Текст книги "Первый инженер императора – I (СИ)"
Автор книги: Александр Вольт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Кровь в ушах стучала так, что я едва слышал речь монарха, но при этом четко отдавал себе отчет в происходящем. Одна часть меня спрашивала: почему? Вторая ей отвечала: все логично и закономерно.
Алексей Петрович снова перекинул лезвие меча на правое плечо.
– Я дарую тебе титул барона.
Глава 8
8
Легко ли это было? Хотелось бы мне ответить утвердительно. Но я бы солгал самому себе, ведь легко не было и в помине. Только теперь я начинал осознавать, что мой шанс распрощаться с жизнью на крепостной стене был куда выше, чем я полагал изначально.
Теория вероятностей утверждала, что подобный исход близок к нулю, но все же ему никак не равнялся. И вот, когда царь Романович извлек из-за пазухи скомканный белый флаг – меня будто молнией пронзило. Эта картинка вспыхнула в моем воображении, как искра в кромешной тьме.
«Он в любом случае намеревался начать переговоры, – промелькнула мысль. – Это была подготовка к затяжной осаде. Они собирались измором взять город, дабы вынудить Алексея Петровича к диалогу по прошествии долгого времени. И, судя по наличию осадных лестниц, они бы даже предприняли штурм».
Но наличие белого полотнища у Романовича свидетельствовало, что он тоже предусмотрел все наперед. Именно поэтому легко не было. В этом мире было столько непредсказуемых переменных в каждом деле, что все мои теоретические просчеты могли стать фатальными в любой момент.
Я глубоко вдохнул, отгоняя беспокойные мысли. Совсем не о том сейчас стоит думать.
– Кроме того, согласно нашему Кодексу, тебе вместе с титулом жалуется поместье в Хмарском, что в двух часах езды к северу от города. Когда-то там жила иная баронская семья, что занималась тонкой обработкой металла. Гравировка, инкрустация, роспись – ты понимаешь, о чем я. Но незадолго до кончины императора, они чем-то прогневили его и уехали далеко-далеко на восток.
– Нелёгкая судьба им выпала, – равнодушно отозвался я.
Бессмысленно сейчас негодовать на покойного императора за его решения. С тем же успехом можно выйти и бороться с ветряными мельницами, если заняться больше нечем, а у меня планов было невпроворот.
– Да нет, – возразил монарх, убирая клинок в ножны и возвращаясь к столу. Куда он подевал меч, который так лихо выхватил, я и не заметил. – Просто в один момент им надоело молчать, и они воспротивились Указу. За что и были сосланы, – он демонстративно постучал пальцем по виску. – Есть время, когда надо молчать, и есть время, когда нужно говорить. Старший Поклонский перепутал час молчания. Но бог с ним и с его семьей, надеюсь, у них всё благополучно.
Поднявшись с колен, не дожидаясь разрешения, я опустился на стул. Я не стал возражать монарху, что совершенно не согласен с тем, что есть время для молчания. Если что-то не устраивает, то лучше говорить об этом. Это не призыв к бунту или революции, нет. Это говорит об умении вести диалог – важнейшем человеческом навыке.
Но тут же мелькнула и другая мысль: монарх – политик. Его главная задача всегда говорить, когда это нужно и слушать, когда говорят другие. Об искусстве политических интриг я ничего не знал. Поэтому, возможно, что в его случае иногда молчание действительно было золотом.
– Завтра утром я проведу церемонию твоего титулования и передам людей в твое подчинение. С этого дня, Александр Иванович Кулибин, ты – первый и главный инженер государства.
Тени от люстры за спиной царя причудливо плясали по стенам. За окном уже отчётливо виднелась бледная луна, тянущаяся к своему зениту. Лицо монарха выражало усталость, а слипающиеся веки и красные белки глаз подсказывали, что он вот-вот потеряет сознание – только успей подложить ему подушку.
– Ваше Величество, – спокойно обратился я. – Если у вас нет ко мне больше вопросов…
Он распахнул глаза, явно отгоняя накатившую сонливость и провел рукой по лицу.
– Да, час уже поздний, – произнес он. – Я отдам приказ, чтобы тебя проводили домой.
От одной только мысли, что меня снова будет сопровождать этот назойливый паж-гонец, меня пробрала дрожь. Клянусь богом или другой высшей силой, устроившей весь этот кавардак в мире, если я проведу с ним еще хоть одну минуту – я его прикончу.
– Не стоит, Алексей Петрович, – вежливо отказался я, поднимаясь со своего места. – Тут недалеко. Пусть ночь темна и полна ужасов, но я справлюсь, – я одарил монарха теплой улыбкой, убеждая, что ничего страшного не случится. – Да и в конце концов, разве не царский патруль каждую ночь ходит по улицам и кричит: «Двенадцать часов ночи и всё спокойно!»?
Царь усмехнулся, скрестив руки на груди. Тень веселой ухмылки проскользнула по его лицу.
– Надо будет отдать приказ, чтобы они прекратили это.
– На всё ваша воля, Алексей Петрович, – отозвался я и поклонился. – Доброй ночи.
Развернувшись на пятках, я вышел из помещения и направился к выходу из поместья монарха. Бесшумно ступая по ковру, которым были застелены все полы, вплоть до лестницы в главном холле, я спустился и покинул царский дом.
Ночной город встретил меня прохладным воздухом. Несмотря на разгар лета, я почувствовал, как от свежести по телу побежали мурашки. Я поежился, так как был одет лишь в лёгкую футболку с коротким рукавом.
«Ничего, сейчас по пути согреюсь», – подумал я. Быстрым шагом я направился к своей кузнице.
Где-то вдалеке кричали ночные птицы и тявкали лисы. Жизнь под покровом ночи продолжала идти своим чередом, даже когда все горожане давно заперли ставни и двери на засовы. Тем, кому рано утром идти в поле, уже видели пятый сон.
До кузницы я добрался без происшествий, хотя мозг то и дело подбрасывал пугающие образы: то из тёмного переулка на меня нападают бандиты, то какая-нибудь чупакабра, после встречи с которой от меня и мокрого места не останется.
Тело валилось от усталости, но сна не было ни в одном глазу. Я тихо вошел в кузницу, прикрыв дверь, после чего прошел по коридору, переступая скрипучие половицы, чтобы не разбудить Михалыча и прошел в мастерскую – ту часть дома, где я тайком сооружал свою лабораторию. К этому моменту здесь не осталось ни следа моего труда. Все чертежи и расчеты были разорваны или сожжены. Подтверждением служили рукописи, что лежали в корзине у рабочего стола, истлевшие на три четверти.
Даже если бы я очень захотел, я бы не смог их восстановить, а значит, придётся всё переписывать заново. От верстака остались лишь отверстия в столе, которыми я крепил его насквозь металлическими шпильками, чтобы не шатался. Я провел рукой по шершавой поверхности, ощущая пыль и колючую металлическую стружку под пальцами и глубоко вздохнул.
Чувство напрасно потраченного времени глодало изнутри. Словно в напоминание, в черепной коробке возникло неприятное болезненное ощущение. Точно в самой середине серого вещества появился маленький раскалённый шарик. И теперь прожигал голову насквозь, наращивая металлический писк.
Мир перед глазами на секунду поплыл. Я упёрся руками в стол и закрыл веки, делая размеренные вдохи и выдохи, стараясь стабилизировать состояние. Или хотя бы не рухнуть без сознания посреди мастерской.
Сколько длился приступ, я не знаю, но, когда я об этом задумался – звона в ушах уже не было. Я открыл глаза и посмотрел на свои руки, сжатые в кулаки. Я даже не заметил, как их сжал, оставив ногтями тонкие борозды в деревянной столешнице. Хорошо, хоть не повредил их и не вогнал занозы.
Аккуратно ступая, стараясь не шуметь, я добрался до своей комнаты и упал на кровать. Когда я заходил в мастерскую, спать совсем не хотелось. Но это оказалось обманом. Как только голова коснулась подушки, я тут же провалился в темноту, по ощущениям куда более глубокую, чем во время криосна.
В голове всплыли отрывочные воспоминания, как я приходил в себя в капсуле. Вернее, моё сознание пробуждалось, я часами витал в нигде и размышлял, пока снова не растворялся вместе с темнотой на неопределённое время.
Но сейчас я спал, и сон этот был крепок.
Организм сам проснулся до рассвета. Не скажу, что ощутил прилив бодрости и готовности к новому дню после вчерашних приключений, но, однозначно, готов заявить, что выспался и отдохнул. Значит, нужно собираться.
Михалыча нигде не было, а из кузницы не доносилось ни звона молота, ни треска пламени в горне. На кухонном столе он оставил кусок вчерашнего пирога и стакан с простоквашей, которые я уплел с огромным удовольствием.
Переодевшись в свежее бельё и одежду, я направился к центральной площади, где уже готовилось торжество. Я не ожидал, что монарх настолько буквально имел в виду «проведу церемонию посвящения». Да и мне почему-то думалось, что вчера он всё сказал, что хотел. Наверное, обычаи требовали публичного выступления.
Рабочие стягивали брусья толстыми канатами и возводили подиум, на котором, как я предполагал, и должно было происходить действо.
– Собираетесь принимать поздравления и подарки от царя, молодой человек? – раздался приглушённый голос за спиной.
Я резко обернулся, но с лёгким удовольствием и облегчением увидел знакомую фигуру в балахоне с капюшоном.
– Мэтр Скворцов! – воскликнул я. – Но мы же договаривались встретиться у ратуши.
Из-под капюшона раздался тихий смешок.
– Вы обо мне плохого мнения, если решили, что я пропущу церемонию награждения. Тем более, – произнес он с каким-то юношеским задором, – что вы это заслужили.
– Да нет, – парировал я. – В том смысле, что я даже не думал, что это действие требует столько внимания.
Маг встал рядом со мной, наблюдая за работой плотников. Стучали молотки, звенели колья, скрипело дерево. Мужчины изредка переругивались, когда у них что-то не получалось или перекашивалась диагональ конструкции, из-за чего верхняя площадка не хотела вставать в паз.
– Всё было бы куда менее торжественно, если бы вы уже обладали титулом, молодой человек. А так, как вы безродный, а вернее будет сказать, что Кулибины лишились всех своих притязаний ещё при императоре, то по нашим законам монарх обязан созвать весь люд и объявить, что вы отныне именуетесь бароном и что к вам, естественно, следует относиться с уважением.
– Но для чего? – искренне недоумевая, спросил я, потому что в своё время все подобные церемонии предпочитал проводить в течение пяти минут по смартфону в государственном приложении. Сменить фотографию в паспорте? Пожалуйста. Расписаться с девушкой, но при этом не идти в ЗАГС и не устраивать застолье? Тоже можно. Каждому своё, конечно, но мне так было проще.
– Нынешние царства-государства малы, Александр. И не так много родов осталось после кровавых междоусобиц, потому что почти все высокородные занимались наукой в старину. А таким образом монарх показывает, что любой житель города за успехи и заслуги может стать родовитым, получить надел и верно служить своему государю и царству.
– Логично, – резюмировал я.
– Ещё как, – подхватил Скворцов. – Схема неидеальна, а критерии отбора у Его Величества весьма строги, но это даёт плоды. Как минимум с вами он не прогадал.
Меня не особо занимали монаршие предпочтения в собственных протеже. Пусть выбирает кого вздумается, лишь бы предоставил мне возможности и свободу в научных изысканиях и экспериментах, иначе я быстро заскучаю.
Скворцов отошел к небольшому фонтанчику, где уселся на бортик и поманил меня к себе. Я приблизился к магу, все равно заняться было нечем.
– Так о чём вы хотели побеседовать? – непринужденно спросил он. Мэтр держал посох обеими руками, продолжая наблюдать за ходом строительных работ.
– Вы говорили, что у меня есть склонность к магии, – осторожно начал я.
– Истинно так.
Иногда мне казалось, что мэтр Скворцов умышленно изъясняется лаконично. Сам не знаю, почему.
– Значит, я могу увеличить свой потенциал.
Я услышал, как маг тихонько хмыкнул. Сейчас он снова надвинул капюшон на глаза, так что я мог лишь слышать его реакцию, но не видеть.
– Способности есть, это бесспорно, – отозвался он.
– Мне необходимо разобраться в магии, – прямо заявил я. Не только потому, что мне хотелось узнать что-то новое и неизвестное раньше. Вдумайтесь! Магия! Я могу ее выучить! – Вы можете меня помочь с этим?
– Могу ли я? – вопросил он с притворным удивлением. – Вопрос следует задавать иначе, молодой человек. Вернее спросить: «захочу ли»?
Я невольно нахмурился, задумавшись. Вопрос и вправду был метким, ведь рунный маг ничем не был мне обязан, и вполне мог отказать лишь потому, что ему неинтересно тратить на меня время. Или отсутствует желание. Или солнце сегодня встало не так, как вчера. Или в манной каше попался комочек и испортил настроение на целый день.
Скворцов заметил мое молчаливое смущение и усмехнулся. Тихо, хрипловато, словно у него першило в горле. Отдаленно этот звук напоминал мне карканье потревоженного ворона.
– Я всего лишь подшучиваю, молодой человек. Простите мой преклонный возраст, но иногда я не могу упустить случая потешить себя. Вы бы видели свое лицо сейчас! А тогда у главных ворот…
Он вскинул руку и скрыл ее под капюшоном. Вытирал слезу, вызванную смехом, предположил я.
– В наши дни не часто выпадает шанс развлечься, – произнес он, успокоившись. – Но на ваш вопрос отвечу коротко: да. Я могу преподать вам то, что знаю сам.
Превосходно! Это прекрасные известия. Теперь остается спланировать все таким образом, чтобы я находил время для занятий со Скворцовым, благоустраивал город и поместье… Я ведь даже не подозреваю, в каком оно виде после столь долгого запустения!
И представить масштаб предстоящей работы было трудно. Но рассуждая логически, я понимал, что сил туда придется вложить немало.
– Рад это слышать… – я запнулся. – Как мне к вам обращаться?
– Мое имя покрылось пылью столетий. Едва ли кто-то вспомнит, как меня зовут, да и я сам уже забыл, – ответил маг, сделав голос дрожащим, как у глубокого старца. – А посему величайте меня по-прежнему. Мэтра Скворцова будет предостаточно.
Я равнодушно пожал плечами. Загадочный он, этот мэтр Скворцов. Действительно, как я и подозревал, со своими причудами. Но его согласия обучать меня было достаточно, чтобы я не обращал на это внимания.
– Тогда, когда начнем? – спросил я, наблюдая, как площадка для торжества почти приобрела завершенный вид.
Рунный маг поднялся с парапета, всем весом опершись на вычурный посох.
– Как только приведете в порядок свое поместье, молодой барон, – ответил он мне. – Но начнем, пожалуй, с этого, – произнеся это, мэтр Скворцов слегка коснулся пальцем моего лба, отчего мир вокруг снова завибрировал. Пространство стало белым и густым, словно молочный кисель. Мне почудилось, что я проваливаюсь куда-то.
Внезапный шок парализовал меня на несколько мгновений, но когда я понял, что могу двигаться – все равно ничего не видел, кроме безграничной белизны, куда бы ни бросил взгляд.
– Удивительно, не так ли? – раздался голос, казалось, в моей голове и повсюду одновременно.
– Что это? – изумился я. – Где я?
Чья-то ладонь легла мне на плечо, и я ощутил, как мои ноги с размаху коснулись чего-то твердого. Обернувшись, я снова увидел мага, стоявшего рядом. Капюшон был откинут с его головы, а взгляд направлен прямо, будто он видел цель.
Сердце громко билось в моих ушах, а ладони стали слегка влажными от волнения.
– Все в порядке, – успокоил меня Скворцов. – Мы в твоем разуме.
– Где⁈ – изумленно воскликнул я, поскольку слова мага были похожи на бред помешанного старика.
Но Скворцов лишь таинственно улыбнулся и вытянул руку вперед.
– Зри, – молвил он.
– Я ничего не вижу, – отозвался я, и мой голос едва слышным эхом разнесся в пространстве.
– Если ты не научишься хотеть видеть, юный барон, то в магии тебе не место, – вразумительно заметил маг, щелкнув меня двумя пальцами по макушке. – Смотри внимательно.
Я уставился на белую пелену. В то место, куда указывал Скворцов, но сколько ни силился – тщетно. А Скворцов продолжал улыбаться, и эта улыбка казалась издевательской.
Значит, в чародеи мне не попасть, если не увижу?
В груди возникло острое жжение. Очень странное и неприятное чувство, будто мне под кожу запустили колючего ежа.
Я вперился в белую стену. Пытался пронзить ее взглядом. Казалось, что сейчас в том месте, куда направлено мое зрение, образуется дыра, но… ничего не происходило. Белым-бело, как зимой во время лютой метели.
– Ладно, так уж и быть, помогу, – сказал мэтр Скворцов и прикоснулся пальцем к моему виску.
И я увидел.
Глава 9
9
Мир вокруг разом преобразился. Мы стояли на широкой поляне, окруженной густым лесом. Под ногами стлалась высокая, пышная трава, словно здесь всегда было в изобилии и тепла, и влаги. Солнечный свет, пробиваясь сквозь кроны, заливал поляну, высвечивая каждый стебелек. Зеленое. Живое. Настоящее.
Это видение было таким ярким и насыщенным, что казалось нереальным. Я любовался всей этой живописной картиной, широко распахнув глаза. И только когда мой взгляд скользнул к центру поляны, я заметил ее.
Руну.
Огромный конусовидный валун высотой не меньше трех человеческих ростов. Он парил в воздухе, острием направленный вниз, хотя по всем законам физики должно было быть наоборот. Его центр тяжести был явно смещен, и даже если бы он висел в неустойчивом равновесии, любой порыв ветра просто обязан был его опрокинуть.
– Красиво, правда? – спросил меня Скворцов, явно видя, как я с изумлением взираю на пейзаж.
– Да-а-а… – протянул я бездумно, не в силах оторвать взгляда от камня, на котором были высечены символы. Огромное множество. Они сплетались в неведомые узоры и покрывали всю поверхность валуна. Большие, средние, маленькие. Длинные, короткие. Едва заметные и так глубоко вырезанные, что буквально зияли темными провалами.
Я ощутил, как кончик пальца Скворцова отсоединился от моего виска, и видение рассеялось. Меня рывком дернуло вверх, мир смазался в вертикальном движении. Это длилось меньше секунды, но когда я открыл глаза – мы уже стояли на площади.
Легкие настойчиво требовали воздуха, и я не мог им отказать. Я сделал глубокий вдох, словно после долгого нырка. Сердце бешено колотилось, чуть не разрывая грудную клетку.
Для меня это короткое путешествие с метаниями черт знает куда и обратно прошло мучительно. Я чувствовал себя выжатым лимоном, ноги слегка дрожали, тело покрылось пленкой липкого пота, а в голове царил туман.
Зато рунный маг Скворцов, казалось, не испытывал никаких трудностей. Он продолжал наблюдать, как на подиуме натягивают велюровые канаты, создавая ограждение, и устанавливают кафедру, с которой будет вещать монарх.
– Урок первый, – продекламировал Скворцов. – Научись зрить. Домашнее задание таково: доберись до этой поляны и прикоснись к руне.
Я хотел было спросить, как я могу попасть на это самое место, если даже не знаю, где географически оно находится, но мозг сообразил быстрее, чем язык. Хотя рот я уже открыть успел. С тем же успехом закрыл его.
Скворцов хмыкнул.
– Молодец. Соображаешь.
Он по-наставнически похлопал меня по плечу.
– Впереди еще много работы, молодой человек. Ты смог управлять огненным шаром, потому что твоя воля нашла слово, способное нарушать законы физики. Но спонтанность – опасный инструмент для мага. Бесконтрольная спонтанность принесла много бед на заре зарождения рун, потому что маги не умели себя контролировать.
Количество людей на площади стремительно росло. Наверное потому, что на ней уже появился монарх Алексей Петрович.
Скворцов в последний раз похлопал меня по плечу и двинулся прочь.
– На сегодня урок окончен. Научись зрить. Захоти. Найди слово. Подбери ключ. И доберись до руны. Затем возвращайся ко мне.
И снова вопросов оставалось больше, чем ответов. Почему нельзя было порекомендовать какие-то дыхательные гимнастики, например? Медитации разные, может быть. Не я же ученый рунный маг, который несколько сотен лет во всем этом разбирается!
Можно было уже и разработать какое-то методическое пособие или пошаговую инструкцию для самых юных магов. Хотел было сказать, что у нас в инженерном деле все просто, но осекся. Нет. Просто никогда не было.
Рассчитаешь нагрузки, подберешь комплектующие, а потом раз – и лопнула балка в самом неожиданном месте, потому что допустил упрощение в расчете или пренебрег вторым знаком после запятой.
Наверное, и в магии так же. Ладно, пускай это задание будет для меня, как таблица умножения. Нужно начинать с азов. Раз мэтр дал такое задание, значит, оно должно быть простым, нужно будет просто уделить время и провести соответствующие практические опыты.
Я подошел к тому месту, где стоял монарх со своей свитой. Алексей Петрович нарядился в праздничный камзол красного цвета, поверх которого был надет жилет с тканью под золотой фасон. Весь его вид буквально говорил о торжественности предстоящего момента.
Завидев меня, стражники тут же сделали шаг вперед, но монарх остановил их движением руки.
– Рад вас видеть, барон, – обратился ко мне монарх.
– Ваше Величество, – ответил я, сделав аккуратный кивок головой. – Как ваше здоровье?
– Думаю, если бы не ваша смелость и находчивость, то были бы гораздо хуже, – громко отозвался Государь, перекрикивая толпу.
– Я делал то, что должен, – ответил я ему.
– Прошу вас, – он указал рукой на возведенную плотниками площадку, скорее напоминавшую мне ринг, из-за того, что три стороны были ограждены канатами.
Я последовал указу монарха и поднялся по ступенькам, после чего осмотрелся. Алексей Петрович следовал за мной, после чего подошел к кафедре, с которой явно собирался произносить речь.
Не сказать, что на площади собрались люди со всего города, но подобные заявления, судя по всему, не имели частый характер, поэтому народ собирался просто поглазеть на своего правителя и послушать, что он говорил.
Обождав несколько минут, монарх начал свой монолог.
Речь была пламенной и полной разномастных эпитетов и метафор. Монарх ругал войско Романовичей, называл их варварами, стращал своих подданных о том, что могло с ними случиться, если бы… не я.
Я стоял, как неприкаянный, выслушивая эту речь и просто смотрел на толпу людей. По их лицам я мог считывать настроение от каждого слова монарха. Они вскидывали брови, охали, открывали рты и прикрывали ладонями.
Женщины ойкали и шептались, мужчины сжимали кулаки и играли желваками, когда речь шла о противостоянии со вражеской армией и о возможных последствиях.
Но когда монарх указал руками на меня – стало слегка не по себе. Больше сотен пар глаз уставились в мою сторону, словно на небожителя. Нет, выступать перед публикой не было в новинку, но каждый раз легкое волнение накатывало и держало до того момента, пока я не начинал говорить.
Сейчас же мне предстояло только слушать и наблюдать.
– Этот человек, – говорил Алексей Петрович, – спас наш город! Своими поступками он защитил Великий Новгород не только от грабежа и кровопролития, но и предотвратил осаду! Я не постесняюсь заявить, что только человек великого ума мог решить задачу со сломанными воротами, ведь у нас не осталось ни одного мастера, способного их починить!
Пафос лился через край. Каждое слово царя было наполнено эмоциями, которые вызывали подданых трепет и настороженность. Они продолжали взирать на меня. Сначала безразлично, потом с интересом, а теперь… мне тяжело было понять эти взгляды. Они смотрели на меня, как и на монарха. Как на что-то более высшее. Странное чувство, потому что я себя таковым не считал. И если я хочу, чтобы мои будущие люди меня уважали – они должны понимать, что я не над ними, а с ними вместе.
– Я всегда считал, – продолжал монарх, – что искоренение науки – это глупость. Что Три Имперских Столпа – лживы. Вы слышите меня, народ Великого Новгорода⁈ – крикнул он с трибуны.
– Да!!! – отозвались поданные. Уверенно. Четко. Громко.
– Три Столпа – ложь! Я скажу, что истинно! Незнание – НЕ сила! Свободна – это НЕ рабство! Война – это НЕ мир.
Все это представление мне напоминало либо мессу в церкви, где проповедник выдвигает свои новые идеи за истины, либо скандирование революционеров с броневика. Но только один вопрос сейчас висел в моей голове. Кто из бывшего круга приближенных к Императору додумался перед сном ему подсунуть «1984» и с каким умыслом?
– С этого дня, – продолжал зычно вещать монарх, подняв пергамент с царской подписью внизу. На кафедре возле него горела свеча и был видел сургуч. – В нашем государстве я отменяю Императорский Указ!
Народ охнул. Эта фраза стрельнула в небо, словно раскат грома, поразив жителей. Ну хоть с ног не попадали.
– Вместе с тем я объявляю, что все обвинения в сторону Александра Ивановича Кулибина сняты. Его совесть перед государством чиста. Отныне он именуется, как барон Александр Иванович Кулибин, владеющий землями в Хмарском.
Шепот, который поднялся на улице при упоминании Хмарского мне не понравился. Там творилось явно что-то недоброе, судя по тому, как реагировал народ. Либо там не было людей так давно, что слухи и догадки о происходящем превысили все допустимые границы разумного.
Что ж, не так страшен черт, как его обычно малюют.
Монарх положил пергамент с указом на кафедру перед собой, расплавил сургуч, уложив его на самый край, после чего придавил царской металлической печаткой, оставляя оттиск.
– Подойди ко мне, барон Кулибин.
Я сделал несколько шагов в сторону монарха. Он держал в руках свой собственный Указ, глядя на меня.
– Поздравляю, – сказал он и протянул левой рукой мне пергамент, а правую вытянул для очень знакомого мне жеста из прошлого.
Я с благодарностью принял бумагу, сжав кисть монарха в рукопожатии.
Я бросил беглый взгляд на документ. Неестественно красивым каллиграфическим почерком на пергаменте было сказано:
❈ ═══════❖═══════ ❈
УКАЗ ЕГО ЦАРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА, ВСЕЯ ЗЕМЛИ ВЕЛИКОГО НОВГОРОДА САМОДЕРЖЦА
Я, Долгоруков Алексей Петрович Царь и Самодержец всей Земли Великоновгородскорй, Царь Великого Новгорода и окружающих земель, Властелин вод и лесов, Хранитель Веры и справедливости, объявляю всем моим верным подданным, во всех уголках Царства Великоновгородского.
Нам хорошо известны достижения и заслуги мужа, чье имя отныне войдет в историю нашего царства как пример выдающегося ума и таланта. Мы видим, как своими руками и изобретениями он предотвратил беду и сохранил нашу землю, что способствует ее процветанию и честно служит на благо Царства и Царя.
ПОСТАНОВЛЯЮ:
В знак нашего царского признания и благодарности за выдающийся вклад в развитие нашего государства, присвоить Кулибину Александру Ивановичу дворянский титул БАРОНА. Отныне и навсегда он будет именоваться БАРОНОМ КУЛИБИНЫМ, и мы желаем, чтобы он носил это звание с честью.
Также распоряжаюсь пожаловать БАРОНУ Кулибину звание ПЕРВОГО ИНЖЕНЕРА, что дает ему право подавать в царскую канцелярию предложения по развитию, улучшению и обустройству государства с научной и технической точки зрения.
Для обеспечения его достойного положения и возможности продолжить свою работу на благо всего царства, мы жалуем барону Кулибину земли в Хмарском уделе, что расположены вдоль реки Волхов со всеми прилежащими угодьями, пашнями, лесами, лугами и поселениями, которые отныне будут находиться под его управлением.
Приказываю всем без исключения, от мала до велика, оказывать барону Кулибину должное уважение и всяческую помощь во всех его начинаниях, помня, что они направлены на процветание и укрепление нашего государства.
Настоящий Указ вступает в силу с момента его оглашения. Повелеваю исполнить его в точности, не нарушая ни единого пункта.
Выдан в Великом Новгороде, двенадцатого дня месяца Августабря года две тысячи пятисот первого от Сотворения Мира по старому календарю. Али двести первого года после Рунических Войн по-новому.
❈ ═══════❖═══════ ❈
В правом нижнем углу Указа стояла печать, дата и подпись, всё в точности как на классических документах моей эпохи. Что-то менялось, а что-то оставалось неизменным даже спустя почти пять столетий.
– Служу Вашему Величеству, на благо общества и царства Великоновгородского! – провозгласил я, поддаваясь общей атмосфере.
Народ ликовал. Мужчины вскидывали в воздух соломенные шляпы, женщины – чепчики, у кого они были. Гул голосов заполнил всю центральную площадь.
– В связи с этим сегодня я объявляю выходной! – воскликнул монарх. – Гуляйте! Отдыхайте!
Восторженные возгласы раздались ещё громче, и тут же где-то рядом заиграли гусли и рожки, отчего я невольно вздрогнул. Удивительно, но всё это время народный ансамбль прятался в гуще толпы.
– Пойдём, – сказал Алексей Петрович. – Повозки уже должны были загрузить припасами на первое время. Вместе с тобой отправятся крестьяне, которые перейдут под твоё управление и, соответственно, обеспечение.
Отлично. Мало того, что мне нужно заниматься восстановлением старой руины, так ещё и придётся искать способ прокормить, обуть и одеть подданных.
«Об этом у меня еще не болела, – пронеслась усталая мысль».
– Я попросил дворецкого подобрать подходящих для твоих задач людей. Но, извини, кузнеца мы тебе отдать не можем.
Эта новость меня огорчила.
– Подождите, почему?
– Городу нужен кузнец, ты же понимаешь, – сказал монарх, спускаясь вместе со мной с помоста. Народ шумел, пел песни и плясал под звуки народных инструментов.
– Ваше Величество, – запротестовал я, потому что без Михалыча уезжать не собирался. Он стал для меня самым близким человеком в этом городе, можно сказать, заменил отца. – Насколько я успел заметить, в городе есть и другие умельцы, способные удовлетворить потребности города.
– Не такого уровня, как Андрей Михайлович, барон. Увы.
Но я не собирался отступать. Уезжать без Андрея Михайловича я категорически отказывался.
– Ваше Величество, я готов гарантировать, что мы будем обеспечивать город всем необходимым даже из Хмарского. Нужно лишь наладить систему приёма заказов, чтобы мы могли их выполнять. Сколько вы сказали до моего поместья? Два часа езды? Это пустяки! Нужные инструменты всё равно должны изготавливаться партиями для оптимизации затрат, поверьте мне. А подковы для лошадей… их и подмастерье может сделать.
Царь Алексей Петрович хмыкнул, а затем рассмеялся.
– Есть в тебе упорство, барон, – произнёс он, погрозив мне пальцем. – Палец в рот не клади, да?
Я пожал плечами. Не мог я уехать без Андрея Михайловича. Это было бы сродни предательству.
– Ладно! – воскликнул монарх, перекрикивая гул празднества. – Так уж и быть, но учти, я делаю это только из уважения и благодарности.
– Благодарю, – тут же отозвался я и слегка поклонился. – Я этого не забуду.
– Но чтоб разработал план поставок, и нужные городу инструменты поступали в срок. Я поручу дворецкому это проконтролировать.
– Будет исполнено, Ваше Величество, – чуть ли не отчеканил я.
– Хорошо, – ответил монарх. – Кажется, мы пришли.
