Текст книги "Первый инженер императора – I (СИ)"
Автор книги: Александр Вольт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
– Все просто, – пожал я плечами. – Я и Михалыч делаем что-то на подобие проволоки, а другие должны будут ее накручивать на металлический штифт в натяг, чтобы после того, как она остынет – у нас получилась пружина. Вот и вся сложность.
– Хм. В чем загвоздка? Я не вижу никакой сложности.
– Металл будет раскален, работать придется в рукавицах и очень быстро при повышенной температуре.
Иван снова хохотнул.
– Все еще лучше, чем лезть в дебри, куда ты собираешься, барон, вместе с нами и сталкиваться с монстрами, поверь. Как говорится, а минусы будут в твоем предложении? Я лично не вижу.
Минусов для таких закаленных парней, как Иван и компания если и не было в моем предложении, то работу выполнять все равно нужно было.
Позвав своих людей, Иван коротко объяснил суть дел, после чего попросил мне максимально содействовать в данном вопросе. К моему удивлению, никто не стал возмущаться. Даже бровью не повели ни на мгновение, не дрогнула ни единая мышца на лице.
Зайдя в кузницу, я подошел к старой, но абсолютно рабочей печи. Со вчерашнего вечера она успела остыть, но за столько лет запах угля и горелого дерева с маслом пропитал все вокруг и щекотал ноздри.
Подготовив печь к работе, я развел в ней огонь и стал подносить материал к переплавке.
Глава 23
23
Команда у Ивана оказалась смышленой. Пускай эти люди и выглядели, как оборванцы с большой дороги, однако их уровень понимания задачи меня приятно удивил. Да, в целом все было предельно примитивно, казалось бы, вот клещи, вот тиски, в которые зажат штифт, вот раскаленный продолговатый кусок металла, напоминающий проволоку, бери и накручивай ее, пока металл горяч и позволяет с собой это делать.
Но даже при таком абсолютно простой задаче можно было натворить беды. Как показала практика из моих времен в работе в лаборатории – спалить пальцы об паяльник иногда своей прямой обязанностью считал минимум младший лаборант, а как предел – заведующий лабораторией.
А неправильно собрать схему и спалить плату или выбить пробки во всей лабе – святое дело, кто бы что не говорил.
Единственной главной проблемой было приложить правильных усилий, чтобы не растянуть заготовку.
Когда процесс пошел – работяг было не остановить. Они усердно крутили подаваемый мною материал, после чего остужали его в кадках с водой и откладывали в сторону для дальнейшей проверки. Одна за другой самодельные «пружины» пополняли казанок, что стоял в стороне.
В один момент я понял, что физически не успеваю подготавливать материал поэтому был вынужден приостановить процесс, чтобы поставить новую задачу тем помощникам, что стали слоняться без дела.
Так как самодельные пружины требовали тщательного отбора – я попросил всех участников действия, которые остались свободны, взять каждую остывшую деталь и проверить на прочность.
Буквально ее крепить в тисках и начать тянуть, чтобы проверить насколько они прочными получились без закалки, достаточно ли упругим вышел материал, чтобы пружина после деформации принимала прежнюю форму.
Через несколько часов работа была окончена. К сожалению, результаты оставляли желать лучшего, поскольку большая часть самоделок отправилась на вторичную переплавку, так как не выдержали напряжения. То ли слишком сильно тянули, то ли недостаток закалки сказывался, однако пружины лопались. Благо без последствия для моих тестировщиков.
Но десяток отбор прошел. Я отложил их в отдельную емкость и отставил, чтобы чуть позже собрать ловушки и установить их в тех местах, где заметил следы присутствия лютокрыс. Дополнительно решил перед отъездом поставить Василю задачу, что бы из выделенных монархом материалов, которые завтра приедут, заделали все видимые подходы для тварей как следует.
Возможно, что даже с помощью Скворцова.
Но перед этим, чего уж время терять зря, раз управились довольно быстро, я подозвал хламников и принялся с ними делать заготовки из дерева под ловушки. Сам механизм можно было отдаленно назвать мышеловкой, только гораздо массивнее.
К местам, где были старые «подходы» и «подкопы» приставлялся деревянный короб, к крышке которого крепился заостренный стержень. Снизу же была площадка, на которую большая лютокрыса обязательно должна была бы наступить как только попробует протиснуться через проход. Под воздействием пружинного механизма заостренный шип опускается сверху вниз и проходит через незваного гостя насквозь.
Простой и примитивный механизм, который должен будет охранять спокойствие моего дома, пока я буду отсутствовать в экспедиции.
Пока хламники пилили доски и сбивали короба, я отлаживал механизмы и приделывал их к первому готовому каркасу. По итогу почти весь день ушел как раз на то, чтобы закончить изготовление ловушек. Уперевшись руками в поясницу, я потянулся, ощущая как позвонки хрустят один за другим. Приятная усталость ощущалась во всем теле, а вот сонливость – нет. Из-за бессонной ночи глаза слипались даже несмотря на то, что мне удалось немного вздремнуть под самое утро.
В главном дворе у выхода стояли повозки, загруженные заказами для монарха и города. Утром нужно будет всего лишь запрячь лошадей и выдвигаться в путь. Я тем временем приму группу кровельщиков и начну смотреть чем можно улучшить снаряжение хламников.
Сомневаюсь, что удастся сделать что-то еще подобное Бьянке, но чем черт не шутит. Вдруг получится исхитриться? Для многих идей, которые стрельнули в голове при первом беглом осмотре у меня просто не было ни подходящих инструментов, ни должной материальной базы.
Как минимум гениальный щит, внутри которого прячутся лезвия и вращаются по кромке – точно не выйдет. А как хотелось. Но ничего, я еще воплощу в жизнь свои идеи, когда для этого придет время.
Михалыча я нашел отдыхающего у фонтана. Старик сидел на бортике и наслаждался теплотой вечернего солнца. Лучи освещали его лицо и седую бородку, что почти блестела белизной.
Я присел рядом с ним, уперевшись руками в прохладный шершавый камень отбортовки.
– Завтра с вами поедет Василь, Андрей Михалыч, – сказал я. – Мне надо будет в кузнице поработать, чтобы снаряжение нашим гостям улучшить. А еще надо принять бригаду кровельщиков и ремонтников, которых обещал пригнать Алексей Петрович и повозки с материалами. В общем, работы предстоит еще больше.
Старик усмехнулся, не открывая глаз.
– С Василем так с Василем, – спокойно отозвался кузнец. – Мое дело нехитрое, Саша.
– От твоего дела многое зависит на данном этапе, – ответил я. – Пожалуй, что на сегодня это единственный источник дохода, пока мы не восстановим поле, не сделаем мельницу и я не выполню несколько проектов в городе, за которые, естественно, тоже нужна будет оплата от монарха. А до того придется перебиваться твоим кузнечным делом.
– Это не проблема, – продолжал отвечать кузнец абсолютно спокойным голосом.
Я перевел на него удивленный взгляд. Мужчина продолжал неподвижно сидеть, явно расслабленный и чем-то довольный.
– Все в порядке? – аккуратно уточнил я.
– А почему должно не быть? – ответил кузнец вопросом на вопрос.
– Не знаю. Я тебя таким никогда не видел, – сказал я старику.
– Каким? Расслабленным? Спокойным? Умиротворенным?
Михалыч наконец-то открыл глаза и повернулся в мою сторону. Его серые почти выцветшие глаза слегка слезились от яркого слепящего света закатного солнца.
– Все сразу, – сказал я, улыбнувшись, отчего кузнец улыбнулся в ответ.
– Не знаю. Просто как-то все… по-новому. Несмотря на то, что у нас тут происходило несколько ночей подряд я все равно ощущаю себя снова… – он умолк на несколько мгновений, задумавшись. – Живым, что ли. Вся эта монотонная работа в кузне заставляла меня себя чувствовать, как мула на мельнице. Все ходил и ходил по кругу.
Я прекрасно понимал, о чем говорил кузнец. Очень длинный промежуток своей жизни до того, как была проведена имплементация импланта, я жил точно также. Работа-дом-работа в бесконечном цикле, края и конца которому не было видно.
– А теперь я не просто могу заниматься любимым делом, но и пробовать что-то новое. Пускай годы уже не те, но я могу делать то, что любил и раньше. И, знаешь, Саш, наверное, я могу тебе сказать за это «спасибо».
Я снова удивился, потому что никакой своей заслуги в этом не видел. Как минимум потому, что просто действовал по ситуации, стараясь оставаться, во-первых, человеков, а во-вторых, поступать так, как поступал всегда.
По чести, по справедливости.
Кузнец Андрей Михайлович сделал для меня много в первые дни, и я не мог его оставить загибаться в тесной кузнице, где ничего кроме подков и не сделать.
А здесь у него есть возможность не только заниматься тем, что нравится, но и полная свобода действий для дальнейшего развития. Хочешь люстры сам делай кованые, хочешь – гравировкой занимайся для богатых вельмож, что будут просить украсить их именные клинки или доспехи.
Да что хочешь!
– В этом нет моей заслуги, Андрей Михайлович. Ты сделал для меня доброе дело, я сделал для тебя, ну… все, что мог.
Кузнец опустил ноги на землю, после чего выпрямился, поднял руки вверх и потянулся, словно только что проснулся, хрустя суставами и кряхтя от напряжения.
– Ладно, делу время, а потехе час. Что там у нас по плану?
– Да все то же самое, – ответил я ему. – Отвезти, сдать, получить оплату за выполненную работу и привезти материал обратно к нам. Только самому ничего не тягать, – погрозил я кузнецу пальцем, зная, как он любит схватиться и начать помочь разгружать повозки вместе с погрузчиками. – Тебе за это не платят, Андрей Михайлович, так что брось эту затею.
Кузнец отмахнулся.
– Ладно. Уж как-нибудь разберусь.
– Не сомневаюсь, – ответил я, усмехнувшись.
Мы прошлись с Михайловичем до главного двора, где он деловито окинул взглядом погруженные повозки, после чего двинулся в сторону дома. Работа на сегодня была выполнена, поэтому весь народ занимался кто чем хотел, а я никого и не принуждал ни к каким обязательным работам на сейчас.
Основной задачей, которая и без меня была всем ясна – было восстановление дома, а в дальнейшем требовалось вернуть себе поле, чтобы начать посевные и сбор урожая. Возможно, придется обратиться к старой системе трехполья, чтобы не так выхолащивать почву за один сезон каждый год. Тем более, что у меня не было сейчас ни удобрений, так как не было скотины, ни компостных ям. А если бы и были, то им бы пришлось вылежаться пару лет для образования плодородного слоя.
В общем – та еще задачка.
Поэтому до ужина я просто отдыхал, беседовал со своими подопечными, узнавал как они себя чувствуют в новых условиях, радовался, что почти все стали держаться спокойно и не видели во мне ни батога, ни кулака, ни прочей угрозы.
Уверенные в своим предводители люди были куда активнее, куда находчивее и с большей охотой принимались за новые дела, нежели загнанные под плинтус.
Ближе к вечеру женщины затянули какую-то местную песню во время готовки. Я ее никогда раньше не слышал, но, признаться честно, послушать даже обычный вокал было приятно, потому что в целом музыки тут особо-то не послушаешь.
Крайний раз был, когда нас из города провожали, так и то не музыка, а торжественные мотивы, под которые явно не отдохнешь. А здесь… запах огня, готовящейся еды, горящие лампы, теплые беседы и женский чистый хоровой вокал.
Уют, который возник в этот момент в поместье вызвал у меня легкое чувство тоски, от которого я просто сидел и наслаждался моментом. Так по-домашнему я давно себя нигде не ощущал. Даже в своем веку в собственной квартире, где жил один.
Перед сном я снова попытался добраться до руны на поляне, но как не пытался – ничего не вышло. Я медитировал, слушал свое дыхание, воображал поляну, однако попытки были тщетными, и я бросил это дело. Причину я не знаю, но, наверное, накопившаяся усталость и рассредоточенность сознания.
* * *
Шум скрипящих колес, множества голосов, топота лошадей и лязга металла разбудила меня рано утром. Даже не глядя на то, что уснул я значительно раньше полуночи, а до того почти не спал – чувствовал себя относительно бодро.
Надев свежий комплект одежды, я вышел на порог дома, с которого увидел тянущуюся вереницу повозок с людьми. Монарх не обманул и действительно пригнал и кровельщиков, и ремонтников и добротную гору строительных материалов для восстановления, которая была в самом конце каравана.
Свежий утренний воздух приятно наполнял легкие, приводя сонные мысли в порядок. А сонными они были потому, я старался не забивать голову лишними расчётами и вычислениями, чтобы не перегружать. По итогу мой процесс анализа на сегодняшний день опустился, наверное, до трети мощности.
Хотелось бы мне сказать, что нагрузка от такой деятельности значительно упала, но, увы, отсекать и препарировать мысли – тоже процесс, занимающий львиную долю.
По итогу выиграл я минимум, но даже этот минимум продлевает мою жизнь, пока проблема не решена. И пока что решить ее никак не получается.
Караван дотянулся уже до самых ворот, где встал, явно ожидая то ли разрешения на въезд, то ли дальнейших указаний. Я спустился с веранды и махнул рукой, зазывая кучеров въезжать на территорию имения.
– Сюда! – крикнул я.
Щелкнули поводья, послышалось зычно «н-но!» и лощади, стрижа ушами и недовольно фыркая, двинулись внутрь. Повезло, что все повозки были стандартных размеров и ни одна не застряла в покосившихся воротах, что по сей день стояли нараспашку.
С одной из повозок, на которой сидели мужчины в рабочих робах, спрыгнул один и двинулся в мою сторону. Походка у него была переваливающаяся, словно он недавно сошел с корабля после долгого рейса, но ноги при этом расставлял широко.
Сам он выглядел вполне жизнерадостным, хотя и не выспавшимся. Подобранная борода, картуз, покрывающий лысую голову, и карие глаза.
– Вы барон Кулибин? – осведомился он, остановившись в трех шагах.
– Верно, – отозвался я. – Александр Иванович. Как я могу обращаться к вам?
– Я Олег. Прораб, – сказал он, сняв картуз и протирая взмокшую лысину. – Царь-батюшка распорядился выезжать к вам и контролировать две бригады, чтобы все было в лучшем виде.
– Ну, – я подошел к нему ближе и протянул руку, – рад знакомству, Олег. Вот объект, – я указал на дом, который пускай и стал выглядеть более приемлемо после работы Скворцова и моих людей, но все еще требовал капитального ремонта.
Как минимум крышу однозначно стоило полностью менять, потому что после погрома с черными нетопырями она приобрела вид все больше напоминающий дуршлаг.
Мужчина осмотрел поместье и присвистнул. Со своей стороны могу сказать, что я полностью разделял его эмоции, потому что по-другому и не скажешь. Ну, или не присвистнешь.
– Да-а-а, батенька…
– Ага, – согласился я, посмеиваясь. – Это вы еще не были тут несколько дней назад. К слову, – сказал я, повернувшись к прорабу с улыбкой на лице. – Призраков не боитесь?
Олег на мгновение побелел, но продолжил по-мужски держаться.
– Простите, барон… призраков?
– Да, – сказал я, глядя прямо ему в глаза.
– А они что, – сказал он тихо, явно стараясь говорить так, чтоб его не услышали мужчины в повозках, – действительно здесь есть?
Я рассмеялся и пожал плечами.
– Если и есть, то очень хорошо прячутся. Лично я ни одного еще не увидел. Ладно, разгружайтесь и располагайтесь. Я попрошу своего помощника указать кровельщикам, где их комнаты для ночлега.
– Хорош, барин! – ответил Олег, после чего развернулся и двинулся к повозкам, отдавая указы своим работникам. Они стали выскакивать из повозок один за другим, как солдаты, что выгружались из БМП и вставать ровным рядом. В этот процесс вмешиваться мне не хотелось. Самое главное – фронт работ обозначен, так что пусть разбирается прораб.
Повозки Андрея Михайловича уже не было. Наверное, они с Василем выехали рано утром, а я даже и не услышал. Что ж, если ничего не случится, значит приедут немного раньше, что тоже неплохо.
Я направился в сторону хламников, которые сидели своей группой у тлеющих углей у полевой кухни и доедали скромный завтрак. Махнув рукой, я поприветствовал каждого и получил ответные кивки и взмахи.
– Добрый день, барон, – донеслось, когда я подошел ближе.
– Приветствую, – добродушно ответил я, оглядывая каждого из них. – Ну, что, показывайте мне все свое снаряжение и любимые игрушки. Будем думать, что с ними сделать, чтобы облегчить нам предстоящий рейд.
Один за другим хламники выносили из схронов оружие и заносили ко мне в мастерскую. Глядя на арбалеты, я понимал, что за один день сделать такое же убойное орудие у меня не выйдет, поэтому придется выдумывать что-нибудь более упрощенное, но при этом не менее смертоносное.
Вернее сказать, что, может быть, одну копию Бьянки и получилось бы создать, но явно не семь.
Вздохнув, я посмотрел на сложенное перед собой вооружение, элементы защиты и вздохнул, после чего хлопнул в ладоши и потер их.
– Ладно, давайте разбираться.
Глава 24
24
Как бы я не старался, а ничего гениального выдумать не смог. Не было ни полимерных материалов, которые могли бы позволить облегчить конструкцию, ни подходящих дополнительных деталей, ни-че-го.
Все, что мне удалось сделать, это пересобрать два арбалета таким образом, чтобы они могли вмещать в себе по три болта и стрелять ими поочередно, проворачивая ложе по оси. Таким образом скорострельность увеличивалась втрое, но и перезарядка тоже.
Но если организованно вести огонь, а не палить сразу нескольким людям одновременно в цель, то проблем с перезарядкой быть не должно.
Еще два арбалета получились полными копиями древнеазиатских «чо-ко-ну». Да, эти улучшения привели к тому, что арбалеты потеряли свою мощность, но в комбинации с трехзарядниками, которые оставались почти на пределе былой силы – получалось здорово.
На оставшиеся оружия у меня не хватило элементов, чтобы что-то выдумать.
Зато удалось реализовать идею с щитом. Благодаря оставшимся лопнувшим пружинам мне удалось по центру щита сделать выстреливающий шип. Достаточно было потянуть за рычаг со стороны крепления для руки и в ближнем бою такой фокус мог доставить врагу неожиданную неприятность.
Понятно, что все это по итогу сводилось к моим теоретическим предположениям, но вскоре это все будем испытывать на практике. Хотя работу шипа пришлось продемонстрировать на месте у манекена, чтобы не дай бог тот, кому принадлежал этот щит не додумался попробовать «выстрелить» шипом во врага с дистанции более, чем трех метров.
Буду честен, к концу дня я порядком устал, поэтому ни попытки вновь посетить поляну с руной внутри собственного разума, как рекомендовал мне Скворцов, ни что-то иное делать не стал. Просто лег на кровать и отрубился так быстро, как только мог, потому что следующим утром мне с Иваном нужно будет ехать в город и закупаться провизией.
Именно поэтому, как только рассвело, организм будто бы сам сказал мне что делать и пробудился. Глаза открылись, как по щелчку пальца.
Не сговариваясь, я и Кречет вышли в коридор почти в одно и то же время. Нас разделили доли секунд, потому что я вышел буквально на один шаг раньше. Сухие и слегка сонные кивки, скрип сапог, фырканье лошадей и вот мы взобрались на козлы.
Дернув уздечки, Иван причмокнул губами и заставил лошадей двинуться в сторону Великого Новгорода. Внутри меня возникло тянущее чувство предвкушения грядущей экспедиции.
Волнение. Немного тревоги. И, что скрывать, азарт. Для любого ученого новые открытия это почти, как дофаминовая ловушка. Кто-то получал ее от азартных игр, кто-то от алкоголя или табачного пристрастия, что я категорически всегда осуждал, а ученые – от открытий.
Умные головы они вообще такие, знаете ли, хлебом не корми – дай открыть что-нибудь новое.
– Есть понимание, чем нужно запастись? – спросил я у Ивана.
По моим догадкам конечно же он должен был знать. И, я бы сказал, буквально должен бы перечислить на пальцах, так как вылазки совершались ими регулярно, а значит и запасы пополнялись соответственно с такой же частотой.
– Да, – ответил он, после чего зевнул в кулак. – Набросал на листке бумаги.
– Грамотный? – задал я бестактный вопрос чисто по инерции и тут же прикусил себя за язык. Иван бросил на меня косой взгляд, но его реакция была абсолютно адекватной.
– Писать и читать научили в детстве, счету уже обучился сам. Но тут все просто: не хочешь, чтоб тебя на рынке каждый торгаш нажуливал – разберешься и сам. Причем так быстро, как только можешь.
– Резонно, – согласился я с его утверждением. Да и спорить с ним было бы глупо, потому что логика в словах хламника была железобетонной.
А вот тот факт, что в детстве его обучили читать и писать был интересным. Насколько я запомнил, то после указа императора о запрете науки учить грамоте продолжали только дворянских детей. Неужели Иван из благородных кровей?
Я не стал его об этом спрашивать. Не сейчас. Да, момент удобный и подходящий, вокруг никого нет и скрывать или стыдиться ему нечего, однако я воздержался. Будет у нас еще и время и возможность обсудить скелетов, что спрятали по шкафам собственных душ.
Повозка ехала со средней скоростью, скрипели колеса, изредка покачивая козлы, когда наезжали на корни деревьев, что тянулись от небольшой просеки, тянувшейся по обе стороны. Будучи фактически пустыми, мы доехали до города чуть быстрее, чем я ожидал, даже не загоняя лошадей до мыла.
Иван управно управлялся с лошадьми и очень скоро мы заехали прямиком на рынок как раз со стороны, где обычно останавливались караваны, которые поставляли с соседних поселков домашнюю продукцию.
Только сейчас оглядев ассортимент я понял, что, судя по всему, там уже смогли обустроиться гончары, так как на одной из телег стояли аккуратно расставленные глиняные кувшины, тарелки, чашки и прочая домашняя утварь.
Также стояли лавки с самодельными метлами и вениками из прутьев молодой березы.
Бондарное дело тоже не отставало, потому что был целый павильон с кадками и бочками. Примечательным было то, что бондари явно сотрудничали с какими-то либо местными кузнецами, либо другими, так как бочки скреплялись медными полосами.
И если так задуматься, то это было даже… хорошо? То есть, да, люди откатились в прогрессе на добрых пять столетий, но глядя на все вокруг я понимал, что они все равно пытаются придерживаться хоть какого-то прогресса.
То есть даже не глядя на глобальную проблему бескультурья и вообще самого факта существования монархии в почти две тысячи пятисотом году – были бондари, были гончары, были кузнецы. Это все те люди, которые издавна что-то мастерили и производили, а значит двигали комфорт жизни вперед.
Да, не все из них создавали что-то новое, но отдельные точно. Прогресс неминуем в людском обществе. И я более, чем уверен, что в других царствах и государствах, если таковые остались кроме нашего и соседнего с Романовичами, умные правители должна задуматься о том, чтобы найти способ стать сильнее. Не получится в условии ограниченных ресурсов идти, как Романовичи и воевать остатками людей. Это путь в никуда.
Выиграет тот, кто сможет быстрее разработать передовые технологии даже в военной инженерии. Баллисты, требушеты, катапульты и прочие осадные машины. Передвижная защитная коробка для пехоты, способная укрыть пять-шесть человек, которые подходят под стены от стрел, арбалетов и нетяжелых камней.
От горящего масла, увы, не спасет, но тоже действенный способ.
За своими размышлениями я не заметил, как мы добрались до лавки мясника, у которого Иван остановился и ловко спрыгнул с козел. Я спустился и встал рядом с ним.
Ассортимент, смею признать, поражал. Было все: вырезка свиная, говяжья, куриные бедра, тушки утиные, гусиные, даже дикой куропатки. На удивление пару зайцев тоже было, которых ему явно продали охотники.
– Сколько солонины в наличии? – спросил Иван, не церемонясь.
Плечистый мясник в замызганном фартуке ленивым ударом вогнал тесак в колодку, что стояла рядом и вытер руки о тряпку, что болталась на прилавке.
– Снова ты, – недоброжелательно отозвался мясник, после чего скрестил руки на груди. Поведение мне его не понравилось, потому что сразу возникал вопрос: какое тебе дело, если платят деньги. Отвечай на вопрос и продавай товар.
С другой стороны, я не знал какие взаимоотношения между этими двумя сложились до моего появления.
– Время поджимает, – коротко сказал Кречет. – Еще раз, сколько с собой?
Мясник Осмотрел Ивана с ног до головы, словно решая отвечать ему вообще или нет, но затем перевел взгляд на меня и, то ли узнал мое лицо и то, кем я являлся по новым делам, то ли не понравилось как я сверлил его взглядом. Поэтому тут же сдулся.
– Десять килограммов.
– Давай все, – продолжал Иван, доставая тайный мешочек, который он прятал у пояса, сокрытый от любопытных глаз.
Я собрался было расплатиться с мясником, но Кречет откашлялся, привлекая мое внимание. Я посмотрел на него вопросительно, приподняв брови.
– Потом, – сказал он. Для чего такая конспирология я не понимал, ну да ладно. Хочет потом значит потом. Мне-то особо дела нет, когда рассчитываться. Просто хотелось быть в курсе дела.
Иван вытянул листок пергамента из нагрудного кармана и кусочком угля поставил пометки. Вес и сколько денег отдал мяснику. Его деловой подход вызывал у меня все больше уважения.
Рассчитавшись с мясником, Иван взял свернутое и перепакованное мясо и поволок его к повозке. Я все же решил докупить двух зайцев, которые болтались на жерди вниз головой. Мясник молча снял их с крюков, взвесил на старых металлических весах и озвучил мне цену.
Я расплатился, забрал мясо и тоже поднес его, чтобы уложить под брезент, дабы мухи и прочий гнус не успел его перепачкать. Хотя, если учесть, что оно и так тут болтается с самого утра и еще невесть сколько до того – опасения можно было бы отложить в сторонку.
– Зачем? – спросил тихо Иван, когда мы двинулись дальше по улице.
– В среднем человеку нужно в день до двухсот граммов мяса. Нас будет десятеро человек. Судя по тому, что ты взял – это менее чем на недельную вылазку, либо придется очень сильно урезать питание, что приведет к потере сил. Тем более, что воды придется брать с собой тоже черти сколько.
– Барон, – отвечал спокойно хламник, – знаешь, как говорила моя матушка? Не первый день за мужем. Позволь мне делать свою работу.
– Хочешь сказать я не прав?
– Прав безоговорочно, – отозвался он. – Только свежее мясо никуда не годится для долгих выходов. Нам бы надеяться, чтоб это не пропало.
– Не пропадет, – парировал я. – Есть идея, как держать чуть пониженную температуру в небольшом контейнере.
– Кон… чем? – удивился хламник.
– Деревянный короб с несколькими слоями изоляции, в котором будет храниться мясо. Я попрошу Скворцова, чтобы он сделал немного льда из воды и таким образом внутри будет пониженная температура, что позволит пище держаться свежей дольше.
– Хм. Интересно, – отозвался он.
– Тебя ждет еще множество интересных вещей и открытий, Иван, если у нас все выйдет.
– Если останемся живы, – хохотнул он.
Я понимал, что это всего лишь шутка, но ее тон… в каждой шутке лишь доля шутки, не иначе.
Дальнейшими нашими пунктами назначения были лавка травницы, у которой Иван набрал всяких припарок, пучков и мазей такую пригоршню, словно собирался чертей там раскуриванием ладана выгонять.
– Зачем это все нужно?
– Иша наш полевой медик. Ее бабка была знахаркой, научила делать разные мази и отвары, которые снимают ушибы, синяки, порезы и помогают при растяжениях.
– Иша? – переспросил я, потому что не до конца еще знал имена всех хламников. Так или иначе, но держались они все равно особняком, подчиняясь полноценно только своему предводителю.
– Ариша, – повторил Иван. – Темноволосая женщина, худая такая, как трость, ты ее должен был запомнить.
И я действительно припоминал. В отряде из оставшихся девяти человек было всего три девушки, поэтому конкретно их запомнить было несложно. Одна обычная, светловолосая, одна чуть полнее и пониже, и третья худая с пронзительным взглядом, словно у хищной птицы и худосочным телосложением с невероятно длинными волосами, что вились длинными завитками.
Сначала я задумался зачем ей такие длинные волосы при первой встрече, ведь это непрактично, но затем увидел, что так она ходит только в свободное время, в остальное – затягивает в тугую косу, которую потом превращает в шарик.
О практичности все равно вопрос оставался открытым, но это не мое дело.
– Допустим, – сказал я.
– Ну вот и все. Во время походов всякое случается и ее навыки неоднократно нам помогали. Поэтому травы – часть нашей провизии. Пока будем ехать – Иша спокойно будет в пути заниматься припарками.
Что ж, надо значит надо. Для меня это все равно звучало, как гомеопатия и лечения посредством обнимания ствола дерева и вдыхания солнечной энергии. Но кто его знает, что тут люди нашли за поведенное время. Может и растения какие магические стали расти и уже благодаря им и лечатся?
Я бросил взгляд на пучки, что лежали в повозке и, откровенно говоря, не смог назвать ни одного. Наверное стоило, все же, в школе уделить внимания биологии хоть чуть-чуть, а то так крапиву от щавеля отличать и не научился.
Зато могу квадратный корень из числа пи извлечь. Интересует?
Дальше мы набрали несколько корзин сушеных фруктов, после чего прошлись до пекаря, у которого взяли самые простые и дешевые лепешки. На мой вопрос почему не хлеб Иван сказал, что так дешевле, а разницы между хлебом и лепешкой по количеству места в желудке он не видит. Также взяли небольшой мешок муки, который будут пускать на клецки в походный суп.
О сытости вопрос тоже спорный, потому что из чего производят здесь хлеб и эти лепешки я не знал, поэтому оставалось доверять опытному человеку, который явно знал, чем он может насытиться в долгой дороге.
– Что еще? – уточнил я.
– Осиновые колья, серебро, соль и мел.
Я даже замер на месте, глядя на мужчину взглядом полного недоумения. Наверное, долгих секунд сорок или даже минуту Иван смотрел на меня в ответ и молчал, после чего не выдержал и рассмеялся, зайдясь заливистым хохотом.
– Шучу, барон, шучу! Видел бы ты свое лицо, честное слово! – он смахнул слезинку, выступившую под его правым глазом, после чего отдышался. – Фуф, правда, давно я так не смеялся.
– Верю, – отозвался я спокойно. – Но, знаешь, Иван, после позавчерашнего налета я уже ничему не удивлюсь. Даже если бы ты сказал, что говоришь это абсолютно серьезно – я бы поверил.
– Ну, – усмехнулся хламник, – на самом деле соль и мел не помешают. Первое здоровое придает вкуса горячей жидкой пище и неплохо отпугивает мелких стайных тварей, о которых я говорил, а мел… ну, мы всегда его берем. Можешь считать суеверием, но свою стоянку всегда обносим.
