнорировал свою молодую жену. Дальше ругаться с ней смысла не имело, да и ее слова были верны.

Стоит выйти к воротам и решить все самостоятельно. Нельзя показывать, что недавно жалованный барон прячется от местных или, не дай боже, заронить в умы людей идею, что я их боюсь.

Нет, я не был бесстрашным идиотом с хирургически удаленной нервной системой и повреждениями лобных долей, что мешало бы мне здраво оценивать ситуацию. Но местных я точно не боялся, хотя бы по причине своей доминирующей физической силы и размеров. На самом деле меня пугали даже не страдания тела – я боялся вещей более экзистенциальных, более мучительных, чем физическая боль. Чувство беспомощности, потерянности и ненужности намного страшнее для мужчины, чем боль от любой раны или перелома. Так что толпа за воротами меня не страшила, даже если людской поток хлынет вперед и разорвет меня на части голыми руками. Ведь у меня были мои парни, которые зависели от меня.

Была даже жена, которая, впрочем, меня боялась. Я отчетливо видел исходящий от Эрен страх в момент, когда мы поравнялись. Глупо было думать, что пара недель нормального обращения сделают из этого забитого средневекового создания полноценную личность, с которой я смогу общаться на равных, а от этого испуганного взгляда, от этих сжатых в страхе пальцев и опущенных плеч, чтобы казаться меньше – меня просто тошнило. Да, возможно, кто-нибудь бы и наслаждался подобным поведением со стороны такой красавицы, ведь оно давало чувство власти и доминации над ней, но меня подобная покорность и страх только бесили. Потому что в такие моменты Эрен в моих глазах превращалась из человека в затравленное и забитое животное, а я чувствовал себя едва ли не садистом-скотоложцем, что само по себе было омерзительно.

Накинув на плечи плащ и, перехватив ножны своего меча-бастарда, я уже было направился к двери, но в последний момент остановился.

– Не составите мне компанию, миледи? – спросил я, чуть повернув голову к комнате.

Я прождал несколько секунд и, так и не получив какого-либо ответа, вышел из покоев, хлопнув дверью.

Почему-то мне хотелось, чтобы сейчас Эрен стояла рядом со мной, чтобы мы хотя бы на людях показали картинку того, что действуем заодно и являемся супругами не просто на словах. Брак был здесь делом серьезным, фактически, каждая семья – это маленькое предприятие по совместному выживанию, иначе один сгинешь. У меня, по всей видимости, из семьи были только мои парни, которые прошли со мной и рейд на севере – именно со мной, а не со старым Виктором Гроссом – и сейчас получили теплые места в баронской дружине. Эрен же была каким-то аномальным придатком. Вроде бы и полезная, и необходимая, и манящая… Но как колючая роза. Или даже как розовый куст, который рвет твою кожу острыми шипами, стоит тебе просто пройти мимо или быть неосмотрительным. Так и я с Эрен – едва я потерял над собой контроль из-за головной боли и недосыпа, едва я сказал резкое слово, и все усилия последних недель пошли коту под хвост. Или псу. Или любому другому животному. Все мои осторожные разговоры, совместная работа, ужины и попытка найти нужные слова, чтобы сблизиться с этой девушкой – все сейчас разбилось о пронзительный взгляд серых глаз в ожидании удара за неповиновение.

Мне что, сесть напротив нее и прямо сказать, что я женщин не бью? А почему это не бью, с учетом моего происхождения, моего прошлого, да и вообще, с учетом мира, который был вокруг меня? Любую мою искренностью, любое откровенно доброе намерение или попытку обойти местные домостроевские устои она воспринимает или как неотесанность, или как проверку. Я же не дурак – вижу, как Эрен поглядывает на меня, словно вечно ждет подвоха.

Но и заниматься приручением и дрессурой у меня не было никакого желания. Прямо сейчас за воротами моего замка стоит толпа разгневанных горожан, которые требуют объяснений. А значит, Легер обладал реальным авторитетом среди жителей Херцкальта, ведь то, что происходило в городе, вполне можно назвать бунтом. И как минимум я бы мог казнить зачинщиков и всыпать плетей всем остальным, а в нагрузку – повесить штраф, который заставит половину вольных уйти в батраки, чтобы расплатиться.

Но я так делать не буду. Не потому что добрый, а потому что это неэффективно. Да и правда на моей стороне – Легер мерзкий казнокрад, который воровал даже не у меня, а у тех самых горожан, которые стояли за воротами. Может, его арест ударит по паре-тройке семей, которые были в доле или как-то взаимодействовали с бургомистром напрямую. Но тогда ситуация даже лучше для меня – проще найти тех, кто кормился из городской казны. Ведь я понимал, что зачисткой одного-единственного бургомистра все не закончится.

– Подгоните телегу к воротам! – скомандовал я, едва вышел во двор. Едкая шутка, навеянная образом Ильича на броневике, шуткой быть перестала. Мне реально нужна будет трибуна, а подниматься на стену я не хочу. – И открыть ворота! Я поговорю с жителями!

Не знаю, какое у меня было сейчас выражение лица, но одного беглого взгляда моим парням хватило, чтобы броситься выполнять приказ. Где-то от конюшни мигом приволокли пустую телегу, подогнав ее к воротам, а створки стали медленно открываться.

Я, забравшись в кузов, наблюдал за тем, как во двор замка попыталась хлынуть толпа, но всего пяток человек с копьями сумели остановить горожан, перегородив им путь. Толпа качнулась раз, другой. Мои дружинники, понимая, что приказа кого-то бить или разгонять не было, просто чуть отступили назад, позволив людской массе просочиться в створ ворот, а потом заблокировали людей в этом «бутылочном» горлышке.

Я же видел не только первые ряды, но и всю толпу, которая собралась на рыночной площади прямо перед воротами замка. Человек двести, а может, и двести пятьдесят. Вести об аресте Легера распространились с феноменальной скоростью.

– Отпусти бургомистра! – крикнул какой-то парень из второго ряда, подняв руку. – Произвол! Он вольный человек!

– Произвол! – повторил за парнем кто-то еще.

– Произвол!

Не дожидаясь, пока толпа распалится настолько, что хлынет на дружинников, я поднял руку, показывая, что собираюсь говорить. Мои бойцы, увидев этот знак, стали утихомиривать первые ряды, отвешивая тумаков, а к их действиям добавился и рык Арчибальда:

– Барон слово держать будет! Тихо! Тихо!

На все это ушло минуты три, и все это время я стоял на телеге, демонстративно опершись на ножны своего меча и делая максимально отстраненный вид. Мол, беснуйтесь, сколько влезет, но теперь я здесь главный и лучше бы вам меня послушать.

– Жители Херцкальта! – начал я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно и глубоко, полностью соответствуя моему грозному внешнему виду. Получалось не очень хорошо, потому что во рту пересохло и язык шевелился с трудом, но я старался. – Бывший бургомистр Легер арестован законно!

– Кто сказал⁈ – тут же выкрикнули из толпы.

– Я сказал! – крикнул я в ответ. – Решением Его Величества короля Эдуарда, да хранит его Алдир и долгих лет жизни ему, я, барон Гросс, здесь власть! И я заявляю, что бывший бургомистр Легер преступник и был помещен под стражу по веской причине!

Вроде других выкриков не последовало, да и никто не решился бы. Протестовать против этой моей реплики означало, что ты не согласен с королем. А это уже – государственная измена, идти против воли монарха, который выделил мне этот надел земли, дал титул и цепь, символизирующую мою власть в Херцкальте.

– Я знаю, что бургомистр вольный человек, происходящий из купеческого сословия, – продолжил я, – так что один из командиров моей дружины лично отправился в соседний город за королевским стряпчим, дабы разбирательство было проведено по закону и со всем тщанием!

Как же тяжело мне давались вот такие конструкции! Даже общаясь с Эрен, я чувствовал себя косноязычным дурачком, который не способен и двух слов связать в этой старой высокопарной речевой манере. А тут от меня требовалось говорить властно и убедительно перед такой толпой народу. И если в отряде неуважение ко мне решалось простым ударом по уху, и все сразу становилось понятно, то сейчас проблему силой не решить. Мне нужно убедить этих людей в том, что они не могут противиться моим решениям. Убедить словами, а не грубой силой.